Глава 10
С трепетом я протянула руку стражнику на въезде в королевский дворец. Сердце грызла тревога. Не только за себя – за Геральта, Филиппа. Я дала серьезное обещание и теперь не знала, как его сдержать.
– Ваше сиятельство, миледи. – Стражник почтительно склонил голову и отступил от экипажа.
Значит, все в порядке. Ну да, вот и ворота отворили. Нас ждут.
Геральт сидел напротив и хмурился. За все утро мы толком не поговорили, только перебросились парой слов. Вопреки опасениям, любимый не отругал, ограничился коротким: «В следующий раз предупреждай». И тут я впервые взбунтовалась, вспомнила, что отныне леди и любовник мне не указ. Все, разумеется, в мягкой форме, высказала Геральту. Тот изумленно поднял брови и хмыкнул:
– Видно школу Марона!
– Разве он солгал?
Я впилась взглядом в лицо Геральта. Показалось или ему не понравилось маленькое восстание?
– Нет, – медленно, будто обдумывая слова, ответил любимый и промокнул губы салфеткой, – просто я за тебя беспокоился.
Вроде бы все в порядке, но меня что-то смущало. Упорно казалось, Геральт говорил не совсем то, что думал. Может, виновата женская интуиция, может, игра воображения или новые способности, но ощущение не проходило. Я вглядывалась в лицо любимого, следила за мимикой – ничего.
Сразу за воротами нас встретил человек в сером и подсел на козлы, показывая кучеру дорогу.
Я испуганно глянула на Геральта. Тот тоже напрягся и постукивал пальцами по бедру. Значит, плохо. Да и как иначе, если нас конвоировали в неизвестном направлении? Может, в королевский кабинет, а может, в тюрьму. Наплевав на приличия, я перебралась на сиденье к Геральту и тесно прижалась. Любимый рассеянно обнял. Пальцы его сжались в кулаки.
«Не думать о плохом, не думать!» – повторяла я словно заклинание, пока мы объезжали замок. Где же закончится наше путешествие? Оказалось, не в тюрьме: экипаж остановился у флигеля. На ступеньках, возле простенькой дубовой двери, маялись странные личности.
– Геральт, – шепотом спросила я, опасаясь, что соглядатай услышит, – а что мне будет? Я опрометчиво согласилась, а теперь боюсь.
– Не бойся, – теплое дыхание навсея щекотало ухо, – ничего дурного не сделают. Ты невиновна, Соланж подтвердил. Главное, не дай себя запугать.
Легко сказать! За моей спиной нет семьи, друзей, доблестного прошлого и воинских умений. Я всего лишь шестнадцатилетняя наиви, волей случая оказавшаяся в Веосе. Мне надлежит опасаться всего и всех.
Геральт быстро поцеловал меня в щеку и легонько подтолкнул. Как ни хотелось не размыкать объятия, пришлось перебраться на свое сиденье и терпеливо ждать, пока любимый церемонно подаст руку и поможет выйти.
Шесть ступенек. Трое провожатых: один впереди, двое позади. А дальше неизвестность.
Шаги гулким эхом разносились под сводами пустых темных коридоров. Складывалось впечатление, будто нас специально пытались запугать. Я жалась к Геральту, насколько позволяли приличия, и мысленно считала: это успокаивало.
– Сюда! – Одна из провожающих нас серых теней указала на шпалеру между арками с изображением охоты. Свет ручного фонаря выхватывал из мрака только пару футов пространства, ничего толком не разглядишь. – Дальше знаете, ваше сиятельство.
Геральт проводил недоверчивым взглядом удаляющиеся серые спины.
На миг я оказалась в кромешной темноте, но вот вспыхнул магический шар, и я смогла осмотреться. Похоже, нас привели в старую часть замка, в одном из залов которой Соланж проводил ритуал. Мы стояли у входа в большую комнату с шахматным полом. Больше ничего примечательного там не нашлось. Ни мебели, ни доспехов, ни каких-либо признаков жизни.
– Поторопимся! – Геральт тронул меня за плечо.
Он немного успокоился, хотя жилка на шее едва заметно пульсировала. Как по мне, расслабляться рано. Вся эта таинственность, темнота, тишина… Звенящая, будто в склепе.
Вспомнив о недавно разбуженных способностях, я прислушалась к пространству. Если здесь убивали, я почувствую. Если пытали – тоже. Медиум улавливает вибрации Сумеречного мира, слышит отголоски последних слов, сказанных перед смертью. Во всяком случае, так говорил Эллан и подчеркивал: чтобы стать хорошим медиумом, нужно много и долго учиться, а в наставники брать либо Чувствующего, либо Слышащего. Ясно, хотел приманить к себе, заставить ходить в Замок магов. С другой стороны, чем плох Эллан? Общаться с ним легко, главное – соблюдать правила игры.
Никто не кричал, в воздухе не витал соленый запах чужого страха – только моего собственного. То ли я пока слишком неопытна, то ли здесь действительно чисто.
– Дария! – В голосе Геральта звучало глухое раздражение.
Он ухватил меня под локоть и смело отогнул край шпалеры. За ней оказалась дверь. Без ручки, без замка, просто голые доски. Геральт начертил в воздухе спираль и коснулся двери перстнем. Та беззвучно распахнулась.
Стоило сделать шаг, как меня ослепила короткая вспышка. Открыла глаза я уже в кабинете королевы. Ее величество восседала в кресле, его величество пристроился за спиной супруги. Нам, очевидно, надлежало стоять: по этикету не положено сидеть в присутствии коронованных особ.
– Здравствуйте, Геральт, – сухо поздоровалась королева.
Зеленые глаза внимательно изучали лицо Свейна. Судя по поджатым губам, ничего хорошего разговор не сулил.
– Леди Дария. – Мне тоже перепал холодный взгляд.
Я присела в реверансе, гадая, отчего король молчит. Даже не смотрит, будто его и нет. Геральт отвесил супругам придворный поклон и подошел, чтобы поцеловать руку владычицы. Я пристально следила за выражением лиц короля и королевы. Если поморщатся, нам конец. Обошлось – в глазах читалось недоверие и осторожность. Гнева нет.
– Сядь! – Королева указала мне на место у своих ног. – А наш Законник постоит и объяснит, почему помогал одержимому. Я все знаю, Геральт.
Ее величество метнула на Геральта острый, будто кинжал, взгляд. Тот с честью выдержал его, не шелохнулся.
– Что именно, ваше величество? – вежливо осведомился Геральт.
Трепеща от страха за близкого человека, я села там, куда указали. Шелк платья королевы холодил кожу. Не менее прохладные пальцы на миг коснулись виска.
– Мы в курсе. Соланж уже все доложил. Или вы не проводили обряда очищения?
– Проводил, – не стал отпираться любимый. – Филипп Соурен не имел злого умысла и действовал по чужой воле. Вся его вина – беспечность и дурость. Я верен присяге и долгу, ваше величество. – Геральт чуть повысил голос и с вызовом, казалось, неприемлемым в разговоре с высочайшими особами, посмотрел на королеву. – Вы лучше всех это знаете.
