На развилке Нандалее выбрала путь направо. Здесь она еще никогда не бывала, в этом девушка была совершенно уверена. Она провела факелом по стене, оставляя метку. Эльфийка внимательно оглядывала картины. Коридор украшал убегавший вдаль фриз с изображением сада, пол не покрывала вода. Наконец-то она сбежит из своей темницы. Ей очень хотелось увидеть небо и почувствовать ветер на своем лице. Даже если это все еще будет бородатое лицо карлика.

Нандалее привыкла к чужому телу. Она не могла сказать, сколько времени уже провела, заточенная в нем. Много дней… А может быть, и несколько недель. Не имея возможности выглянуть на поверхность, она утратила чувство времени. Когда она была в большом зале, газалы приносили ей еду, но практически никогда не разговаривали с ней. А если девушка о чем-то спрашивала, то их ответы были либо слишком расплывчатыми, либо не имели для Нандалее никакого смысла.

Эльфийка остановилась. Она услышала звук. Крик птицы! Совсем близко должен быть выход из этого проклятого лабиринта! На этот раз у нее наконец-то получилось! Она побежала, практически не обращая внимания на роскошь цветов, расцветавших на стенах. Вот, опять! Теперь девушка была совершенно уверена в том, что это был птичий крик. Воздух тоже стал посвежее, как и прежде, влажным и теплым, но к нему не примешивался запах стоячей воды.

Внезапно картины на стенах расплылись, словно были нарисованы на гладкой, как зеркало, воде, в которую бросили камень. Они шли волнами, искажались. Вид изменился — и Нандалее снова оказалась у входа в большой затопленный зал, в центре которого вздымался плоский холм, который Темный называл своим троном.

Чувство разочарования захлестнуло ее, факел выскользнул из рук и, зашипев, потух в воде, достигавшей ей в карликовском облике выше колен.

Подавленная до глубины души, Нандалее потащилась к плоскому острову. Газалы положили туда несколько одеял, чтобы ей не пришлось спать на голой скале. Но самих видящих нигде не было. Иногда у девушки возникало ощущение, что газалы могут просто-напросто проходить сквозь стены. Одиночество терзало Нандалее. Раньше, когда она, будучи охотницей, бродила по просторным равнинам Карандамона, она часто на протяжении нескольких недель не встречала ни одной живой души. Но никогда не чувствовала себя одинокой. А здесь все было иначе. Здесь она была взаперти. Наедине с заданием, которое не могла выполнить.

Она уставилась на свои руки. Ненавистные узловатые карликовские руки. Руки с опухшими суставами и слишком короткими, слишком толстыми пальцами. Девушка закрыла глаза. По щекам побежали слезы.

Нандалее заставила себя успокоиться. Она дождалась, когда дыхание ее снова станет ровным, и подумала о бесконечном небе над своей родиной. О безграничной синеве. О том, как она еще ребенком лежала спиной на снегу и не могла наглядеться. Это небо я всегда ношу в себе, подумала она. И никто не может отнять его у меня!

Она открыла свое Незримое око. Вид зала запутывал, сплетение магических линий было многообразным. Это было подобно дорогому ковру, на котором были вышиты искусно сделанные картины. Естественные узоры растворились, подчинились чужой воле. Нандалее медленно поднесла к лицу свои руки. Здесь было практически то же самое. Чужой узор вплелся в магию, текущую сквозь нее. Неестественный! Если бы она могла развязать узел, возможно, ей удалось бы принять первоначальную форму. Но сначала нужно было распутать все, и действовать не с помощью силы. Ничего не порвать, ибо была опасность перерубить свой жизненный нерв.

Она поднесла руки настолько близко к глазам, что ладони почти касались кончика носа. От рук исходило тепло. Эльфийка была совершенно уверена в том, что одного-единственного слова Темного было бы довольно, чтобы совершить обратное превращение. Одного слова!

Чтобы освободиться от пут тела и оков страха, она должна стать единым целым с магическим плетением. Она попыталась проследить течение нитей. Их бесконечные повороты.

Одна из светящихся нитей была иной. Бледнее и тоньше. Казалось, как будто из нее ушла вся сила. Или она просто новая? Может быть, это те самые путы, которые удерживают ее в теле карлика? И достаточно разорвать их, и она, наконец, снова сможет стать самой собой?

Девушка решила пройти по нити. Она должна знать, где ее начало. Если это заклинание Темного, то эта тонкая нить приведет к нему. Не исключено, что он даже ждет, чтобы она пришла? Может быть, в этом заключается ее урок, и если она найдет его, то он вернется, чтобы наконец-то освободить ее?

Она сужала поле зрения, пока бледная нить не стала единственным, что она видела перед собой. Она последовала за ней, стала настолько крохотной, что могла забраться внутрь нее, и заскользила по ней. У нее было такое чувство, словно с плеч ее спал огромный груз. Все тяжелое осталось позади. Она улетела, став одним целым с этой магической пуповиной, соединявшей ее с избавлением.

Полет резко оборвался. Она запуталась в тугом узле силовых линий. Девушка отчетливо чувствовала биение своего сердца. Страх просто разрывал его. Она сделала выдох и открыла глаза. Ее поле зрения изменилось! Стало намного шире, как будто глаза разошлись по бокам головы. Она хотела закричать, но вместо этого издала лишь странный звук.

Она сидела посреди большого дверного проема, а перед ней… Перед ней находилась комната, в которой она жила в Белом чертоге! Вот только она стала гораздо больше. Как будто была создана для того, чтобы вместить в себя великана. И она не была пуста. Кто-то лежал в ее постели. Одеяло натянуто на лицо. Она не могла толком разглядеть его…

Внезапно незваный гость сел. Это был Гонвалон! Что он здесь делает? Почему он в ее комнате? В ее постели! Неужели… Нет, он один. Он излучал неуверенность и глядел в окно. Лицо его, казалось, стало уже. Но, может быть, все дело в изменившемся зрении. Светало. Он посмотрел на нее. Подошел к ней. Если бы она только могла обнять его! Просто коснуться его!

Он поднял раму окна и бросил на подоконник несколько зернышек.

— Ты тоже скучаешь по ней, правда? — Голос звучал в ее ушах. Такой незнакомый.

— Она больше не придет, Пип, — он коснулся ее, погладил по голове. Его рука была такой огромной, что он мог бы раздавить ее. Его лицо, такое далекое, казалось суровым. — Она больше не придет, — снова повторил он, закрыл окно и пошел к двери. Осторожно приоткрыл ее и выглянул в коридор. А затем выскользнул из комнаты. И осталась только комната в бледном рассветном свете. Ни единой души.

Она — Пип. Деряба! Спорить с этим было бессмысленно. Еще только что она была в ненавистном теле карлика, а теперь она — всего лишь крохотная птичка, совершенно неспособная выразить свои чувства. Нить из света. Нужно снова увидеть ее. Снова нырнуть в нее.

Она беспокойно переступила с лапы на лапу. Упала. Отбросила все мысли и страхи. Отбросила все… Вот она. Ее не спутаешь с другими, ярко сияющими нитями магического узора.

Открыв глаза, она снова оказалась карликом. И впервые с тех пор, как Темный превратил ее, она обрадовалась этому.