Книга: Фальшивые небеса
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10

Глава 9

– Это точно не развалится по пути? – осторожно уточнил Вячеслав, скептически осматривая грузо-пассажирский авиатранспорт. Основой для его создания послужил не слишком сильно деформировавшийся в процессе экстремального приземления школьный автобус. Во всяком случае, салон, гравитационную подвеску и реактор сняли именно с него. И поставили на шасси трейлера, завозившего в один из супермаркетов продукты. Родная двигательная часть последнего непоправимо испортилась, после того как ретивый малинит всадил в нее лазерную очередь, а потому пришлось искать мало-мальски приемлемую замену. От десантных капсул в этом уродце имелась лишь пара деталей, поскольку обладающие высоким ресурсом запчасти решили приберечь на потом. – Проклятье! Только не говорите, что здесь все держится на одном только молекулярном клее!
– Ну почему же, есть еще арматурный крепеж, – возразил ему Сэмми, умалчивая о том, что прутья сцеплены с пластиком при помощи того же клея. Ресурс настоящих инструментов кремниеголовый готов был защищать сильнее, чем собственную жизнь. Они оказались тем единственным, с помощью чего можно чинить современную ему технику или создавать новую. К примеру, рабочие станки. Вынужденным же союзникам он готов был пожертвовать только такое добро, которое ему и даром не требовалось. – Ничего, если по этой птичке не стрелять, она не развалится. По крайней мере, ближайшую пару лет.
– Оно хотя бы до звукового барьера разгоняться может? – убитым голосом уточнил ученый. – Про выход на орбиту молчу. Вижу незаделанные щели.
– Рабочая скорость пятьдесят километров в час. Крейсерская – семьдесят, – даже не подумал смутиться компьютерщик, озвучивая данные характеристики. – Вооружение отсутствует, броня тоже. Зато есть самодельный дроид-пилот, который сможет взять на себя задачи по прокладыванию курса для этой малышки. При необходимости он же будет служить диагностом и ремонтником.
– Но первое время Алексу все равно придется пилотировать самому, – непреклонно заявила Ида. – Доставишь паладинов куда надо, завезешь папе в Рим подарки, ознакомишься с театром военных действий, своими глазами посмотришь на вражеские силы, отберешь образцы той техники, которой малиниты массово вооружают местных. Только потом подберешь наиболее толкового монаха и обучишь пользоваться навигатором. И никаких возражений.
– Сэр… есть, сэр, – уныло буркнул Алекс, уже давно собравшийся в длительную командировку. – Грузоподъемность у этой дуры какая? А то меня на финальных испытаниях не было, опять по стройкам мотался.
– Шестьдесят восемь тонн, – скромно заметил Сэмми. – После замены кабины на более легкую шасси изрядно похудело. А на школьном транспорте у нас не экономят, впихивают туда годящиеся даже для тройной гравитации движки. Проще говоря, засовывай внутрь все, что можно, привязывай на крышу все, что нельзя, и подматывай к брюху то, чего совсем не жалко.
– Угу! – Вячеслав еще раз обошел творение сумрачного гения по кругу, стараясь при этом не особенно приближаться, во избежание получения по многострадальной голове в случае, если вся эта хрень все же соизволит развалиться. Нет, выглядело все, конечно, довольно брутально, особенно размещенные по бортам корпуса рыцарские щиты с христианской символикой, а уж исписанная какими-то розовыми распухшими младенчиками с крылышками полоса отбойника, защищающего эффекторы гравилинз, так вообще внушала. – Нет, знаете, надо заснять для будущих поколений. Потому как без неопровержимых доказательств они никогда не поверят, что вот это летало.
– Беги за камерой, – решил Алекс, даже не собираясь спорить с ученым насчет того кошмара, который собрал своими руками. Внешний вид его и тактические характеристики просто не укладывались ни в какие нормальные рамки. А посадочная рампа и охладитель реактора, так вообще – верх… Верх чего, Алекс точно не знал, но вот в том, что стоит голограмме с его лицом за штурвалом ЭТОГО изделия попасть хотя бы в один бар любого из космодромов известной галактики, и на его карьере в качестве пилота можно поставить крест, не сомневался. Толстый такой, плотно покрытый завитушками резьбы и парой-тройкой микрон нитрида титана, коим ушлый Сэмми заменил позолоту. Именно такой крест любовно прифигачили молекулярным клеем прямо на бампер, заняв все свободное место между эффекторами слабенького кинетического щита, призванного при посадке расталкивать маленьких собачек, слепоглухих бабушек с тягой к суициду и разного рода мусор. Ни на что больше эта голубенькая дымка, еле заметная под солнечным светом, не была способна по умолчанию. Хотя нет, ушлые водилы иной раз запитывали на нее сенсоры противоугонки, из тех, что подешевле и не обладают собственным гравидетектором или объемным датчиком. – А то и правда не поверят. Я бы за штурвал такого добровольно точно не сел… будь у нас хоть какая-то альтернатива.
Ученый тотчас же куда-то усвистал, но вернулся уже через минуту, чтобы заснять позор Алекса во всех возможных и невозможных ракурсах, и постарался сделать это раньше, чем тот погрузит на борт паладинов и смоется в небесную высь.
– Время! В машину! – обреченно произнеся смертный приговор своему чувству прекрасного и техническому вкусу, Алекс устремил взгляд куда-то вверх, явно за геостационарную орбиту, и прошептал: – Поздравляю, теперь я пилот «гроба в рюшечках»! Ну что, смертнички, грузимся!
Выстроившимся плотной группой паладинам, обвешанным оружием и мешками со скарбом, второй команды не потребовалось. Забрякав подошвами бронеботинок по наклонному пандусу, бывшему когда-то частью грузовика и применявшемуся для закатывания в кузов негабаритных грузов, святое воинство ринулось в чрево воздушного судна. Малогабаритные креслица, рассчитанные на тщедушных школьников, кое-кто – не будем уточнять кто – открутил еще пару недель назад, в самом начале сборки этого одра, заменив их простыми лавками из натурального дерева. Поэтому внутри было просторно – даже очень. Фактически труба с окнами и виднеющимся впереди пилотским креслом. К тому же не особенно высокая труба – некоторым очень уж отожравшимся на биодобавках и различного рода боевой и околобоевой химии паладинам приходилось склонять голову. А паре совсем уж «мелкокалиберных» передвигаться на полусогнутых.
