Глава 11
ПЕРЕЛОМ
Если маг находится в гармонии с собой и своим даром, полностью и до конца освоил возможности, данные свыше, и постоянно совершенствуется, не коснея, он непобедим. Если достиг равновесия между человеческой частью и тем, что разумом не объяснить, если воспринимает магию как неотделимую часть своей сущности, а себя — как часть магии, то в момент смертельной опасности он может призвать всю силу и спастись. Выжить в жерле действующего вулкана, пройти сухим сквозь цунами, полетать в смерче, провалиться в разлом Земли и вернуться на ее поверхность без единой царапины…
Достичь подобной гармонии было моей целью, к которой я шла с рождения. Теперь же, став оборотнем, я оказалась совсем на другом пути. Но кто мешает попробовать пойти по нему, уже будучи вервольфом?
В шаге от пропасти, на острой грани между свободой и неволей, я решила истово поверить в слова Кима. Поверить, что мне суждено было стать вером, что это не конец жизни, а только начало. Пускай и не такой, какой я видела ее ранее.
Меня позвала Луна. Так, может, пора откликнуться? Ради самой себя. Хватит быть полузверем-получеловеком. Хватит надеяться на возвращение магички Марии. Ее больше нет. Зато есть надежда стать особенным вервольфом со способностями, которых у оборотней быть не должно.
И если приму сущность, есть шанс, что я стану сильнее, быстрее и смогу переломить ситуацию в свою пользу. Тот дар, дар внушения, что достался мне бонусом к превращению в серую хищницу, я совсем о нем забыла. Не знаю, подействует ли на вампиров, но стоит попробовать. Что я в итоге теряю? Ничего, а приобрету многое. Цельность и возможность спастись.
За окном пели птицы, радуясь новому дню. Солнечный луч, несмело проскользнув сквозь неплотно закрытую штору, коснулся нежной щечки девочки. Дарья после бессонной ночи и сонмана крепко спала, не ощущая, как золотистый зайчик выплясывает на ее лице.
Тишь и благодать. Подходящее время для близкого знакомства с новой сущностью.
Что делать, чтобы стать крутым магом, я знала — нужны тренировки и медитации. А как быть недавно обращенному оборотню?
Усевшись в привычную позу для погружения в себя, постаралась очистить разум от ненужных мыслей. Потянулась в туманные глубины души, в ту зону, где отныне жила волчья суть.
Темнота. Тишина. Молчание. Я словно очутилась перед обитой полосами железа массивной дверью. Как ни дергала за ручку, впускать меня не спешили.
Да что же это такое? Я ведь решила смириться со своей участью! Так почему я не чувствую волчицу?
Гася приступ злости в самом его начале, попыталась поискать возможные причины своего провала. Хм, «решила смириться с участью»? В этом вся загвоздка? На самом деле я ведь не смирилась! Увы, не выходит…
Так, раз медитировать пока не получается, посчитаю плюсы ситуации.
Итак, я стала сильнее и быстрее во много раз. Буду жить долго, оставаясь молодой, тогда как маги вынуждены проходить ритуалы обновления, чтобы не стареть. Перестану бегать к целителю, если заболею гриппом, ведь оборотней не берет никакая зараза. Яды и наркотики страшны только в огромных порциях. Не буду пьянеть от пары бокалов вина, как раньше. Ко мне перестанут цепляться, поучая жизни, замшелые кошелки из Совета магов Кривогорска. Впрочем, сейчас есть риск угодить в полное подчинение вожаку… Что еще? Ах да, чуть не забыла важный для девушек-сладкоежек момент. Теперь я могу есть любые десерты, не считая калорий, и при этом не поправляться, фигура всегда будет оставаться подтянутой и стройной. Но тут следует сразу поставить и минус: такая проглотость накладна для бюджета беглянки. Еще к недостаткам следует отнести постоянно пополняемый гардероб — вещи рвутся часто и не подлежат починке.
Вроде бы и все? Нет, есть еще легендарный животный магнетизм, когда девушки-оборотни, если того хотят, становятся безумно желанны для представителей противоположного пола. Магичкам для тени подобного эффекта приходится варить зелье или использовать энергозатратное заклинание.
Когда вернулась Ксения, я насчитала с десяток плюсов… и еще больше минусов.
— Как все прошло? Они договорились с Вольским?
— Договорились, да, — грустным шепотом сообщила женщина. — Завтра Дашу передадут отцу за кругленькую сумму.
Вспомнилось, сколько муж заплатил ей самой сначала за рождение малышки, а затем за отказ от родительских прав. Но я промолчала, понимая, что моя колкость сейчас будет натуральным избиением лежачего.
— Это же хорошо, что достигли соглашения. Или я еще чего-то не знаю?
— Вампиры отпустят только Дашу. Остальным придется выкручиваться самостоятельно.
