27
При одном лишь воспоминании о последнем визите в Воздушный дворец Адамата охватывала дрожь. Полгода назад фельдмаршал Тамас поручил ему выяснить, что означали предсмертные слова членов Королевского совета Адро. Огромный темный парк в ту ночь никем не охранялся и вызывал смутное чувство беспокойства, которое не отпускало инспектора даже теперь.
Хотя он прекрасно понимал, что нынешнее беспокойство было совсем иного рода.
На лорда Кларемонте работал покойный Ветас. И тот, кто мог нанять на службу такого монстра, безусловно, и сам был не меньшим чудовищем. Всеми фибрами души Адамат хотел бы сейчас развернуться и убежать, вернуться домой, запереть дверь и никогда больше не браться ни за какую работу в этом городе – и будьте прокляты и Рикард, и Тамас, и Кларемонте, и все остальные, вовлеченные в эту ужасную пляску смерти.
Но он обещал помочь Рикарду и поэтому лишь одернул сюртук и отряхнул шляпу.
Заброшенный Королевский сад за это лето совсем зарос. Его охраняли десятки часовых, одетых в цвета Гурло-Бруданской торговой компании. Карета Адамата прокатилась по подъездной дороге, мимо огромных, отделанных серебром ворот, затем вдоль фасада дворца, наконец повернула за угол и остановилась возле черного хода.
Почти одновременно с инспектором из второй кареты вышла комиссар полиции Хюви в сопровождении трех подчиненных. Она коснулась шляпы, приветствуя Адамата, поднялась по ступенькам к ничем не примечательной двери и дважды постучала.
Дверь приоткрылась, и после короткого разговора комиссар со своими помощниками зашла внутрь. Адамат следовал за ними.
– Держись ближе ко мне, – сказал он Соу-Смизу, едва лишь гигант выбрался из кареты. – Я ни на крану не доверяю этому Кларемонте.
Адамат трусцой бросился догонять комиссара.
– Бездна, что вообще делает здесь Кларемонте? – спросил он.
– Баллотируется на пост премьер-министра, – с серьезным видом ответила комиссар Хюви.
У нее был тихий голос, но цепкий взгляд. Ее свободный костюм ухитрялся выглядеть одновременно деловым и элегантным. Русые волосы под шляпой были тщательно завиты. Хюви назначил на пост комиссара полиции еще Железный Король, незадолго до своей смерти. По слухам, она одной из первых узнала о перевороте и казни молодого короля и произнесла мгновенно ставшие крылатыми слова: «Мы живем в проклятое время».
– Нет, я хотел спросить, что он делает во дворце?
– Он арендовал дворец у города. Здесь же проживают его солдаты и Избранные.
– И мы позволили им занять дворец?
– Насколько мне известно, ревизор дал согласие. Это лучше, чем оставлять дворец пустым. Кларемонте заплатил астрономическую сумму за аренду, а город отчаянно нуждается в деньгах.
– Удивляюсь, как Тамас не сжег это место дотла.
– А я нет. Дворец – часть нашего культурного наследия. Ему больше четырехсот лет. Его стены и своды – сами по себе произведение искусства. Думаю, Тамас прекрасно понимает, что нельзя разрушать все это из-за одной лишь озлобленности.
В словах комиссара был определенный смысл. Адамат отметил, что даже стены просторной кухни, по которой они проходили, покрыты яркими фресками.
– Тем не менее, – добавила Хюви, – Тамас приказал передать большинство картин, статуй и мебели в Национальную галерею. Говорят, часть из них будет продана, чтобы расплатиться с долгами. Остальное выставят на всеобщее обозрение. На мой взгляд, похвальное решение.
– Хотя безопасней было бы уничтожить все, что напоминает об аристократии.
– Правильно. Но мне кажется, что Тамас – не просто прагматик. Кто бы мог подумать?