Вот кому высота потолка не доставляла никаких неудобств – так это ручейку серорясых братьев, подобно крысам, засуетившихся вокруг небесной колесницы, заталкивая внутрь многочисленные сундуки, ящики, какие-то мешки, и в довершение всего с бряканьем заволокших внутрь малюсенькую пушку. Судя по виду, оное орудие возникло в результате непрямого полового акта разрушенного киберимплантатами мозга Сэмюэла и кого-то из местной, обкурившейся ладаном и хрен еще знает чем братии. Противоосколочный щит из двух кое-как сваренных стандартных шлюзовых дверей, ствол, больше похожий на изувеченный кусок гидроцилиндра посадочной опоры тяжелого лихтера, и батарея из восьми колес на пневмоходу, явно скрученных с какого-то колесного погрузчика. С учетом пятнадцати монашьих рыл, которые с трудом, но все же удосужились закатить это счастье внутрь, Алекс сделал вполне мотивированное заключение, что, кроме вполне себе впечатляющего калибра в триста миллимеров, сия отрыжка оружейного искусства имеет еще и впечатляющий вес в пару-тройку метрических тонн.
Нет, Алекс конечно же догадывался, что будут проблемы. Нутром чуял. Никаких экстрасенсорных особенностей в его организме не обнаружил ни он сам, ни много раз проверявшие тушку пилота медики, однако же… Однако же нечто среднее между опытом, интуицией и мистическим предвидением гласило: легким полет не будет. И это подтвердилось уже на пятой минуте.
– Ох, святая Мария Магдалина! – Крепко зажмурившийся монах трясся так, что подпрыгивал даже сидящий рядом с ним паладин. Причем почти двухметровый бугай, разбухший на самодельных стероидах, словно носорог, цветом лица почти сравнялся с салатом. Алекс даже заподозрил, что он подхватил какой-нибудь экзотический ксеновирус от инопланетной проститутки, прилетевшей на турне по столице человечества. Однако потом вспомнил, что никаких дружественных или враждебных пришельцев иных рас в этом мире пока нет. Ну, если у малинитов случайно какой-нибудь раб-ксенос на крейсере не завалялся. – В глазах рябит!
– Не-не-не-невозможно! – вторил ему другой инквизитор, колотясь лбом о свой нашейный крест. Распятие было сделано из красного дерева, и материала на него неведомый плотник явно не пожалел. Во всяком случае, сжав такую дубиночку в руках, Вей взялся бы оглушить какого-нибудь мирного прохожего одним ударом. – Та-та-та-такая скорость противоречит за-за-законам Господа нашего!
– Буэе! – согнулся в три погибели воин Господа, бестрепетно сносивший побои инструктора, прошедший выпускную полосу препятствий и обкатанный строительным бульдозером вместо танка. – Уэе!
Алекс посмотрел на спидометр. Пятьдесят шесть километров в час. Перевел взгляд на еле-еле двигающиеся за прозрачным окном летающего транспорта деревья. На всякий случай даже прислушался к своему телу, пытаясь засечь ускользающие от его внимания перегрузки. Никакого дискомфорта бывший военный пилот, который даже в детстве вместе с родителями летал на скоростях как минимум вчетверо больших, не испытывал. А врачебные диагносты на базе не обнаружили существенных различий между людьми прошлого и будущего. Так почему же тогда все его пассажиры сейчас выглядели так, словно вот-вот умрут?
– Стой! Останови! – заколотил самый главный из монахов, чье имя Алекс все время забывал, в прозрачную перегородку двери. Учитывая, что контингент предполагалось возить не самый спокойный, пластик на нее Сэмми взял из расположенной в участке камеры для свиданий с задержанными. Он был способен выдержать не только грубую физическую силу, но и попытку побега при использовании высокотехнологичного оружия или инструментов. – Спусти летающий корабль на землю, отродье диавола!
– Щас речку найду и спущу, – откликнулся Вей, осматривая простирающийся под ним частокол из елочных макушек. – Или вы думаете, я сам буду салон от обеда одного мерзавца чистить? От обеда троих мерз… Четверых уже?! Да вы чего, издеваетесь?!
– Ломайте стену, братья! – вконец ошалевший воин Господа, которому, видно, любительская химия для нароста мышечной массы совсем растворила мозги, всем телом бросился на преграду. Учитывая же, что с доспехами паладины расставались лишь во время мытья, да и то не всегда, удар вышел знатный. – С нами святые угодники!
– Это не стена, а дверь! – напомнил ему Алекс, проверяя одной рукой наличие в кобуре пистолета.
– Тогда ломайте дверь! – отошел, чтобы набрать разбег, новобранец. Кто к нему обратился, он, похоже, даже и не понял. – С нами святые угодники!
– А все – все! Уговорили уже! – Резко втопив по тормозам, пилот скинул скорость до каких-то жалких семи, ну, может, десяти километров в час и принялся медленно снижаться, метя на берег неширокой речки, над которой в этот момент и пролетал небесный челн христианской церкви. Отвлекшись на маневры и разворот, зафиксированный ремнями Алекс обернулся на какое-то жалобное покряхтывание за спиной только после того, как лихо развернувшийся боком грузо-пассажирский боевой крестоносный пепелац стал параллельно берегу – в каких-то тридцати-сорока сантиметрах над речными струями, к слову, довольно мутными – горы были совсем недалече.
Картина, которая открылась пилоту, после того как он обернулся, стоила если не кисти Босха, так отдельного голофото в «Пьяной каракатице» – снискавшем практически галактическую известность баре на Луне для сумасшедших гонщиков всех известных человечеству ксенорас и подвидов. Там такое оценили бы – плотно притрамбованные к прозрачной перегородке зелено-фиолетово-синие рожи, медленно сползающие к полу под воздействием стандартной гравитации. И все в обрамлении потеков чего-то не особенно аппетитного. В общем, кадр как раз из тех, которыми хвалятся пилоты скоростных спидеров или курьерских нырков, буде им посчастливится прокатить ну совсем уж неподготовленных пассажиров.
