Книга: Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека
Назад: Глава 19
Дальше: Глава 21

Глава 20

Рыцарь в доспехах неспешно шел навстречу, остановился в трех футах от пасти Джима и поднял забрало. Джим увидел свирепое лицо с мясистым крупным носом и бледными, холодными серыми глазами.
— Я сэр Хьюго де Буа де Маленконтри, дракон.
— Знаю, — ответил Джим.
— Черт меня подери, но не понимаю, чем ты так отличаешься от остальных драконов? — сказал сэр Хьюго. — Ладно, чего там спорить. Пусть они успокоятся. Связать его, ребята. Лошадям его не свезти, но мы сделаем волокушу, и на ней дотащим дракона до Башни.
— Сэр Рыцарь! Ваше лордство! Не развяжете ли вы меня? — взмолился Секох. — Дракона вы поймали. Обрежьте поскорей эти тугие ремни и освободите меня.
Сэр Хьюго посмотрел на Секоха и рассмеялся, затем отвернулся и пристально всмотрелся в Джима.
— Сэр Рыцарь! Сэр Рыцарь! — тело Секоха задрожало. — Вы обещали! Вы обещали отпустить на свободу, как только я заманю дракона. Неужели ваше высочество нарушит честное и благородное рыцарское слово?
Сэр Хьюго оглядел водяного дракона и засмеялся громким, раскатистым голосом.
— Эй! Вы только послушайте этого дракона! Он имеет наглость вякать о рыцарской чести и рыцарском слове! Слыхано ли, чтобы рыцарь давал слово дракону?
Он резко прекратил смеяться.
— Дракон, — жестко сказал он, — твоя голова украсит стену моего охотничьего кабинета! Только безмозглый идиот отпустит такую добычу.
Он отвернулся, и в тот же момент с ясного неба обрушился дождь, ливень, град со свистом рассекавших воздух стрел. Полдюжины арбалетчиков рухнули на землю, остальные врассыпную бросились искать спасения в зарослях. Четыре стрелы упали рядом с сэром Хьюго, а одна, с длинным древком, со звоном вошла в наплечник, но застряла, не пробив нагрудника.
Сэр Хьюго выругался, резко опустил забрало и с трудом побежал к деревьям. Второй залп полукругом лег вблизи опушки, но Джим был не в состоянии оценить потери врага. Он услышал звуки бегущих ног садящегося в седло человека в доспехах и поспешный галоп коня. Тишина. Они с Секохом остались невредимы, зато вокруг них лежали мертвые и умирающие арбалетчики.
Вякание и писк водяного дракона привлекли внимание Джима. Он запустил лапу в траву, подцепил когтями колышки и без усилия вытащил их. Секох уселся и принялся перегрызать стягивавшие его лапы ремни.
— Почему ты не выдернул колья сам? — спросил у Секоха Джим. — Это нелегко, лежа как цыпленок на сковородке, но любой дракон…
— Они были вооружены луками, мечами, копьями, — сказал Секох. — Я не так храбр, как ваша щедрость. Как тут не испугаться бедному дракону! Вот я и подумал: соглашусь на их требования, авось пронесет, и они отпустят несчастного водяного дракона.
Он перестал грызть ремни и подобострастно закланялся.
— Как понятны чувства вашего благосклонного великодушия. Я проклинаю слабость, что заставила меня выкрикивать имя дракона, столь щедрого и милосердного…
— Забудь обо всем, — отмахнулся Джим.
Секох, восприняв слова Джима буквально, вернулся к перекусыванию ремней.
Джим внимательно осмотрел арбалетчиков. Почти все уже лежали бездыханно, но и тем, кто находился при смерти, оставалось недолго. Ни в одном из них не теплилось крупицы сознания: они даже не видели и не понимали, кто стоит рядом. Джим обернулся очень кстати, успев заметить, что Секох приготовился взлетать.
— Сидеть! — рявкнул он.
— Сидеть? О, да, конечно… ждать! Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — тявкнул Секох. — Ты думал, я собрался улететь? Ничуть. Я расправлял затекшие крылья.
