Глава 9
ЯРОСТЬ В КЛЕТКЕ
Даша повеселела после черепахи. Огромная, как автомобильное колесо, та лежала в длинной загородке, в которую разрешалось заходить детям. Малышня радовалась возможности и загладила Тортилу до такого состояния, что она не высовывала нос из панциря.
Зоопарк Владимирского поражал размахом и тем, что часть животных свободно разгуливала но дорожкам. Гордые собой павлины, наглые мартышки, задорные козлята подходили к людям, требуя чего-нибудь вкусненького. Полосатая свинья с выводком поросят возлежала в затененной деревом луже совсем недалеко от выхода, и мне стало интересно, что будет делать охрана, если хрюши решат посмотреть, что делается в большом мире. Наверное, животным жилось тут хорошо, раз никто не боялся, что они сбегут.
В самом начале парка хрустально пел фонтан. В его чаше плавала здоровенная форель, может, поэтому никто из посетителей и не бросал в воду монетки на счастье, как это обычно происходит возле водоемов.
Пока шли к конюшням, повстречали трех не боящихся людей белок. Одна и вовсе бесстрашная — спрыгнула с ветки на плечо Васи, напугав его до икоты. Угощением для животных мы запаслись заранее, и рыжая игрунья, получив дань в виде орешков, вернулась на свой наблюдательный пост. А парень еще несколько минут задерживал дыхание, пытаясь перестать икать.
У конюшен выяснилось, что лошади чуют оборотней, и мне пришлось оставить малышку с водителем. С полчаса, отойдя на приличное расстояние, я издали наблюдала, как Даша каталась на белом пони. Она счастливо смеялась и, похоже, забыла о цели, побудившей ее требовать поездку в зоопарк.
Потом мы кормили кроликов-гигантов, юрких хорьков и еще какую-то пушистую мелочь. Носухе морковь не понравилась, и она решила попробовать на вкус Дашины пальцы. Лишь благодаря реакции вера я вовремя отдернула малышку от клетки.
— Солнышко, от клеток хищников держись подальше, ладно? — попросила я ее, когда свернули на дорожку с указателем «Тигры. Медведи. Волки».
«Я их боюсь, Миа, близко не подойду», — успокоила она меня, вертя во все стороны головой.
Расслабилась я всего на несколько минут, потому что при виде пары волков, серо-стального и серого с рыжими подпалинами, глаза у Дарьи азартно загорелись. Однако звери для нее оказались неопасны: не успела я подойти к ограждению, закрывавшему подход к клетке, как они заволновались, заскулили, преданно ловя мой взгляд. Больше для серых хищников никого не существовало. Такое ощущение, что хозяйка вернулась домой после долгого отсутствия, и собаки выскочили ее встречать. Волки разве что хвостами не виляли… Вот только меня подобная реакция не радовала. Мне не нравились волки и пугали клетки.
Чувствуя, как неловко мне находиться рядом с вольером, Даша предложила поглядеть на медведей.
Бурый спал и на призывы зрителей не реагировал, тогда как его сосед гризли охотно подходил к прутьям и там замирал, словно позируя фотографам. Оба медведя казались безобидными, словно плюшевые мишки, но стоило присмотреться к когтям и клыкастым пастям, как впечатление менялось на противоположное.
«А теперь идем к тигрикам!» — радостно предложила Даша.
Вольеры уссурийских тигров были особенно просторны и солнечны, и чтобы спрятаться от жары, гигантские кошки скрывались в деревянных домиках, изредка выходя попить воды. Простояв возле полосатых красавцев с четверть часа, перешли к дальней клетке. Табличка возвещала, что здесь самка, двухлетка по имени Фрося. Эта тигрица устраивать себе сиесту не хотела и взволнованно металась по вольеру.
— Фрося, поешь, — просил ее работник зоопарка. — Смотри, какая вкуснятина.
Хищница не обращала на сочные куски мяса (настолько соблазнительно ароматные, что у меня заурчало в животе) никакого внимания и бегала, недовольно фырча.
— Фрося, поешь, — проявлял настойчивость немолодой мужчина в зеленой форме с надписью «Сад Владимирского» на спине. — Если не успокоишься, придется сделать тебе укол.
Естественно, животное не реагировало на его слова, и работник, вздохнув, развернулся к нам.
— Здравствуйте, — заученно улыбнулся он, затаив в глазах усталость. — Уважаемые посетители, большая просьба перейти к другим клеткам, наша Фрося немного нервничает.
Быстро окинув полосатую скептическим взглядом, я уточнила:
— Немного? Да она у вас не только раздраженная, но еще и голодает! Вон бока уже запали, шерсть не так блестит, как у других тигров!
Фрося, то ли соглашаясь с отповедью, то ли чувствуя во мне оборотня, агрессивно заметалась по вольеру, плотоядно поглядывая в нашу сторону. Сверкающие желтые глаза хищницы будто пытались заглянуть в душу, и это казалось… странным, что ли? Впрочем, ее поведение — концентрированная ярость существа, запертого в клетке, — мне было понятно, сама недавно так же бесилась в подвале Горобинских.