Что ж, я и не думала, что кто-то предложит за меня выкуп.
В молчании прошло несколько часов, пока не проснулась Даша. Удивительно, как быстро дети приспосабливаются к изменившимся условиям существования. Девочка, выглядывая в окно, любовалась птицами, весело рассказывала матери о своих проказах. Я благодарила небо, что она фонтанировала радостью, разгоняя светлой улыбкой мои темные мысли.
Вскоре нам принесли завтрак. Вольским — бутерброды и чай, мне — тарелку с мясом. Сырым. Не хотелось мне есть его перед Ксенией — все же это неэстетичное зрелище, — но пришлось. Вампир предупредил, что вернется через четверть часа и отведет к Крейгу.
Еда восстанавливала силы оборотня, и отказ от такой возможности сравним с преступлением. Аккуратно накалывая кусочки на вилку, за считаные минуты вычистила тарелку.
— Поели? — осведомился вернувшийся охранник. — Оборотень, Крейг тебя ожидает.
Выйдя в темный коридор и дождавшись, пока конвоир закроет дверь, я успела сделать всего несколько шагов, когда получила тычок в спину.
— Давно хотел это сделать! — Мерзавец прижал к стене и коснулся губами моей шеи.
«Укусит!» — ухнуло набатом в голове.
Вампир с идиотским прозвищем Ящер провел языком по моей шее влажную дорожку… и отпустил. Меня передернуло от отвращения. Фу, уж лучше бы укусил!
— Пойдем, на большее нет времени, — с сожалением произнес он и подтолкнул вперед.
Кажется, я знаю, что произойдет дальше, если не сумею убедить Крейга, что удерживать меня в плену нельзя… Красноречивые взгляды и прикосновения его помощника Ящера ясно об этом говорили.
Кабинет отличался от спальни меньшей степенью запущенности и более помпезной обстановкой. Массивные кресла и диван, обитые красным бархатом, с вычурными позолоченными украшениями на спинке и подлокотниках, дисгармонировали с книжным шкафом, заставленным книгами в черных обложках. Энциклопедии? Собрания сочинений классиков? Еще странным выглядел рабочий стол с легким налетом пыли и малахитовой подставкой, полной канцелярских предметов, похожих на произведение искусства, — малахит и серебро смотрелось эффектно.
— Присаживайтесь, Миа, — благодушно предложил Крейг.
Сам он стоял возле стола, засунув руки в карманы темно-синих брюк. Белая футболка подчеркивала хорошо развитый торс. Вот так увидишь — и подумаешь, что перед тобой привлекательный молодой мужчина. А столкнешься с ним взглядом — и впечатление разбивается о вековую стужу в глазах. Так смотрят только те, кто много и без жалости убивал.
— Спасибо, я постою.
Решение оказалось ошибочным: Ящер, плюхнувшись в кресло, дернул меня к себе на колени.
Ярость… я никогда еще не испытывала ее настолько остро! Металл наручников накалился, прожигая кожу. От неожиданной боли я закричала.
Крейг процедил сквозь зубы:
— Отпусти ее, Ящер.
— Зачем? Если я все равно заберу ее себе? — нагло осведомился Ящер. — Пусть привыкает.
— Решение принимать не тебе, а мастеру. Он может и не отдать девушку.
Я была настолько шокирована происходящим, что не знала, что сказать. Все заготовленные слова испарились из памяти, стоило наручникам наказать за пробуждение сущности зверя. Как же плохо я подготовлена к боли… И какая, оказывается, волчица разборчивая недотрога, раз настолько сильно реагирует на чужое прикосновение.
— Феликс мне не откажет, — нагло заявил Ящер. — Я хочу ее и получу обязательно.
— Рад за тебя, — равнодушно произнес Крейг. — А сейчас будь добр, выйди из кабинета.
Нахальный вампир подчинился приказу нехотя, без спешки. Когда за ним закрылась дверь, я чуть расслабилась и взглянула на поврежденные запястья. Регенерировать ожоги не спешили — артефакт все еще действовал, наказывая за попытку выйти из-под контроля.
— Что мне с вами делать, милая девушка?
— Отпустить — это слишком очевидный ответ, да?
Странное дело, я не боялась Крейга, хотя прекрасно отдавала себе отчет, что он убийца с вековым опытом, априори враг магов и оборотней. Он вел себя порядочно, как настоящий мужчина, не оскорбляя ни Ксению, ни меня, в отличие от того же Ящера. Позаботился об одежде для меня…
И в то же время он без колебаний свернет мне шею по приказу своего мастера. Я понимала это, но страха не ощущала.
— Кстати, большое спасибо за сарафан.
— Поблагодарите при случае Кассандру. Остановившись здесь на сутки прошлым летом, она бросила его одиноко висеть в шкафу. Только увидев вас в кустах, я понял зачем.
