Вчера вечером я прочитал доклад о. Феодора Стилиянопулоса, так что не будучи пророком, я знаю, что он скажет относительно примечательного сходства между православной традицией и еврейской традицией. Доклад также связан с тем, о чем уже ранее упоминал и проф. Гальперин, ссылавшийся на предписания покаяния, молитвы и благотворительности. Я особо выделяю это слово — благотворительность. Его латинский эквивалент caritas «милосердие» родствен английскому слову saring «проявляющий заботу». Caritas — восприимчивость к боли и нуждам других людей. Этот последний элемент из триединства, на которое ссылался проф. Гальперин как на часть нашей праздничной литургии, — на иврите цедака, — имеет много значений. Иногда его переводят как «благотворительность», но всё же главное значение — «праведность». А в еврейской традиции забота друг о друге есть суть того, что подразумевается под праведностью. Праведность предполагает добрые и справедливые взаимоотношения между человеком и человеком; они, согласно еврейской традиции, не менее важны, чем взаимоотношения между человеком и Богом. Второе теряет свою ценность, если не сопровождается первым.

Я обращаюсь к вам, мои православные братья, сознавая, что мы являемся наследниками — по традиции, долгу и мировоззрению — общего богатства, в котором спасение собственной души не есть наша единственная наивысшая цель. Действительно, в духе еврейской традиции даже сомнительно, осмысленна ли последняя фраза. Наше наивысшее испытание состоит в нашем поведении — как мы сегодня, здесь и сейчас, обходимся между собой, с окружающими нас людьми, особенно с теми, которые отличны от нас. Такова общая связь между нами и вами.

Есть также общая связь в силу нашей длинной истории, и накопилось много мудрости и опыта, унаследованных нашими обеими традициями на протяжении веков. А если обратиться к развалу Советского Союза и; тому, что за ним последовало, - ко всем вновь открывшимся для православного мира вызовам и возможностям, — то нельзя не заметить, что в этот же период появились новые виды вызовов и возможностей также и для еврейского народа. Временами евреи ощущают опасность, угрозу, оживление старых предрассудков и стереотипной враждебной установки по отношению к ним. Им следует внимательнейшим образом следить за этими старыми/новыми тенденциями. Для всех нас, несмотря на огромные исторические различия, многие тревоги и надежды являются общими и объединяют нас; и евреи, и православные стремятся в духе свободы сохранить свои духовные и культурные наследия.

Позвольте остановиться на некоторых частных чертах еврейской традиции, без которых невозможно понять суть еврейского опыта. Наша, еврейская, история — в высшей мере невероятная, и эта невероятность; придает нашей истории её совершенно особый характер. Необычайно тяжкие обстоятельства, необычайные противоречия, — и не только на протяжении какого-то одного века или в одной стране, но повсеместно и на протяжении всех веков, — оказали на нас воздействие, которое не изжито. Более двух тысяч лет назад один мудрец из язычников сказал: еврейский народ живет отдельно и между другими народами не числится (Час 23,9). Это — примечательное суждение, особенно если учесть, что оно было высказано задолго до появления христианства; и его правильность удивительным образом подтверждалась всем ходом истории.

В чем уникальность еврейского опыта? Мы, еврейский народ, внесли вполне определенный вклад в развитие Западной цивилизации. Если этот вклад изъять, если убрать еврейский элемент, то Западная цивилизация весьма исказится. Ни одна из её черт не останется незатронутой. Мы, евреи, не желаем отказываться от этого еврейского элемента в нашей жизни и не хотели бы также, чтобы и мир от него отказался. Он драгоценен. Он сотворил нас такими, какими мы стали, и ради всеобщей пользы он был и остается частью живого опыта как евреев, так и всего мира.

Тяжкие обстоятельства и противоречия возникают и возникли на этом пути: неевреи — в быту, политике и убеждениях — отплатили евреям злом за их позитивный вклад. Похоже, нас представляли намеренно лукавыми и бунтующими. Мир фактически смотрел на евреев как на народ, будто бы выступивший на историческую арену ради подрыва высших ценностей. Таково противоречие, которое явно или подспудно весьма огорчает многих из нас. Такова история! Такова память! Назовите ее, как хотите. Она очень глубока.

Существенная часть еврейского опыта относится ко временам, когда христианские крестоносцы двигались по Европе, выдвигая предлогом намерение очистить Святую Землю от неверных из числа мусульман. А по пути они останавливались в бесчисленных еврейских местностях и уничтожали неверных из числа евреев. Между тем, еврейские общины одушевлялись теми же самыми пророчествами, с которыми христианские рыцари шли в Святую Землю. Одной рукой крестоносцы обнажали меч против евреев, а в другой держали книги, излагающие историю того caio-го народа, который истребляли, — книги, содержание которых в их глазах оправдывало завоевание Святой Земли. С уст евреев того времени не сходило имя Иерусалима, — Иерусалима, ради которого рыцари стремились на Восток, чтобы завладеть им для христианства. А в сердцах тех евреев, которые уцелели, всё теплилась надежда, что когда-нибудь именно они, всем народом, вернутся на Святую землю. Эта надежда и молитва исполняла всё их бытие. Вот какое было необычайное столкновение и необычайное противоречие! Имеются параллели и в других обстоятельствах, в которые попадали евреи на протяжении веков, включая насильственное обращение в христианство. Всё это продолжает жить в нашей исторической памяти. А память вошла в самое сердце еврейской чувствительности.

Да, евреи бывали весьма влиятельны во многих областях. Тем не менее они были группой, обладавшей наименьшей физической мощью. Индивидуальная влиятельность и коллективное бессилие. Что за противоречие! И только в настоящем столетии евреи в первый раз на протяжении общей истории добились для себя власти. Оно заключено в существовании Государства Израиль. Конечно, может быть, что еврейский народ ещё не полностью освоился с фактом обретения власти, к которой он не имел доступа на протяжении тысячелетий. Но влиятельными евреи, действительно, бывали. На многих этапах истории, как ни покажется странным, евреи зачастую были в первых рядах. Они были в первых рядах при рождении христианства, а также, так или иначе, и при рождении ислама. Кто-то скажет, что они сыграли решающую роль в развитии средневекового капитализма; кто-то будет утверждать, что они, несомненно, ответственны за распространение рационализма в XVIII в., а также за коммерциализм в ХIХ в. Силы, которым такое развитие было не по душе, обняли евреев в том, что они извлекают выгоду и действуют как подстрекатели. Так, в ХIХ в. противники Французской революции ополчились против евреев, которые, по их словам, явившись её вдохновителями и исполнителями, получили большую выгоду. Контрреволюционеры считали, что для уничтожения Французской революции следует уничтожить евреев. Ancien regime (старый режим) просуществовал ещё долго в XIX в. В 1890-х гг. те же самые силы всё ещё продолжали ополчаться против евреев, объявляя их корнем зла. И снова и снова на всем протяжении еврейской истории, — не важно, богаты были евреи или бедны, были они коммунистами или капиталистами, — отмечается характерное одиночество еврея.

Эти явления, — влияние без власти и восприятие евреев как извлекателей выгоды из стимулированных другими движений, которым евреи, в силу исторических обстоятельств, симпатизировали, — были удобными зацепками, которые давали пострадавшим, негодяям и демагогам пищу, и им было о чем вопить на популистских митингах. Они запросто твердили о наличии еврейского заговора, составленного ещё во времена античности и просуществовавшего до сего дня. Мы, евреи, давно свыклись с подобными беспочвенными обвинениями, но боль от них остаётся. Ни кто не сможет правильно понять еврейскую чувствительность и наши надежды, если не будет учтен рассмотренный аспект особого характера еврейского опыта.

Так мы подошли к феномену, именуемому антисемитизмом. Как нам сказал епископ Ириней, точнее было бы называть его антииудаизмом. Хотя мы и не желаем безответственного обращения со своей памятью, для евреев невозможно освободить историю от того, что помнится. На будет преувеличением, если сказать, что европейским евреям Европа временами представляется забрызганной кровью бесчисленных еврейских мучеников. Скажу сейчас страшную вещь. Хочу, однако, остаться в границах реализма и избежать потока эксцессивно-эмоциональной речи. Правда тем не менее состоит в том, что в каждом столетии, в каждой стране наблюдались одни и те же факты — резня, ненависть, угнетение, изгнание.

Эти особые обстоятельства так или иначе лежат у истоков страстного желания еврейского народа иметь свою государственность, получить признанное членство в семье народов, а не обитать повсеместно и в то же время нигде. Тем не менее все эти особые обстоятельства обнаруживаю черты сходства между христианами и евреями, которые нам и надо совместно культивировать, без предрассудков по отношению к нашей различной идентичности и к различиям в философии. Фактически черты сходства напрямую связаны с нашими идентичностями. Еврейский народ (как народ веры, как община) стал входить в современное европейское общество где-то с начала ХVIII в.; евреи получили свою гражданскую и политическую эмансипацию, но не перестали быть членами вполне определенной религиозной общины. И не как евреи только по происхождению, но как народ, который был, чем он был, вследствие конкретного вполне определенного религиозного мировоззрения, традиций и чаяний.

С тех пор появилось немало факторов, которые в совокупности изменили значение слова еврей. Так что теперь в какой-то — может быть, значительной — степени появились секулярные определения этого слова Но антисемиты почти не интересуются или совсем не интересуются религиозными определениями. Их интересует только факт существования ев рея. Парадоксальным образом создание Государства Израиль способствовало политизации слова еврей. Я всей душой предан Государству Израиль и рассматриваю его как вершинное достижение еврейской истории, способное (при условии установления мира в этом регионе) принести много добра как евреям, так и всему миру. Надо тем не менее прямо признать, что обиходное понимание слова еврей имеет теперь преимущественно политический контекст.

Перед вызовом массовой секуляризации, еврейских ученых, учителей, светских лидеров  всех заботит вопрос, который даже не возникал ещё несколько поколений назад, а именно: вопрос еврейской выживаемости. Гарантирована ли выживаемость евреев как евреев в современном либеральном открытом обществе? Перспективы будущего, вызывающие внимание в современной еврейской общине, по большей части как раз и соотносятся с обеспечением еврейской выживаемости в современном обществе, когда огромной притягательной силой обладают: социальная карьера, возможности новейшей науки, психологии, дальних путешествий, нового стиля досуга и развлечений, новой моды и новых авторитетов в обществе.