И снова странная недоговоренность. За фразой скрывалось нечто большее, чем буквальный смысл.
Ее величество оглянулась на супруга и кивнула. Тот отмер и шагнул вперед.
– Леди Эрасса, – первый вопрос монарх отчего-то адресовал мне, – вы действительно дали согласие стать невестой маркиза Терского, Филиппа Соурена?
– Чистая правда, ваше величество.
– Добровольно? – продолжал допрос король.
Он остановился напротив меня и скрестил руки на груди. Как судья, который уже вынес приговор. Повинуясь неведомой силе, я встала и неловко замерла, не зная, нужно ли склонить голову или стоять прямо. Ни король, ни королева и не думали подсказывать. Ее величество буравила взглядом Геральта, постукивая полированными ногтями по подлокотникам кресла, его величество смотрел выше моей головы. Губы кривились, мышцы шеи напряглись. Король расстегнул ворот и сжал в руке амулет: капельку металла в янтаре. Тот засиял, наполнив комнату ровным солнечным светом. Его величество поднес амулет к моим губам.
– Не нужно, ваше величество. – Геральт смело отвел руку короля от моего лица. – Леди – наиви и не умеет лгать. Зачем наказывать за правду?
Глаза его величества сверкнули. Он вырвал руку, хотел что-то сказать, но в последний момент передумал, отступил, позволив мне перевести дух. Король убрал амулет под рубашку и повторил вопрос.
– Да, – облизав пересохшие губы, хрипло ответила я.
– Знали ли вы, какой проступок он совершил?
– Нет. То есть да.
Я немного запуталась. Трудно ответить однозначно, если не знаешь всех подробностей, поэтому на всякий случай уточнила:
– Я знала, что милорд Филипп Соурен одержимый.
– Занятно! – протянул король и хищно размял пальцы. – Ради чего вы заключили помолвку?
– А ради чего ее обычно заключают, ваше величество? – опустив голову, пробормотала я.
– Любите его? – Брови короля взлетели.
– Филипп мне очень нравится. – Я предпочла ответить осторожно. Чистая правда ведь, брюнет – симпатичный мужчина, в моем вкусе.
– А как же Геральт Свейн? – Его величество махнул на Геральта. Тот по-прежнему стоял рядом, готовый прийти на помощь. – Или вы настолько распробовали жизнь, что хотите иметь и мужа, и любовника?
– Или двух мужей, – вновь взял слово Геральт. Он рисковал, ходил по лезвию ножа. Неужели не видит, что король в ярости? – Закон позволяет. Я в курсе отношений Филиппа и Дарии и не намерен препятствовать.
Легкий румянец окрасил мои щеки, но играть нужно до конца, я обещала помочь Филиппу и помогу. Потом расспрошу Эллана, действительно ли в Веосе разрешено многомужие. Пусть король считает, будто я такая ненасытная.
– Безусловно, леди Дария – девушка яркая, уникальная, она не может принадлежать одному, – протянула королева. По ее губам скользила игривая улыбка, но глаза оставались холодными. Уж не видит ли она ложь насквозь? – Два мужа – разумно. А еще лучше – два любовника, чтобы оставаться свободной и дорого продать свою судьбу.
Издевка? Искреннее мнение? Как ни пыталась, я не могла понять. Королева напоминала актрису, прячущую за маской истинные чувства.
– Не стойте, леди Эрасса, муж прекрасно выслушает вас, глядя сверху вниз.
Повинуясь приказу, я опустилась на низкий пуфик: он оказался ближе всего. Геральт тенью пристроился рядом, положил руку на плечо.
– Как вы оцениваете действия жениха? – Его величество задавал вопросы один каверзнее другого.
Неловко, когда он стоит, а я сижу. Не только из-за статуса: король грозно нависал надо мной. Очевидно, ее величество приказала сесть вовсе не по доброте душевной, а чтобы заставить нервничать. Что ж, она своего добилась, но в показаниях я все равно не запутаюсь, главное – говорить правду.
– Я не имею права судить, это привилегия вашего величества. – За мной не водилось дипломатического таланта, но сумела вывернуться.
Король одарил холодной улыбкой. Кажется, меня сейчас казнят. Я вжала голову в плечи и громко сглотнула. Пальцы Геральта сжали плечо, будто говоря: «Все будет хорошо!»
– Вы действительно отвечали правдиво. – Король подошел к каминной полке и взял с нее черненый кубок. Плеснул туда вина из стоявшей рядом бутылки и залпом выпил. – Я говорил с Соланжем, он доложил о содержимом вашей головки. К несчастью для меня и счастью для вас, Филипп Соурен действительно вам нравится. Обвинения сняты. Теперь вы. – Монарх развернулся к Геральту. – Докажите, что не предали корону.
Любимый не стал ничего говорить, опустился на одно колено и, низко склонив голову, протянул меч. Откуда он взялся, я не поняла: во дворец не пускали ни с посохами, ни с оружием.
– Казните, если считаете предателем, – помрачнев, сквозь зубы процедил Геральт. – Соланжу Альдейну моя голова не достанется.
Король взвесил меч на ладони, примерил, как тот лежит в руке, и вернул навсею.
– Встаньте, Геральт, – устало произнес он. – Если бы я считал вас предателем, вас давно бы заковали в кандалы и подняли на дыбу. Но существуют факты, – кулак короля ударил по каминной полке, – и они говорят, что вы помогали одержимому. Только из дружеских чувств? Однако даже мать, герцогиня Терская, отреклась от сына.
– Она женщина. – Геральт бросил извиняющийся взгляд на королеву. Та безразлично пожала плечами: не обиделась. – У нее может быть много сыновей и мужей, и ни к кому она не привяжется всем сердцем. У меня же один друг, и я верю ему, как самому себе. Иначе выходит, и я предатель, одержимый, негодяй, раз за столько лет не разглядел чужой прогнившей души.
– Кое в чем вы не правы насчет женщин. – Ее величество встала, я поднялась вслед за ней. Голос королевы журчал ручейком, а вот глаза… Воистину, задумаешься, не делила ли в свое время ее величество сознание с другим существом. – Мы способны на привязанность. Речь не о любви. – Ее губы на миг тронула снисходительная улыбка. – Это другое, и я никогда, повторяю, никогда не стану доверять человеку только по причине влечения. Чувство слепо, а вот дружба… Я разрешила вам, Геральт, стоять подле меня, подставила затылок, шею, зная, какой силой вы обладаете. На комнате нет чар, гасящих магию, вы вполне могли убить.
– Проверка? – догадался Геральт.
Ни один мускул не дрогнул, любимый ничем не выдал эмоций. Оскорбили или обрадовали его слова королевы или не произвели никакого впечатления, осталось загадкой.
