Глава 12
Ехать к герцогине Терской не хотелось, но слово, данное Филиппу, камнем лежало на сердце. Успокаивала себя ниточками Эллана. Как же хорошо, что он их повязал, а на шее отныне висит пирамидка! Я уже опробовала ее за пределами кабинета лорда: работает. Геральт удивился, увидев мое изображение, у него было такое потешное выражение лица! Любимый не стал спрашивать, где я раздобыла средство связи, наверное, сам догадался.
Беспокоила и грядущая церемония официального присвоения титула. О ней меня уведомили письменно, через важного гонца, который походил на лорда. Полагала, все случится позже, но королевские особы вправе передумать. Спасибо, вообще указ не отменили.
Я кусала ногти. Геральт не сможет составить компанию, не поддержит: пропадает на службе. Во всяком случае, так он говорил. После истории с одержимостью Филиппа он постоянно обитал во дворце, частенько не ужинал и запирался в кабинете до утра. Но я не скучала: вечера занимали уроки Эллана.
На первом же занятии я рассказала о смерти Элизы. Мне казалось, он должен знать. Лицо лорда исказила презрительная гримаса.
– Туда ей и дорога! – с глухой злобой пробормотал он. – Лишь бы только умерла! Сомневаюсь, будто Знающая так просто погибла.
И все, больше ни слова о ней. Интересно, что связывало лорда и графиню? Просто плотское удовольствие или нечто большее? Между учителем и учеником частенько устанавливаются особые отношения, порой более близкие, чем с родными. По сути, они духовные отец и дочь.
Невольно я задумалась о собственных чувствах к Эллану и искоса глянула на лорда из-под ресниц. Тот насупился и прищелкивал пальцами, выбивая разноцветные искры. Нервничал и не скрывал этого. Но, поймав мой взгляд, взял себя в руки, улыбнулся и предложил продолжить занятия.
– Руны сошли? – пока я настраивалась на медитацию, неожиданно спросил Эллан.
А? Я изумленно подняла на него глаза и сбилась. Откуда?..
– Я знаю о ритуале.
Эллан наклонился и поправил положение тела. На первых порах надлежало сидеть, скрестив ноги, разведя согнутые руки, будто крылья. Потом медитация не потребуется, но новичкам без нее никуда.
– Да и пальцы Соланжа Альдейна чувствую. Они след оставили. У меня гаденький дар, Дария, – мы договорились перейти на обращение по имени, пусть и на «вы», – я вижу подобные вещи. Сейчас сошли, но когда вы приезжали впервые, следы оставались. Зато медальон теперь хороший. Я-то его обхожу, а вот обычного ментала он остановит. Но если пожелаете, поставлю щит и не стану вмешиваться в ваши мысли.
Я порывалась сказать: «Хочу!», даже рот открыла, а потом передумала. Мне нужен советчик, учитель, а лорду удобнее исправлять ошибки до их совершения.
– Обещаю не злоупотреблять, – склонил голову в легком поклоне Эллан. Ему польстило мое решение, он заулыбался. – Сейчас я настроен только на эмоции и сильные всплески. Можете смело думать о своем.
– Вы родились Чувствующим? – Во мне взыграло любопытство.
Лорд кивнул и напомнил о медитации. И то верно, я заболталась и забыла, зачем пришла.
Оказалось, дар – это тяжело. Даже простейшее единение с ним. Эллан мучил, заставлял снова и снова тянуться к магии. У меня получалось ощущать ее, не более. Хотя, по мнению наставника, прогресс налицо.
– Только не торопитесь, – напутствовал он в конце занятия, подавая зонтик от солнца. – Без меня не тренируйтесь. Приятного отдыха, Дария.
Склонившись над рукой в привычном поцелуе, Эллан открыл портал в дом Геральта. Лорд с трудом, но получил разрешение любимого. Тот признал, что мне не пристало перемещаться к воротам.
И вот теперь, трясясь в экипаже по дороге во дворец, с трепещущим сердцем, я мечтала снова оказаться в замке Эллана. Он обещал забрать порталом в условленное время – я не просила, сам предложил, – но до этого придется пережить церемонию и герцогиню. Наверняка она почтит вниманием присвоение дворянства последней наиви во всех мирах. Почему нельзя вручить грамоту в кабинете? Отделалась бы реверансами, избежала бы перекрестного огня сотен глаз. Сомневаюсь, будто высший свет темных пожелает мне добра. Хорошо, если проклянут только вербально, без материальных последствий.
А вдруг дело вовсе не в титуле и землях? Сердце болезненно екнуло. Нет, зачем я коронованным особам? Показания дала, лечить никого не требуется.
Через силу я приветливо улыбнулась страже. Капля крови высветила имя на, казалось бы, чистом листе пергамента, и меня беспрепятственно пропустили. Интересно, неужели абсолютно все, даже Соланж, подвергаются подобной процедуре? Что-то не верилось. Наверняка некоторым дается особое дозволение открывать порталы прямо в королевские покои. Хотя Геральт проходил на общих основаниях, а ведь он – доверенное лицо ее величества. Или дело во мне? Понятия не имею, как он проникал во дворец в одиночку.
Замок не прятался под чарами-обманками. Значит, меня признали своей. Приятно. Веос пугал дикими нравами, но я всеми силами старалась свыкнуться с новой родиной. Иной не предвиделось.
Экипаж остановился у парадного подъезда. Там поджидал ливрейный слуга, он с поклоном попросил следовать за ним. Ощущая на себе любопытные взгляды, я старалась не споткнуться, не сбиться со степенного шага. На прием я надела лучшее платье. К несчастью, к нему прилагался внушительный бант на пятой точке, который здорово мешал ходить.
