Глава шестая
Вечерело, караван шел по ущелью Варал. До большого ночного привала следовало пройти ущелье и немного плато, дальше, у западного перевала на площадке, – стоянка. Люди были утомлены, особенно охранники, погонщики поочередно менялись, чтобы вырвать пару-тройку часов на отдых. Без отдыха шли мулы, но для них это дело привычное.
Пройдя половину ущелья, в двухстах метрах от прохода Набол вновь остановил караван.
– Что случилось, Хагир? – подъехал к нему Фарис.
– Мне показалось, сверху на левой вершине какое-то движение.
– Ну и что? Ты обратил внимание, что солнце уже у горизонта?
– Имеешь в виду шакала?
– Да, среди них полно таких, что выползают из нор еще до захода солнца. Правда, в это время они пугливы. Их время ночь. Может, сейчас вылез из норы раньше времени какой-то шакал. Людей здесь никогда не было, сколько ходим. А может, ребятня из Ак-Варалана, хотя нет, тех сейчас дома держат. А может, игра света? Солнечные лучи уходящего солнца иногда создают такие причудливые фигуры, что диву даешься. А на самом деле всего лишь тень, которая исчезает.
– Да, мне, наверное, показалось, – кивнул Набол. – Да и движение было какое-то неясное, размытое.
– А если мне все же подняться по склону? Здесь это сделать несложно. Поднимусь, осмотрюсь, проясню обстановку.
– Не надо, Фарис, это ничего не даст. Если кто-то на вершине, а этим кем-то может быть и шакал, и человек, то он видит нас. Только пойдешь на вершину, он тут же отойдет. Просто дальше посматривай на вершины.
– Хоп, командир! Ты на самом деле чем-то встревожен, или это мне тоже показалось?
– С утра плохое предчувствие, Фарис. Во время молитвы успокоился, потом тревога вновь вползла холодной змеей внутрь и сейчас посасывает под ложкой.
– На тебя это не похоже!
– В том-то и дело.
– Ну, чтобы развеять твои тревоги, дозволь нам с Радом уйти от каравана и проверить узкий проход. Но уверен, мы никого не найдем. Закон неприкосновенности торговых караванов обязателен для всех. Иначе может начаться междоусобица, что разорвет страну на клочья. Это понимают все. И власть в Кабуле, и талибы, и куча разных других банд. Так посмотреть проход?
– Время есть, посмотрите!
– Понял!
Фарис отъехал ко второму дозорному, и они вдвоем пошли, осматривая вершины, к узкому проходу. Караван продолжил движение, резко сбавив темп. Ущелье, каким бы оно безопасным ни было, давит на психику, угрожающие вершины на фоне безоблачного неба порождают нервозность, взор так и тянется на вершины, склоны. А тут еще сужение ущелья, обозначенное четырьмя утесами-колоннами. Хочешь не хочешь, а занервничаешь. Впрочем, сейчас это место было не таким страшным, а ночью по нему немногие бы решились пройти, даже зная, что им в реальности ничего не угрожает. Афганцы – народ доверчивый и суеверный, из поколения в поколение они передают различные сказания, полные мистики, в которую веришь, а потом смеешься над собственной трусостью, но, оказавшись в «сказочных» условиях, отчего-то вспоминаешь их.
Как только караван остановился, заместитель Хакади по штурмовой группе, находящийся на выносном посту раннего обнаружения противника, включил радиостанцию:
– Хамид! Я – Валид!
– Караван вижу, но только частично, головную часть.
– Он под нами.
– Информация разведки подтверждается?
– Да, полностью! В караване шесть мулов, двое сцепленных, один с повозкой, в которой отдыхающая смена погонщиков. К оружию они не прикасаются, в замыкании лошадь с арбой. На ней сейчас один мужчина, две женщины. Мужик тоже без оружия, по крайней мере, ничего подобного я не вижу. У погонщиков автоматы за спиной. Охрана, та держит оружие готовым к бою. Стоп, Хамид, прерываю сеанс, старший хатуитов остановил колонну.
– В чем дело?
– Разберусь, доложу!
– Хоп! Жду, не отключаюсь!
Гуани возобновил переговоры спустя несколько минут:
– Хамид?
– Да, слушаю.
– Старший охраны останавливал караван.
– Почему?
– Он долго смотрел на наш склон и вершину.
– Хатуит заметил вас?
– Нет, иначе выслал бы на вершину своих бойцов, а так он переговорил с одним из них, после чего двое хатуитов двинулись к проходу.
– Они пошли в узкое место?
– Да, караван же, замедлив ход, продолжил движение, охрана в готовности. Четыре всадника окружили его.
– Погонщики тоже привели автоматы к бою?
– Нет. Те, кто у мулов, держат «АК» за спиной, у едущих в арбе оружие в повозке, где и было. К бою готова только охрана.
– Где сейчас дозорные?
– Уже на подходе к проходу.
– Понял, подожди! – Хакади переключился на Бадри: – Будур, ответь!
– Слушаю.
– К тебе идут дозорные, двое.
