Артакс окинул взглядом широкую равнину. Вдалеке, на расстоянии чуть больше мили, тренировался эскадрон боевых колесниц, составленный им из пиратов. Его сильно удивило то, что за прошедшие луны дезертировали лишь немногие. Он платил им хорошее жалованье, и они были при деле. Он навестил бессмертного Мадьяса, великого короля ишкуцайя, в его Кочующем дворе и провел переговоры по поводу одного одолжения. Ценой Мадьяс стал табун из пятисот лошадей. Это было немного за удар, который он планировал нанести Муватте. Удар, который, возможно, предотвратит крупную войну. Пока еще Артакс не отказался полностью от своих надежд на то, что победит разум и они сумеют прийти к соглашению. Если же это будет не так, его войско будет готово настолько хорошо, насколько это возможно.

Артакс снова мысленно вернулся к своему визиту на Кочующий двор. Он надеялся встретить там Шайю, но принцесса, судя по всему, все еще находилась в Нангоге. Он часто вспоминал, как самоуверенная воительница стояла напротив него на палубе парящего в воздухе корабля с шипастой секирой в руке. И о тех днях, когда он болел, а она сидела у его ложа. Артакс задумчиво улыбнулся. Смогут ли они когда-нибудь быть вместе? В хижине, вдали от времени, как ему когда-то мечталось жить с Альмитрой? Альмитрой, образ которой за минувшие луны в его мечтах полностью сменился образом Шайи? Он был одним из самых могущественных мужчин среди смертных, и, несмотря на это, многое было ему недоступно.

— Твои желания смешны, — вмешался в его размышления незваный голос. — Что ты нашел в этой худосочной бабе, от которой несет лошадьми? Когда ты уже, наконец, отринешь свои крестьянские представления об удовольствии? Вот это удовольствие!

Артакс увидел чужие воспоминания. Узкий, украшенный цветами двор. Стены расписаны эротическими сценами. Он был в Урате, дворце Утренней зари, резиденции Аарона далеко на востоке неподалеку от гор Куш. Перед ним стояла юная девушка. Сколько же ей могло быть лет? Пятнадцать? Четырнадцать? У нее едва налились груди. Она стояла перед ним на коленях. Она боялась того, что он будет обращаться с ней так, как заповедали боги мужчинам и женщинам. Он уже дважды проделал это, насмехаясь над ее слезами. Теперь она начала ему надоедать. Она думала, что может таким образом удовлетворить его. Думала, что сможет одурачить его. Его, бессмертного. В тени аркады ждал Сулумал, капитан дворцовой гвардии, так хорошо понимавший его. Они были почти родственными душами.

— Ты тоже видишь, от чего она бежит? — крикнул он ему.

У Сулумала было суровое, закаленное солнцем и горными ветрами лицо. Глаза его были черны, словно ночь, и безжалостны.

— Я видел это и был возмущен, великий.

Девушка отодвинулась от него. Поглядела на него снизу вверх. Ее глаза снова наполнились слезами.

— Я…

Он ударил ее настолько сильно, что та упала на пол.

— Молчи! Никогда больше не смей заговаривать со мной, пока я тебе не позволю! — Он обернулся к Сулумалу. — Как нам ее наказать?

— С учетом ее преступления я предложил бы отвести ее в королевские конюшни. Там она получит истинную радость.

— Какое удачное предложение. Никто не знает меня так, как ты.

Капитан вышел из тени и схватил девушку. Она отбивалась, словно дикая кошка, но против силы воина все ее сопротивление было бесполезно.

Артакс сильно тряхнул головой, пытаясь уйти от непрошеных воспоминаний. Но ничего не помогало. Он видел конюшню. Видел, что они делали с девушкой.

Артакс с трудом подавил гнев. Отвращение. Слезы. Не так давно Аарон нашел новый способ мучить его. Он пробуждал в его памяти воспоминания о прошедших жизнях. Артакс пока не понял, как с этим бороться. Таким образом, Аарону удавалось мучить его все сильнее и сильнее. Еще до безумия доведет. Он…

— Они разорвут нас в клочья, — трезво рассудил Джуба.

Слова полководца прорвали оцепенение. Артакс тяжело дышал, все еще взволнованный чужими воспоминаниями. Каким же чудовищем был Аарон!

