Глава 6
Звук проникал прямо в сознание. Неприятный, резкий. Я заворочалась и уткнулась во что-то мягкое и теплое. Оно недовольно буркнуло: «Да не мешай ты, связь и так ненадежная!» Кое-как разлепила глаза – день выдался тяжелым, умаялась – и уставилась на столп света, вырывавшийся из ладоней Филиппа. Он держал кристалл связи. Всклокоченный, в расстегнутой рубашке с желтыми следами от мази и зеленой отметиной на лице, Филипп смотрелся на редкость потешно.
Да, мы спали в одной постели, но как брат с сестрой. Понимаю, следовало перебраться в другую комнату, но не оставалось сил. Пришлось бы вычищать пыль, грязь, обогревать стены. Я боялась, что Филипп не выдержит, опять полезет ко мне в панталоны, но брюнет вел себя на редкость порядочно. То ли в благодарность за лечение, то ли по каким-то иным причинам. Увы, в благородство навсеев я не верила.
О данном обещании Филипп тоже не забыл, организовал и лохань с теплой водой, и кролика на ужин – добыл на охоте. За едой говорили обо всем, кроме главного: одержимости. Стоило неосторожно спросить, зачем брюнет променял безбедную жизнь на участь изгнанника, как тот замкнулся в себе. Все же вино – коварная вещь. Не выпей я немного из бочонка, который притащил Филипп, не полезла бы с расспросами.
И вот теперь разговор с неизвестным. Впрочем, тайна недолго оставалась таковой: через мгновение в спальне возник образ Геральта. Тот сидел в кабинете столичного дома. Халат поверх рубашки, бокал вина в руке. Не рискованно ли? Если Филиппа ищут, могут следить и за Геральтом. Но любимому виднее. Тревожный взгляд навсея нашел меня, и Геральт расслабился. Разгладилась жесткая складка у рта, исчезло напряжение в мышцах.
– Вижу, ты хорошо устроился. – Навсей обратил внимание на Филиппа и обвел рукой комнату. Вернее, как бы обвел: Геральт не присутствовал в замке.
Удивительно, конечно: я не могу рассмотреть ничего, кроме поясной объемной иллюзии, а собеседники способны разглядеть корешки книг на полке. Сколько веков Знающие изобретали такую совершенную связь?
– Издеваешься? – угрюмо отозвался Филипп. – Сам бы тут пожил!
– Так дай координаты. Или раздумал?
– А ты?
Мужчины говорили загадками.
– Если не убил тебя тогда, а помог уйти, не брошу и теперь. Ну, – Геральт поставил бокал куда-то ниже границы изображения, – как понимаю, Дария в обмен на жизнь?
Филипп кивнул и, облизав губы, хрипло спросил:
– Они там, да? Ответь честно, Геральт, я пойму.
– Дурак! – Любимый в сердцах ударил кулаком по невидимому столу. – Талию и Элизу схватили, твой след оборвался в лесу. Даже Соланж ничего не смог. Хижину нашел, но потом долго матерился, в бешенстве бросался на сестричек. Сущий оборотень! Природный портал идеально замел следы. Ничего, проведем обряд очищения, и некроманту его величества придется со злости скрежетать зубами. Диктуй координаты, Филипп, – потребовал Геральт.
Брюнет не стал юлить и начал писать в воздухе цифры.
– Хорошо, – сказал любимый, – скоро буду.
Помолчав, он покосился на меня, а затем перевел взгляд на Филиппа.
– Надеюсь, ты хорошо обращался с Дарией? – В голосе сквозила угроза.
Брюнет растянул губы в улыбке.
– Более чем.
– Тогда, полагаю, она согласится.
На что соглашусь? Я уже открыла рот, чтобы спросить, но Филипп приложил палец к губам.
– Тебя встретить? – Брюнет обращался к Геральту.
– Если не боишься, – согласился он.
– Обычно боятся одержимых, а не наоборот, – осклабился Филипп. – Жду. Но не обессудь, Геральт, если придешь не один или выкинешь какой-нибудь фокус…
Любимый осушил бокал с вином. Нервное напряжение сковало лицо, судорогой свело челюсти. Казалось, еще немного, и начнут крошиться зубы. Интересно, это просто волнение или ярость? Слишком уж спокойно под конец беседовал Геральт с одержимым другом.
Столб света погас, в руках Филиппа лежала обычная матовая пирамидка. Брюнет убрал ее в карман и искоса, будто опасаясь подвоха, глянул на меня.
– Я ухожу. Без глупостей, Дария, – счел нужным предупредить он.
Можно подумать, я сбегу! Теперь-то, когда сюда скоро придет Геральт! Но гораздо больше меня волновало, на что я должна согласиться. Ждать не стану, узнаю прямо сейчас, чтобы продумать пути к отступлению. Любые предложения темных неприемлемы.
– Спасти меня, – коротко ответил на прямой вопрос Филипп и ушел.
Знакомый голос я услышала издали. Вопреки ожиданиям, Геральт не кричал, а тихо выговаривал Филиппу. До меня долетели лишь обрывки беседы.
– …дурак, пришел бы ко мне!
– И что? – огрызнулся Филипп. – Ничего бы не изменилось.
Геральт немного помолчал и со вздохом протянул:
– Даже не знаю, как с тобой поступить. Сам понимаешь, палачу не отдам, а вот ответить придется.
– Поединок?
Я сидела на кухне, а они беседовали во дворе. Через пару минут войдут, и все, замкнутся в себе. Даже не сомневалась, в тайну не посвятят.
– Ты посягнул на королеву. Пусть и не сам, лишь предоставив тело, но все же.
– О да, ты обожаешь ее величество Евгению! – Филипп хорохорился, но по голосу я поняла, что брюнету страшно. Слишком много бравады, слишком торопливая речь. – Никогда не понимал твоей трепетной заботы. Неужели приятно, когда тянут энергию? Мне после процедуры хотелось умереть.
– Она у тебя тоже брала? – удивился Геральт.
Похоже, между друзьями завелись секреты.
– Она и меня брала, – фыркнул Филипп. – Так вернее. Сам понимаешь, королеве не откажешь. Поэтому-то…
Он не договорил.
– Давно? – сдавленно спросил Геральт.
Судя по всему, он напряженно обдумывал услышанное, и оно любимому очень не нравилось.
– После предыдущей военной кампании. Раз в месяц по ее желанию. О, желания у нее обширные, Геральт! – хрипло рассмеялся брюнет. Голоса звучали уже у самой двери. – Зато сама королева! Она разборчивая, сам знаешь. Завязывала глаза, чтобы ее не видел, стягивала руки и развлекалась. Полагаю, ее величество тебя тоже получила.
– Получила, разумеется.
Вот так открытие! А как же заверения, будто между ними ничего нет?
– Всех мужчин при дворе перепробовала, хоть бы любовника выбрала! А то попользуется и выгонит, – зло пробормотал Филипп.
– Она бережет место для Соланжа. А мы не заслужили, плохо старались.
Дверь скрипнула, впустив двух мужчин. Они не ожидали застать меня на кухне и замерли соляными столпами. По лицу Геральта мелькнула тень, Филипп подобрался. Всего лишь на миг, уже через минуту я оказалась в объятиях любимого, а брюнет насмешливо скалился из угла.
– Ты ведь все слышала? – шепотом спросил Геральт, касаясь мочки уха.
Хотя нет, он не спрашивал, а утверждал. Не видя поводов лгать, я кивнула и решила задать пару вопросов. Отношения между мужчинами и женщинами в Веосе по-прежнему оставляли богатую пищу для размышлений.