– Я в курсе, наблюдателя на время убрал. Сулейман подошел, сейчас вся группа в кустах, хатуиты нас не увидят.
– Если они останутся в ущелье за проходом, их валить придется твоим людям.
– Не вижу сложностей. Мы их приземлим в секунды, тебе меньше работы будет.
– Как скоро в этом случае ты войдешь в проход?
– Максимум через минуту.
– Хорошо. Мы поддержим вас и подведем Гуани с Зиядом.
– Связь прекращаю, слышу продвижение дозора в проходе.
– Да, отбой!
Фарис и Рад подъехали к началу прохода, осмотрели скалы, вершины.
– Терраса еще на месте, – проговорил Рад.
– А куда она могла деться?
– Весной здесь тряхнуло землетрясение, в террасе снизу трещина образовалась. Думал, рухнет, будет тогда работа – разгребать завал.
– Что-то я не вижу никакой трещины. Большую, что ведет от террасы наверх, вижу, снизу плиты нет.
– Да это и не важно, друг, главное, что не придется разгребать завал. Что видишь?
– Ничего особенного, – ответил Рад, – все как обычно, птицы спокойны.
– Их здесь мало.
– Но они есть. Вернее, сейчас нет, значит, нет и причин для беспокойства. Пойдем до конца прохода?
– Да, – кивнул Фарис, – посмотрим, что в нем, а главное, за ним.
– Мы так до места привала и к ночи не выйдем. Не пойму, чего так беспокоится Набол? Плохой сон видел, что ли?
– Вперед, Рад, пустые разговоры сейчас не к месту, на стоянке наговоримся вдоволь.
– Ну да, если сразу же в охранение не поставят.
– В охранении стоянки нам всем быть.
Фарис двинул коня в проход.
Сняв автомат с предохранителя, затворная рама уже передернута, патрон в патроннике, Рад последовал за товарищем.
Осмотр прохода ничего не дал. Единственная угроза каравану – естественная терраса, но раз провисела и после небольшого землетрясения, то, даст Аллах, провисит и еще.
Они выехали на расширяющийся участок ущелья. У подножия склонов густые кусты, справа больше.
Рад начал внимательно смотреть в ту сторону, где как раз засели боевики группы Бадри, которые держали дозорных на прицеле. Ничего не заметив, Рад повернулся к товарищу:
– Справа все спокойно. Проехать до кустов?
– Не надо. Слева тоже ничего подозрительного, и прямо все чисто.
Он вызвал на связь старшего охраны каравана:
– Хагир? Фарис!
– Да, Фарис?!
– Прошли коридор, вышли на плато, все чисто. Терраса вызывает беспокойство, может обрушиться, а так все в порядке.
– Я осмотрел террасу, она еще провисит долго, гораздо дольше, чем проживем мы.
– Нам ждать вас на выходе?
– Нет, пройдите до середины коридора, там встаньте. Подойдет караван, двинетесь вперед передовым дозором.
– Понял, Хагир, выполняем.
Фарис и Рад въехали обратно в проход. Рад остановил коня, не доезжая до края террасы, тем самым став идеальной мишенью для пулеметчика боевиков Малика и сделав таковым Фариса, тоже вставшего рядом.
Бадри тут же вышел на связь с главарем банды:
– Хамид?
– Я!
– Дозорные вернулись в проход. Я лично прошел следом, сейчас вижу, что они встали до террасы. У Малика появилась прекрасная возможность сбить этих хатуитов безо всяких проблем.
– Караван?
– Втягивается в проход.
– Отлично.
Хакади повернулся к пулеметчику:
– Малик, две цели слева внизу от края террасы. Начинай с них.
– Понял.
Бандит переместился на край террасы, осторожно посмотрел вниз через выемку в плите – двое всадников прямо в секторе прямого обстрела.
«Идиоты, – подумал пулеметчик, – встали бы под террасу, глядишь, прожили бы подольше, впрочем, недолго». Он пододвинул пулемет, убрал «сошки» и повернулся к Хакади. Тот в это время говорил с Гуани:
– Ты где, Валид?
– Мы с Зиядом спустились в ущелье, начали сближение с караваном.
– Готовы к действию?
– Готовы.
– Вам уточнение задачи ускориться, чтобы через минуту выйти на рубеж атаки каравана с тыла, не забывая при этом о пресечении попыток прорыва хатуитов назад. В этом случае стрелять по лошадям и пленить прорывающихся.
– Понял, ускоряемся.
Главарь переключился на Бадри:
– Готов, Будур?
– Да, все мои люди у утеса!
– Жди команды.
– Жду!
Хакади повернулся к Наги. Тот взглядом показал на гранатометы, но главарь отрицательно покачал головой, и Наги взял в руки подготовленный к бою автомат.
Хакади сделал то же самое и запросил Бадри:
– Будур, что видишь?
– Караван в проходе. Из-за ограниченного пространства двое охранников вышли вперед, двое, напротив, отошли назад.
– Понял. Отбой пока!