— Посмотрите на нее, — не унималась я. — Вы что-то делаете не так, и ей плохо!
Мужчина, подавляя злость, стиснул зубы:
— Фросю подарили зоопарку три недели назад, а она все никак не привыкнет. Ума не приложу, что ей еще надо.
Не дожидаясь нашего ответа на риторический, в общем-то, вопрос, он зашагал вверх по дорожке.
Проводив его взглядом, я приблизилась к прутьям, наказав Васе:
— Присмотри за Дашей, ладно?
Мне не давало покоя поведение зверя. Молодое здоровое животное должно быстро адаптироваться к изменениям. Что-то тут не так, что-то не дает покоя моей совести, не позволяя отвернуться и пойти дальше. Такое ощущение, что в клетке…
«Оборотень! Миа, она оборотень!» — Возбужденная девочка оказалась рядом, грудью касаясь заграждения. Вряд ли хищница дотянется, но лучше перестраховаться.
— Даш, сделай шаг назад! Быстро!
«Она не причинит нам вреда, Миа, она же разумна!»
— Солнышко, я не чувствую в ней человека, да и не похожа она на вера.
Тигрица замерла, дрожа. Красивые дикие глаза по-прежнему переполняла ярость.
«Миа, на ней специальный амулет, который не дает совершить оборот и закрывает ее истинную сущность от других оборотней».
— Это она тебе так сказала? Или ты строишь предположения? — уточнил молчавший до этого хмурый водитель.
«Она! Миа, Вася, мы должны ей помочь!»
— Как? Вытащить из клетки не сможем, — осторожно возразила я.
И мысленно добавила, что, может статься, мы и не должны ее спасать. Знаю, для оборотня нет худшего наказания, чем оказаться на определенное время запертым в теле животного. Веры свободолюбивы, да и в большей мере люди, чем животные, поэтому пребывание в звериной шкуре — действенный способ усмирить или покарать провинившихся. Возможно, она сидит в зоопарке за дело.
«Миа, она не наказана! — рассердилась Даша. — Ее выкрали из дома и заперли тут! Стая ищет ее, а она не может подать о себе весточку. Если мы не поможем, то похитители уж точно ее отсюда не выпустят».
— И она одичает, а затем и вовсе умрет, — тихо добавил Василий.
Ужасная участь! А ведь я тоже могу оказаться в конечном итоге в подобной ситуации. Ведь кто мешает Горобинским поступить таким же образом со мной, когда поймают? Поправочка: если поймают.
— Фрося, из какой ты стаи? Как связаться с твоим вожаком?
Тигрица заволновалась и, издав жалобный звук, села на пушистый зад, будто тело отказались держать лапы.
— Просто подумай, а Даша тебя услышит.
«Она из стаи Черновых. Патриарх — Демид. Это его жена Эмма отдала приказ запереть Ефросинью здесь».
Ефросинью?.. А супруга вожака — еще та злая шутница, сократила имя девушки до звериной клички Фрося. Как в насмешку, хотя… скорее всего так и есть. Не удивлюсь, если супруга патриарха убрала таким способом потенциальную соперницу.
Пока я строила цепочку ненужных выводов, Вася записал телефон, номер которого вертигрица продиктовала ему через Дашу. Как же ей повезло, что маленькая менталистка прошла мимо вольера! Будь на месте девочки взрослый маг разума, он мог и не услышать мысленный крик о помощи. Состоявшиеся менталы обычно ставят щиты, чтобы отдохнуть от чужих мыслей и эмоций.
— Миа, позвонишь Чернову? — Вася протянул мне свой телефон.
С сожалением вынуждена была отказаться:
— Лучше ты, мне нежелательно светиться перед оборотнями, пускай и другого вида. Вожак обязательно поинтересуется, кто я такая.
— Да, ты права, — смутился он. — Извини.
— Ничего страшного, Вась.
Водитель отступил в сторонку и позвонил.
Пока шли длинные гудки, я тихонько спросила:
— Ефросинья, мы можем еще чем-то тебе помочь?
Тигрица повела головой влево и вдруг замерла. Фыркнула и, облизав морду розовым языком, сделал шаг в сторону Даши.
Девочка, хихикнув, перевела: «Миа, она мечтает о мороженом!»
— В такую жару все мечтают… Это легко выполнимая просьба, — кивнула я. — Вась, я отлучусь на несколько минут, побудьте с Дашей здесь.
— Давай лучше я схожу? Продолжу звонить Чернову по дороге.
Я не стала возражать, лишь уточнила у вертигрицы то, чем забыл поинтересоваться Вася:
— Ефросинья, какое мороженое ты любишь?
Желтые глаза довольно сощурились.
«Она благодарит, что ты спросила, и говорит, что хочет шоколадное и с карамелью», — передала ответ Дарья.
— Вась, слышал?
— Ага, уже бегу!
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого, я строго потребовала:
— Ефросинья, пообедай сначала, иначе о мороженом можешь забыть.
Большая кошка издала глухой звук. Если тигры умеют смеяться, то именно этим сейчас и занималась полосатая.
Вася пришел, когда она доедала последний кусок мяса. Парень не поскупился — принес по пять пачек каждого вида.
