Глава 33
Тандела
К моему удивлению, даже Рувор заглянул в окно — так ему захотелось посмотреть на стихоплета, присевшего за наш стол. Дарон хмуро глянул на него, и тот вернулся обратно — следить за кучей золота, что была насыпана в наши седельные сумки. Впрочем, едва он исчез, герцог сказал мне:
— Ешь быстрее, и сменишь Рувора.
Я кивнула и с новым рвением заработала челюстями. А аристократы тем временем угощали Дориана вином и пивом. Тот не отказывался, и даже на некоторое время перестал пялиться под стол, что меня чуть успокоило. Пока Олок уговаривал сочинителя баллад не обращать внимание на то, что кувшин заканчивается, а пьет он один, прикончить еще один стаканчик, я доела одну ногу, взяла вторую, и встала.
— Уже? — удивился Дарон, даже не разобравшийся с первым куском.
— Угу, — кивнула я и вышла на улицу.
Рувор сидел на крыльце и бдительно посматривал за парнишкой, кормящим лошадей. Я протянула ему ногу:
— Будешь? Или можешь туда идти.
— Спасибо! — он вцепился в свинину крепкими зубами. — Я пока что с тобой посижу. Никогда не видел других эрольдов.
— Ну, я далеко не типичная эрольдка.
— Это я уже понял. Ты выглядишь как настоящая женщина. Нщ эти… Мышцы… шея, запястья — все очень мощное. Ой, извини, я не хотел тебя обидеть!
— Я в курсе, как я выгляжу, — улыбнулась я. — И не капли этого не стесняюсь. Я прежде всего — воин. Немногие могут сравниться со мной в бою. Сейчас для меня это главное.
— Сейчас?
— Да. Потом я вырасту и захочу замуж. Тогда и подумаю о красоте!
— Все-таки волосы тебе надо отпустить! С ними о красоте думать уже будет не обязательно!
— Олок говорил что-то похожее. Считаешь, это так важно?
— Конечно! Судя по всему, у тебя они зеленые. Сразу говорят о происхождении.
— Я не считаю, что эрольды — это образец красоты и идеал для подражания. Большая часть эрольдов ни о чем, кроме себя не думают.
— Как это?
— Бессмертие и вечная молодость, вкупе с отшельнической жизнью в Вечном лесе сыграли с нами дурную шутку. Мы не старимся, но и не живем. Чуть повзрослев-начинаем опасаться боев. Сколько ты видел эрольдов из Леса в армиях? Ни одного. Ибо боятся смерти.
Рувор фыркнул:
— Ну, я не боюсь смерти! Один-то есть!
— Ты молод. Повзрослеешь — поймешь.
— Да ты сама говоришь еще дите!
— Да. И я тоже. Взрослые эрольды выбирают отшельничество. Или невероятно осторожны.
— Сказки! Моя мать дважды с оружием в руках дралась за мою жизнь!
— Всего дважды? Спокойно у вас было. Моя даже не считала. Но обе они в конечном итоге нас бросили.
— Не смей говорить плохо о моей матери! — рыкнул Рувор и вскочил.
Я, удивленная такой импульсивностью, тоже встала, чуть ли не быстрее его:
— Э-э-э! Остынь, малыш! — предупредила я его. — Я ничего такого не говорила! Ты сам сказал, что она вас с отцом бросила!
— Да пошла ты! Мало ли, что я сказал им! — он мотнул в сторону таверны, из которой доносилась похабная песня в исполнении Сочинителя баллад.
Ого, подумала я, наблюдая за удаляющейся к коням спине Рувора. Парнишка-то обиделся. Соврал про мать, что ли? Да и этот пренебрежительный жест… Не любит людей? Я прислушалась к балладе Дораса и вздохнула. Определенно, если он писал о собственных похождениях, он был как минимум, двужильным. Зачем бойцу, раненому дважды при штурме замка в разгар боя «предаваться ласкам» с одной из служанок, мне было непонятно. Нетерпячка что ли? А, «долгие одинокие ночи». Понятно. Хотя если это все-таки автобиография, такому парню надо здорово постараться, чтобы его ночи были одинокие.