Они вышли из кухни и по лестнице для прислуги поднялись на второй этаж. Адамат не раз слышал, будто бы переходы задней части дворца представляют собой запутанный лабиринт, но впервые испытал это на себе. Следуя за слугой Кларемонте, они сделали столько поворотов, что человек, не обладающий таким Даром, как у инспектора, с легкостью мог бы заблудиться. Инспектору постоянно приходилось поторапливать Соу-Смиза, замиравшего возле каждой диковины по пути.
Так они прошли через десятки комнат, каждая из которых казалась просторней предыдущей, с еще более богатой золотой отделкой и красочными фресками. Камины вдоль стен были облицованы мрамором, роскошные портьеры закрывали окна, погружая все вокруг в полумрак, оставшуюся мебель предохраняли от пыли белые чехлы.
Неожиданно слуга отступил в сторону и указал на дверь.
Хюви со своими помощниками воспользовалась приглашением, а сам Адамат на мгновение задержался на пороге. Кларемонте приказал провести их через служебные помещения дворца, а не в огромные ворота парадного входа. Был ли в этом какой-то скрытый смысл? Возможно, он хотел показать гостям, что они ниже его по рангу?
Инспектор оглянулся, убедился, что Соу-Смиз не отстал, и прошел в дверь.
– Добро пожаловать!
Голос Кларемонте эхом отражался от сводчатых потолков комнаты размером приблизительно тридцать на сорок футов. В отличие от тех помещений, по которым слуга провел гостей, это украсили исключительно серебром – включая краску на стенах и декоративную отделку. Даже мраморная облицовка двойного камина была светло-серого цвета, в тон стенам. Фреска на потолке изображала какого-то героя древности, заключавшего сделку с двуликим астральным существом.
Бруде. Вряд ли Кларемонте случайно выбрал для разговора именно ту комнату, в которой за посетителями будет следить святой покровитель Брудании.
Давно уже пробило девять утра, но Кларемонте все еще был одет в роскошный халат поверх шелковой пижамы. Он сидел у окна, небрежно откинувшись на спинку кресла, выполненную в форме птичьего крыла, и держал в одной руке чашку, а в другой – свежую газету. Когда Хюви подошла ближе, он встал и повторил приветствие.
– Прошу прощения за мой вид, комиссар. Накануне я до поздней ночи работал над предвыборной речью, которую должен произнести сегодня на собрании Городского общества садоводов.
Хюви протянула ему руку:
– Спасибо, что согласились принять нас без предварительного уведомления.
– Не стоит благодарности. О, инспектор Адамат. Доброе утро, сэр.
– Доброе утро, – натянуто ответил Адамат.
По спине его медленно стекла капля пота.
– Как поживает ваша красавица-жена? Здоровы ли ваши дети?
Адамат заставил себя улыбнуться: получилось ужасно фальшиво.
– Не знала, что вы знакомы с инспектором, – удивилась Хюви. – И со всей его семьей.
– Инспектор был среди тех, кто приветствовал меня, когда я прибыл в город, – самодовольно усмехнулся Кларемонте. – А про его жену я слышал много хорошего.
Возможно, постороннему человеку его усмешка показалась бы добродушной, но Адамат почувствовал в ней скрытую издевку. Кларемонте протянул руку инспектору.
– Прошу прощения, что не могу пожать вам руку, – отважился произнести Адамат.
– Как вам угодно, – почти промурлыкал Кларемонте. – Хюви… Можно я буду называть вас просто Хюви? Полагаю, вы приехали поговорить со мной о том неприятном инциденте, что произошел вчера с Рикардом Тумбларом?
– Так и есть, – подтвердила комиссар.
– Хочу вас заверить, что я не имел к этому никакого отношения. – Кларемонте вернулся к креслу и грациозно опустился в него, слегка распахнув полы халата. – Позвольте предложить вам завтрак. Яйца, кофе, булочки?