— Скучающим чудовищем. Ты еще изменишь свои представления о морали, это я тебе обещаю. Вспомни, ведь это на твоих руках кровь всех тех священнослужителей. То, что ты сделал, не становится менее ужасным от того, что ты не делал этого своими собственными руками.

Артакс не мог вспомнить, чтобы во время лихорадки отдавал приказ столь сурово обойтись с заговорщиками. Но он сделал это. Или это был Аарон? Он знал, что его мучитель несколько раз захватывал контроль над его телом. Когда он был слабым, больным, уставшим или пьяным. Артакс изменил свою жизнь, чтобы этого больше не могло произойти. Он старался не переоценивать свои силы и не предаваться разврату.

— Не ломайся. Признавай свои поступки. В тот раз ты в виде исключения принял правильное решение.

— Великий?

Голос Джубы заставил его вернуться обратно на пыльный холм. Артакс с трудом перевел дух. Сжал руки в кулаки.

— Мне нехорошо, — выдавил он из себя и тут же пожалел о своих словах.

Джуба пристально поглядел на него.

— Может быть, вам не стоит находиться на солнце? Здесь очень жарко и…

— Я хочу тебя кое о чем попросить. Если я вдруг словно бы задумчиво начну качать головой и буду казаться отрешенным, заговори со мной. Или, еще лучше, коснись меня. Я… — Он запнулся. Больше он сказать не мог. Из всей его свиты Джуба был самым верным, и, несмотря на это, он никогда не мог довериться ему полностью. Да и что он должен сказать ему? Что на самом деле он служит крестьянину?

— Он убьет тебя, если узнает об этом. Хоть он и невысокого рода, а значит, немногим выше крестьянина, тем не менее., это дает ему тем больший повод гордиться.

Артакс прищурил глаза, пытаясь полностью сосредоточиться на маневрах боевых колесниц.

— Что ты думаешь о наших пиратах?

Джуба сплюнул.

— Кучка дерьма, вот они кто. Ничего не стоят! Мы только время зря теряем, великий. Если, конечно, вы не хотите еще раз поглядеть на место, где ваше войско утонет в собственной крови.

Артакс задумчиво оглядел широкую равнину, лежавшую у их ног. Здесь встретятся войска Арама и Лувии. Куш представлял собой высокогорную долину, окруженную высоченными горами. Дно долины было плоским, как тарелка. В самом широком месте она достигала тридцати миль, а в длину насчитывала все семьдесят. Там, где начинали подниматься горы, была вода и несколько небольших деревень. Долина Куш относилась к провинции Гарагум. Арамской части Гарагума, соседняя долина уже принадлежала лувийской провинции Гарагум. Земля здесь была небогатой. Проливать здесь столько крови — сущее безумие!

— Сколько людей погибнет?

Джуба вздохнул.

— Разве я пророк, повелитель? Если мы будем сражаться хорошо, то к концу битвы из ста тысяч воинов, которые встретятся здесь, потеряют жизни, быть может, тысяч десять. Если наши войска охватит паника и боевые колесницы Муватты накинутся на бегущих, в конце может быть тридцать тысяч убитых, а то и больше.

— Тридцать тысяч! И у тебя нет совершенно никакой надежды на то, что мы можем победить?

Джуба присел на корточки, поставил рядом с собой на песок свой тяжелый бронзовый шлем и окинул равнину долгим взглядом.

— Нет, — наконец сказал он. — Надежды нет. В открытом бою лувийцы превосходят нас во всем.

— Но ведь наши быстрые колесницы могут окружить их с флангов и…

— И что? Сколько легких колесниц мы можем выставить? Двести? Триста? Пока его войска будут держать строй, закрывшись стеной щитов, толку от этого будет немного. А их тяжелые колесницы будут бить наши ряды, словно тараны. Они прорвутся!

Артакс вздохнул. Горячий воздух трепещущими полосами скользил над равниной, обманывая его видом гладких озер там, где был лишь белый песок. Вдалеке Артакс увидел одинокую фигуру. Путешественник, казалось, плывший посреди моря горячего текучего воздуха, представлял собой лишь силуэт. Фигура набросила на голову плащ, как капюшон, чтобы защититься от жары.