Лакей рассекал толпу, будто волнорез из книг, которые я листала в библиотеке Геральта. Так называли большие корабли со специальными носами, бороздившие суровые моря. Меня вели по парадным покоям, отчего сердце так и норовило упасть в желудок. Надо держать лицо. Я танцевала на балу с королем, ничего, выдержу. Только тогда рядом стоял Геральт. С другой стороны, никто уже не покушается на мою силу, никто не жаждет меня убить, а сама я – леди.
Лакей остановился у высоких золоченых дверей и шепнул что-то важному слуге рангом повыше. Тот мановением руки раздвинул алебарды стражи и распахнул передо мной массивные створки. У ног алела ковровая дорожка. Она вела к трону, а вокруг… Я гулко сглотнула. Казалось, в зале собрался весь высший свет Веоса, и все, абсолютно все смотрели на меня, изучали, как распятую на листе бумаги муху. Захотелось закрыться руками и убежать.
– Леди Дария Эрасса, урожденная наиви из Умерры! – торжественно объявил за спиной церемониймейстер.
Голос эхом разнесся под сводами. Я обернулась и увидела духа. Он парил над дверями с таким важным видом, что захотелось присесть в реверансе и назвать его милордом. Самый необычный церемониймейстер из всех возможных.
Присутствующие притихли, взгляды с удвоенным вниманием впились в жертву – меня. Кусая губы, я вспоминала правила этикета. В них ничего не говорилось о случаях присвоения дворянства, и я решила положиться на интуицию и направилась к трону. Я впервые видела короля и королеву такими: в подбитых горностаем мантиях, с коронами на головах. На его величестве – белоснежный костюм с жилетом цвета топленого молока. По вороту и манжетам вилась золотая нить, искрились бриллианты на запонках и зажиме галстука – так называли шейный платок. Ее величество была не менее прекрасна. Настоящая владычица! И смотрела так же: холодно и свысока.
Я остановилась на специальной отметке – тут перпендикулярно основной дорожке лежала вторая, короткая, – поклонилась и присела в реверансе.
– Поднимитесь, миледи, – махнул рукой король.
Он спустился с тронного возвышения. Глаза оценивали, словно решали, достойна ли я присвоенного титула.
– Повернитесь лицом к собравшимся, миледи, – сухо приказал монарх.
На негнущихся ногах я выполнила требование. Море лиц, море эмоций. Главное, не утонуть, вытерпеть! С приклеенной улыбкой я смотрела прямо перед собой, радуясь, что заняла руки небольшой дамской сумочкой: так не видно волнения. Хороша дворянка, заламывающая пальцы!
Скипетр коснулся плеча. Властный голос приказал:
– На колени!
Грациозно опуститься не получилось: мешали юбки и каблуки. Спасибо неслышно подошедшему по знаку короля придворному: тот помог и тут же отступил в толпу.
Его величество по-прежнему стоял за спиной. Это нервировало. По позвоночнику мурашками расползался страх. Но, видимо, стеснение – необходимая часть ритуала присвоения дворянства, не стал бы король просто так потешаться. Или стал бы?
В очередной раз я обвела глазами зал и наткнулась на Соланжа. Он стоял в боковом проходе и, казалось, ничуть не интересовался происходящим. Однако стоило мне посмотреть, встрепенулся. По губам скользнула теплая улыбка. Он пытался подбодрить? Невероятно, но иначе трактовать столь странное поведение я не могла.
Хм, а что означает поглаживание перстня на пальце? Смотрит, ухмыляется и поглаживает. Сразу неловко, душно стало. Поспешила отвести взгляд. К счастью, события завертелись, и я на время позабыла о Соланже.
Король коснулся скипетром моей шеи и провозгласил свою волю: даровать мне дворянство и земли. Дальше следовал древний обычай – капелька крови. Его величество милостиво объяснил суть обряда, материализовал жезл и, обойдя меня, царапнул горло.
Страшно! Я знала, как остер клинок жезла темных. Он резал многослойную ткань, будто бумагу, а тут кожа. Но обошлось. Король действительно взял лишь каплю и вытер ее листом коричневой бумаги, на которой значились мое имя и герб. Она мгновенно ее впитала. Кровь для темных – свидетельство личности, теперь никто не усомнится в законности королевской грамоты.
– Отныне вы леди Дария Эрасса. Леди по титулу, – уточнил его величество и вручил мне, ошалевшей от происходящего, документ. – Вам выделяется во владения часть земель рода Свейн, а именно Эрасская долина. Такова моя воля и наказание за слепоту графа Местрийского. Владейте достойно!
Земли Геральта? Ох, как дурно! Зачем так подставлять меня? Сомневаюсь, что Геральту понравится дарственная. Наши отношения после того, как меня похитила Элиза, охладели, как бы королевская грамота их не заморозила!
Собравшиеся зааплодировали и начали хором выкрикивать: «Слава Веосу!» Я так же смущенно стояла на коленях и простояла бы невесть сколько, если бы король не поднял меня и со словами «Проследите за ней» не отдал кому-то мою потную ладонь.
Странно, сам король… Значит, хотел показать мой статус. Кого же его величество назначил в опекуны? Я обернулась и в страхе вырвала пальцы.
Могла бы и догадаться, когда ощутила знакомый запах. Легкий, ненавязчивый, казалось, он пропитал каждую клеточку тела. На месте колдуний я бы вешала пучки вербены перед входом в жилища. Сама же точно никогда не сплету из нее венков и из букетов повыдергиваю. Невзрачный цветок станет напоминать о наглом жестоком беловолосом типе. Я ему игрушка, отчего никак не отстанет? Мстит за упущенную силу, за украденную славу палача Филиппа? И поцелуи – что они, если не издевательства? Снова вспомнился ужин на крыше, когда Соланж… Кто знает, как далеко он бы зашел, если б я не сбежала.