– Именно. – Король встал рядом с супругой. Пальцы до сих пор сжимали кубок. И взгляд остался колючим, враждебным. Казалось, еще немного, и воздух заиндевеет. – Но это не снимает с вас ответственности. Потрудитесь объясниться.
– Безусловно, – склонил голову любимый и покосился на меня. – Полагаю, Дария, вернее, леди Эрасса вам не нужна. Ничего нового она не расскажет.
– Мужчине – да, женщине – нет, – по-кошачьи загадочно улыбнулась королева. – Поэтому мы попросим вас, Геральт, и моего многоуважаемого супруга удалиться, а сами поболтаем. Помолвка – такое волнительное событие!
В голове крутилось: «Ловушка!» – но противиться монаршей воле я не могла. Пришлось смириться и тоскливым взглядом проводить спины мужчин. Надеюсь, я еще увижу Геральта. Он ведь не предатель.
– Чего-нибудь выпьете? – Стоило захлопнуться двери, ее величество встрепенулась, сбросив маску холодной зимы. – Я хотела бы кофе, а вы?
– На усмотрение вашего величества.
Королева хлопнула в ладоши. Из воздуха материализовался дух с подносом. На нем дымились две чашечки кофе.
– И бисквиты, – капризным тоном напомнила ее величество. – Сколько можно повторять!
Дух сгрузил поднос на столик и безропотно удалился за лакомствами.
Королева, жеманно оттопырив мизинец, взяла чашку костяного фарфора и сделала глоток. По губам скользнула мечтательная улыбка.
– Что он пообещал? – неожиданно спросила ее величество и нетерпеливо махнула рукой: мол, не стой, садись. – На животе ползал, ножки целовал?
– Кто, ваше величество? – изобразила я неведение, но ложь выдал предательский румянец.
– Филипп, конечно! – рассмеялась королева и заговорщически подмигнула. – Ну же, Дария, не притворяйтесь, вы согласились по доброте душевной, а не по любви. Хотя, – тут ее величество задумалась и поскребла чашку пальцем, – выбор неплох. Смазливый умелый мальчик. Только в мужья без проверки не берите, пусть потрудится. Потом можете приглядеть второго, законом не запрещено. Если муж не способен удовлетворить жену, пусть смирится с соперником в постели, хотя, – венценосная собеседница провела кончиком языка по губам, – эти двое соперничать не станут.
Я нахмурилась, пытаясь понять, на что она намекает. На отсутствие ревности между друзьями? Нет, тут нечто большее. Геральт называл Филиппа своим третьим… Третьим где?
– Как, Дария, пуститесь во все тяжкие? – продолжала развлекаться королева. Язык вновь очертил контур губ. Движения казались порочными и в точности повторяли мужские ласки. – О, это прекрасное ощущение! Столь желанна и любима, что двое соревнуются друг с другом, чтобы первым сорвать стон. Столь жарко, столь тесно! Нет мочи сдерживаться, и по очереди взлетаешь с каждым. Заодно не надо мучиться выбором, и мужчины всегда покладисты.
Ее величество томно прикрыла глаза и изогнулась. Рот приоткрылся в сладостной истоме. Высокая грудь туго натянула ткань платья, словно рвалась наружу. Язык увлажнил зубы, видные сквозь приоткрытые уста. Королева медленно чувственно облизнула палец и провела им по губам, после чего выпрямилась.
– Вот так, Дария, только намного лучше. Дважды тысячами осколков осыпаешься на холодный шелк.
Я покраснела, осознав, на что намекала королева. Но… Как, сразу?.. Вседержители, даже в мыслях не держу! Зачем мне извращения навсеев? Лицо исказила гримаса отвращения. Туда и так могут только темные.
– Успокойся. – Ее величество со снисходительной улыбкой потрепала меня по плечу. – Такие фантазии для больших девочек. Темпераментных девочек, – уточнила она. – Не для тебя. Хотя, – королева вновь напомнила суккуба, – может, если посмотришь, изменишь мнение.
– Как – посмотрю? – опешила я.
Она предлагает подсматривать за утехами в чужой спальне?! Захотелось встать и немедленно уйти.
– Очень просто. Попросишь в библиотеке кристалл и насладишься зрелищем. Заодно поучишься. Запомни, женское тело – оружие, научись владеть им в совершенстве, и ни один мужчина не пойдет против твоей воли. А теперь, – королева резко сменила игривый тон на официальный, – Филипп Соурен. Каковы условия сделки?
– Три года рабства, – сдалась я.
Что толку отнекиваться, если ее величество все равно разгадала безыскусную ложь? Оставалось надеяться, что за добрый поступок не последует сурового наказания. Не дано мне притворяться, как не дано и пройти мимо беды ближнего.
– Занятно! – Королева отставила чашку на поднос и отправила в рот кусочек бисквита. – Соланж умолчал о самом главном, сообщил, что Филипп – отныне ваш жених, и больше ничего.
Зрачки собеседницы расширились, и без того огромные, придававшие ей сходство с существом Сумеречного мира, глаза напоминали два блюдца. Взгляд тысячами льдинок впился в кожу. В страхе я зажмурилась и заслонила сердце ладонью – казалось, меня действительно пронзили иглами. Сразу вспомнился прежний род занятий королевы – Слышащая. Но ведь они бывшими не бывают, с даром рождаются и умирают. Вдруг королева способна читать души? Тогда мне конец! Она наверняка узнает о поцелуе, и слова Соланжа станут пророческими. Да, между мной и некромантом ничего нет, но он позволил себе больше, чем следовало. Мой визит выглядит как свидание, а ее величество неравнодушна к Соланжу.
– Что же ты скрываешь, светлая?
Королева встала и обошла меня по кругу. Шелестели юбки, вьюгой обжигая щеки. Не удержавшись, я провела по коже и вскрикнула – иней! Язык прилип к небу. В голове билась мысль: «Пропала, конец!» Попыталась сбежать, но не смогла встать, приросла к месту. Оставалось сглатывать вязкую слюну и ждать решения скорбной участи.
– Мой отец – талантливый некромант, мать тоже не просто красивая девочка. – Во властном голосе королевы звучала легкая усмешка, а в холодных глазах застыло чувство превосходства. Самым заветным моим желанием стало выбраться из комнаты и оказаться подальше от дворца. – Я тоже не просто жена короля. Или полагаешь, будто Оллос потерял голову от смазливой мордашки? Он мужчина, конечно, но вовсе не глуп. Так что у тебя с Соланжем?
Я икнула и едва не опрокинула поднос с чашками. Хорошо, свою не успела взять в руки, а то бы разбила. Тело вроде обрело чувствительность, члены оттаяли, только куда денешься от госпожи?
– Н-ничего, ваше величество. – Запинаясь, я дрожащей рукой отодвинула поднос. – Страшно только.
– Поэтому он не желает тебя трогать? Ох, не верю! В глаза смотреть! – рявкнула королева.
Пусть ее величество мне по плечо, я до смерти перепугалась миниатюрной брюнетки и безоговорочно выполнила приказ.