– Н-да-а… – Почесав буйную шевелюру где-то в районе затылка, Алекс осознал, что поездочка до центра христианского мира, к тому «самому главному хмырю», на которую его развела лейтенант, будет какой угодно, но не скучной. Совсем.
Раздающиеся за прозрачной преградой жалобные богохульства, за которые прецептор любого монашеского ордена уже впаял бы пару-тройку суток строгого поста и покаяния, явно доказывали, что предполагаемая скорость передвижения была сильно, считай в разы, преувеличена.
– Ох, Боже. Ох, мой Боже. Ох, Господь Бог наш. – С третьей попытки ближайшему к Алексу паладину удалось более-менее конкретизировать высшую силу, к которой он обращался. – Нет, так нельзя! Не могут люди простые путешествовать в небесах! Да еще так… так… так быстро! О, прости меня, Небо, но, кажется, я понимаю, почему часть ангелов взбунтовалась и полезла под землю! Я бы тоже не выдержал так летать!
– Не богохольст-ик-уй, сын-ик-мой, – строго прикрикнул на него священник, мучимый жесточайшей икотой. – Хотя идея для теологического диспута-ик-интересная. Подобного мы точно-ик-не обсуждали. Ни на пьяную-ик, голову, ни даже-ик-на трезвую.
– Так, значит, мы будем передвигаться со скростью десять километров в час. – Алексу стало стыдно от этой цифры. Но потом он убедил себя, что летит на подбитой машине. Трофейной. За страховку и ремонт которой голова будет болеть у других. Военному пилоту сразу стало легче. – Это получается, это получается… Нет, я на месячную командировку не подписывался! Нам же еще и ночевки делать, и горы огибать… Ладно, обратно на полной скорости дня за два доберусь… А может, и туда на форсаже рвануть? Эй вы, святые мученики, сорок восемь часов полета выдержите?!
Такого дружного и хорового «нет!» Алекс в своей жизни еще не слышал. Ну, он вообще был не слишком публичным человеком, поскольку на кораблях и космических станциях толпы народа редко собирались. А если уж накапливались, то полицейские сразу начинали нервничать и готовить спецсредства, вырубающие всерьез и надолго.
– Лады, – решил Вей, злорадно ухмыльнувшись и прикидывая, как бы половчее прикрепить к автопилоту полицейский станнер и можно ли запитать его батарею от реактора. – Тогда вычищайте салон, занимайте свои места и готовьтесь к погружению в волшебный сон! Полное отсутствие сознания и как следствие боязни высоты гарантирую. А также слабость, сухость во рту, тремор конечностей, повышенное артериальное давление и прочие прелести похмелья.
Уложив святых братьев баиньки, Алекс в очередной раз негромким хитровыделанным словом помянул оставшихся в городе «самых хитрых» и чертову необходимость все же залететь в гнездо местного церковного порока и разврата. А все для того, чтобы оставить там изготовленный на коленке с помощью учебника истории и пары нудных статей из еще более нудных археологических форумов длинноволновый передатчик вместе с солнечной батареей, обученным хомячком из здешних и целым ящиком сувенирных побрякушек для местных шишек. Что они там будут делать с голографическими модельками Солнечной системы, арктурианских колец или тяжелых линкоров прорыва времен лохматой, как сама жизнь, войны с таргами?
Пилот предлагал отгрузить пару-тройку кукол из чудом сохранившегося подвальчика секс-шопа, мало того, что довольно приличной ценовой категории, да еще и с ИИ, хотя и первого – самого низкого класса. Но, видите ли, местный консультант идею запорол. Гнать таких консультантов надо – девочки, между прочим, первый класс. Хотя и синтетки. На крайняк их можно было, как грузовик, крестами обляпать или вон такие же крылышки примастрить, как на этих чертовых ангелочках. Нет, летать конечно же не смогли бы, там гравигенератор плюс-минус сорок процентов может дать, да и то для тонкой настройки под клиента, так сказать. Но ведь зарубили идею на корню! А девочки новые, в целлофане, считай, может, вообще с самого завода из транспортных кофров не доставались. Увы, Сэмми вцепился в них мертвой хваткой и отказался отдавать.
– Да если бы он с ними трахаться надумал, сволочь кибернетическая! – Ударив в очередной раз по панели рукой с зажатым энергетическим батончиком, Алекс кинул взгляд на сонное царство за спиной и, удостоверившись в мерном успокаивающем мерцании сенсоров автопилота, принялся рассматривать мелькающие под днищем летающего корабля красоты, периодически бурча под нос что-то совсем уж неприличное. – Я бы понял!
Но этот кремниеголовый ублюдок мало того что распотрошил ядро полицейского датацентра, так еще девчат практически на запчасти раскидал. Чего он из них собрать-то хочет? Самоходные роутеры повышенной эстетической привлекательности?!
За прозрачной пластиковой перегородкой, отделявшей пилота от салона, кто-то громко и раскатисто выпустил газы. Вея от такого несоблюдения элементарных правил приличий аж передернуло. Нет, умом он понимал: попавшие под разряд станнера люди за поведение своего тела не отвечают… Да и вообще человеческая раса крайне плохо справляется с управлением собственным кишечником. Впрочем, как и другими важными органами, включая мозг.
