Глава 11
Геральт явился ночью. Я не дождалась любимого, хотя собиралась: банально заснула. Геральт ко мне не зашел, встретились за завтраком.
От слуг я узнала, что еще засветло любимый написал несколько писем. Это тревожило, наводило на определенные мысли. Уж не собирал ли Геральт поручительства или, того хуже, не планировал ли побег? Попробовала осторожно закинуть удочку – любимый сделал вид, словно не понимает, сидел и отрешенно жевал.
Норжин в неизменной черной школьной рубашке бросал на отца косые взгляды, тоже что-то порывался спросить, но не решался. Пил горячее пряное вино и уныло ковырялся в тарелке.
Словом, за завтраком царила тягостная атмосфера. Она мешала дышать, и я попросила открыть окна, чтобы впустить в столовую немного свежего воздуха. Летний зной, пропитанный ароматом цветов и травы, ворвался в комнату. Ветер играл занавесками, шалил с прической. А Норжин в черном. И не жарко ему? Неужели нельзя ввести летнюю форму?
– Отец? – Подросток наконец решился и отложил в сторону приборы.
Прямой дерзкий взгляд, столь не вязавшийся с привычным образом тихони, впился в Геральта, требуя честного ответа. Норжин даже поднялся, опершись руками на стол, чтобы выглядеть солиднее. Будущий маг, навсей, – они с детства гордые. Интересно, каким он вырастет? Симпатичный мальчишка, на отца похож. Линия губ выдавала упрямство.
Мальчишка! Да он всего на год младше меня. И борода уже растет, пусть пока и похожа на пушок. Через пару лет возмужает…
От мыслей о судьбе Норжина отвлек громкий голос виновника дум.
– Отец, – повторил он, – мать никогда не вернется? Ее казнят? Если так, я хочу ее увидеть. Имею право.
Это прозвучало совсем по-взрослому. Да и голос не дрожал. Ни капли сантиментов. Уже не ребенок, чтобы плакать. Показалось или Норжин не договаривал? Будто не имел права обвинять – и обвинял. Может, он любил Элизу, несмотря на все ее равнодушие.
Отчего-то я не сомневалась, что графине плевать на сына, перед смертью и не вспомнит. Кукушка! В свое время собиралась подложить ему меня. Может, Норжин не хотел жениться? Но графине не было дела до его желаний, а сын не смел спорить с матерью. Как выяснилось, не только из-за привычки подчиняться.
Геральт набычился и гневно засопел.
– Еще одно слово, и ты уедешь из Дебриша, – пригрозил он. – Без содержания! – зло добавил любимый, сжав кулаки.
Я думала, Норжин отступит, забьется в угол, как обычно, но ошиблась. Подросток показал зубы. А ведь и в самом деле, не учат в магических школах размазней, не смогут тихони драться и убивать. Сразу всплыл в памяти наш разговор, когда Норжин вел себя уверенно, чуть ли не вызывающе. Ох, не так прост виконт, совсем не прост! Прячет под маской истинный характер.
– Я говорил с леди Эрассой, она не против моего присутствия. – Норжин глянул на меня, требуя подтверждения, и я кивнула. – Иного законного способа нет, только в наказание. А наказывать не за что, отец. Я Соланжу Альдейну ни слова дурного о вас не сказал, терпел, пока допрашивали. Кровь потом два часа носом шла.
Он не жаловался, просто констатировал. Кровь и кровь, шла и шла. Ужасы какие! Что же творил с юношей некромант? Как выяснилось позже, взламывал щиты, которыми окружил себя Норжин. Хорошо учился паренек, раз сумел пару минут противостоять Соланжу. А может, и не пару, подробностей я никогда не узнаю.
– Он вызывал тебя? – Геральт стал мрачнее тучи и сцепил пальцы на столе так, что костяшки побелели. Казалось, еще немного, и кости хрустнут. – Когда? – отрывисто спросил любимый и встал.
– Вчера. Прямо из школы забрал. И еще, – по губам подростка скользнула лукавая улыбка, – он о миледи выспрашивал. О том, серьезно ли у вас.
В столовой воцарилась гробовая тишина. Я слышала, как жужжат насекомые за окном и тикают часы в соседней комнате.
Геральт шумно втянул воздух. Кулак с грохотом опустился на стол. Жалобно звякнули тарелки.
– Не нужно, отец, – мягко произнес Норжин, подошел к Геральту и положил руку на его плечо. Как равный. – Вам не о чем беспокоиться, леди любит только вас, а некромант его величества завидует.
Кровь прилила к моим щекам. Я скрыла волнение за бокалом вина. Никогда не пила с утра, но тут жутко захотелось. Еще и Геральт пристально смотрит, будто проверяет. Неужели он решил, что у Соланжа есть основания для подозрений? Некромант не вызывал у меня ничего, кроме страха.
Некстати вспомнились аромат вербены и щекотка беличьей кисточки, когда Соланж рисовал руны. Сегодня утром глянула на них – поблекли, почти исчезли. До завтра совсем сойдут.
Нет, бред же! Совпадение, игра обстоятельств. Не заходится в истоме сердце при виде высокой беловолосой фигуры, зато как сладостно оно млеет от зеленых глаз с болотным ободком!
Мысли упрямо вертелись вокруг Соланжа. Он дважды меня целовал, и ничего, никакого отклика. Теперь Геральт буравит взглядом, подозревает в страшных вещах. Не виновата, а руки от волнения трясутся.
– Дария? – Любимый склонил голову набок: заметил-таки нервозность.
Открыла рот, чтобы развеять смехотворные сомнения, но Норжин опередил.
– Глупо, отец! – Юноша осуждающе глянул на Геральта. – О такой леди можно только мечтать, а вы!.. Жаль, что она не стала моей женой, уж я бы верил такой женщине.
И все, ревность любимого как ветром сдуло. Тот кивнул и первым посмеялся над собственными подозрениями. На сына не сердился, хотя тот, по-моему, перегнул палку.
– Так что с матерью, отец? – Норжин вернулся к прежней теме разговора. – Где ее держат?
– Понятия не имею! – чуть не срываясь на крик, ответил Геральт и тоже плеснул себе вина. От мимолетного спокойствия не осталось и следа. Одного бокала показалось мало, и любимый выпил целых два. – Думаешь, король и Соланж мне докладывают?
Юноша стойко выдержал метавший молнии взгляд и упрямо повторил: он хочет увидеться с матерью, пока ее не казнили.
– Понимаю, она виновата, но она моя мать. Я не отрекался и не отрекусь от нее, отец.
– Проси Соланжа! – с гримасой брезгливости и ярости отмахнулся Геральт и, рванув с шеи, бросил салфетку на стол. – Разговор окончен.
Норжин почтительно склонил голову и проследил, как отец стремительным шагом пересек столовую и скрылся за дверью. Затем обернулся ко мне и огорошил неожиданной просьбой:
– Проводите меня в поместье отца, миледи. Портал открывать умею, не бойтесь.