– Странно, – растерянно пробормотала королева, успокоившись. – Действительно ничего. Соланж верен себе, – с легкой досадой тихо добавила она и вновь опустилась в кресло, – ни одной женщины в сердце и полный целибат. Я бы на его месте сошла с ума.
Глаза у меня против воли округлись. Я читала, некоторые мужчины дают обет безбрачия, посвящая себя служению Тем-кто-есть-всегда, но он никогда не длился дольше десяти лет. Тут же живой мужчина, темный – и ни одной женщины. Как он сумел? И как целомудрие вяжется с другими рассказами о Соланже – что он удовлетворял естественные потребности, хоть и не заводил любовниц? Да и вредно это, нельзя мужчине без женщины. Хоть меня и воспитывали в строгости, мэтр Дорн как будущему лекарю немного рассказывал мне об особенностях полов. Так вот, воздержание годами – ненормально.
– Ладно, его дело, – быстро свернула щекотливую тему ее величество и огляделась, словно опасалась, что нас могут подслушать. – Надеюсь, – она строго взглянула на меня, – вы сохраните наш разговор в тайне?
Разумеется. Обмолвлюсь хоть словом – подпишу себе смертный приговор. Хотя бы из-за устроенного королевой представления. И ведь она совсем не стеснялась!
– Будем считать, проверку вы прошли. Понимаю, тяжело одной на новом месте, а единственный мужчина – не опора. Личный раб из аристократии – другое дело, отличное вложение в будущее. Да вы пейте, ешьте! – засуетилась королева, вновь став милой и обходительной, даже подогрела остывший кофе. – Я на вас не сержусь.
– Благодарю, ваше величество.
Я присела в низком реверансе и с облегчением перевела дух. Как же переменчиво настроение высочайшей особы, как быстро она меняет гнев на милость, а истинное лицо надежно скрыто под маской. Отчего-то казалось, настоящая Евгения – именно та, жесткая и жестокая. Иная бы не завоевала внимание короля.
Я робко опустилась на краешек скамеечки у ног ее величества и дрожащей рукой взяла чашку. Она обжигала, кофе то и дело норовил выплеснуться на колени.
– Ну же, перестаньте! Какой, право, вы тепличный цветочек! – Пальцы королевы ласково погладили по скуле. – Я же сказала: не гневаюсь. Филипп молодец, нашел лазейку. Но и вы воспользуйтесь, не стесняйтесь, превратите его в раба, не позволяйте даже поцелуя руки. Пусть лижет ноги и ползает, как червяк. А вот с Соланжем осторожнее. Не верьте ему. Ради своего же блага.
Вновь всплыло в голове: «Ты очень не понравишься Евгении». Похоже, уже не понравилась. Может, я и шестнадцатилетняя наиви, но ревность распознать способна.
– Не беспокойтесь, ваше величество, я предельно осторожна, – постаралась я ответить максимально твердо, чтобы не возникло и тени сомнения в правдивости слов.
Королева довольно улыбнулась и кивнула.
– Когда у вас день рождения, миледи? – Ее величество вновь позвала духа и велела подать вишневого ликера. – Нужно устроить праздник. Вы ведь не против, чтобы я взяла вас под свое крылышко?
Разве в моем положении можно ответить «нет»? И королева тут же начала строить планы на осень. От них кружилась голова, хотелось стать невидимкой.
Вернулся дух и разлил ликер по миниатюрным фужерам.
– За вашу помолвку! – провозгласила тост королева и первой пригубила напиток. – За дворянство, титул и новую жизнь.
Ликер оказался чересчур сладким, и я поспешила запить его кофе. Искоса посматривала на королеву: не задумала ли чего, но вроде та действительно успокоилась.
– Хотите повидать жениха?
Вопрос прозвучал неожиданно и привел меня в замешательство. Я не предполагала, что ее величество так запросто задаст его. Разумеется, я хотела. Нужно взглянуть, что с Филиппом, помочь, если требуется. Пусть и фиктивный, он мой жених.
– Хорошо, я напишу разрешение, – кивнула королева и подошла к бюро. – Отдадите коменданту Особой тюрьмы. Проблем не возникнет.
Ее величество откинула крышку, достала чистый лист бумаги и быстро набросала пару фраз. Промокнув написанное, она отдала мне лист и налила себе еще ликеру. Я отказалась от второй порции: первая вызвала жуткую сухость во рту. Записка оказалась короткой. Всего одна строчка: разрешение увидеть маркиза Соурена. Я спрятала письмо и сердечно поблагодарила королеву. Та отмахнулась:
– Пустое! Вы такая славная девочка, Дария, что я не могу отказать. Вы ведь спасли мне жизнь… Может, у вас есть какая-нибудь просьба?
Судя по обращенному на меня взгляду, ее величество ожидала конкретного ответа, только вот беда, я не знала, какого. Прокрутила в голове разговоры с Филиппом, его просьбы, и с облегчением поняла.
– Да, ваше величество. – Голос чуть дрожал, но я старалась справиться с волнением. Остатки былого страха еще плавали в крови. Следовало проявлять осторожность. – Я требую справедливого суда и запрещаю казнить жениха без приговора.
Королева скупо зааплодировала.
– Геральт хорошо вас натаскал! Да, именно этих слов ждал маркиз Соурен. Если бы вы промолчали или отреклись от него, Филиппа сегодня же отдали бы Соланжу.
– Его… – я старательно гнала от себя страшные картины, – Филиппа станут пытать?
Королева пожала плечами. Весь вид выражал равнодушие. Судьба Филиппа совсем не волновала ее величество, а ведь речь шла о человеческой жизни!
– Возможно, если супруг сочтет нужным, – легкомысленно ответила королева. – Не мне решать. Сами знаете, преступление серьезное: Филипп покушался на мою жизнь, травил, изводил. Да вы сами видели.
Я затрясла головой. Что-то мне не нравилось, что-то в поведении собеседницы не вязалось со словами. Ах да – беззаботность. Королева уже вынесла приговор, а теперь изображала, будто все решает супруг.
– Ваше величество, я прошу справедливого, – выделила голосом последнее слово, – суда. Умоляю, не рубите с плеча!
Королева удивленно подняла брови. У рта залегла упрямая складка. Значит, решено. Но я все равно буду бороться!
Ее величество милостиво отпустила меня. Со всех ног я поспешила прочь из кабинета, навевавшего ужас. Спину буравил тяжелый взгляд.
В коридоре я огляделась. Куда идти? Я плохо ориентировалась во дворце, легко заплутаю. Помню, как Геральт впервые вел меня к больной королеве. Мнилось, мы шли целую вечность.
Геральт… Сердце кольнуло. Как он там, вдруг король бросил его в темницу или, того хуже, казнил? Короткое облегчение сменилось новой волной страха. Она прокатилась с ног до головы, оставив после себя шлейф первозданного холода. Я до крови вонзила ногти в ладони. Дурное притягивает дурное. Если не думать, оно не случится.
– Леди Эрасса?