Ну, не важно. Вон, Рувор идет извиняться. Послушаю для разнообразия.
— Извини, Тандела, я погорячился, — сказал он, не глядя мне в глаза. И голосом, отнюдь не говорящим, что он извиняется. — Не люблю, когда говорят о матери.
— Ничего страшного. Я не обиделась. Сказал бы сразу, что это запретная тема, а то, вон, Дарону ничего такого не говорил.
— Ты не понимаешь! — опять взъярился он. — Они — другие! Не такие как мы!
— Смертные? — закинула я удочку.
— Нет!.. Да!.. Не знаю! Не важно! — Рувор метался от ярости.
И тут раздался вопль герцога:
— Рувор, ну ты где застрял? Дориан споет нам новую песню! — и парень мигом взял себя в руки.
Только что передо мной стоял эрольд, готовый спорить с пеной у рта, а через мгновение — спокойный, верный слуга. Он отвернулся от меня и вошел в трактир, оставив меня гадать, какой Рувор настоящий. Тот, что благожелательно выполняет поручения герцога, или тот, что яростно кивает на трактир, где сидят «они».
Поэт запел новую песенку. Такую же «героическую», как и предыдущая. Эрольд хохотал вместе со всеми, но мне вовсе не казалось, что смеется настоящий Рувор. Настоящий был другим. Тем, в чью яростно вздымающуюся спину я смотрела у коновязи. А это была просто маска. От кого?
* * *
Как Дориан ни уговаривал благородных господ остаться в трактире и не выезжать на ночь глядя, мы выехали, причем практически сразу же, как только он допел новую балладу. Поэт, тем не менее, выскочил во двор, и попробовал надавить на жалость ко мне:
— Милорд, я понимаю, вы человек бывалый, но девушка! Хотя бы ради нее стоило остановиться!
Олок с Исолом засмеялись, а Дарон ответил:
— Дориан, эта девушка ночевала под открытым небом гораздо чаще, чем я! И даже чаще, чем герои твоих баллад в объятьях прекрасных женщин!
— Хой! — Олок развернул жеребца, и пустил его рысью в направлении Хроса.
Дорога была унылой. Да, нам встречались люди и даже целые торговые караваны, но все были заняты делами и на нас не обращали внимания. Как и мы на них. Я бдительно следила за Рувором, он оставался добрым и услужливым лесничим. Надо будет обговорить это с Исолом перед ночевкой. До Хроса оставалось буквально пару десятков километров, когда Дарон решал, что на сегодня хватит.
— Вооон там заночуем! — он показал на крохотную рощицу чуть в стороне от дороги. — Что-то мне подсказывает, что там ключ.
— Да ладно? — хохотнул Олок.
— А по-моему, когда мы спускались с холма, эту мысль высказал Рувор!
— Не-не; я ничего такого не говорил! Милорд и сам разбирается!
— Ага! А еще милорд очень щедрый, когда у него хорошее настроение! — поддакнул Исол.
Ужинали вяленым мясом, сборы на ночь прошли в полной тишине. Даже я чувствовала себя разбитой. Сто километров в день это не шутка. Но у меня еще было дело, поэтому едва закрыв глаза, я потянулась к Исолу:
«Колдун, не спишь?»
«Ты, Тандела? Чего пугаешь старика?»
«Есть разговор».
Чем хороша мыслеречь — не обязательно подбирать слова своим ощущениям. И пересказывать что случилось тоже не обязательно. На Исола обрушились мои воспоминания, чувства, мысли — все то, что я испытывала, пока Рувор скинул свою маску лучшего лесничего. Колдун думал недолго:
«Парень впервые встретил эрольдку. Он еще слишком юн и не может себя контролировать. Вот и чуть не сорвался. Возможно, очень мать любил. Спи спокойно».
И практически тут же уснул. Замотался старик. Я тоже ворочалась недолго.
