Глава 17
— Зря мы это все затеяли.
Маша размешивала порошок в стиральной машине и наблюдала, как Инна сортирует белье: полотенца отдельно, детское белое — отдельно, детское цветное — тоже. Затем наволочки, пододеяльники — большой белой горой.
— Я всегда в субботу стираю, — отозвалась Инна. — После бани остается полно горячей воды. А с детьми столько стирки, так что…
— Да не о стирке я!
— Тогда о чем?
— О шашлыках, проверке этой…
Инночка распрямилась и с интересом взглянула на Машу.
— Что-нибудь изменилось?
— Не в этом дело. Я просто поняла, что в любом случае не смогу помешать. Будь он хоть сам черт.
— Это почему же?
Инна накидала в машину детского белья и включила режим. В бане было довольно жарко после вчерашнего.
Обе подруги были в купальниках. Маша стирала руками то, что обычно не доверяла машине, — свои шифоновые сарафаны и Алькины яркие футболки.
Баня в настоящий момент была единственным местом, где можно поговорить без помех. Из сада доносился визг детей и лай Шейлы. Дома мужчины мариновали мясо для шашлыка.
— Почему? — переспросила Маша. — Да потому что Алька в нем души не чает.
— В общем-то я заметила.
— Даже ты заметила. А мне каково? Мне она все уши прожужжала о нем. И красивый он, и сильный, и щедрый.
— Надо отдать должное девочке — она не слишком преувеличивает.
— Инка! Ну мы-то с тобой взрослые люди и понимаем, что ребенку запудрить мозги — ума надо мало. И щедрости особой не требуется. А уж красота-то и вовсе не обязательна. Все родители красивы.
— Так-то оно так! — Инночка игриво взглянула на подругу. — Но он ведь и в самом деле ничего?
— Инночка! Ты ходишь в розовых очках. Или в зеленых. Здесь, у вас в глуши, возможно, и люди остались как в прошлом веке. Но в городах! Одни аферисты. И говорить умеют, и убеждать, и наружность имеют приятную. Просто орлы. И как правило, денег у них предостаточно. Вот Зверев — что мы о нем знаем?
— Так вот и проверим сегодня. Надо дело до конца доводить.
— Да как же ты не поймешь? Не могу я у Альки ее веру отнять. Даже если он окажется не таким, как прикидывается. Она планы строит, она… Да что говорить! Вчера она мне такое устроила! Слышала бы ты!
— Что она могла тебе устроить? Это не ребенок, а ангел какой-то.
— Она предложила мне выйти замуж за Зверева!
— Так и сказала? — Инна всплеснула руками. Брызги мыльной пены полетели в разные стороны, а сама мать многодетного семейства, хохоча, плюхнулась на скамейку. Взглянула на негодующее лицо подруги и расхохоталась пуще прежнего.
— Нет, что ты ржешь? Цирк, да? Бесплатный цирк.
Она не просто предложила, она потребовала, стала давить на меня.
Наконец Инна нахохоталась и вытерла мокрое от слез лицо полотенцем.
— Уморили вы меня, братья-кролики! А ему она встречное предложение выдвинула?
— Думаю, что нет. Его она пока еще стесняется.
— Ну, держись, Мария! Сдается мне, что, если она его попросит, он не сможет отказать. Она вообще из него веревки вить будет, вот увидишь.
— Не увижу. Немного подожду, когда они друг к другу привыкнут, и уеду. Надо свою жизнь устраивать. В агентстве меня, наверное, потеряли. Я так решила: если он негодяй и его изобличат, лишат родительских прав, то пусть это сделает кто-то другой. Не я. Иначе я буду Альке враг. Так что мне, собственно, делать здесь больше нечего.
— Это ты так хочешь. Только шашлык отменить уже нельзя. Все на мази. Юля с семьей придет. Свекровь Юлина детей заберет ночевать. Водка куплена, мясо замариновано. Все, механизм запущен. — Инночка энергично выжимала белье и кидала его в таз. Настроение у нее было прекрасное. — Даже Катя норовила напроситься. Я от нее еле отвязалась.
— Соседка, что ли.?
— Ну да, мы у нее мясо взяли. Взаймы. У нее нюх на мужчин, она одинокая. Но я говорю: у нас все по парам.