Всё это, впрочем, в той или другой мере затрагивает любую религию. Проблема ассимиляции становится всё более острой. Никто не возражает против ассимиляции, но как её понимать? Если ассимиляция означает одинаковые права и обязанности для всех, - тогда да. Но если она означает абсорбцию с потерей народной принадлежности, - тогда нет. Как нам избежать ассимиляции, становящейся абсорбцией, ведущей к исчезновению? Проблема, которую я ставлю, - это отнюдь не исключительно еврейская проблема. Полагаю, она вызывает тревогу и в Православном мире, особенно по отношению к молодежи. Мы, евреи и православные христиане, сталкиваемся с одними и теми же вызовами рассмотренного ранее нового мировоззрения и ищем на них ответы. Как нам себя вести, не пренебрегая нашим бесценным наследием? Как нам сделать наше наследие современным, но не утратить его? Может быть, это вопросы и не для настоящей конференции. Что мы были бы более готовы обсуждать — это последствия нашего восприятия или неприятия этих проблем в своих соответствующих сферах.

Есть и ещё один вызов, с которым мы, евреи и православные, сталкиваемся совместно. Я говорю об авторитетах, и позвольте коснуться данной темы. Было время, когда авторитетами в еврейской жизни признавались религиозные руководители, так что ни одно важное решение не принималось без них. Этими руководителями были раввины, формально занимавшие эту должность, или же такие, которые не имели официального статуса. Почет, которым было окружено изучение Торы, составлял отличительную черту еврейской жизни, а это имело долговременный эффект. Накопить еврейское знание считалось величайшей добродетелью, а во многих случаях и сейчас считается одной из действительно великих добродетелей. Накопление знания ради него самого, как мы говорим, было деянием благочестия.

Теперь предпочитаются другие авторитеты. Они зависят от выборной должности, от веса в обществе, финансовых возможностей или политического влияния в прошлом или настоящем. Сказанное относится ко всем религиям. Как нам ответить на этот вызов? Как нам добиться, чтобы авторитетность и лидерство шли путями, которые совместимы с уважением к традиционным ценностям? Я, правда, не утверждаю, что светские руководители совсем лишены традиционных ценностей. Я имею в виду, что в еврействе мы всё чаще видим переход авторитетности от религиозных руководителей к руководителям светским, которые могут не иметь ни личной, ни эмоциональной, ни интеллектуальной связи с основаниями знания и вдохновения, благодаря которым еврейская жизнь предыдущих поколений была столь отличительной. В конечно итоге, всё сводится к воспитанию.

Хотелось бы завершить доклад ещё одним замечанием о Государстве Израиль. Оно возникло не только по жизненно важной причине, чтобы перед лицом Шоа дать приют бесприютным евреям, поскольку многие страны мира закрыли для них свои двери. Одного этого, впрочем, уже было бы достаточно, чтобы оправдать основание Государства Израиль, надежного убежища, такого места на земле, где вас не спрашивают, кто вы, что вы, почему вы здесь и надолго ли. В то же время Израильское государство было создано также и для того, чтобы справиться с проблемами, о которых упоминалось раньше. Оно, скажем, должно содействовать развитию и укреплению узнаваемого и четкого в своих границах еврейства, защищать его от эрозии, вызванной теми свободами и возможностями, которых мы страстно добивались в XIX в. и за которые приходится теперь платить дорогой ценой. Такова была, кстати сказать, вторая цель Сионистского движения. Две цели — создание убежища и защита от эрозии обусловили неодолимое стремление к еврейской государственности.

Событие это было и остается настолько значительным, что надо хорошенько подумать, прежде чем пытаться предвидеть его вероятные конечные последствия. Что касалось и касается христианского мира и, может быть, также, в частности, православного мира, то возникают определенные вопросы.

Разве создание Государства Израиль является событием исключительно секулярной природы? Неужели это иллюзия, когда мы видим в нём зачатки исполнения древнего обетования о возникновении еврейского государства? Почему не может быть хотя бы частичного исполнения обетования? Как в таком случае мы вообще относимся к обетованиям и к Завету? Как мы, евреи и христиане, относимся к тому, что стало, когда пути разошлись, пищей для конфликта идеологий по этим проблемам? Таковы вопросы, которыми задаются богословы, но которые, правда, не слишком волнуют израильтян в их повседневной жизни. Тем не менее они возлагают на нас, друзья мои, особую ответственность праведности и понимания. Ибо если мы, собравшиеся здесь, особенно представители крупных православных церквей, не вступим в диалог по указанным пунктам, то другие вообще к диалогу не подключатся.

Завершая, хотел бы сказать, что именно этот коллоквиум имеет великую задачу, а именно: мы должны достойно показать себя, и люди скажут, что собеседование даже по самым сложным вопросам возможно между воспитанными людьми, а также между древними цивилизациями, когда каждая из них надеется, что Божественное провидение ведёт её вперед во взаимопонимании, осмотрительности, при условии реализма и достаточной практичности.

1. С мучительным внутренним беспокойством приступил я к изложению своих мыслей и убеждений по четвертой теме настоящей III Православно-Еврейской Академической Встречи в Афинах. Во-первых, для меня это было совершенной неожиданностью, когда мне поручили эту тему. Когда год тому назад планировалась эта встреча и был свободный выбор тем для доклада, то я тогда охотно избрал тему «Верность своим корням и приверженность будущему» («Faithfulness to the Roots and Commitment toward the Future»). А во-вторых, так случилось, что я был в Женеве, выполняя определенную работу в архивах Всемирного Совета Церквей, и когда мое священноначалие вдруг поручило мне написать настоящий доклад, то в моем распоряжении было очень короткое время буквально несколько дней). Конечно, я не новичок в тематике христианско-еврейского диалога, как и во многих других экуменических диалогах, участвуя в них или от Русской Православной Церкви, или в составе групп Всемирного Совета Церквей. Однако теперь я стал сомневаться, смогу ли я в такой короткий срок сказать что-нибудь полезное для нашей встречи по такой сложной и трудной теме.

Оба компонента темы — и православие и иудаизм — понятия и явления в истории очень сложные многоликие, особенно как они проявляются сейчас в современном мире. Православие едино в своем вероучении и историческом предании, но в современном мире православие — культурно, этнически и исторически — выражается в жизни и совокупности своих самостоятельных автокефальных, поместных церквей, живущих и совершающих свое служение Богу и людям в разных государственных, политических и социальных структурах современного мира. Отсюда разнообразие форм, в которых выражается и понимается отношение к различным условиям их исторического бытия в современном мире.

Современный иудаизм тоже необычайно сложен и многолик по своей структуре, по компонентам входящих в это понятие смыслов и по разнообразию сфер, форм и методов его выражения и проявления в современном мире. Это не только религия, основывающаяся на Библии (Торе), но и система верований, предписаний и правил личной, семейной и общественной морали; богослужебных собраний в синагогах; благочестивого обихода в повседневной жизни; традиционных праздников и обычаев, уже в послебиблейские времена получивших свое развитие в Талмуде, учении раввинов и их школ, в мистической философии и символизме Каббалы, в метафизических глубинах пиетизма хасидов. Наряду со всеми этими аспектами традиционного иудаизма, современный иудаизм — это и реформированный, либеральный иудаизм; это и секулярный, западного и советского типа эмансипированный иудаизм.

Эта-то многоликость исторического проявления современного православия и современного иудаизма и смутила меня, смогу ли я писать о них, как об органически целостных парадигмах исторического многообразия современного мира. Тогда я вспомнил, что такие сомнения не возникали вообще в сознании отцов и пионеров экуменического движения, что христианско-еврейские диалоги успешно развивались уже на протяжении многих десятилетий, начиная с Международного Комитета Миссионерского Совета по Христианскому Подходу к Евреям (International Missionary Council's Committee on the Christian Approach to the Jews) и Первой Ассамблеи Всемирного Совета Церквей в Амстердаме (1948). Я вспомнил, что Католическая Церковь ведёт этот диалог с евреями уже больше 25 лет, начиная с «Nostra Aetate» и Ватиканского Собора (1965); тогда как Православные Церкви подключились в 1972 г., когда в Нью-Йорке состоялся Первый коллоквиум по греко-православным и еврейским отношениям с последующей первой Академической Православно-Еврейской встречей в Люцерне в 1977 г. по инициативе митрополита Дамаскина.

Окончательно мои сомнения развеялись, когда я обратил внимания на главную тему нашей настоящей встречи — «Непрерывность [традиции] и обновление» («Continuity and Renewal»). А это означает, что весь мой доклад должен быть построен в перспективе «непрерывности традиции и обновления» в отношении православия и иудаизма в современном мире. Это делает тему настоящей встречи понятной и очень актуальной, а значит полезной для обеих сторон в этой встрече — и для православных и для евреев.

И православные и евреи верят, что в основании их верований лежи Богооткровенная истина Священного Писания, хранимая в Священном Предании в целости и непрерывности. И православие и иудаизм перед лицом вызовов и запросов современного мира нуждаются в постоянном обновлении — обновлении своей внутренней жизни, обновлении своих отношений с внешним миром, а значит — и в обновлении взаимоотношений друг с другом.

А всякое настоящее обновление требует покаяния в исторических грехах прошлого, требует мужества в настойчивых — тяжелых и болезненных — усилиях по очищению от скверны и метастазов патологического развития общественно-политических и национальных структур современного мира, в котором совершали свое служение Богу и людям и верующие православные и верующие евреи. И, наконец, настоящее обновление требует не только твердой воли измениться к лучшему, но и мудрости, благоразумной последовательности и ясного конкретного видения цели и методов в построении новых отношений, чтобы неоправданный и неразумный радикализм в обновлении не причинил бы ущерба основам нашей верности целостной непрерывности, Богооткровенной истине Священного Писания и Священного Предания.

ёВ современном мире и православные и евреи крайне нуждаются в очистительном процессе покаяния и обновления. Нам всем — и православным и евреям — есть в чем каяться и в чем обновляться, изменяться к лучшему. Конечно, в силу различия в историческом развитии и судьбах наших народов, наши исторические грехи разные и различные, и необходимость обновления и изменений к лучшему у нас должна выразиться в разных формах, разных сферах нашей общественной и личной жизни. Такая тесная связь принципа непрерывности [традиции] с необходимостью обновления и покаяния, по моему мнению, должна быть стержнем нашей дискуссии и основой наших дальнейших взаимоотношений.

