28

Фельдмаршал!

Тамас узнал пронесшийся над колонной голос и внутренне напрягся. Затем послышался стук копыт по дороге и невольное проклятие пехотинца, которого едва не задела лошадь. Олем обернулся в седле, но вовсе не для того, чтобы рассмотреть всадника – как могло бы показаться со стороны, – а чтобы выяснить, кому из солдат он покажет кулак сегодня вечером.

Такая непочтительность, даже по отношению к врагу, никому не должна сходить с рук.

– Добрый день, Беон, – поприветствовал Тамас подъехавшего всадника.

– И вам, фельдмаршал.

Третий по очередности наследник престола Кеза выглядел превосходно. Стараниями деливских целителей его раны благополучно зажили. Лицо округлилось после нескольких недель праздности и гостеприимства короля Сулема.

– Мне нужно поговорить с вами.

– По-моему, вы уже говорите, – заметил Тамас.

Несмотря на искусство целителей, рана в груди все еще беспокоила его, и временами он испытывал острую боль глубоко внутри. Впрочем, фельдмаршал не смог бы сказать наверняка, чем она вызвана: телесными повреждениями или предательством старого друга.

Хотя Беону было далеко за двадцать, его лицо оставалось мальчишеским – магия Избранных позволяла членам королевской семьи выглядеть моложе своих лет. И Тамас решил, что бледные шрамы от ран, полученных в сражении у Пальцев Кресимира, придали кезанцу более внушительный вид. Беон снял шляпу и вытер лоб.

– Конфиденциально, если это возможно.

Тамас переглянулся с Олемом. Телохранитель чуть заметно усмехнулся.

– В походе не бывает конфиденциальности, принц, – сказал Тамас.

– Это очень важный вопрос, – настаивал Беон. – Я слышал… – Он замолчал, оглянулся на проходившую мимо пехоту и продолжил уже тише: – Я слышал, что вы отослали назад гонцов моего отца. Даже не поговорив с ними!

– Кто-то слишком много треплет языком, Олем.

– Я выясню, сэр, – нахмурившись, ответил телохранитель.

Беон гордо выпрямился:

– Я не пользуюсь услугами шпионов, у меня есть собственные уши, сэр! Ваши солдаты так громко разговаривают, что мне нужно лишь прислушаться, чтобы узнать все новости.

– Вы не одобряете это? Я считаю, что разумней позволить солдатам сплетничать, чем страхом принуждать их к молчанию, как это принято у кезанцев. Это поддерживает боевой дух моих людей.

– Вы пытаетесь уйти от ответа.

– Про гонцов? Что ж, это правда. Мне нечего им сказать и незачем их слушать. Вы знаете, что сделал ваш отец.

– Но он ли это сделал? – возразил Беон. – Вы уверены?

– Мы нашли тела тридцати семи гренадеров в кезанской форме, с кезанскими мушкетами, штыками, саблями и порохом. У них в кошельках кезанские монеты, на ногах – сапоги, изготовленные в южном Кезе. Доказательств более чем достаточно.

– Я бы согласился с вами, сэр, но…

– Но что?

Тамас с трудом сдерживал ярость. Он уважал Беона. Молодой генерал даже нравился ему, насколько вообще может нравиться член кезанской королевской семьи. Беон обладал острым умом и талантливо командовал своими кирасирами. Но Тамас не ожидал, что он настолько наивен.

– Я не верю, что мой отец мог сделать это, – упрямо заявил Беон, опережая возражения Тамаса. – Почему эти люди направились на запад, а не на юг? Если бы это были солдаты моего отца, они после такого отчаянного нападения сразу вернулись бы в кезанский лагерь.

– Они пошли на запад, потому что атаковали лагерь с тыла. Им проще было выбрать западную дорогу и обойти нас, чем пробиваться через расположение наших бригад. И почему вы не верите, что ваш отец мог это сделать? Ваш отец, который разрешил налет на Альватон, чтобы столкнуть Делив с Адро? Который, по вашим же словам, вместо того чтобы радоваться избавлению сына из плена, вероятно, казнит вас за то, что вы не сумели остановить меня? – Фельдмаршал покачал головой. – Объясните мне это. И по возможности – простыми словами, поскольку, боюсь, я не настолько прозорлив, как вы.

Беон хмуро взглянул на Тамаса, и тот сразу вспомнил вспыльчивый нрав Ипилла. Что, если Беон сейчас ударит его? И что, если Олем выстрелит в этот момент? В глубине души он хотел бы проверить это. Но сейчас было не самое подходящее время.