– Ее величество не может лгать, но ты сказал…
– Она и не солгала, – не дослушав, оборвал Геральт. – На одном из балов ее величество недвусмысленно намекнула на желание, я его удовлетворил. Все. Не понравился я ей как мужчина, Дария, раз даже до спальни не добрался.
От откровенности навсея у меня горели уши.
– Ты все никак не привыкнешь, – ласково прошептал Геральт, поглаживая меня по волосам. – Это нормально для женщины-аристократки. Чтобы стать любовником, нужно сильно постараться. Большая часть мужчин остается одноразовым развлечением. Я, в отличие от Филиппа, не жалею, и так знаю больше тайн ее величества, чем любой фаворит.
Значит, постараться? Я искоса глянула на Филиппа, взявшего особую плату за спасение. Тот пожал плечами. Наверное, рассчитывал, что промолчу, но просчитался. Хватит, пора узнать о своих правах! Пусть я сгорю от стыда, зато пойму, как себя вести.
– Геральт, – начала я издалека, – я ведь теперь леди?
Любимый кивнул.
– Ее величество на ближайшем приеме присвоит тебе фамилию, а его величество подарит землю. Не можешь же ты стать личной дворянкой.
– Ты говорил, Соланж ей дом обещал, – напомнил Филипп. – Да и сам теперь дешево не отделаешься, придется открыть кошелек.
– А вот это твоя забота, – возразил Геральт. – Дари подарки, лей в уши комплименты, осыпай драгоценностями – в твоих же интересах.
Брюнет помрачнел и, закусив губу, отвернулся. Ну да, жестоко напоминать, что Филипп со дня на день лишится всего. С другой стороны, сам заслужил, решил, будто вытащу из петли за красивые глаза. Какая дворянка, я для него так и осталась безродной девицей, которая обязана радоваться высочайшему вниманию.
Геральт все узнает: и о лохани, и о долге, и о шаловливых руках. Я собралась с духом и продолжила расспросы. Лучше горькая правда, чем пустые ожидания.
– Значит, как леди, я отныне тоже выбираю мужчин? Никто не может меня принудить?
Теперь пришло время Геральта помрачнеть. Он не торопился с ответом, вместо него ситуацию прояснил Филипп.
– Да, Дария, – с вызовом, зло проговорил он, – Геральт теперь может только просить, а на меня и вовсе можно в суд подать. Или с чистой совестью велеть продырявить.
Любимый бросил на друга быстрый взгляд. Похоже, он догадался и не одобрил выходки Филиппа. Весь вопрос: до крови или до смерти.
– Ладно, хватит пустых разговоров! – Геральт отстранил меня и встал. – Дария, – его тон не допускал возражений, – осмотри Филиппа. Дернется – убью, – жестко добавил он.
От неожиданности я икнула. Ведь только что…
– Филипп, посох, оружие. – Геральт требовательно протянул руку, и брюнет, помявшись, выполнил приказ. – Без глупостей! Ты жив только из-за нашей дружбы.
– Да знаю я! – огрызнулся Филипп и, сложив руки на груди, остановился перед Геральтом. – Помню, как во время облавы пощадил. А ведь бил наверняка, даже юнец не промахнулся бы, а ты чары у самой груди развеял.
Лицо брюнета передернула судорога. Глубоко вздохнув, он взял себя в руки и сел.
– Пусть трудится, не рыпнусь, – глухо пробормотал Филипп и закрыл глаза.
Я ахнула, когда Геральт приставил к горлу друга нож. Тот, похоже, не считал происходящее чем-то из ряда вон. Любимый велел Филиппу положить руки на стол ладонями вверх и не двигаться, затем обернулся ко мне:
– Предупреждай о любой боли. Это важно, Дария, иначе я его убью.
– З-з-зачем? – запинаясь, спросила я.
Подобная жестокость казалась излишней. Ну, ударил бы пару раз кулаком в лицо, и хватит. Геральт прижимал нож к сонной артерии Филиппа. Шелохнется – выступит кровь.
– Он одержимый. Вот и проверь, хорошо ли он контролирует сознание, много ли осталось от демона. Если все плохо, останови сердце.
– Но…
В ужасе я взглянула на Геральта. Он способен убить лучшего друга? Даже не так – неужели любимый думает, будто я убью человека? Призвание лекаря – спасать. Не смогу и не хочу! Я замотала головой и отшатнулась. Животные, животные, а не люди!
– Останови сердце, Дария, – повысив голос, повторил приказ Геральт. – Лучше убьешь ты, а не я: меньше мучений. Не надо жалеть Филиппа, если одержимость исказила его сознание, убивай. Или хочешь, чтобы из-за твоей мягкотелости погибли другие?
Я тяжело вздохнула. Надеюсь, мне не придется этого делать. Не желаю становиться убийцей.
– Если Филипп в своем уме – подлечи. Обряд очищения утомителен и выпьет почти все силы. Не подлатаешь – Филипп умрет.
Я покорно принялась за осмотр. Он затянулся: от волнения я никак не могла сосредоточиться. Погружалась в тонкий мир и жутко боялась увидеть необратимые изменения. Пусть Геральт велел не жалеть, но я жалела. Никогда бы не смогла приставить нож к горлу друга и пригрозить смертью за любое движение.
Печать демона медленно разрушалась, хотя черноты хватало. Самое печальное – в душе и в ауре. Убрать ее не в моих силах. Пока она есть, Филипп одержим. Даже растеряв былую силу, брюнет лишен полноценной личности: душа демона навсегда оставляла частицы себя в носителе.
– Ну как? – накинулся с расспросами Геральт, стоило мне вернуться обратно и потянуться за стаканом воды.
Нож опасно надавил на кожу одержимого. Выступила капелька крови. Филипп будто не заметил. Казалось, он и не дышал вовсе.
– Не знаю, как все должно быть, но вы… ты… – Я замялась, подбирая слова. Тяжело-то как! Лучше просто лечить, а не вершить чужие судьбы. – Он ведь тот же.
– Хорошо, – кивнул Геральт и убрал нож. – Но если вдруг… За Филиппа отвечаешь ты.
Просто замечательно: нести ответственность за чужие поступки! Понимаю, если бы родилась магом, так нет же, обычный лекарь. Надеюсь, Филипп ничего не натворит. Я занялась привычным делом – лечением. Возиться пришлось долго, но брюнет не сопротивлялся, пустил в сознание, снял щиты. Зато теперь он мог вновь похвастаться здоровьем и приятной внешностью: шрам я полностью свела. Геральт одобрительно кивнул, оценив проделанную работу, и протянул мне дымящуюся кружку. В ней оказалось горячее вино с травами. Когда только успел сделать? Ну да, пока я возилась с Филиппом. Навсей ведь уже не стоял над ним с ножом.
– А теперь, Дария, сядь, пожалуйста, и внимательно выслушай. Принудить тебя мы не можем, но без твоей помощи провести обряд очищения невозможно.
– Что я должна сделать?
Догадываюсь, что ничего хорошего. Опять отдать собственное тело? Ну уж нет, двух раз хватило.
– Взять Филиппа в мужья. Ненадолго, – торопливо добавил Геральт, – всего на пару недель.
Я открыла рот, а потом закрыла. Я не ослышалась? Перевела взгляд с Геральта на Филиппа. Оба предельно серьезны, с нетерпением и тревогой поглядывают на меня.
– А если откажусь? – осторожно поинтересовалась я и на всякий случай отсела подальше.
Глупо? Знаю, оба маги, шансов нет, но тело упорно тянуло к выходу.