Прежде я не видела некроманта таким, без футляра. Только начинка пугала не меньше оболочки. С тем же Филиппом проще: я знаю, чего он хочет. А здесь… Никогда не угадаешь, что Соланж сделает в следующую минуту, искренен ли он, не заманивает ли в ловушку. Противный – ну да, приятный – запах обволакивал. Хотелось снова и снова вдыхать его.
Соланж покосился на их величеств.
– Дворянскую грамоту давайте сюда, а то сомнете. – Некромант без труда забрал бумагу из моей ослабевшей руки. – Я ее не съем, отправлю по адресу. Улыбайтесь! Вас не наказали, а наградили.
Соланж растворил грамоту в воздухе и церемонно увел меня с лобного места. Признаться, помощь оказалась нелишней: ноги дрожали.
– Переволновались? – участливым шепотом спросил некромант, щекоча дыханием ухо.
Нет, он не склонился непозволительно низко, просто от его слов шевелилась прядь волос, выбившаяся из прически. Она-то и причиняла неудобства. Пальцы некроманта сжали мои и погладили, отчего по телу прокатилась удушливая волна паники, а вслед за ней – мурашки.
– Почему вы такая пугливая, миледи? – Мерзавец легонько щекотал мои пальцы, хотя прекрасно знал, что мне не нравится. – Вечно сбегаете, уже надоело догонять.
– Оставьте меня в покое! – резче, чем следовало, прошипела я и нашла в себе силы вырвать руку.
– И не надоело, Дария?
Казалось, Соланж не замечал толпу людей, с интересом прислушивавшихся к нашей беседе. Наверняка об отношениях некроманта и наиви пойдут сплетни. Страшно представить, что выдумают люди!
– Евгения рвет и мечет. – Некромант упорно не замечал моих поджатых губ. – И сейчас смотрит. Ваше смущение лишь распаляет ее.
– Послушайте! – Не выдержав, я взорвалась. Щеки пылали, в мозгу плавало облачко цветочного аромата, сердце билось через раз. – Найдите другую жертву! И если вам хочется избавиться от навязчивого внимания одной особы, не приплетайте меня. Только королевской ревности мне не хватало!
Некромант изогнул бровь и разразился скупыми хлопками.
– Миледи, как же вы рветесь потерять титул! Бойкий язычок сказал, а королева услышала. Это ей очень-очень не понравится. Сделайте выводы. – От тона Соланжа засеребрился воздух.
Некромант отвесил легкий поклон и удалился. С облегчением я перевела дух и провела рукой по вспотевшему лбу. Что-то в жар бросило! Даже корсет ослабить захотелось.
Забери Сумеречный мир некроманта в вечные объятия! Ему там самое место: своя стихия. Чувствуется, он житья не даст, пока не затравит, не остановится. Узнать бы причину! Может, тут замешан Геральт? Соланж его ненавидит.
Я еще раз оглядела зал и с тоскливым вздохом констатировала: Геральта действительно нет. То ли не пригласили, то ли обиделся, то ли услали. Спросить бы, но у кого? Ни одного знакомого лица, хотя… Я отвернулась, чтобы не пересечься взглядами с герцогиней Терской. Мы никогда не встречались, но я запомнила ее облик по видению в имении Геральта. Так и не собралась с духом поговорить с матерью Филиппа, хотя обещала, все откладывала, а сегодня, видимо, придется.
Рядом с герцогиней, чьей горделивой осанке позавидовали бы сильфы, стоял не менее представительный мужчина. Зеленоглазый брюнет с косичкой, и не простой, заплетенной из хвоста. Высокие скулы, тяжелый подбородок, властная посадка головы. Герцог он и есть герцог. Родриго Соурен, герцог Терский, отец Филиппа.
Время не оставило следов на волосах и лице его светлости, но я чувствовала, что он родился намного раньше Эллана. Возраст выдавали движения – выверенные, степенные, уверенность сквозила в каждом жесте. Только вот закрадывалось подозрение, что герцогиня еще старше. При всем желании я не могла назвать ее ровесницей Элизы.
Рука герцогини покоилась на локте мужа. Насколько я успела понять, подобный жест означал лад между супругами и заодно намекал: мужчина занят, покушаться чревато.
Герцог хмурился, искал кого-то в толпе. Как оказалось, меня. Стоило зеленым – какие ж навсеи все-таки красивые! – глазам поймать мой взгляд, как Родриго дернулся и что-то быстро сказал супруге.
Струсив, я попыталась снять кольцо Филиппа. Не тут-то было! Оно сидело намертво. А герцог размашистым шагом уже спешил ко мне, расталкивая встававших у него на пути. Никто и слова не скажет: выше Родриго Соурена только королевская семья.
Я попятилась, гадая, можно ли сбежать. Жутко хотелось! Вряд ли герцог собирался поздороваться и расспросить о погоде. Лишь бы не накричал, по лицу не ударил! Я леди, но ведь невеста одержимого. Даже не так – спасительница одержимого, из-за которого высокородного навсея мучили в застенках. Тут легко сорваться.
– Леди Эрасса? – Голос герцога оказался глубоким, низким, но, вопреки опасениям, спокойным.
– Да, это я, – испуганно пискнула в ответ.
Хотела присесть в реверансе, но вовремя вспомнила о новом статусе. Герцог не король, хватит поклона.
– Рад вас наконец увидеть. – Родриго протянул унизанную перстнями руку.
Помедлив, я вложила в нее ледяную ладонь. Ведь не поцеловать же ее надлежало!