– Да этот молодой шпендрик местных баб видел? Я вот видел – там не то что без слез, без омерзения на пару метров не подойдешь, – пробурчал вслух Алекс, снова съезжающий на старую колею и обуреваемый чувством искреннего негодования. – И хрен с ним, что пахнут и страшны как сама жизнь – нос можно и заткнуть, а лицо прикрыть, – так на них еще насекомые! Брр!!! Как вспомню, так вздрогну! У меня медимплант такой вой поднял – ксарские боевые личинки! Высшая степень биологической опасности! И в таком раскладе еще минут пятнадцать. Проклял все… А он девочек разбирать – идиот планетарный! На весь город три бабы – одна хоть и боль-мень, но стара, вторая – малолетка, которой еще до совершеннолетия и соответственно постельных игрищ пару-тройку лет подрастать, и профессионалка в полном соку, но замужем и с абсолютно сорванной этими ублюдками-малинитами башней. Ну вот на фига такая жизнь?! И эти фанатики, ушибленные на всю голову! Местные так вообще учудили – обет безбрачия! Сами, наверное, натягивают там в монастырях все, что шевелится, начиная от сервороботов, заканчивая кухонными комбайнами… А утверждают лицемерно, мол, такое воину Господа не положено. Гомес вон с молодыми лбами попытался по душам поговорить – куда тут можно по-быстрому завернуть, чтобы девушки почище да и побезотказнее, так потом пару дней исключительно матом общался. Да такими словосочетаниями, что поневоле поверишь в то, что титул первых матерщинников ВКС планетарная пехота держит по полному праву. У меня даже десантура при заходе на восемь же так не материлась.
Пролетая над каким-то замком, Алекс слегка снизился. Специально, чтобы оценить эффективность работы местных сил ПВО. Прошло пять минут, никакой реакции от них не последовало, и потому пилот рискнул слегка уменьшить высоту. Через десять минут он ее еще уменьшил. Через пятнадцать почти коснулся брюхом машины вершины башни. И с облегчением констатировал, что система опознавания «свой-чужой» в виде графических символов работает. Установленные в кабине управления приборы, перенесенные туда с одного из разбитых патрульных глайдеров, утверждали, что его даже не взяли на радар. Правда, из распахнувшихся ворот замка повалил во все стороны народ. Но Вей решил данное происшествие с собой не связывать. Ведь он же не проявлял никаких признаков агрессии.
– Алекс, Алекс, как слышно? – Развернувшаяся в воздухе голограмма Иды отвлекла пилота от ленивого разглядывания облаков. – Эта система бесспутниковой связи, которую нам удалось наладить, действительно работает?
– Пока да, – кивнул бывший военный. – Но я же отлетел всего на… двести километров! Ох, похоже, это будет куда более тяжелая поездка, чем мне казалось.
– До темноты еще пять часов, – взглянула на часы командир остатков научной базы. – Ладно, я сейчас попробую поработать с картой и инквизиторами, чтобы найти вам оптимальное место ночлега. Напоминаю еще раз, приземляться только в крупных городах и только на территории церкви! В иных местах вас сначала убьют и только потом будут разбираться. Да и на оговоренных стоянках напасть могут, но там они хотя бы нарушат собственные законы и развяжут нам руки по части самозащиты.
– Да-да, – вздохнул Алекс, которому не очень нравилась идея общения с враждебно настроенными местными жителями. А искать адекватных людей, с которыми можно приятно пообщаться среди общества, бесконечно далеко отстоящего от породившей военного пилота среды, нечего было и пытаться. О чем говорить, если публичные казни являлись здесь лучшим развлечением, а право силы считалось наиболее справедливым аргументом в споре? Конечно, он взял с собою аж пятерых дроидов, которым предварительно разрешили стрельбу на поражение по любым целям… Но хорошего настроения ему это не прибавляло. Вей любил риск и азарт, но не желал жить в боевой обстановке двадцать четыре часа в сутки.
С крупными городами по пути следования получился затык. Причем состоящий не в том, что их не было. Просто конные гонцы, отосланные церковными иерархами для обеспечения комфортного и безопасного трансферта, по всем расчетам, до них еще не добрались. Вот такое вот несоответствие реалий, которыми привыкли оперировать невольные пришельцы и местные. Впрочем, оснований для паники или возвращения ни Алекс, ни помянувшая полное отсутствие нормальных средств связи у местных лейтенант не видели в упор. Заранее выбрав среди пробегающих под брюхом летающего одра полянку поприличнее с зарослями погуще, пилот приземлился. Практически виртуозно – ну если только в самом конце грюкнул подвеской и поперебудил пассажиров. По всем срокам они и так должны были скоро очнуться, но, видимо, хорошая встряска сработала почище больничного нейтрализатора. Покряхтывающие из-за затекших конечностей, ломоты в мышцах и просто чудовищной головной боли смиренные братья все же соизволили выбраться из «проклятой всеми демонами преисподней адовой колесницы» и подобно трепыхающимся медузкам развалились недалеко от пандуса.
– Эй! Защитнички! А ужин приготовить, да и с периметром кто мне помогать будет?! Заканчивайте валяться. – Прошествовав через салон и наконец-то всласть потянувшись, Алекс хрустнул суставами и широко зевнул. Все же почти двадцать часов на ногах не прошли для организма без последствий.
– Нелюдь! – Скрипящий, как заржавленный патефон, голос брата Михаила, старшего над серорясными, был ответом. – Понятно мне теперь, братия, за что Господь наш сбросил нефилимов с небесной тверди…
Покряхтывая, закутанная в рясу фигура перевалилась во вполне впечатляющее пузо и медленно принялась приводить себя в вертикальное положение.
– Это почему? – Не то чтобы Вею были интересны местные легенды, но сбор агентурной информации являлся одним из первоочередных пунктов данного путешествия.
– Носились, видимо, по небесному своду чрезмерно, хорошо что еще скрепы выдержали и хрустальная чаша тверди не упала на хляби. – Выпрямившись и отряхнув рясу от травы и каких-то то ли колючек, то ли непонятного происхождения растительной хрени, монах уточнил: – Тут даже доказательств не надо – вон звезды до сих пор ночами падают. Небось вы же и посбивали, пока до гнева Божьего не дошло, а потом, как нашкодившие школяры, на земле и попрятались.
– Мы? Да нет, вроде бы не мы, – не стал соглашаться с ним военный пилот, припоминая названия уничтоженных ими машин. Москиты, осы, пчелы, прочая насекомая братия, разные виды птиц, буквенно-цифровые аббревиатуры моделей… Но вот звездами свою технику никто вроде бы не называл. – И вообще, если бы эта вселенная была сделана как надо, она бы не грозила развалиться и гикнуться вся целиком по пять раз в неделю! То финансовые кризисы, то пограничные инциденты, то налеты пиратов, которых с прежнего места обитания согнало эпидемией мутировавшего вируса… А страдать приходится людям… Единственный аргумент, который я мог бы принять от высшей силы в качестве оправдания творящегося кругом бардака, это: «Я сделал все, что мог, пусть другие сделают лучше». Но тогда пусть Бог не твердит о своем всемогуществе, он может далеко не все, просто пока не нашлось никого, кто мог бы больше. Пока. Но он просто обязан сделать так, чтобы появился более квалифицированный сменщик. Иначе на фига он вообще нужен?