– Зачем? – насторожилась я.
Уж не задумал ли он пакость, не рассорит ли нас с Геральтом? Играть на стороне Норжина не хотелось. Темный юноша! Не только по цвету дара, но и по потемкам в душе. Вроде бы забитый паренек, а через минуту – зубастый хищник. Может, я поторопилась с выводами о сыновьей любви, и Норжину нужно от Элизы нечто конкретное, материальное?
– У вас дар, вы услышите матушку, если она приходила туда.
Значит, Норжин знает. Быстро же распространяются слухи! Я попыталась отшутиться – юноша настаивал. Сначала мягко, потом тверже. Пришлось рассказать о визите Элизы в поместье и ее словах.
– Жива! – с облегчением выдохнул Норжин и, не прощаясь, вылетел из комнаты.
Сдается мне, в доме Свейнов скоро разразится очередной скандал. Вот тебе и семейное благополучие! Мальчик, несомненно, любил мать и ради ее спасения пойдет на многое. Поэтому и стремился увидеть – правильно я поняла, речь идет не о простом прощании. Но ничто не мешало матери и сыну сделать потом гадость отцу. Я бы на их месте, родись темной, объединилась бы против Геральта. Надеюсь, юноша не сглупит, не поддастся уговорам Элизы. Не хотелось бы, чтобы Геральт лишился сына.
Вчерашний допрос не давал покоя, и я поскреблась в кабинет Геральта. Тот раздраженно буркнул: «Занят!» – но потом раздумал, впустил. Любимый сидел за столом и усердно строчил, именно строчил, а не писал письма. Бумага едва не рвалась под металлическим пером – привычными мне гусиными темные не пользовались.
– Ты что-то хотела? – Геральт постарался впустить в голос тепло. Получилось плохо, наигранно.
– Да так… – Я подошла к столу и оперлась на него ладонями. – Почему ты так строг с сыном?
– Норжин слишком много себе позволяет. – Геральт отложил истерзанные листы и откинулся на спинку кресла. – Он не мужчина, а смеет говорить на равных.
– Ему пятнадцать, и ты хотел выдать меня за него замуж, – напомнила я и окинула взглядом стены кабинета.
Строгость и еще раз строгость. Гравюры с живописными замками в рамах, диплом мага, странный щербатый кинжал под стеклом. Мебель – дубовая, обтянутая коричневой кожей, с простым растительным орнаментом по ножкам. Стол – о да, за таким можно обсуждать план военной кампании! Он раскладывался, занимая большую часть комнаты, в обыденной жизни Геральт пользовался только половиной. Ковров нет, вместо них – наборный паркет. Занавески в тон мебели, только теплого оттенка. Из окна видны двор и подъездная аллея. Разумно: хозяин должен заранее знать, кто к нему пожаловал.
Геральт нахмурился и отвернулся, постукивая по столу пером.
– Оставим прошлое прошлому, – глухо ответил навсей. – Тогда все было иначе. Меня больше интересовала сила, Элиза еще считалась моей женой.
– А теперь? – уцепилась я за его слова. Надежда расправила крылья. Не думай, не думай, Дария, еще слишком рано! – Ты развелся?
– Овдовел, – припечатал Геральт, продолжая терзать перо. – Впору бы надеть траур, – он помолчал, – но не хочу. Она предательница, убийца.
Элиза мертва? Ноги меня не держали, пришлось сесть на стул для посетителей. Пусть я не питала любви к Элизе Свейн, однако полагала, ее станут судить, а не банально убьют. Но откуда Геральту известно о смерти супруги? Или он выразился фигурально?
Оказалось, Элизу Свейн, графиню Местрийскую, спалили пламенем дракона при попытке пересечь границу. Вот так страшно закончилась жизнь Знающей. Геральт бесстрастно сообщил подробности: как ищейки вышли на след, как Соланж Альдейн организовывал травлю, как лично отдал приказ, а после собрал пепел в урну.
Взгляд метнулся на каминную полку: там стоял сосуд странной формы. Элиза.
– Все верно, – кивнул Геральт и наконец повернулся ко мне. На лбу залегла глубокая морщинка. То ли от переживаний, то ли от тяжелых мыслей. – По закону обязаны отдать родственникам. Отца Элизы, как ты знаешь, давно нет в живых, мать же… Приедет, наверное, забирать. С удовольствием отдам!
Я поспешила отвернуться. Но урна с простым фиолетовым ободком по горлышку сверлила спину несуществующим взглядом. Может, в ней притаилась душа Элизы? О, тогда придется туго: покойная графиня меня ненавидела. Я, увы, медиум, духам так легко свести меня с ума.
– Не грусти, все кончено, – устало пробормотал Геральт и потер глаза.
– А Талия?
– Схвачена, брошена в клетку. Элиза легко отделалась, сестричке теперь отвечать за преступления обеих, – злорадно добавил любимый. – Уж я постараюсь, чтобы смерть Талии наступила как можно позже. Обвинений хватает.
Я не разделяла торжества Геральта. По мне, милосерднее сразу убить человека, а не уподобляться зверю и терзать врага. И уж вовсе не понятно, как можно радоваться чужим мукам. Разумеется, я не стала корить Геральта. Он темный, для них подобное нормально. Как и для лангов. Серые спрятали бы эмоции, а так тоже устроили бы танец на чужих костях.
– Почему ты не сказал сыну о матери? – вернулась я к главной волновавшей меня теме.
– Узнает, когда судьи сочтут нужным, – пожал плечами любимый. – У него важный экзамен на носу, завалит, попадет в слабый выпускной поток. Сам меня после благодарить станет. Да, мы такие, Дария. – Геральт с вызовом уставился в глаза, смотрел твердо, не моргая. – Мы бездушные, расчетливые, идем вперед, не позволяя себе киснуть. Норжин обязан учиться управлять собой, обязан отречься от эмоций и делать свое дело. Иначе ни мага, ни аристократа из него не выйдет. И не вздумай, – он повысил голос и поднялся, остановившись в паре шагов от меня, – портить его светлыми идеями. Норжин податлив: возраст такой, положение шаткое, может перенять. После первой девочки хоть что говори, уже ничем не проймешь. Но до – не смей!
Геральт вновь опустился в кресло и продолжил писать, я же обдумывала услышанное. Получалось, крепость характера навсеев завязана на первом сексуальном опыте. Видимо, до него они не считаются мужчинами, не уверены в себе и подвержены чужому влиянию. Но что меняется после? Вряд ли все зиждется на самооценке. Инициация? Возможно. Я сделала мысленную пометку: спросить у Эллана.
Лорд Марон. Что-то в последнее время все ниточки ведут к нему, не могу без него обходиться. Вечно: спросить у Эллана. Привязалась ты к Чувствующему, Дария!