При воспоминании о том, как стояла на коленях в жасмине, я густо покраснела. Бывают же неловкие ситуации…
— Если мне повезет и я встречу вашу прорицательницу, обязательно поблагодарю, — пробормотала неуверенно.
Вампир понимающе усмехнулся:
— Итак, повторю — что мне с вами делать?
— А какие есть варианты? — сорвалось с языка само собой.
Я не представляла, как торговаться за свою свободу и, возможно, жизнь, ведь у меня ничего не было, что могло заинтересовать мастера Феликса. Родителей втягивать в эту ситуацию я не собиралась, говорить, чтобы обратились за выкупом к Горобинским… ну, я не самоубийца. Разве что…
— Николаев! Вы можете обратиться к лидеру Союза просвещенных Николаеву!
Крейг поднял руку, жестом требуя замолчать. Я запнулась, прислушиваясь к тому же, к чему и он. Где-то… шуршало, что ли? Более точно описать едва уловимый звук я бы не смогла.
Насторожившийся вампир посмотрел на дверь. Буквально через мгновение она распахнулась.
— Маги… — прохрипел окровавленный Ящер. Весь его бок был сплошной раной, обожженной по краям. — Под «Пологом безмолвия» зашли, гады!
Я чуть не задохнулась от вони горелой плоти… а потом и вовсе перестала дышать. От шока.
Схватив со стола серебряный нож для бумаги, Крейг метнул его в Ящера. Лезвие с мерзким звуком вошло в глазницу. Молниеносно оказавшись рядом с помощником, Крейг за малахитовую ручку выдернул из его головы оружие и им же добил.
Боясь привлечь к себе внимание, я не двигалась.
Сумасшедший же тихо, словно оправдываясь, произнес:
— Я не мог упустить идеальную возможность избавиться от этой падали. Его смерть — подарок для моей любимой. — Игриво подмигнув, он добавил: — Только мастеру не сдавайте меня, договорились?
Хорошие же подарки он делает любимой… Украшения и цветы так банальны!
Крейг, бросившись к стеллажу, нажал на какие-то книги. Шкаф, дернувшись, ушел вбок, открывая темный зев тайного хода. Махнув на прощанье рукой, вампир скрылся в тоннеле.
Секунду назад напротив меня стоял Крейг — и вот его уже нет. В кабинете только я и труп… и еще парочка магов, которая ввалилась в комнату, разбив окно. Черная одежда, тяжелые сапоги, сверкающее серебром оружие, суровые лица — пожаловала группа захвата, специализирующаяся на вампирах.
— Руки вверх! Руки вверх! — заорал один из накачанных молодчиков, держа на правой ладони готового с нее сорваться ледяного «Ежа».
Я медленно приподняла скованные руки.
— Здесь заложница! — быстро сориентировался второй и, перепрыгнув через останки Ящера, выскочил в коридор.
— Эй, парень! У тебя заклинание утратило стабильность, — доброжелательно предупредила я оставшегося мага.
Инисто-белый «Еж» в руке явно малоопытного в магии Воды боевика ощетинился дополнительными колючками.
— Не переживай, ты не пострадаешь, — рыкнул он в ответ.
Но заклинание, при точном попадании раздирающее плоть до кости, развеял.
— Магичка?
— Уже нет, — ответила грустно.
Парень гадливо наморщил нос:
— Кровососка, значит.
— Мясоедка, — возразила я с нервным смешком.
— Все равно ты в заднице, детка, раз стала животным.
Уж чего-чего, а презрения от магов я не ожидала. Похоже, зря.
На этом наш милый разговор с боевиком завершился — в кабинет влетели Вольский и огромный незнакомец. Выше двух метров, с богатырским разворотом плеч и коротким хвостиком серо-стальных волос, он выглядел устрашающим, и шрам на лице только усиливал впечатление. Он начинался от левого виска и уходил кривой линией вниз, под воротник черной рубашки.
При виде неизвестного мужчины внутри все перевернулось — я сообразила, что он вервольф. Матерый, сильный волк. Очень сильный… и очень несчастный. Как я это поняла? Не знаю. Оставалось только гадать, ибо внешне он выглядел спокойным и безгранично уверенным в себе. Хищным, властным, пугающим до дрожи…
— Продолжать осмотр здания! — отдал оборотень приказ.
— Есть! — Боевик тенью выскользнул из кабинета.
А Вольский бросился ко мне:
— Миа, где Даша?
— В спальне с матерью. — И поспешила добавить: — Она в порядке.
Ответ чуть успокоил Вольского, и он позволил вервольфу задать мне пару вопросов. Я быстро и коротко ответила на них, рассказав, что здесь произошло и почему тут истлевает на глазах вампирский труп.
— Зачем Крейг его убил? — потер ладонью-лопатой небритый подбородок вер. — Почему не взял с собой? Они ведь успевали уйти вместе.
