Глава двадцать восьмая
Волк на свободе

Темнота не пугала Аземара, когда он полз по тоннелям, потому что эта темнота была ненастоящей.

Прикосновений к камням, отдаленного шума воды и запаха волка, заглушавшего все прочие запахи, было достаточно, чтобы у него в голове сложилась полная картина окружающего мира и он увидел путь. Все это вовсе не показалось ему необычным, наоборот, он даже подумал, как странно, что до сих пор никогда не обращал внимания на подобные ощущения.

Пока он шел, ему казалось, что он входит в иные пещеры, пещеры своего разума. Он вспомнил, что пришел сюда не просто так. На самом деле у него было несколько причин. Он попытался изложить их по порядку. Он в Константинополе. Для чего? Чтобы найти жилье. Нет, не то. Это тоже было целью, только не главной. Что еще? Убить кого-то. Нет. Спасти кого-то. Спасти кого-то и убить кого-то. Одного и того же человека. Эта мысль показалась ему едва ли не смешной. Он в пещерах. Почему? Потому что кто-то отправил его сюда. Нет. Он сам сюда пришел. Кто-то другой хотел, чтобы он пришел. Кто хотел, чтобы он пришел? Волк. Волк, который не совсем волк.

Он вспомнил свою юность. Он был найденыш, из милости воспитанный в монастыре. В своих самых ранних воспоминаниях он бежит по берегу реки с мальчишками, кругом густая зелень, летний день. Он уже бегал по этому берегу раньше, много лет назад, в прежних жизнях — теперь он чувствовал это.

Воспоминания ворочались в сознании, но когда он пытался понять их, это было все равно что читать страницу, залитую чернилами. Он помнил поле, зреющие под солнцем колосья, искры на речных волнах, и еще рядом с ним была женщина в черном платье и с волосами цвета горящего золота. «Не ищи меня», — сказала она. Но он все равно искал ее — ему казалось, он знает ее целую вечность.

В последние годы он переносился во сне в удивительные места. Он видел себя в низком крестьянском доме с дерновой крышей, которая едва доходила ему до пояса, женщина с золотистыми волосами развешивала под крышей травы для просушки. Он хотел поговорить с ней, сказать, что любит ее. Но она убегала от него — всегда она убегала, а он догонял, умоляя ее остановиться.

Всю свою жизнь он был счастлив в монастыре. Пищи было вдоволь, компания отличная, и он был прирожденный ученый. Его орден требовал беспрекословного подчинения, постоянства и строгого следования обетам. Это было нетрудно. Он жил по монашеским правилам с самого детства.

Однажды он работал в поле. Мимо проезжал местный правитель с детьми. И вот тогда он увидел ее с другого берега реки, дочь герцога на сером коне, в окружении воинов. На секунду перед ним промелькнула иная жизнь, он представил себя одним из этих воинов, которому предстоит жениться, завести детей, отправиться на войну. А в следующий миг он вернулся к своей работе.

Его друг Луис бежал, если не сражаться, то любить, а Аземар остался со своими книжками, соблюдать часы богослужения, выращивать пищу, убирать и готовить.

Он полз вперед на животе.

— Кем я был? Кем же я был?

Он чуял воду.

За спиной замелькали огни, послышались голоса. Он поднялся, длинная тень упала на стену. Откуда-то из недр тоннеля его звал еще один голос. Девочка?

Перед ним была вода. Вода связывает ее с ним. Он припал ртом к воде и напился.

— Это поток...

Он сам произнес эти слова, придвигаясь к воде еще ближе. Губы зашевелились, выговаривая другие слова:

Течение увлекало его куда-то. Это течение в настоящем мире или в мире его грез?

Раздался крик.

— Что ты делаешь? Это он тебе нужен!

— Ты совершил уже немало ошибок, Мелетиос!

— Именем начальника священных покоев, приказываю остановиться!

Аземар узнал один из голосов у себя за спиной. Этот голос как будто вызывал в памяти картины из прошлой жизни, жизни до Нумеры, до того, как он ел кровавую пищу, высасывая знания из человеческих костей, до того, как увидел мир таким, какой он есть, в пятнах и поту, в грязи и вони, каким не видит его человек.

Раздался еще один крик и треск.

— У него нож! У этого негодяя нож!

— Куда он побежал? Зажигайте факел. Вы, болваны, зажигайте факел!

Безумные голоса доносились откуда-то с верхних ярусов, наплывали горячей волной страха, который Аземару казался аппетитным, словно запах из котелка.

«Ты рядом с ней. Приведи ее. Я стану твоим спасением». Это снова звучал голос девочки, звучал в его сознании так отчетливо, как будто она стояла рядом с ним.

— Кто ты такая?

«Та, которая сидит и ждет. Та, которая отдала за мудрость все».

— Так ты демон.

«Нет».

— Ты тварь из темноты.

«Это ты из темноты, из страхов и фантазий».

— Кто ты такая?

«Приведи ее ко мне».

— Кого?

Ответа не последовало.

— Зажигайте! Зажигайте скорее! — Это снова голоса сверху.

Вопль, крик боли внезапно вернул его в прежнее «я».