Брюнет скривился, будто проглотил кувшин полынного отвара, и красноречиво провел рукой по горлу. Ясно, меня убьют. А, не меня – его: Филипп косился на Геральта, поигрывавшего ножом. И смотрел любимый вовсе не на меня. Стоит хлопнуть двери, и брюнет рухнет на пол, истекая кровью. Шантаж? Безусловно, и весьма умелый.
– Я навсегда лишусь титула и будущего. – Филипп барабанил пальцами по столу. Уголок рта нервно подергивался. – Только и всего. Придется уйти в дальний мир и надеяться, что никогда не достанут. Приговор, Дария, – брюнет глянул так, будто это я осудила его и отдала в руки палача, – действует до тех пор, пока я жив, а у Соланжа Альдейна длинные руки.
– Сами виноваты, – напомнила я, сделав еще один шажок к двери. – Вы покушались на жизнь королевы.
– Я? – Так, наверное, смеются сумасшедшие. – Можно подумать, меня спрашивали! Задолжал – отдавай.
Филипп тут же прикусил язык, но Геральт расслышал. Он всем корпусом обернулся к другу. На-ре заклубилось вокруг тела и угрожающе поплыло к Филиппу.
– Почему ты не убил Талию? – Вопрос прозвучал как удар бича. – Демон попросил? Вы были в сговоре?
Облик Геральта начал расплываться. Чувство самосохранения толкнуло меня под стол. Понимаю, слабая защита от магии, но хоть что-то. Геральт принял боевой облик, значит, дело дрянь. Закрою глаза, заткну уши и постараюсь не просыпаться по ночам от кошмаров. Разумеется, если останусь жива. Перед смертью Филипп может поквитаться.
– Остынь! – вскинул руки брюнет. – Не хочу убивать из-за ерунды.
– Эта ерунда убила моего отца и пыталась отправить к предкам меня. Если бы не Дария, Талия бы заправляла деньгами и имуществом Свейнов как единственная наследница. Пусть и удочеренная, она мне родня.
Геральт сплюнул на пол. Пальцы сжали посох. Навершие запылало алым. На-ре подобралось, будто зверь перед прыжком.
Закрыть бы глаза, только руки не слушаются, а веки дергаются. Страшно так, что зубы сводит.
– Геральт, я, по-твоему, тебя уничтожить хотел?
Филипп потемнел лицом и тоже взялся за посох. Облика пока не менял, но окутал себя искрящейся пеленой, наверное, щитом.
– Факты против тебя, – отрезал Геральт. – В моем доме полно предателей, одним больше, одним меньше…
На-ре Геральта выросло до потолка. Стало трудно дышать. А еще душно. Так душно, что казалось, будто воздух превратился в раскаленный песок. Филипп сменил обличье и сжал посох. Направив его на Геральта, брюнет сжал губы в тонкую ниточку. Филипп не хотел убивать, но давал понять: сделает, если друг атакует. Демон внутри еще силен, пусть больше и не подпитывал одержимого, значит, шансы навсеев примерно равны. Я подарила Геральту силу, но и Филипп не слабак.
Я все-таки зажмурилась и на время потеряла нить событий. Что-то взорвалось, загремело. Кажется, столешница рухнула мне на спину. Они же весь замок разнесут и похоронят меня под обломками! Я завизжала и с ужасом сообразила: кричу беззвучно.
Я открыла глаза и удивилась: никого. Только сиротливо покачивалась на чудом уцелевшей петле дверь. Стол действительно раскололся надвое, но других повреждений, кроме злосчастной двери, я не нашла. А ведь так громыхало!
Во дворе!
Наверное, я идиотка, раз выглянула, а не осталась сидеть, где сидела. Во дворе я застала то, от чего всегда бежала: призрак смерти в виде на-ре. Он витал над Филиппом, грозя вместе с очередным ударом Геральта отнять жизнь. Брюнет оборонялся как мог, но навсей прижал его к колодцу. Значит, демон не защищал прежнее тело, наградил только печатью.
Великая Мать, так вот за что дрались темные! Неужели во мне скрывалась такая мощь? Теперь понятен азарт, с которым навсеи включились в игру.
Столпы света посохов переплелись, только у Филиппа поток слабее и короче. На лбу брюнета выступила испарина. Каково же напряжение, если даже в боевом облике Филиппа настигли обычные человеческие слабости!
Геральт с каждой минутой все меньше напоминал того Геральта, которого я любила. Он жаждал крови и не щадил, не проявлял снисхождения к ослабленному бесконечным бегством бывшему другу. Филиппу бы отлежаться, а приходилось биться за жизнь.
А еще оскал, какой же страшный у Геральта сейчас оскал! Навсей всегда остается навсеем. Значит, вот каков Геральт в пылу боя. Стоит ли удивляться равнодушию навсея к Элизе. Здесь его друг, которого Геральт еще пять минут назад хотел спасти, ради которого рисковал. И ведь нет доказательств его вины, одни предположения – а острие клинка едва не вспарывает горло Филиппу.
Брюнет слабел с каждой минутой, но я знала – пощады он не попросит. Навсеи умирают гордо. На-ре Геральта сцепилось с на-ре Филиппа и пожирало его. Еще пара минут, и все кончено.
Филипп дрогнул, будто оступился, и магия Геральта подпалила ему волосы. Брюнета спасло владение всеми стихиями. На этот раз Филипп призвал на помощь воздух. Он поднял хозяина над землей и облачной пеленой защитил от Геральта.
– Да выслушай же меня! – сдавленно крикнул Филипп. – Хоть это-то я за столько лет заслужил! Ты Законник, Геральт Свейн, а не прыщавый мальчишка, доказывающий право поцеловать руку девочки.
Ответом стала ловчая сеть, наброшенная на брюнета. Тот попытался ее разрезать, но замер, ощутив горячую кровь на коже. Свою кровь. На своей коже. Клинок Геральта порезал горло.
– Ну, говори, – милостиво разрешил Геральт. – Только учти, я проверю. И если ты солгал, Филипп, Соланж тебя не получит. Лично вспорю живот, выпотрошу, повешу на кишках, а потом сожгу. Еще живого. Пожалеешь, что не попал к Хозяину смерти.
Судя по тому, как сглотнул Филипп, такая участь его пугала. Меня, разумеется, тоже, но я-то наиви, глупая девчонка, а он воин. Значит, там есть что-то еще, хотя куда уж хуже!
– Я развлекся с Талией. Зачем пропадать такому телу? Не брезгливый, раны не смутили. Девочка выносливая и стойкая, кстати, ни разу не закричала, хотя врач потом долго латал.
– За титьки пожалел? – Геральт прижал друга к стене.
– Да какое жалел! – Филипп огляделся, как затравленный зверь. – Едва не издохла после развлечений. А потом… Сам знаешь, после такого мужик податливый. Словом, позволил ей заговорить, а она имя демона назвала. У нас ведь один хозяин, – грустно усмехнулся брюнет и незаметно чуть отодвинул клинок, благо сеть не мешала. – Тут-то он и объявился, о долге напомнил. Забавно: открываешь рот, а говоришь совсем не ты. Так и Талия. И я отпустил ее. Как свою отпустил, Геральт! И все, больше до недавнего времени не видел. Сестрички сами со мной связались, помощь предложили. Мол, втроем легче.
Филипп замолчал, ожидая решения друга. Мысленно, наверное, приготовился к смерти. Я тоже не верила, что любимый пощадит его. И Геральт действительно нанес удар, но лишь разрушил сеть. Филипп недоуменно глянул на друга и пошатнулся. В воздухе что-то зазвенело, брюнет согнулся, закашлявшись. На траву брызнула кровь. Она сочилась из разбитой губы и поцарапанной щеки. Но как? Чем?
– Это задаток, – пообещал Геральт. – Остальное после ритуала. От поединка не отвертишься, но драться будем не до смерти. Готовься, Филипп!