2. Общая — для православных и евреев — вера в Богооткровенную Истину Священного Писания Ветхого Завета является связующим звеном в общих корнях наших религиозных традиций, которым потом, в силу трагического развития истории новозаветного Израиля, суждено было разойтись и пойти разными путями в обособленной форме христианства и иудаизма, как это теперь воспринимается в плюралистическом мире разных религий, идеологий и мировоззрений. И это для всех нас является настоящей трагедией, в которой совершается таинственная воля Божия, промыслительное значение которой от нас скрыто — в пределах нашей истории, — но в трагедии этой есть доля вины обеих сторон — и нашей и еврейской. И вокруг этой трагедии с обеих сторон возникают спорные вопросы, служащие лишь дальнейшему разъединению и конфронтации. В их числе вопросы, связанные с обвинением нас в антисемитизме, с одной стороны, и с опасениями чрезмерного еврейского влияния и могущества, с другой. Оба этих взгляда и связанные с ними взаимные обвинения и подозрения по своим последствиям для всех нас в одинаковой мере разрушительны и вредоносны. Сознание этого поможет нам сделать стержнем нашего диалога и наших взаимоотношений не то, что нас разъединяет, а то, что у нас есть общее. Это — вера в Бога любви и мира (2 Кор 3, 11), Бога отцов наших, который явил себя угоднику Своему Моисею в Купине Неопалимой (в пламени горящего тернового куста) и сказал: «Я Бог отцов твоих, Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова» (Исх 3, 6). Он Сущий (Ягве) — Бог и Отец всех (2 Фес 2, 16), а мы все братья, ибо мы все дети Ветxoгo Завета Его на Синае, который в Новом Завете, как мы православные верим, обновлен Христом, как и Синайский Завет (Исх 24, 8), кровию Нового Завета, Завета Вечного.

Эти два Завета являются ступенями одной и той же Богооткровенной религии, «двумя проявлениями одного и того же “богочеловеческого процесса”. В этом процессе становления Завета Бога с человеком Израиль стал избранным народом Божиим, которому были вверены законы и пророки. И через него воспринял Свое человечество от Пречистой Девы Марии воплотившийся Сын Божий».

Уже апостол Петр призывал последователей Христа: «Будьте всегда готовы всякому, требующему от вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет 3, 15). У нас — православных христиан — есть только один ответ на вопрос о нашем уповании. Это Христос. Вера во Христа как Бога и Спасителя есть ключ к нашему пониманию истории еврейского народа и в период Ветхого Завета, и в последующем развитии современного иудаизма. Исторически мы вышли из Ветхого Завета, из ветхозаветного иудейства, отсюда теснейшее родство Ветхого и Нового Заветов. Ветхий Завет (с его Синайским законодательством и пророками, предвозвестившими пришествие в мир Спасителя Мессии от корня Давида) был, по учению Священного Писания, «детоводителем ко Христу» (Гал 3, 24). Сам Христос говорил, что Он пришел в мир не разрушить Закон, но исполнить и что ни одна йота от Закона не прейдет, «пока не исполнится всё» (Мф 5, 17-18; ср. Лк 16,17). Он же сказал самарянке: «Спасение — от иудеев» (Ин 4,22). Вся проповедь апостолов о Христе и благовестие первохристианства была основана на Ветхом Завете и исходила из Ветхого Завета. «И мы благовествуем то, что Бог обещал отцам нашим и что исполнил нам, детям их, воздвигши Иисуса» (Деян 13, 32). Мы проповедуем вам, говорили апостолы, «свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря кроме того, о чем пророки и Моисей говорили» (Деян 26, 22).

3. Такое понимание происхождения, предназначения и достоинства Ветхого Завета ясно выражено во всех вероучительных памятниках Древней Церкви, в творениях и толкованиях на Священное Писание святых отцов и учителей патриотического периода, например, у св. Иустина Философа в «Разговоре с Трифоном Иудеем», у св. Иринея Лионского в сочинении «Против ересей», у апологетов — Аристида, Афинагора и других, в комментариях св.Иоанна Златоуста, Василия Великого, Ефрема Сирина, бл. Иеронима, бл. Августина, св. Амвросия Медиоланского, у бл, Феодорита Кирского, у бл. Феофилакта и других святых мужей христианской древности.

Возьмем, к примеру, св. Иоанна Златоуста. Он ясно учит о единстве и теснейшем родстве Ветхого и Нового Заветов. «У обоих Заветов Законодатель один [...], между Заветами различие в названии, а не противоречие и противоположность» (т. III, стр. 288). «Апостол открывает нам великое таинство, что Ветхий и Новый Завет происходят от одного и того же Духа, что один и тот же Дух глаголет в первом, глаголет и в последнем» (Беседа на Пс. 115, с толкованием Рим 4, 20-21; т. V, стр. 346). «Два завета» — это сестры, рожденные от одного Отца [...]» (т. VI, стр. 736-737). «Бог печется особенно о тех людях, которых Он назвал даже собственным Своим народом и наследием» (Беседа на Пс 146; т. V, стр. 536).Таково учение св. отца Иоанна Златоуста, истолкователя Священного Писания и учения Церкви. Так же всегда учила и учит нас Русская Православная Церковь в полном согласии с верой всей Православной Полноты. Так в духе св. Иоанна Златоуста говорил в 1911 г., обращаясь к евреям, видный иерарх нашей Церкви, архиепископ Варшавский Николай (Зиоров): «Ваш Закон (т.е. Ветхий Завет) — это и наш Закон; ваши пророки (т.е. пророки Ветхого Завета) — это и наши пророки». В том же духе и другой видный иерарх нашей Церкви, архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), обличал жестокости Кишиневского погрома (1902) и говорил о евреях, «жертвах погрома, как о народе, «возлюбленном Богом».

Так же согласно учат о единстве Ветхого и Нового Завета и западные отцы и учители. Так, например, бл. Августин говорит, что Ветхий Завет звучит как «гармоническая лира — об имени и царстве Иисуса Христа», а св. Амвросий Медиоланский писал: «Чаша премудрости — это двойная чаша, Ветхий и Новый Завет. Пейте их, потому что в обоих вы пьете Христа. Пейте Христа, потому что Он — источник жизни». Конечно, Древнюю Церковь и святых отцов в большинстве случаев не интересовал Ветхий Завет сам по себе, ибо они видели в нём, главным образом, «детоводителя ко Христу». Их отношение к Ветхому Завету определялось апологетическими задачами, возникшими в эпоху раннего христианства, и сотериологической ценностью ветхозаветного богословия в полемике с не принявшими Христа иудеями.

Так, например, св. Иоанн Златоуст сурово обличал современных ему антиохийских евреев и иудействующих христиан, которые в то время ещё соблюдали иногда иудейские праздники и посты, посещали молитвы в синагогах (Восемь слов против иудеев, т. I, кн. 1, с. 644-759). Святой отец руководствуется здесь не враждой, а лишь пастырским попечением о неустойчивых христианах-неофитах, находившихся под влиянием иудео-христианства и синагоги. Это не было направлено против единства и родства Ветхого и Нового Заветов. Святые отцы всегда защищали Ветхий Завет как Богооткровенное Слово Божие — Священное Писание. Так и здесь в своем «Первом слове против иудеев» Иоанн Златоуст ясно предупреждает: «Говорю не о Писаниях (т.е. не о Ветхом Завете), нет, они привели меня ко Христу» (т. I, с. 656).

Отцы обращали внимание на мессианское содержание и устремление Ветхого Завета. Эта сторона патриотического учения имеет для нас огромное значение, однако надо учитывать при этом consensus patrum, т.е. общность согласия учения свв. отцов, не возводя ни одного из них на степень Предания, не пользуясь выхваченными из контекста и из целостности системы мышления отдельными изречениями и замечаниями, относящимися лишь к определенному историческому событию, личности или группе лиц. Православная Церковь всегда отказывалась канонизировать или объявлять самодовлеющими те или другие богословские мнения и теологумены, исходящие в своих утверждениях из тех или иных подходящих для них «выдержек» из Священного Писания или из святоотеческих творений, вне их контекста и глубинного согласия с толкованием и пониманием этих вопросов в Священном Предании, которое является соборным сознанием и харизматической памятью Церкви. Церковь умеет видеть и делать качественное различие между догматами веры и «частными богословскими мнениями». Правильному пониманию Ветхого Завета, а значит правильному пониманию нашего отношения к еврейскому народу как народу Ветхого Завета помогает церковное богослужебное творчество — литургическое, иконографическое, необычайно богатое по своему содержанию, полное ветхозаветной святостью и пророчествами. Это соответствует тому употреблению, которое Ветхий Завет получает в Церкви. Ветхий Завет не только толкуется экзегетами и богословами, но также читается во время богослужения и является органической частью нашего литургического благочестия и вероучения. А богослужение, как это прекрасно показал митрополит Антоний (Храповицкий) и вся его школа, есть молитвенное переживание истин Откровения в его новозаветной полноте и его ветхозаветном прообразе, когда в литургическом богословии снимается с Ветхого Завета лежащее на нём покрывало «сени и гаданий» в совершении ветхозаветных Божественных обетований с пришествием в мир Мессии — Христа Спасителя «Начальника и совершителя веры» (Евр 12, 2) Нового Завета в «Крови Его» (Лк 22, 20) Завета Вечного (Евр 12,24 и 13,20).

4. Как видим, христианская вера и учение Православной Церкви, основанные на Священном Писании и Священном Предании, на согласном учении Отцов Церкви, на богослужебном употреблении Ветхого Завета, устанавливают тесную связь и единство обоих Заветов, как составляющих «единое тело Истины» (Ефрем Сирин), но рассматривают Ветхий Завет как подготовительную ступень к полноте ветхозаветных Откровений, подчеркивая мессианское устремление Ветхого Завета к Новому Завету. Новый Завет стал «исполнением Закона и пророков», Кровию Завета Вечного Господа нашего Иисуса Христа (Евр 13,20). Наша вера в Него как пришедшего в мир обетованного Богом Мессию Христа-Спасителя выражена в Евангелии словами апостолов: «Мы нашли Мессию, что значит Христос» (Ин 1, 41). Последователи же Христа, уверовавшие во имя Его, со времен апостольских стали сознавать себя новым народом, народом Нового Завета, «Новым Израилем», наследником Божиих Обетований Ветхого и Нового Заветов (Тертуллиан, Против иудеев, I, 13). Как сказано в Евангелии: «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Ин 1, 12). Древнее христианство, выйдя из иудео-христианского периода, стало «третьим родом», новым народом, отличным от греко-римского язычества и еврейского иудейства, «народом будущего» или «народом вечности», «Новым Израилем», «Истинным Израилем», прямым и непосредственным наследником всех божественных и пророческих обетований Ветхого и Нового Заветов. К примеру, св. Иустин Философ и Мученик говорит в «Диалоге с Трифоном Иудеем»: «Те, которые последовали и последуют за Христом, — это истинный Израиль, чада Обетования, истинные наследники тех евреев, которые в прошлые времена нашли оправдание [...] Мы — подлинный духовный народ Израиля и род Иуды, и Иакова, и Исаака, и Авраама». Такое самосознание христиан, как истинного, нового народа Божия, после Неприятия евреями Мессии-Христа, предопределило характер дальнейшего отношения к народу Ветхого Завета как уже к отдельному (не ветхозаветному) развитию иудаизма во всех его позднейших формах (талмудизма, Каббалы, хасидизма и современного секуляризированного реформированного либерального иудаизма).