Инна весело шмякнула в машинку охапку полотенец. Маша только головой покачала: «Все по парам!» Скажет тоже.
В субботу вечером все под теми же липами развели костер. Пришли Иннины родственники — сестра с мужем и старший сын. Компания получилась немаленькая. Никита занимался костром, Денис нанизывал мясо на шампуры. Женщины занялись закуской. Расстелили скатерть на траве, достали хлеб, колбасу, огурцы, редиску. Расселись вокруг. Маша отметила, что Юля с Инной похожи. Только Юля в отличие от тонкой, как верба, Инны успела «заматереть», округлилась. Муж ее, Володя, — и вовсе кругляш — все суетился, создавая нужное настроение. Выпили за знакомство. Через минуту заметно оживились, заговорили.
Юре, сыну Юли и Володи, водки не налили. Он потягивал пиво и то и дело поднимался и подходил к костру — подложить тонких веток, повернуть шампуры.
Близость озера создавала своеобразный фон — лягушачью перекличку. Да комары назойливо зудели над импровизированным столом. Зверев сидел прямо напротив Маши. Вел себя сдержанно. Не выказывал нетерпения по поводу выпивки, почти не разговаривал, только поддакивал и улыбался Никите.
Тот по «программе» пытался вступить с гостем в доверительную беседу. «Себе на уме», — подумала Маша и наблюдения не прекратила.
Откуда-то появилась гитара, которую тут же передали Юре, и тот без возражений стал пощипывать струны. Спели «То не вечер», «Ой, цветет калина», «Подмосковные вечера» — все, что обычно поется в России за столом.
На душе потеплело. На лицах у всех плясали блики костра. Хотелось общаться.
— За женщин! — торжественно провозгласил круглый Володя и поднял свой бумажный стакан. Все загудели, зашевелились, подыскивая закуску. — Зверев поднялся и направился к костру.
Маша была единственной, кто проследил за ним взглядом.
— А вы что же, Денис, за женщин не пьете принципиально?
Он резко оглянулся на Машин голос и не ответил. Собрал веером шампуры и вернулся к костру.
— Кажется, готово.
— Под шашлык за женщин — святое дело. — Никита налил Денису водки и подвинул стакан.
Только теперь Денис удостоил своим вниманием Машу и сказал специально для нее:
— За присутствующих дам выпью обязательно.
— А за отсутствующих? — Голос из-под лип заставил всю компанию дружно обернуться и уставиться в темноту.
— Кажется, Катя, — обреченно проговорила Инночка и оглянулась на сестру.
Та только руками развела — ничего, мол, теперь не поделаешь. Раз пришла — не прогонишь.
— Выпьем и за отсутствующих, — с готовностью отозвался Володя, а Юра поднялся и отошел к костру, освобождая место.
Катя оказалась дородной бабенкой за тридцать, в спортивных брюках и водолазке, под которой, как сразу заметила Маша, ничего не было. Катя принесла с собой кастрюльку малосольных огурцов и бутыль самогона.
Не замечая Юриного самоотверженного жеста, она обошла «стол» и уселась на траву рядом со Зверевым.
— С кем незнакома — Катерина. Можно просто Катя, — представилась женщина и протянула Маше ладонь: — Катя.
— Маша.
Вот тут только Катя обернулась к Звереву, будто сию минуту заметила, что сидит рядом с незнакомым мужчиной.
— Ой! Мужчинка! Неужели ничей? — запросто воскликнула она и обернулась к Маше. И все, включая Зверева, посмотрели на нее. Маша отрицательно покачала головой. Инна с Юлей переглянулись. Катя всплеснула руками и хлопнула себя по коленкам.
— Непорядок! — Она мягко подала свою ладошку Звереву. — Катя…
— Очень приятно, Денис.
— Взаимно.
Кате налили и выпили вместе с опоздавшей. Катя внесла в застолье шумное оживление. Она шутила, громко хохотала, как бы ненароком хватая за руку Дениса, то и дело падала на траву в своих безудержных приступах веселья.
Юра включил магнитофон и подошел к Маше. Она поднялась. Танцевать в лесу, среди спящих цветов ей прежде не приходилось.