– Вам холодно? – удивился герцог и поспешил согреть пальцы: чуть помассировал, разгоняя кровь. – А моя супруга изнывает от жары. Лето выдалось на редкость теплым.
Я кивнула, не зная, что ответить.
– Вам неприятно мое общество? – Родриго оказался прозорливым.
– Отнюдь, ваша светлость! – поспешила возразить я.
Кровь отлила от лица, внутри вновь поднялась паника. Помню ведь, к высокородным нужно относиться с почтением, иначе со свету сживут.
– Вы знаете, кто я? – Похоже, день сюрпризов для Родриго продолжался.
Сильные у него руки! Не неженка: хоть герцог и следил за кожей, характерные мозоли от меча остались.
– А вы – кто я.
Я вздохнула, опустив голову.
– Думаю, мне дозволено. – Герцог, нарушив традицию, коснулся твердыми губами моей ладони в мимолетном поцелуе. – В конце концов, именно вы берете моего сына в мужья. Только зачем, миледи? Филипп, конечно, сильный маг, не обделен умом и привлекательностью, но перечеркнул все своим поступком. Признаться, даже не знаю, благодарить вас или увещевать передумать.
Мне окончательно подурнело. Одновременно бросило в жар и в холод. Плохо соображая, я отдернула руку и отступила на шаг, затравленно оглядываясь. Облизав губы, я пожалела, что не знаю никого из рода Свейнов. Тут же напомнила себе: они бы не помогли, наоборот, затравили. Мне ведь достались земли Геральта. Ох, он не обрадуется! Поэтому не пришел: не желал публичного позора. Наверняка навсею заранее сообщили о принятом решении, в приватной обстановке королевского кабинета.
В мысли вторглось давнее предупреждение Соланжа о высшей аристократии.
Герцог!
Впору застонать и провалиться сквозь землю. Если Эллан бурно отреагировал на сцену в Замке магов, как же поступит Родриго? Я его оскорбила, запретив держать за руку. Но герцог оказался прозорлив и на редкость хладнокровен.
– Не бойтесь, я не обиделся. – И он вновь протянул руку. Наученная горьким опытом, я оперлась на нее и на негнущихся ногах побрела к герцогине Терской. – Знаю, вы неопытны, наиви из другого мира. Надо же, у вас светлые волосы! Будто солнечный свет, – неожиданно сделал комплимент герцог и мимолетно коснулся прядей.
Я задержала дыхание, но не шелохнулась. Терпи, Дария! Для герцога ты не объект влечения, а диковинка, пусть рассмотрит.
– И кожа прозрачная. Как вы с такой живете? Вечные синяки, солнечные ожоги.
– Вы ошибаетесь, ваша светлость, – уцепилась я за возможность завести разговор на безопасную тему. – Я вовсе не хрупкая статуэтка и не страдаю от описанных вами проблем.
Герцог вновь окинул меня внимательным взглядом, уже не оценивающим, а задумчивым, будто решал, как со мной поступить. Я напряглась, как струна, даже дышать перестала. В горле пересохло.
Не сводя с меня взгляда, Родриго отвел свободную руку за спину, и сгустившийся из воздуха дух вложил в нее бокал игристого вина. Холодного, с капельками влаги на ободке, в запотевшем фужере.
– Прошу! – с легкой полуулыбкой протянул напиток герцог. – Полагаю, вам не помешает. И вы напрасно думаете, будто я собираюсь сделать нечто дурное.
На глазах его величества – нет, а вот за дверями тронного зала… Мало ли во дворце пустынных комнат и переходов? В одном из них так легко вразумить оступившуюся наиви.
Поблагодарив, я приняла бокал из рук герцога и сделала пару глотков. Вино приятной прохладой заструилось по горлу и помогло успокоиться.
– Фуршета по случаю присвоения дворянства не устраивают, – будто извиняясь, пояснил Родриго и покосился на супругу. Она стояла там, где он ее оставил, и не выражала беспокойства. – Но это можно исправить. Приглашаю отужинать у нас, миледи. Разумеется, вместе со спутником. Если не ошибаюсь, вы близки с графом Местрийским. Достойный выбор, особенно после его вдовства. Если Геральт Свейн не дурак, согласится стать вторым мужем. Ему бы очень не помешала толика королевской милости, в которой купаетесь вы.
Закашлявшись, я едва не подавилась игристым. Спасибо герцогу: и бокал подержал, и по спине постучал.
Ну и откровенность! И какой такой второй муж? То есть Родриго знает о будущем разводе с Филиппом?
– Давайте проясним ситуацию. – Герцог все еще держал мой бокал и, судя по всему, собирался помочь, если вздумаю падать в обморок. – Вы приняли решение выйти за моего сына добровольно? Просто ваши отношения… При дворе, миледи, нет тайн, и я знаю, кого бы вы желали видеть супругом. Если Филипп принудил вас, – Родриго понизил голос, – воспользовавшись неопытностью и слабостью, скажите, он у меня получит, – мрачно закончил герцог, сжав ножку бокала.
Как зло он говорил о собственном ребенке! Краснея, я поспешила заверить: решение принято добровольно. Мол, Филипп – мужчина моей мечты. Говорила и сама себе не верила. Родриго, похоже, тоже, но ограничился хмыканьем.
Прием между тем продолжался. Король и королева одаривали, карали и миловали – словом, занимались монаршей рутиной. Но собравшиеся, увы, не потеряли ко мне интерес. Поневоле я порадовалась обществу герцога: никто не решался подойти и заговорить. Родриго вел себя галантно, пусть и отстраненно, и я решилась.
– Филипп просил кое-что передать вашей супруге.
Либо сейчас, либо никогда!
Родриго нахмурился.
