18

Добродетель понимания отсутствия «я»

Отпускание идеи о «я» – суть освобождения.

Когда однажды мой друг Джон и я бежали по Шотландскому нагорью, то, спускаясь в долину, мы увидели огромного пса. Мы принялись разрабатывать стратегию, как избежать нападения. Бежать? Но мы и так бежим. А может, залезть на дерево? Но мы не видели поблизости ни одного дерева. По мере того как мы приближались к «собаке», обнаружилось, что это просто огромный камень. Мы посмеялись над собой и продолжили бежать. Мы создали объект в уме и затем отреагировали на него страхом. Мы были напуганы своей проекцией, происходящей из неведения. Как только мы поняли свою ошибку, страх растворился. Осознание реальности вещей принесло облегчение. Видение вещей такими, какие они есть, – это праджня, самосущая уверенность дракона.

Дракон – символ правителей и мастеров медитации. Он представляет абсолютную мудрость, уверенность и силу. Есть что-то непостижимое в драконе, что-то, что невозможно понять умом. Он имеет тело змеи, но умеет летать. Существует много историй о драконах, но кто их видел? Тибетское слово для грома – друкдра – звук дракона. Как гром, мудрость дракона нас пробуждает. Она расшатывает концептуальный ум и выкорчёвывает нашу неуверенность.

Дракон говорит: «Я танцую и играю в глубине твоего собственного ума. Выпусти меня!» Ум дракона бездонный. Его невозможно прочесть. Он естественно покоится в Солнце Великого Востока – мудрости праджни. Обладая праджней, наш ум пересекает пределы пространства. Учения Шамбалы описывают ум дракона как «пространство, которое не может быть пронзено стрелой». Дракон – это глубокая мудрость, видящая всё предельно точно и ясно. Он видит, как мы всегда пытаемся уплотнить всё, что возникает, проецируя плотный и жёсткий мир на текучий процесс. Мы говорим: «Я есть. Я существую», но нет «я» в том, как мы себя воспринимаем. Так же как я ошибочно принял камень за собаку, мы всё время ошибочно принимаем своё постоянно меняющееся переживание за твёрдое «я». Продолжая тихо сидеть, медитируя и размышляя, мы начинаем понимать, что наша мудрость пытается нас пробудить к этой правде, которая так же неуловима, как дыхание, как сам дракон.

Мы можем начать с размышления о том, что сказал Будда: «я», которое мы представляем себе прочным и непрерывным, – на самом деле лишь скопление ингредиентов – куч. Это соединение крови, костей, памяти, эмоций, мыслей и восприятий. Когда мы воспринимаем такое скопление элементов, невежество заявляет: «Я, пожалуй, назову это «я». Мы создаём иллюзию и даём ей имя. Не только сама иллюзия прозрачна и призрачна, но также и то, что мы с ней делаем. Это всё равно что наблюдать, как облака принимают форму дракона. Мы знаем, что это не дракон. Мы знаем, что тучи на самом деле не плотные. Но когда мы видим эту форму, мы даём ей имя, что-то привычное и узнаваемое.

В тот момент, когда мы ошибочно воспринимаем совокупность этих куч как «я», возникают привязанность, страх и гордость, и мы верим в своё «я». Такая проекция заставляет нас воспринимать весь мир определённым образом. Мы думаем: «Я реальный, и они такие же», и следует результат: «Если я реален, и они что-то заберут у меня, я рассержусь». Мы страдаем от такого неведения. Отсутствие «я» – добродетель дракона, и непонимание этого причиняет страдание.

После Просветления Будда в своих первых учениях указал на этот факт. Жизнь полна боли, и основная причина этого – наша поглощённость собой. Иногда мы думаем: «Если я не буду злым и ревнивым, тогда я обрету внутренний мир», но на самом деле негативные эмоции – простое воплощение наших мыслей о себе. Каждый раз, когда мы раздражаемся или привязываемся, мы поглощены собой.

Если мы будем размышлять над этим, то поймём, что это правда. Гнев, желание, ревность – все негативные эмоции коренятся в привязанности к «я». Они сражаются в битве, которая изначально проиграна, так как «я» не существует в природе. Если есть это «я», то где оно? Медитативное размышление об отсутствии «я» показывает, что поиски «я» подобны попыткам найти горизонт. Он выглядит как прямая линия, и издалека – это определённая географическая точка отсчёта. Но когда нас просят определить его точное местонахождение, мы путаемся. Мы никогда его не сможем найти. В поисках «я» мы обнаружим лишь настроения, которые приходят и уходят. Эти настроения также безличностны; они появляются и исчезают, потому что произрастают на крайне зыбкой почве. Нет никакого другого «я», кроме того «я», которое мы пытаемся удержать вместе, гордясь нашим воззрением, видя себя отдельными от всего остального и, возможно, даже немного лучше остальных. Замешательство, из которого рождается эта гордость, постоянно нам лжёт. Мы делаем из облака гору. Без такой путаницы нет веры в «я», потому что нет увлечённости собой.