– Нет, спасибо, – ответила Хюви. – Надеюсь, вы понимаете, что мы должны изучить ваши бумаги. Это чрезвычайное происшествие, а вы соперничаете с господином Тумбларом в борьбе за пост премьер-министра. У вас есть и возможность, и мотив для этого преступления.
– Понимаю. Я охотно позволю вашим людям просмотреть бумаги и опросить слуг. Но, разумеется, не затягивая дело, иначе это может помешать избирательной кампании.
– Мы сделаем все возможное, чтобы не допустить разглашения подробностей.
– Большое спасибо.
Адамат еще раз окинул взглядом комнату, надеясь отыскать какую-нибудь пропущенную при первом осмотре деталь. А заодно и пытаясь взять себя в руки. Хороший инспектор никогда не позволит эмоциям взять над собой верх.
В комнате стояли еще три кресла, но Кларемонте не предложил никому из гостей присесть. Яркое солнце светило в окно, отбрасывая по полу длинные тени и мешая как следует рассмотреть самого Кларемонте. Продуманный ход или случайное совпадение?
Что-то в этой картине насторожило инспектора, но он пока не мог уловить, что именно.
Продуманный ход, наконец решил Адамат. Такой человек, как Кларемонте, ничего не делает случайно. Получается, что и его пижама тоже должна что-то означать. Безразличие? Или неуважение?
– Лорд Кларемонте, – произнес Адамат, прервав какое-то его объяснение. – Вы можете назвать какую-либо причину, по которой вы не заинтересованы в смерти Рикарда?
Кларемонте, похоже, озадачил этот вопрос.
– Да, и даже несколько. Во-первых, неудачное нападение на господина Тумблара только вызовет к нему сочувствие.
– Или продемонстрирует слабость вашего конкурента.
– Возможно, но он пользуется большой популярностью среди избирателей. Во-вторых, в случае смерти Рикарда его место занял бы кандидат на пост вице-премьера. Я не испытываю особого желания соперничать с Таниэлем Два Выстрела, знаменитым героем войны. Учитывая слухи о том, что он убил бога, и всю прочую чепуху. Толпа почитает Таниэля почти так же, как и его отца.
Но согласится ли Таниэль занять место Рикарда? Адамат решил не задавать этого вопроса, чтобы случайно не подсказать Кларемонте какую-нибудь идею.
– Значит, вы полагаете, что вам выгодней иметь дело с живым Рикардом?
– С живым и стоящим на моей стороне. – Кларемонте с опечаленным видом покачал головой. – Кто бы на самом деле ни совершил это преступление, часть избирателей, несомненно, обвинит во всем меня. Я предпочел бы, чтобы ничего подобного вообще не происходило. Сейчас мое положение весьма благоприятно – у меня хорошая репутация, и число моих сторонников увеличивается день ото дня. Я получил поистине невероятную поддержку, начиная с того момента, как приехал сюда. До выборов осталось чуть больше месяца, и такая неприятность, как этот взрыв, может изменить ситуацию и настроить избирателей против меня.
– Могу я спросить, кто будет вашим помощником?
– Через несколько дней вы все узнаете, как и остальные жители Адро. Это моя козырная карта, если позволите. Не хочу раньше времени раскрывать ее.
– Понятно. Простите, что помешал вам, комиссар.
Хюви удивленно посмотрела на замолчавшего инспектора, а затем вернулась к прерванному разговору с Кларемонте, задав ему несколько обычных вопросов. Адамат с удовольствием отметил, что она стала действовать жестче, чем до свержения Манхоуча. От своих друзей, все еще служивших в полиции, он слышал, что проводить расследования теперь стало намного легче, поскольку расшаркивание перед аристократами перестало быть обязательной частью их работы.
Несколько минут Адамат молча слушал беседу, а затем выскользнул за дверь в главный коридор северного крыла дворца. Ему необходимо было срочно вернуть ясность мысли. Что-то неправильное в этой комнате не давало ему покоя. Что-то ускользающее от понимания, дразнящее своей неуловимостью.
