26
Путешествие по Азии
28 октября, среда
На дорогу до Сайгона у Кевина Накамуры ушло двадцать восемь часов. Он мог воспользоваться военным транспортом, но тогда о его миссии пронюхало бы Минобороны. В ЦРУ четко дали понять, что это категорически не приветствуется. Он размышлял обо всем происходящем, пока такси везло его домой, в квартиру на другом конце города. Расплатившись, Накмура взял свой совершенно безобидный, ничем не примечательный багаж и вошел в лифт.
У двери квартиры его опознали скрытые биометрические сенсоры; любого, кто не прошел бы процедуру идентификации, ждало задержание и весьма грубый допрос. Дома он первым делом нашел свое хитро запрятанное обмундирование – все было на месте.
Плюс приятный бонус, о котором не догадывались ни в Министерстве обороны, ни в Министерстве внутренней безопасности, ни в конгрессе. Зато Накамуре бонус открыли – и дали неограниченный доступ к активам.
Стало быть, задача действительно первостепенной важности.
Узнает ли Белый дом, когда я выкраду Лейна прямо из-под носа УПВР?
Вряд ли.
И о чем это нам говорит?
Час спустя Накамура выехал из подземного паркинга на маленькой, полностью заправленной «Тойоте», загруженной провизией, наличными и разложенным по тайникам оружием. Машина будет его мобильной штаб-квартирой и доставит туда, где скрывается Сэм. То есть Лейн, мысленно осекся Накамура.
Ветер тормошил его волосы. Движение на дорогах было оживленное, близился вечер. Сайгон вел образ жизни, характерный для стран третьего мира: на дорогах – полный хаос, в бешеном потоке машин снуют скутеры и моторикши, пешеходы играют в смертельные игры с автомобильным трафиком.
В жаровнях придорожных кафешек уже полыхало пламя. Здесь можно было отведать лапшу, жаренную на гриле кукурузу, острые сэндвичи, цыплят, приготовленных на открытом огне. Всюду гремела музыка, в витринах включали свет. Одна за другой загорались разноцветные мигающие вывески. Уличные торговцы втюхивали людям часы, планшеты, телефоны, ремни, обувь, наркотики. Все орали наперебой, стараясь привлечь внимание.
Накамура улыбнулся. В полевых условиях он чувствовал себя как рыба в воде. Вашингтон с его брифингами и отчетами – совсем другое дело. Скукотища. Здесь же, где от жизни до смерти один шаг и надеяться можно только на себя, на свои навыки и знания, – здесь он как дома.
Шесть часов спустя Накамура был уже в горах.
Итак, совершены нападения на три монастыря. Два из них сгорели дотла.
А этот, Аюн-Па, уцелел. В перехваченных ЦРУ отчетах местной полиции – сообщения о девяти убитых, четырех преступниках и пяти монахах. Ни одной женщины.
Накамура бросил джип, активировал маскировочный режим и в полной темноте стал подниматься на вершину, чтобы взглянуть оттуда на монастырь. Зрачки в лунном свете расширились, сетчатка с увеличенной плотностью палочек и колбочек жадно всасывала каждый фотон. Цвета Накамура не различал, но видел все четко, как при свете дня. По спине прошла радостная дрожь: наконец-то он занят делом, рискует жизнью, добывает информацию. Наконец что-то происходит!
Монастырские владения были обнесены стеной и имели овальную форму. Просторный открытый двор, широкие ворота – машина запросто проедет.
Вскрытие показало, что один человек погиб от попавших в мозг фрагментов кости. Двое – от перелома шеи. Последнему раздавили гортань.
Это могла сделать Сэм, подумал Накамура. Она всегда метит в горло.
Он открыл в уме фотографии со спутника. Вживленные в сетчатку глаза имплантаты вывели их на весь экран. Вьетнамская глушь не представляла особого интереса для военно-космической разведки, но на орбите сейчас работало около трехсот аппаратов. В один кадр умещалось примерно пятьсот квадратных миль местности: раз в час спутники запечатлевали каждый клочок Земли.
На фотографиях Накамура увидел два полноприводных автомобиля с жестким верхом, спрятанные в зарослях неподалеку от ворот. Они появились там за три часа до первых выстрелов.
Следующий кадр. Во дворе – джип с откидным верхом. Всюду монахи.
Следующий кадр – спустя час. Ни одного автомобиля, на земле лежат тела убитых.
Полиция нашла следы от шин, но не сами автомобили. Преступникам удалось скрыться.
Итак, пострадали три монастыря. Ясно, кто тут постарался – охотники за вознаграждением. Десять миллионов долларов за поимку Лейна – шутка ли?
Накамура попытался представить, как разворачивались события. Головорезы уже почти схватили Лейна – им было известно, где он, – когда на сцену вышла Сэм. Четверо погибли на месте, двое в ужасе смотали удочки.
А что, вполне правдоподобно.
Но самое главное: где Сэм теперь? Как она мыслит? Нет, как мыслит Лейн?
Накамура закрыл глаза и принялся вспоминать все, что знал о Лейне. Он потратил на мальчика восемь недель, муштровал его по два-три часа в сутки. Лейн совершенно не умел врать, слишком был честный и правильный. Не убийца. Не чудовище. Однако он ненавидел УПВР за то, что они сделали с ним и с его друзьями. Ненавидел настолько, что решил перепрограммировать Сэм, превратить ее в своего личного телохранителя.
Накамура просмотрел полное досье на Лейна. Идеалист, каких мало. Раз он здесь, во Вьетнаме, значит, его договоренности с Китаем больше не в силе. Либо это случилось из-за смерти Шу, либо Лейн сам дал задний ход и сбежал.
Ну да, конечно. Лейн не стал работать на Китай. Он хочет свободы, хочет преследовать благородные цели.
Накамура попытался представить себя на его месте. За его голову назначено баснословное вознаграждение, головорезы сжигают монастыри и убивают монахов, пытаясь его поймать.
Как он поступит? Будет и дальше прятаться в глуши?
Нет, разумеется. Лейн напуган, но его идеализм сильнее страха. Он больше не захочет брать на душу такой грех.
Он найдет другой способ, уедет куда угодно, лишь бы ничто больше не угрожало безопасности монахов. А прямая противоположность уединенного монастыря – большой город.