— Знаешь, Натан, мне совсем неинтересно гадать о его мотивах. Я хочу видеть дочь, — нетерпеливо заявил Вольский.
— Крейг сказал, что не мог упустить идеальную возможность избавиться от падали, — тихо произнесла я.
И тотчас застыла, поняв одну страшную вещь. Натан… Натан Хемминг. Это же контролер! Я никогда его не видела даже на фото, но имя знала. И вот теперь созерцала воочию. Что тут сказать, мне просто «повезло»… Будь оно неладно, подобное везение!
Хемминг, хмыкнув, недоверчиво протянул:
— Как интересно… Вампир с моралью?
— Мы тебе больше не нужны здесь? — Волнующийся Вольский, похоже, не знал, что такое субординация, и неожиданно для меня по-свойски общался с влиятельным боссом. — Тогда мы с Мией пойдем.
Не дожидаясь ответа Хемминга, он подал мне руку, которой, однако, вставая с кресла, я не воспользовалась, потому что не могла.
Удивительно, но только сейчас Вольский заметил наручники. Глаза его недобро прищурились, и он отрывисто велел:
— Стой, не шевелись.
Вроде бы он сердился на тех, кто надел на меня артефакт, а мороз прогулялся по коже моей спины.
Вольский прикоснулся к заколдованным браслетам. Небольшое жжение — и они спали с моих изуродованных ожогами кистей.
— Больно? — участливо спросил Вольский, хмуря брови.
— Нет, — поспешила успокоить я его. — Сейчас запустится процесс регенерации, так что ничего страшного.
Так же легко и быстро он снял с меня другие зловредные амулеты. Его возможности поражали, он намного сильнее, чем некогда была я… Впрочем, он ведь проклятчик, который постоянно имеет дело с опасными артефактами.
Идя по коридору рядом с быстро шагающим магом, я осознала, что теряюсь в догадках.
— Как вы нас нашли? Одна из глушилок оказалась недействующей?
Мы остановились как раз на том месте, где меня облизал вампир. При мысли о том, что ситуация может повториться, омерзения, вопреки ожиданиям, не возникло. Наоборот, сердце забилось в груди как безумное: я уже предвкушала возможный поцелуй.
— Нет. Мы отыскали вас благодаря тебе и Даше.
Я искренне удивилась:
— Да ладно! Я-то каким боком здесь?
Вольский улыбнулся моей непосредственности, и я почувствовала себя неловко.
— Ты подсказала Даше, что нужно бояться. Она маленькая и пока не умеет испытывать страх, поэтому не знает, когда следует со мной связываться.
Чего-то я не пойму… В каком смысле связываться? И как это — не умеет испытывать страх? Она же умная девочка!
— О чем ты?
— Моя дочь — очень сильный ментал, — с гордостью заявил папаша с подтекстом, мол, догадайся сама.
— Вы хотите сказать, что девочка позвала мысленно, невзирая на разделяющие вас километры?
— Мы ведь перешли на «ты»? — напомнил Александр, улыбаясь. — Повторю снова: Даша — редкой силы ментальный маг. Она чувствует эмоции, иногда читает мысли и, когда не видит для себя опасности, не думает, что пора звать на помощь.
«Миа, пора бояться?» — теперь странный вопрос ребенка получил логическое объяснение.
Закрытую дверь спальни Вольский высадил заклинанием.
— Папка! — обрадовалась Даша.
— Долго же ты нас искал, — недовольно процедила бывшая жена проклятчика.
Скромно стоя у входа, я дождалась, пока экс-супруги перебросятся парочкой совсем не ласковых слов. Александр был холоден, его бывшая супруга — высокомерна.
— Я хочу остаться с мамой! — раскапризничалась девочка, когда Вольский взял ее на руки.
— Поверь, Даша, она сейчас будет очень занята, — направляясь на выход, успокоил Вольский.
Глядя отцу через плечо, девочка вопросительно прошептала:
— Мама?..
Ксения боролась с собой, я это ясно видела по ее лицу. Но, увы, «Зеркало Купидона» победило.
— Даша, я потом приеду к тебе, — сообщила она, опустив голову.
Из дома вышли все вместе. Васю тоже не забыли: один из боевиков Контроля, заглянувший в спальню, по просьбе проклятчика вынес его на руках.
Человек, разрушивший семью Вольского, сидел на ступенях крыльца. Сухощавый мужчина осматривал его окровавленную, с расквашенными губами и заплывшим глазом голову.
Увидев избитого Хока, Ксения стремглав бросилась к нему.
— Что с ним?! Ему серьезно досталось? — с откровенными нотками паники в голосе спросила она у целителя.
— Я в порядке, — заверил Хок, целуя ей руки.
— А еще пять минут назад это было отнюдь не так, — с иронией заметил маг, занимающийся его ранами. — Вам, молодой человек, пора прекращать влезать в передряги. В следующий раз целителя может не оказаться рядом, когда вам отобьют селезенку.