Инспектор прошелся по коридору, прислушиваясь к стуку своей трости и тяжелым шагам Соу-Смиза за спиной. Только эти звуки нарушали тишину. Странно, ведь во дворце разместилось больше пяти тысяч солдат и слуг Кларемонте. Следовало ожидать от них более бурной деятельности.
Легкий шум привлек внимание Адамата. Он обернулся и двинулся на звук мимо трех пустующих гостиных к четвертой, откуда раздавалось слабое шуршание, на поверку оказавшееся скрипом перьев сразу полусотни писцов. Гостиную переоборудовали в канцелярию. Несколько десятков клерков прилежно работали, сидя за столами, а между ними расхаживал надзиратель, иногда наклоняясь к кому-либо из них и шепча что-то на ухо.
Адамат продолжил изучать северное крыло дворца. Он нашел еще две комнаты, в которых работали клерки, и зал с печатным оборудованием. Прессы стояли холодные, но их, несомненно, пускали в дело недавно, поскольку все стены были обиты ватином, приглушающим шум, а под сводчатым потолком на веревках сохли тысячи газет.
Значит, Кларемонте решил печатать собственную газету, в дополнение к тем, что он выкупил у конкурентов Рикарда. Разумно.
– Кларемонте выглядит очень уверенным, – заметил Адамат, и его слова эхом раскатились по залу.
– Да, – прогрохотал в ответ Соу-Смиз. – Чересчур уверенным.
– Мне это не нравится. Ты слышал, чтобы его кто-то поддерживал?
Соу-Смиз покачал головой:
– Люди разное говорят. Кому-то он нравится, другие его ненавидят. Ничего определенного.
Это не слишком успокаивало. Адамат постучал пальцами по набалдашнику трости.
– А в самом Кларемонте тебе ничего не показалось странным?
Теперь Соу-Смиз пожал плечами:
– Выглядит неплохо.
Он нахмурился и громко хрустнул костяшками пальцев, так что звук разлетелся по всему залу. Лорд Ветас убил племянника Соу-Смиза, и кулачный боец не забыл об этом. Адамат внезапно понял, что не стоило приводить его сюда.
Конечно же, если бы Соу-Смиз пробил стену головой Кларемонте, это облегчило бы жизнь многим.
– И все-таки мне что-то… – начал Адамат и замолчал, поскольку они уже вернулись в серебряную комнату.
Слуга Кларемонте с подозрением посмотрел на них, но не спросил, где они были.
– Ах, вот и вы, инспектор, – сказала Хюви. – Мы уже уходим.
Она нетерпеливо махнула шляпой в сторону двери.
– Прошу прощения, комиссар, – обратился к ней Кларемонте. – Могу я поговорить с инспектором один на один?
Хюви раскланялась и вышла. Сердце Адамата учащенно забилось. Поговорить с Кларемонте один на один? Инспектор боялся, что не справится с искушением размозжить ему голову тростью. Однако кивнул Соу-Смизу и через мгновение оказался наедине с лордом Кларемонте.
– Инспектор, – начал тот, – надеюсь, все недоразумения, которые, как вам могло показаться, произошли между нами, остались в прошлом.
Адамат прикусил язык. «Ваш человек похитил моих детей и жену! Издевался над ними самым отвратительным образом и обрек на смерть моего старшего сына! Я не успокоюсь, пока не увижу вас мертвым».
– Как вам будет угодно, – ответил он, вспомнив одну из фраз, которые ему часто приходилось произносить в неприятных разговорах с аристократами.
– Не тратьте напрасно на меня свое время, инспектор. Я не собирался убивать господина Тумблара и не знаю, кто пытался это сделать. Я мог бы предложить свою помощь в расследовании, но сомневаюсь, что вы ее примете.
– Посмотрим, – сказал Адамат, подражая снисходительному тону Кларемонте. – И спасибо за совет.