– Здесь вам не Кез, – тихо проговорил он. – И вы решили отправиться в поход со мной, а не с деливцами. Вы заслуживаете уважения, но ваша королевская кровь мало что здесь значит, сын Ипилла.

– Даже мой отец не решился бы нарушить перемирие, – медленно проговорил Беон, тщательно обдумывая слова и, вероятно, убеждая самого себя в их справедливости.

– Решился бы. И уже сделал это. Если хотите, можете сами взглянуть на трупы гренадеров. Их везут в фургонах позади колонны. Я брошу их под ноги вашему отцу, а затем посажу его в темницу и назначу такой выкуп, чтобы вытянуть из вашей проклятой страны все до последней краны.

Беон вскинул голову, пальцы его потянулись к отсутствующей сабле.

– Вы заходите слишком далеко.

– Сэр, – негромко произнес Олем.

Тамас оторвал взгляд от Беона и оглянулся на телохранителя. Олем поднес сигарету ко рту и спокойно смотрел поверх руки на фельдмаршала.

Гнев Тамаса начал остывать.

– Возможно, вы правы, – сказал он Беону.

– Тогда примите гонцов! – попросил тот. – Чтобы избежать нового кровопролития.

– Нет-нет. Вы правы не насчет вашего отца, а в том, что я зашел далеко. Приношу вам свои извинения. Ваш отец напал на нас под белым флагом, вероятно, еще не зная, что деливцы уже близко. И он заплатит за это преступление, хотя я подозреваю, что заплатит не он сам, а его солдаты. Новое кровопролитие неизбежно.

Что-то в этой истории настораживало Тамаса. Ипилл должен был знать, что деливцы уже на подходе, что они уже вторглись в Кез с северо-запада. Почему он решился атаковать адроанский лагерь?

Сколько бы он ни обдумывал ситуацию, всегда приходил к одному и тому же выводу: Ипилл каким-то образом узнал о тех чарах, которые Ка-Поэль наложила на Кресимира, и рискнул всем, чтобы захватить ее в плен. Возможно, прямо сейчас он размышляет над тем, как пробудить Кресимира от спячки. И тогда разгневанный бог начнет крушить все на своем пути. Неужели Ипилл настолько отчаялся? Когда Таниэль рассказывал о том, как украл окровавленные простыни Кресимира, у Тамаса все похолодело внутри. Как мог человек, даже если это Ипилл, решиться на союз с безумным богом?

Фельдмаршал задумался, сможет ли Королевский совет Делива что-то противопоставить такому могуществу.

Это была не та информация, которой Тамас собирался делиться с Беоном. Вместо этого он заявил:

– Гонцы от вашего отца – всего лишь уловка. Он намерен задержать наше наступление, а сам тем временем набирает новые войска в Кезе. Я не позволю этому произойти.

Беон успокоился и задумчиво уставился на луку своего седла. Тамас обрадовался его молчанию, надеясь, что на этом разговор и закончится. Его больше беспокоило, как воспримет Таниэль отправку ему на помощь Влоры и Гэврила. Это было трудное решение, оно могло привести сына в ярость, но Тамас надеялся, что стремление спасти свою возлюбленную дикарку вынудит Таниэля работать вместе с Влорой. Во всем пороховом совете не было более смертоносной пары, чем эти двое, если не считать самого Тамаса с тем же Таниэлем.

Возможно, Гэврилу удастся остудить их головы.

Олем показал Тамасу на посыльного, скачущего вдоль колонны. Это была женщина в серебристо-синем мундире адроанских драгун, пропитанном потом и пылью. Тамас заметил кровь у нее на воротнике. Она остановила коня рядом с фельдмаршалом и отсалютовала:

– Капрал Сэлли, Семьдесят девятый драгунский полк, сэр. Разрешите сначала отдышаться, сэр.

– Разрешаю.

Тамас переглянулся с Олемом. Семьдесят девятый полк был отправлен в разведку на западные равнины. Возможно, кезанские Избранные попытались там прорваться к своим и наткнулись на драгун?

– Генерал Беон, прошу меня извинить.

Тамас подождал, пока кезанский принц отъедет на расстояние, с которого уже не сможет ничего расслышать, и обратился к драгуну:

– Вы ранены?

– Ах это? – усмехнулась капрал, коснувшись воротника. – Нет, это не моя кровь, сэр. Одного кезанского кирасира.