Ксения, прерывисто всхлипнув, сжала руку любовника. Она словно позабыла о существовании Даши и бывшего мужа, которые стояли неподалеку и наблюдали всю эту милую сцену.
Мне стало неудобно за нее, и я отвернулась. И потому пропустила появление Хемминга, который двигался бесшумно, словно призрак.
— Да, Хок, тебе действительно пора завязывать, — подтвердил он слова врачевателя. — Ведь убьют же тебя, идиота.
— Я живучий, — скривил еще не зажившие губы в улыбке Хок.
— Ты, может быть, да, тот еще неубиваемый засранец, — кивнул контролер и колко добавил: — А твоя женщина?
Я услышала, как скрипнул зубами преступник.
— Миа, пойдем, — тронул меня за плечо Вольский.
Сдвинутые брови, глубокая морщинка на переносице — ему не нравилось увиденное, и все же он не казался разгневанным или ревнующим. Может, не стоит рассказывать о запрещенном артефакте на Ксении? Кто знает, вдруг вообще не захочет избавлять бывшую жену от зловредных чар?
От подобных мыслей стало стыдно. Нет, я обязательно расскажу ему о «Зеркале Купидона». Только немного позже.
Сглотнув тяжелый ком в горле, ускорила шаг и догнала Вольского с Дашей. Расстояние увеличивалось, но обостренный слух оборотня позволял слышать все, что говорилось возле крыльца.
— Хок, сегодня ты попался, и доказательства неопровержимы, — вкрадчиво произнес Натан Хемминг. — И теперь у тебя два выхода: предстать перед судом или…
— Я согласен на «или», — перебив его, быстро проговорил Хок.
Хемминг довольно хмыкнул:
— Я не сомневался в твоем выборе. Даже у самого сильного, изворотливого мужчины когда-нибудь обязательно появится слабость — его женщина.
Судя по всему, контролер только что завербовал неуловимого амага? Что ж, думаю, к этому все шло, раз тот выбрал в возлюбленные женщину с ребенком. С детьми особо не помотаешься по свету от ВОКа, нужно как-то договариваться.
Вот только что он будет делать, когда Ксения от него уйдет? А она уйдет — Вольский вряд ли отдаст ей дочь, а потом еще и снимет амулет… И тогда Ксения захочет вернуться к бывшему мужу.
Обо всем этом я мрачно думала, находясь в машине рядом с Вольским и Дашей, задремавшей у него на руках. Измотанная страшноватыми приключениями, девочка уснула, уткнувшись лицом в плечо отцу, и тот держал ее, стараясь лишний раз не шевелиться. Сидел, закрыв глаза. Хотела бы я знать, о чем он думал.
К коттеджу подъехали в сумерках.
В молчании вошли в дом, никто нас не встречал, но с кухни доносились умопомрачительные ароматы. Так же молча втроем поднялись на второй этаж.
Вольский остановился возле детской:
— Мы не договорили вчера, Миа.
Я пожала плечами. А о чем мы еще можем говорить? Чувствуя душевное опустошение и легкую печаль, направилась к занимаемой комнате.
— Миа, — тихо позвал маг.
Я застыла не поворачиваясь. Боюсь, сейчас выражение моего лица многое ему расскажет. А я не готова раскрывать душу на неравных условиях.
— Лично я не думаю так, как тот боевик, грубо отозвавшийся о твоем обращении. Мой дед — вервольф, но бабушка-магичка счастлива с ним спустя многие годы. Оборотни — не животные, часто они более человечны, чем некоторые маги.
На душе потеплело. Уж кому, как не мне, знать, что отдельные веры идеальны с точки зрения ревнивой женщины? Они верны своей избраннице, не могут без нее долго, безумно любят и балуют ее. И все же… они обрастают шерстью, превращаясь в зверей.
— Миа, я настаиваю на разговоре после ужина.
— Хорошо, Александр.
Душ я принимала добрых полчаса. Затем, поддавшись настроению, отыскала среди своих вещей платье, похожее на то, что подарила вампиресса Кассандра. Кораллового цвета и с черным поясом, оно было окантовано такого же цвета шнуром по вырезу и подолу, а так фасон один в один, даже из того же магазина.
Посмотрела в зеркало — красавица! Хочу, чтобы Вольский запомнил меня такой: яркой, легкой, с задором в глазах.
Утром уеду, хватит с меня призрачных надежд. Расскажу ему все, и Ксения вернется к нему, когда «Зеркало Купидона» перестанет на нее влиять. Так что не стоит рвать сердце в клочья, оно мне еще пригодится.
Принятое решение подарило облегчение и свободу. Свободу с горьким привкусом потери несбывшейся мечты.
Гоня прочь мрачные мысли, спустилась вниз.