Наше отношение к современному иудаизму основано на богословском и философско-историческом видении конечных судеб непринявшего Христа Израиля, как это изложено в 9, 10 и 11 главах Послания ап. Павла к Римлянам и как это понимается у святых отцов и учителей нашей Церкви. Известный русский богослов и литургист В.Н.Ильин так комментировал эти главы Послания ап. Павла:

Прежде всего следует отметить, что эти главы Послания ап. Павла к Римлянам отнимают какое-либо основание у всякого антисемитизма, в каких бы формах он ни явился. Но вместе с тем, в тех же текстах, через вскрытие идеального богословско-онтологического смысла «израильства», как известной онтологической категории, выясняется возможность выпадения из этой категории эмпирического Израиля: «Ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля» (Рим 9, 6). Этим подтверждается грозное пророчество св. Иоанна Предтечи, вопиявшего в пустыне: «Сотворите же достойные плоды покаяния, и не думайте говорить в себе: “отец у нас Авраам”, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть чад Аврааму» (Лк 3,8). Христос пришел воздвигнуть чад Аврааму из «камней язычества» («всех народов»), основывая этим самым истинное царство Израилево во всем мире — Небесный Сион, Новый Иерусалим — Церковь.

Церковь на протяжении всего своего существования молится об «Израиле во спасение» (Рим 10, 1) и верует, что евангельская закваска некогда совершит чудесное действие, и, по слову ап. Павла, «весь Израиль спасется» (Рим 11, 26). Ибо «если начаток свят, то и целое, и если корень свят, то и ветви» (Рим 11, 16). Об этом и молился великий апостол и учитель христианства. Св. Павел сам был сыном еврейского народа, любил его и печалился о его судьбе: «Братия, желание сердца моего и молитвы Богу об Израиле во спасение» (Рим 10, 1). Таким образом, апостол Павел не может представить себе конечного спасения человечества без спасения еврейского народа (Рим 11, 25-32). С точки зрения Павла, евреи оказались в парадоксальном положении. Они избраны, но непослушливы в отношении веры во Христа. Эти евреи, по его мнению, пребывают в со стоянии непослушания, так что избранничество Израиля ныне, как правильно отмечает Эккард, — это «недействующее избранничество». Такое учение ап. Павла о сотериологическом значении тайны неприятия ветхозаветным Израилем новозаветного Мессии-Христа указывает и на неполноту и незавершенность нашего христианства. Христианство, хотя и является выражением полноты Богооткровенной истины Ветхого и Нового Заветов, исторически не может считать себя полнотой свершения Божьего Домостроительства о спасении людей, ибо народ Ветхого Завета на принял Нового Завета и, таким образом, историческое призвание христианства неполно, ибо полнота свершения его христианством включает в себя принятие Нового Завета Христа-Мессии народом Ветхого, а значит, идеальная полнота христианства должна включать в себя иудейство, принявшее Христа.

Эту мысль, отражавшую чаяния и молитвы Церкви об исполнении единства обоих Заветов в полноте христианства, выразил богослов и проповедник ХIХ в., видный иерарх Русской Церкви архиепископ Херсонский и Одесский Никанор (Бровкович), сказавший в своем слове, произнесенном в Одессе, что полнота христианства должна включать в себя иудейство Ветхого Завета, а полнота иудейства Ветхого Завета только тогда станет полнотой истины, когда станет христианской. Такое самосознание христиан должно абсолютно исключать любой антисемитизм, любое стремление принизить значение Ветхого Завета для полноты спасения людей, возвещенного в Новом Завете.

Церковь решительно осудила и отвергла Маркиона и маркионитство, утверждавшее, что Бог Нового Завета не может быть тождествен Богу Ветхого Завета. Даже послание, связанное с именем апостола Варнавы, древний памятник Церкви времен мужей апостольских (начало II в.), имеющийся в некоторых древних кодексах и засвидетельствованный Климентом Александрийским и Оригеном, Церковь не включила в канон книг, признаваемых апостольскими, по причине его антииудейского отношения к пониманию Ветхого Завета. В этом послании есть высказывания, расходящиеся с апостольским учением и направленные против общехристианского традиционного отношения к Ветхому Завету, например: «Бог вразумляет нас не обращаться к закону иудейскому»; «Не говорите, что закон иудеев есть и наш». Такие высказывания находятся в вопиющем противоречии со всем учением Древней Апостольской Церкви, особенно с учением апостола Павла, выраженном в его Послании к Римлянам (гл. 9, 10, 11).

5. Правильное христианское отношение к народу Ветхого Завета несовместимо с враждой и осуждением. Наоборот, христианское понимание взаимоотношений Ветхого Завета и Нового, христиан и иудеев, требует от нас глубокого, вдумчивого и объективного понимания и переосмысления посленовозаветного развития религиозной и духовной жизни еврейского народа и готовности к преодолению средневековых и фольклорных трафаретов в этой области. Такое понимание обязательно ведёт к терпеливому и братскому диалогу с современным иудаизмом, который имели имеет значительное влияние на многие аспекты истории и жизни современного человечества. Этот диалог нужно вести в духе любви, молитвы и надежды.

Примеры такого диалога и готовности к нему были довольно многочисленны уже в ХIХ в. Стоит вспомнить с нашей стороны епископа Нижегородского Хрисанфа (Ретивцева), горячего сторонника диалога Православной Церкви с евреями, архим. Христофора, ректора Кременецкойдуховной семинарии на Волыни, и других иерархов, пастырей и богословов. Исходя из таких вероучительных и богословских убеждений, иерархи, духовенство и богословы нашей Церкви решительно и открыто осуждали всякие проявления антисемитизма, вражду и погромы в отношении евреев. Так, осуждая погром в Кишиневе (1903), архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) публично заявлял и писал, что «жестокие кишиневские убийцы должны знать, что они посмели пойти против Божественного Промысла, что они стали палачами народа, который возлюблен Богом».

Во время знаменитого суда над Бейлисом эксперты нашей Церкви (проф. Киевской Духовной Академии прот. Александр Глаголев и проф. Петербургской Духовной Академии Иван Егорович Троицкий) твердо защищали Бейлиса и решительно высказывались против обвинений евреевв ритуальных убийствах. Очень много сделал для защиты евреев от антисемитских нападений со стороны крайне радикально-правых организаций митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский). Мужественно защищали евреев от вражды и обвинений со стороны крайне правых антисемитских кругов и многие другие наши иерархи и богословы, например, митрополит Макарий (Булгаков), епископ Гродненский Донат (Бабинский), епископ Виссарион (Нечаев), архиепископ Макарий (Миролюбов).

Отдельно надо сказать об участии в защите евреев против всякого рода антисемитизма со стороны многих наших богословов и выдающихся религиозных мыслителей, как например, Владимира Соловьёва, Николая Александровича Бердяева, о. Сергия Булгакова. Соловьев считал защиту евреев с христианской точки зрения одной из важных задач своей жизни. Для него еврейский вопрос совсем не есть вопрос о том, хороши или плохи евреи, а есть вопрос о том, хороши или плохи мы, христиане. Бердяев продолжал дело Соловьёва уже в Париже, равно как о. Сергий Булгаков в статьях «Гонение на Израиль», «О расизме», а также в системе своей догматической трилогии.

Много сделали для христианско-еврейского диалога и сближения наши знаменитые религиозные мыслители и философы С.Л.Франк и Л.Шестов, евреи по происхождению. Однако не только лишь знаменитые иерархи и богословы участвовали в этом благородном деле. Многие священники на местах активно защищали и спасали евреев от погромов. Во время Второй мировой войны и нацистской оккупации духовенство и верующие нашей Церкви спасали и укрывали евреев, рискуя своей жизнью. Классические примеры — это мать Мария (Скобцева), свящ. Димитрий Клепинин, свящ. Алексий Глаголев и многие другие, о подвигах которых следует всем нам знать и написать об их жертвенном служении спасению их еврейских братьев и сестер. А армия нашей страны в борьбе с гитлеровской Германией ценою жизни почти 20 миллионов человек победила нацизм, освободила оккупированные немцами страны Восточной, Центральной и Юго-Восточной и частично Западной Европы и тем предотвратила «окончательное решение еврейского вопроса», запланированное и жестоко проводимое нацистами на этих территориях, спасла евреев от полного истребления.

6. После Второй мировой войны наша Церковь начала налаживать свои отношения, сотрудничество и диалоги со всем христианским миром и со многими международными нехристианскими религиозными организациями и объединениями, в том числе и с еврейскими. Осуществляли это мы на международном уровне через Всемирный Совет Церквей, активно участвуя в работах его комиссии «Церковь и еврейский народ», а на нашем местном, религиозном уровне через организацию в Москве конференций Церквей и религиозных объединений в СССР и через созыв в Москве двух крупных Международных конференций представителей христианских Церквей и нехристианских мировых религий.

На этих конференциях мы выступали с решительным осуждением милитаризма и всякого расизма и антисемитизма, за примирение, диалог и сотрудничество всех людей доброй воли. К сожалению, проявления антисемитских настроений и выступлений в настоящее трудное для нашего общества время кризиса, распада и роста национального обособления и этнического шовинизма имеют место в нашей жизни и имеют питательную социально-политическую среду для своего роста и распространения среди крайних экстремистов радикально правых шовинистических групп. Задача Русской Церкви — помочь нашему народу преодолеть это и победить грех этнической вражды и узкоэгоистического национал-шовинизма. Грех этот проявляется в том, что произвольно, выборочно манипулируя так называемыми историческими, политическими и экономическими аргументами, антисемитизм через огульные, искаженные обобщения возбуждает у подавленных тяготами жизни людей или у опустившихся элементов общества эмоции и чувства обиды против других общественно-национальных групп, в том числе против евреев, которые нередко живут богаче, более спаянно и дружно. Этот бытовой экономический антисемитизм порождается пороками социального развития нашего общества Он может быть изжит только путем терпеливого воспитания, внедрения демократических и правовых норм социального общежития в сознание народа. Церковь должна помогать этому процессу все средствами своего пастырского воздействия.