– Да-а, силенок у тебя прибавилось! – Брюнет продолжал кашлять и хрипеть. Там не просто губа, задеты легкие. – Дария постаралась?
Любимый кивнул и начал на глазах уменьшаться в размерах. Вскоре перед Филиппом стоял обычный человек. Пальцы все еще сжимали посох, но вонзенный в землю клинок свидетельствовал о мирных намерениях. Филипп, помедлив, тоже стал прежним. Привалившись к колодцу, он рванул ворот рубашки, будто тот душил его. Или не будто – грудь брюнета вздымалась рывками.
– Геральт, – испуганно пискнула я, – что ты с ним сделал?
– Ничего, – пожал плечами навсей и уточнил: – Пока. Проверю на правдивость, тогда решу окончательно.
– Но он же еле дышит!
– Заживет! – отмахнулся Геральт. – Сейчас Филипп выжат досуха, даже щит сломался, но потом регенерация возьмет свое. Кстати, приглядись: устраивает или нет? Пусть всего на пару недель, но в мужья же брать. Хотя, – любимый скривился, – сомневаюсь, что после случившегося ты в его сторону просто посмотришь, не то что поцеловать позволишь. Слабаки никому не нужны.
Филипп поднял голову и устало глянул на меня. Облизал губы и постарался приосаниться. Попытка закончилась глухим стоном. Плохи дела, нужно бы посмотреть, но Геральт ясно дал понять, что помощи брюнету ждать не стоит.
– Не возьмет она, Геральт, – обреченно произнес Филипп и опустил голову. – Возвращайся и добивай. Все лучше, чем к Соланжу. Хотя бы в поединке, с честью. Я проиграл. Жизнь твоя.
Неужели убьет? Взмахнет посохом и вспорет горло острым клинком. Теперь я знала – Геральт может. Любимый вопросительно обернулся ко мне. То есть от меня зависит, останется ли жить брюнет?! Я не могу так! Не хочу за него замуж, но и убивать тоже.
– Зачем вам брак?
Геральт молчал, поэтому объяснил Филипп. Он встряхнулся, расправил плечи, даже перестал хрипеть, но говорил по-прежнему тихо:
– Затем, чтобы я мог вернуться в Веос. Без твоего согласия меня не казнят. Формальность, но все же. Она подарит драгоценные часы для обряда очищения. А после… После и спрос другой. Я ведь теперь опальный маркиз, – в его голосе сквозила горечь, но из глаз исчезла обреченность и появился вызов и знаменитая навсейская гордость, – а вы, леди, – любимица королевы. Одно ваше слово – и меня просто кинут в тюрьму, а не пихнут в пыточную Соланжа. Не бойтесь, Дария, – нет, определенно, передо мной не сломленный судьбой человек! – принудить к супружескому долгу я не имею права. А вот сережки и прочие подарки обязан делать. Вместо Геральта. Какая экономия! Спите с одним, расплачивается другой. Ползает на коленях, целует руки и ловит каждое слово, лишь бы не умереть.
Я покусывала губы, не зная, что ответить. Мужчины напряженно ждали. Первым не выдержал Филипп:
– Проведи обряд здесь или отпусти. – Разноцветные глаза смотрели в упор. Грудь по-прежнему тяжело вздымалась, но брюнет тщательно прятал слабость. – За слуг прости – они меня видели.
Геральт понимающе кивнул и отчеканил:
– Вернешься в Веос, только проверю твою правдивость. Дария, – теперь любимый обращался ко мне, – помоги, пожалуйста. Жить с Филиппом не потребуется, брак номинальный, легко разведешься.
– Но ты говорил, разводы не одобряются.
– Верно, – кивнул Геральт, – но женщинам проще. В течение месяца она может отказаться от мужа, если тот обманул надежды. Поверь, Филиппу лучше прослыть импотентом, чем стать мертвецом.
Филиппа аж перекосило. Побагровев, он вскочил, но, натолкнувшись на ледяной взгляд Геральта, покорно опустился на бортик колодца. Пальцы вцепились в крошащийся камень то ли в бессильной ярости, то ли от того, что голова закружилась от слишком резкого движения.
Ничего не понимаю, час назад брюнет вел себя иначе: самоуверенно, на равных. Неужели для навсеев так существенен проигрыш в поединке?
– Не сомневаюсь, она меня ославит на весь Веос, – зло прошипел Филипп. – И все, никогда жениться не смогу. Большое спасибо, Геральт!
– Я согласна на помолвку, не более, – озвучила я принятое решение. Если я отныне леди, не стану прогибаться. – Надеюсь, этого хватит?
Геральт кивнул и попросил уйти: мол, не хочет пугать. Насторожившись, я поинтересовалась, чем именно. Оказалось, ритуалом.
Ритуал правды… Соланж подвергал меня ему. Жуткая процедура! Не можешь управлять сознанием, мыслями, не желаешь говорить, а говоришь, пока не осипнешь. Действительно, лучше уйти, но с другой стороны, как я тогда узнаю истину? Сомневаюсь, что меня посвятят в тайну Филиппа, а хотелось понять, зачем он покушался на королеву. Все ведь есть: деньги, богатство, положение, он в фаворе – и вдруг одержимый, убийца.
– Иди! – Геральт мягко подтолкнул меня к двери и тихо, чтобы Филипп не слышал, добавил: – Он тебе все расскажет: невеста как-никак. Но если станет юлить, придется надавить. Не хочу, чтобы ты видела. Навсейка бы выдержала, а ты добрая, даже подонку сочувствуешь. Меня ведь пожалела, – лукаво подмигнул любимый и, наградив легким поцелуем, спровадил в замок.
Геральт появился тогда, когда я уже мысленно похоронила Филиппа. Навсей завалился на постель и прикрыл глаза.
– А ваш друг… он?..
– К сватовству готовится. Только ты сразу не соглашайся, помучай.
Значит, Филипп признался. От сердца отлегло. Я не смогла бы сидеть спокойно, зная, что где-то рядом лежит хладный труп.
– Почему он королеву травил? Месть? – выдвинула я робкое предположение.
Не сильна я в придворных интригах! В голову не приходило ни одного разумного объяснения поведению Филиппа. Элиза, Талия – понятно. Детские обиды живучие, а сиротство никого добрее не делало. Но Филипп-то!
Геральт открыл глаза и неохотно продолжил рассказ:
– Приказ. Видишь ли, Филипп – азартный игрок, поставил на кон тело и душу и проиграл демону. Догадываюсь, тот не просто так выбрал Фила: ты же видела его глаза? Это знак предрасположенности. Всех подобных младенцев проверяют.
– У Талии были склонности к некромантии, – пробормотала я, вспомнив рассказ сводной сестры навсея. – Филипп владеет магией четырех стихий…
– Какие-какие склонности? – напрягся Геральт и встряхнул меня за плечи. – К некромантии?!
Неужели не знал? Странно, Талия не таилась, воспитатели, учителя из школы при Замке магов не могли пропустить. Я коротко пересказала откровения одержимой. Геральт ненадолго замолчал, почесывая подбородок, а потом разразился хохотом. Навсеи вообще умеют нормально реагировать?
– Значит, и тут Соланж! – Глаза любимого потемнели. Нос хищно заострился. Или просто игра света и тени? – Впервые жалею, что Хозяин смерти одинок, с удовольствием устроил бы его личную жизнь. Талия стала бы отличной женой, вместе бы некромантничали.
– Так что с Филиппом Соуреном? – напомнила я о насущной проблеме.