В столовой собрались все, кроме проклятчика и его дочери. Взъерошенный, буквально поминутно зевающий Вася находился в центре внимания — Ким и Лиза слушали его рассказ с повышенным вниманием.
— Привет, героиня! — обрадовался водитель моему появлению. — Теперь твой черед рассказывать, как все было. Я тоже послушаю, а то все самое интересное случилось, когда я дрых.
Медленно обведя собравшихся хмурым взглядом, я покачала головой:
— Нет, не сейчас.
— Почему? — задал правильный вопрос обычно невозмутимый Ким.
— Вас больше должно интересовать не как, а почему все произошло. Кто позвонил Ксении и назвал адрес коттеджа.
Подрагивающие пальцы экономки, рвущей бумажную салфетку на мелкие кусочки, подтверждали, что я сделала правильный вывод.
Ким перехватил мой злой взгляд и покосился на Лизу с неодобрением:
— Миа, не тяни. Если кого-то подозреваешь, говори сразу.
— Тут даже не подозрение, а уверенность. — Я сердито смотрела на бледную экономку. Из-за нее пришлось пережить несколько малоприятных часов, поэтому очень хотелось узнать, по какой причине. — Ты повелась на деньги, Лиз? Надеюсь, за предательство хорошо платят и тридцать сребреников пойдут тебе на пользу.
Изобличенная экономка хорошо играла в невинность: она вскочила из-за стола, перевернув стул, и сжала кулаки.
— Я не звонила Вольской! — прошипела Лиза гневно. — Я никого не предавала!
Нет, все-таки как убедительно врет — столько праведного негодования в голосе.
— А кто тогда? Ким, дольше всех работающий на Вольского? Вася, не желавший иметь дело с братом? Одна ты не могла преодолеть магическую защиту дома, но как только такая возможность появилась, ты сразу позвонила Ксении. Когда увольняют, деньги не помешают, особенно если вдобавок можно отомстить, не так ли?
— Хорошо, мотив у меня был. Но как бы я позвонила? С чего вдруг у меня появилась бы такая возможность? — Лиза скрестила руки на груди.
— Ты позвонила, не выходя из дома. Однажды украв ключ от музея, могла раздобыть и от кабинета.
— Лиз, опять?.. — неприятно поразился водитель.
Взглядом прищурившегося Кима можно было резать запеченную индейку, стоящую в центре стола.
Неудивительно, что обвиняемая нервно поежилась и повторила:
— Я не звонила Вольской! — И уже тише добавила: — И ключ я не брала.
Ее оправдания выглядели жалко, да и сама экономка казалась смертельно обиженной. Сложно оправдаться, когда нападают со всех сторон. Но кто, если не Лиза? Может, я устроила охоту на ведьм? И стоило опираться на большее количество доказательств?
Да, я была необъективна, мешали эмоции. А еще, чего таить от самой себя, чувствовала себя паршиво и впервые в жизни сознательно хотела поделиться дурным настроением с ближним. И в то же время моя волчица чувствовала панику экономки. Отчего ей волноваться, если она ни в чем не виновата?
— Лиза, посмотри на меня, — потребовал повар. — И поклянись, что не ты сообщила Ксении, где искать дочь. Ты же помнишь, что я пойму, если солжешь?
— Добрый вечер. Ищете ответы без меня? Зря.
Экономку от допроса спасло появление хозяина дома. Его дочь, угрюмая, сонно моргающая, шла, держась за его руку. Шла, не желая на нас смотреть. И мое сердце тревожно екнуло: а что, если?.. Да нет, не может быть! Когда бы она успела?..
— Даша, ты ничего не хочешь рассказать людям, которые заботились о тебе в мое отсутствие?
Сильно покраснев, девочка торопливо прошептала:
— Простите меня, пожалуйста, я не должна была влиять на вас. Простите…
Не знаю, как она, а я в детстве, четко помню, ненавидела извиняться.
— Миа, Вася, я виновата сильней всего перед вами и отдам долг, когда стану совершеннолетней. Тогда в любое время можете обратиться ко мне за услугой ментальщика.
Очень щедрое предложение, учитывая, что к магам разума очередь расписана на месяцы.
Даша хотела сесть за стол, но отец усталым голосом спросил:
— Что еще ты должна сказать, дочь?
Девочка тяжко вздохнула:
— Это я дала маме адрес нового дома… когда мы гуляли в зоопарке.
— Как?! — взвился Вася. — Ты же все время была на наших глазах!
— В надувном замке… попросила одну тетю отправить маме эсэмэс.
Я отчетливо вспомнила молодою мамочку, которая забралась в детский аттракцион вслед за крошечным сыном. И одновременно испытала стыд — зря наехала на экономку…
И хотя извиняться, став взрослой, все так же не любила, покаянно попросила:
— Лиза, прости, пожалуйста!