— Ты никуда не улетишь, — сказал Джим. — Усаживайся и отвечай на вопросы. Кто сказал, чтобы ты называл меня Джимом Эккертом?
— Я уже сказал! — запротестовал Секох. — Джордж… Рыцарь… сказал мне, а Темные Силы сказали ему…
— Хм-м. А как тебя заловили?
На Секоха было страшно смотреть.
— Они… они приманили куском мяса, — заплакал он. — Половиной громадного кабана… жирной тушей… с кровью…
Крупная слеза медленно покатилась по морде Секоха.
— Жирный кабан, с кровью, — повторил он. — Но мерзавцы не дали ни куска. Ни одного куска! Они направили на меня арбалеты и связали, как младенца.
— Они объяснили, почему? — спросил Джим. — Обмолвились ли они полусловом или намеком, что я полечу через болота, и ты сумеешь заманить меня в западню?
— О да, ваше благородие. Говорили они, не переставая. Рыцарь сказал, что ты окажешься над дорогой именно в это время; а после твоей поимки шестеро воинов должны были без промедления доставить ваше святейшество в Башню, а рыцарь нагонит их после.
— Почему? — хмуро спросил Джим.
— Ну, ваша честь… — укоризненно протянул Секох, и впервые в глазах водяного дракона Джим заметил искорки интеллекта. Рыцарь намеревался заманить в ловушку другого джорджа… вашего приятеля. Это была его личная инициатива. Темные Силы послали рыцаря поймать тебя. Но гнев сэра Хьюго так велик, не говоря уже о природной злобе, что он решил свести счеты с твоим другом, который так любит охотиться на несчастных водяных драконов. И, ослушавшись приказа Темных Сил, рыцарь решил повременить с возвращением в Башню. — Секох перестал дрожать. — Беда с этими джорджами. Они непредсказуемы… — дракон запнулся, подыскивая сравнение, — …непредсказуемы, как джорджи. Они себе на уме, и Темные Силы им не указ. А вот взгромоздиться на коня, надев панцирь и прихватив копье, и поехать поохотиться на водяных драконов — это за милую душу, и этим забита голова и мозги, если таковые у джорджей имеются. Нет, посуди сам, есть ли мозги у джорджа, если Темные Силы отдают ему приказ, а он отправляется по своим делам? Ну, нет! Век болота не видать! Глупо ведь, да?
— Любопытно, а куда они скрылись? — поинтересовался Джим.
— Рыцарь с арбалетчиками? — Секох мотнул головой в сторону полоски леса. — Слева непролазные топи. А если не умеешь летать, ваша значимость, там верная погибель: засосет, глазом не успеешь моргнуть. Но Темные Силы указали тайный проход. Рыцарь с воинами, спорю на рубин, описав дугу, вышли на Тракт и заходят в тыл твоим друзьям, которые проявили незаурядное мужество и спасли нас. Худо бы нам пришлось, если бы не их стрелы. Я слышал, как рыцарь бахвалился перед арбалетчиками, что сделает с твоими друзьями, после того как тебя отволокут в Башню.
— Значит, нас отрезали от большой земли, — начал Джим и заслышал вдали приглушенный топот конских копыт, а несколько секунд спустя на поляну выехал Брайен.
— Джеймс! — радостно воскликнул рыцарь. — Вот ты где! Я сложил на себя все проклятия за то, что подговорил тебя на штурм Маленконтри. После твоего исчезновения я поразмышлял, и как гром среди ясного неба меня сразила мысль. Да мы же побуждали тебя поступиться долгом и рыцарской честью! Но ты, не поддавшись на уговоры, полетел спасать даму своего сердца. Я так без обиняков и сказал Жилю, Дэффиду и Даниель. И пусть я ослепну, если они не пришли сами к такому же мнению. Волк исчезает, затем ты. Дурное предзнаменование для отряда Соратников. Согласен? Мы заночевали в лесу и на рассвете вышли на Тракт, а там нас нагнал Арагх… Эй, кого я вижу! Водяной дракон. Из местных?
