26
Битых два часа Анна разъезжала под дождем на мопеде в поисках нужного магазина. Она хотела найти подарок, который мог бы сказать о ее чувствах, но ничего подходящего не попадалось.
Ей нужно было нечто необыкновенное, что-то, что говорило бы: «Мы подруги. Мы подруги навсегда и несмотря ни на что. Пусть мы не разговариваем, пусть сейчас зима и рано темнеет — сегодня твой день рождения, и я хочу сделать тебе подарок. Просто прими его, и все».
Ее куртка и штаны насквозь промокли. Дождь не переставал. Она накручивала километры по забитым центральным улицам, притормаживая у магазинов, но не нашла ничего подходящего.
Было уже 17:30, на улицах загорелись фонари. Прохожие прятались под мокрыми зонтами и шагали по лужам. Оставался еще месяц до Рождества, но многие магазины уже включили праздничную подсветку. Задача Анны усложнялась тем, что нужно было уложиться в десять тысяч лир.
Около семи часов вечера она притормозила у цветочного магазина. Это был совсем не тот магазин, в который она хотела заглянуть, но времени уже не оставалось — пора было возвращаться домой.
Анна вошла и принялась разглядывать цветы. Все выглядели одинаково убого, но по крайней мере они были живыми. Цветок жив даже тогда, когда умер…
Она выбрала необычный цветок в горшке и указала на него продавщице. Та сказала, что это калла.
Калла… Она подарит цветок Франческе, но сначала напишет открытку, полную нежных слов.
Анна попросила украсить горшок большим розовым бантом и истратила на это последние карманные деньги.
Довести цветок домой оказалось не просто. Она обнаружила, что стебель слегка погнулся и не хватало двух листьев. Ладно, хорошо хоть не сломался…
Мать, занятая приготовлением ужина, первым делом спросила:
— Отец тебе звонил?
— Нет, — ответила Анна и прошла в комнату.
И без отца было о ком подумать. Она швырнула на кровать насквозь промокшую куртку и только потом кивнула брату. Алессио причесывался перед зеркалом, его телефон вибрировал, сигнализируя о пришедшем SMS.
— Что это? — засмеялся Алессио, указывая на цветок.
Анна принялась копаться в ящиках письменного стола в поисках приличного листа бумаги.
— Напоминает хрен!
— Отвали, дефективный! — рявкнула она.
Дорогая Франческа, как видишь, я не забыла, что сегодня твой день рождения. Несмотря на то что мы в ссоре, я все равно хочу тебя поздравить.
Брат трепался по мобильнику, ржал и матерился. Анна не знала, как продолжить.
Зачем мы только поссорились? Я знаю, это всего лишь цветок, но он подразумевает нечто большее. Я хочу сказать, что ссоры для настоящих подруг не имеют значения.
Брат продолжал орать в телефон, а Анна сидела и покусывала синюю ручку, затем принялась постукивать ею по столу. Она пыталась выжать из себя еще какую-нибудь фразу, но ничего не шло на ум.
Я все так же по-доброму к тебе отношусь…
— Представляешь, — говорил кому-то по телефону Алессио, — моя сестра притащила цветок в виде хрена…
— Алессио, заткнись, пожалуйста!
Дорогая Франческа, этот цветок для тебя, моей лучшей подруги.
Нет, не то.
Дорогая Франческа…
Анна отшвырнула ручку, скомкала бумагу и, расстроенная, пошла ужинать.
— Анна, — сказала мать, — у твоего отца телефон выключен с самого утра.
Анна набила рот хлебом и ответила, не прекращая жевать:
— Может, потерял?
— Я переживаю…
Паста была уже почти готова, но Артуро не возвращался. «Как странно, — думала Сандра, теребя в руках прихватки, — очень странно».
— Я схожу на минутку к Франческе, — вдруг сказала Анна.
— Но я уже сливаю спагетти!
Анна влетела в комнату, схватила горшок с цветком, бросила взгляд на комок бумаги с ненаписанным письмом и побежала к двери. Хлопнув дверью, она преодолела два лестничных пролета, отделявших ее от лучшейподруги, бывшейлучшей подруги, вечнойее подруги.