– А на кого учится Норжин? – Надеюсь, на такой безобидный вопрос Геральт ответит.
– На боевого мага, разумеется. – Любимый глянул, будто я спросила нечто нелепое. – Потом практика в Мире воды и, если вернется, получение аттестата зрелости. Специализацию выберет сам, захочет – и вовсе в университет не пойдет. Тогда наверняка снова в Мир воды пошлют. У нас там большие потери, – поморщился Геральт и, не скрывая злобы, добавил: – Хоть бы передохли скорее ланги!
Навсеи ненавидят серых, ланги ненавидят темных, и только я не ощущаю неприязни ни к одной стороне. Другие чувства – да. Никогда не забуду того, что сделал приемный отец, не сотрутся из памяти раненные в боях с темными маги.
– Прости, если нагрубил.
Я встрепенулась и удивленно глянула на Геральта. Увлеклась своими мыслями и не заметила, как любимый подошел ко мне. Пальцы ласково прошлись по щеке, погладили подбородок. Любимый обнял и провел губами по шее, оставив след из мурашек.
– Я устал, Дария, очень устал и почти не спал, – прошептал Геральт. – Король допрашивал с пристрастием. Потом сообщили об Элизе, передали урну. Соланж скалился так, будто меня хоронил, – заскрежетал зубами любимый и тут же поспешил улыбнуться. – Немудрено сорваться.
– Поспи. – Я погладила Геральта по спине и поцеловала в щеку. – Потом допишешь.
– Нельзя, – вздохнул любимый. – Вдовство накладывает некоторые обязательства. Но не волнуйся, управлюсь за часик. Потом велю никого не принимать и завалюсь спать.
Пальцы Геральта вновь прошлись по коже, обежали контуры лица. Я жмурилась, словно кошка, терлась о его ладонь и мечтала стоять так вечно. Навсей, дразня, приник к губам, заставив сердце пропустить удар. Я закрыла глаза и утонула в бесконечном море счастья. Обвила руками шею Геральта, губы слились с его губами, обмениваясь дыханием. Время на миг замедлило бег. Тело обрело небывалую легкость. Казалось, встану на носочки, оторвусь от пола и взлечу.
Любимый с видимым сожалением отстранился и с тоской покосился на бумаги.
– Нельзя, Дария, – обреченно повторил он и вернулся за стол.
Я разочарованно вздохнула, и Геральт поспешил утешить:
– Вечером наверстаем.
Дожить бы до вечера! Пожалуй, объятия Геральта стали самым уютным и желанным местом на свете.
Я сделала шаг, потерлась щекой о подбородок Геральта и прошептала:
– Какое счастье, что Алексия тебя пощадила!
– Я очень постарался, – с лукавой улыбкой признался любимый и наградил шею чередой быстрых поцелуев. Будто мягким перышком прошелся, оставив после себя волну сладостной дрожи. – Хоть Элиза и подставила, сделала все, чтобы ловушка для лангов стала ловушкой для меня, я сориентировался. Твоя названная сестра, – продолжал откровенничать Геральт, попутно терзая губами запястье: то поцелует, то подует, то пощекочет кончиком языка, разбудив тепло внизу живота, – любила мужчин. Это в глазах читалось, в мыслях тоже. Ментальных щитов она ставить не умела, а я подготовился. Словом, понял, на какую блесну ловить. Внешностью родители не обделили, вот и решился. Только остальное… – Любимый отстранился. Лицо на миг исказила ненависть. – Повезло твари, что я с тобой возился. Очень повезло.
Я думала иначе, но не стала спорить. Судя по намекам Геральта, названная сестра обходилась с ним не лучше, чем мужчины рода Свейнов с самой Алексией. Любимый, вернувшись домой, привез два трофея. Меня оставил себе, дочь магистра Онекса отдал на растерзание родственникам. Та прожила недолго, не выдержав внимания стольких разгневанных мужчин.
– Дело прошлое, – встрепенулся любимый, заметив, что я загрустила. – А прошлое никогда не вернется.
Возможно, но у меня остались вопросы. И раз уж Геральт затронул события тех дней, кое-что проясню.
– Что стало с замком и родом Онексов? С Миреденом? Он разрушен?
Любимый молчал, барабаня пальцами по столу. Это наводило на определенные мысли. Тревожные. Темные склонны к насилию, в Мире воды выжигали целые города. С населением обходились не лучше.
– Геральт, скажи! – настаивала я, прекрасно понимая, что правда мне не понравится.
Тогда зачем знать? Увы, жизнь – не только сладкие леденцы, но и толченая полба. Нельзя вкушать одно и избегать другого.
– Замок взят, – отрывисто ответил Геральт, плохо скрывая раздражение. – Хватит! – рыкнул он. – Тебе достаточно рассказывали о темных, додумай сама.
– Как? – облизав губы, продолжила я терзать себя. – Из-за меня?
– Частично. Я получил доступ к запасам общественной энергии лангов рода Онекса, передал координаты, и маги без труда открыли портал. Серые приняли их за своих. Хоть какое-то утешение после всех унижений!
– Понимаю.
Что еще я могла ответить? Сгорбившись, отошла к окну и уставилась на зеленые кроны. Перед глазами стояли лица тех, с кем делила трапезу, беседовала, перенимала секреты мастерства. Все они мертвы. Мэтр Дорн тоже. Он-то чем виноват? Целитель, не убийца. Служанки тоже никого не пытали, всего лишь стирали, гладили, готовили.
По щеке скатилась слеза.
Река. Обрывистый берег. Шумная ярмарка в Миредене. Бродячие актеры, народные гулянья. Приятная после летнего зноя прохлада залов замка. Мысленно я прошлась от ворот до парапета самой высокой башни. Я прощалась с минувшим. Навсегда.
Теперь снова люди. Нужно вспомнить всех и простить. Как бы ни была велика их вина, долг давно погашен. Жаль, никогда не смогу поговорить с приемным отцом. Прежде оставался призрачный шанс узнать что-нибудь о матери, теперь у меня есть только координаты замка, где я слышала ее голос. Нужно туда сходить с Элланом.
Ну вот, опять лорд Марон.
– Геральт? – обернулась я к любимому. Он успел вернуться за стол и запечатать пару писем. – Мне нужны данные места, из которого ты забрал нас с Филиппом. Такие, чтобы туда снова сходить. Напишешь?
Геральт насупился, припоминая, и кивнул.
– Тянешься к корням? – со скептической усмешкой спросил он. – Давай. Вдруг ты не последняя наиви на свете?
Хорошо бы, но книги в один голос твердили: наиви вымерли. Я прочитала и просмотрела не одну дюжину – все авторы единодушны.
– С кем пойдешь? – продолжил расспросы Геральт и украдкой зевнул в ладонь.
Отдохнуть бы ему, а не письма писать.