Развернув холодный десерт, я протянула сквозь прутья ванильный рожок с пахнущей жженым сахаром горьковатой карамелью. Тигрица деликатно лизнула подношение, зажмурилась от удовольствия… и откусила полпорции.
— Приятного аппетита, Ефросинья, — пожелал вежливый Вася. — Демид Чернов приедет за тобой завтра, он уже на полпути в аэропорт.
— Дозвонился-таки? Отлично!
Прямо камень с души свалился. И в то же время слегка взгрустнулось. У попавшей в беду девушки есть тот, кто спасет ее, уладит проблемы, пускай и возникли они по причине ревности жены спасителя. А я… я одна. Да, мне помогает Ник, мама передала амулеты и травы. Но все же у меня нет никого, кто избавил бы от притязаний Андрея Горобинского раз и навсегда.
— Чернов пришел в ярость, когда узнал, кто так поступил с девушкой, — невольно подлил масла в огонь водитель. — Заявил, что разберется с женой.
Так, Миа, не вздумай завидовать! Как девушка самостоятельная, ты сама справишься с неприятностями, никакие вожаки и прочие покровители и даром не нужны, не говоря уже о том, чтобы полностью подчиняться их приказам и зависеть от устоев стаи. А именно так обстоят дела у Ефросиньи, ее жизнь фактически принадлежит этому Чернову.
Справившись с недостойными чувствами — зарождающейся завистью и жалостью к себе, — я скормила тигрице почти семь порций мороженого, когда пришел работник зоопарка. Он едва не выпустил пистолет-шприц, увидев, чем занята его четвероногая подопечная.
— Боже мой, — прошептал он. — Что вы делаете, девушка? Так же нельзя…
— Кто это сказал?
— Но она же дикая! Сейчас руку оттяпает!
Кивком головы я указала на Васю, держащего обертки от мороженого.
— Хотела бы укусить, давно бы это сделала, да, кошечка?
Ефросинья фыркнула, вышло щекотно — мою ладонь укололо вибриссами и обдало капельками тающего шоколадного мороженого.
— Чтобы тигрица кушала с аппетитом, давайте ей мороженое. Видите, какое она предпочитает?
Работник зоопарка схватился за голову:
— Девушка, вы экстрасенс?!
— Нет, дрессировщица, — соврала я, не мучаясь угрызениями совести. Васька отвернулся в сторону, не в силах сдержать улыбку, Дарья смеялась мысленно. И я их не осуждала, уж очень потешное было выражение лица у сотрудника зоопарка. — Я изучала повадки тигров, решила поделиться опытом с вами. Но! Это действует только с Фросей. Остальные тигры в вашем зоопарке с удовольствием съедят руку, а не мороженое, которое протянете.
Мужчина поежился:
— Хорошо, госпожа дрессировщица, я буду выполнять ваши рекомендации по кормлению Фроси. Я рад, что бедняжка начнет нормально кушать, значит, скоро понравится.
Ага, скоро, только ты этого не увидишь, ведь за ней завтра приедут.
Интересно, каким образом Чернов заберет у Владимирского «подарок» женушки? Выкрадет или перекупит? Хотя о чем я? Без проблем заберет, просто так, ведь владелец зоопарка знает о существовании мира Полуночи. Слышала, что ему неоднократно предлагали стать оборотнем или вампиром, но, удивительная вещь, он отказывался, желая оставаться человеком.
Попрощавшись с вертигрицей, мы отправились дальше. Мне показалось или Василию действительно не хотелось уходить от ее вольера? Неужели проникся судьбой девушки и все еще переживает? Зря, мы сделали все, что от нас требовалось.
В зоопарке была большая детская площадка с деревянными домиками, батутами, качелями и массой надувных аттракционов: горками, замком и бассейном с разноцветными шариками. Даша себе чуть шею не свернула, когда проходили мимо.
«Миа, я тоже хочу полазить в надувном замке!»
— Хорошо. Только давай сначала перекусим?
«Давай…» — печально вздохнула она.
Присев на лавочку в тени арки вьющихся роз, мы занялись провизией, которую собрал нам Ким. Творог и сдоба — это прекрасно, но организм оборотня требовал мяса. Умяв четыре пирога, я отправилась к тележкам с мороженым, хот-догами и шаурмой.
Даше купила клубничный вафельный рожок, Васе — булочки с сосисками и корейской морковью, себе же — все, что у торговцев было с куриным мясом, притом по три штуки.
— «Горячая собака» — такое смешное название, — откусив с треть хот-дога, невнятно произнес Вася.
— Ага, особенно когда оно себя оправдывает, — легкомысленно отозвалась я.
— В смысле? Хочешь сказать, что тут собачатина?! — Парень, позеленев, отодвинул от себя бумажный пакет.
— Брезгуешь? — поддела я его. — Ну и ладно, мне больше вкуснятины достанется.
Вася вскочил с лавочки.
— Я сейчас. — Он бросился по аллее вверх.
«Зачем ты так, Миа? — совсем по-взрослому огорчилась девочка. — Васю тошнит при виде волосинки в супе, а ты ему такое сказала».
— Честно? Не знаю, Даш. Иногда находит что-то, и шутки становятся злыми.