Монах открыл рот. Закрыл рот. Снова открыл.
– Не нервничайте так, брат мой, – посоветовал ему тихий невзрачный человечек, до того мирно прислушивавшийся к беседе. – Мать наша церковь готова смириться с присутствием на грешной земле еретиков. И даже инквизиция будет лишь увещать заблудшие души, если дела их приносят всем добрым христианам пользу, а другим еретикам и язычникам погибель. К тому же Всевышний уже сполна наказал нефилимов за их грехи. И не нам, недостойным, менять Его решение и спорить с Его волей.
– Но как же… – Брат Михаил выглядел растерянно. – Он же…
– Да ну вас в черную дыру… – вздохнул Алекс, понимая, что зря он затеял эту беседу. И скорее всего, порядочно огребет от Иды, которую замучают просьбами дать теологическое обоснование его слов. – Я иду спать. Кто не хочет, чтобы дроиды сломали ему обе ноги в качестве предупредительной меры, тот в кабину пусть не суется.
Утро, оказавшееся премерзким, началось с первыми лучами солнца. Во-первых, выяснилось, что эта вот замечательная полянка с зеленой шелковистой травкой находится в небольшой, практически незаметной низинке, полностью заполнившейся утренним туманом. Причем таким густым и толстым слоем, что пробрало даже развалившегося в пилотском кресле Алекса. Как уже говорилось, с герметичностью салона обнаружились очень большие проблемы, поэтому разводы конденсата на стеклах и прямо-таки собачий холод подняли всех в мгновение ока. Матерясь, размахивая руками и пытаясь согреться, так как встроенная в комбез система обогрева только-только начала раскочегариваться, пилот кинул взгляд на окружающий корабль туман. И в его вихрастой голове забрезжила одна очень интересная мысль, которую он и поспешил реализовать.
Сначала был отловлен тот самый брат Михаил, все еще дующийся то ли на Алекса, то ли на окружающий мир и простуженную поясницу, и нагружен ответственнейшим заданием:
– Так… Михаил, если не ошибаюсь? Есть задание. Хватай своих гавриков и закрывайте щитами все окна.
Уверенный голос Вея, а самое главное, внимательный взгляд того самого неприметного монашка в сером сотворили чудеса буквально за несколько минут. Даже без бурчания и поминания всех святых. Ну, если только чуть-чуть – когда несколько раз придавило пару пальцев тяжеленными павезами или когда несущий целую стопку этих тяжеленных спутников арбалетчика паладин в полном боевом облачении нечаянно наступил все тому же брату Михаилу на ногу.
Мыслил Алекс достаточно просто и прагматично. Летающий гибрид грузовика и автобуса не то чтобы совсем не трясло, но проблем данное неудобство доставить людям явно не могло. Он как-то раз прокатился на стройке в современной местным жителям телеге и на собственной пятой точке узнал, что рессоры тут пока не изобрели. Или не внедрили в массовое производство. А потому к ямам на дороге его пассажиры должны были быть приучены. Значит, дело в том, какой вид открывается им из окна. То, что живущие в эту эпоху представители человечества просто-таки гипервнушаемы, ему уже успели растолковать. С них станется поверить, будто от вида проносящихся внизу елок должно стать плохо. И им действительно от него станет физически плохо! Зато и врачи при некоторой удаче могут пользоваться практически одним лишь плацебо. Причем пустышка может снять не только надуманные их пациентами недуги, но даже оказать положительное воздействие на протекание вполне реальных заболеваний. А значит, бывшему военному пилоту осталось только одно. Напрочь убрать весь обзор из салона. Все-таки паладины не школьники, жаловаться не пойдут. Вернее, пойти-то они в какую-нибудь церковную комиссию с данным вопросом теоретически могут, но лично ему, Алексу, от этого будет ни холодно ни жарко. Ибо ради союза против малинитов местная власть еще и не на такое ущемление прав своего пушечного мяса решится.
– Ты, стоять! – ухватил он за плечо того самого инквизитора, когда пассажиры летающей колымаги принялись занимать свои места, крестясь и бормоча молитвы. – Пойдешь со мной в кабину. Учить тебя будем!
– Если будет на то воля Господа! – смиренно кивнул слуга церкви и, опустив голову, поплелся за Алексом, пытаясь унять хищный блеск глаз. Данный представитель духовенства был весьма амбициозен, иначе никогда не смог бы занять своего места. Далеко не самого низшего в иерархии как простых пастырей стада божьего, так и тех, кто ищет среди овец заблудшие экземпляры, чтобы очистить их болью и мукой. От шанса получить толику силы тех, кто явно несоизмеримо могущественнее его, отказываться он никогда не стал бы.
– Ню-ню! – Скептически хмыкнув, пилот задернул импровизированную шторку из нескольких дорожных плащей, отделяющую пилотскую кабину от салона, и приглашающе указал монаху на бочонок с порохом, выступающий на месте кресла второго пилота. Ну не было среди зарослей хлама, любовно отсортированного Сэмюэлом, привлеченным к нелегкому делу сборки летающего паладиновоза, еще одного противоперегрузочного кресла. Точнее, были, но в кабину он поставил одно и твердо решил: хватит! – Вот запуск реактора. Клавиша большая, заметная. Если подсвечена красным – режим консервации, все отключено. Если зеленая – можно лететь.
Приборная панель грузовика, прошедшая сквозь шебутные ручки прошлого, а судя по состоянию пластика, и позапрошлого хозяина, была в довершение для наибольшего упрощения немного подправлена уже в текущих условиях. Никаких тебе нейрошунтов, никаких каналов прямого подключения к имплантатам или зрительным нервам – даже старых как сам мир, оптоволоконных – вообще ничего. На месте модуля сопряжения вообще кое-как присобаченная на молекулярный клей заглушка, вырезанная, судя по цвету и фактуре, из пластиковой столешницы.