Артакс снова обратился к Джубе.

— Еще тринадцать месяцев до битвы. Какая здесь погода через месяц после дня летнего солнцестояния? Будет прохладнее?

— Нет, жарче, — ворчливо отозвался Джуба. На загорелом лице воина выступил пот, пропитывая красную повязку на лбу. Из-за стриженой окладистой бороды лицо его казалось почти квадратным. — Вы должны отдать приказ хорошо обеспечить наших воинов водой на протяжении всего дня. Жара быстро отбивает их желание сражаться.

Артакс поглядел на раскаленное белое солнце в небе.

— Начиная со второго часа пополудни, солнце будет светить лувийцам прямо в лицо. Если они будут ослеплены, то будут сражаться хуже.

— Если Муватта не дурак, то выступит уже утром. Ко второму часу пополудни исход сражения будет уже предрешен.

— Есть ли какое-либо событие, которое могло бы повернуть его в нашу пользу?

Джуба широко усмехнулся, но глаза его глядели сурово.

— На подходе к долине лувийцы могут попасть в пыльную бурю.

— А если мы отравим их воду?

— Восхитительно! Мы в восторге. Наконец-то наши речи начали приносить плоды. Так выигрывают сражения.

— Разве это говорит честный Аарон, которым я столь часто восхищался в последние луны? — Полководец задумчиво глядел на него. — Иногда мне кажется, что в вашей груди живут две души.

— Иногда мне тоже так кажется, друг мой, — может ли он все- таки осмелиться довериться Джубе?

Аарон ликовал.

— Да, сделай это! Мы тоже за. Такую ношу крестьянская душа не может нести в одиночку. Скажи ему, кто ты!

Невдалеке закричал один из стражей. До путника, шедшего по пыльной равнине, было еще около сотни шагов. Навстречу ему бежали вооруженные люди. Он отбросил накидку, которую натянул на голову. Это был Львиноголовый!

Воины тут же опустились на колени. Девантар прошел мимо них. В животе у Артакса появилось нехорошее чувство. Неужели настал его судный час? Подумал о своих реформах, проведенных за последние луны. О беспокойстве в империи.

Янтарные глаза с вертикальными зрачками пронзали Артакса. Клыки Львиноголового сверкнули в ярком свете. Джуба отпрянул от него.

— Готовишься к сражению с Муваттой? Это мудро. Муватта меньше тревожится относительно исхода сражения. Его приготовления ограничиваются тем, что он начал созывать войска для битвы.

— Он поручил пиратам потопить Оловянные флоты Арама, — возмутился Артакс. — Он давно уже начал войну.

— Несколько дней назад моя крылатая сестра жаловалась, что захваченные военные корабли Лувии видели в гаванях твоей империи. Ты придерживаешься обязательства соблюдать мир с Лувией?

— Ты знаешь, как туда попали эти корабли, — взволнованно ответил Артакс. — Он позаботился о том, чтобы пираты напали на его гавани, чтобы они были лучше вооружены!

— И ты прогнал прочь лувийских послов, требовавших выдачи кораблей…

— Как бы там ни было, я не велел рубить им головы.

Львиноголовый обнажил клыки. А затем указал на равнину, где клубы пыли скрывали боевые колесницы.

— Я знаю, что ты задумал. Мне нравится, что ты повернул против Муватты его же пиратов. Впрочем, моя крылатая сестра не очень вдохновилась твоими планами. Ей хотелось бы уничтожить твоих людей с помощью молнии и града. Она исполнена решимости поддержать Муватту.

— А почему ты не послал пиратские флоты на дно моря? Что это за справедливость такая? Что…

— Боги выше справедливости! Они свободны от всех оков!

Артакс почувствовал резкую вспышку гнева девантара, словно пламя на собственном теле. Он застонал. Рухнул на колени. Джуба кинулся к нему.

— Прочь, червяк! — Взмахом руки девантар отшвырнул военачальника прочь, словно тот был не тяжелее перышка. — Твои деяния и новое честолюбие развлекали меня, Аарон. Я был великодушен по отношению к тебе, но никакого высокомерия не потерплю. Ты — мое творение. Целиком и полностью. Восстань против меня — и я тебя сломаю.