Она задумчиво кивнула, словно понимая.
«Миа, я поела, теперь могу бежать к детям? Я чуточку поиграю, ладно?»
— Сколько хочешь играй. — И уже вслед малявке добавила: — Все равно влетит, так что домой можно не торопиться.
К моменту возвращения шофера девочка исчезла в недрах надувного замка. Двухэтажный, яркий, он магнитом притягивал детвору. Табличка у входа ясно предупреждала, что родителям вход воспрещен, но миниатюрная шатенка, разувшись, полезла туда за своим карапузом. Мальчик еще плохо ходил, но смело устремился туда, где раздавался радостный смех.
Молодец все-таки Владимирский, что открыл бесплатный зоопарк с аттракционами для малышни. Будь здесь кафе, вообще можно было бы отправляться сюда на целый день.
— Где Даша? — первым делом спросил водитель по возвращении.
— Там, — указала рукой. — Вася, прости, пожалуйста, за шутку про собачатину. Не хотела тебя расстроить. А в хот-догах, поверь, качественные куриные сосиски, ешь спокойно.
— Спасибо, аппетит не нагулял, — хмыкнул он, но схватил пирожок, испеченный Кимом. — Слушай, Миа, а ты бы ела собачатину?
Я даже не подавилась — после того, что грызла в волчьем облике, мне никакая еда не страшна. Так что зря парень пытается отбить у меня аппетит, вызвав рвотный рефлекс.
— Вась, несколько странный вопрос, ты так не считаешь?
— Извини. — Он смутился.
Я широко улыбнулась:
— Если ничего другого не будет, то ела бы. Говорят, она напоминает говядину, хоть немного и жирновата.
Водитель переменился в лице и больше не приставал.
Прошло еще немного времени, и Даша оставила надувной замок.
«Я так устала, Миа, — захныкала она мысленно. — Хочу домой».
Мы поехали обратно.
Возвращались таким же способом, как и добирались до зоопарка, то есть меняя машины. Чувство неясного беспокойства усилилось, когда я заметила, что девочка виновато отводит взгляд, не желая смотреть мне в глаза.
— Даша, что случилось?
«Ничего, Миа».
— Точно?
Девочка вздохнула и повинилась: «Мне стыдно, что я заставила вас везти себя в зоопарк».
— Успокойся, не хотели бы — не повезли бы.
Я обняла ее за хрупкие плечики, и Даша, всхлипнув, мысленно прошептала слова благодарности.
Маленькая, обычно веселая и беззаботная, легкая, как фея из сказок, хорошенькая, как ангел из библейских мифов, она вызывала умиление. Мне стало все равно, что она хитрила с поездкой, что применила дар, чтобы заставить отвезти ее на встречу с Ксенией. Как я могла на нее обижаться, если ее действия логичны? Каждый ребенок любит свою маму и хочет, чтобы она была рядом. Разве правильно осуждать за подобное желание? Нет, разумеется. Ее можно только пожалеть и простить за уловки и доставленное беспокойство.
— Все будет хорошо, Даш, — пообещала я и сама себе поверила.
Вольский вернется, я сразу расскажу про подавляющий волю его жены амулет — «Зеркало Купидона». Узнав, что измена вызвана вредными чарами, он простит Ксению, и у Даши снова появится полная семья. Счастливые, любящие родители, которые оба будут рядом с ней.
Это был по-настоящему сладко-горький момент. Я понимала, что поступлю правильно. И в то же время испытывала странное чувство потери чего-то важного. Вот только чего? Анализировать свои чувства не хотелось.
Остаток дня прошел спокойно. Даша, набегавшись в зоопарке, отказалась от подвижных игр, и до вечера мы рисовали драконов и принцесс, а еще читали сказки.
Ночь выдалась тихой и безлунной. После дневных переживаний я уснула, что называется, без задних лап, и даже страшные сны-воспоминания не тревожили до утра.
Ну а днем, точнее, ближе к вечеру, случилось то, что заставило встряхнуться…
После обеденного отдыха мы с Дашей долго играли в прятки в саду. Затем, подустав, устроились на шерстяном пледе в тенечке под деревом, недалеко от лабиринта из туи.
«Миа, а он кусается?» — с опаской глядя на жука-оленя, спросила девочка.
Коричнево-черное насекомое величиной с мышку агрессивно нападало на стебелек, который я ненавязчиво ему подставляла.
— Не знаю. Хочешь проверить?
Даша заулыбалась:
«Нет уж, спасибо!»
— И правильно делаешь, — похвалила я ее. — Некоторые потенциально опасные вещи лучше не проверять.
Вскоре моя подопечная потеряла интерес к драчуну и убежала за бабочкой — ярко-оранжевым монархом. И стоило ей повернуться спиной, как я поднесла палец к воинственному насекомому, наплевав на собственный совет. Безопасность безопасностью, а когда заедает любопытство, стоит рискнуть, но найти ответ.
— Ай! — Жучара не проигнорировал перст наглой естествоиспытательницы — пробил рогами кожу до крови. И пока я рассматривала регенерирующее на глазах повреждение, смылся с места преступления.