Я задумалась, покусывая губы. Как навсей отреагирует на имя лорда Марона? Им еще на дуэли драться. Может, попросить отменить поединок? В качестве прихоти дамы. Не желаю потом латать раны обоим. С Эллана же и вовсе хватит. Если виноват, Элиза достаточно его наказала. Будущий поединок с Филиппом – тоже нелепость. Как петухи, право слово!
– Что молчишь?
Заподозрив неладное, Геральт отложил бумаги. Лицо потемнело, зрачки расширились.
– С лордом Элланом Мароном, – отринув сомнения, призналась я.
Я леди, свободная, с фамилией, домом – подарком Соланжа, землей… Неплохо бы узнать, где она. Наверняка Геральт в курсе. Безусловно, все привилегии и подарки огласят на торжественной церемонии присвоения титула, но хотелось бы выяснить заранее, на что рассчитывать.
Леди… Я полагала, мне просто присвоят личное дворянство или, если королева расщедрится, отнесут к безземельным дворянам – лэрдам, стоящим в самом низу аристократической лестницы. Тогда бы «леди» стало просто вежливым обращением, а я именовалась бы лэйдой Эрассой. Стала же леди по титулу, то есть взобралась на две ступеньки выше. Лорды в местной традиции – выше баронов, но ниже виконтов, графов и герцогов. Многие занимали видные государственные посты или, как Эллан, преподавали. Заслужить право учить других значит подтвердить свой высокий статус. Лорд Марон с опытными магами занимался, в Совете состоял.
Так вот, если я леди, то не смеет Геральт ничего запретить. Он не муж, а всего лишь любовник. Пусть звучит пошло, возлюбленный – много лучше, но формально-то именно так.
Геральт нахмурился и процедил, всем своим видом давая понять, что не одобряет подобных знакомых:
– Ты слишком часто к нему ездишь. Еще и на ночь остаешься.
– Ты настолько мне не доверяешь? – всколыхнулась в душе обида.
Ревность – отрава, сомнения, которым нет места у любящих.
– Я настолько знаю Чувствующих, – вздохнул Геральт и вымучил улыбку. – Они умеют завлекать. Конкретно этот спал с Элизой. Мы с ним еще поговорим по душам, – заскрежетал зубами любимый.
– Графиня соблазнила учителя, он невиновен, – не выдержав, брякнула я.
– Он тебе это сказал? – Казалось, Геральт пригвоздит меня взглядом к раме.
Я промолчала. Нехорошо вышло. Вряд ли Эллану понравятся мои откровения.
– Лорд Марон – Чувствующий, он поможет с духами, научит управлять даром. Так ты напишешь?..
Геральт пообещал отдать координаты вечером. Оставив любимого заканчивать дела, я отправилась к себе переодеваться. День выдался погожим и на редкость жарким, поэтому я надела митенки и примерила новое платье с короткими рукавами-фонариками. Еще бы под него не напяливать кучу юбок! Но правила приличия никто не отменял, стану спасаться шелковыми панталонами и точно таким же чехлом под лиф. Они приятно холодили кожу, не позволяя перегреваться. На голову – шляпку с вуалеткой и искусственными цветами.
Я повертелась перед зеркалом, нашла себя очаровательной и легко сбежала по ступенькам. В холле меня догнала горничная:
– Вы забыли зонтик, миледи.
Ну да, от солнца. Я поблагодарила и вышла навстречу слепящим лучам.
Экипаж уже заложили, и спустя пару минут открытая коляска – для дневной прогулки я выбрала именно ее, с разрешения Геральта, разумеется, – выкатила за ворота столичного дома Свейнов.
Сегодня четверг, приемный день Эллана Марона, поэтому сначала загляну в канцелярию Совета. Помню, лорд говорил, что примет в любой другой день, но я ведь без предупреждения. Узелок на память: раздобыть пирамидку связи и научиться ею пользоваться.
А еще нужно съездить к герцогине Терской. Я оттягивала неприятный визит, но завтра точно нужно: Филипп просил. Понятия не имею, как выдержу встречу с герцогиней и ее супругом. Мне предстояла сложная миссия: убедить родителей Филиппа простить его, поведать о ритуале и о помолвке. Судя по видению герцогини в поместье Геральта, женщина она жесткая, а уж допрос супруга Соланжем точно не прибавил любви к сыну.
Вздохнув, я потрогала кольцо на пальце. Ничего, пройду очередное испытание. Я теперь леди, на улицу не выставят.
Пока я терзалась сомнениями и репетировала встречу с будущей свекровью – выходить замуж за Филиппа я не собиралась, но сделать вид должна, – коляска выехала за город и покатила к Замку магов.
Я несколько раз глубоко вдохнула, сжала и разжала пальцы. Нельзя показывать волнение, категорически нельзя! Увы, не получалось. Даже предстоящей встречи с Элланом я боялась. Пусть от него не веяло угрозой, но лорд – навсей, Чувствующий, и странно ведет себя. Та просветительская работа в доме Эллана… Закрадывалось подозрение: уж не собирался ли милорд показать на практике, как тем девочкам, которых отдавали в обучение мужчинам, как заниматься сексом. С другой стороны, Эллан открыто не приставал, не поедал глазами и рассказывал то, что при нормальном стечении обстоятельств поведала бы мать.
Не знаю, почему, но лорду Марону я доверяла. От него исходило приятное тепло. Эллан не пытался склонить к физической близости, был внимателен, приветлив, откровенен. Геральт уходил от ответов – лорд терпеливо объяснял. Интересно, я для Чувствующего ребенок или диковинная зверушка, отчего лорд со мной возится?
Башни Замка магов выросли на горизонте неожиданно. Только что вокруг тянулись луга с редкими рощицами, в которых, наверное, так приятно гулять в жаркую погоду, и вот уже ощетинились остроконечные крыши королевства в королевстве. Холмы, словно волны, вздымались над равниной, вознося обитателей серых стен – Замок магов возвели не из песчаника – к небесам, поближе к дюжине Вседержителей.
Совет заседал в специальной палате – отдельно стоящем здании в самом сердце цитадели. Три этажа, высокие стрельчатые окна, четыре башни по сторонам света. В каждой – по обсерватории. Во всяком случае, так говорил провожатый – один из магов, дежуривших в тот день у ворот. Он же проводил меня в канцелярию. Она занимала весь первый этаж. Длинные столы завалены бумагами. Повсюду парили в воздухе иллюзорные изображения собеседников, жужжали голоса, скрипели железные перья.
В нерешительности я замерла на пороге. К кому же подойти? Все такие серьезные. Ни одной дамы в юбке – все в рубашках и брюках. Значит, магессы. И все в зеленом. Вряд ли случайно. Женский цветник разбавляли мужчины – юные, энергичные, вихрем носившиеся между столами. Страшно шаг сделать: вдруг толкнут, уронят? Все безумно занятые, решают вопросы государственного масштаба, и тут я… Признаться, канцелярия Совета представлялась мне совсем иначе. Мнилось, в ней сидят солидные люди, читают, неторопливо пишут письма.