Она не ответила. Даже не посмотрела в мою сторону.
— Лиза… я ужасно виновата, прости…
Экономка наконец оторвала взгляд от скатерти:
— Я подумаю. Давайте есть, стынет все, несмотря на жару.
Ее дружно поддержали. Чувство неловкости продлилось не слишком долго — когда на столе вкусная еда, сложно думать о чем-то другом.
Не будь я оборотнем, не смогла бы проглотить и кусочка. А так даже в подавленном состоянии имела отменный аппетит.
Как всегда ужин у Кима удался на высший балл. А когда он подал на десерт мороженое с орехами и шоколадом, лично мое настроение улучшилось, несмотря на чувство вины, назойливо зудящее изнутри.
Еще раз я подошла к экономке после ужина.
— Миа, мне некогда тут с тобой стоять, еще нужно загрузить посудомойку и посчитать, чего и сколько следует закупить завтра, — произнесла она оскорбленно. — За эти сутки я очень устала, а выносливости оборотней у меня нет.
Внимательно посмотрела на нее — да, болезненный вид Лизы подтверждал ее слова. И я оставила ее в покое. Подожду до утра и попрошу прощения еще раз. Не простит, что ж, уеду без извинений.
— Миа, ты куда? — Вольский вырос темной преградой у двери.
Откровенного и тяжелого разговора мне пока не вынести. В голове царил хаос.
— Побегаю немного в лесу и вернусь.
Он не сдвинулся с места.
— Я не собираюсь сбегать, клянусь. Я вернусь к тебе, Алекс. — И мысленно добавила: «Чтобы попрощаться навсегда».
Вольский не подозревал, что творится в моей душе, поэтому мягко улыбнулся:
— Я буду ждать тебя, Миа.
Уходила, не оборачиваясь, зная, что он провожал взглядом.
Погруженная в себя, все-таки отметила мимоходом, что на воротах все еще не установлена новая магическая защита. Впрочем, это не страшно, раз недоброжелатели Вольского обнаружены и находятся в руках Хемминга.
В лесу я облюбовала полянку, залитую лунным сиянием. Остановившись на грани между светом и густой тенью ели, задумалась. А не делаю ли я из мухи слона? Что, если преувеличиваю проблему?
Попробовала отбросить эмоции и взглянуть на ситуацию со стороны.
Итак, есть маг, вроде бы свободный, но на самом деле привязанный к бывшей жене ребенком и тем обстоятельством, что супруга оставила его не по своей воле, а под действием чар.
Есть магичка, которая по-настоящему не любит бывшего мужа, раз на нее эти чары подействовали. Но она родила ему ребенка, за плечами несколько лет совместной жизни, симпатия и уважение к супругу.
И есть девочка-ментал, которая ужасно хочет, чтобы ее родители были вместе.
А теперь добавим в задачку неопределенности: негодяя, который влюбился в чужую жену так сильно, что надел на нее запрещенный артефакт и поступился мужской гордостью, прекрасно понимая, что чувства возлюбленной — всего лишь эхо его собственных. Для полной неразберихи приплюсуем влюбленную или почти влюбленную в проклятчика меня…
Мы с Игорем — лишние. Если нас убрать, что в итоге останется? Немного потрепанная испытаниями судьбы семья.
Вздохнув, я сбросила босоножки, стянула платье и нижнее белье. Аккуратно сложив вещи на пеньке, вышла в центр поляны. Чистое небо залито серебром сияния царицы ночи. Завтра полнолуние, но и сейчас, слегка щербатая, луна завораживала.
Захотелось искупаться в ее холодном свете. Отдать частичку себя, впустить лунное безумие, чтобы мчаться наперегонки с ветром в глубь чащи. Ощущать игру мускулов под крепкой шкурой. Вспарывать когтями грунт… Чуять тысячи звуков, обонять миллионы запахов. Слышать биение испуганного сердца своей жертвы. Выследить, загнать… Впиться в горячий источник жизни… Ощутить под языком биение пульса…
Встряхнула головой — и очнулась.
Удивленно посмотрела на пищащего под лапами зайца. Еще целый и почти не помятый. Отпустила. Ушастый зверек, не веря своему счастью, продолжал вжиматься животом в хвою. Угрожающе рыкнула, и он пустился наутек.
Неподалеку журчал ручеек. Маленький, неглубокий. Но воды в нем хватало, чтобы, как в зеркале, рассмотреть свое отражение. Первое, что увидела, — желтые с вкраплением зеленого глаза, затем — ехидно скалящуюся морду. Захлопнула пасть — волчица в ручье повторила движение, но морда ее от этого не утратила хитровато-язвительного выражения.
Она — это я. Я — это она.
Как просто. И в то же время как сложно.
Я снова была самой собой даже в звериной ипостаси. Я осознала себя, отпустила без колебаний добычу, сумев без усилий пригасить охотничий инстинкт.