– Я же сказал, – раздраженно повторил Геральт, – играл в клубе в бильярд, задолжал. Оказалось, демону. Тот взял выигрыш не деньгами. Филипп полагал – вселится всего однажды, но демон решил иначе. Согласия он не спрашивал, выгонял душу и подчинял себе тело. Своеобразие магии Филиппа только сыграло демону на руку. Он приказывал, Фил делал. Одержимые не контролируют себя. Да и тяжело расстаться с дарами демона. К хорошему быстро привыкаешь. Вот и Филипп привык, что выигрывает поединки и неуязвим в бою. Королева же очень мешала одному человеку. Филипп не знает, кому именно, но тот умудрился сделать должником демона.
– Соланж! – вырвалось у меня.
Кто еще обладал достаточной силой для закабаления существа из иного мира? Похоже, Геральту пришла в голову та же мысль, но развить ее он не успел: в дверь постучали.
– Жених явился, – с улыбкой прокомментировал любимый и, обняв за талию, притянул меня к себе. – Хочешь – пошли его в Изнанку. Сам вляпался, пусть выкручивается. Ты и так слишком добрая.
Ничего не понимаю! Который раз за сутки. То меня просят спасти Филиппа, то советуют бросить беднягу.
– То есть его не казнят? – решила я на всякий случай уточнить.
– Казнят, – Геральт поцеловал меня в плечо, – если не докажет свою невиновность. Но обряд действительно можно провести здесь, пусть это ненадежно, зато ты останешься свободной. Посидит Филипп в тюрьме, помучает его Соланж, а потом, глядишь, и я некроманта в застенки засажу. Вот на чью казнь с удовольствием приду!
Вновь поцелуй, на этот раз в шею. И жаркий шепот:
– Как же я соскучился!
Я взвизгнула, когда Геральт повалил на спину и впился в губы. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не голос Филиппа из-за двери:
– Вы там сексом занимаетесь?
– Почти, – недовольно засопел Геральт. – Вали отсюда! Ты девочке не нравишься, сиди и пей, пока мы наслаждаемся обществом друг друга.
– Дария, – брюнет едва ли не мурлыкал, – это ваше решение? Даже не выслушаете, не посмотрите? Я ведь в вашем вкусе, а уж, сохранив титул, стану полезным и очень благодарным. Вы даже не представляете, какие веревки может вить из мужчины навсейка. Любые прихоти, любые желания.
Геральт приложил палец к губам, но я пошла наперекор, дала разрешение войти. Интересно же, как здесь ухаживают, сватаются. Разумеется, за Филиппа я не выйду, зато получу пару приятных минут. Судьба и Вседержители, увы, совсем не баловали меня даже спокойствием, не говоря о радости.
Брюнет привел себя в порядок, насколько это возможно в сложившейся ситуации. Только опухшие губы напоминали о поединке. Не знаю, почему Филипп не вылечил их. Наверное, не хватило сил. Помню ведь, как он кашлял, хрипел. Филипп сжимал букет цветов. Обычных, полевых, зато целую охапку.
– Для прекрасной дамы. – Брюнет медленно, осторожно, чтобы не разбередить раны, поклонился и положил букет рядом со мной. – Прошу прощения, оранжереи не нашлось, иначе бы метнул под ноги тысячи роз.
Геральт фыркнул, но воздержался от комментариев. Он скептически посматривал на друга, будто сомневался в его успехе. Да, я дала понять, что не выйду замуж за Филиппа, но мог бы поддержать! И руку с талии убрать. Не скоро, видимо, привыкну к морали навсеев. У нас двое выражают чувства без свидетелей.
Филипп улыбнулся, искренне, обезоруживающе, и опустился на колени. Оставалось только ахнуть. Брюнет поцеловал мои ноги, но так, что и мысли не возникло обвинить его в безнравственности. Затем распластался на полу, вытянув руки перед собой.
– Солнце позволит встать?
– Не переигрывай! – Геральту не понравилась разыгранная другом мизансцена.
Брюнет поднял голову и метнул на него злобный взгляд:
– Да, знаю, мне ничего не светит, но не надо издеваться! Можно подумать, ты точно так же не ползал вокруг Элизы. Нитки ей приносил, окно открывал, руки подставлял, чтобы красавица без труда достала нужную книгу.
Геральт помрачнел. Удар попал в цель. Жестоко! С обеих сторон. Они же друзья, а грызутся хуже врагов.
– Дария, – теперь Филипп обращался ко мне, – вам это нужно? Давайте откровенно, времени мало. Если есть шанс на помолвку, я червяком поползаю, а если нет… Вы не навсейка, зачем издеваться?
Надо же, он снова называл меня на «вы»! Будто и не было вчерашнего дня, когда брюнет развлекался со мной как с наложницей.
На мне скрестились взгляды мужчин. Ну вот, опять! Почему я?
– Милорд, я не люблю вас, – осторожно подбирая слова, начала я длинную проникновенную речь, но Филипп перебил.
– Да люби ты Геральта, спи с ним, я слепой, глухой и немой! – взорвался брюнет и вновь встал на колени. – Жизнь только оставь, – добавил он и подполз ближе.
Филипп сжал мою безвольную руку и поднес к губам. Он по очереди поцеловал каждый пальчик, потом и вовсе лизнул кожу запястья. Только не там! Откуда Филипп узнал? Или чувствительные места у всех женщин одинаковые?
Против воли по коже пробежали мурашки. Я вырвала руку и поспешила укрыться за спиной Геральта. Тот рассмеялся и, обняв, усадил меня к себе на колени. Рука ласково прошлась от груди до подбородка.
Филипп недовольно засопел, но комментировать не стал. Он теребил цепочку на шее. Некогда к ней крепился активатор аварийного портала. Краем глаза я заметила еще один шнурок. Странно, вчера его вроде не было. Там, в лохани. Хотя, если честно, я на другое смотрела. Стыдно, но красивое же.
– О чем задумалась? – шепнул на ушко Геральт.
Губы прихватили мочку и потянули. Я сижу, позволяю такое мужчине, и ни чуточку не противно! На колено легла теплая ладонь Филиппа. Мужчины странно переглянулись. Не нравится мне это!
– Геральт, как это понимать?
Я уперлась ладонями в грудь навсея и скинула руку Филиппа. К чести брюнета, тот не предпринял второй попытки.
– Филипп мой третий, – спокойно пояснил Геральт. – Ты еще маленькая, не понимаешь. Всему свое время. К Филиппу ревновать не стану, но и не отдам. Слышишь? – Он бросил взгляд на друга. – Только после меня и только если леди пожелает.
– Леди не пожелает, успокойся. – Брюнет забрался на кровать и с облегчением лег. На лбу блестели бисеринки пота. – Без тебя бы соблазнил, а так без шансов. Жаль, конечно. Для девочки лучше неженатый бывший одержимый, чем Геральт с одержимой женушкой.
– Рот закрой! – беззлобно посоветовал навсей. – Ты Дарии не нужен. Вот если полюбишь…
Филипп сверкнул глазами и сделал непонятный жест, будто смахивал пылинки с одежды.
– Лучше пожелай смерти, Геральт, лучше пожелай смерти, – мрачно пробормотал он.
Любимый поднял брови. Рука поглаживала меня по плечу. Так уютно, тепло, спокойно, сидела бы и сидела целую вечность.
– Кое-кто счастливо болен и не жалуется. – Геральт как-то странно смотрел на друга. Он говорил загадками, не желая при мне называть имена. – Много лет и взаимно. Вдруг тебе тоже повезет?
Филипп не ответил. Смахнув пот со лба, он встал и еще раз поклонился:
– Отдыхайте, голубки! Не стану мешать. Не поминайте лихом друга, которого препарирует Соланж. Сердце завещаю Геральту. Похоронишь возле беседки, где мы поклялись на крови.