– Вам кого, миледи? – оторвав взгляд от толстой записной книжки, подняла на меня глаза ближайшая навсейка и, спохватившись, поздоровалась: – Доброе утро.
Я вернула приветствие и робко поинтересовалась, где могу найти лорда Эллана Марона.
– Наверху, – фыркнула девушка, будто я спросила нечто смешное. – В своем кабинете. Вам назначено?
В замешательстве я протянула визитку лорда. Неужели придется уехать? Печально!
Навсейка повертела в руках кусок картона и вернула мне.
– Личная. Значит, назначено, – цокнула языком она и встала. – Пойдемте, миледи, я провожу. Как о вас доложить?
От волнения я едва не назвалась прошлым именем, но вовремя спохватилась.
Навсейка кивнула, небрежно поклонилась и, словно пава, выплыла из зала, покачивая бедрами. В обтягивающих брючках они смотрелись крайне привлекательно. Мужчины тоже оценили. Только не все – некоторые смотрели на меня. И один не выдержал, спросил:
– Простите, миледи, вы навсейка?
Я предпочла притвориться глухой. Если скажу про наиви, такое начнется! Увы, маги догадались, обступили, начали разглядывать, едва ли не щупали. Я выдержала ровно минуту и взвизгнула:
– Хватит!
Надоело! Мало мне бала, теперь еще и тут. Хоть волосы перекрашивай! Я дворянка, а не девка, пусть проявят толику уважения. Судя по поклонам, в канцелярии дворяне не работают. Пусть знают свое место!
Эмоциональный выпад подействовал. Мужчины умолкли, потупились и разошлись, бормоча извинения. Видимо, сработали местные правила насчет женщин-аристократок.
– Простите, миледи. – Моя провожатая тоже присмирела. – Наиви считаются вымершими.
– И это повод тыкать в меня пальцем? – Я завелась и не могла остановиться. – Где же хваленое воспитание? Как ваше имя? Сомневаюсь, что вы герцогиня. Раз так, вам надлежит помалкивать.
Сама не верю, я поставила на место навсейку! Ты учишься, Дария! Именно так, не позволяй им издеваться над собой. Ты леди, а не наложница. Кому не нравится твоя раса, пусть молчат.
– Простите, миледи, – как заведенная повторяла навсейка. Лицо ее сморщилось, как печеное яблоко. – Не надо жаловаться. Мы все глубоко сожалеем.
Я скривила губы и отвернулась, всем своим видом пытаясь выразить презрение. Не знаю, получилось ли, но я старалась.
Магесса проскользнула мимо и, махнув рукой, в который раз попросила пройти за ней. Вопреки ожиданиям, мы направились не к главной лестнице с химерами, а к одной из боковых, скрывавшихся за потайными дверями, замаскированными под шкафы. Лестницу для своих тоже застилали ковры. Над ступенями парили световые шары. Навсейка прищелкнула пальцами, пробудила один и заставила следовать за собой.
Семь длинных пролетов – и мы на лестничной площадке. Я завертела головой, рассматривая расписанный звездами потолок. Стены тоже оказались занятными – из светящегося изнутри камня с белыми прожилками. Не удержавшись, я коснулась его рукой – теплый! Краем глаза заметила усмешку на губах провожатой. Ну да, для нее мое поведение – ребячество. И пусть, я хочу и буду познавать новый мир, мне в нем жить.
Похоже, Эллан любил комнаты в башнях – кабинет в Совете он обустроил в гостях у неба, над кровлей основной части палаты. Сквозь открытую дверь небольшого – фут на фут – балкончика в кабинет врывался легкий летний ветерок. Солнечный луч плясал на… стеклянном полу? Мамочки, как же страшно! Я отступила к порогу, испугавшись провалиться в межэтажное пространство, чем несказанно рассмешила Эллана. Он отложил в сторону газету и встал, чтобы поцеловать мне руку.
– Спасибо, Гарона, – скупо поблагодарил он навсейку и, подумав, добавил: – Пришлите кого-то из слуг. Думаю, миледи не откажется от лимонада со льдом.
Я с удовольствием выпила два стакана. День выдался жарким, освежиться не помешало.
– Итак, какими судьбами? – Лорд усадил меня в кресло возле балкончика, а сам остался стоять, опершись пятой точкой о стол. – Пришли учиться? Вам не повезло, – извинился он. – Я скоро ухожу на занятия. Надо предупреждать, миледи.
– Как? – Я беспомощно развела руками и вновь со страхом уставилась на пол.
На вид он такой хрупкий. Стукни каблуком – треснет.
– Не бойтесь, тут дракон может спокойно прыгать, – прочитал по лицу мои страхи Эллан. – Связаться можно обычным способом. Достаточно назвать имя собеседника и произвести нехитрые действия.
Стесняясь, я призналась, что не умею пользоваться пирамидкой да и нет ее у меня. Лорд отлепился от стола, присел на корточки и открыл самый нижний ящик. Эллан долго рылся в нем и наконец вытащил пирамидку связи. Прохладная, гладкая, она легла в мою раскрытую ладонь. Из одной вершины торчало небольшое ушко.
– Проденете шнурок и повесите на шею, чтобы не потерять. Как пользоваться, покажу чуть позже. Сейчас давайте по делу. В вашем распоряжении, – лорд с ловкостью фокусника извлек из кармана часы и глянул на циферблат, – полчаса. Итак, – он защелкнул крышку, – я весь внимание.
Я задумалась, о чем же спросить. Ветер щекотал кожу, приятным теплом пробегал по шее.
– Леди Дария? – поторопил Эллан, постукивая пальцем по золоченой крышке. – Не хочу показаться невежливым, но у нас не так много времени.
Конечно, он торопится, не станет отменять занятия ради любопытной особы иной расы. Только вот беда, вопросов много, а как именно задать, как сформулировать, я не знаю. Когда мэтр Дорн обучал врачеванию, он сам строил занятия. В итоге я осведомилась о здоровье лорда. Не рано ли тот вышел на работу?
– Дома сидеть скучно, миледи, – улыбнулся Эллан и убрал многострадальные часы в карман льняного жилета. – Да и разве я болен?
Даже если бы лорда Марона шатало, надлежало заверять его в крепком здоровье.
Хороший костюм у лорда! Вроде все приличия соблюдены, и в то же время не жаркий. Ланги даже летом носили темное, в лучшем случае зеленое, а тут светлый беж.
Лорд попросил разрешения сесть. Опешив, я промямлила:
– Но это же ваш кабинет…
– Но вы же леди, – парировал Эллан и повторил некогда сказанные Норжином слова: мужчина не может сесть без разрешения дамы, если та дворянка с титулом.
Разумеется, я позволила, более того, потребовала. Не хватало, чтобы Эллану стало плохо! Я привела его в порядок, но яд коварен, может преподнести много неприятных сюрпризов. Нельзя пока прыгать горным козлом.