– Боюсь, она не захочет слушать. Филипп умер.
– Как вы можете! – ужаснулась я. – Он ведь ваш сын!
Герцог криво усмехнулся и закатал рукав, показав змейку шрама. Она протянулась от локтя до запястья.
– Видите, как дорого обошелся мне сын? Я говорю о нем потому, что не отрекался. Стоило бы, но пока я не вычеркнул его из списков рода. Моя супруга придерживается другой позиции, и я не желаю ссориться с ней по сомнительному поводу. Брак мне дорог, миледи.
У меня перехватило дыхание от возмущения. Да что это за семьи, что за уродливые отношения! Мать хоронит сына за первый же проступок, отец ставит благосклонность жены выше жизни собственного ребенка.
И Соланж… Воистину, Хозяин смерти! Он пытал герцога. Тот шрам, он не просто от клинка – от магии. Очевидно, Родриго отказался отвечать на вопросы.
– Я не собираюсь разрушать ваш брак, – слова вновь давались с трудом: нелегко балансировать на острие ножа, – но Филипп невиновен. Вы должны поддержать его.
Герцог шумно вздохнул и, бросив извиняющийся взгляд на супругу, отвел меня в сторону, к окну. Там, за портьерой, мы смогли поговорить.
– Филипп взрослый мужчина, миледи. – Теперь и Родриго захотелось выпить, но не игристого, а красного вина. – Он сам несет ответственность за поступки. Брак же – вещь хрупкая, особенно когда необходим второй ребенок, а вокруг полно претендентов на твое место. Полагаю, я ответил на ваши вопросы?
Я кивнула. Откровенно! Герцог вообще беседовал слишком открыто для навсея.
– Тогда пришла ваша очередь. Сколько вы проживете с Филиппом? Что получите взамен? Не надо заверять меня в бескорыстии, вы никогда не взяли бы мужчину в мужья за смазливую внешность. Вы не дура, миледи, поэтому скажите правду.
Взгляд герцога буравил лицо. Широкая спина Родриго отгораживала от зала. Позади – стена, слева – портьера, справа – окно. Бежать некуда.
– Хорошо, скажу, если вы передадите послание супруге, – взвесив все «за» и «против», заявила я. – И поклянетесь сделать так, чтобы она дослушала до конца. Это возможно или ваш брак уже дал трещину?
Я играла с огнем, но риск оправдался. Герцог оценил мою смелость и поклонился, скрывая усмешку.
– Вы неплохо освоились в Веосе, миледи. Да, я могу уговорить Валерию сделать то, чего она не желает, сумею убедить выслушать вас. Прямо сейчас. Итак?
Помедлив, я все-таки рассказала.
– Умный мальчик! – Родриго гордился сыном. – Выиграл жизнь и проиграл свободу. Только почему я не вижу бриллиантов на ваших пальчиках? Так хороший жених не поступает. На вашем месте я бы разорвал помолвку. Пусть не позорит род Соуренов вторично.
Допив вино, герцог отдал пустой бокал расторопному духу и покосился на меня: мол, когда я осушу свой. Пришлось давиться игристым.
– Хм, признаться, я ожидал увидеть другую женщину, – разоткровенничался герцог. – Мое мнение вас, безусловно, не интересует, но такую невестку я бы одобрил. Только с детьми вышли бы проблемы. Впрочем, у кого их нет! – вздохнул Родриго и обвел рукой зал. – Половина не способна заслужить ребенка. Однако пойдемте, Валерия заскучала.
Не дождавшись, пока я домучаю злосчастный бокал, герцог забрал его и вручил духу. Затем вновь предложил мне руку и, нацепив на лицо маску холодной светской учтивости, повел к герцогине.
Валерия Соурен внушала трепет и уважение. Статная брюнетка в лиловом с изумительным черничным отливом волос, глазами цвета палой листвы и высокими скулами. Единственный намек на возраст – тончайшие «гусиные лапки». Интересно, кем герцогиня была до замужества? Не удивлюсь, если принцессой. Или в навсейских семьях всегда по одному ребенку? Рожденному в браке, разумеется. Тогда, безусловно, у короля нет ни брата, ни сестры. Стоял бы рядом Эллан, расспросила бы его. Увы, лорд отсутствовал, видимо, пропадал в Замке магов или занимался делами Совета. Он Чувствующий, ему можно пренебрегать светской жизнью во имя науки.
Герцогиня – вторая дама после королевы, поэтому я первой приветствовала ее и присела в реверансе.
– Леди Эрасса? – Холодный взгляд обратился на меня.
Интересно, у них с мужем брак по любви – хоть с какой-то стороны – или сплошной расчет? Ох, сомневаюсь, будто снежная королева способна на чувства! Сколько же драгоценностей ссыпал к ногам супруги герцог, чтобы зачать ребенка? Или Родриго тоже не прост, два сапога пара.
Я вновь присела в реверансе.
– Я все выяснил. – Герцог склонился к супруге. – Слухи – правда. Выслушай, пожалуйста. Ради меня.
Губы Валерии брезгливо скривились, и она демонстративно отвернулась.
– Говорите, – кивнул мне Родриго. – У вас пять минут. И, пожалуйста, не поднимайте тему Филиппа на ужине. Расскажите о себе, о Мире воды, лангах. Все это чрезвычайно интересно.
– Я еще не согласилась принять ваше предложение.
Во мне взыграла гордость. Надоело, хватит, не желаю развлекать навсеев! Существуют книги, пусть в них читает про лангов, наиви – всех на свете!
– Разумеется, – подозрительно спокойно ответил на дерзость Родриго и напомнил: – Пять минут.
Собравшись с духом, я передала то, что просил Филипп, горделивой спине герцогини. Ладно, я свою миссию выполнила, остальное меня не волнует.