На фоне моей задумчивости шум открывающихся ворот и шелест шин по подъездной дорожке показались громом среди ясного неба.
Недоделанный оборотень, я поняла, что приехал Вольский, стоило тому открыть дверь джипа. Даже и не знаю, по какому признаку определила на расстоянии, что это он. Возможно, по запаху? Или по звуку уверенных шагов?
— Дарья! — В его голосе звучал металл. — Иди сюда!
Всего пару секунд назад прыгавшая неподалеку девочка будто испарилась.
— Дарья, я не шучу, быстро сюда!
Поднявшись с пледа, я застыла. Заморгала, не веря глазам, — на миг показалось, что это не Вольский. Нет, это он… Но как же отличается от себя прежнего!
Сложно узнать в суровом мужчине, буравящем хмурым взглядом зеленые стены лабиринта, некогда бледного, ослабленного магическим истощением проклятчика. Сейчас вокруг Вольского мощно вилась энергия. Просто невероятная силища!
— Миа, вы в порядке?
Сморгнув, уставилась на хозяина дома. Слегка мятая белоснежная рубашка и брюки от костюма стального цвета несказанно шли ему, придавая облику строгости.
Где былая бледность? Привычные круги под глазами? Усталость, заметная даже ненаблюдательному человеку? Где ощущение, что он магически измотан и временно бессилен? Поразительно все-таки, что в первые же дни после появления в доме Вольского я поняла, что он просто притворяется. Интересно, почему перестал сейчас? Что-то изменилось? И каким образом создавал иллюзию пошатнувшегося здоровья? О таких амулетах я не слышала.
— А мы вас не ждали…
— Я вижу, — резковато обронил он и позвал: — Дарья, в последний раз говорю, иди сюда.
И только в этот миг я осознала, что произошло. Я, оборотень, видела эманации силы, видела как полноценный маг! Пускай недолго и непреднамеренно, но все же!
Пока приходила в себя от потрясения, Вольский вытащил дочурку из зарослей, выдернув воздушной петлей. Даша летела невысоко над землей, слегка дрыгая ногами, и понуро смотрела вниз. Сейчас она напоминала нашкодившего котенка, которого тащат за шкирку. И я поддалась жалости:
— Александр, это я во всем виновата, ругайте меня.
Маг вскинул брови:
— Да? То есть это вы вчера, поговорив со мной по телефону, утаили, что скоро я возвращаюсь, и заставили няню ехать в зоопарк?
Я посмотрела на Дашу, все еще висящую в воздухе. Вот только сожаление с недовольной мордашки исчезло, сменившись досадой. Маленькая, вредная интриганка! Значит, она притворялась? И никакой истерики не было?
— Даша?..
«Миа, вот не надо… Ты же меня понимаешь, знаю. Я просто хотела увидеть маму».
«Ты копалась у меня в голове?» — мысленно четко спросила я, гася раздражение.
Разве можно на нее сердиться? Она же менталистка — лазит в чужих мозгах, как дышит! Но и потакать ей не стоит, иначе сядет на голову. Наверное, мне уже села…
«Миа, я не хотела, прости».
— Александр, давайте вы начнете разбор полетов все же с меня?
Дашка судорожно вздохнула. Ее отец хмыкнул и кивнул:
— Хорошо, Миа. После ужина жду вас в кабинете.
— А вы жестоки — оттягиваете момент казни, давая надежду приговоренному, — возмутилась в шутку.
Дарья, преданно глядя в мою сторону, согласно закивала.
— Девочки, я часть пути прошел с помощью телепортов, дайте нормально поесть.
Каким бы ни был сильным маг-пространственник, а телепорты изматывают не только его, но и тех, кого он перемещает. А если переход был не один, то путешественники устают безумно.
— Извините, — смутилась я. — Конечно, поешьте.
Чем-то довольный маг быстрым шагом отправился в дом. Его дочка летела за ним, как воздушный шарик на веревочке, но при этом умудрялась строить умильные рожицы и посылать поцелуйчики. Вот же хитрая малявка, слов нет!
Голодный мужчина — злой мужчина. Шагая рядом с Александром, я тихонько радовалась его сознательности в деле избавления от негативных эмоций. Сейчас поест и ка-а-ак подобреет! И наступит мир и покой. И мне не влетит.
Первым нам повстречался настороженный Вася:
— Здравствуйте, Александр. С возвращением.
— Спасибо.
Водитель тревожно посмотрел на меня, на Вольского, снова на меня и опять на босса:
— Александр, а почему вы не предупредили, что приезжаете сегодня? Я бы встретил.
— Потому что должен был приехать через три дня, — усмехнулся Вольский. — Но так как вчера вы с Дарьей отправились на незапланированную прогулку, мне пришлось корректировать планы.
Василий с осуждением посмотрел на Дашу. Нет, ну какой все-таки коварный ребенок! Отец сказал по телефону, что вскоре приедет, но этого не слышал больше никто, и она воспользовалась моментом, чтобы убедить всех, что отец вернется нескоро, и потому она точно помрет без зоопарка. Эх, будь в кабинете вместо Васи я, обязательно услышала бы слова Вольского, у меня ведь слух лучше, чем у амага.