Даже когда мы говорим об отсутствии «я», ум думает о «я». Мы думаем: «Я безличен», но и всё остальное также безлично. Но говорить «всё остальное безлично» все равно что называть упоминаемый камень «бессобачным». Будто бы собака в какой-то момент там была. Также мы говорим, что все безлично, но личности там никогда не было и в помине. Была лишь идея о личности. Когда мы понимаем, что мы всегда были безличностными, что исчезает? Концептуальный ум, который централизуется на «я» и затем проецирует вовне прочный и отдельный мир. Что мы о себе думаем и что мы думаем о мире, является концепцией, которую мы создали в своём уме. Мы создали идею в своём уме и сами в неё верим. Наша вера в «я» является самым очевидным примером такого фундаментального невежества.

Мудрость дракона предлагает нам поразмыслить, почему мы пытаемся делать вещи такими плотными. Что это мы пытаемся удержать вместе? Стул не говорит, что он стул, и наши руки, ноги и грудь не говорят: «Это я». Наш ум соединяет элементы нашего тела, чувств, чувственных восприятий и суждений в прочное существо под названием «я». «Я» – ментальная конструкция, фикция. «Я» не существует – и это совершенно нормально. Видеть это и отпустить идею о «я» – суть освобождения. Что освобождается? Лунгта – ветер-конь – и исполняющая желание драгоценность мудрости и сострадания.

Так как негативные эмоции берут своё начало в неведении, порой трудно понять, что мы находимся под их влиянием. Чтобы их увидеть, нам нужна праджня, которая произрастает из внимательности и осознанности тигра. Она обогащена дисциплиной и радостью льва. С острыми глазами Гаруды праджня распознает момент, когда негативность лишает нас внутреннего равновесия. Когда мы обвиняем, цепляемся, соревнуемся или жалуемся, праджня видит эти знаки воссоздания «я». Она знает, что нам нужно делать, когда они возникают: порождать сострадание и смелость, стойкость, преодолевающую страх. Страх – просто отсутствие праджни. Праджня и сострадание – абсолютные драла, потому что они сжигают негативность подобно мощному лазеру. Результат – великое блаженство, ум, возвысившийся над ошибкой «я».

Когда мои учителя просили меня найти моё «я», вначале я думал: «Что за глупый вопрос. Я же прямо здесь». Когда я пытался выяснить, где именно это «здесь», ситуация становилось несколько запутанной. Я принимал «здесь» за некую данность. Моё тело может сидеть сейчас в кресле, но куда делось то тело, которое было у меня в трёхлетнем возрасте? Где «я», которое я считал собою вчера? И где мой ум? Жители Запада думают, что их ум в голове, тибетцы думают, что он в сердце. В поисках своего ума я обнаружил, что он как бы находится во многих местах. Иногда он пьёт стакан воды, помнит купание летом, чувствует дуновение ветерка. В таких размышлениях я заметил, что «я» более неуловимо, чем я думал. Так началось моё путешествие к открытию, что мои переживания не такие реальные и прочные, как я полагал. Сомнение в моих выводах – вот чего мои учителя хотели от меня добиться.

Затем мои учителя учили меня созерцательно размышлять о проявлениях – всём, что я могу видеть, обонять, осязать, слышать или пробовать на вкус. Что из этого не произведено умом? Я пришёл к выводу, что если бы мой ум не был здесь, чтобы переживать все эти проявления и (если то, что они говорили, – правда) производить их, тогда я попросту не смог бы удостовериться, если бы что-то было произведено не моим умом. Мои учителя хотели, чтобы я понял силу ума, и то, как он производит всё, что нас окружает. Мы думаем, что есть «я» и что всё остальное от него отдельно. Но «я» нет, и ничто не отделимо от безличного.

Когда я прошу людей размышлять над отсутствием «я», иногда они реагируют так, будто я попросил их выставить на продажу собственный дом или отдать все сбережения. Если бы «я» существовало так, как мы думаем, обнаружить отсутствие «я» и было бы равнозначно продаже дома. Но в буддийской традиции обнаружение отсутствия «я» называется «совершенно радостным» событием. Оно не называется «невыгодной стороной сделки», «а не пойти ли мне лучше спать» или «это страшно и удручающе».