Она держала горшок в руках, но не решалась позвонить. А если откроет этот гоблин? Она не могла знать, что в квартире никого нет. Ей даже в голову не могло прийти, что там случилось кое-что необычное.
В конце концов Анна поступила по-идиотски: оставила цветок на коврике, позвонила в дверь и сразу же ушла.
Спагетти лежали в дуршлаге уже двадцать минут и превратились в холодные слипшиеся нити, напоминающие жирные волосы. И все же Сандра не решалась их выбросить.
— Телефон твоего отца молчит…
Уже закончился выпуск новостей, было почти девять. Анна смотрела телевизор и думала о том, как можно было быть такой дурой: не оставить клочок бумаги с надписью «С днем рождения!».
Сандра уже серьезно беспокоилась: после своего возвращения Артуро ни разу не пропустил ужин. Что-то стряслось, она уже ясно это понимала.
В девять Анна допила сок и стала жаловаться, что не наелась. Алессио закончил наконец телефонный треп и явился на кухню.
— Ты говорил с отцом? — спросила Сандра. — Он целый день не отвечает на мои звонки.
— А мне что за дело, — сказал Алессио и вышел, так и не поев.
Дождь лил как из ведра: такая погода всегда не к добру.
Сандра снова и снова набирала номер мужа. Раздавались три коротких гудка, а потом — тишина. Ни звука, молчал даже автоответчик.
— Телефон не просто выключен. Там не говорят, что абонент недоступен. Так бывает, когда в телефоне нет сим-карты!
В девять тридцать Анна выхватила у матери мобильник и сама позвонила отцу. Действительно, автоответчик молчит, три коротких гудка, затем тишина.
Сандра не находила себе места. На всякий случай они приглушили звук в телевизоре. Дождь все так же стучал в окно, поднялся ветер. Сандра потянулась за сигаретами, взяла их и уронила зажигалку.
— Что-то стряслось… Точно, с ним какое-то несчастье.
Анна сохраняла спокойствие. Она не хотела слышать о несчастьях, и так одни проблемы.
— Я позвоню в больницу.
— Не надо! — вскрикнула раздосадованная Анна. — Прекрати, пожалуйста, увидишь, сейчас он появится.
Сандра, белая как мел, не решалась выпустить телефонную трубку из рук.
После десяти в дверь позвонили.
— Наконец-то, — выдохнула Сандра, заулыбавшись. — В который раз ключи забыл!
Анна тоже улыбалась:
— Видишь? Что я говорила? Всегда ты психуешь.
— Артуро, проклятый, до чего же ты меня напугал! — Повеселевшая Сандра побежала к двери.
На пороге стояли трое полицейских, двое мужчин и одна женщина.
— Синьора Соррентино?
С ее губ слетела улыбка. Она стояла оглушенная.
— Ваш муж дома? У нас ордер на обыск.
Женщина протянула ей листок с какими-то каракулями.
— Мам? — позвала ее Анна.
Сандра стояла, не двигаясь и не дыша. Она все еще не понимала, что происходит.
— Синьора, я спросила — дома ли ваш муж?
— Его нет… — наконец пробормотала Сандра хриплым голосом.
Полицейские начали раздражаться:
— У нас нет времени, дайте пройти, будьте любезны.
Все это не укладывалось в голове. Казалось, что это понарошку — просто из обычной жизни она вдруг перенеслась в полицейский сериал. Сандра прислонилась к дверному косяку и издала глухой животный стон. Полицейские бесцеремонно отодвинули ее и вошли в квар тиру.
Оторопевшая Анна смотрела, как полицейские раскладывают на столе в кухне свои причиндалы: ручные фонарики, кисточки для снятия отпечатков и что-то еще. Пистолеты, хотя и спрятанные в кобуре, произвели на нее особенно сильное впечатление.
— Синьорина, — сказал ей молодой полицейский, — мы постараемся управиться быстро. Вы — дочь?
Анна кивнула.
Полицейский постарше сухо добавил:
— Мы обязаны произвести обыск. Где комната ваших родителей?