Я вздрогнула и обернулась. Всего в паре шагов стоял Соланж. Он появился неслышно, может, даже вышел из телепорта. Спокойный, бесстрастный, в летнем костюме голубиного цвета. В нем кожа некроманта выглядела еще светлее, а волосы казались нитями серебра. Собранные в небрежный хвост и перехваченные заколкой с камнем под цвет костюма, они лунным светом струились по спине. На мгновение я приняла Соланжа за одного из Вседержителей: слишком нереально он выглядел. Не удивлюсь, если в жилах некроманта текла кровь сильфов – таинственно исчезнувшего древнего народа, населявшего миры до людей.
Я попятилась, промямлив невразумительное извинение.
– Вы так поспешно сбежали вчера. Я вас чем-то обидел?
Соланж шагнул вперед, и меня окутало облачко знакомого аромата. На миг привиделось, будто я стою посреди огромного сада, а от моих ног до самого горизонта тянется клумба с вербеной. Разноцветные мелкие цветки приковывают взгляд, хотя вокруг полно королевских роз и аристократичных пионов.
Вербена… Что я знаю об этом растении? Память выдала скупые строчки энциклопедии. Холодная аура, стихия – вода. Цветок магов. Защищает, очищает, дарит мир, богатство и исцеление. Есть среди его магических свойств и целомудрие: помогал цветок его сберечь. Невольно вспомнила слова королевы. Ох, неслучайно Соланж выбрал аромат! Только он ведь и любовь привораживает. Вербеной чистили дома от пакостей Сумеречного мира, использовали для любовных смесей и оберегов. Венок из невзрачных цветов незаменим при вызове духов: те боялись его и обходили обладателя нехитрого украшения стороной. Лучшего амулета не придумать. Вербена пусть и невзрачна, зато отлично защищает от злых сил.
– О чем задумались, Дария?
Соланж подошел вплотную, но не касался даже одеждой. Взгляд подчеркнуто внимательный, однако по-прежнему холодный.
– О вербене, – честно ответила я.
Какой толк притворяться, если некромант все равно читает мысли? Когда же, наконец, сойдут руны!
– Послезавтра. О вербене, значит… – Соланж намотал на палец золотую цепочку часов: задумался. – Отчего же?
– Пыталась понять, почему вы выбрали ее.
Губы некроманта тронула легкая улыбка.
– Разве это подвластно разуму, миледи? Нам просто нравятся или не нравятся запахи. Одни мы отторгаем, с другими сродняемся. Смотрю, – Соланж лучился самодовольством, – вы тоже полюбили вербену.
Я промолчала и отвела глаза. Что нужно от меня некроманту, почему он не уходит?! Будто уж на раскаленной сковородке, словно рыба на крючке, птица в силке.
Запах вербены щекотал ноздри. Легкий, ненавязчивый, но приятный. Соланж прав, аромат мне нравился, будил странные ощущения, видения.
– Так почему вы сбежали, Дария? – Некромант вытянул руку и оперся о стену. Пальцы легли в опасной близости от моего лица. – Мы так славно беседовали.
– Вы вели себя вызывающе. Разве так положено обращаться с дамой?
Губы Соланжа сложились в улыбку змеи. Желтые глаза лишь усиливали сходство с ползучим гадом. Некромант подался вперед, заставив меня отпрянуть.
– Так что я сделал против вашей воли, миледи? – В подчеркнуто-холодном голосе слышалась издевка. – Вы хотели поцелуя, даже губы приоткрыли. Лучше было бы поставить вас в неловкое положение?
Рука некроманта вновь оказалась слишком близко. Соланж вальяжно опирался на нее, едва не растекся по стенным панелям. Я вспыхнула от возмущения и, поддавшись импульсивному желанию, ударила по нахальной руке. Не ожидавший подобной наглости Соланж покачнулся, едва не упал. Жаль, удержался на ногах, я бы хотела, чтобы он заработал пару синяков.
Я вскинула подбородок и, не удостоив некроманта ответом, собралась горделиво удалиться. Не вышло. Соланж так просто не отпускал добычу, вот и теперь он скользнул по граням пространства и оказался впереди меня. Брови хмурились, уголок рта чуть подергивался.
– Решила поиграть? – Прежде чем успела убежать, некромант ухватил меня за подбородок. – Показать зубки?
Пальцы больно надавили на челюсти. Я зажмурилась, приготовившись к худшему, но все закончилось совсем не так, как ожидала. Губы ощутили прикосновение чужих губ – злое, болючее. В следующий миг Соланж отстранился и, сжав пальцы в кулак, ударил по воздуху, едва не задев меня. Как показалось, от досады. Будто некромант не хотел целовать, а я его заставила.
– Королева! – с ужасом выдохнула я.
Сейчас меня больше пугала не симпатия Соланжа, а месть ее величества. Кабинет рядом, в паре шагов. Королева наверняка слышала голоса, видела разыгравшуюся в коридоре сценку и жестоко покарает. Не только меня – Геральта и Филиппа заодно. Все из-за мимолетной прихоти некроманта!
– Что – королева? – раздраженно переспросил Соланж.
Глаза его посветлели, превратились в лед. Злился. Только, свидетели Вседержители, я ни в чем не виновата!
– Мне не нужны неприятности по вашей вине. До свидания, милорд.
Я присела в реверансе и, подобрав юбки, постыдно кинулась наутек. Соланж нагнал в считаные мгновения, ухватил за руку и развернул к себе. Глаза некроманта вновь стали желтыми.
– Испугалась? – Свободной рукой Соланж ласково провел по щеке. В голосе звучали непривычные теплые нотки. – Не надо меня бояться. Если не совершила ничего дурного, не стоит. А Евгения… – Некромант чуть помолчал и жестко закончил: – Пожалеет.
В воздухе сгустились снежинки, но не такие, как полчаса назад в кабинете королевы, а крупные хлопья. Волна холода прокатилась по коридору, заморозив все и вся, кроме нас двоих. Даже пламя светильников на миг погасло. Дыхание инеем оседало на кожу. Невероятно! И жутко. Какой же силой обладал некромант, если мог вот так просто вызвать зиму?
– Гибридная магия, – скучающим тоном пояснил Соланж и мановением руки вернул прежнюю температуру. Бросил на меня пристальный изучающий взгляд и обронил странные слова: – Я полон загадок, Дария, можете попытаться разгадать парочку.
Ну уж нет, своих хватает! Меньше всего на свете я хотела бы свести близкое знакомство с Соланжем.
– Как хотите. – Некромант галантно поцеловал руку. – Так королева вам угрожала? – деловито осведомился Соланж и наконец-то отошел. – Ревность?
Откровенность собеседника поражала. Я бы так не смогла, постеснялась. Да и разве можно обсуждать монаршую особу словно равную?