– Так, а теперь подробнее по управлению – под левой рукой рычаг вертикали. – Обхватив рычаг затянутой в ненужную сейчас сенсперчатку рукой, Алекс несильно подал его назад, заставив самопальный драндулет легко оторваться от грунта и моментально выправить небольшой наклон, вызванный неровностями почвы, на которой корабль простоял всю ночь.
Монах при этом как ни храбрился, но в специально приваренную к силовому набору трубу вцепился получше какого-нибудь клеща.
– Завалить в крен можешь даже не пытаться – тут система управления тупая до невозможности. В принципе для грузовика такая и нужна. Гравитационную горизонталь корпус выдерживает без участия водителя. Теперь смотри, под ногами две педали – нажмешь на правую, корпус медленно повернется вправо.
Проведя вышеозначенное дейстие, пилот развернул всю махину корпуса. Движение было действительно медленное, можно сказать, монументальное.
– Теперь левую. – Под усилившийся молитвенный гул из затемненного салона длинная приплюснутая труба силового набора грузовика с торчащими по бокам маневровыми решетками антигравов и желтым, дырчатым, немного помятым пассажирским отсеком вернулась к первоначальному положению. – Осталась последняя рукоятка, и можно сказать, обучение закончено. – Похлопав ладонью по затянутому черной вспененной пластмассой джойстику, Алекс продолжил объяснение: – Короче, тут все просто до невозможности. Вперед – это вперед. Назад – это назад. Тут даже идиот разберется.
Резкие рывки, совершаемые грузовиком из-за разрегулированных маневровиков, в бытность свою вообще-то установленных на десантных шаттлах, и поэтому имевших чрезмерную мощность, качественно встряхнули содержимое пассажирского отсека, вызвав нечто среднее между возмущенным попискиванием и нестройным матом. Как говорится, смешивать, но не взбалтывать.
– Это страшно и пугающе… но просто, – выдавил из себя монах, с выражением отчаянной решимости пытающийся не смотреть в окно. Возможно, ему с таким страхом высоты следовало бы летать исключительно по приборам… Однако большая их часть в летающем транспорте не работала из-за отсутствия маяков глобальной системы позиционирования. – Во всяком случае, выглядит просто. Но ведь это лишь поводья, что управляют впряженными вместо лошадей силами. А где же они сами? Ну, кому принадлежат руки, которые поднимают нас от земных хлябей?
– Подъемный момент нам обеспечивает контур антигравитации. На него сейчас опирается наш транспорт, – вздохнул Алекс. – Но ты его починить не сможешь. Нужен тестер, сменные платы взамен выбывшего из строя участка, диагност, аппарат для калибровки… И все это у меня с собой имеется. Но для использования необходим специальный нейроимплантат с установленными программами. А у вас, местных, такого нет. И не будет. Утешься тем, что контур этот прочен и надежен, как блок пенобетона, повредить его чем-нибудь, кроме прямого попадания плазмы, нечего и пытаться. Нет, ну в аварию тоже можно попасть, но удар, который его сломает, заставит пилота и пассажиров вообще растечься медузой, так как в них не останется ни одной целой косточки.
– Я не уверен, что понял. – В речи Алекса, не сильно следившего за своими словами, для инквизитора оставались непонятными целые предложения. Это Вячеслав уже мог говорить с местными на латыни так, словно был одним из них. И Сэмми, если старался. Но обычно он не старался, и потому даже современники понимали его перегруженную терминами и сленгом белиберду далеко не всегда. – Разве те артефакты, что слились с телом наших братьев по вере, истребляющих зло с оружием в руках, плохи?
– Хороши-хороши! – заверил его Алекс, благодаря паре месяцев сожительства с одной ушлой уличной торговкой из Нового Китая неплохо разбирающийся в том, как впаривать клиенту лежалый товар. – Вот только чтобы ты хотя бы мог увидеть то, о чем я с тобой говорю, нужны другие. Совсем другие.
– Какие? Ведь вы же не сможете всегда находиться рядом? И пусть простит меня Всевышний, но я не верю, что даже с его благословением у нас не случится какой-нибудь мелкой досадной неприятности, требующей выполнения нужных обрядов и ритуалов. А вдруг из-за происков врагов летучая колесница не сможет взлететь, когда никого из нефилимов не окажется рядом? Как тогда? – Инквизитор вцепился в необходимую ему информацию, словно голодающий в уроненный на землю богачом кусок хлеба. Нужные волшебные вещи он надеялся купить, выменять, украсть. По ситуации. Но ему для начала следовало узнать, какие именно артефакты чему и как служат. А с тонкостями он планировал разобраться потом.
– У вас бусинки, а у нас сеточки, – припомнил о том, как выглядит нейросеть, Алекс. – Надеваются прямо на мозг. Ну, под волосы и кости черепа, понимаешь?
– Кажется, да, – неуверенно сказал инквизитор, читавший отчеты о вскрытии тел малинитов. Пытливые служители церкви, ничего не сумевшие добиться пытками от редких пленников и хладных тел, внимательно описывали все отклонения от нормы. – Спасибо, что сочли возможным поделиться со мной этой тайной. Быть может, есть что-то, чем я могу сполна отблагодарить вас, о могучий воин небесного воинства? Редкие вина, драгоценные камни, невинные девы…
– Мойся чаще, – решил Алекс, принюхавшись к святому отцу. От него пованивало. Гигиену своих гостей жители «Амаласунты» заставляли соблюдать, но те относились к заботам по поддержанию чистоты тела с заметным пренебрежением. И отлынивали от них при каждой возможности. – И обормотов своих заставляй.
Не прошло и четырех дней, как уже буквально воющее от скуки и пары-тройки «маневров» обучаемого святое воинство соизволило приблизиться к пригородам Рима. Платформа не поднималась выше двух сотен метров по причинам, заключавшимся в излишней религиозности обряженного в монашью рясу не особенно опытного пилота. О приближении к столице пассажиры узнали заранее – километров эдак за десять. Когда приятный ветерок, задувающий в щели не особо герметичного корпуса, приобрел непередаваемые нотки – запахи биологического распада сложных полимеробелковых структур, миазмы околохимического происхождения и еще что-то, явно не идентифицируемое даже встроенным военным медимплантом.