— Секох, ваше рыцарство! — поспешно всхлипнул водяной дракон. — Называйте меня запросто: Секох. А я вот хорошо знаю ваше торжество. Сколько раз я с восхищением наблюдал за вами, но, разумеется, с расстояния. И я был потрясен вашей скоростью, напором.
— Неужели?
— А что говорить о вашей доброте, о вашем сострадании…
— Ты заговоришь зубы даже сандмирку!
— И я убедился, что такой великодушный рыцарь не причинит зла ничтожному водяному дракону.
— Встретился бы ты на моем пути ранее, — гаркнул Брайен, — все твои убеждения слетели бы в трясину вместе с отрубленной головой. Разговор с драконами у меня короткий. Замах удар — и трофей на стене. Но времена, увы, меняются, люди не те; мельчают, вырождаются. А о драконах я молчу. Где это видано, чтобы человек сражался рядом с драконом? Ну а твое появление стоит расценивать так, что ты на нашей стороне.
— Вашей?… Да, да, да, сэр! На вашей!
— Определил тебя сразу! Настоящего бойца за версту видать! Поджарый, мускулистый, нацеленный на битву. Не то что остальные твои сородичи. Водяные жабы. Тьфу! Смотреть на них противно.
— Да, да, да, сэр рыцарь!
Секох, расправив было крылья, застыл и, оставив мысли о бегстве, ошалело уставился на рыцаря. Брайен, однако, уже отвернулся к Джиму.
— Остальные подойдут с минуты на минуту… — начал он.
— Ошибаешься, — недовольно прохрипел голос. — Они тащатся, как сонные мухи. Нет ничего тоскливее, чем плестись нога за ногу! Увидев, что они, вдобавок, влезли в болото, я решил вернуться и узнать, как дела у Горбаша. Как ты, старина?
— Отлично, Арагх, — сказал Джим.
Волк вышел на поляну, осмотрел Секоха и злорадно осклабился.
— Мускулистый и нацеленный на битву, значит?
— Не время выяснять отношения, сэр Волк, — сказал Брайен. — Самое главное, что мы вместе. И нам сообща придется разработать план дальнейших действий. Обождем прихода остальных, и тогда… А вот и они!
Дэффид, Жиль и Даниель вместе с отрядом разбойников выехали на поляну. Разбойники принялись вытаскивать из убитых стрелы, а Дэффид, остановившись в центре, огляделся вокруг.
— Он смылся с моей стрелой, — сказал лучник Джиму. — Он был ранен?
— Так это твоя стрела попала в сэра Хьюго де Буа? Как я сразу не догадался! — сказал Джим. — Наконечник пробил щиток, но застрял в кольчуге.
— Я стрелял почти наугад, — сказал Дэффид. — Деревья помешали точно прицелиться. Но это досадно, что, попав в мерзавца, стрела даже не ранила его.
— Не сокрушайся, — утешала Даниель. — Даже при поддержке святого Себастьяна на таком расстоянии уложить человека невозможно. Откажись от самонадеянности, не считай, что тебе по силам невозможное!
— Это не самонадеянность. Невозможного для человека нет. Приобретая знания и опыт, человек превращает невозможное в реальное, обычное, доступное.
— Оставьте философию для долгих зимних вечеров, — прервал рассуждения Дэффида Брайен. — Поговорим о делах насущных. Мы воссоединились с сэром Джеймсом. Сэр Хьюго с отрядом арбалетчиков скрывается на болотах. Встает вопрос. Преследовать ли их? Выставить посты, чтобы не дать им выбраться из топи? Или продолжать марш на Башню, оставив их позади? Мое мнение таково: оставить врага в тылу если не самоубийственно, так крайне неблагоразумно.
— В болоте их нет, — неожиданно громко сказал Секох. — Сэр Хьюго с отрядом должны уже выбраться на дорогу.
Все обернулись и молча посмотрели на водяного дракона. Секох задрожал, неловко переступая с лапы на лапу, поеживаясь от всеобщего внимания, стараясь сжаться в комочек прежнего подобострастия. Но этого не произошло. Спина распрямилась. Он поднял голову и стойко выдержал взгляды окружающих.