– Дария, – некромант подпер стену спиной и скрестил руки на груди, отчего стал похож на императора темного государства: столько в нем было силы и мощи, – я и есть равный, если вы до сих пор не поняли. Я не приносил клятвы, лишь давал обещание и в любой момент свободен уйти. Поверьте, никто меня не удержит и не посмеет остановить. И я знаю о притязаниях ее величества Евгении. – Соланж брезгливо скривился. – Избалованная навсейка! Отказ иногда раззадоривает женщину.
– Только я не хочу расплачиваться за этот отказ, – опустив голову, пробормотала я.
Неужели у королевы есть повод для ревности? Если отбросить особенности личности некроманта, выходило, что он ко мне неравнодушен. Любовь или банальное желание, а может, и вовсе расчет? Кто знает, вдруг Соланжу требуется провести еще какой-нибудь ритуал? По доброй воле я не соглашусь, а вот если обольстить, завлечь… Глупая девица придет сама, ничего делать не надо.
Некромант склонил голову набок и изогнул бровь. Значит, опять читал мысли?
– Держите! – Соланж достал из кармана экранирующий медальон – брата-близнеца того, который некогда подарил Геральт, только цвет стекла иной. – Если вас так тревожат собственные мысли, которые, простите, никому не интересны, наденьте. Как я и обещал, руны скоро сойдут. Сами посмотрите дома: половины уже нет. Остальные поблекли.
Я колебалась, не зная, стоит ли принимать подарок. Некромант терпеливо ждал. Медальон покачивался в пальцах, закручиваясь против часовой стрелки. Значит, тут много темной энергии. Чистая правда.
– Хорошо, – видя, что сомнения затянулись, пожал плечами Соланж и убрал медальон обратно в карман. – Ваше право. Или все же передумаете? Покажите Геральту, на медальоне нет следящей магии.
– Тогда зачем вы его даете? – растерянно спросила я.
– Дарю, – поправил некромант и вновь вытащил артефакт. – Мне надоело слышать ваши мысли.
Помедлив, я приняла медальон и надела. Волна холода заструилась по коже. Ох, не совершила ли я ошибку? Но Соланж вроде не торжествовал, смотрел равнодушно. Может, не обманул?
– А на королеву не обращайте внимания, вам ничего не грозит. Приятного вечера и удачного свидания с женихом. Его еще не пытали.
Я гулко глотнула воздуха, вспомнила о свидании на крыше. Помнится, некромант намекал на…
– Я солгал, – буднично сознался Хозяин смерти. – Чтобы вы меньше о нем думали. Но, теперь, пожалуй, вздерну на дыбу.
Наградив меня легким кивком, Соланж развернулся и растворился в воздухе.
Беспокойство когтистой лапой скребло сердце. Нужно скорее добраться до тюрьмы, запретить трогать Филиппа. Я имею право, не позволю, чтобы ему причинили вред. Пусть он сам резал, убивал, кровь кровью не смывают. Да и нравился мне Филипп. Не так, как Геральт, но разноглазый брюнет не зря воспользовался ситуацией в замке. Ведь я простила его, и тогда были минуты, когда движения Филиппа доставляли наслаждение. Тело отзывалось на его ритм, хоть сердце и оставалось холодным, а разум и вовсе противился. Почему? Ответ надлежало искать в бильярдной, когда мое дыхание чуть участилось при виде друга Геральта.
Великая Мать, неужели слова королевы окажутся пророческими и я заведу двух мужей? Можно ведь не так, как у навсеев, а по очереди.
Стыд вогнал в краску. Пылающие щеки горели как от лихорадки. Как я могла, как в голову только пришла такая дрянь! Желание – не любовь, и если мне нравится тело Филиппа, нужно попросить Геральта уделять больше внимания. Мимолетная слабость! Я не думаю о женихе, не дрожу в его присутствии, не млею от поцелуев, как от прикосновений Геральта или запаха вербены.
Я впилась ногтями в руку. Боль отрезвила, а разум нашел объяснение в свойствах магического растения. И то верно, когда человек небезразличен, к нему испытываешь влечение. Тут же ничего, кроме страха. Взять хотя бы сегодня, если б Соланж мне нравился, то поцелуй оставил бы приятное послевкусие. Хотя бы перехватило дыхание, как от губ Геральта.
Успокойся, Дария, это всего лишь игры некроманта. Ты светлая, глупенькая, наивная, вот он и забавляется от скуки. Навсейки ведь другие, давно изученные.
Я покосилась на дверь кабинета и поспешила прочь от опасного места. Дорогу спросила у слуги, заодно с замиранием сердца поинтересовалась, не покинул ли дворец граф Местрийский. Мужчина извинился: он не знал – и посоветовал задать вопрос страже.
Увы, король Геральта не отпускал. Плохо дело. Но раз не арестовали сразу, то уже не станут, верно? Успокоив себя подобными мыслями, я забралась в экипаж. Геральт доберется домой с помощью магии, а я порталами и телепортами не владею. Вряд ли любимый отругает за пользование экипажем без его ведома. На всякий случай попросила человека в сером, молчаливо наблюдавшего за мной, передать, что поехала к жениху. Зачем скрывать, если все и так все знают. Уверена, незнакомец и без меня в курсе, какой приказ получит кучер.
– Да, миледи.
Человек в сером склонился в почтительном поклоне и с моего разрешения поправил защемленный дверцей подол платья. После убрал подножку и пожелал доброго пути. Я восприняла слова как хороший знак: когда приехали, конвойные не проронили ни звука.
Карета тронулась. Откинув занавеску, я с тревогой провожала взглядом королевский замок. Сегодня я видела его без иллюзии. Возможно, король желал напугать, подавить величием башен, оскалившихся в небо. Что ж, тогда ему удалось.
Я нервно теребила летние кружевные перчатки, за отворот которых засунула записку королевы. Кусала губы и думала, думала, думала… Так незаметно пролетел путь до Замка магов.
– Куда дальше, миледи? – Остановившись на развилке, откуда дорога взбиралась наверх, к многобашенному замку, кучер слез с козел и подошел к дверце.
– В Особую тюрьму, – вздохнула я, с трепетом вглядываясь в зыбкие очертания.
Казалось, передо мной на холме раскинулся целый город. Стены пугали мощью, башни спорили с небесами, а сам Замок магов напоминал монолитную скалу.
Лошади рысцой взяли с места. Не прошло и пары минут, как они остановились у каменной арки ворот.
– Доброго дня, миледи!
Я вскрикнула, увидев материализовавшегося напротив духа. Тот улыбнулся – лучше бы он этого не делал, право слово! – и представился привратником замка. Переборов страх, я вежливо улыбнулась в ответ, назвалась и озвучила цель визита. Дух любезно согласился проводить меня и известить коменданта. На вопрос, чем вызвана такая забота, туманно ответил: «Для такой леди не жалко полетать».
Дух скрылся из виду. Экипаж тронулся. Видимо, добровольный провожатый устроился рядом с кучером. Вот и хорошо, успею отрепетировать речь для коменданта.
По закону подлости заученные слова стерлись из памяти, стоило переступить порог мрачной башни. Дух сказал, что кабинет коменданта на самом верху, и оставил меня у подножия винтовой лестницы.