Анна расслышала тихий плач матери.
— Там, — ответила она и проводила полицейских в комнату. В принципе, на восьмидесяти квадратных метрах заблудиться было никак нельзя.
Как будто кто-то умер… Ну да, когда кто-то умер, важно отвлечься от всего и делать то, что должно. То же самое нужно делать, когда тебе говорят, что в твоем доме обыск. Это значит, твой отец натворил дел. Нужно объяснить полицейским, где спальня, где ванная… Механически отвечать на вопросы, даже не стараясь в них вникать. Но на самом деле это сложно — переварить фразу «Мы должны обыскать ваш дом».
Мать оставалась в коридоре. Она прекратила плакать и теперь разговаривала сама с собой. Полицейский на кухне вытряхнул содержимое буфета и теперь рылся в пакетах с хлопьями.
— Сейф или что-нибудь подобное есть?
— Нет, — ответила Анна.
— Ваш отец сегодня не возвращался, точно?
— Не возвращался.
Полицейский нахмурился:
— Вы видели когда-нибудь у него оружие?
Анна отрицательно покачала головой.
— В какое время он обычно выходит из дому?
— Где-то в девять.
— Всегда ли возвращается ночевать?
Анна не могла знать, что полицейские следили за Артуро уже несколько месяцев. Она не могла и представить, что эти люди знали о нем в десять, в сто раз больше, чем она сама. Она старалась искренне и правдиво отвечать на вопросы. Ей казалось, что ее отец и тот, другой, про которого спрашивают полицейские, — два разных человека.
— Да, всегда, — ответила она.
— Он когда-нибудь пропадал надолго, ну, на неделю, на месяц?
Анна смешалась. Полицейские тем временем продолжали разорять ее дом. Если отец и тот, другой, — это все-таки один и тот же человек, видимо, надо защищать его.
— Никогда он не пропадал, — сказала она через некоторое время.
— А вы не замечали за отцом чего-нибудь необычного? Странных звонков? Странных поступков?
Допрос продолжился в спальне. Полицейский, копавшийся в матрасе, дружески улыбнулся, как будто они с Анной были заодно.
— Нет, — сухо сказала Анна.
Женщина бормотала что-то себе под нос, и Анна смогла разобрать фразу: «Да уж, с таким-то папашей…» Но она не была уверена, что услышала правильно.
Анна смотрела, как в воздух взмывают материны трусы, носки отца, и все эти выставленные напоказ интимные детали приводили ее ужас.
— Нет тут ничего, — заявила женщина и закрыла дверцы платяного шкафа.
— Проверь, может, там двойное дно?
— Давайте-ка в ванную пройдем.
Анна вспомнила, что забыла использованную прокладку на стиральной машине, и побежала вперед проверять. Там не было никакой прокладки, только раковина немного измазана зубной пастой. Анна вдруг испытала внезапный приступ стыда. Полицейский тем временем опорожнял аптечку.
Сандра теперь сыпала проклятиями. Она видела, как все переворачивают в спальне. Полицейские вытащили ящики из комода, разбросали всю одежду. Один из них взобрался на стремянку и изучал верхнюю крышку платяного шкафа.
— Мой муж здесь ни при чем! — закричала она, твердо решив стоять на своем.
— Синьора, — обратилась к ней женщина, — мне жаль, но это наша работа.
— Он ничего не сделал!!! — продолжала орать Сандра.
— Конечно, — засмеялся полицейский со стремянки, — но нам птичка насвистела, что ваш муж перевозит краденые картины и сбывает фальшивые деньги.
— Это неправда! — запротестовала Сандра со всей мощью, на какую была способна.
— Вы точно ничего не знаете о делишках вашего мужа? Вы в этом уверены? — Кажется, ее держат за дуру. — Соррентино — наш старый знакомый, мы много знаем о его подвигах… Вы случайно не в курсе, когда он собирается вернуться?
Сандра в полном недоумении хлопала глазами.
— Вы поставили наш телефон на прослушку? — зачем-то спросила она.