Наряду с антисемитизмом «бытовым», в настоящее время имеют иногда место проявления и идеологического антисемитизма на почве искаженной интерпретации истории и политического развития событий в революционный и послереволюционный период русской истории. Существуют различные понимания причин и хода нашей революции, трагедии последовавших за ней лет. Часто по-разному оцениваются роль и значение разных партий и их вождей, революционных групп и отдельных революционеров. Однако преувеличение национального элемента в истории и постановка особого акцента на национальности революционеров являются следствиями одностороннего подхода к истории.

Можно и нужно разоблачать преступления, террор и ужасы, совершенные в эти жестокие времена. Можно и нужно осуждать всех, кто совершил эти преступления, независимо от их политических убеждений и национальности. Но обобщать преступления и жестокости, совершенные в годы революции, гражданской войны и в последующие десятилетия, отождествляя национальность лиц, их совершивших, с именем и ответственностью народа, к которому они принадлежали, разжигать шовинизм, вражду и ненависть к этим народам (в том числе антисемитизм) —грех, осуждаемый всем существом христианской веры.

Это особенно опасно теперь в трагический период глубокого кризисе в Восточной Европе, кризиса, чреватого возможностью социальных и национальных взрывов. В это тревожное время Церковь обращается ко всем людям доброй воли со спасительным увещанием, говоря, что в Новом Завете нет «ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол 3, 11). «Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею» (Еф 2, 14-15). Ко всем нам в это время обращены слова ап. Павла: «отложить прежний образ жизни [...], облечься в нового человека [...],... отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу [...]. Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас; но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас» (Еф 4, 22-25, 31-32). С такими чувствами братской любви и взаимопонимания мы и должны подходить друг к другу в вопросе наших отношений в современном мире, и Бог мира и любви, Бог отцов наших будет с нами.

Раввин д-р Джордан Перлсон: Позвольте воспользоваться привилегией председателя и высказаться относительно того, чему мы были свидетелями в предыдущие дни, когда обнаружились расхождения между православными церквами, — относительно весьма важных, но часто забываемых различий между религией и отдельными культурами. Акценты были расставлены по-разному, идеалы не совпали, так что мы по лучили ещё один урок, что среди нас, причем на индивидуальной основе, представлены лишь те из братства православных, которые приехали, потому что захотели приехать. Снова выявилось, что мы — всего лишь благожелательное меньшинство, что только для нас, когда мы выступаем от своего собственного имени, нет в том проблемы, чтобы достичь согласия, пересмотреть установки и вести себя благожелательно. Мы-то демонстрируем непосредственную готовность к примирению, и она, может быть, на самом деле присутствует на вершине айсберга, но явно отсутствует во всей его массе, — той самой, которая не видна из-под непроницаемой толщи воды. Определенные темы, надо думать, ещё будут обсуждаться долгие годы. Мы и не ожидаем быстрого прогресса. Когда раньше мы вели дискуссии с другими церквами, то потребовалось много времени, чтобы рассмотреть вопросы, которые сейчас ставятся вновь и которые заставляют ветеранов диалога вспомнить о прошлом.

Так, если обратиться к иудаизму, то он, как мы знаем, не есть застывший результат того, что в 70 г. н. э. нашло свое завершение. Иудаизм представляет собой непрерывное развитие, а между тем в головах участников диалога он в большей мере всё ещё воспринимается как нечто, что нашло свой конец вместе с завершением еврейского Священного Писания. Иудаизм же, напротив, есть результат усвоения не только первой (письменной) Торы, но и второй, то есть Торы устного предания, И эта последняя продолжает расти, расширяться и углубляться.

Кроме того, ораторы подробно анализировали идеи и проблемы, которые мы с другими участниками уже обсуждали многие годы. Теперь пришло время, чтобы продолжить их обсуждение с нашими православными братьями. Среди проблем присутствует и весьма огорчительный вопрос суперсессионизма (то есть претензии, что Церковь будто бы является «Новым Израилем», занявшим место «Старого Израиля»). Если это так, то христиане, заверяющие и повторяющие, что «мы против ненависти к вам», на деле всё же не разрешают коренного для еврейства вопроса. Наши христианские братья зачастую принимают нас лишь in potentia (в потенции), а не in essentia (в бытии), молчаливо намекая, что они готовы любить нас только в том случае, если мы уподобимся им, перестанем быть тем народом, каким являемся. В нас видят потенциальную возможность, а она отлична от нашего статуса.

Я — еврей из Северной Америки. В детстве у меня было много друзей греков. Я знаю, что в Северной Америке среди греков не все являются греко-православными христианами. Такое же разграничение необходимо и по отношению к иудаизму, надо делать различие между родственниками, входящими в семью иудаизма, — то есть между теми людьми, которые являются потомками, детьми Авраама, Аврахама, называемого нами Авину, «отцом нашим», и теми людьми, которые глубоко преданы учению, развитому от даров, полученных в Откровении Моисеем, Моше Раббену, «Моисеем, учителем нашим». А мы в наших рассуждениях, как я приметил, постоянно переходим от одной концептуализации к другой, причем чересчур беззаботно, не уделяя должного внимания фундаментальным расхождениям.

В заключение, на пользу последующей дискуссии, хотелось бы напомнить о наборе правил ведения диалога, которые мы у себя, в Северной Америке, называем принципами Брауна Макафи. Главный из них состоит вот в чем: я не имею права излагать за вас вашу позицию. Если мне нужно выяснить вашу точку зрения, то я задам вопрос. Я вправе излагать лишь свои установки, и в таком случае мои заявления правомерны.

Сделав эти предварительные замечания, приглашаю к дискуссии.

Проф. Николай Братсиотис: По должности я профессор богословия Ветхого Завета, преподаю в Афинском университете. В этом же университете мой уважаемый коллега, проф. Иконому, читает курс герменевтики (науки об интерпретации) Ветхого Завета. Упомянув об этом, я хотел бы подчеркнуть значение для нас, православных, Священного Писания наших братьев евреев.

У меня есть несколько замечаний.

1) Первое из них не содержит ни тени шовинистической окраски, так что поймите меня правильно. Досточтимый судья Файнштейн говорил о чрезвычайно большом вкладе иудаизма в Западную цивилизацию. Я, со своей стороны, хотел бы обратить внимание на то, что всем хорошо известно, но всё же не на общепризнанный вклад эллинизма, а на роль церкви, бывшую каналом, благодаря которому существенный вклад иудаизма и получил доступ к Западной цивилизации.

2) Отмеченный вклад распространяется не только на Западную цивилизацию, но и на всё человечество. Все законодательства мира испытали на себе влияние Десяти заповедей.

3) Относительно крестовых походов, о которых говорил докладчик Действительно, иудаизм весьма серьезно пострадал от крестоносцев, хотя, действительно, Святая Земля была освобождена. Но крестоносцы раз рушили также и православный Константинополь! Сказав об этом, подчеркиваю, что судьба православных христиан в какой-то мере схожа с судьбой наших братьев евреев.

4) Проф. Боровой остановился на взаимоотношениях между евреями и православными в России. Это даёт мне возможность скорректировать обобщение в докладе досточтимого судьи Файнштейна, считающего, что евреи подвергались преследованиям повсеместно. Хочу напомнить, что в эллинистическом мире, в котором представлена самая древняя еврейская община, никогда не было преследования наших братьев евреев, потому что мы считаем это пустое занятие лишенным смысла. И не потому, что греческая ментальность такова, а вследствие позиции православия по этому вопросу, как она сознается нами здесь и сейчас. Мы считаем расизм или иное проявление фанатизма тяжким грехом. Не буду говорить о том, что братья сделали для братьев в период германской оккупации, когда православие подвергалось преследованиям, потому что верующие спаса ли еврейских братьев. Об этом всем известно.

Я приведу ещё один типичный пример: на протяжении веков Иерусалимский Патриархат имел привилегии, которые сам султан не подвергал сомнению. И тем не менее недавно мы стали свидетелями неприемлемой позиции Государства Израиль, нацеленной против присутствия в городе Патриархата. Эта позиция обернулась применением крутых мер против духовенства и даже самого Патриарха. Непредвзятому наблюдателю понятно, что случившееся является следствием других событий не далекого прошлого, когда евреи-экстремисты у Стены Иакова убили православного священника. Говоря об этом, я не хочу сказать, что еврейству присуща антиправославная ненависть. Я упоминаю о прискорбных событиях, чтобы подчеркнуть: они не спровоцировали в Греции никакой мести по отношению к евреям. Никто из нас не поддался порыву и не призывал отплатить той же монетой нашим братьям евреям. Мы ограничились заявлениями на дипломатическом и академическом уровнях. Исходя из этого, я считаю вполне логичным, что именно Греция избрана местом для проведения настоящей встречи.

5) Во избежание недоразумений, в связи со соображениями проф. Борового по теме «Герменевтика и предание (традиция)» отмечу, что в православной Божественной Литургии (Евхаристии), — а это догматический текст нашей церкви, — нет никаких враждебных аллюзий по отношению к евреям. Напротив, присутствует упоминание-похвала древнего Израиля, а в православной иконографии ветхозаветные пророки занимают почетное место. Вероятно, проф. Боровой имел в виду несколько второстепенных песнопений Страстного Четвертка и Страстной Пятницы, которые, действительно, включают подобные антиеврейские аллюзии. Один знакомый мне мудрый профессор, специалист по Ветхому Завету, по своей инициативе взял и устранил четыре-пять таких песнопений. Вероятно, православные должны продолжить общее дело по их полому удалению.

Михаил А. Членов: Прежде всего мне хотелось бы выразить свое согласие с проф. Боровым, который подчеркнул вариативность, ныне присущую нашим двум религиям. Это обстоятельство осложняет их общий анализ. Во всеоружии своей большой эрудиции профессор указал на множество различных форм, в которых ныне выражается иудаизм, — на чисто религиозные и секулярные его формы, на советский и западный варианты. Мы могли бы отметить, с учетом специфики, то же самое и по поводу православия: оно, конечно, существует в чисто религиозной форме, особенно в рамках патриархатов, но в жизни распространяется и на более широкое поле, называемое нами потенциальным, или секулярным, православием, которого придерживается всё славянское население бывшего Советского Союза.