Перед ужином хозяин дома удалился на час в свою комнату, откуда вышел с влажными волосами и в другой одежде — в темно-фиолетовой футболке и легких серых джинсах. Эти перемены воздействовали на него благодатно — он даже улыбался, когда вошел в столовую.
Ужин прошел… странно. Даша строила из себя послушную девочку, Вася открыто переживал, а Ким поглядывал на меня сочувственно. И только Лиза, улыбаясь, пыталась втянуть Вольского в разговор, будто ничего и не случилось, при этом она время от времени бросала на меня торжествующие взгляды.
Были у меня недостойные мысли, что это она сдала нас, но они вскоре развеялись — экономка приезду хозяина искренне удивилась вместе со всеми. Да и зачем ей было нас закладывать, если с этой функцией прекрасно справилась охрана, приставленная к дому Контролем?
В кабинет отправились вчетвером: Вольские, водитель и я. Зачем там Вася, который всего-навсего отвез нас с девочкой в зоопарк, выяснилось быстро: Александр передал ему благодарность Чернова за звонок по поводу Ефросиньи.
— Вася, тебя пригласили погостить в доме патриарха вертигров. Спасенная девушка — его дальняя родственница, и он очень благодарен, что ты ей помог.
— Но я ведь не сам, — начал отнекиваться покрасневший Василий. — Главная заслуга тут Даши и Миамины.
Вольский остановил его взмахом руки:
— Дочь я к ним не отпущу, о Миамине вы попросили Ефросинью не распространяться, остаешься только ты. Придется, герой, тяжесть лаврового венка нести в одиночку.
Васе последние слова очень даже понравились, он приосанился и улыбнулся.
— Так что мне говорить? Ты поедешь?
— Да, если отпустите.
Вольский покачал головой:
— Если бы я был против, то не начал бы этот разговор.
— И то верно… А вы случайно не в курсе, почему родственница вожака вертигров оказалась в зоопарке?
— В курсе, — кивнул Вольский. — Девушка чем-то не угодила жене Чернова, и ее таким образом наказали втайне от родственника.
— Хорошее же наказание! Жену патриарха бы так в клетку запереть! — возмутился парень.
— Чернову не получится — она не вер, а магичка, — возразил Вольский.
Поняв, что он в курсе определенных деталей нашей незапланированной поездки, я немного расслабилась. Значит, Вольский также знает, что мерами безопасности мы не пренебрегли и сделали все, чтобы Дарья не повстречала мать. Следовательно, надежда на то, что сильно песочить нас не будет, остается.
Когда Василий ушел, хозяин кабинета взялся за дочь, все время ерзающую в большом кресле из вишневой кожи. Я сидела в таком же, испытывая непередаваемый дискомфорт: мягкое и глубокое, оно поглотило меня в своих объятиях. Неудобная мебель — избитый прием для тех, кто желает вызвать неуверенность и раздражение у посетителей, странно, что Вольский к нему прибег.
— Дарья, ты наказана. Никаких новых игрушек, сладкого и мультфильмов в течение месяца, — как-то по-обыденному объявил маг дочери. Удивительно, насколько хорошо он контролировал свои эмоции, сообщая о наказании. — Понимаешь, за что?
Серьезная девочка кивнула.
— Тогда ты свободна.
Потупив взгляд, Даша, легко выпрыгнув из кресла, вышла из кабинета.
Оставшись наедине с проклятчиком, я едва не запаниковала. Несмотря на все ухищрения в виде маскировки и поездки в другой зоопарк, остро чувствовала свою вину. Я не выполнила его требование не выводить девочку за забор, и никакие оправдания тут не помогут.
— Простите, я виновата, — покаялась сразу, как только за Дашей закрылась дверь. — Сегодня же уеду из вашего дома.
Вольский, сидящий в темно-коричневом кресле, похожем на трон, смотрелся по-королевски внушительно и властно. И хотя он крутил в руках черный телефон, нервничающим совсем не выглядел. А вот я… у меня даже ладони вспотели.
— Никуда не нужно уезжать, — тихо произнес он. — Я вас ни в чем не обвиняю — менталистам сложно противостоять, особенно таким, как Даша. Это я должен просить прощения, что вы подверглись внушению.
Не сразу поняла, что происходит. Он извиняется? Неожиданно.
Тем временем Вольский продолжил говорить:
— Я работаю над тем, чтобы дочь не росла капризной и эгоистичной.
— Даша и не будет такой, ведь она чувствует чужие эмоции и читает мысли.
— К сожалению, дар только все усложняет. Вы просто не слышали о магах разума, превратившихся в чудовищ.
— Да, о таком не говорят за чаем… — Я поежилась, представив, что Дашины способности достались какому-нибудь психопату. А ведь даже нормальных людей умение слышать мысли окружающих может свести с ума.
— Вероятно, я скверный воспитатель… или виноваты частые командировки, раз не справляюсь в достаточной мере, что и показали вчерашние события.
Облегчение, вызванное тем, что все обошлось, и несдержанность толкнули к необдуманному заявлению:
— Даша не поддается воспитанию, потому что вы запретили видеться ей с матерью.