– Дар? – Лорд подсказал предмет разговора.
Эллан отодвинул кресло с резными драконьими хвостами на спинке и сел. Под мое испуганное аханье смел бумаги со стола, но те не упали, а исчезли, растворились в воздухе. Лорд провел рукой над лакированной поверхностью, и из ничего сгустилась книга.
– Полчаса слишком мало, чтобы толком объяснить, поэтому пока почитайте. – Эллан подтолкнул том ко мне. – Не пугайтесь и не обижайтесь – учебник. Все мы когда-то ничего не знали, – ободряюще улыбнулся лорд. – Нет ничего постыдного в изучении азов, зато разберетесь в системе магии и сути медиумов.
С трепетом я взяла в руки потрепанный фолиант. Действительно учебник! Ой, для начального уровня, то есть для детей шести-восьми лет: возраст значился на титульном листе. Так вот когда в Веосе начинают учить магии! Теперь понятно, почему извинялся Эллан: он сравнил взрослую женщину с ребенком. Я заверила: все хорошо, глупо учить невежду по томам для кандидатов наук. Судя по лицу, у лорда отлегло от сердца. Он с облегчением выдохнул и затараторил:
– Тут все доступно изложено. Почитайте, если возникнут вопросы – объясню и покажу.
Я поблагодарила и прижала том к груди. В кабинете ненадолго повисло молчание. Лорд пристально смотрел на меня, я – на него. В итоге, так и не дождавшись просьбы, Эллан дал ответ. Неохотно, поджав губы, но согласился.
– Хорошо, я пойду с вами, только дайте координаты. Верю на слово, что лангов в замке нет. Но если вы соврали или утаили часть правды, – в глазах Эллана блеснул огонек, – простите, миледи, я и шагу не сделаю.
Чувствующий! Ни слова не произнесла, а он догадался о главной цели визита. Я действительно хотела попросить его сходить со мной в замок, где услышала голос матери. Хотя и неприятно, когда чужой человек читает мысли. Я покосилась на Эллана. Может, попросить перестать?
– Этим и займемся, – внезапно повеселел Эллан и размял пальцы. – Ментальным щитом. Для начала научитесь чувствовать силу. Прошло достаточно времени, моя магия уже стала вашей.
Он шутит, как можно за полчаса научиться такому трудному делу?
Эллан рассмеялся. Впору бы обидеться, но лорд не подтрунивал, в голосе не звучало превосходства, он смеялся заливисто, искренне… как Соланж. Только эти двое в Веосе могли хохотать с искорками в глазах, остальные не пускали веселье в душу.
– Значит, темные не бывают искренними? – Глаза Эллана лучились.
Блики света падали на руки лорда, играли в волосах. Да, чувствовалось, что Эллан нажил богатый опыт, но ему далеко до седины. Он в самом расцвете сил, когда все дороги открыты. Глаза переливались, будто сапфиры, я невольно залюбовалась. Золотые солнечные лучи в голубизне радужки. Какие же навсеи красивые! И совсем Эллан не старый, если разобраться. По людским меркам – лет тридцать.
Ох, а я ведь раньше не замечала, все Геральт и Геральт. У Эллана и черты лица другие – мягкие, и линия подбородка говорит об отсутствии ослиного упрямства, и… Словом, дуры навсейки, надо в храм тащить.
Лорд изогнул бровь, и смешинки в глазах превратились в золотистые крапинки. Потрясающее зрелище! Позабыв о приличиях, я открыла рот. Эллан глянул с осуждением и разом стал прежним. Исчезли задорное веселье и потрясающая красота.
– Какая вы легкая добыча, Дария, нельзя так! – по-отечески пожурил лорд. – Запомните раз и навсегда: никогда не открывайтесь. Вообще никогда, даже если безмерно доверяете собеседнику. А уж в компании нашей братии, то есть магов с врожденным особенным даром, и вовсе ставьте щиты. Я для чего провел этот эксперимент? – Эллан поменял позу и чуть подался вперед, опершись на руки. – Чтобы показать ваше слабое место.
Ну да, а выглядело так, будто он меня соблазнял. По крайней мере, флиртовал. Стало обидно и стыдно за собственную доверчивость, которой так легко воспользоваться. Теперь стану сомневаться в искренности любых эмоций, слов и жестов, искать скрытый смысл.
– Не сердитесь! Право слово, я не знал, что вы так болезненно отреагируете.
Эллан встал и подошел ко мне. В его глазах сквозила настороженность. Он протянул руку, но я не спешила ее принять. Вдруг опять какая-то проверка, подначка? Не желаю вновь опозориться.
– Хорошо, миледи.
Лорд склонил голову и отступил на пару шагов. Он говорил холодно, официально и безразлично. Слова царапали кожу, морозцем разбегались по жилам. Даже страшно стало. Я сообразила, что натворила, и порадовалась отсутствию свидетелей. Такого бы Эллан Марон не простил. Он и сейчас хмурился. Тяжелый взгляд буравил лоб. Я опустила голову, чтобы с ним не встречаться.
Оскорбила: не подала руки. И не просто не подала – поставила в глупое положение. Лорд ждал как дурак… Ох, навсеи же гордые! Отныне никаких занятий, никакой дружбы, а мне так нужен человек, с которым можно поговорить, который бы честно отвечал на вопросы. До недавней проказы Эллан не лгал. Да и сегодня он обманул в учебных целях, а я надулась.
Я заерзала и покосилась на лорда. Он уже не смотрел на меня и вышел на балкончик. Абсолютно прямая спина говорила: придется просить прощения.
– Милорд, я не специально, – пролепетала я, кусая губы. – Не хотела вас унизить. Просто… Просто вы… А я…
Нужные слова не находились. Не учили меня извиняться перед гордыми магами.
– Просто больше так не делайте, – оборвал мои неуклюжие попытки Эллан.
Развернувшись всем корпусом, лорд одарил меня очередным сумрачным взглядом и глубоко вздохнул.
– Идите сюда. – Он посторонился, чтобы я тоже могла выйти на балкон. – Вам понравится. И, раз уж вы так боитесь, предупрежу: посмотрю ауру.
Колючки, увы, никуда не делись. Даже в первый раз, на балу, Эллан вел себя приветливее. Теперь же поджимал губы, нарочито избегал меня касаться и морозил равнодушием в голосе.
– Вот. – Я робко сжала его ладонь, пытаясь исправить ситуацию, вернуть прежнюю близость.
Странно, но я успела привязаться к лорду Марону, мне остро не хватало его внимания, тепла и участия. Пусть он убил сотни безвинных, пусть он навсей, но только ему я по-настоящему доверяла в Веосе, даже Геральта иногда боялась. Где-то глубоко внутри жила уверенность, что Эллан никогда не причинит зла.