— Откуда взялся этот болотный пророк? — съязвил Жиль.
— Хьюго де Буа и его воины повинуются приказаниям Темных Сил, — разъяснил Джим. — Секох говорит, что Темные Силы указали Хьюго проход через болото. А это означает, что сейчас отряд уже выбрался на дорогу где-то между нами и большой землей.
— Тогда и спорить не о чем, — заявил Брайен. — Башня впереди, а арбалетчики позади. Положение — как между молотом и наковальней. Разворачиваемся и уничтожим сэра Хьюго.
— Не знаю… — сказал Джим, у которого внезапно и противно засосало под ложечкой. — Если вы считаете, что так лучше, то поступайте именно так. Я буду пробираться к Презренной Башне. У меня предчувствие, что время на исходе.
— Да? — спросил Брайен и задумался. — После твоего исчезновения подобное предчувствие возникло и у меня. И оно не ушло, как я предполагал. Сэр Джеймс, мы вместе отправимся к Башне, навстречу нашей судьбе. Остальные останутся здесь и задержат сэра Хьюго.
— Я пойду с Горбашом, — заявил Арагх.
— И я тоже, — неожиданно сказал Дэффид. Он поймал взгляд Даниель. — И не смотри так на меня. Штурмовать замки — это не моя работа. От своих слов я не отказываюсь. Но когда в Малвернском замке при полном безветрии пламя свечей склонилось вбок, холод вошел в мою душу. Он остается в душе и поныне. И, по моему разумению, он останется навечно, если я не найду и не уничтожу источник этого холода.
— Слова, достойные рыцаря, — одобрила Даниель.
— Не насмехайся, — хмуро возразил валлиец.
— Ни доли насмешки в моих словах. Кстати, нам по пути.
— Нет! — Дэффид метнул взгляд на Жиля. — Заставь ее остаться.
Жиль выругался.
— Попробуй. Желаю удачи, — сказал он.
Рука Даниель опустилась и сжала рукоять ножа.
— Никто не смеет распоряжаться и командовать мной! — воскликнула она. — Я поеду с сэром Джеймсом.
— Жиль, — не обращая внимания на Даниель, говорил Брайен, — сумеешь ли ты один сдержать продвижение отряда сэра Хьюго?
— Я не один, — сухо поправил Жиль. — Не забывай о моих парнях! Они достойно сражались за Малвернский замок! Сэр Хьюго скорее отправится в преисподнюю, чем пройдет мимо нас!
— Тогда, во имя Бога, в путь!
Брайен залез в седло и пустил Бланшара вскачь. Джим рванулся догонять белого скакуна.
— Есть возражения? — вызывающе спросила у Дэффида Даниель.
— Нет, — грустно отвечал лучник. — Твое участие в решающем сражении — это часть холода. Тени удлиняются и день скоро закончится. В путь.
Они поехали за Джимом и Брайеном, и вскоре их голоса слились в шепот. А Джим, чей слух был остр, отвлекся, не обращая внимания на разговор, который стал понятен и интересен только для них. Арагх нагнал рыцаря и, подобрав темп, бежал рядом с Бланшаром.
— Почему, сэр Рыцарь, и ты, Горбаш, так мрачны? — спросил он. — Сегодня прекрасный день для кровавой жатвы.
— В битве с Властелинами Башни льется не кровь тела, а кровь души, — кратко ответил Брайен.
— Запекшаяся кровь душевных терзаний — удел глупцов, — изрек Арагх.
— Сэр Волк, — мрачно ответил рыцарь, — ваши познания в понятиях нематериальных ничтожны. Но сейчас я не в настроении разъяснять их вам.
Они продолжали свой путь молча. День был безветренным и застывшим. Через некоторое время впереди показался горизонт, серо-голубой полоской отделявший море от земли. Джим озадаченно осмотрел небо.
— Который час? — спросил он у рыцаря.
— Близится к полудню. А что?
— Посмотри, как быстро темнеет.