Кларемонте резко встал со стула и подошел к инспектору. Солнце теперь светило ему в спину, окружая сияющим ореолом, так что Адамату пришлось отвести взгляд.
– Если бы я хотел убить господина Тумблара, – почти шепотом произнес Кларемонте, – он давно уже был бы мертв.
– Или ваши люди просто не справились с работой.
– Вы в самом деле крайне подозрительный человек, инспектор, – фыркнул Кларемонте. – Как бы эта подозрительность не свела вас в могилу раньше времени.
Он повернулся к Адамату спиной. Инспектор почувствовал острое желание броситься на него. Оглушить тростью, а затем… Адамат не сомневался, что успеет его задушить, прежде чем кто-нибудь ворвется в комнату.
Вместо всего этого инспектор попытался сочинить достойный ответ на угрозу. Так ничего и не придумав, он покинул комнату. Соу-Смиз, Хюви и полицейские ожидали его в соседней комнате.
– Что он хотел? – поинтересовалась Хюви.
– Ничего особенного, – пробормотал Адамат.
Их вывели обратно через лабиринт коридоров и служебных помещений дворца. Инспектор забрался в карету, которая качнулась гораздо сильнее, когда рядом устроился Соу-Смиз. Адамат постучал тростью по крыше, но карета не двинулась с места.
– Инспектор, – заглянула в окно Хюви. – Было бы лучше, если вы держались подальше от Кларемонте.
Было бы лучше. Но не получится.
– Я обязан выполнить свою работу, комиссар. При всем уважении к вам.
– Вот и держитесь подальше со всем уважением. Кларемонте – не тот человек, который нам нужен.
– Откуда вы знаете?
Хюви сняла шляпу и наклонилась к окну, но, взглянув на Соу-Смиза, жестом попросила Адамата выйти. Они отошли от кареты шагов на десять.
– Один из моих сотрудников – Одаренный, – тихим голосом объяснила она. – Нам удалось сохранить это в тайне, потому что его трудно различить в Ином третьим глазом.
– И какой у него Дар?
– Поклянитесь, что никому не расскажете.
Адамат молча кивнул.
– Он распознает ложь. Чувствует, когда человек обманывает, а когда говорит правду. Он наше секретное оружие, и если Владетель узнает об этом, то, несомненно, прикажет убить его.
Адамат присвистнул:
– И не без причины.
Он слышал о таких случаях. Очень ценный и редкий Дар. Инспектору хотелось спросить, что этот человек делает в полиции, когда мог бы стать «говорящим правду» при каком-нибудь короле и жить… ну да, по-королевски. Но этот вопрос мог обождать.
– Значит, Кларемонте не лгал?
– Ни полслова. Немного лукавил, когда уверял, что мы можем опросить всех его слуг, но это неудивительно. У такого человека не может не быть тайн. Но он не приказывал убить Рикарда.
Адамат попрощался с комиссаром и, тяжко вздохнув, снова уселся в карету.
– Что-нибудь важное? – спросил Соу-Смиз.
– Сказала, что Кларемонте не замешан в этом.
– Мм…
– Вот и я так думаю. Я даже не знаю, как подступиться к этому делу, если Кларемонте здесь ни при чем. – Карета тронулась, и Адамат мысленно просмотрел список врагов Рикарда Тумблара. – Нужно срочно встретиться с Рикардом. Я хочу узнать, действительно ли у Кларемонте такие хорошие шансы на победу, как он, кажется, сам уверен. Возможно, тогда мы…
Адамат замолчал, захваченный внезапно пришедшей в голову мыслью.
– В чем дело?
– Еще нам нужно будет сходить в библиотеку. Это обождет до завтра, но… О, бездна!
– Что такое? – Соу-Смиз встревоженно приподнял бровь.
– Я сейчас вдруг понял, что же мне так не нравилось в этой комнате. Кларемонте сидел у окна, а солнце светило ему в спину.
– И что?
– Он не отбрасывал тени.