Пальцы лорда безвольно лежали в ладони. Эллан не пытался ни высвободить руку, ни показать свое расположение. Складывалось впечатление, будто меня для него не существует. Я нервничала и мысленно сочиняла очередную оправдательную речь. Только тяжело извиняться за то, чего не знаешь.
– Не нужно. – Пальцы Эллана наконец-то дрогнули. Лорд поднес мою руку к губам и поцеловал тыльную сторону ладони. – Я забыл, что вы наиви. Видите ли, навсейки подобным образом… Впрочем, не важно.
По его лицу пробежала тень. Лорд отпустил меня и предложил полюбоваться видом. Едва живая от страха, я приблизилась к перилам. Пол балкона тоже оказался стеклянным. Эллану пришлось взять меня под локоток, а потом придержать за талию, пока я разглядывала окрестности с высоты верхних этажей Башни духов.
Потрясающе! А какой воздух: чистый, свежий. Птицы порхают так близко, протяни руку – коснешься. Небо совсем рядом, под ногами – здание Совета, двор, множество построек. На горизонте – лавандовые поля. Они убегают куда-то вдаль, теряются в легкой дымке.
– Дария?
Я вздрогнула – слишком увлеклась созерцанием – и обернулась к Эллану. Что он еще скажет? Лорд по-прежнему придерживал меня за талию, бережно, деликатно. Не возникало и мысли о недозволенном. Пахло от Эллана чем-то горьковатым. Он впервые стоял так близко, я ощущала тепло его рук, слышала дыхание: ровное, спокойное. Полы пиджака касались пояса моего платья. И пусть!
– Давайте уж все обговорим. Начнем с моего долга. И не надо возражать! – нахмурился Эллан. – Я вам дважды обязан. Именно поэтому беру под свою опеку и даю вот это.
Лорд вытащил из кармана три алых шерстяных нитки.
– Вы беззащитны перед магией, а ввязываетесь в опасные игры, – пояснил Эллан. – Да и сами по себе представляете интерес. Многие, наплевав на титул, захотят проверить, какова наиви. И хорошо, если проявят только чувственный интерес. Вы светлая, пусть и единственная в своем роде. В Веосе, к счастью, фанатиков нет, зато остались некроманты. Для некоторых ритуалов предпочтительнее светлая кровь. Так вот, – резюмировал лорд и, заметив мое волнение, чуть теснее прижал к себе свободной рукой, – вам нужна защита. Ниточки повяжете на запястье, шею и щиколотку. Я их замаскирую, никто не увидит. Нащупать сможете только вы. В случае опасности развяжите узелок, и я постараюсь помочь.
– Что взамен?
Я догадывалась, что основное признание впереди. Принимать подарки не торопилась. Мало ли какова плата. Филипп просветил, благородство среди навсеев не принято.
– Ничего. Три ниточки, трижды можно меня позвать. После я свободен от долга. Теперь дальше. Я стану вас учить, взамен вы позволите немного изучить себя. Не подумайте плохого, больно не сделаю. Мне интересны реакции, строение ауры и прочие мелочи. Вряд ли когда-то доведется вновь увидеть наиви. И, – он выдержал небольшую паузу и отпустил мою талию, – никаких ритуалов и любовных отношений. Чистая наука. Согласны?
Я задумалась и заглянула в серьезные голубые глаза.
Долг. Как много у них тут построено на долге! Не хочешь, а нужно. Вот и с ниточками – возьму, если это подарок от чистого сердца, а не оплата бескорыстного поступка. Я спасала Эллана не для того, чтобы потом использовать. И Филиппа не стану мучить. Рабство взамен на услугу – мерзко! Вставания на колени, унижения – знаю, так положено, но противно: и мне, и мужчинам, которые ломают гордость во имя традиций. Неудивительно, что в Веосе нет места нежным чувствам. Я бы тоже не смогла любить человека, требующего публичных унижений.
– Заберите. – Я осторожно отстранила протянутую руку с ниточками. – Вы свободны и ничего не должны. Докучать вам тоже больше не стану. Не желаю причинять неудобства. Обучение оставляю на ваше усмотрение. Я соглашусь на ваши условия, если они меня устроят, но сразу говорю – опыты ставить не позволю, ученикам и коллегам показывать, как диковинку, – тоже.
Эллан ошарашенно смотрел на меня. Нити поникли в пальцах тремя алыми стебельками. Во взгляде лорда смешались страх и недоумение. Если последнее чувство понятно, откуда первое? Чего он так опасался? Геральта? Что я пойду и попрошу убить, покалечить за мнимое оскорбление? Решил, что натравлю Соланжа, пойду к королеве? Да что я такого сделала-то, почему он так смотрит? Весь подобрался, отступил на шаг. Опять нарушила закон? Не выдержав, спросила. Эллан убрал ниточки в карман жилета. Потом склонил голову набок и задумчиво протянул:
– Действительно, совсем другие.
– А? – не поняла я.
– Наиви другие. Я сначала подумал, вы мстить собрались: только тогда отказываются от долга.
Я широко распахнула глаза. Нелепо! Я – и мстить? С тем же успехом кошка причинит вред дракону.
– Не скажите, миледи. – Эллан вновь перешел на формальное общение, вряд ли просто так. – Существует целых два способа лишить меня жизни. Достаточно посеять зерна сомнения, и чужой разум достроит все сам. Геральт Свейн и так меня не любит, а намекни вы ему на ухаживания, убил бы. С Элизой Свейн меня связывали двойные отношения. Да, некромант его величества допросил меня, но только по тому делу, а я ведь мог спланировать собственный заговор. Вот вам и Особая тюрьма. Способы имеются, нашлось бы желание.
– Я отказалась из-за вас. Вы не хотели, вот и…
Я вертела кольцо на пальце и мечтала сбежать. Балкон Эллана разом превратился в пыточную камеру. Присутствие лорда вселяло неуверенность, словно вернулись первые дни в Веосе, когда любой мужчина вызывал дрожь. Только теперь я боялась не насилия, а больше никогда не увидеть Эллана Марона.
– Кто ж меня спрашивает? – вздохнул лорд и вернулся в кабинет. Видимо, не желал, чтобы нас подслушивали: по воздуху слова разлетаются быстро. – Честь навсея превыше всего. Вы точно не возьмете? – Эллан с надеждой заглянул в глаза. – Ничего соразмерного спасению жизни в голову не приходит.
– Ничего, милорд. И с учебой… – Я решилась-таки посмотреть на него. Вроде не сердится, расслабился. Значит, можно. – Вам неприятно со мной возиться, не стоит.
В последний раз бросила взгляд вниз, на лавандовые поля, и мелкими шажками, преодолевая страх, добралась до кресла. Посижу немного и пойду. Знала ведь, не стоит надоедать Эллану, и все равно поехала. Эгоистичный ребенок! Лорд вежлив, не выставит, а ты пользуешься. У Геральта научилась?