Не могу не сказать, что отношение российских евреев, евреев б. СССР, к христианству, к православию, — противоречиво. С одной стороны, оно напоминает отношения между братьями, основывающиеся на Священном Писании, единой основе обеих религий. Но не удовлетворюсь общим заявлением о нашем братстве, а постараюсь быть конкретнее. Православие — это, несомненно, религия подавляющего большинства населения Восточной Европы. Невиданные преследования еврейского населения в СССР в середине XX в., на мой взгляд, привели евреев к тому, что они стали отказываться от собственного культурного наследия и воспринимать духовные ценности нееврейского населения из своего окружения. Можно утверждать, что христианство оказалось более простым решением проблем для евреев б. СССР.

Молодые евреи, которые в 50-е, 60-е, 70-е гг. нуждались в моральной ориентации, открыли для себя, что христианство, почти полностью выражающее себя в символе веры, может предложить им то, чего они ждут от религии, а именно: определенное специальное образование и определенное познание утраченного ими наследия. Так что, с одной стороны, мы видим позитивное отношение евреев б. СССР к христианству, ставшему единственным носителем нравственности для народа, которому коммунистическая верхушка прививала ложные моральные нормы. С другой стороны, евреев приводило к христианству и чувство вины. Действительно, большинство испытаний, о которых мы говорили, — обязательный отказ от Бога, навязанный благочестивому народу; утрата преемства между поколениями; полное изгнание элементов культуры, запрет на многие десятилетия для самовыражения еврейского народа; и при этом не забудем ужасное количество жертв, уничтожение интеллектуальной элиты и почти полное закрытие еврейских национальных учреждений — все это было следствием (я говорю о стереотипах) общей культурной модели угнетавшей окружающее население.

Для многих нерусских народов СССР преследования ассоциировались с русскими. Естественно, среди палачей были латыши, грузины и представители многих других национальностей. Тем не менее, несомненно, революция в России была всё-таки совершена самими русскими, поскольку они составляли большинство населения. В этих процессах начала века все народы России принимали участие, поскольку у них не было выбора. Мы не должны забывать также преступления царской России, государства, ответственного за наиболее ужасные гонения на евреев в XIX в., начиная со средневекового закона о черте оседлости, включая процентную норму в праве на образование в XX в., — а подобного явления мы не встретим в цивилизованных странах, — и вплоть до гонений, физического уничтожения, и всё это явления, которые никак нельзя оправдать с точки зрения нравственности.

Тем не менее я не хотел бы возвращаться к нашим прежним дискуссиям относительно памяти, поскольку память — это очень чувствительное понятие, весьма сложное и часто очень опасное. Сегодня для нас важна не оценка событий прошлого или лиц, участвовавших в них; что важно, — это чистая и честная позиция, следующая из авторитета Божественного Откровения, а христиане и евреи принимают его в равной мере. Основываясь на этой морали и на чистой позиции, которую нам следует определить совместно, мы и могли бы приступить к оценке исторических событий и лиц. Обе стороны, и христиане, и евреи, нуждаются в подобной моральной ориентации.

Имея в виду еврейскую общину всего б. СССР, с чувством удовлетворения заявляю, что в ней ныне не отмечается антихристианской, антиправославной установки. Напротив, я бы сказал, что налицо уважительное отношение к православию как к носителю вечных моральных ценностей. Вот почему я был особенно рад, когда проф. Боровой дал моральную оценку отношениям с евреями СССР. С удовольствием я выслушал также его характеристику феномена обвинений евреев в «коллективной вине» против христианства — как мрачный и неслыханный возврат к средневековью.

Я был весьма удовлетворен, что он осудил антисемитизм. Правда этот чистый голос Церкви должен бы звучать громче; он, при всей его важности, не доходит до простого верующего. Действительно, внутри Церкви представлены различные мнения (о чем говорилось): есть и официальный антисемитизм (Русской) Церкви Заграницей, есть и антисемитизм некоторых христианских братств, как например, братства св. Иоанна, других, чисто фашистских, организаций, о которых ранее не упоминалось и которые выступают под знаменем православия. Назову, к примеру, организацию Баркашова, которая подстрекает продолжить геноцид евреев, не доведенный до конца Гитлером. Должен сказать, что с подобными воззрениями можно встретиться и в коридорах власти самоé Русской Церкви, особенно если вспомнить её иерарха № 2. Это правда, что официальная Церковь отмежевалась от него официальным же заявлением: митрополит Иоанн по вопросу «Протоколов Сионских мудрецов» выражает только собственную позицию. Но вот о. Всеволод Чаплин, представитель Отдела внешних церковных сношений Русского патриархата, заявил в российской печати, что если православный идет в общественную баню, то ему следует позаботиться, чтобы рядом с ним не мылся еврей, поскольку православному не разрешается мыться вместе с евреями. Такого типа сообщения просачиваются в прессу, а вот истинная позиция, согласно которой православные и евреи имеют общие моральные ценности, к сожалению, в средствах массовой информации не воспроизводится. Поэтому прежде чем мы продолжим оценку конкретных исторических личностей, давайте определим эти общие нравственные ценности.

Митрополит Хризостом Перистерионский: Я бы не хотел исключать из рассмотрения вопрос о том, кому принадлежит территория, на которой расположен Израиль. Как в Ветхом, так и в Новом Завете подчеркнут неоспоримый факт, что есть только одна история, или единство, человеческой расы. Апостол Павел при каждом удобном случае доказывал как евреям, так и христианам, что существует полное единство человеческой расы. В какой мере и какую часть мира заняли двенадцать колен израильских — это другой вопрос. По антропологическим причинам единство христианской расы должно быть согласовано с фактом, что эта земля принадлежит только Израилю. А христиане — это Новый Израиль, онтологическое, духовное единство Израиля. Соблюдение исторической и божественной памяти приводит нас именно к такому заключению. Память должна быть полностью оживлена перед лицом занятия страны.

Я наблюдаю различие в подходе к проблемам между иудеями диаспоры и иудеями Израиля. Первая группа, накопившая большой опыт борьбы за права меньшинств, пытается поддерживать меньшинства, где бы они ни были. С другой стороны, однако, иудеи диаспоры не включаются в поддержку меньшинств, находящихся в Израиле. Вот здесь  и наблюдается противоречивость.

Проф. Братсиотис сказал, что вклад иудаизма, по крайней мере в Европе, осуществился по каналам Церкви. Я также подчеркну тот факт, что ранняя христианская община передала христианам Запада все элементы, воспринятые от иудаизма.

Что касается песнопений на Страстной Четверток или Страстную Пятницу, то я не считаю возможным изменять их, — ведь они вытекают из того же самого Завета. Все песнопения на Страстную седмицу представляют собой почти точное повторение того, о чем говорится в синоптических Евангелиях и в Евангелии от Иоанна. Будучи Церковью, мы не вправе переписывать Евангелие, а это значит, что мы также не можем менять смысл песнопений. С другой стороны, не следует забывать, что эти песнопения передают замысел Божественного домостроительства, как он выражен не только авторами Нового Завета, но и пророками Ветхого, например, пророком Исаией. Следовательно, мы не имеем права изменять замысел Божественного домостроительства, устраняя из него то один элемент, то другой. С христологической и сотериологической точек зрения это абсурдно.

Следующее мое замечание касается того места в докладе проф. Борового, в котором он говорит о единстве Ветхого и Нового Завета. Выдающийся русский богослов, он сказал, что единство двух Заветов будет лишь тогда полным, когда евреи возвратятся в лоно Церкви. Но это почти противоположно преданию свв. отцов, преданию, в котором со времени Оригена единство двух Заветов выражено средствами толкования событий Цветной недели, — Иисус воссел на молодого осла, на котором никто ещё не ездил, положив на него одежды, чем исполнилось знамение пророка Захарии.

Раввин д-р Норман Соломон (Norman Solomon): Нашу академическую консультативную встречу назвали возведением мостов между православием и иудаизмом, то есть предполагается, что перед нами диалог двух участников. Но мне, однако, кажется, что это определение вводит в заблуждение. Единственный возможный диалог — это диалог трех участников. В нём участвуют: евреи, православные христиане, а также и современный мир, в котором мы живем. Никто из нас не присутствовал в древнем мире, когда зародились обе великие религии. Следовательно, третий партнер диалога — это именно современный мир. Между тем я не могу избавиться от ощущения, что мы игнорируем точку зрения современного мира и знакомим друг друга с сугубо традиционными перспективами, как будто они могут существовать в изоляции.

Диалог предполагает общий язык, — не в смысле, что это будет английский, греческий или русский, а в смысле общности культуры, внутри которой люди взаимодействуют между собой. Так из чего же состоит эта общая для нас культура?

Многие из доминантных идей современного мира возникли всего лишь в последние два-три века. Одна из них, которая на первый взгляд может показаться восходящей к античности, — это представление о равенстве всех людей. Я слышу, как вы наперебой возражаете мне: «Но мы всегда учили, что все люди — равны». Очень может быть, но я имею в виду равенство юридических прав индивидов в рамках государства, независимо от этнической или религиозной принадлежности. Мне кажется, что, по крайней мере для Европы, эта идея — новая, причем она представляется для нас очень важной, потому что, по моему ощущению, меня считают не равноправным гражданином нелицеприятного государства или мирового порядка, а какой-то окаменелостью Ветхого завета. Друзья, я не являюсь окаменелостью, и я протестую, когда обо мне судят в понятиях чуждой мне теологии. Я желал бы, чтобы меня рассматривали как лицо, являющееся участником в общем равенстве человеческого рода перед  лицом действующих законов.

Имеются и другие, даже более глубокие, аспекты современного  мировоззрения, которые не могут не повлиять на наше собеседование. Одним из них является историческая критика наших вероисповедных источников. Ясно, что она уместна в области библейских исследований. Действительно, в кулуарных разговорах с одним православным профессором мы прошлым вечером обсуждали курьезный факт: будучи учеными, мы ссылаемся на текст Септуагинты как на наше Священное Писание (пользуемся, например, критическим изданием Ральфса), хотя за молитвой употребляем текст, отличный от него. Так, в своих синагогах мы читаем традиционный масоретский текст Свщ. Писания. А в университетах тем не менее пользуемся изданием, подготовленным более тщательно, с учетом множества древних рукописей. И при этом возникает немало проблем, особенно если прилагать их к другим историческим источникам наших двух традиций.