– Известите о принятом решении запиской, – подвел итог беседы Родриго. – Мы ужинаем в восемь. Без церемоний, обычный частный визит к друзьям.
К друзьям! Я не удержалась от нервной усмешки. Герцог никак не отреагировал и спросил, отвести ли меня на прежнее место или проводить куда-то. Поколебавшись, попросила вывести из зала.
– Жаль, что вы так быстро нас покидаете, но воля дамы – закон, – склонил голову Родриго и, предупредив супругу, подхватил меня под локоток.
Люди вновь расступались перед нами, вопросительно переглядываясь. Чувствую, слухов прибавится. А, плевать! Можно подумать, в замке у названного дядюшки не шептались!
Двери распахнулись, стоило герцогу подойти к ним. А ведь магией здесь пользоваться запрещено. Или подсуетились духи?
Солдаты почтительно взяли на караул. Не последний человек в королевстве Родриго, ох, не последний! А я ему хамила. Повезло, что не воспринял слова всерьез, а то не миновать суровой кары!
Мы молча шли по коридорам. Мои пальцы все так же лежали на рукаве пиджака герцога, а мысли крутились вокруг вечера и Филиппа.
– Простите, – Родриго неожиданно остановился, – я не смогу проводить вас до экипажа. Король пожелает выслушать доклад, – он вытащил карманные часы и щелкнул крышкой, – через три минуты. Наше общение немного затянулось, иначе бы успел. Нехорошо вышло! – Герцог цокнул языком. – Хотите, открою телепорт. Или прогуляетесь?
– Прогуляюсь.
Нужно упорядочить мысли.
– Как пожелаете.
Герцог склонился над рукой, на этот раз в придворном поцелуе. Родриго объяснил, как выйти из лабиринта коридоров, и оставил меня одну. Погруженная в собственные мысли, я побрела в указанном направлении и вдруг услышала приглушенный женский стон. Испугавшись, что кому-то стало плохо или, упаси Вседержители, опять кого-то отравили, я поспешила на голос и замерла в дверях одной из парадных гостиных.
Как они могут, прямо во дворце! Или навсеи совсем не знакомы со стыдом? И в то же время так волнительно! Запретный плод сладок, особенно если он из книжек об оргиях темных.
Сама того не желая, я застала Соланжа с какой-то брюнеткой. Кричала она вовсе не от боли, наоборот, судя по томному взгляду, навсейка пребывала в блаженстве. Красавица в розовых шелковых панталонах выгибалась в руках некроманта, купая его в шелке волос.
Большие пальцы Соланжа обвели покрывшиеся мурашками соски. Некромант зажал их между пальцами и потянул, чтобы затем обхватить губами. Навсейка вновь зашлась в сладострастном стоне. Оторвавшись от соска красавицы, Соланж накрыл ладонями ее груди и принялся месить, будто тесто.
Я все ждала, что сейчас некромант остановится и поцелует любовницу, как целовал меня Геральт, но нет, отныне он не касался навсейки ничем, кроме рук. Зато брюнетка то и дело норовила поцеловать его. Она урывками лизала его живот, касалась губами ласкающих рук и смотрела на Соланжа с нескрываемым обожанием.
Прижав ладонь ко рту, я наблюдала за откровенным зрелищем. Оно гипнотизировало, заставляло дышать в унисон с брюнеткой. А если кто-то войдет и увидит? Похоже, ни темную с волосами цвета воронова крыла, ни Соланжа подобные мелочи не волновали. Девушка совсем юная, с оливковой кожей и точеным телом. Я залюбовалась ее грудью: пышная, упругая, лучше моей.
– Милый, я твоя! – жарко шептала навсейка, даря очередной поцелуй. – Ты станешь у меня первым, бери же! Ничего не надо, просто так.
– Неужели? – насмешливо переспросил некромант.
– Проверь! – Брюнетка потянула за завязки панталон, лишившись последней детали одежды.
Соланж не спешил взять крепость, хотя ласки с каждой минутой становились все откровеннее и разнообразнее. О некоторых я даже не подозревала.
Руки невольно скользнули под вырез платья и сжали грудь. Да что же это такое! Покраснев, я сцепила ладони за спиной и отвернулась. Увы, долго не вытерпела, желание следить за чужими утехами оказалось сильнее.
Надо уйти, немедленно уйти! Щеки горели, сердцу стало тесно в груди.
Когда Соланж в очередной раз потянул за соски навсейки, мои собственные заболели. Я тяжело привалилась к косяку двери и провела рукой по вспотевшему лбу. Слишком увлеченные собой, любовники не замечали меня. Я же видела все: и влажные зубы навсейки, и запрокинутую в экстазе голову, и ягодицы, безжалостно сминаемые пальцами некроманта. Да, теперь Соланж занялся бедрами девушки. Она стояла перед ним в одних чулках и поясе. Одежда кучкой валялась рядом, у диванчика. Интересно, навсейка сама разделась или ее раздел некромант? А, какая разница, уходи, Дария! Если они поймут, что за ними наблюдают, мало не покажется, придется дергать за ниточку Эллана и молиться, чтобы он спас от разъяренного Соланжа.
Когда некромант отпустил брюнетку, я решила, что все закончилось, но Соланж только начал. Сняв штаны, он бесстыдно оголил внушительный мужской орган и уложил девушку на диван. Она не сопротивлялась, наоборот, изнывала от нетерпения. Только некромант не вошел в нее, а зажал достоинство между грудей и принялся имитировать соитие. Взад, вперед, все быстрее и быстрее. Это казалось таким… Уму непостижимо – некромант терся о грудь детородным органом! Он набух, поднялся, готовый войти в женщину.
