У чертовых ворот
Светать только начинает. С широких листьев деревьев капает роса. Через эти листья Платов в бинокль смотрит на американских морпехов. Их четверо. Двое сидят у небольшого костра, еще двое прохаживаются чуть в стороне.
Отряд отделяет от американцев неширокая, но обрывистая река: в этом месте к воде нет пологих спусков. Платов опускает бинокль, чуть спускается со взгорья и садится в траву, раздумывая. Бинокль у него просит Пирожников, разглядывает другой берег, спрашивает:
– Нам надо туда?
– Нам надо, чтоб американцы думали, что нам надо туда.
Пирожников хмыкает:
– Стратегическая хитрость какая-то. Не для моих извилин.
– С них достаточно, что ты в женских органах разбираешься, – говорит Хук. – Вопросы стратегии для других оставь.
Хук все еще зол на Женьку, и Циркач шепчет ему:
– Ладно тебе. Что случилось, то случилось, правильно командир сказал. Исходим из того, что есть. – И повернулся к Физику: – Давай, раскошеливайся.
Тот достает из вещмешка обычные с виду шарики для пинг-понга, спрашивает:
– Два дать?
– Не промажу.
Берет только один, оставляет свой вещмешок, однако достает оттуда нечто вроде роликовых коньков, миниатюрный арбалет, с ним и автоматом исчезает в джунглях, но идет не в глубь их, а параллельно реке. Туда, где с берега на берег переброшен хлипкий мост из лиан. Прямо посредине он разорван, держится черт знает на чем: перекладины провисают, цела только боковая стяжка перил. Не пройти никак.
Здесь Циркач и пользуется арбалетом. Стрела с наконечником-острогой впивается в ствол дерева на другом берегу реки почти на уровне самого моста, унося с собой тонкую веревку-линь. Он закрепляет конец веревки на своей стороне, а потом на запястьях рук ремни от роликов, чтоб скользить при их помощи по веревке. Докладывает по рации:
– Я готов, командир.
Тот наблюдает за американцами:
– Погоди, один в твою сторону как раз смотрит… Так, теперь пошел!
Циркач с силой оттолкнулся и проскользил над рекой, поджав ноги. Заняло это путешествие секунды три, осталось незамеченным для чужих глаз, и вот он уже пробирается меж деревьями и кустарниками к чужому костру. Достает обычную с виду рогатку, заряжает в нее теннисный шарик, прицеливается, стреляет. Огонь в костре вспыхивает огромным белым пламенем – Циркач выстрелил так называемой световой гранатой. Два американца, сидевшие у огня, вскрикивают, закрывают ладонями глаза. Два других часовых бегут к ним. Глухо звучат их голоса. А Циркач бежит вглубь, и пост морпехов теперь оказывается между ним и Платовым. Он стреляет по сложенным вещмешкам американцев, перемещается дальше в джунгли, вновь делает одну короткую очередь, другую…
Трое морпехов тоже хватаются за оружие, рассредоточиваются, бьют по джунглям. У четвертого проблемы с глазами, стал за дерево, трясет головой – видно, световая граната ослепила на время.
Платов наблюдает за американцами в бинокль. Пока все идет как надо. Теперь бы Циркачу вернуться без проблем. Ага, вот он уже у моста, так же скользит, словно по воздуху…
– Эй, эй, смотрите, там, через мост!
Ох как не вовремя прозрел четвертый! На его крик возвращаются трое морпехов, но Циркача они уже не видят, он перелетел через реку.
– Человек… По воздуху…
– У тебя глаза слезятся, показалось…
– Да нет же!..
Они начинают переговариваться, двое идут к мосту с оружием на изготовку, и в это время за спиной Платова оказывается Циркач.
– Веревку сдернул?
– Так точно.
– Не наследил там?
– Обижаешь, командир. Думаю, даже трава не примята.
Морпехи уже у моста. Рассматривают землю, один пробует ногой крепость старых лиан, делает шаг, второй качает головой, мол, дальше идти опасно, и тут лиана обрывается. Боец летит в воду, ругаясь, вылезает на берег, мокрый, грязный.
А тот, который пострадал с глазами, начинает докладывать по рации:
– База, я четвертый, гости в районе Чертовых ворот, идут на северо-восток от нас.
– Что и требовалось доказать, – шепчет Платов. – Теперь еще бы разок на этом маршруте отметиться.