А где же стража? Я повертела головой и, вздохнув, начала трудное восхождение. Сбилась со счета на восьмидесятой ступеньке и с трудом передвигала ноги, когда навстречу мне бегом спустился высокий брюнет с залихватскими усами. Представившись комендантом, он рассыпался в извинениях. Ах, если б леди сразу сказала, что не владеет магией, а то для нее сняли защиту, а леди все нет и нет.
В итоге через мгновение я сидела в небольшом темном кабинете, а комендант вчитывался в королевскую записку.
– Хорошо, миледи, – почтительно вернув сложенный пополам лист, сказал он, – я выпишу пропуск, только, не сочтите за дерзость, покажите кольцо Соуренов. Это не моя прихоть, миледи, а закон. Он, увы, един для всех.
Я сняла перчатку и вытянула руку. Комендант встал, внимательно осмотрел кольцо и признал, что оно принадлежит роду Соуренов, не иллюзия и не подделка.
– Какие-нибудь пожелания, миледи? – подобострастно спросил он.
Я ощутила взгляд, скользнувший по телу. В глазах коменданта промелькнул интерес. Какого свойства, понятно. Вряд ли мужчину волновал покрой платья.
– Да. – Я сделала паузу, припоминая новые права, и придала лицу выражение легкой надменности. – Я запрещаю причинять жениху физический и ментальный вред. Только с моего согласия!
– Как вам будет угодно, – склонил голову комендант, пряча в уголках губ разочарование.
Значит, собирался пытать Филиппа. Вовремя же я приехала!
В руку лег белый прямоугольник плотной бумаги. С одним-единственным словом, написанным на обороте визитки: «Разрешаю». Так вот как выглядит заветный пропуск!
Комендант лично проводил меня в тюрьму, попутно объясняя правила. Все они сводились к одному: не помогать узнику бежать.
– Вы леди, невеста, за вами следить не станут, но очень прошу, не обманите моего доверия! – заглянув в глаза, попросил комендант.
Не удержавшись, я спросила, как обычно проходят свидания. Выяснилось, что под неусыпным контролем стражника. Но Филиппа отведут в специальную комнату с диваном и прохладительными напитками.
– Я уже распорядился, – продолжал лебезить комендант и все голодным волком смотрел на мою шею.
Я занервничала. Уж не вампир ли? Все оказалось до банального просто: комендант никогда прежде не видел светлой тонкой кожи. Очередное проявление слабости навсеев к блондинкам.
Комендант не пытался открыто снискать моего расположения, хотя я чувствовала, что нравилась, но старался угодить. И все ждал, глядя послушным псом. Увы, надеяться ему не на что. В любовь коменданта не верилось, а все остальное пусть проделывают навсейки. В который раз поражаюсь, какие свободные в Веосе нравы!
– Если вам неприятно, я не стану, миледи. – Комендант оказался догадливым, правильно понял смысл моих поджатых губ. Сник, нахохлился, но смирился. – Просто я подумал, раз жених… Но вы правы. На свидание даю час. За вами придут и проводят до экипажа.
Мы спустились на второй этаж, и комендант почтительно отворил передо мной массивную, обитую железными полосами дверь. Повинуясь его воле, вспыхнул магический шар. Комендант отрегулировал яркость и вернул шар обратно под потолок. Иного освещения в комнате не было, даже окон.
– Прошу. – Он указал на диван и посторонился, пропуская меня вперед. – Маркиза вскоре приведут. Захотите чего-нибудь, хлопните в ладоши. Дух принесет. Пропуск покажете солдатам, когда они приведут жениха. Надеюсь, его оправдают. Нельзя, чтобы столь прекрасная леди осталась одна. Но если вам вдруг станет скучно, – он достал из кармана бумажку, – я всегда к вашим услугам. В любое время. Уйду до рассвета.
Я вспыхнула и повернулась спиной, даже не взглянув на то, что он протягивал. Наверняка вторую визитку.
Комендант не настаивал на продолжении разговора. Хлопнувшая дверь возвестила о том, что он ушел.
Предлагать себя для развлечения леди! Нужно последний стыд потерять! Не в любовники даже – так, ночь скоротать. Сделал дело и свободен. Или он не дворянин? Не выдержав искуса любопытства, взглянула на визитку-пропуск. Лэрд Арон. Найджел Арон.
Горькая улыбка тронула губы, даже жалко коменданта стало. Он не мог предложить иного, я выше него по положению, вольна хоть по щекам отхлестать, а лэрд должен терпеть. Это ведь самый низший титул – безземельный дворянин. У меня, правда, тоже за душой ничего, но откуда коменданту знать подробности? Леди для него – как королева для Филиппа. Захотела – пригрела, захотела – до утра выгнала. И не возразишь: женщина, аристократка, выше по положению, в своем праве.
Решено: на обратном пути поднимусь к коменданту и все объясню. Вдруг я ему интересна не только для секса?
Я грустно усмехнулась. Глупая, ему наиви захотелось, только и всего. И я понравилась исключительно ниже пояса. Видимо, мечта любого темного – обладать светлой. Своего рода победа над противником, порабощение врага. Не надо никуда подниматься, нисколько комендант не обиделся.
Я присела на диванчик, сняла перчатки и потянулась к графину с лимонадом.
Комната маленькая, угловая, обстановка скромная. Повсюду – камень. Неуютно. Я невольно поджала ноги и поежилась. Воображение рисовало окровавленного изможденного Филиппа. Увы, я знала, как сильно не красит тюрьма темных. Многих перевидала на своем недолгом веку. На некоторых даже изучала строение человеческого тела под наблюдением наставника – мэтра Дорна. Оно у всех родственных рас одинаково. По сути, я тоже человек, только высший подвид, как и навсеи. У людей нет магии и дара, у нас есть. Он вносит некоторые изменения в лечение. Например, появляется сознание, энерготоки, но органы-то те же. Вот я и смотрела, какие они у трупов. Наставник выбирал тех, кто умер не на крюках. Я выдержала ровно двоих, после чего мэтр Дорн перестал меня мучить и сослал в лечебное крыло – к лангам. Поглядев на мертвых, помогай живым. А навсеев даже не пытались лечить.
Шмыгнув носом, я отогнала тяжелое воспоминание.
Дверь отворилась, и двое солдат втолкнули в комнату Филиппа. Он выглядел грязным, потрепанным, но невредимым. Запястья связаны тонкой серебряной нитью, в горло впился ошейник. Кажется, он душил Филиппа: мне не нравился цвет его лица.
Я отдала пропуск солдату. Тот повертел его в руках, кивнул и молчаливо удалился. Напарник задержался, чтобы высвободить руки Филиппа. Он терпеливо дождался, пока путы спадут, потом шагнул ко мне и упал на колени. Лицо уткнулось в складки юбки. Он так и стоял, не вздрогнул даже, когда захлопнулась дверь. Пришлось чуть ли не силой поднять брюнета на ноги и усадить рядом с собой. Но тут начался новый кошмар: Филипп в исступлении принялся целовать мне руки.