Вспыхнув, я больно ущипнула себя. К счастью, мать не дожила до моего позора. Разглядываю причинное место мужчины, покусывая губы, с нетерпением жду, когда он введет член в навсейку. Любопытно узнать, как Соланж занимается любовью. Я слышала столько противоречивых версий, но на девственника некромант точно не похож.
Как повезло: в комнате нет зеркала! Великая Мать, никогда не думала, что подсматривание так возбуждает! Мне тоже захотелось мужчину, очень-очень. Не Соланжа – Геральта, разумеется. Желание обжигающей волной прокатилось по телу. Щеки горели, грудь болела. Я смотрела, и мнилось, будто кожи касалась горячая плоть.
– Знаешь, куда я его засуну? – остановившись, хрипло спросил Соланж.
Не угадала.
Выпрямившись, некромант чуть приподнял член и придвинул вплотную к губам девушки. Чего он хочет? Девушка тоже не поняла, и, помедлив с минутку, Соланж со вздохом приоткрыл рот брюнетки. Девушка хотела выплюнуть его орган, но некромант придвинулся вплотную, придержал ее затылок, и брюнетка смирилась.
– В первый раз, да? – понимающе спросил Соланж.
Не имея возможности ответить иначе, навсейка моргнула. Некромант отругал мамаш, которые не способны научить дочерей элементарному, разрешил любовнице хлебнуть воздуха и вновь ввел детородный орган в девичий рот. Повинуясь указаниям, навсейка обхватила его губами и принялась ласкать. Как она может?! Противно же! Меня бы вытошнило.
– Ничего, давай, девочка, – жмурясь от удовольствия, бормотал Соланж и гладил девушку по голове. – И язычком его, язычком!
Навсейка старалась, то брала целиком, то дразнила самый кончик. Если брюнетка делала что-то не так, некромант заставлял повторить как надо. Я представила, что все это могли заставить делать меня, и с трудом сдержала рвотный спазм. Брр! Омерзительное извращение темных!
Прикрыв глаза, Соланж чуть слышно постанывал, а девушка действовала все быстрее и увереннее. Наконец брюнетка отстранилась, вытерла губы и вопросительно подняла на некроманта глаза. Соланж тяжело дышал. Плоть по-прежнему вздымалась. Сколько же ему нужно? Хотя Геральт тоже быстро не кончал. Бедная девушка, он ее замучает! Особенно если у нее в первый раз.
– Какие навсейки развратницы! – сипло проговорил Соланж и поправил упавшие на лицо девушки волосы. – Ведь тебе понравилось?
Девушка кивнула и призналась, что отдалась бы некроманту еще сотню раз, не прося ничего взамен.
– Ты самый лучший, Соланж!
Понимаю, некромант хорош. Тело сильное, мускулистое, подтянутое, и ниже живота тоже все такое… Пусть у Геральта лучше, но для свободной женщины очень и очень завлекательно. Только меня волновало другое. Хотелось встать на цыпочки и коснуться упрямых губ.
Я увлеклась собственными переживаниями и едва не пропустила конец любовных утех. Ошарашенная, навсейка сидела на диванчике, пытаясь понять, почему Соланж поспешно отстранился и повернулся лицом ко мне. Я едва успела юркнуть в укрытие, иначе некромант непременно бы увидел.
Он ведь не дошел до пика. Ну да, вон, топорщится. Я не понимала, зачем некромант быстро удовлетворил сам себя, когда рядом женщина. Знала, мужчины практикуют подобное, но видела впервые. Действо не возбуждало, совсем наоборот. Ничего не понимаю! Такая девушка, такая возможность, а Соланж…
Унижение и стыд заставили навсейку прикрыться. Он ее использовал и побрезговал подарить удовольствие, даже ни разу не поцеловал. Во всяком случае, при мне.
– Будь ты проклят! – прошипела она, разом забыв о былой страсти.
– За что, милая? – не оборачиваясь, насмешливо поинтересовался Соланж и торопливо оделся. – А как же – самый лучший, твоя навеки? Значит, все-таки корысть. Вот когда от нее избавишься и станешь беленькой-беленькой, получишь остальное.
– Да я же ничего не прошу! – Сменив тактику, навсейка обвила ноги любовника, силясь удержать.
– А я и не даю.
Приведя себя в порядок, некромант быстрым шагом вышел вон. Соланж прошел так близко, что в носу зачесалось от вербены. Меня он не заметил. Я стояла, вжавшись в нишу, ни жива ни мертва, даже дышать боялась. В голове молоточками стучало: «Если Соланж узнает, мне конец!» Хорошо, руны сошли!
Шаги Соланжа стихли. С облегчением я перевела дух. Оставалась навсейка. Она уйдет, и можно выбираться. Щеки пылали, перед мысленным взором крутились картинки подсмотренной сцены. Прежде всего выражение лица брюнетки – ей нравилось! Нравилось унижение! Ну да, Дария, ты читала о темных, знакома с их нравами, чему удивляешься? Только вот Соланж – не темный.
Противоестественное развлечение некроманта будоражило воображение. Я ощущала жар между бедер и сухость во рту. Видимо, живя среди порока, сама становишься порочной. Я ударила себя по щекам – помогло. Теперь бы еще выпить воды и присесть: ноги не держали. Сползла по стеночке и украдкой ослабила корсет: жарко и душно.
Стук каблучков возвестил: навсейка убежала. Пронеслась мимо шаровой молнией, разумеется, меня не заметила. Надеюсь, никаких других сюрпризов дворец не преподнесет.
– И что это мы тут делаем? – раздался над головой тихий ехидный голос.
Рядом, скрестив руки на груди, стоял Соланж и с прищуром пристально смотрел на меня.