Володя последовал примеру сына и пригласил Инну, Юля взяла за руку Никиту и тоже потащила танцевать.
Маша краем глаза наблюдала, как Катя подливала в стакан Дениса самогон и что-то говорила ему, интимно перейдя на шепот. «Сейчас ты покажешь себя во всей красе», — не без злорадства подумала Маша о Звереве.
Вернулись к «столу».
Мужчины заметно запьянели, каждый пытался сказать речь, не заботясь о наличии слушателей.
Юля и Инна болтали между собой — сплетничали. Юра скучал. Маша тоже чувствовала себя не очень уютно, находясь напротив Дениса и Кати, откровенно напирающей на него своей внушительной грудью. Последняя беспрепятственно колыхалась под тонкой водолазкой.
Маша поднялась и подошла к Юре.
— Ты не мог бы показать мне ваше озеро? Ночью наверное, там красиво?
От неожиданности парень смутился, покосился на родителей, но тем было не до него.
— Пойдемте.
Маша взяла мальчика за руку, и они пошли в сторону озера. Никто не обратил на это внимания, кроме Зверева.
Маша не могла видеть, как он буквально вывернул шею, провожая их взглядом. Но она знала, что Зверев наблюдает за ней. «Теперь он припишет к длинному списку моих злодеяний еще и совращение несовершеннолетних», — успела подумать Маша и еле удержалась от того, чтобы показать ему язык.
В озере равнодушно плавала луна и белыми блюдцами светились кувшинки.
При приближении людей лягушки сиганули в воду, устроив канонаду всплесков. Маша с Юрой постояли у озера и побрели назад, а навстречу вся компания.
— Купаться! Купаться! — скомандовала Катя и стала жестами разворачивать возвращающихся Юру и Машу. — Все купаться!
— Пошло-поехало, — прокомментировала Юля, подойдя поближе, и тут же сыну: — Ты, сынок, шел бы домой. Поздно уже.
Юра возражать не стал, побрел к костру за гитарой. Ночная забава становилась для Маши тягостной.
— Я тоже, пожалуй, пойду. Купаться меня что-то не тянет. Да и купальник я не взяла.
Хотелось уйти, но так, чтобы не обидеть Инночку.
— Купальник? — Катя развернулась и снисходительно посмотрела на Машу. — Какие нежности! Ночью и без купальника сойдет. Правда, Денис?
И Катерина, не дав никому опомниться, одним рывком стащила с себя водолазку, под которой, как известно, ничего не было надето. Не успело прокатиться по берегу дружное «о-ох!» — Катя освободилась от спортивных штанов, под которыми, аналогично, не обнаружилось даже намека на нижнее белье.
Не оглядываясь, Катя пошла в воду.
— Я — купаться! — объявил Володя, который к тому времени едва стоял на ногах. В отличие от Кати он не спешил снять даже ботинки и пытался влезть в воду в чем был. Его держали Инна и Юля. Никита молча раздевался, не слушая протестов жены.
— Ну что же вы, Денис? Вода такая теплая! — донеслось с середины озера.
— Ну что же вы, Денис? — Маша насмешливо взглянула на Зверева. — Вода остынет.
В ответ получила взгляд в упор. Взгляд, отразивший блики воды, держал девушку, как магнит булавку. Не сводя с нее глаз, он расстегнул две верхние пуговицы на рубашке.
Маша отвернулась.
Больше ей здесь делать нечего.
Участвовать в вакханалии, затеянной Инночкиной соседкой, она не собиралась.
Девушка неторопливо побрела в сторону дома, перебралась через овраг, толкнула калитку и очутилась в обществе Шейлы. Собака облизала ей руки и лицо. Маша, облизанная, забралась в мансарду. Не включая свет, прошла и села на подоконник. Открыла окно. Ветер приятно дотронулся до разгоряченного лица.
Никак не удавалось отделаться от картины, увиденной на озере, — голая Катерина, пьяные мужики и тяжелый магнетический взгляд Зверева. Все это так и стояло перед глазами.
Интересно, удалось Кате добиться желаемого? Маша включила электрический чайник, нашла на столе начатую шоколадку. Можно, конечно, зажечь свет, но тогда назойливая мошкара тут же налетит. А закрывать окно не хочется — жара.