Уголок рта хозяина дома дернулся. Все же нервничает, а сразу и не скажешь.
— Да какая из Ксении мать! — с досадой произнес он. — Она может влиять на Дашу только плохо. Если бы не открывшийся дар, она забыла бы о существовании дочери.
Я опешила:
— Как вы можете так говорить?
— Могу. Имею на то полное право. Дарья не нужна матери без своих редких способностей. Я заплатил Ксении миллион, чтобы она не делала аборт, и еще два — чтобы подписала отказ от родительских прав, когда разводились.
В шоке я едва не спросила, в какой валюте он выплатил эти миллионы… Доллары, евро или отечественные дензнаки — не важно, в любом случае торговля детьми — это ужасно. И сложно сказать, кто шокирует больше: продавец или покупатель…
А еще я чуть не заявила, что об аборте, случается, говорят многие женщины, но это не значит, что потом, одумавшись, они не любят своих детей. Да и вообще, требовать плату за отказ от дочки Вольскую могло заставить «Зеркало Купидона», точнее, любовник, которому не нужен «хвостик» в виде маленькой девочки. Был не нужен, пока у «довеска» к красивой женщине не появились многообещающие способности.
— И все же ваша жена остается мамой Даши…
— Бывшая жена, — перебил Вольский. — И не старайтесь меня убедить, что Ксения может дать что-то хорошее моей дочери.
Вот и пришло время сообщить об амулете.
Мое глупое сердце сжалось от боли. Что же мне так не везет?
— Александр, я должна вам кое-что рассказать.
Сидеть в такой момент в неудобном кресле не хотелось, и я поднялась. Вернее, попыталась — такое ощущение, что зад завяз в дурацкой мебели. Повезло, что я не в коротких, а в длинных шортах, а то в такую жару вообще можно прилипнуть к обивке.
Вольский поспешно вышел из-за стола и протянул мне руку.
— Кабинет обставлял дизайнер без меня, — извиняющимся тоном произнес он. — Все никак не избавлюсь от некоторых его неудачных идей и предметов.
Я вложила в его ладонь свою. Помогая подняться, Вольский потянул за руку, не рассчитав сил, и я фактически влетела в него.
— Извините, — прошептала, пытаясь отстраниться.
— А вы меня.
— За что? — спросила я, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Он не отпустил, наоборот, обхватил одной рукой за талию, другой за плечи, фактически прижав к себе.
— За то, что иногда наши желания сильнее убеждений.
Я не поняла, о чем он, точнее, постаралась не задумываться, чтобы не ошибиться. Быстро билось сердце, покалывало в тех местах, где соприкасалась наша голая кожа. Да что же со мной такое?!
Стряхнув оцепенение и сделав неудачную попытку вырваться из цепких рук, начала снова:
— Александр, я обязана вам кое-что рассказать…
Решительно заглянув в серые глаза мага, утонула в голодной бездне. О Ночь, это ведь не то, о чем я думаю?
— Миа, я тоже хочу кое в чем признаться.
Мужская ладонь, отпустив мою талию, лаская, скользнула вверх по обнаженной руке. И там, где она проходила, оставался поистине пылающий след. Я даже дышать перестала. Впервые меня настолько взволновало обычное прикосновение.
Нежно проведя кончиками пальцев по шее, а затем и по щеке, Вольский прикоснулся к моему подбородку:
— Вы мне нравитесь, Миа, безумно нравитесь.
Он смотрел так, что стало ясно: поцелует. И в этот раз интуиция не подвела.
У этого поцелуя был вкус кофе и страсти. Позор мне — я ответила на него сразу. Да и как не ответить, когда губы нежны, но настойчивы?
Вольский целовал так, словно умрет, если остановится… И все же остановился. Заглянул в глаза и довольно прошептал:
— Судя по ответу, мои чувства взаимны.
Я оторопела от подобного самомнения.
— Вы… вы… — Я не могла отдышаться и подобрать слова.
— Не вы, а ты, — возразил Вольский, целуя вновь.
Его руки жили своей жизнью, гладя мою спину, при этом не посягая на то, что находилось ниже. А жаль… вернее, правильно, ибо это вообще будет запредельной наглостью и пошлостью. Первый настоящий поцелуй пары — нечто светлое и трепетное, и не важно, если для каждого по отдельности он миллионный по счету.
Ох, какой пары? Если я не имею права целовать чужого мужчину?
— Я все же скажу. — Чудом удержавшись от соблазна, отклонила голову, и Вольский с готовностью нежно поцеловал не в губы, а в шею. — Подождите…
— Подожди, — перебив, поправил он.
На что я махнула рукой:
— Не важно на самом-то деле… Алекс, послушай… — Голос сорвался, когда он слегка прикусил кожу шеи.
— Мне нравится, когда ты произносишь мое имя именно так. Согласен на Сашу, а вот за Александра и за «выканье» буду штрафовать.
— Как? — спросила я, все еще толком не соображая.
Вольский улыбнулся и поцеловал меня в нос:
— Штраф беру поцелуями.
Удивиться странным расценкам успела, что-либо ответить — нет. Наверное, на кабинете стояло защитное заклинание, потому что последующее было полной неожиданностью.