Он повернулся к Малику и тихо прошептал, но так, что тот слышал:
– Сначала двоих, ближних к выходу, затем двоих в голове каравана, отсечка оружия в повозке, я поддерживаю!
Затем обратился к Наги:
– Двое охранников в тылу каравана. Они твои, Наги. Стрелять на поражение короткими очередями.
– Понял.
Боевик проверил, стоит ли планка автомата на автоматическом режиме, убедился, что стоит, и прижал приклад к щеке.
Хакади взглянул на небо. Там ни облачка, лишь парящий высоко орел. Потом переключил на станции режим связи одновременно со всеми бойцами группы штурма:
– Внимание всем! Атака! – И сам, отвернув микрофон, схватил автомат.
В это время ударил пулемет, внизу раздались крики. Малик быстро переместился ближе к главарю и уничтожил двух дозорных, оказавшихся отдельно от каравана. А вот Хакади, опытный воин, впопыхах промахнулся. Его пули попали в лошадей.
Всадники хату успели спрыгнуть, чтобы не быть прижатыми к земле убитыми животными.
Хакади дал еще одну очередь, и на этот раз попал. Рияз уткнулся пробитой головой в камень. Набол же, использовав убитого коня как прикрытие, ударил из автомата по террасе. Но достать стрелков наверху он не мог, лишь заставил укрыться на мгновение. И этого мгновения хватило, чтобы перебежать под террасу, выходя из сектора верхнего огня. Боковым зрением он увидел группу боевиков, показавшихся с запада, оттуда, где проводили разведку Фарис и Рад, чьи души уже взлетели в небо.
– Шайтан, – процедил он, – недосмотрели! – И дал очередь по этой четверке.
Один из боевиков, вскрикнув, упал, остальные перенесли огонь на него. Пули вздыбили камни из небольшого валуна, за которым укрылся Набол. Вверху прозвучала очередь пулемета, споткнувшийся Наим, не успев выстрелить, рухнул под скалу. Очереди пулемета и автомата убили мула с повозкой, на которой находились трое погонщиков, и отсекли переднюю часть арбы. Ударили автоматы и с востока. Оттуда донеслись вскрики, мужской и женский. Набол быстро развернулся и увидел двух боевиков, подходивших к каравану с тыла, и дал очередь. Один упал, взмахнув руками, и затих, второй тоже упал, но тут же открыл огонь по Наболу. Старший охраны каравана имел прикрытие в виде хлипкого, но все же довольно прочного валуна с запада, находился в «мертвой зоне» для неизвестных стрелков на террасе, но был открыт для боевика на востоке. И тот своего преимущества не упустил. Очередь, и Набол почувствовал резкую боль в груди, в глазах вспыхнули мириады звезд, и он провалился в черную пропасть вечности.
Амал, находившийся в тылу, перекатился к южной стороне прохода. Он видел вспышку выстрела вражеского автомата, срезавшего Хагира Набола, и дал очередь в ту сторону. Боевик отпрыгнул, и Амал достал его в прыжке. Одна из пуль пробила насквозь шею. Гуани так и не понял, что умер.
Тут же вокруг Амала выросли фонтаны камней и земли, по нему били с террасы.
– Прикрой! – крикнул он Хади.
Но тот, закрывая собой жену и девушку, не мог стрелять. Амал развернулся к западу, дав очередь по террасе, и в это время на него навалился здоровяк Габир. На стороне боевика был фактор неожиданности, он напал из-за повозки в то время, когда его подельник Бадри налетел на погонщиков. Резкий удар прикладом в голову лишил сознания последнего оставшегося в живых охранника каравана.
Сулейман бросился к повозке, где недавно сидели отдыхавшие погонщики. Они не смогли взять оружие – все передняя часть арбы была прострелена из пулемета – и встали у скалы, готовые вступить в рукопашную схватку. Сулейман, видя, что погонщики и без оружия прибьют его, перевел ствол автомата на арбу, где под телом Хади лежали женщины.
– Шаг вперед, и я расстреляю их, а затем и вас!
Погонщики остановились, прижавшись вновь к стене и застыв от бессилия. С терассы спустился Наги. Малик же, помня приказ, пулеметной очередью выбил оружие из рук Карама и Мусада. Пленных погонщиков тут же связали и бросили к южному склону.
Хади, прикрывавшего жену и девушку, ударили прикладом и откинули к пленным, женщин оставили на месте под присмотром Наги. Туда же подтащили бесчувственного Амала. Когда его взяли, Басма закрыла лицо руками и заплакала. Она была уверена, что напавшие вдруг бандиты в странном черном одеянии расстреляют всех мужчин и больную Айшу. Зачем им пленные, если они наверняка хотели ограбить караван? А вот ее, молодую, красивую, еще не познавшую близость с мужчиной, так хотевшую выйти замуж за Амала, заберут с собой. И будут издеваться. Лучше смерть, чем унижение. Но что могла сделать молодая девушка под прицелом автомата боевика, похотливо уставившегося на нее?
Вниз спустились Хакади и Малик.
– Семерых взяли, Сулейман постарался. Еще в повозке две женщины, – указывая на пленных, сказал Бадри.