Кроме того, научное мышление оказывает свое влияние на наше мировоззрение. Не буду тратить время и разъяснять, что имею в виду, но сделаю одно замечание. Я часто слышал в собеседованиях от наших участников вопросы такого рода: «Что такое наш религиозный язык?», «Каково воздействие нашей терминологии?», «Что это означает в свете традиционных взглядов, свойственных религиозным авторитетам, или в свете наших вероисповеданий?». В заключение я хотел бы задать вопрос нашим докладчикам. Мне бы хотелось выяснить: как верующие евреи и православные христиане интеллектуально взаимодействуют с современным миром? С какими общими вызовами мы встречаемся и какие, если они возможны, общие ответы даем на них?

Проф. Иоанн Каравидопулос (John Karavidopoulos): Выступившие до меня по большей части касались исторических вопросов. Позвольте мне теперь высказаться по поводу богословской критики и самокритики.

Еврейский народ — избранный народ Божий, потому что он признаёт Бога как Господа истории. Народ — это инструмент в руках Божиих, и он несет послание надежды и братства между людьми. Но если народ считает себя господином истории и прикрывается Богом ради собственных целей, то он оказывается за границами библейских заповедей.

Сказанное в равной мере относится и к христианам: христиане — возлюбленный народ Божий, потому что и они воспринимают Бога как Господа истории, а себя самих — в качестве инструмента в Его руках, инструмента, несущего миру библейскую надежду и послание. Если же они начнут приписывать себе всемогущество в истории, — а такое бывает, — то возникнет опасность оказаться за пределами библейского пространства.

Я верую, что искренний и честный диалог помогает понять Бога как Господа истории и что наши народы — это орудия в руках Божиих, несущие современному миру послание надежды.

Д-р Джеффри Вигодер (Geoffrey Wigoder): У меня всего лишь несколько фактических уточнений в ответ на замечания относительно ситуации в Израиле. Во-первых, утверждалось, что израильское правительство заняло неприемлемую позицию по отношению к патриаршему имуществу. Между тем в Израиле нет никакой позиции относительно патриаршего имущества. Позиция Израиля — это позиция закона. Комплекс проблем в связи с принадлежностью патриаршего имущества в гостинице св. Иоанна в Старом городе Иерусалима остаётся пока невыясненным. Патриархат продал или сдал в аренду значительную часть своего имущества в Старом городе, и кто владеет гостиницей св. Иоанна, должно быть разрешено в суде, поскольку есть спор, продана она или нет. Решение будет юридически законным, оно будет определено по закону.

Во-вторых, стрельба возле Стены Иакова была открыта не «евреями-экстремистами», а лишь одним невменяемым лицом, убившим также двух евреев в других инцидентах. Человека этого арестовали и поместили в клинику для душевнобольных.

В-третьих, действительно, есть трудности с экстремистами в Израиле, и они нас в Израиле беспокоят, как и тогда, когда сообщается о вылазках экстремистов в России. Правительство осуждает экстремистов, и если они преступают закон, то против них принимаются меры. Ведь эта факт, что в Израиле господствует демократия. Конституция государства гарантирует свободу религии. Непосредственно после событий 1967 г. был принят специальный закон, гарантирующий неприкосновенности Святых Мест, и он весьма скрупулезно соблюдается израильским правительством. В Израиле существует много организаций по правам человека, и они при виде нарушений обращаются в суд, особенно по вопросам меньшинств.

В-четвертых, хотел бы сказать, что я присутствовал в резиденции Президента Израиля накануне праздника Нового года, когда состоялся прием представителей христианских общин в Израиле и поздравление их с Новым годом. Выступивший от имени христианских общин греческий патриарх говорил о теплых отношениях между Греческой Православной Церковью и правительством Израиля, и такие отношения распространены по всей стране.

Проф.-прот. Феодор Стилиянопулое (Theodore Stylianopoulos): Благодарю судью Файнштейна за его сжатый, но вполне ясный доклад. Он упомянул ряд тревожных проблем, являющихся общими для нас, евреев и христиан, живущих в современном мире. Я остановлюсь на вопросе выживания в диаспоре. Имеется значительная разница в опыте евреев и православных христиан — в том, что касается религиозных и этнических элементов их идентичности. Я и сам представляю православную диаспору. Не сомневаюсь, что мы выживем и сохраним свою веру. Фактически многие из нас ждут того дня, когда мы встанем на ноги как православные христиане.

Что касается доклада проф. Борового, то хочу поздравить его и выразить ему благодарность за смелую позицию православного посредника в сфере иудео-христианских отношений. Мы услышали мощное богословское и эмоциональное осознание глубокой православной веры.

Некоторые будут с докладчиком полностью согласны; другим покажется, что он выступал чересчур примирительно, без достаточной богословской основы, вопреки принятому церковному преданию и общему православному мироощущению; лишь малая часть заявит, что сказанного им недостаточно. Нам важно понять, что мы находимся в самом начале продолжительной дискуссии в иудео-христианских отношениях. Кроме того среди самих православных есть по этому вопросу разноголосица во мнениях. Отсюда дискуссия должна продолжаться ради более глубокого проникновения в вопрос. Нужно подходить к нему с разных точек зрения и рассматривать более конкретные предметы, и тогда мы прольем на них больше света, — при содействии света Божественного.

Хотел бы, при всем уважении, сделать уточнение, поскольку проф. Боровой, ссылаясь на мою раннюю статью от 1972 г., написанную для первой встречи между иудейскими и православными богословами, подключил меня к точке зрения Роя Эккарда (Roy Eckardt). Р. Эккард, ссылаясь на ап. Павла, утверждает, что Богоизбранность современного еврейского народа — это больше не действующее избранничество. Но я с тех пор, как и подобает исследователю, изменил свою позицию и больше не согласен с Эккардом. Я думаю, что не может быть такой вещи, как недействующее избранничество, даже и с христианской точки зрения. Вне зависимости от того, что на протяжении веков как Израиль бывал непослушен, так и христиане не обнаруживали послушания, Бог остаётся верен своему Завету. Как Отец хранит глубокую и нерушимую веру в своих детей, так и избранничество евреев продолжается вплоть до наших дней.

Раввин проф. Вальтер С.Вурцбургер (Walter S. Wurzburger): Я рад, что выступаю вслед за проф. Стилиянопулосом, поскольку он практически уже коснулся большинства вопросов, которые и мне хотелось представить на ваше рассмотрение.

Сначала скажу, что значение термина «завет» — это большая проблема. Надо понять, что между еврейским и греко-православным отношением к завету есть существенная асимметрия. Иудеи полагают, что завет с Израилем ненарушим, хотя Израиль и нарушает верность пунктам договора. Нет сомнения, пророки не раз и не два обличали Израиль за неверность и предупреждали о неизбежности Божественного наказания. Но тем не менее еврейская вера такова, что невзирая на всё случившееся, завет сам по себе остаётся нерушимым. Отсюда позиция еврейского народа: мы и есть Израиль, и следовательно, Земля Израиля — это Земля Израиля, хотя отсюда не вытекает, что мы можем нарушать морально-этические императивы в наших взаимоотношениях с насельниками данной территории. Евреи полагают, что Земля Израиля принадлежит им, поскольку завет продолжает действовать, и в конечном итоге наша горячая мессианская надежда состоит в том, что весь еврейский народ вернётся на Землю Израиля, с чем мы связываем наше искупление. Безусловно, есть определенная асимметрия в диалоге между конкретной церковью и иудаизмом, поскольку фактически евреи придерживаются расходящихся религиозных верований. Должен признаться: у меня довольно мало общего с некоторыми членами еврейской делегации в области моих религиозных убеждений. Так, я верую в откровение Божие самым буквальным образом. Я верую: вся Тора есть Божественное откровение, а многие мои друзья из еврейской делегации едва ли подпишутся под моими богословскими утверждениями. А что делает нас всё же единой делегаций иудаизма, — это факт, что все мы веруем в значение и продолжающееся существование еврейского народа. Бог, согласно нашей вере, в известном смысле дал нам миссию экзистенции в качестве еврейского народа.

Эта уверенность и есть религиозный этницизм (как его определил проф. Кауфманн). Имеется в виду не просто случай, когда этницизм сопряжен с религией, ибо, согласно нашим взглядам, само существование еврейского народа служит Божественной цели, так что, следовательно, как мы думаем, наше избрание нерушимо, и мы по-прежнему должны исполнять свою миссию. Это избранничество, конечно, не может оправдать такого поведения с нашей стороны, которое противоречило бы библейским заповедям. Тем не менее, что бы ни случилось в будущем, мы навсегда избраны Богом, и мы веруем, что рано или поздно Бог позаботится, чтобы все мы возвратились к учению нашей веры. Такова высшая, цель нашего национального бытия, которая, конечно, имеет универсальное значение.

Я был весьма рад услышать то, что было здесь сказано о том, что христианство было важным фактором распространения многих духовных ценностей иудаизма во всем мире. Это уже утверждал Маймонид в своих «Законах Царей» (Laws of Kings), где он указывал, что возникновение других религий входит в Божественный замысел, ибо они призваны нести по миру идеи, которые в итоге приведут к установлению Царствия Божия.

Хотел бы ещё добавить, что было бы пустым делом говорить об эсхатологических понятиях в противопоставлении их конкретной современной вере. Существенно то, что мы создаём — здесь и сейчас — взаимоотношения, позволяющие нам смотреть друг на друга с уважением и любовью, причем невзирая на весьма глубокие богословские различия и даже поверх собственных высших верований в эсхатологическую судьбу двух наших общин. Наша задача не состоит в том, чтобы мы завершили дело, — я цитирую одного древнего еврейского мудреца, — наша задача заключается в том, чтобы начать прямо сейчас. Мы — человеческие существа, и мы должны — здесь и сейчас — обеспечить, чтобы наши религиозные убеждения вели к любви, а не к разделениям.

Раввин д-р Джордан Перлсон: Наше заседание завершается речением (равви Тарфона (Авот 2,15), которого некоторые отождествляют с Трифоном Иудеем из «Диалога» Иустина Исповедника. А сейчас мы выслушаем заключительные слова наших докладчиков.