В дверь постучали — я испуганно вывернулась из объятий мага, — и почти сразу она открылась.
— Александр, у вас гости, — глухо произнесла бледная Лиза. — Это…
— Я не нуждаюсь в представлении. — В кабинет вплыла блондинка, ангелоподобное видение в нежно-фиолетовом платье из воздушного шифона.
Она шла по пушистому ковру в туфлях на тонкой шпильке походкой кинодивы, шагала от бедра, словно по красной дорожке, ведущей в зал, где вручают «Оскара». В каждом движении, повороте головы, легкой улыбке на полных алых губах отображалось одно: «Я знаю, что прекрасна и вы восхищаетесь мной».
И она действительно была прекрасна, эта высокая, стройная женщина с отливающими золотом волосами. А уж от синих глаз, мастерски подведенных черным карандашом и подчеркнутых дымчато-серыми тенями, вообще было сложно отвести взгляд. И демон меня раздери, но ее сиреневое платье гармонировало с одеждой проклятчика больше, чем мои простенькие шорты ниже колена и майка с названием любимой рок-группы.
— Ксения, — выдохнул Вольский, запуская руку во взъерошенные волосы.
К слову, это я ему испортила прическу, во время поцелуя не удержавшись от проверки шевелюры на мягкость.
Косясь на мага, отметила, как заиграл желвак на его левой скуле, правую я видеть не могла, но уверена, она аналогичным образом выражала недовольство.
— Да, дорогой, это я. Приятно, что меня ждали, не забывая.
Вольский холодно бросил:
— Тебя тут не ждали, Ксения!
— Да неужели? — вскинула она тонкие брови. — Тогда почему, спрятав дочь в этом доме, ты оставил на воротах допуск для меня?
Внутри у меня образовался кусок льда. А и правда, почему оставил?
— Это случайность, — процедил Вольский сквозь зубы. — Когда я покупал этот дом и устанавливал защиту, ты еще была моей женой. Теперь же тебе тут не рады.
— Не говори за всех, есть человечек, которому я нужна все так же сильно. — Блондинка развернулась к громко топавшей в коридоре дочери.
Ураган счастья хлынул на окружающих, потрясая своей силой и глубиной. У меня даже слезы на глазах выступили — Даша светилась от радости.
— Мама! Мамочка! — Она задыхалась от переполняющих эмоций, прижимаясь к Ксении. — Ты вернулась!
И она говорила вслух.
Это был шок. Для Вольского… Для торчащей у порога Лизы… Для заглянувшего в кабинет Васи…
Я же тенью скользнула к стене.
— Даша, как ты могла?! — потрясенно спросил переменившийся в лице ее отец.
Что он подразумевает под «как», гадать не нужно: молчание девочки все считали следствием психологической травмы, а не хитрым приемом, призванным вызвать жалость. Вероятно, Даша надеялась, что родители, опасаясь за ее здоровье, вновь будут вместе. А когда надежды не оправдались, придумала другой план: сообщить матери, где ее прячет отец, а там уговорить их сойтись снова, манипулируя их любовью к ребенку. Вот только как ей удалось сообщить адрес?
— Папа, наша мамочка вернулась! — захлебывалась счастьем девочка. — Мы снова будем вместе!
Больше я, никчемная эгоистка, этого вынести не могла. И бочком двинулась вдоль стены к выходу. Отпихнув бедром застывшего соляным столбом Васю, выскочила из кабинета.
Спасибо этому дому за спокойные дни, но пора и честь знать.
Недолго думая я покинула дачу Вольского. И только когда за спиной лязгнули металлические ворота, осознала: вещи остались в спальне. Можно было бы плюнуть на них — проклятчик переслал бы их при первой возможности куратору, да только без телефона тот не узнает, что меня нужно срочно забирать.
Впереди мрачный лес, пронизанный лучами заходящего солнца, позади — утративший свою привлекательность коттедж. Куда податься огорошенному, пережившему страшное крушение надежд оборотню?
Любая чащоба привлекательней пряничного домика, в который вернулась ведьма. Хотя какая из Ксении ведьма? Так, жертва обстоятельств и мужчины, который соблазняет чужих жен с помощью запрещенных амулетов.
Как герой старого вестерна, я уходила в закат в гордом одиночестве. Уходила с уязвленной гордостью и кровоточащим сердцем, но зато с грустной улыбкой доброй идиотки на губах. Все-таки справедливость восторжествовала.
Да, справедливость восстановлена, пускай без моей помощи, но все получили по заслугам. И я в том числе, потому что забыла незыблемый закон: счастье на чужой беде не построишь. «Зеркало Купидона» — беда семьи Вольских, не рассказав о нем, я уподобилась тому, кто его надел на Ксению.
«Первый настоящий поцелуй пары»… Ха! Как это смешно! И глупо. И грустно.
По щекам бежали злые слезы разочарования.
Глупая, глупая я! А ведь давала зарок, что никогда в жизни не посмотрю на мужчину другой женщины, не влезу в чужую семью, не разрушу ее…
Видимо, нравится судьбе слушать клятвы человека, а потом заставлять его нарушать их.