Чайник зашумел, Маша налила чаю и уселась на подоконник. Между тем компания не возвращалась.
Что они могут там делать так долго? Маша поставила чашку на подоконник и наткнулась глазами на объемный черный предмет. Потрогала — бинокль. Не долго думая Маша взяла бинокль, забралась с ногами на подоконник и по примеру своей воспитанницы стала обозревать окрестности.
Покрутила объектив, пристраивая аппарат к своем; зрению, и ахнула: лес, озеро — как на ладони!
Тут же она заметила фигуры, барахтающиеся в воде, — их было две. Фигуры то сходились в темной глади озера, то расходились — было не разобрать, кто именно купается в этот час в озере. Но Маша догадывалась, что это за парочка. Остальных не было видно. Костер затушили. Значит, сейчас кто-нибудь да появится.
— Ах вот вы чем занимаетесь? Здорово!
Маша от неожиданности чуть не вывалилась в окно. Голос прогремел из-под груши, как взрыв петарды под ногами. Маша уронила бинокль на колени.
— Вы — чудовище! — простонала она. — Сдается, вы решили довести меня до инфаркта. Не скрою, вы почти у цели.
Зверев проронил сдержанный смешок.
— У вас, Машенька, была возможность посмотреть все вблизи и даже поучаствовать. Но вы предпочитаете подглядывать в замочную скважину? Дела…
Маша бросила бинокль на Алькину кровать и спрыгнула на пол.
Еще секунда, и она захлопнет окно над головой этого наглеца!
Маша потянула створку на себя, но что-то мешало. Что-то будто держало раму снаружи.
Маша высунула голову и увидела среди листьев физиономию Зверева. Нет, надо же! Он залез по веткам как обезьяна и теперь играет с ней! Издевается!
— Не сомневаюсь, что вы стажировались в Африке. Перенимали опыт у обезьян — лазили по пальмам.
— В Африке я действительно бывал, — миролюбиво согласился Зверев, — но такое дело… У пальмы же, у нее нет веток… в отличие от груши…
— Что вам от меня нужно? Или на вас опять говорун напал? У вас что же, по ночам бывают приступы словонедержания?
Зверев с удовольствием рассмеялся.
— А вы — злючка! Ума не приложу, за что вас любит моя дочь?
— Ах, так вы заметили, что она меня любит? Помнится, вы были другого мнения. Что любит, как тигр дрессировщика. Или вы изучаете меня как подопытного кролика и ваше мнение меняется?
— Не то чтобы совсем изменилось, но добавились нюансы.
— Любопытно.
— Но я вижу, что ваше мнение обо мне непоколебимо. Я в ваших глазах по-прежнему отпетый негодяй и садист?
— Я не спешу менять мнения.
— Да вам в принципе некуда торопиться, Машенька. Мы еще пообщаемся. Признайтесь, что же такого интересного вы увидели в бинокль? У вас был довольно заинтересованный вид.
Маша обратила внимание, что снизу от калитки кто-то идет. Пригляделась: Катя!
Катя была здорово навеселе и настроена решительно.
— Помнится, вы божились, что не будете докучать мне, — напомнила Маша Звереву и дернула раму на себя.
Он по-прежнему держал ее крепко.
— Дени-ис! — раздалось из сада. — Эй, мужчинка, ты где?
Маша прыснула. «Мужчинка» выпустил раму и скрылся в густой листве груши.
Маша не удержалась и расхохоталась в голос.
— Меня нет! — донеслось из листвы.
— Катя! — позвала Маша, давясь от смеха. — Вы кого-то ищете?
Катя покрутила головой и наконец нашла глазами Машу.
— Ну да! — обрадовалась Катя. — Тут свободный мужчина не пробегал?
— Ищите, Катя, и вы обрящете, — провозгласила девушка и захлопнула окно. И задернула занавески. На всякий случай набросила крючок на дверь.
Из сада еще долго раздавались голоса Кати, Инны, пьяного Никиты.
Наконец все стихло. Маша включила ночник и стала читать «Трое в лодке, не считая собаки». Английский юмор всегда действовал на нее благотворно.