Но Артакс не собирался сдаваться и позволить запугать себя. Проснулось его былое упрямство, его боевой задор, его дух противоречия, благодаря которому он сумел многое вынести и пережить в своей жизни. Девантар говорил о жизни десяти тысяч людей, как будто это имело столь же малое значение, как пыль на его плаще. Артакс был уверен, что не выдержит гнева девантара. Но он лучше умрет, чем станет таким же, как Аарон.

— Если я буду знать, что на них может обрушиться гнев богини, поскольку мы не смеем надеяться на ту же милость, что и Муватта, то я не стану посылать своих людей, — корчась от боли, произнес Артакс. Внезапно его полностью охватило пламя.

Джуба закричал и хотел было броситься ему на помощь, но одного щелчка пальцами со стороны девантара оказалось достаточно, чтобы он снова рухнул в пыль.

Артакс извивался. Он страдал и, тем не менее, сознавал, что пламя не сжигает его. Боль была настоящей — все остальное лишь иллюзия.

— Если ты что-то просишь у меня, то всему есть своя цена, — пророкотал в его мыслях голос девантара. — Ты поднялся столь высоко и можешь снова пасть очень низко. Я обещаю тебе защитить твоих воинов, если они будут выполнять твои безрассудные приказы. Но если ты потерпишь поражение, будет другой Аарон. А тебя я пошлю в какой-нибудь одинокий лес Нангога. Место, где Зеленые духи особенно жестоки. И ты снова станешь не более чем крестьянином. Смерть стала бы слишком легким наказанием для тебя. Ты должен жить, у тебя должно быть много времени на то, чтобы подумать о том, что бы ты мог выиграть и как твое высокомерие обратило все в прах.

— Ты знаешь, когда мы хотим нанести удар, — каждое слово отвоевывалось у боли. Артакс собрал в кулак всю свою силу воли, но долго ему не продержаться. Боль лишит его чувств. Лишь одна мысль поддерживала его — он снова будет крестьянином! Девантар вернет ему жизнь! То, что казалось тому наказанием, придавало Артаксу сил. Но затем его снова захватила другая мысль. Он никогда больше не увидит Шайю! — А подготовка к Небесной свадьбе может завладеть вниманием Ишты?

— Может быть. Она богиня. Никогда не забывай этого! То, что мы возимся со смертными, не означает, что нас можно мерить вашей меркой. Наша власть безгранична. Наша воля неисповедима для вас. Если твое поведение станет причиной того, что я потеряю лицо, ты очнешься в Нангоге. Путешествуй в роскоши, с самовлюбленной наглостью бессмертного. Ты больше, чем человек. Пусть это почувствует каждый, кто имеет с тобой дело.

Пламя, окружавшее Артакса, погасло. Боль отступила. Облик Львиноголового окружило яркое сияние. Он поднялся над землей, медленно воспарил в небо и остался там, подобный второму солнцу.

Стражники и слуги бросились в пыль, даже колесницы вдали остановились. Холод пронизал Артакса, и, несмотря на то что день был жарким, у него начали стучать зубы, пока он крепко не сжал кулаки и не взял верх над собственным страхом. Он знал, что как никогда раньше близок к тому, чтобы лишиться благосклонности девантара. Отказаться от своих планов? Неужели ему должно быть все равно, что за него на поле битвы с жизнью распростятся тысячи людей? Должен ли он удалиться в леса Нангога? Если он останется правителем, то сможет подарить лучшее будущее многим тысячам других людей, продолжая реформировать империю и более справедливо распределяя блага? Но ценой за это будут мертвые воины?

— Он тебя ненавидит? — Джуба поднялся на ноги. Лицо его было серее пепла. Из уголка рта сочилась кровь.

— Нет. Он меня… просветил.

— Надеюсь, мне никогда не доведется стать любимцем богов, — высказал свое глубокое убеждение военачальник.

Артакс ощупал свои руки. Внешне они были целы, но малейшее прикосновение вызывало боль.

— Приведи ко мне Володи. Я должен поговорить с ним о своих планах. Путь возьмет только легкие колесницы. Скорость станет ключом к успеху, когда мы нанесем удар. А еще — внезапность. Их не должны обнаружить раньше ночи летнего солнцестояния!