– Вы не правы, – мягко возразил Эллан. – Мне интересно с вами общаться. Безо всякого долга.
Лорд порывисто шагнул ко мне, и на запястье затянулась красная ниточка, чтобы тут же исчезнуть, впитаться в кожу.
– Наклонитесь, – попросил Эллан и повязал на шею вторую.
Мимолетное касание пальцев, и я перестала ощущать обрывок шерстяной нити.
– Третью оставлю себе, – подмигнул Эллан. – Пойдем на компромисс.
Не выдержав, я рассмеялась: лорд скорчил такую потешную физиономию. Как мальчишка! А ведь ему пятьдесят три года. Много или мало это для навсеев? Вроде они живут долго. Любые маги долго не стареют, спокойно разменивают сотню лет.
Понятия не имею, сколько мы так стояли, глупо улыбаясь друг другу. Потом я опомнилась, подобралась и с опаской спросила:
– Зачем вы? Я же простила долг.
Началось! Теперь везде мерещится тайный смысл. Только правда зачем повязывать нити? Вдруг отныне я – должница Эллана Марона? Или он провел какой-то обряд? Лучше выяснить сразу. Пусть улыбка лорда так заразительна, волей-неволей копируешь, но Веос играет по темным правилам. Незнание законов не освобождает от расплаты.
– Я слышал, – спокойно ответил Эллан и оперся на подлокотник кресла. – Слова сказаны, обратно не вернешь. Зачем сделал – моя забота. Одно скажу: вам подарок ничем не грозит, никаких обязательств. А теперь достаньте пирамидку.
Я послушно вынула средство связи и положила на ладонь. Хрустальная пирамидка затейливо преломляла солнечный свет и походила на бриллиант. Повинуясь минутному порыву, я погладила ее.
– Ага, хорошо, – неожиданно одобрил ребячество лорд. – Погрейте в ладонях, приучите к теплу. Теперь проведите рукой над вершиной и шепните имя собеседника. Все до смешного просто.
Опасаясь неудачи, я проделала все как сказано. В качестве собеседника выбрала Эллана, чтобы не опозориться, если вдруг не сумею. Получилось! У меня – получилось! Пирамидка засветилась, раскрылась, и из нее вырвался столп света. Его сменило трехмерное изображение смеющегося лорда. Я видела, веселье искреннее, от души. Значит, навсеи способны на нормальные эмоции.
– Ну не больные мы, Дария! – фыркнул Эллан. Его двойник в точности воспроизвел мимику и слова. – Если на то пошло, ненормальны именно вы, разительно отличаетесь даже от лангов. Тем и прелестны. Спасибо Элизе, именно она показала мне вас на балу.
Зардевшись, я спросила, как закончить разговор. Оказалось, нужно сделать еще одно движение рукой, будто рассекая невидимую нить.
– И все? – Не веря, я покосилась на Эллана.
Неужели так просто?
– Для вас – да, – таинственно ответил лорд. – Есть еще пара секретов, вам они не пригодятся. А теперь, многоуважаемая Дария, – в глазах собеседника вновь вспыхнул огонек первооткрывателя, – если позволите называть вас по имени, аура. Мне страсть как интересно, – шепотом признался Эллан.
Я вдохнула побольше воздуха и замерла. Лорд склонился надо мной, невнятно бормоча себе под нос. Руки прошлись над головой. Кожу закололо, а потом по очереди обдало жаром и холодом. Закусив губу, Эллан погрузился в исследование. Я не могла пошевелиться, но чувствовала каждое движение чутких пальцев. Лорд ощупывал и осматривал абсолютно все, пользуясь тем, что я раскрылась, даже заглянул в сознание.
Его на-ре парализовало меня, заключило в своеобразный кокон. Я вся оказалась во власти Эллана. Захочет – убьет, захочет – отпустит. Очаги тепла вспыхивали то здесь, то там. Хотелось вырваться, избавиться от неприятных ощущений – никак. Сознание поплыло, я почувствовала чужое присутствие. Голова тут же отозвалась молоточками в висках. Вседержители, да что же он делает?
Эллан почти лежал на мне, наклонившись с опорой на одну руку. Второй он манипулировал с аурой. Судя по застывшим зрачкам, лорд полностью сосредоточился на работе.
Волна паники захлестнула разум. Он подобрался к органам! А если захочет остановить сердце, пощупать печень? Я зажмурилась, когда ощутила изменение дыхания. Мамочки, на что же я согласилась?!
И тут все закончилось. На-ре черным облачком выскользнуло наружу, вслед за ним рывком выпрямился Эллан. По губам гуляла довольная улыбка.
– Испугались? – Пальцы лорда ласково погладили по щеке. – Честью клянусь, у меня только научный интерес.
– Вы не только ауру смотрели, – нахмурилась я и поспешила встать, оправив платье.
На самом деле оно ничуть не помялось, но надо было чем-то занять руки. Когда нервничаешь, они всегда как чужие, не знаешь, куда деть.
Эллан покаянно опустил голову и вздохнул.
– Любопытство. Зато теперь я знаю, как устроены наиви. Все как у нас, только материя сознания иной структуры и энерготоки другие. Я в качестве компенсации чуть-чуть подправил.
У меня похолодели пальцы. Кому, как не лекарю, знать, что такое «чуть-чуть подправил»!
– Как я вас напугал! – Ладонь Эллана вновь скользнула по моей скуле. – Речь о магии и даре. Я забрал неприжившиеся остатки, теперь магия абсолютно ваша.
Наклонившись, лорд поцеловал мне руку и, унимая дрожь, обнял, укачивая. Удивительно приятное чувство – полное спокойствие. Наверное, такое ощущает ребенок в утробе матери. Если так, между нами установилась тесная связь. Или все это – игры Чувствующих?
– Мы умеем подстраиваться, – развеял сомнения лорд и отпустил меня.
Его пальцы дернули за цепочку, вновь вытащив часы. Гравировка с гербом и инициалами, и ряд камушков по ободку. Сомневаюсь, что для красоты. Драгоценные камни способны хранить и записывать информацию, лечить, дарить силы и многое другое. Знания об их свойствах доступны только посвященным.
– Извините, миледи, мне пора. Жду вас… – Эллан задумался, – послезавтра в пять. Свяжитесь, я встречу и перенесу телепортом, чтобы не пришлось стаптывать ноги. Займемся щитами. О матери вашей я помню. После суда над одержимыми, договорились? И не сердитесь, – попросил лорд, погладив меня по плечу. Жест не показался интимным, фамильярным, наоборот, тепло ладони учителя – отныне Эллан наставник – прогоняло тревоги. – Я не желаю вам зла. Вы, впрочем, чувствуете, раз тянетесь ко мне.
Не успела я возмутиться – что он о себе возомнил, право слово! – как Эллан исчез. Только что стоял рядом, а теперь в стеклянном полу отражался только мой силуэт.