Как позже выяснилось, доносились запахи из района кожевенных производств и чумных кварталов, расположенных как раз на том берегу Тибра, вдоль которого летающий паладиноносец двигался к центру святого города. Амбре просто сногсшибательное. Даже святой отец, перекрестившись, сдвинул рычаг повыше, ибо никакая религиозность, даже запредельная, не выдерживала встречи с вот такой вот грубой действительностью.
– Рим? – стукнулся в отделяющую кабину пластиковую перегородку какой-то монах. За несколько суток полета пассажиры изрядно осмелели… Или просто устали бояться. – В самом деле мы за считаные дни перенеслись едва ли не через половину мира, и под нами уже сам святой Рим?
– Пока не уверен. – Алекс с неудовольствием разглядывал то, что местные жители по праву считали крупнейшим на всей планете мегаполисом. Карта, которую загрузил ему Вячеслав, и вид из окна решительно не совпадали. – Может, другой какой клоповник. Здесь же и миллиона жителей не разместится, вот зуб даю. Наверное, просто другой город, а ваш святейший стул, то есть, тьфу ты, святой престол, будет дальше.
– Да нет же, это Рим! Я узнаю папский дворец, он один имеет такие прекрасные шпили и сад! – уверенно ткнул пальцем непонятно куда сидящий за штурвалом инквизитор и потянул машину вниз. – Да и Колизей стоит там, где надо! Нет, вообще арен от наших диких предков-язычников, ныне погловно варящихся в адских котлах, осталось предостаточно. Но таких крупных больше ни в одном городе не строили!
– М-да, ну, значит, готовьтесь к десантированию, летучие грязнули! – скомандовал Алекс пассажирам, внутренне поморщившись. Паладины не видели ничего дурного в том, чтобы при необходимости справить нужду в уголке машины. И то, что им на ней еще лететь далеко и долго, их просветленные святым писанием умы не волновало ни капли. – Привести себя в парадный вид, сейчас вы предстанете перед своим наивысшим начальством!
– Мы уже на небесах? Поднялись-таки до входа в рай? – обрадовался кто-то, видно просто проспавший объявление о прибытии в пункт назначения. – А святые апостолы нас встречают?
– Нет, мы у престола наместника божьего на земле, – поправил его кто-то. – Хотя да, вход в рай должен быть где-то здесь. Может, и правда поднимемся, а? Ну, если внутрь нам пока рано, то хоть посмотрим! Все равно лететь недалеко, ну шагов этак тысячи две или три. А внизу как раз к нашему прибытию столы накроют…
– Сегодня у нас иная программа действий запланирована, – оповестил их военный пилот, начиная потихоньку облачаться в боевой скафандр. Предназначенный для ношения десантом, он при нужде складывался до объема небольшого чемодана и представлял весьма неплохую защиту от большинства поражающих факторов, которые могли бы применить против него местные жители. Особенно ценен был газоанализатор, который без особых проблем сканировал еду и напитки на предмет подмешанных туда ядов. Правда, натянуть его, сидя в кресле, было тем еще акробатическим трюком, но Алекс еще не забыл старые служебные навыки. – И транспорт у нас недостаточно высотный, выше четырех километров не поднимется. А то показал бы я вам с орбиты все основы научного атеизма.
Сделав пару кругов над городом, Вей так и не обнаружил ни одной посадочной площадки. И только потом вспомнил, что местные вообще-то пока не летают. Ну, если только сверху вниз, когда откуда-то падают. В общем, данные объекты им особо не требуются.
– Ну и куда заворачивать? Я же в ваших курятниках ни хрена не понимаю. – Раздражение, внезапно охватившее пилота, было вполне нормальным. Под днищем пролетало то, что вряд ли можно было назвать развитой городской инфраструктурой. Где-то в глубине души Вея все еще плескалась предательская мыслишка о том, что все, творящееся вокруг, является театрализованным представлением или бредом подключенного к киберреальности мозга. Что в принципе можно было бы представить – мол, стукнули слишком сильно на гауптвахте шокером по нейросети, и все это бред запертого в черепной коробке сознания. А на самом деле тело лежит где-нибудь на кушетке в клинике космодрома и пускает слюни с видом полного имбицила, ожидая санитара с заветным уколом. За всю сознательную жизнь Алекс таких вот «овощей» насмотрелся в достаточном количестве. Почти полтора столетия назад в закон об эвтаназии именно из-за таких вот случаев необратимого повреждения нейросетей и добавили парочку пунктов.
Но вот такая вот подробная деталировка, да еще с привязкой к историческим фактам, рушит эту весьма интересную теорию на корню. А жаль!
– Вот… сзади, за собором Святого Петра, садик… – Высунувшийся из-за плеча брат Михаил выступил навигатором, тыкая не особенно чистым пальцем прямо в лобовое стекло. – Во-от туда.
– Стрелять по нам не будут? – Алекс заметил внизу подозрительное шевеление. Если раньше по улицам передвигались козявки-люди, то теперь их стало в разы меньше. А оставшиеся включили форсаж и в таком режиме ныкались по ближайшим щелям. К тому же наметанный глаз боевого пилота углядел в указанной точке блеск каких-то конструкций явно не мирного назначения. И не средневекового дизайна. – Это что там за молниемет в садике в небо пялится?
– На все воля Господа, но если часовые откроют огонь, то они и их семьи сгорят в очистительном пламени, ибо поступок будет признан еретическим, на пользу врага рода человеческого идущим, – многословно, путано и не очень-то понятно изъяснился инквизитор-пилот. – Орудие же сие колдовским пламенем стреляет и было захвачено отважными воинами Господа в сражении близ Винницы. Пять десятков отважных рыцарей сожгло оно, повинуясь нечестивым рукам чернокнижников, но проморгали колдуны зашедший к ним с тылу с небесным благословлением отряд. И полегли все под копьями.