Проф.-прот. Виталий Боровой: В первую очередь позвольте поблагодарить всех, кто проявил интерес к моим мыслям, изложенным в докладе. Особо благодарю моего собрата М.А.Членова, вице-председателя еврейкой общины Москвы, за продемонстрированное им понимание моей точки зрения. Жалею, однако, о том, что мне пришлось, по просьбе организаторов, сократить свой доклад.

В надежде вызвать вопросы и дискуссию я старался как можно яснее осветить проблемы, интересующие не только нас, в России, но также и вас, на Западе. Однако, если иметь в виду трагическую тему оценки роли евреев в Октябрьской революции и в руководстве советского государства, — тему, которая волнует нашу общественность и вносит в неё раскол, — то дискуссии не получилось. Между тем раскол не обошел стороной и Церковь. Мы дошли даже до той черты, когда второй человек в иерархии Русской Православной Церкви, — Иоанн, митрополит Петербургский, — открыто утверждает, что «Протоколы Сионских мудрецов» — это не подделка. После статьи митрополита на эту тему (и ещё двух более ранних) вокруг него сплотились реакционные, шовинистические и ультра-патриотические силы. Патриарх запретил печатать эти статьи в официальной церковной прессе, поскольку они позицию Русской Церкви во всей полноте не отражают. Тем не менее митрополит поместил ещё одну статью в коммунистической газете «Советская Россия» и превратился в героя Советской России. Тогда патриарх выступил с официальным заявлением и подчеркнул, что взгляды митрополита Иоанна, не отражая точки зрения Русской Православной Церкви, являются исключительно его личными взглядами и что Церковью они не разделяются. Я согласен с замечанием собрата Членова, что нам следует не просто выражать неприятие подобных взглядов, но и давать им соответствующую оценку.

Теперь относительно других замечаний. Митрополит Перистерионский Хризостом говорил о песнопениях, положенных на Великий Четверток и на Великую Пятницу, которым свойственна антиеврейская направленность. Возможно, я недостаточно ясно высказался по данному вопросу, ибо, согласно преданию Русской Православной Церкви, даже малейшие изменения в Божественной литургии не могут быть предлагаемы. Они самоубийственны! Я бы просил своих братьев из Восточных Православных Церквей содействовать нам, чтобы мы могли разъяснить нашему народу истинное значение двусмысленных строк в песнопениях и в учении свв. отцов. Таково мое пожелание. Для меня Ветхий Завет и Новый Завет представляют собой единство, — вот и всё, что я сказал.

Я согласен с раввином Норманом Соломоном: в наших собеседованиях должны быть представлены три стороны, а именно: современный иудаизм, современное православие и современный мир, — ведь мы зачастую отгорожены от мира и не понимаем его динамики. Полагаю, что в православии эта третья сторона собеседований уже принимается во внимание. Мы являемся членами Всемирного Совета Церквей и Совета Европейских Церквей, а эти экуменические учреждения проводят непрерывный диалог с миром, в котором и мы участвуем. Заинтересованные лица находят себе духовную пищу в таком диалоге, в том числе и неверующие, которые через него так или иначе устанавливают связь с религией и учатся уважать исторические ценности православия и иудаизма. Думаю, что в будущем нам следовало бы проводить постоянные консультативные встречи по теме «Память и ответственность», — по этой ныне актуальной и опасной теме, которая оборачивается против нас. Памятование должно возвратиться к формам христианской ответственности. Вот почему я предлагаю продолжить обсуждение этой темы. Так, я бы мог изложить свои взгляды, и наши братья евреи могли бы их изложить, чтобы выяснить, почему всё-таки евреи, которые принимали участие в революции, оказались сплошь атеистами.

Судья Израэль Файнштейн: В ходе дискуссии было поставлено и рассмотрено немало вопросов, на которых не буду останавливаться. Дискуссия, как вчера, так и сегодня, на мой взгляд, свелась к тому, что каждый выступавший излагал собственное кредо, и на этом фоне можно было видеть направление его идей.

Я верую, что существует Промысл. Он непроверяем (что означает непознаваем), но интеллектуально более приемлемо верить, что существует Промысл, чем думать, что всё, что было, есть и будет, происходит исключительно по случаю. Я заявляю о своей вере в Промысл.

Каждый из нас, евреев, православных христиан и прочих, исполняет свою роль в согласии с совестью. Православные, и вообще все христиане, обращены к миру; обращены к миру и мы, иудеи, — в наших молитвах мы молимся не исключительно за себя; мы молимся за всех людей и считаем наше промыслительное избранничество средством к достижению блага всего человечества.

Мы, иудеи и православные христиане, прикладываем усилия ради сохранения своей идентичности, не скрывая при этом различий между нами, так или иначе примирившись с идеологическими конфликтами. В то же время, верные и совестливые служители великого Промысла, мы сознаём, что служение требует от нас доброго, честного, открытого сожительства, причем в диалоге. Таково мое личное кредо. Вот почему я и приехал сюда. У меня, правда, есть особая должность в Лондоне, но всё же важнейшей причиной, почему я принял приглашение сделать доклад, прослушанный вами, были мои личные убеждения, о которых вы, мои старые друзья, уже давно знаете.

Евреям хорошо известна убежденность христиан в том, что они и есть Новый Израиль. Действительно, мне приходилось бывать на христианских кладбищах в Англии, и на них, особенно в Восточной Англии, встречаются надгробные надписи, гласящие, что такой-то мужчина или такая-то женщина были добрыми «израилитами». Еврею очень странно видеть на надгробии, скажем, мистера Смита, христианина, упоминание о том, что он был добрым «израилитом». Речь идет, конечно, о том, что он был верным членом Нового Израиля. Евреи же, чада человеческие, как были, так и оставались себе евреями. Несколько лет назад знаменитый английский историк Герберт Фишер, который был министром просвещения в знаменитом кабинете, написал труд под названием «История Европы», весьма популярный как среди ученых, так и среди широких кругов; книгу эту и сейчас можно часто увидеть в английских семьях. Г.Фишер, как и положено, начинает свой фундаментальный труд с упоминания о тройственном духовном происхождении Запада (и практически Востока) И указывает источники: Афины, Рим и Иерусалим (порядок перечисления не соотнесен с историческим следованием). Мы сейчас в Афинах, и чтобы почтить наших хозяев, я и упомянул сначала Афины. Конечно, мы высоко ценим вклад Афин в мировую цивилизацию, равно как взаимоотношения между Грецией и Израилем, от которых выигрывали обе стороны.

Г.Фишер поочередно разбирает все три источника, но вот еврейская роль в книге как-то потерялась. Он детально разбирает историю Эллады и историю Рима. Что касается евреев, то автор повествует лишь о разрушении римлянами еврейского Храма. Далее он говорит о крестовых походах и должным порядком добирается до прихода Гитлера к власти, упомянув о возникновении антисемитизма в ХIX в., кульминацией которого и явилась Шо 'а. Он доводит свой рассказ до того, как разразилась Вторая мировая война. Евреи, бесспорно, на протяжении тысячелетий были рядом и даже повсюду, но в его истории они потерялись.

Эти самые евреи продолжали играть свою благородную роль во многих областях жизни, о чем я частично уже говорил раньше. Пожалуйста, друзья мои, оцените этот факт умолчания, — ведь он болезненно ранит нас, евреев. Думаю, каждый еврей в мире — по рассказам родителей, бабушек и дедушек, по особенностям и нюансам языка и по окружающим свидетельствам — остро сознает, что евреи постоянно были рядом, и в немалом числе, но, представляется, никто не желал нашего присутствия.

Некоторые из нас, правда, благодаря фортуне занимали влиятельные позиции или отличались в общественной жизни, и их считали большими счастливчиками, потому что обычно мы, евреи, были тогда в coстоянии угнетения. Кое-кто по счастливому стечению обстоятельств становился Карлом Марксом, Зигмундом Фрейдом, Альбертом Эйнштейном и так далее. Но подобные великие имена ни в коей мере не могут отменить печального факта нашего истинного положения на протяжении тысячелетий, и мне трудно сказать, почему так было. Я ни на кого не указываю пальцем. Ни на кого из присутствующих здесь вины не возлагаю.

Обращаюсь к вам как к сотоварищам по человечеству, ибо перед нами стоит задача сделать так, чтобы оптимальным образом вывести мир из болезненной ситуации, сложившейся в сфере религии и ныне переходящей и в секулярные сферы. Религиозные лидеры всех исповеданий призваны сыграть в этом главную роль, поскольку мы все находимся в одной лодке.

Болезненная ситуация подрывает наши корни, так что, говоря метафорически, мы являемся товарищами по оружию. Мы — товарищи в деле лучшего устроения мира, ибо мы верны нашему собственному наследию; в том деле улучшения мира, чтобы Промысл, каким бы он ни был, мог совершиться как можно быстрее. И как говорят раввины, да будет это в наши дни, да будет скоро, — в интересах всего человечества.

Позвольте мне на этом закончить и не останавливаться на деталях, поскольку детали отчасти уже обсуждались, поскольку, я думаю, сказанное мною всех нас задевает за живое, а также и по недостатку времени, Но закончить я хотел бы не как проповедник, а как юрист, доверяющий только надежным фактам и стремящийся помочь своему клиенту. Так кто этот мой клиент? Дамы и господа, моим клиентом является всё человечество.

Раввин д-р Джордан Перлсон: Благодарю докладчиков.

Друзья мои, к настоящему моменту истории, дело, которым мы занимаемся, по сравнению с расписанием опаздывает на тысячу лет. Мы всё ещё продолжаем наш на десять веков опоздавший разговор и не можем прийти к согласию, тогда как всё более настоятельными становятся наши собеседования с религией, родившейся в Мекке, и с верами, возникшими в Бенаресе.

Враждебность — это штука, которая сама себя вскармливает. Когда мы гневаемся и испытываем ненависть, количество адреналина в крови возрастает, и тело самовозбуждается. Чтобы выработать в себе отношение доброжелательности, энергии требуется в десять-двадцать раз больше. За наличие такой энергии, за приведение её в действие, позвольте мне по праву председателя и от имени еврейской делегации выразить глубочайшую благодарность патриарху Варфоломею, приславшему замечательное послание, и митрополиту Дамаскину, который проявил большую нравственную отвагу и организовал эту сессию. Наша задача определена. Нам важен любой вновь обретенный союзник. Мы должны поскорее привести свой дом в порядок, потому что через малый промежуток времени начнется диалог с Исламом и с теми верованиями, которые зародились в Бенаресе.