Брюнет, несомненно, играл, но я поддалась его чарам. Слаба, слаба женская порода! Филипп осыпал поцелуями мою руку от кончиков пальцев до локтя и соскользнул на пол, встал на колени. Создавалось впечатление, будто подобное он проделывал часто: слишком отточены движения. И в глазах пусто. Напоминало дворцовый церемониал. Затем брюнет и вовсе распластался на полу. Зачем, почему? Я порывалась поднять его, но Геральт остановил:
– Дария, ты леди, он – никто. Ты спасаешь его, даруешь шанс вернуть былые блага, пусть унижается. К тому же, – любимый легонько пнул Филиппа кончиком сапога, – он посмел выйти за рамки обычных отношений. Переспал ведь?
Я покраснела и отвернулась.
– И как, кто из нас лучше? – лукаво поинтересовался Геральт, обжигая лицо дыханием.
– Как вы можете! – ужаснулась я.
Уши стали пунцовыми.
– Как ты можешь, – поправил любимый. Его пальцы зарылись в мои волосы, добрались до кожи, скользнули вниз. Я задержала дыхание, когда они, щекоча, прошлись по шее. – Ничего страшного. Ты сравнила, выбрала и признала меня лучшим, верно?
Он не допускал иного ответа. Не то чтобы я считала иначе, но сам факт! Самомнение некоторых не имеет границ.
Филипп закашлялся. Он уже не подметал пол, а сидел и насмешливо посматривал на меня.
– Не хочу тебя расстраивать, Геральт, но Дария мне едва не прожгла взглядом дыру в причинном месте. Счет один-один.
Любимый крепче прижал меня к себе. Я же, устав краснеть, пригрозила Филиппу взять слово обратно. Отправлю на плаху, если не прекратит дурацкие шуточки. В конце концов, моя совесть чиста, Филипп сам впустил демона. Да и лохань, если брюнет решил, будто мне понравилось… Словом, в одном Геральт прав: при всей своей красоте Филиппу Соурену не на что рассчитывать. Не подпущу, расцарапаю лицо и подам в суд. Спасаю его из чистого человеколюбия. Ну, дуры наиви, не умеют ненавидеть.
– Кстати о слове, – посерьезнел брюнет. – Чего вы хотите, Дария? Вы до сих пор не выдвинули условий.
Условий? Какой испорченный мир! Неужели навсейки даже помолвку не заключают просто так? Оказалось, да, только тут немного иное: уже знакомый долг. Настороженно поглядывая на друга – не полезет ли вновь с кулаками? – Филипп повторил местные неписанные правила. Навсеи оказывали услугу взамен на другую услугу, которую им в будущем окажет должник, поэтому темные остерегались просить помощи. Разумеется, благодетель мог простить долг, но случалось это редко, в основном между родственниками и друзьями. Из-за этой древней традиции Филипп не считал вчерашнее изнасилование изнасилованием, именно поэтому Геральт не убил его, хотя и не пришел в восторг от выбранной платы. Теперь и мне предстояло взять с брюнета за услуги. Цену надлежало назначить соразмерную, не букет роз принести. Геральт посоветовал взять желаниями, камнями и деньгами. Я согласилась: ему видней, а то вдруг обижу Филиппа мелочностью просьбы. Навсеи странные, от них всего можно ожидать.
– Осталась формальность. – Брюнет попросил разрешения сесть рядом. Я кивнула, и он переместился на кровать. – Я сделаю официальное предложение при свидетеле и отдам вам фамильное кольцо. Для надежности хорошо бы обменяться кровью, но вы ведь в мужья меня не возьмете. Или, Дария?.. – Его глаза загорелись надеждой. – Поверьте, я не хуже Геральта.
– Филипп! – гневно зашипел любимый. – Она отказала тебе, довольствуйся малым.
Неужели приревновал? Мое сердце растеклось лужицей, на губах заиграла глупая улыбка. Впервые приревновал!
Брюнет сжал губы и отвернулся. Справившись с эмоциями, он в который раз поцеловал мне руку и откланялся.
Ночь мы провели втроем. Нет, не думайте, никакой близости! Геральт хотел, ласкал грудь под рубашкой, покусывал соски, сделав их болезненно чувствительными к любому прикосновению, но до главного не дошел. То ли из-за Филиппа, то ли по какой-то другой причине. Хотя брюнет, видя желание друга, обещал закрыть глаза и сделать вид, будто умер.
– Вы мне совсем не помешаете, – заверял Филипп. В ответ Геральт лишь сопел: рот был занят. – Я привычный, не обижусь, третьим не попрошусь.
– Отстань, а? – на миг оторвавшись от моей груди, буркнул любимый и вновь погрузил меня в водоворот сладких ощущений.
Какая разница, рядом Филипп или нет. Отчего-то меня перестало волновать, что я почти голая, лежу под Геральтом, а он… Язык любимого выделывал поистине фантастические вещи, а руки разгоняли толпы мурашек по позвоночнику. Мир подернулся пеленой, губы сами тянулись к груди Геральта, чтобы жадно припасть к коже, вернуть хотя бы капельку ласки. Увы, небо я в ту ночь не увидела, только то, что стучалось в комнату лунным светом через окно.
Палец оттягивало кольцо Филиппа. Оно уменьшилось, плотно обхватив фалангу. Не простое – с печаткой маркиза Соурена. В случае оправдательного приговора Филипп обещал заказать у ювелира самый дорогой перстень, который только найдет. Я не верила: не в характере брюнета делать столь щедрые подарки женщине, которую он не уважал. Да, поразмыслив, я пришла к неутешительному выводу: Филипп воспринимал меня, как и прежде, кем угодно, но не леди. В итоге решила вернуть слово обратно. У наиви тоже существует гордость. Стоило только заикнуться об отмене необнародованной помолвки, как Филипп побледнел.
– За что? – тихо спросил он и нервно сглотнул. – Вы наиви, а поступаете, как навсейка.
Геральт участия в беседе не принимал, только ухмылялся и хмыкал.
– Филипп, вы меня используете, – ответила я честно, как есть. – Даже равной себе не считаете.
– Приказывайте! – склонил голову брюнет. – Без всяких шуток. Ради собственной жизни я позволю наиви командовать.
Фраза прозвучала так, будто я – существо низшего порядка. Любая порядочная девушка после такого швырнула бы кольцо в лицо жениху. Я до эпатажных жестов не опустилась, просто решила вернуть перстень. Увы, он сидел крепко, но я не сдавалась, дергала снова и снова. Сниму, чего бы это ни стоило! Не стану носить вещь мужчины, который меня не уважает.
– Не надо! – Зрачки Филиппа расширились от ужаса.
Словно дикий зверь, он метнулся к кровати и вцепился в мою руку. Филипп осыпал кожу быстрыми поцелуями, бормоча невнятные извинения, а после уперся лбом в ладони. Он часто, прерывисто дышал. Стоило мне пошевелиться, он сполз на колени и поймал губами кончики пальцев. От неожиданности, нереальности происходящего я забыла о кольце. Уж не случился ли с Филиппом припадок?
Нервничая, я обернулась к Геральту. Тот – само спокойствие – подпирал стену и не собирался вмешиваться.
– Пожалуйста! – Филипп по-щенячьи смотрел мне в глаза.
Геральт фыркнул и неодобрительно покачал головой.
– Чего хочет госпожа? – не унимался брюнет. Куда только спесь делась? Или опять игра? – Любое желание, хоть сотню, только не снимайте кольца!