– Ага, вижу. Заяц. На колесном шасси, а рядом солнечная батарея. Не, ну знакомая схема. Обычно применяется всякими террористами, которым кровь из носу надо, забившись в какую-нибудь лесную глушь, хоть чего-то бронебойное зарядить. – Алекс с некоторым трудом, но все же опознал в замотанной какими-то тряпками и холстами конструкции промышленный электромагнитный излучатель с двумя характерными выступами по бокам ствола. Обычно он применялся для того, чтобы в крупных металлических 3D-принтерах создать нужные детали из готового порошка различных сплавов. Но если выкрутить предохранители и поставить дополнительные батареи, данный инструмент становился сносным оружием. Во всяком случае, полицейских дроидов жег пачками. И даже мог при некоторой удаче завалить бронированный флаер. Выстрелом в упор. Настоящему оружию такая самоделка проигрывала по всем статьям, будучи слишком громоздкой и недальнобойной, однако в отличие от содержимого арсеналов продавалась достаточно свободно. Чем преступники всех мастей охотно пользовались. – А кто же вас учил, как с ним обращаться?
– Не все чернокнижники погибли в тот день. Некоторые прожили достаточно, чтобы раскаяться. – Инквизитор слишком резко дернул ручку к земле. Если бы не автоконтроль, рассчитанный на беременных истеричных дамочек со сломавшимся в самый неподходящий момент ногтем, бывший школьный автобус вмазался бы в грунт с изрядным ускорением. Но бортовой компьютер проанализировал расстояние до земли и вместо крутого пике устроил плавное снижение, не обращая внимания на команды явно неадекватного пилота. – Все. Ох. Даже не верится, что я это сделал! Я смог управиться с летучей колесницей. Спасибо Тебе, Господи!
В парке поднялась суета. Выбежавшие к летающему транспорту солдаты взяли высыпавших из него паладинов в кольцо, но начать терки с местными вояками Алекс попросту не успел. Из своего дворца спустя считаные минуты прибыл папа.
Завалилась такая толпа рыл на пятьдесят-шестьдесят плюс до сотни гвардии в железе по самые гланды. Такие вполне себе пухленькие церковные отцы. Причем кучкующиеся вокруг того самого папы были заметно худее, а сам столп христианской церкви обладал буквально аскетическим профилем. В голове Алекса при виде всего этого буйства красок, золота, драгоценных камней и бархата с шелком пробежала вельми крамольная для этих времен мысль о том, что степень худобы прямо пропорциональна занимаемому посту и боязни за свою шкуру. Как помнилось пилоту из курса истории – отравители в Средние века были вполне себе обеспеченными заказами профессионалами.
– Как его зовут-то? – тихо шепнув застывшему рядом инквизитору, Вей принялся с интересом обозревать происходящее, больше напоминающее то ли парад, то ли замедленные танцы.
Недовольно покосившись на нехристя, недавно обученный пилот небесной колесницы пододвинулся поближе и принялся тихим, почти на грани слышимости профессиональным шепотом просвещать необразованного нефилима, попавшего в общество наместника Божьего на земле. Что характерно – абсолютно не шевеля губами.
– Запоминай, нелюдь богопротивная – Pontifex Romanus, глава и суверен Святого престола Бенедикт Тринадцатый. Поддерживает авиньонское крыло святой консистории и святую инквизицию. Довольно сильно в последнее время прижал кардиналов, в связи с чем… тут все и так понятно. В народе известен под прозвищем Папа Лу́на. Но только посмей, неверная твоя душа, к нему так обратиться! Полное обращение, которое, может быть, и войдет в твою нечестивую голову, звучит так: Епископ Рима, викарий Христа, преемник князя апостолов, верховный первосвященник Вселенской церкви, Великий понтифик, Примас Италии, архиепископ и митрополит Римской провинции, суверен государства-города Ватикан, раб рабов божьих. И только попробуй что-нибудь исковеркать!
Инквизитор, быстро шептавший необходимый минимум титулов хозяина христианского мира, оборвал себя, столкнувшись со взглядом Алекса. В нем было даже не презрение… Недоумение. Искреннее и незамутненное. Моментально переведенное мозгом церковника во что-то подобное: «Как это так, ему, и вдруг попытались чего-то приказывать. И самое главное кто? Тот, кто не имеет на это ни малейшего права!» Хотя на самом-то деле пилот просто удивился чрезмерной вычурности титула, коей обычно могли похвастаться пожизненные «команданте» и «президенте» какой-нибудь затерянной аграрной колонии.
– Ну, хоть правильное титулование запомни! – буквально взмолился священник, понимая, что на большее уговорить нефилима не сможет. – Папа поймет и не обидится, если к нему обратиться неправильно, но адекватно ответить будет вынужден! Он не может позволить себе потерять лицо!
– Буду на публике молчать. Гордо и таинственно, – решил Алекс, которому вся эта дипломатия и соблюдение политесов были нужны, как президенту межпланетной корпорации закусочная за углом. В конце концов он не генерал, а пилот. Он всегда действовал и побеждал, а не строил планы, где чего и как урвать, участвуя в штабных игрищах. Он даже подумал, не затемнить ли ему закрывающее лицо забрало. Тогда можно будет на экран перед глазами вывести чего-нибудь интересное. Как показывал быстрый обзор памяти скафандра, предыдущий хозяин закачал в него впечатляющую коллекцию наиболее шедевральных голофильмов и банальной порнухи. – Все равно переговоры мы будем вести только за закрытыми дверями, кривляться перед вами я тут не собираюсь!
– Грехом, погубившим первейшего из архангелов, архангела Самаэля, ныне известного как Люцифер, была гордыня, – тихонько вздохнул инквизитор, тоскливо взирая на золотые доспехи то ли нефилима, то ли древнего бога. Пока они сидели рядом в кабине, тот казался обычным человеком… Но был на самом-то деле совсем иным существом. Хотя маскировался хорошо. Пока не начинал беседовать с кем-нибудь, чуждость вообще не ощущалась. – Хорошо, о великий Амон Ра. Если речи смертных скучны тебе, я сделаю все, как ты хочешь.
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10