– Женщины – это хорошо, – проговорил главарь банды. – Но скажи мне, Будур, как в такой простой ситуации мы умудрились потерять трех своих воинов? Действуя из заранее подготовленной засады?
– Я отвечу тебе, Хамид. Если задача была бы поставлена уничтожить караван, то все обошлось бы без потерь. Если стояла задача захватить груз, то тоже все обошлось бы без потерь. Но мы должны были взять пленных. А это не просто прямой штурм, это выборочные действия, того можешь убить, этого не трогать. Считаю, потери были неизбежны, и они оправданны. Главная задача выполнена.
Хакади изобразил подобие улыбки, что смотрелось на его физиономии кривой гримасой:
– Ты прав, друг. Потери наши оправданны. Женщин держать отдельно, охранника отделить от погонщиков, с ним буду говорить сам, проверить, мертвы ли остальные хатуиты, если ранены – добить. И выбросить из вьюков весь груз. Обыскать всех хатуитов – и живых, и мертвых, и охрану, и погонщиков, особенно старшего, включая женщин. Сейчас не до приличий, и женщины с этой минуты – наши рабыни, так что обращение с ними должно быть соответствующим. Но не трогать. Все ценное и оружие забрать, я посмотрю, мулов пристрелить, ненужный хлам поджечь. На все не более получаса. Как понял, Будур?
– Понял, Хамид. Наших надо взять.
– Конечно, не оставлять же здесь на прокорм шакалам, пленные и понесут тела воинов. Выполняй.
– Да, командир.
Хакади подозвал Сулеймана, который спустил с террасы спутниковую станцию:
– Где аппаратура?
– За утесом!
– Принеси!
Сулейман принес радиостанцию. Хакади ушел с ней за границу каравана, где раздавались выстрелы. Боевики не стали разбирать, кто убит, кто ранен, стреляли всем лежащим в головы. Добили мулов, лошадей не тронули. Затем приступили к обыску.
Хакади установил спутниковую станцию на небольшую возвышенность у склона, набрал номер. Главарь афганского отделения ИГИЛ отозвался тотчас:
– Фарди, слушаю!
– Хакади!
– Что у тебя, Хамид?
– Все хорошо. Караван хатуитов уничтожен, захвачены шесть погонщиков, один охранник, две женщины, одна – жена погонщика, больная, чем, не знаю, но не заразная, вторая – молоденькая девушка, красавица, смотрела за больной.
– Группа?
– К сожалению, не обошлось без потерь.
– Кто?
– Валид Гуани, Зияд и Ихаб.
– Гуани? Командир первой боевой группы отряда Дарви?
– Да.
– Но как? Почему он?
– Я же сказал, погибли трое, не только Гуани.
– Да, извини. Нервы. Значит, эти проклятые хатуиты даже в безвыходном положении сумели дать бой?
– Не напрасно их считают воинами. Дрались на смерть, – невесело усмехнулся Хакади.
– Как же тогда ты взял погонщиков?
– Объясню при встрече.
– Когда ждать?
– Прикажи прислать к нам микроавтобус или грузовик. И пусть нас ждет врач. Женщину надо посмотреть.
– Хорошо. Свяжусь с Кардаем, вышлет немедленно, что у него есть. А вот с врачом в Дарви проблема. Но она решаема, я отдам команду Саманди, он пришлет в Дарви свою бригаду медиков. Заодно и конвой для препровождения рабов на объект.
– Сомневаюсь, Фарди, что хатуиты будут работать. Ты бы видел, сколько ненависти в их глазах, сколько решимости. Стечение обстоятельств позволило нам пленить их, но рабов из них не сделать.
– Это уже не твоя проблема. С хатуитами работать Саманди и Данвиру.
– Особенно Данвиру. Из него работник еще тот.
– Я знаю, что у тебя есть претензии к нему, но пока он нужен. И сделает все, что требуется.
– Или угробит оставшееся.
– Я лично с ним поговорю.
– Ты только не говори Саманди, чтобы он прислал его с конвоем и медиками.
– Хорошо. Что сейчас делает группа?
– Проводит обыск. Добивает раненых, если обнаружит таковых. После разговора с тобой начнем подъем на плато. Барахло хатуитов сожжем, их трупы оставим, свои заберем. Оружие возьмем, боеприпасы, ну и, естественно, рабов.
– Так, что по охраннику?
– Займусь им сам.
– Смотри, чтобы все выглядело правдоподобно. И отправь его домой, как поднимешь пленных на плато. Он должен думать, что ты расстреляешь их, поэтому, как отойдет на приличное расстояние, устрой шум из пулемета.
– Я понял тебя.
– Прибудешь в Дарви, утром в Альдаг.
– Утром надо выставить посты охранения со стороны гор. То же самое сделать и в Дарви. Ардан наверняка пройдет с отрядом по ущелью, выйдет к месту нападения, попытается отыскать следы. Он их найдет и дальше не пойдет. Пока не пойдет. Впрочем, варианты возможного развития событий рассмотрим при встрече!
– Да, Хамид. Удачи тебе!