Один из полицейских заулыбался, как бы говоря: «Конечно, что за идиотский вопрос?» Потом он вслух добавил:
— Если ваш муж все-таки появится… Передайте ему, чтобы он зашел в участок… потому как для него все же лучше прийти по собственной воле.
— Вы знаете его знакомых? — вмешался второй полицейский. — Возможно, это они его впутали в свои махинации. Что вы можете сказать по этому поводу?
Сандра молчала, застыв в углу. Нет, это не кошмарный сон… Ее муж в бегах, а полицейские переворачивают ее дом…
— Нет тут ни хрена, черт побери! — вскричал один из них, самый молодой. — Вот же хитрый сукин сын!
Сандра думала о картинах и фальшивых купюрах. Все складывалось. Так вот откуда появились бриллиант и новый «гольф».
— Подонок, — еле слышно прошипела она. Ей сейчас хотелось одного — что-нибудь разбить.
Полицейские ушли ни с чем уже за полночь. Закрыв дверь, Сандра ринулась проверять водяные знаки стотысячных купюр в своем бумажнике. Купюры, к счастью, казались настоящими. Затем она прошла на кухню, где ее дочь стояла истуканом.
Несколько минут прошли в тишине. Анна хотела открыть рот, но мать остановила ее:
— Ничего не говори сейчас, пожалуйста. Иди спать, завтра тебе в школу.
Анна не тронулась с места, и Сандра в бешенстве стукнула кулаком по столу:
— Я сказала тебе — иди спать! Дуй отсюда, не видишь, мне нужно здесь прибраться!
Анна смотрела на мать, и в ее глазах читалось: «Ты ненормальная, вы все — ненормальные!» Затем она подумала: «Но я-то в чем виновата?» — и разрыдалась.
— Его арестуют? — выдавила она между всхлипами.
Сандра пришла в себя и обняла дочь.
— Нет, его не арестуют, не переживай… — пообещала она, чтобы успокоить дочь. Но мысли о фальшивых деньгах, о бриллианте, наверняка купленном на них, о ворованных картинах, о том, что ей перевернули весь дом, заставили ее глаза налиться кровью.
— Кусок дерьма! Ублюдок! Хватит, иди спать! — рявкнула Сандра и огляделась. Посуда и продукты в беспорядке валялись на полу. — Посадят его! Должны посадить! Если они не посадят, я сама засажу. Пусть только вернется, пусть вернется!!!
Она так громко кричала, что ее слышали соседи и вверху и внизу. Завтра все разговоры в доме будут только об этом.
Анна со слезами на глазах следила за матерью, которая, сыпля ругательствами, схватила тряпку, бросила ее, затем взяла швабру и тоже отшвырнула.
Сандра не могла решить, за что ей взяться в первую очередь. Держа в руке чистящий аэрозоль, она зачем-то принялась распылять его повсюду: на столешницы, внутри шкафов, на открытые полки. В этот момент Анна решила пойти поспать. Нетронутые спагетти так и остались в дуршлаге. Что только скажет Алессио, когда заявится утром? Да ничего не скажет — просто все снова перевернет вверх дном.
В это самое время Артуро остановился у придорожного кафе. Здесь он должен был встретиться со своим адвокатом из Вьяреджо.
Артуро вышел из машины и осмотрелся. На адвоката Сандрини он возлагал большие надежды. Тот, конечно, все уладит, ведь деньжищи ему заплачены — о-го-го.
Ожидание нервировало его все больше.
Он вошел в кафешку и заказал кофе с самбукой. Дальнобойщики в углу уминали огромные бутерброды с отбивной. Кроме них там была еще тощая девица в мини-юбке, несомненно проститутка.
Наконец он разглядел телефон-автомат.
Пока ему везет: лихо он ускользнул от полиции. Главное, чтобы Паскуале молчал, тогда все сложится.
У Артуро был дружок за границей, дела крутил… Пару месячишек посидеть у него — и можно возвращаться домой, и не с одним, а с двумя бриллиантами для Сандры.
Артуро подошел к телефону, поднял трубку и набрал домашний номер. Но после первого же гудка бросил ее на рычаг — в кафе входил адвокат.