Хм, может, согласиться, раз сам предлагает? Хотя бы одежду нормальную достану. И завтрак. И извинения. С последних начнем. Я вдоволь натерпелась, наслушалась песенок о долге. Филиппу-то хорошо, не его насиловали.
Навсеи гордые и неохотно признают ошибки, не любят и не умеют подчиняться. Я не удивилась, когда Филипп переменился в лице, услышав первый приказ. Думала, откажется – нет, только попросил Геральта выйти. Тот не пошевелился. Филипп перевел взгляд на меня. Я развела руками. Придется при друге, облегчать задачу не собираюсь. Скрипя зубами, брюнет цедил по слову. Каждое давалось ему с неимоверным трудом. Я смотрела на него и вздыхала. Филипп чувствовал все что угодно, кроме раскаяния.
– Я повел себя как скотина, посмел посягнуть на чужое, оскорбил госпожу. Смиренно прошу прощения и обещаю искупить. Мне надлежало объяснить и получить согласие, я же думал только о себе. Пощечина станет малым утешением, поэтому можете ударить сильнее.
– До крови, – подсказал со своего места Геральт. – Разбей ему губу.
Не выдержав, я в сердцах выкрикнула:
– Да что вы за существа такие!
Брюнет удивленно заморгал, любимый тоже смотрел в замешательстве. Ничего не поняли. Могла бы объяснить, но, честно, не хочу. Бесполезно. Я махнула рукой и сползла с кровати. Видимо, не стоило поворачиваться к брюнету спиной, раз тот взревел:
– Чего вам еще?
Ах, чего?! Не видеть вашу рожу, господин маркиз.
– Чтобы меня оставили в покое! Надоело! – Раскрасневшись, я топнула ногой.
Хотела картинно бросить под ноги Филиппу перстень, но тот будто прирос к коже. Дергала так и эдак – бесполезно. Заговоренный, не иначе. Филипп наблюдал за мной с мрачным недоумением, потом, видимо, сообразил и ухватил за руку. Отцепится он когда-нибудь? Вечно ему мое запястье не дает покоя. Только вот теперь, похоже, меня собирались ударить: довела. Лицо у брюнета такое… Перекошенное гневом. Однако тот удивил: стащил многострадальный перстень и вложил в ладонь. После, ничего не объясняя, низко склонив голову, попятился к двери.
Перстень тяжким грузом лежал на ладони. Он вновь увеличился, принял былую форму и отчего-то обжигал кожу.
– Извините за беспокойство, миледи. – Филипп поднял голову и посмотрел на меня. Встретившись с ним взглядами, я вскрикнула, прижав ладонь ко рту. Воистину одержимый! Такой же блеск, как у Талии. Глаза будто подсвечивало изнутри пламя. – Вы абсолютно правы, я вас недостоин.
Я поежилась и отступила на шаг. Ноги ткнулись в раму кровати, и я плюхнулась на видавшую виды перину. Брюнет продолжал пристально смотреть. Лицо застыло. Блеск в глазах потух. Филипп низко, едва не переломившись пополам, поклонился и взялся за дверное кольцо.
– Перстень! – спохватилась я.
Одержимый, не одержимый, нужно вернуть.
– Выбросьте, миледи. – Рот Филиппа скривился. – Вы же не кинули его мне в лицо.
– Разве надо?
Решительно ничего не понимаю! Дикие обычаи! У нас по-другому делают предложение и уж точно не разбивают в кровь лицо, приняв извинения.
– Наиви! – Слово вновь прозвучало как оскорбление. – Навсейка бы бросила и в красках расписала, какая я мразь, раз посмел лапать и надеяться. Можно просто отказать, а можно отказать с позором. Вы выбрали последнее.
Ничего я не выбирала! Просто желала раскаяния, хотя бы сожаления. Неужели он не понимал очевидного? Хотелось биться головой о стену, может, тогда пойму навсеев.
– Милорд, вы хотите спасения, а не способны даже уважать. Именно поэтому получили отказ. Нельзя поступать так с невестой. Не надо мне ничьих унижений, просто измените отношение.
Филипп за три шага пересек разделявшее нас расстояние, опустился на одно колено и поцеловал мои ноги.
– Моя вина! – Теперь слова звучали искренне. – А тот вечер… Ну, признайте, Дария, я вас спас и заслужил благодарность. Крохотную скромную благодарность, которую назвал долгом. Самый сладкий подарок для мужчины – вы. Мог ли я устоять? – с притворным сожалением вздохнул наглец.
Я вспыхнула и отвела глаза. Воспользовавшись моментом, Филипп вновь надел мне перстень и поцеловал костяшки пальцев.
– Что поделать, Дария, вы чрезвычайно желанны. Уж простите за откровенность, не хочет наиви только мертвый.
– Почему?
Помнится, и Соланж намекал на какие-то мечты, связанные со светлыми. Лучше это выяснить, чтобы избежать ненужных проблем. Чем мы так привлекательны? Выделяем особые флюиды? Навсейки ведь красивые, на внешность не спишешь. Покорность? Наложницы тоже не сопротивляются. Особые умения? Скорее мужчина меня чему-то научит, чем я его.
Филипп замялся и оглянулся на Геральта. Тот безмолвствовал.
– Вы способны подарить небывалое наслаждение. Вернее, ваше тело.
Значит, действительно нечто неприличное. Неужели еще какой-то дар? Видимо, наиви для навсеев как афродизиак.
Брюнет устроился у моих ног, глядя снизу вверх, как собака. Спесь исчезла. Казалось, Филипп действительно готов исполнить любое желание.
– Воды? – заметив, как я сглотнула слюну, подскочил брюнет.
Перемена оказалась столь разительна, что я не поверила. Неужели за мной собрались ухаживать?
– Нормальную одежду бы! – вздохнула я, поправив спадавшие штаны.
Филипп задумался и выдал:
– Сложно: места тут пустынные. Разве в сундуках поискать. Ткань можно обновить, главное, чтобы истлеть не успела. Не побрезгуете?
Когда выбора нет, и не на такое решишься. В итоге через час я пила вино с какими-то специями, покачивая ногами в подогнанных по размеру ботинках. Филипп истратил на магию все оставшиеся силы, но даже не думал протестовать. Более того, я его об этом не просила, брюнет сделал сам. И платье в порядок привел. Оно походило на те, которые я носила в Мире воды. Подобные наряды вышли из моды в Веосе много столетий назад.
Филипп, пусть и считался женихом, сидел поодаль и молчаливо наблюдал, как Геральт расчесывал мои волосы. Странная прихоть, но любимому нравилось перебирать пряди. Геральт аккуратно орудовал гребнем, даже косу заплел, а после начал массировать шею. Я зажмурилась, наслаждаясь теплом мужских пальцев. Они будто трогали струны, наигрывая мелодию для двоих. И я забыла о Филиппе, о вине, целиком и полностью отдавшись во власть этих рук. Вот они спустили платье с плеч, прошлись поверх нижней рубашки до поясницы… Волшебство момента нарушил кашель Филиппа. Что еще?!
– Иди отсюда! – В тоне Геральта ясно читалось продолжение: «Не свалишь, песий сын – поколочу».
– Эм… Дария – невеста, воздержись пока. Утешайся тем, – брюнет взглядом побитой собаки покосился на меня, – что прекрасная дама не подарит мне даже поцелуя.
Геральту надоел весь этот балаган. Он твердо заявил: мы сегодня же возвращаемся в Веос и проводим обряд очищения, Филипп может прямо сейчас готовить место для портала и чертить основные линии.
– Я чуть позже приду. – Любимый глянул на меня с обещанием, от которого сердце пустилось в галоп. – Нужно твою невесту успокоить.
Брюнет засопел и неохотно поплелся к выходу.