Хакади закрыл кейс, поднялся. К нему подбежал Бадри, по его лицу было видно, что он чем-то сильно взволнован.
– Что случилось, Будур?
– Уф! – выдохнул заместитель Хакади. – Запыхался.
– Ты, и запыхался?
– Потому что нес вот это. – Бадри расстегнул куртку и показал спрятанный под ней кожаный мешок.
– Не понял? – удивленно посмотрел на него Хакади. – Что это?
– Не поверишь, Хамид, золото. Самородки разной величины, от гороха до яйца куропатки.
– Золото?! – воскликнул Хакади. – Где нашел?
– Я обыскивал старшего охраны хатуитов. У него и нашел, держал, видно, у седла, но когда завязался бой, под рубаху запрятал. Тяжелый мешочек, Хамид. – Глаза Бадри блестели. Он хотел вытащить его, но Хакади остановил:
– Не надо! Не надо, брат, показывать этот мешок. Думаю, про золото не знают и погонщики. Так вот откуда у Хату деньги на закупку оружия, боеприпасов и всего прочего, на что денег от продажи сукна и шерсти не хватит, даже если продать все, вместе с теми, кто делает товар. Золото. Оно в цене.
– Надо узнать, в курсе этого мешка охранники или погонщики.
– Зачем?
– Тут, Хамид, килограммов пять, если не больше, – засмеялся Бадри.
– Ну и что?
– Золото стоит дорого. Тысяч за сто долларов продать можно легко, я даже знаю, кому. Можно и дороже, если…
– Ты в своем уме, Будур? – прервал его Хакади. – Знаешь, как это называется? И что за хищение из общей казны положено?
– Но, Хамид, никто же не узнает.
– И вправду говорят, золото сводит с ума. А что я должен сделать с сумасшедшим, предложившим украсть то, что принадлежит всей организации?
– Хамид?!
– Молчать! Я должен пристрелить тебя. И пристрелю, невзирая на дружбу и все твои прежние заслуги.
– Я ничего не предлагал. Просто снял мешок с золотом с трупа старшего охраны, – поникнув, прошептал Бадри.
– Хорошо. Я ничего не слышал, кроме того, что ты доложил о золоте. Тем более, Будур, скрыть захват золота не удастся. Это я тебе как другу. Слух о нем дойдет и до Альдага. Так что забудь о нем. Тебя ждет хорошая награда за успешную операцию.
– Да, Хамид, я все понял. Действительно, разум помутился.
– Держи золото при себе. И никому не показывай.
– Ты думаешь?..
– Я не уверен, Будур, что золото не замутит рассудок твоим подчиненным и они не попытаются завладеть им. А что это значит? Это значит – бунт! Нас с тобой кончат, потом перестреляют друг друга, не сумев поделить добычу, а хатуиты заберут все и уйдут к себе в горы.
– Это уже слишком, Хамид!
– Но ты же хотел забрать золото?
– Хоп, пусть будет по-твоему.
– Конечно. Потому что это приказ. А сейчас займись подъемом пленных на плато и уничтожением остатков каравана. Я пойду, узнаю, что с женщиной, решу вопрос с пленным охранником. Женщин поднимем в последнюю очередь, поаккуратней с больной. К ее подъему привлечь мужа, но смотри за ним.
– Понял.
– Давай, Будур!
Хакади подошел к повозке с женщинами. Девушка, сидевшая рядом с больной, закрыла платком лицо.
– Не поздно ли ты вспомнила о наших обычаях, красавица? Или у вас в племени их не чтут?
– Чтут, – тихо произнесла она.
Главарь банды видел, как дрожит ее тело, несмотря на то что прохлада еще не наступила.
– Боишься?
– Да, – ответила Басма и вдруг спросила: – А что вы сделаете с воином, которого пленили?
– Мы многих пленили, половину каравана.
– Я имею в виду мужчину, которого отвели в сторону.
– Он кто тебе?
– Никто. – Щеки девушки зарделись.
– Жених, что ли? – усмехнулся Хакади.
– Вы не ответили.
– А я и не обязан отвечать. Но тебе скажу, мы отпустим его.
– Отпустите? – Глаза девушки раскрылись от изумления, впрочем, сильно разбавленного недоверием.
– Да. Как тебя зовут?
– Басма.
– Так вот, Басма, его мы отпустим, а вот тебя возьмем с собой.
– Я это уже поняла. Меня ждет рабство?
– Посмотрим, все будет зависеть от того, как поведут себя мужчины вашего племени. Но хватит о постороннем. Узнаешь, что будет с тобой. Ты мне скажи, что с этой женщиной?
– Она больна, – ответила Басма.
– Это я и без тебя вижу. Чем больна?
– Никто не знает. У Айши приступы сильной боли внизу живота.
– Значит, боли? Разберемся.
– Где муж этой больной стервы? – крикнул Хакади в сторону погонщиков, которых люди Бадри связывали между собой, держа в стороне пулеметчика, готового открыть огонь.
– Я муж, – выкрикнул Хади.