Я помню, как однажды я поднялся с подушки для медитации и был поражён прозрачностью проявлений мира. Это не ощущалось как сон наяву или пребывание в мире богов. Это ощущалось как баланс между стабильностью и текучестью. Я больше не мог уплотнять каждую мысль, каждое слово, каждое проявление, потому что преходящее качество меня самого и всего, что меня окружало, – отсутствие субстанции – было таким очевидным. Мой ум ощущался лёгким и радостным, так как он был открыт, свободен от концепций.

Когда мы отделяем себя от мира и представляем, что «я» должно его покорить, мы подобны нищим, которые думают, что существует что-то, что можно поработить, чем можно завладеть или манипулировать. Из-за того, что мы превращаем мир в объект, мы видим его как угрозу и защищаемся от него. Обладая добродетелью знания отсутствия «я», мы выбиваем опору из-под ног у этого морочащего и терроризирующего нас мира. По-настоящему управлять своим миром значит видеть мир, каким он есть, – в постоянно изменяющихся проявлениях, которые мы пытаемся заморозить своими выводами и ожиданиями. Мир – это набегающие волны и частицы, которые мы так же, как и иллюзию «я», принимаем за нечто реальное и прочное. Безличностность дракона понимает, что мир возникает, но по своей сути эти проявления пусты. В реальности нет мира, которым можно управлять. Мы правим сном и вместе видим это общее сновидение.

Открытие природы бессамостности, или отсутствия «я», не имеет какого-то монументального качества «Эврика!». Это больше похоже на постоянное недоумение сродни тому, которое мы испытываем, пытаясь отыскать ключи от машины, уверенные, что они у нас в кармане, или когда супермаркет снова и снова обновляется и то, что нам нужно, перемещается в другой ряд всякий раз, когда мы приходим за покупками. Такое ощущение ошарашенности – предвестник мудрости. Мы больше уже не можем верить тому, что говорят нам негативные эмоции, потому что праджня приводит нас в гармонию с более глубокой истиной. Мы начинаем видеть сквозь пелену своего неведения ту ежедневную вахту, которую мы исправно несём, чтобы подтвердить, что мы существуем некоторым постоянным образом. Мы смотрим на наш ум и видим его текучую природу, мы смотрим на мир и видим, как он течёт и изменяется. Наше ожидание постоянства оказывается в тупике.

Чтобы видеть проблески отсутствия «я», нам требуется проникнуть в реальность, что и проделал в своё время каждый просветлённый правитель. Если нам суждено править своим миром – порождать сострадание без привязанности, нам нужно выйти на этот монументальный поиск. Начальный пункт – наше созерцательное размышление, наша медитация. Видение вещей ясно, такими какие они есть, на относительном уровне приведёт нас к истине о том, как всё существует на абсолютном уровне. Это ослабляет наш непоследовательный ум и позволяет зародиться праджне. Мы можем сидеть и размышлять: «Если у меня есть „я“, где оно? Внутри меня или снаружи?» По мере такого созерцания маленькая праджня показывает свою головку. Это чувство, что, может быть, этой сущности «я» на самом деле здесь нет. Мы отпустили свою концепцию на одно лишь мгновение. Мы пережили проблеск реальности. В Тибете люди слагают стихи о таких переживаниях.

Мы можем понять истину пустоты, только когда размышляем над такими концепциями, как «я». Расположить ум на этой концепции и размышлять о ней – всё равно что лететь на ракете к солнцу, то есть мудрости. Чем ближе мы к солнцу, тем активнее жар мудрости воспламеняет концепцию. В конце концов никакой концепции не остаётся, и мы понимаем пустотную, неуловимую природу всего, находящуюся за пределами четырёх крайностей существования, несуществования, ни того, ни другого и обоих. Вот так мы достигаем понимания пустоты. Концепция никогда не приземлится на мудрость, но мы должны воспользоваться концепцией, чтобы добраться до неё.

Полезно иметь учителя, который укажет нам направление истины и даст описание пути, чтобы мы смогли её безошибочно увидеть. К примеру: «Если точное понимание отсутствия «я» было бы личностью, то она выглядела бы так-то и так-то». Созерцательное размышление – это когда вы взяли в руки данное описание и нашли человека, который под него подходит. Когда мы нашли эту истину, наша работа заключается в том, чтобы с ней жить, сделать отношения с ней глубоко личными, жениться на ней. Наша связь окончательно закрепляется первым ребёнком, то есть нашей реализацией. Это значит, что истина отсутствия «я» стала нашей личной истиной. Понимая одну вещь, мы понимаем все. Мы больше не обманываемся. Видя мир в свете абсолютной праджни – Солнца Великого Востока, мы знаем, что всё является изначальным добром. Таково царское воззрение.