– Леди не предложила остаться, иди, – поторопил Геральт. – Сам знаешь, статус жениха дорогу в спальню не открывает.
Угрюмый Филипп кивнул и хлопнул дверью. С чувством, со всей силы. Что это с ним? Настроение меняется трижды на дню.
– Не обращай внимания! – Геральт ловко расшнуровал мое платье. Его губы приникли к краю сорочки, и у меня перехватило дыхание. Такие горячие! – Обычное мужское соперничество. Ему очень хочется оказаться на моем месте, но я ведь твой, а Филу ничего не достанется?
Я кивнула и позволила мыслям унести меня далеко от замка.
Наши губы слились в поцелуе. Язык скользнул в рот Геральта и сплелся с его языком. Ненасытный, он извивался, стремясь переиграть соперника в убыстряющемся танце. Сердце давно билось с перебоями где-то в горле, в любой момент готовое взорваться и утопить в бесконечности счастья. Мир будто остановился, а потом завертелся с невиданной скоростью. И мы – его ось. Я плыла и тонула в океане нежности. Ощущения обострились до предела. Тело звенело, послушно исполняя мелодию, которую наигрывал Геральт. Опытный музыкант, он заставлял каждую клеточку вести свою партию и не фальшивить. Пальцы прошлись по рубашке, нащупывая пуговицы.
Не могу, хочу его коснуться! Прямо сейчас, иначе умру!
Наконец-то! Словно жаждущий в пустыне, я припала к горячей коже.
Пальцы Геральта скользнули по бедрам, оставляя после себя дорожку мурашек. Я же выписывала узоры на его болезненно напряженном животе, который, как и мой, распирало рвущееся наружу желание. Скоро, очень скоро, потерпи, любимый!
Я вскрикнула, когда пальцы Геральта залезли под юбки и начали ласкать сквозь тонкую ткань панталон. Жар между бедер стал нестерпимым. Не выдержав, я ухватила терзавшую меня руку и направила к источнику бесконечной сладкой муки.
Не могу, не могу, не выдержу! Волна накатывала за волной, не давая передохнуть. Я до крови кусала губы и самым постыдным образом терлась о пальцы, ласкавшие чувствительное местечко. Отчего он медлит, разве не чувствует, как там горячо? Не хватало только Геральта, его стремительного напора, фейерверка ощущений, который не оставит камня на камне от стыда и воспитания.
Вот оно, все ближе и ближе. Сейчас!
Увы, любимый убрал руку, стянул с меня панталоны и оставил лежать, опозоренную, раскрасневшуюся от желания. Как, неужели?.. Геральт смотрел, наслаждался моим позором. Я села и подтянула белье. Все внутри требовало продолжения, но я мужественно пыталась перебороть желание. Не ожидала от Геральта подобного предательства! На глаза навернулись злые слезы.
– Дария, если мы сделаем сразу, быстро закончим, – наклонившись, шепнул Геральт и ласково поцеловал в нос. – Ну, положи ладошку, потрогай, как я тебя хочу.
Я потянулась к его паху, но в самый последний момент передумала. Тогда любимый со смешком расстегнул ширинку и выпустил на свободу вздыбленное достоинство.
– Он у меня, конечно, меньше, чем у Филиппа, – Геральт окинул свою плоть оценивающим взглядом, – но от размера ничего не зависит. Раздевайся и иди ко мне.
Еще полгода назад я пришла бы в ужас от подобного приказа, а сейчас едва ли не срывала одежду, чтобы скорее остаться голой. Руки дрожали, пуговицы пояса никак не поддавались, шнуровка корсета тоже превратилась в непреодолимое препятствие. Может, разорвать? Геральт помог и попутно сорвал с губ несколько стонов. Когда его руки накрыли затвердевшие соски, я и вовсе потеряла власть над собой.
Любимый уложил меня на стол и открыл простор для маневров. Полагала, он тут же войдет, но Геральт заинтриговал. Он вытащил из кармана шнурок и принялся щекотать грудь. Никогда бы не подумала, что обычное прикосновение может рождать столько удовольствия!
– Тебе нравится, Дария? – Любимый подул на сосок, который прежде терзал петелькой из мягкого шнура.
– Да! – Слова давались с трудом.
Тело превратилось в мармеладное желе, податливую глину в руках скульптора. Всем существом я стремилась к губам, рукам, ловила грудью игривый шнур. Нет, я не только брала, но и отдавала. Геральт получил достойную награду. Губы прошлись дорожкой поцелуев до паха, пальцы впервые осмелились потрогать мужской зад. И мне понравилось! Настолько, что повторила снова. Ощущала себя госпожой, такой развратной… и такой счастливой.
«Смелее!» – хрипло шепнул навсей, и я решилась. Жесткие волоски щекотали пальцы, неумело сжимавшие средоточие смелых желаний. Налившееся мужское достоинство манило и смущало одновременно. Я жаждала, чтобы оно скорей наполнило меня, толчками выбило дыхание.
– Поцелуешь? – попросил Геральт.
И я поцеловала и тут же утонула в объятиях. Тончайшая ткань рубашки скользнула между бедер. Я тоненько застонала, пойманной птичкой забилась в руках Геральта.
Хочу его!
– Нет, еще не сейчас, – терзал мучитель.
Геральт обвел пальцем нежное местечко и неглубоко ввел его в средоточие жара. Тело решило иначе, оно требовало все целиком, словно паук, поймало в паутину и не отпустило. Запрокинув голову, я застонала, подавшись бедрами навстречу долгожданному избавлению. Пусть такому, но терпение иссякло, плотину прорвало, и меня погребло под глубокими водами.
Вседержители, еще немного, и я сама изнасилую Геральта!
Но вот и долгожданное проникновение. Выгнувшись дугой, я приняла его всего, хотя любимый сначала решил лишь подразнить. Нет, Геральт Свейн, либо все, либо ничего. Вот так, смелей, мой хороший, возьми меня, не жалей, подчини своей воле.
Еще и еще, навстречу неукротимому желанию, сплетаясь в единое целое, которое по ошибке разделили при рождении. Тело не нуждалось в подсказках. Избавившись от диктата разума, оно слилось с телом Геральта, рождая наш уникальный ритм. Точно так же билось сердце и кровь, звонкая, горячая.
Волна накатывала за волной. Сердцевина огромного огненного шара в животе пульсировала в такт толчкам любимого. Потерявшись во времени и пространстве, я плыла по полноводной реке и не хотела выбираться на берег. Пальцы сжимали пальцы Геральта: вдруг сон, вдруг он исчезнет?
На смену пламени пришло успокоение. Как хорошо! Теперь, наверное, можно и умереть. А потом я снова с головой нырнула в бурный поток, чтобы опуститься до самого дна и взорваться тысячей брызг.
Такое опустошение… Не хочется двигаться, ничего не хочется. Геральта во мне больше нет. Накатила легкая грусть, будто меня лишили чего-то важного.
Любимый скользнул сухими губами по моим губам, крадя дыхание. Вздохнув, я положила голову на грудь Геральту и прикрыла глаза. Время вновь остановилось, только бились вместе два сердца.
– Надо спешить, – вторглась в идиллию грубая реальность. – Филипп, наверное, все приготовил. Ты с ним поласковее, – попросил Геральт и сел. – И так все станут травить. Поцелуй иногда, погладь. А вот постель – постель моя.
Конечно, твоя. Для меня не существует других мужчин, кроме тебя.
Одеваться не хотелось, но любимый встал, а лежать без него холодно и сиротливо.
– Ничего, – тепло улыбнулся Геральт, почувствовав мое настроение, – скоро нам никто не помешает. Элизы нет, Норжина можно сослать в провинцию, там доучится.