– Будур! Ко мне этого шакала. Руки развязать, держать на прицеле!
– Да, командир.
Погонщика подвели к повозке. Он бросился было к жене, но его удержал Сулейман:
– Стоять, пес!
Хакади подошел к Хади вплотную, держа перед собой пистолет.
– Кто такой?
– Погонщик мула, Хади.
– Это твоя ослица подыхает?
– Она не ослица, она больная женщина. Нам нужен врач.
– Вы хотели отвезти больную в Кандагар?
– Да.
– И к кому?
– К врачу, не к ювелиру же.
– Иногда это одно и то же, – усмехнулся Хакади. – К какому врачу?
– Любому, кто взялся бы осмотреть Айшу и оказать ей помощь.
– И чем бы ты расплачивался за помощь?
– У меня были деньги, их забрал твой человек.
– Много?
– Двести долларов, две купюры по сто.
– Кто забрал?
– А вон тот, щербатый. – Хади указал на Наги.
– Ты сдал их Будуру? – повернулся к гранатометчику Хакади.
– Не успел, – замялся боевик.
– Не успел? – повысил голос главарь. – Ты за это сейчас среди проклятых хатуитов окажешься!
– Я отдам. Уже отдаю.
– Друг у друга воруете? – усмехнувшись, проговорил Хади.
– Заткнись! Ты хочешь, чтобы твоя жена жила?
– Глупый вопрос.
Хакади без размаха ударил Хади стволом автомата в лицо и рассек ему щеку.
– Я, как любой мужчина, хочу, чтобы моя жена жила, – сплюнув кровь, прохрипел Хади.
– А разве у тебя нет другой жены? Или других жен?
– Нет. У нас в племени семья – это муж, одна жена, дети, ну и, конечно, родители, близкие родственники.
– Ущербный народ, не знаете, что такое жизнь, – покачал головой Хакади. – А это, – указал он на Басму, – кто тебе? Родственница?
– Сестра жены.
– Да? А непохожа. Но ладно, чтобы твоя жена жила, клади ее себе на хребет и тащи наверх, на плато.
– А Басма?
– Забери с собой. Но предупреждаю, попытаетесь бежать, народ вы бестолковый, пристрелю. Так что смотри за обеими бабами.
– Как насчет врача?
– Будет тебе врач. Все будет, если ты и твои соплеменники поведут себя как надо.
– А как надо?
– Покорно. Пока покорно. Дальше все узнаете.
– Кто вы?
– Мстители!
– И за кого мстите нам?
– Не твое дело. Хватай жену, девку, и вперед! Да живее, мы ждать вас не будем. Сулейман! Проследи за ними!
– Ага, саиб, прослежу, даже помогу молоденькой подняться. Тропа крутая, сзади подтолкну.
Хакади посмотрел на воина так, что тот осекся и сжался под взглядом безжалостных глаз убийцы.
– Все сделаю, саиб, как надо. Извините.
– Пошли!
Отдав команду, Хакади подошел к валуну, за которым, связанный, лежал единственный оставшийся в живых охранник Амал, грызший зубами веревки, и присел перед ним на корточки:
– Ну и как, зубы еще не сломал?
– Я порву тебя, шакал!
– Какие мы грозные! По-моему, я сделал ошибку, выбрав тебя в качестве везунчика.
– Я не просил. Я убил твоих людей и тебя убил бы. Развяжи, и я сделаю это.
– Что сделаешь, убьешь меня? А как же Басма? Ведь если ты не подчинишься, не сделаешь то, что надо мне, ее порежут на куски. Она будет умирать долго и страшно. Ты хочешь такой участи для своей возлюбленной? А может, она ошибается, и ты не любишь Басму, в отличие от нее?
– Не твое дело!
– О! Тон сменили. Уже лучше. Вообще-то, собака, я очень хочу лично сорвать с тебя жирную шкуру за моих погибших людей.
– Так в чем дело? Хату не боятся смерти.
– Слышал. Ты нужен мне, поэтому останешься жить.
– Нужен? – удивился Амал. – Но я ничего не буду для тебя делать.
– Будешь, пес, будешь. Из-за Басмы.
– Нет, потому что вы не отдадите мне Басму.
– Не отдам. О ней забудь. Ее никто из хату больше не увидит. Но она останется жива. Хотя… может, когда-нибудь вы и встретитесь. Здесь ли, на земле грешной, на небесах ли. Но к делу, время ненужных разговоров пролетело. Слушай меня, пес! – Хакади достал нож, бросил его метров на двадцать на восток. – Как мы уйдем, доползешь до ножа, проявишь ловкость, разрежешь путы. И дальше бегом к своему племени. Если поспеешь, рано утром будешь в Тахталаге. Оттуда свяжешься с Арданом. Не сомневаюсь, что вождь тут же прибудет в ваше селение. Расскажешь ему, что за Абдуллу Мирзади отомстил его брат, влиятельный человек в «Исламском государстве Ирака и Леванта», хотя никаких высоких должностей не занимает. Всех мужчин в караване мы расстреляем, это пожелание брата убитого Арданом Абдуллы Мирзади. Но не здесь. Впрочем, я еще не решил, где именно. Женщин оставим. Старшая, видно, скоро отправится на небеса, а вот младшая… А младшая станет украшением в доме богатого человека. И узнает, что такое жизнь в роскоши, а не в ваших лачугах на голодном пайке.