Покрутившись у ручья, побежала на север, ближе к дороге.
До трассы еще далеко, но я отлично слышала шум проезжающих машин.
А еще учуяла нечто странное. Остановилась. Ноздри навязчиво щекотал раздражающий запах. Запах волка. И не одного.
Шерсть вздыбилась на загривке. Еще толком не обдумав ситуацию, рванула обратно. Бежала быстро, выглядывая и вынюхивая чужаков.
Лес дышал свежестью. Пахло влажной землей и мхом, пряной хвоей и смолой, августовской жухнущей травой. В кронах сосен гулял ветер, трещали сверчки, тонко отзывались сонные птахи, далеко-далеко ухала сова, шептались папоротники, неутомимо рыл новый тоннель крот…
Волков, кроме меня, здесь не ощущалось.
Может, запах принесло ветром от трассы? Из проезжающей мимо машины? Оборотни просто проехали мимо? Вероятно. И все же лучше поберечься. У перестраховщиков жизнь скучная, зато долгая.
До пенечка с одеждой бежала, приглядываясь и прислушиваясь. Безболезненно перекинувшись в человека, посмотрела на ноги — в грязи и траве, все остальное не лучше. Жалко портить платье. К тому же луну скрыли набежавшие тучи, если нет ночного зрения, то не видно ни зги. Чуть поколебавшись, пошла к коттеджу так. Боевики Контроля дом больше не стерегли, так что никто не увидит.
Забавно. Таки перенимаю привычки оборотней: уже с легкостью обнажаюсь…
Перепрыгнула через забор специально в том месте, где в саду находился летний душ.
Вода оказалась приятно прохладной и смыла грязь и запахи леса. Смыла сомнения и тревоги. Невзирая на нелегкие испытания этих суток, я их запомню с благодарностью. Ведь именно сегодня во мраке сомнений я нащупала дорогу к себе новой. Нет, до абсолютной цельности и принятия сути еще далеко. Но удачное начало положено.
Искупавшись, хорошенько отжала волосы, на теплом ветру они быстро высохнут и без полотенца. С улыбкой вспомнила, как купалась здесь в прошлый раз и Лиза украла одежду.
Натянув на слегка влажное тело сарафан, покинула дощатое строение.
Дойдя до освещенной маленькими фонариками беседки, остановилась. Недаром про экономку вспомнила — она сидела за столом и пила чай.
— Привет. Не помешаю?
— Заходи, Миа, — вздохнула она. — Я ждала тебя, надеясь, что не пропущу твое возвращение.
И действительно, на столе стояла еще одна чашка. Белая, в мелкий черный цветочек.
— Лиза…
— Миа, я принимаю твои извинения, — торопливо перебила экономка. — С твоей стороны было некрасиво обвинять, не разобравшись. Но и я хороша — не учла тот факт, сколько всего ты натерпелась.
— Да я особо и не натерпелась, всего-навсего посидела несколько часов под замком.
Лиза налила мне напиток насыщенно-золотого цвета.
— А неизвестность и ожидание самого плохого? — Она покачала головой. — Страх — медленная, но действенная пытка. Попробуй чай, сбор из моих запасов.
Поднеся чашку к лицу, я глубоко вдохнула. Сладкий аромат. И как много всего намешано: листья земляники, мята, лимонник, лепестки чайной розы и жасмина, плоды шиповника… И что-то еще, неуловимое, приятное.
Стараясь понять, какое растение в смеси, я быстро выпила напиток.
— Что здесь? — Я перечислила угаданные растения. — Последний компонент никак не распознать.
— Может, поймешь после второй чашки? — улыбнулась Лиза. — И печенье не игнорируй, его Ким пек утром. Он, когда нервничает, успокаивается готовкой.
Я послушно потянулась к вазочке с песочными сердечками. Промахнулась. Снова попыталась схватить… Она раздвоилась. Я сморгнула. И повторила попытку. Вазочек теперь было три, и в той, что посередине, большая печенька подмигивала глазками в виде изюма. Я потянулась к ней и — о, радость! — схватила кокетливую выпечку.
Лиза тихонько рассмеялась:
— Хотела бы я сказать, что ничего личного, Миа, да солгу. Ты меня раздражаешь с самого первого дня. Уж лучше бы ты не приезжала.
Песочное сердце раскрошилось между пальцами. Стол угрожающе вздыбился и ударил меня в лицо.
Темнота… и в ней печенье, отрастив руки-ноги и звонко хохоча, водило хороводы…
Где-то далеко тихо ругалась Лиза:
— Да что же ты такая тяжелая, а? Надорваться можно!
Я не чувствовала свое тело — его качало на волнах, но, судя по звукам, меня куда-то тащили. А потом нос уловил запах, который повстречала в лесу.
И ненавистный голос насмешливо произнес:
— Набегалась, Машуль?