Зато прямо посреди ночи меня разбудил едва слышный шорох. Я открыла глаза. Рувор, которому положено было спать и видеть десятый сон, сидел. Сидел, напряженно глядя в сторону Хроса.
Мыслеречь практически невозможно перехватить или подслушать. Тем более трудно перехватить дальнюю телепатическую связь. Особенно, если она идет через талисман, а судя по тому, как Рувор поглаживал браслет на левой руке, так оно и было.
Что делать? Со своего места, я могла легко прекратить этот сеанс, скажем, метнув в Рувора нож. Но с чего я решила, что он говорит с кем-нибудь из наших врагов? Герцог в нем уверен, а то, что я с ним поцапалась — ну бывает, что поделаешь. Всем мил не будешь. Вполне возможно, он с матерью говорит. Не хватало еще ее сына пришить прямо время разговора. Покуда я сомневалась, что делать, эрольд закончил разговаривать и практически бесшумно лег, и судя по всему, быстро уснул.
А вот я еще долго не могла погрузиться в сон. Несмотря на магические силки Исола, расставленные вокруг рощи, мне казалось, что мы вовсе не в безопасности.
* * *
Утром все было нормально. Все проснулись, позавтракали. Дарон спросил:
— Олок, что с деньгами?
— Все в порядке, — див Толор закончил проверять седельные сумки, и улыбнулся.
— Да и куда они могут деться.
— Дарон, что делать, когда приедем? Мы там не были ни разу.
— Вы главное молчите. Я сам разберусь.
«Исол, смотри!» — я передала колдуну события вчерашней ночи.
«С кем говорил?» — тут же спросил он.
«Не знаю».
«Судя по всему, браслет магический, через него и говорил».
«Угу».
«Почему не остановила? И что сама думаешь?»
В принципе, ответ он получил сразу: мои сомнения — с одной стороны, с другой стороны в его благонадежности, с другой — в том, что мы его подозреваем необоснованно и он просто говорил с матерью. Исол тоже был не склонен драматизировать ситуацию. Мало ли с кем он говорил.
«Надо быть настороже. Следи за ним, на всякий случай».
«Хорошо».
Тем временем Дарон раздал всем завтрак:
— Жуйте, и слушайте меня. Сейчас садимся и едем в Хрос. В Ордене Магов вы все молчите, говорю только я. Тандела, ты берешь сумку и Исола. Рувор, ты мою. Олок сам справится. Идем все вместе куда нам скажут. Я говорю с их Верховным Магом. Всем ясно?
— Да, — нестройным хором ответили мы.
— Ну и отлично. Поехали, чего расселись? Солнце уже встало.
Тракт был пустой. Еще бы. Кому в самой населенной части страны взбредет в голову не только переночевать под открытым небом, но и выехать с первой зарей? Только наместнику Империи, везущему в Орден Магов сотню килограмм золота. Мы взобрались на небольшой холм, обогнули рощицу, и поднялись в ложбинку между двумя холмами…
И перед нами открылось побережье. Хрос, обнесенный тремя рядами стен, стоял в устье реки.
— Вон он! — воскликнул Дарон.
Я проследила направление и удивилась:
— Такой маленький?
— Да. Зато неприступный.
Я присмотрелась внимательней к замку, стоящему на острове, расположенном чуть выше по реке, чем Хрос. Сам остров был не виден — казалось, мощные стены поднимаются прямо из воды. Замок был крошечный, едва ли больше Толора, но действительно, видимо, неприступный: мост, соединяющий его с берегом, отсутствовал! Равно как и ворота в обычном их понимании.
— Как мы туда попадем, мой герцог? — спросил Рувор.
— На лодке. Со стороны Хроса есть что-то вроде ворот. Отсюда не видно, — Дарон, не говоря больше ни слова, тронулся вниз по дороге.
Граф посмотрел на Исола и тот кивнул. Разговаривают по мыслеречи? Вполне возможно. Я попробовала и сама:
«Олок, вы меня слышите?»
«Да».
В мыслях он не называл меня сестрой, и то, что я обратилась на «вы», счел нормальным. Еще ему было любытно, зачем я его окликнула, и я быстро передала ему мысли про Рувора.