Кровь прилила к лицу. Я задыхалась и избегала смотреть на некроманта. Знает или не знает? Главное, не выдать себя.
– Стою, – глупо ляпнула я.
– Сижу, – с оскалом хищника поправил Соланж.
Он нависал надо мной, как скала. Промелькнула мысль: убьет! Свидетелей нет, взмахнул рукой или, еще лучше, пырнул кинжалом, и готово. Мало ли кому помешала новоиспеченная леди. Тем же герцогам Терским или собственному любовнику: по моей милости Геральт лишился земель.
– Можно пройти? – пискнула я и кое-как встала.
Меня трясло. Проклятые пятна на щеках выдавали с головой. Соланж не двинулся с места, только скептически поднял бровь. Не верил. Догадался.
– Я хочу уйти, – повторила я уже тверже.
Бежать и еще раз бежать! Куда – неважно.
– А раньше не хотелось? – свистящим шепотом спросил некромант, склонив голову набок.
– Ваша светлость, вы переходите все границы! Немедленно пропустите!
Видимо, со страху во мне проснулась небывалая смелость, раз замахнулась на Соланжа. Потом, запоздало, пришло осознание всей тяжести спонтанного поступка, но сделанного не воротишь.
Как ни странно, дерзкая выходка помогла, некромант рефлекторно отпрянул, и я смогла выбраться из ловушки. Увы, переиграть Соланжа не удалось. Некромант по граням пространства переместился вперед и стиснул меня в объятиях, прижав руки к бокам. При всем желании я не могла пошевелиться. Оставалось кричать. Увы, от страха из груди вырывался только сип.
– Я не настолько беспечен, чтобы не почувствовать чужого присутствия в двух шагах от себя. – Глаза Соланжа полыхали двумя кострами, грозя спалить дотла. – Духи, – он наклонился, почти уткнувшись носом мне в шею, – я слишком хорошо их помню. Как и вы мои, верно, Дария? – В голосе послышались самодовольные нотки. – Каждый раз втягиваете аромат, чуть напрягая мышцу на шейке, вот эту. – Некромант высвободил одну руку и коснулся моего горла, заставив судорожно сглотнуть.
Я попробовала вырваться и застонала: Соланж обездвижил чарами. А некромант стоял и победоносно скалился. Ноздри трепетали, глаза налились янтарем. Так близко, что тепло наших тел смешалось, а расстегнутый пиджак Соланжа прикрывал мою талию. Некромант отпустил меня. Он наслаждался ситуацией, как кот играл с мышью.
– Хотела оказаться на ее месте, Дария? – низким глубоким голосом мурлыкал Соланж, поглаживая мою шею.
Пальцы едва касались, щекоча идеально подпиленными ногтями. Впрочем, в Веосе у всех аристократов ухоженные руки. Большой палец коснулся губ, очертил контур.
Пусть меня лишили свободы передвижения, но обращаться, как с рабыней, я не позволю. Когда Соланж попытался приоткрыть мой рот, укусила его за палец.
– Ах ты маленькая!.. – отпрянув, зашипел некромант и, неожиданно усмехнувшись, спросил: – Нравится кровь? Хочется бурной страсти, как вампирше?
Опомниться не успела, как окровавленный палец – а постаралась я знатно – мазнул по губам, оставляя после себя привкус железа.
– Долго стояла? – Соланж ухватил за подбородок, заставляя смотреть в глаза. – И мечтала, да? Ну же, признайся!
– Мерзавец! – выдохнула я, вновь обретя дар речи. Теперь я начала сомневаться, случайно ли его лишилась. – Сейчас все узнают, как вы ведете себя с леди. На пом-м-м!..
Договорить не успела: рот накрыли теплые губы. Соланж целовал иначе, чем на крыше: властно, жестко, проникая в рот языком. Сопротивлялась недолго: некромант оказался сильнее и опытнее. Он безраздельно овладел моим ртом. Какое там Геральт – тут, казалось, достаточно искры, и начнется пожар. Я тряпкой висела в сильных руках, задыхалась от запаха вербены, отчаянно пыталась высвободиться, избавиться от чужого дыхания, но оно полностью поглотило меня.
Сердце скакнуло и замерло, чтобы зайтись от бешеного темпа. Губы горели, а руки, наоборот, заледенели. Поцелуй напоминал крепкую настойку, такую, от которой сразу хмелеют. И, видимо, я тоже поддалась коварству спиртного напитка, потому что на краткий миг коснулась языком языка Соланжа, сплетясь с ним воедино, но тут же со всей силы оттолкнула некроманта.
Чары рухнули. Соланж довольно улыбался, а я не могла отдышаться. Вытерла губы тыльной стороной ладони и влепила ему пощечину. И сразу вторую, для симметрии.
– Не понравилось? – с толикой разочарования спросил некромант и потер лицо. – Отчего, Дария? Не об этом ли вы мечтали пару минут назад, когда подсматривали, будто ребенок? Ах да, вы хотели занять ротик совсем другим, – продолжал издеваться нахал. – Увы, предмет слишком нежен и не выдержит укусов.
– Шлюхи в публичном доме, – задыхаясь от ярости, напомнила я. С удовольствием бы ударила его между ног, заслужил! – Наверняка найдете девочку по вкусу.
– Вам нравится вербена, и никуда вы от этого не сбежите, – победоносно заключил Соланж, пропустив мимо ушей предложение развлечься на стороне, и растворился в воздухе.
Одной проблемой больше. Как прикажете разбираться с Хозяином смерти, который привык получать все по щелчку пальцев? Скорей бы выйти замуж, при супруге он не посмеет. Драться на дуэли не позволю, подам в суд за домогательства.