Брайен бросил взгляд на небо, затем осмотрелся вокруг и обернулся к Джиму. На западе солнце плыло по безоблачному небу, но воздух тягуче наливался темнотою, от которой потускнели яркие краски небосвода и пейзажа. Рыцарь резко повернулся и посмотрел вперед.
— Джим!
Брайен привстал на стременах, указывая рукой вперед.
Лес, которым поросла дорога, выродился в приземистый кустарник и чахлые, редкие деревца, оплетенные болотной травой. Резкая и неровная линия горизонта шрамом рассекала змейку дороги, тяжелой серо-холодной тенью зимы, сгустившейся на небосводе, вдавливая в темень жухлую растительность.
— Надвигается, — произнес Арагх.
Джим всматривался в горизонт, в изгибы контуров, в бугорки и кочки, соизмеряя расстояния между одиноко разбросанными тонкими стволами сухостоя, и поймал медленное и крадущееся движение линии. Невидимая рука пролила вязкую тягучую жидкость, и та ринулась потоком по дороге, стекала через края, расползалась вширь, слепо пожирая болотные островки и протоки. От шабаша тьмы пахнуло мертвечиной, а холодок страха выстуживал кровь.
Инстинктивно Джим и рыцарь остановились, загипнотизированные плавной поступью смерти. Арагх невозмутимо сел на задние лапы и насмешливо оскалился.
— Залетают с востока, — лаконично заметил он.
Они устремили взоры в небо. Драконы! На высоте четырехсот футов над дорогой Джим различил очертания летящих драконов. Наконец! Надежда вспыхнула… и угасла. Темный неясный силуэт вырвался из сумрака и обрел форму громадной птицы, размером с дракона и с орлиным размахом крыльев. Джим всматривался в небо, но пропитавшая воздух мгла мешала разглядеть это странное существо, походившее на исполинскую хищную птицу.
Птицы снизились и перешли на бреющий полет. Они приближались, и Джим различил сперва очертания, а потом и детали облика странной тяжеловесной головы. Сознание поплыло, отказываясь принимать увиденное: громадная хищная птица, за исключением головы — человеческой головы. Бледное лицо женщины впивалось взглядом в Брайена и Джима, рот полуоткрылся, обнажая белые острые зубы.
— Гарпия! — на медленном вдохе произнес рыцарь.
Она приближалась.
Джим не сомневался, что гарпия свернет в самой нижней точке траектории, но она продолжала лететь прямо, атакуя в лоб. Джим понял причину, по которой глаза отказывались смотреть на это белое лицо, застывшее в маске всеобъемлющего безумия. Оно высасывало волю, довлело, доминировало, подчиняло себе.
Внезапно она оказалась уже рядом и бросилась на Джима, выставленные когтистые лапы нацелились на его горло. Развязка наступила быстро.
Темная тень стремительно взвилась в воздух. Длинные челюсти сомкнулись, запоздав на долю секунды. Гарпия визгливо вскрикнула, свернула в сторону, потеряла равновесие, задела Брайена, едва не выбив рыцаря из седла, но длинные крылья расправились и снова наполнились воздухом. Она отчаянно замахала ими, медленно и натужно набрала высоту.
Резкое, рваное рычание Арагха, возбужденного запахом сражения, стихло. Брайен выпрямился, поудобней устроившись в седле. Гарпия развернулась после неудачной атаки и полетела к Башне.
— Тебе повезло, что волк отвлек гарпию, — мрачно заметил Невилл-Смит. — Ее укус ядовит. Сознаюсь, дьявольское лицо совершенно выбило меня из седла.
— Пусть повторит атаку, — злобно оскалился Арагх. — Дважды я не промахиваюсь.
Слева от небольшого болотного затона до них донесся слабый, жалобный голосок.
— Нет! Нет! Возвращайтесь назад, ваше кусачество! Назад! Бороться бесполезно! Впереди вас ожидает смерть!
Они обернулись.
Черт меня подери! — воскликнул Брайен. — Никак твой дружок, водяной дракон, проснулся.
— Нет, — фыркнул Арагх, жадно втягивая воздух, — Дракон, да не тот. Запах другой.