«Странно. Следи за ним».
Граф сильно сомневался, что эрольд может быть предателем. Как и Исол. Я и сама старалась об этом не думать. Но чем ближе мы подъезжали к Ордену Магов, тем тревожнее мне становилось. Рувор вел себя как обычно: ехал, смотрел по сторонам, прислушивался. Говорил ли с кем-нибудь телепатически, пока мы ехали? Не знаю. Метров на триста выше по течению от крепости стояла пристань. Дарон кивнул Рувору и тот спешился, постучал в дверь.
— Хозяин, вставай, его милость хочет с тобой поговорить!
В помещении что-то упало, возникла небольшая суета, и через минуту на улицу вышел крепкий еще старик:
— Чего надо, уважаемые господа?
— В Орден Магов хотим попасть, старик, — ответил Дарон и бросил ему золотой.
— Отчего же не помочь хорошим людям?! — улыбнулся он и показал на большую лодку.
— Грузитесь, ваши милости! Конюшню сейчас жена откроет. Перепугалась, редко к нам так рано гости заезжают.
Я спешилась, сняла сумку с золотом, потом свою. Тоскливо вздохнула: за три дня я успела отвыкнуть от кольчуги и надевать ее опять совсем не хотелось. Распахнулись ворота пристройки и Рувор, собрав лошадей, повел их в конюшню. Старик. Которого, звали Цапом, уже хлопотал в лодке. Пока я одевалась, Дарон и Исол уже погрузились.
А меня все гложило какое-то дурное предчувствие. Олок подмигнул мне, стараясь приободрить. Он тоже надевал кольчугу, а не латы — везти их нужна целая телега, а мы выехали налегке. Впрочем, у него и кольчуга была помощнее, чем моя — судя по всему, двойная, но зато короткая — всего сантиметров на пятнадцать ниже пояса. Зато надев ее, он вытащил из сумки еще и кольчужную юбку, все-таки вызвав у меня улыбку.
— Ну наконец-то, — тоже улыбнулся он. — А то такое ощущение, что едешь на заклание.
«Мне кажется, мы едем прямо в ловушку, Олок», — телепатировала я, надевая кольчугу поверх одежды.
Металлическая броня приятной тяжестью легла на плечи, оставляя ощущение защищенности.
Граф посмотрел на замок посреди реки и пожал плечами:
— Ну, а что поделаешь? Пока не сунешь голову в пасть дракону, не поймешь, огнедышащий он, или просто голодный.
Я хихикнула. Рувор, вышедший из конюшни, проходя мимо, странно посмотрел на нас. Видимо, услышал.
— Давайте быстрее, чего там копаетесь! — крикнул нам Дарон.
Я быстро одела портупею поверх кольчуги. Олок привычным движением застегнул юбку на поясе, на ее мощный ремень навесил меч и кинжал с разных сторон, кивнул мне, и, подхватив сумки, мы сели в лодку.
— Снаряжаетесь как девицы на бал! — проворчал Дарон.
— Лишним не будет. Мало ли что! — ответил Олок.
Плавание прошло в полной тишине. Двигаясь по течению, мы подплыли к самым стенам замка. Которые, как мне показалось, никем не охранялись, и двигаясь вдоль них, добрались до ворот — провала в стене шириной в два метра и высотой чуть выше полутора.
Попав со света в практически полную темноту, люди практически ослепли, но я увидела, что как и в Толоре, здесь в стенах были ниши с отверстиями, из которых можно и копьем ударить, и из арбалета выстрелить. Ворота не были прямыми и сквозными — провал поворачивал, и мы оказались в небольшом закрытом помещении, перед делегацией встречающих из восьми человек.
Шестеро из них держали арбалеты, нацеленные на нас.
— Наместник Севера, какая неожиданность! — воскликнул один из двух безоружных, высокий седой мужчина толстой золотой цепью поверх богатого зеленого костюма.
Мне показалось, или Дарон поперхнулся, прежде, чем ответил:
— Третий Советник Императора?