Амал заскрипел зубами.
– Тебя что-то задело в будущем молодой девушки Басмы? – изобразил удивление Хакади.
– Она – моя невеста!
– Вот как? Что ты дал бы ей? Хижину, постоянную работу, кучу грязных сопливых детишек. Только не говори ничего про любовь. Я видел таких влюбленных. Я вообще многое видел в жизни. И поверь, любовь к нищему если и была, то проходит быстро, стоит оказаться среди богатства и роскоши.
– Басма не такая!
– Все женщины такие. И везде. Но мы отвлеклись. Найдешь себе другую, а то и двух или трех. Вернемся к основной теме. Предупреди Ардана, что мы не хотим войны с ним, но если он вздумает противиться нам, то отрядам ИГИЛа придется уничтожить ваше племя, чтобы не досаждало, как мухи ослам. Терпеть не могу мух! Женщин искать бесполезно, старшая сдохнет, младшей уже скоро не будет в стране. Не надо с нами враждовать, мы будем только рады такому союзнику, как племя хату.
– После того, что вы сделали, рассчитываете на союз с нами?
– Это жизнь, молодой человек. Сегодня мы враги, завтра друзья. И в смерти твоих соплеменников виноваты вы сами, не трогали бы Мирзади, брат не стал бы мстить. Пусть Ардан хорошо подумает.
– Как ему связаться с вами?
– А ты хитер, – рассмеялся Хакади. – Хочешь узнать, кого я подразумеваю под словом «мы»? Узнаешь, как и Ардан. Пусть ждет, придет время, наш руководитель позвонит ему по спутниковой станции.
– Вы знаете номер?
– Это недолго узнать, имея те связи, что у нас уже есть. Но все! Ты хорошо понял меня?
Амалу ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Он мог бы, конечно, развязаться и без ножа, просто на это уйдет много времени, но даже при этом он мог бы выследить боевиков по следам машины или лошадей. Но что бы это дало? Один и без оружия, он был обречен. Да и Ардан никогда не узнает, кто напал на караван хату, а главное, почему напал.
– Передай все, что я тебе сказал, – поднялся Хакади. – И постарайся избежать встречи со стаей голодных шакалов, сам понимаешь, огнестрельного оружия, дабы разогнать стаю, я тебе дать не могу. Большой привет Ардану!
Он повернулся и пошел к месту засады. Там находился один боевик Габир, оставленный Хакади.
– Все уже на тропе, господин, – доложил он.
– Я приказывал дать несколько очередей из пулемета? Хотя…
Хакади задумался… Ардан здесь трупов погонщиков мулов не найдет, трупы расстрелянных охранников оставлены в ущелье, а трупы погонщиков отсутствуют? Это более чем странно.
– Прикажете связаться с Маликом, чтобы дал очереди? – спросил Габир.
– Связаться с ним я и сам смогу. Ничего не надо, уходим.
Боевики прошли к тропе, за их спинами разгорелся большой костер, в котором горел товар, который везли мулы.
Стемнело.
Когда Хакади и Габир поднялись на плато и прошли за холмы к внедорожникам, там уже стоял грузовик «Хендэ». В него загнали пленных хатуитов, рядом уложили больную Айшу и ближе к заднему бортику трупы Гуани, Зияда и Ихаба.
В кузове устроились также Наги и Малик.
Хакади дал отмашку, и колонна, включив фары, двинулась на юго-восток. Семьдесят километров прошли без остановки за полтора часа, все же разгонять машины на этой дороге было небезопасно. Глупо погибать в аварии, после того как выжил в бою.
В селение Дарви колонна вошла, когда стрелки на часах Хакади показывали 1:20. На въезде у выставленного по указанию заместителя Фарди блокпоста колонну встретил командир местного отряда Ахмед Кардай, с ним командиры двух боевых групп Рахат Хани и Шариф Духар, немного позади мужчины, родственники погибших. Им уже сообщили о смерти близких, и они вышли, чтобы забрать тела. Надо с рассвета подготовить похороны и до захода солнца похоронить на местном кладбище.
– Приветствую вас, господин, поздравляю с удачной охотой, – подошел к Хакади Кардай.
– Погоди, с родственниками погибших поговорим, своим же людям передай, чтобы пленных рассадили по ямам. И еще, врач из Хараса приехал?
– Да, господин Хакади.
Заместитель Фарди подошел к родственникам погибших, пожал каждому обе руки:
– Братья, у нас общее горе. Погибли лучшие из лучших. Они дрались, как настоящие воины, и пали в неравной схватке. – Он лгал, не моргнув глазом. – Только благодаря им мы смогли сделать то, что должны были сделать. Каждая семья получит компенсацию. Хорошую компенсацию, которая позволит и дальше жить в достатке. Я благодарю вас за ваших мужчин, скорблю вместе с вами, душа моя в слезах, как и ваши. Я видел, как погибли воины, вы вправе гордиться ими.