Он вспомнил Луиса, его друг был совсем ребенком, когда они познакомились, он так боялся засыпать в просторном дормитории, плакал от тоски и одиночества. Аземар рассказал, что и сам чувствовал то же самое в первую ночь в монастыре. Луис входил в круг его друзей, добрых и милых людей, помогавших ему.

— Найдите его. Сюда. Вот так-то лучше. Вон туда, по коридору, еще дальше. — В грубых голосах угадывался страх.

Аземар заговорил:

— Я не стану тем, кто я есть.

«А кто ты есть?» Это снова спросила невидимая девочка.

— Я голод, — сказал Аземар.

«Ты волк».

И вот тут он побежал на свет, мерцающий в верхних коридорах, на крики и вонь страха, сочившуюся вниз.

Шесть человек: один лежит мертвый на камнях, один убегает, остальные догоняют.

Аземар не рассуждал и не задавал вопросов. Его обострившиеся чувства разделили мир на две части: врагов и всех остальных. Человек, пробежавший мимо него в темноту, был ему не враг. Остальные, от которых разило острым запахом пота, чьи сердца стучали в ритме волнения и страха, а ножи ярко блестели в свете лампы, были такими же стражниками, как и те, что притащили его в темницу, бросив гнить заживо.

Он выпрыгнул из темноты, невидимый, неслышный, схватил двоих за руки, оторвал от пола и с силой швырнул на камни. Оставшиеся двое бросились на него. Нож летел Аземару прямо в живот, но движение показалось ему медленным, как будто противник просто протягивает ему оружие, а вовсе не пытается убить. Аземар шагнул в сторону, уходя от ножа, и наотмашь ударил стражника по шее, разорвав дыхательное горло и бросив его на пол задыхаться.

Другой стражник попытался ткнуть его ножом, замахнувшись сверху. Аземар перехватил руку с ножом, дернул на себя, ударив коленом по голове и вышибив из противника дух. Затем он развернулся к первой паре. Стражники приходили в себя, с усилием поднимались на ноги, пошатываясь, словно стояли на палубе корабля в качку. Аземар набросился на того, что стоял ближе, схватил за голову и вцепился зубами в горло. Стражник завалился на спину, голову и грудь залило фонтаном крови. Последний умер совсем легкой смертью — Аземар быстрым движением свернул ему шею.

Аземар опустился на колени, придерживая голову стражника.

— Я голоден, — сказал он.

«Ты голод», — произнес голос у него в сознании.

Ногтями он быстро сорвал кожу с груди, обнажая мясо, и принялся есть, упиваясь вкусом крови.

— Аземар! Аземар!

Тот голос. Он узнал его. Кто же это?

— Это я, Луис. Брось его! Ты столько натерпелся здесь. Ты сошел с ума. Брось его!

Аземар попытался заговорить.

— Я... — Это слово было подобно якорю для его сметенных бурей мыслей.

— Аземар, прошу тебя. Это же я, Луис. — Человек держал в руке факел.

— Да, я знал тебя в Руане.

— Знал? Да я же твой друг, Аземар! Разве ты не помнишь?

— Ты боялся, и я утешал тебя. — Его голос звучал откуда- то издалека.

— Я пришел, чтобы спасти тебя, вывести отсюда. Ты сам не свой. Тебе надо отдохнуть.

— Да.

— Пойдем. Пойдем со мной.

— Стражники снова свяжут меня.

— Нет. Я могу приказывать им. А эти были не тюремными стражниками, они только притворялись. Их подослали мои враги, чтобы убить меня. Идем же. Я выведу тебя отсюда. Тебе нужна нормальная еда и питье, тебя надо вымыть.

— Да.

Луис обыскал тела. При них почти ничего не было, но у одного оказалась маленькая печать, привязанная к поясу. Луис срезал ее. Зачем она ему?

— Как же ты меня нашел? — спросил Аземар.

— Нам показалось, что мы заметили тебя, и мы пошли вниз.

— Я не двигался.

— Значит, это был кто-то другой. Идем наверх. Ты сможешь найти дорогу?

Аземар ткнул пальцем в конец коридора.

— Сначала надо идти на плохой запах, — сказал он, — а потом на хороший воздух. Разве ты не чувствуешь сам?

— Нет, отсюда не чувствую.

— Я чувствую. И остальное тоже, воду, камни, кровь и разложение. Я чую все эти запахи. Я ощущаю их кожей. Я не знаю, что со мной случилось. Я сам не свой.

— Не будем об этом говорить. Никто не обязан отвечать за свои поступки здесь. Сюда не проникает свет Господа.

— Но глаза Его видят?

— Испытание, какое Он послал тебе, было слишком сурово. Идем наверх. Забота и любовь помогут тебе стать таким, как прежде.

Луис протянул руку Аземару, тот взял друга за руку, позволяя поднять себя с пола.

— Луис.

— Да?

— Луис.

Аземар произнес имя друга, как будто не понимая смысла. Он просто ощущал рядом знакомое присутствие, это некто, кто выказывал ему доброту и кому он, в свою очередь, хотел выказать доброту.

— Луис? — Это имя. Он его знает. Он произнес его не случайно.

— Аземар, друг мой, мы нашли тебя, нашли.

— Спаси меня, — проговорил Аземар, тьма сомкнулась вокруг него, и он упал на руки Луису.