– Не надо, не надо, прошу вас! – с трудом отбилась я от излияний благодарности и охнула, когда он опять переместился на пол.
Попыталась вразумить – бесполезно. Филипп продолжал целовать подол платья, чуть ли не на животе ползал. Приглядевшись, я заметила кровоподтек у него на затылке. Наклонилась и потрогала – шишка. Брюнет дернулся и перестал наконец унижаться. Поднял голову и уставился на меня пристальным колючим взглядом, столь не вязавшимся с предыдущими нежностями. Создавалось впечатление, будто Филипп исполнял какой-то ритуал.
– Значит, удалось-таки, – с облегчением пробормотал он. – Король и королева уже вызывали?
– Да, – недоуменно протянула я.
Определенно, он играл, а дурочка поверила, от неловкости ерзала. Филипп пригладил волосы и присел на краешек дивана. Сжал мои пальцы и поцеловал. Сначала придворным поцелуем, а потом, перевернув, в ямочку ладони.
– Надеюсь, можно? – с обворожительной улыбкой соблазнителя проворковал Филипп. – Вроде миледи выказала внимание, допустила к ручке.
– Милорд, перестаньте!
Я вырвала руку и отсела подальше. Думала, он придвинется – нет, остался сидеть, где сидел. Спина сгорблена, руки безвольно свисают с колен.
– Могу и перестать, – после короткого молчания устало произнес Филипп, – но полагается же. Я не в том статусе, чтобы привередничать. Одно ваше слово – и здравствуй, палач! А мне очень жить хочется, Дария, титул сохранить, деньги, положение в обществе. Вся надежда на вас и Геральта.
– Вас били? – на время я замяла неприятную тему и указала на шишку на его голове.
– Приложили один раз, – неохотно ответил он.
Сразу видно, ему неприятно обсуждать увечья. Оно и понятно. Навсеи – мужчины гордые, не жалуются и скрывают любое проявление слабости.
– Можно?..
Дождавшись согласия, я вновь коснулась всклокоченной шевелюры и свела шишку. Попутно затянула царапину и убрала пожелтевший синяк на скуле.
– Спасибо, Дария. Вы не понимаете, как много для меня сейчас делаете.
Его рука накрыла мою и слегка сжала. В разноцветных глазах впервые зажегся огонек симпатии. Филипп благодарил искренне.
– Что мне нужно делать? – предпочла я сразу прояснить ситуацию.
– Говорить правду, – обескуражил брюнет и в блаженстве откинулся на спинку дивана. Прикрыл глаза и тяжко вздохнул. – Вы знаете, я не предатель. Под заклинанием правды не врут, а друзей убийцы не щадят. Опишите, каким меня помните, мое отношение к вам в замке, спасение от полоумных сестричек. И, – по губам Филиппа скользнула глумливая улыбка, – о сексе тоже расскажите. Мол, с удовольствием, по любви.
Но ведь он меня принудил, какое – по любви! И зачем позволять посторонним людям ворошить чужое грязное белье? Ни словом не обмолвлюсь о том вечере, пусть клещами вытаскивают.
Высказала все в лицо Филиппу. Тот со снисходительной усмешкой покачал головой.
– Хорошо, расскажу я, а вы подтвердите. Дария, – он открыл глаза и посмотрел, как на неразумного ребенка, – ну как иначе вы докажете, что наша помолвка не блеф? Опять же и мне плюс. Одержимый убийца жесток и не способен доставить удовольствие.
– Вы это на суде рассказывать будете? – уточнила я.
Филипп в качестве жениха нравился мне все меньше и меньше. Обслюнявил руки, измял юбку, теперь собирается живописать мои мнимые стоны в постели. Интересно, насколько подробно?
Он заверил, что никаких пикантных подробностей не сообщит. От меня требовалось подтвердить добровольность акта, взаимные ласки и нежность.
– От ваших слов зависит моя жизнь, – напомнил Филипп и любовно погладил по надетому в другом мире кольцу.
По губам брюнета скользнула мечтательная улыбка. Обняв свободной рукой за талию, Филипп прижал меня к себе и, щекоча дыханием, жарко прошептал:
– Как же я надеюсь на вашу благосклонность! Поверьте, я не хуже Геральта.
Похабник! Я влепила Филиппу пощечину. Он рассмеялся, но не отпустил. Забарахталась, силясь вырваться, но брюнет держал на удивление крепко. Приставать не пытался, даже не целовал, но неприятное ощущение только усиливалось. Кажется, Филипп догадался, какие чувства вызывает, разжал руки и скупо извинился:
– Не сдержался. Больно уж вы красивая, миледи.
Дальше разговор пошел в деловом ключе. Филипп рассказывал, как надо вести себя, что говорить и о чем умолчать. В конце же неожиданно потребовал:
– Ваш первый приказ?
– Какой? – не поняла я.
Вроде судьям ничего не приказывают.
– Выдумывайте первый приказ, миледи. Условия договора надо исполнять. Слушаюсь и повинуюсь.
Паясничая, Филипп вновь соскользнул на пол, но целовать рук не стал. Просто сидел и смотрел – пристально, выжидающе. Пришлось признаться в полном отсутствии идей.
Я налила себе и Филиппу лимонада. Он к своему стакану не притронулся, вежливо отказался. Причину я поняла, когда его рука потянулась к ошейнику, пытаясь ослабить. Бесполезно: узник не мог сдвинуть его ни на толику дюйма. Выходит, не обманул цвет лица. Только как же тогда Филипп разговаривал? Не иначе через силу. Представляю, каким огнем налилось его горло!
– Жмет?
Во мне проснулось милосердие. Я слишком хорошо знала, какие страшные раны способен нанести этот на первый взгляд безобидный предмет.
– Если можете, ослабьте, пожалуйста. – В голосе Филиппа прорезалась хрипотца, но не томная, а болезненная. Кончился запас сил, брюнет больше не мог притворяться. – Слишком туго затянули.
Филипп ссутулился и привалился к диванчику. Пальцы остервенело рванули ошейник, мышцы шеи напряглись. На миг показалось – Филипп задохнется! Испугавшись, я склонилась над ним, начала корить за глупую браваду:
– Ну зачем вы столько говорили! Себе же во вред!
Филипп злобно сверкнул глазами и буркнул:
– Затем. Я мужчина, а не тряпка. Слабый только для вас, Дария, как для невесты и хозяйки моей воли.
Он побледнел и схватил ртом воздух. Неужели пробовал колдовать? Именно так реагирует ошейник на применение магии.
Я совершала преступление, но я невеста, имею право. Наверное. В любом случае, смотреть на чужие мучения не желаю. Я попросила Филиппа сесть на диван и, разгадав механизм – он мало отличался от лангского защелкнула ошейник на другую дырочку. Брюнет вновь сердечно поблагодарил и попросил прийти еще:
– Вы скрашиваете мое одиночество.