Пафосная часть речи на этом закончилась. Хакади кивнул в сторону грузовика, в кузове которого лежали три трупа:
– Можете взять их. Я, к сожалению, на похоронах быть не смогу. Дела. Но уже сказал, что должен был сказать. – Потеряв всякий интерес к родственникам погибших, он вернулся к Кардаю.
– Хорошо, правильные слова вы сказали, – проговорил Кардай.
– Что следовало, то и сказал.
Рядом из темноты появился Карим Саманди, начальник объекта в Харасе.
– Карим, ты? – удивился Хакади.
– Я, господин, из Альдага получил приказ переслать сюда конвой для взятых вами пленных, с запретом посылать Данвира. Приехал сам.
– Сколько человек в конвое?
– Боевая группа, десять человек.
– Не много ли? – усмехнулся Хакади.
– Учитывая, господин, что пленные хатуиты, как раз.
– Врача и фельдшера ты тоже привез?
– Да! И я хотел бы уже сейчас забрать рабов.
– Пойдешь ночью через серпантин перевала Ланг? Не опрометчиво ли? До рассвета остались часы.
– Утром мне надо вывести новых рабов на работы.
– Уверен, что сможешь?
– Если бы дело касалось других людей, но хату?.. Буду стараться, – пожав плечами, ответил Саманди.
– Я подскажу, как заставить их работать, – кивнул Хакади и повернулся к Кардаю: – Доставить пленных в зинданы, передать их Саманди.
– Слушаюсь.
– Где дом Духара?
– Так он сам и покажет. Духар! – выкрикнул в темноту Кардай.
Командир третьей боевой группы тут же вырос перед своим командиром.
– Ты приказал забрать женщин? – обратился к нему Хакади.
– Да, они уже в доме.
– Где твой дом?
– Справа от меня, второй!
– За молодой девушкой смотрят?
– Да, господин Хакади.
– Идем, посмотрим, что скажут медики насчет больной женщины одного из рабов.
Они прошли в одноэтажный добротный дом. Излишков ни в доме, ни во дворе не было, но чувствовалось, что семья живет в достатке.
У входа Хакади столкнулся с человеком невысокого роста, державшим в руках чемоданчик.
– Ты кто? – спросил он.
– Это и есть врач из Хараса, – ответил за мужчину Духар.
– Ясир Зияди, – представился медик.
– Слышал, что с женщиной племени хату?
– У нее аппендицит.
– Говори понятней, я не разбираюсь в ваших терминах.
– Это долго объяснять, господин, вы вовремя привезли больную. Еще пара дней, и она умерла бы.
– Еще понятней можешь?
– Женщине нужна операция. Пустяковая операция, но в оборудованной для этой цели операционной.
– Я знаю, где делают операции. Здесь она есть?
– Нет, надо вести больную в Харас. Там мы с Исмаилом все сделаем, через три дня будет ходить, а через две недели вести хозяйство, как ни в чем не бывало.
– Ну, этого ей не придется делать, не для того брали. Но ты гарантируешь ей жизнь?
– Если операцию проведем сегодня же, то да.
– Так забирайте всех хатуитов и выезжайте с ними в Харас, – кивнул главарь Саманди.
– Вы говорили, что подскажете, как заставить гордых и отчаянных хатуитов работать, – напомнил тот.
– Да. Используйте женщин. Одна из них, та, что больна, как говорил, жена погонщика, молодая – ее сестра. Взбунтуются хатуиты, выведите перед ними их женщин. У них свое отношение к женщинам, они будут работать ради того, чтобы не тронули их баб. Понятно, Карим?
– Так точно, господин Хакади.
– Замечательно. Забирайте хатуитов с женщинами и выезжайте в Харас. Доктору обеспечить проведение операции. Вопросы?
– Нет вопросов, господин Хакади!
– Вперед!
Саманди отошел и отдал команду своим людям.
Двое пришли с носилками и унесли Айшу. Басма бежала рядом.
– Попала девочка, – усмехнулся Хакади. – И зачем ее брали в караван? Толку никакого, а теперь для нее жизнь закончилась.
Он почти прошептал эти слова, поэтому Кардай переспросил:
– Вы что-то сказали, господин Хакади?
– Я сказал, что проголодался, как волк. Как и воины, участвовавшие в захвате каравана. Надеюсь, ты накормишь нас?
– Конечно, господин Хакади, какой может быть разговор! Для вас лично все готово у меня дома. Остальных накормят и уложат спать в других домах.
– Ну, тогда веди в свой дом.
– Ждать, когда уйдет колонна Саманди, не будете?
– Он что, не обойдется без меня?
– Прошу за мной, господин Хакади!
– Нет, Ахмед, это ты следуй за мной, а где твой дом, я знаю.
Колонна Саманди ушла, боевики разошлись по домам, кишлак окутала мгла, лай собак, взорвавшихся новым появлением людей, смолк. Ночь вступила в свои права.