Олем подъехал к ней и протянул свою флягу. Капрал благодарно кивнула, выпила не отрываясь половину содержимого, затем плеснула еще немного воды себе на лицо и только после этого вернула обратно.

– Спасибо, сэр.

– Докладывайте, – приказал Олем.

– Кезанские кирасиры атаковали нас севернее Двух Оврагов. Их было вдвое меньше, но они напали внезапно и изрядно нас потрепали, прежде чем мы перестроились и задали им жару.

– Ваши потери? – спросил Тамас.

– Сто двадцать семь убитых и триста двенадцать раненых. Мы убили сто семьдесят одного кезанца и захватили в плен вдвое больше – в основном раненых.

– Думаю, могло быть и хуже.

– Так и есть сэр. Мы потеряли полковника Дависа.

Тамас выругался вполголоса. Давис был способным кавалерийским командиром, разве что временами недостаточно дальновидным.

– Два Оврага находятся к северу от нас. Проклятье, как они оказались в нашем тылу? И за какой бездной забрались так далеко на север?

Капрал Сэлли покачала головой:

– Точно не знаю, сэр. По дороге я встретила две роты наших драгун из Тридцать шестого полка. Им тоже сильно досталось, а их майор потерял всех своих посыльных. Он передал донесение со мной. – Она вручила пакет Олему. – Кроме того, я видела издалека кезанских драгун приблизительно в восьми милях к западу отсюда. Похоже, не меньше полка.

Тамас прочел донесение и вернул Олему.

– Отдохните немного, капрал. Через четверть часа я передам вам новый приказ для Семьдесят девятого.

Посыльная отдала салют и помчалась обратно вдоль колонны. Тамас снова выругался:

– Я не могу больше терять офицеров. Посмотри, можно ли повысить в звании кого-нибудь из Семьдесят девятого. Если не найдешь, подбери им командира из того списка, который я тебе дал.

– Да, сэр.

– Кроме того, разошли посыльных всем нашим драгунским полкам. Сообщи им, что Ипилл пытается захватить равнины. Должно быть, он послал на север всю оставшуюся кавалерию сразу после переговоров. Пусть будут осторожны и опасаются засад. Кезанцы пытаются отвлечь наше внимание, но я не позволю им этого сделать. Сообщи обо всем Сулему и попроси у него пару тысяч драгун в помощь нашим.

Тамас мысленно представил, где произошло сражение. Чуть южнее, чем должен сейчас находиться Таниэль, преследующий кезанских Избранных. Возможно, конница противника прикрывала отступление гренадеров.

– А наши кирасиры, сэр?

– Они слишком неповоротливы на открытой местности. Я держу их в резерве до того момента, когда мы встретимся со всей кезанской армией. Если Ипилл растратит всю свою кавалерию в стычках на равнине, ему нечего будет противопоставить нам, когда дело дойдет до большого сражения.

– Но они проникли к нам в тыл, сэр.

– И оторвались от основных своих сил. Мы можем этим воспользоваться. Выясни, есть ли у Сулема Избранные, умеющие быстро ездить верхом.

– О, это будет неприятный сюрприз для кавалерии Ипилла. Отличная идея, сэр, – усмехнулся Олем и через мгновение добавил: – Кажется, к нам скачет кто-то еще.

Он показал в голову колонны, где на вершине холма показался новый всадник.

– Вот дерьмо. Что стряслось на этот раз?

Как выяснилось, это возвращался из авангарда посыльный самого Тамаса.

– Сэр, – начал он еще до того, как остановился.

– Хочешь сообщить, что мы неподалеку от вражеского лагеря?

Посыльный досадливо скривился:

– Да, сэр. Чуть меньше четырех миль.

– Но?

– Там никого нет, сэр. Сегодня утром они отступили ускоренным маршем.

Тамас почувствовал, как чья-то холодная рука сжимает ему сердце. Он отпустил посыльного и глубоко задумался.

– Неприятная новость, сэр? – забеспокоился Олем.

– Нет, – ответил Тамас. – Как я и предполагал, Ипилл отступает, стараясь задержать наше продвижение. Ему нужно лишь уклоняться от схватки до тех пор, пока Кресимир не проснется и не погубит нас всех.

– И что нам делать, сэр?

– Мы будем наступать и надеяться на то, что Таниэль вовремя спасет свою дикарку.

– А если нет?

– Тогда мы все покойники. Но я бы предпочел прихватить с собой в могилу Ипилла.