Водяной дракон, как две капли воды похожий на Секоха, восседал на полузатопленной мшистой кочке футах в сорока от дороги.
— Умоляю вас! — заклинал он, расправляя крылья, чтобы удержать равновесие. — Ваши усилия тщетны, а мы все будем впоследствии расплачиваться и страдать. Вы разбудили спящих в Башне! И вы разгневаете их, если пойдете туда!
— Их? — вопрошал Джим. — Темные Силы?
— Их-их! — отчаянно причитал водяной дракон. — Тех, кто построил и живет в Презренной Башне. Тех, кто проклял нас пятьсот лет назад. Разве вы не чувствуете, что они поджидают вас? Они ненавидят нас! Они бессмертны! Они притягивают к себе все зло мира и…
— Подойди, — позвал Джим. — Выйди на дорогу. Я хочу поговорить с тобой.
— Нет… нет! — взвизгнул водяной дракон. Он испуганно взглянул на накатывающуюся черную линию. — Я улетаю! Он забил крыльями, медленно поднимаясь в воздух. — Они вырвались на свободу. Мы погибли!.. Погибли!
Из-за фронта ледяного мрака вырвался ветер, наполнил крылья дракона и стремительно швырнул его в поднебесье. Он летел по направлению к большой земле — тяжело, слабо перебирая крыльями, не переставая пронзительно и отчаянно кричать.
— Погибли!.. Погибли!.. Погибли!
— Ну, что я вам говорил о водяных драконах? — вздохнул Брайен. — Как джентльмен может добиться почестей и уважения, убивая подобных тварей и…
Но Невилл-Смит так и не закончил фразы. Пока они говорили с водяным драконом и за время последней реплики сэра Брайена, линия приблизилась и миновала их. Скупые зимние краски поглотили Соратников, а цвет лиц стал пепельно-серым.
— In manus tuas, Domine , — тихо произнес рыцарь и перекрестился.
Серая зимняя пелена опустилась вокруг. Болотная вода отсвечивала спокойным маслянистым блеском, проглядывая сквозь тусклую зелень травы. Легкий, холодный ветерок промчался по зарослям камыша, с треском пригибая коричневые головки, а затем, забавляясь, разметал их по сторонам, словно кости, истлевшие на заброшенном кладбище. Деревья беспомощно поникли. Листва высохла, как иссыхают порой преждевременно люди; незримая завеса невыразимой тяжести, сравнимой разве со смертью последней надежды, опустилась на сознание живущих.
— Сэр Джеймс, — неожиданно сказал рыцарь вежливым и формальным тоном, которого Джим доселе не слышал. — В этот час мы посвятили себя служению Великому Делу. И если ты вернешься назад один, то заклинаю Господом, расскажи даме моего сердца и родственникам ее о гибели моей.
— Это будет для меня честью, — неловко ответил Джим и ощутил неприятную сухость во рту.
— Я нижайше благодарю за столь щедрую любезность, — искренне произнес Брайен. — И даю обет поступить так же, как только найду корабль, отправляющийся через западные моря.
— Расскажешь Энджи. Леди Анджеле, — уточнил Джим. — Об остальных не беспокойся.
В сознании возник образ, как этот странный мужественный и честный человек, стоящий рядом с ним, оставляет дом, семью и отправляется за три тысячи миль по неизвестному океану, повинуясь обещанию, данному незнакомцу. Джим внутренне содрогнулся, сопоставив образ Брайена со своими размышлениями о мышцах в голове рыцаря.
— Я дал слово, — отчеканил Невилл-Смит. Он спрыгнул на землю и уже обычным голосом произнес. — Бланшар не сдвинется ни на дюйм, черт бы его побрал. Придется вести его под уздцы… — Он осекся и посмотрел за спину Джима. — А где лучник и Даниель? — спросил он.
Джим обернулся. Брайен был прав.
— Где они, Арагх? — спросил Джим.
— Отстали по дороге, — объяснил волк. — Или передумали и решили вернуться обратно. Если бы не кусты и деревья, мы бы заметили их.
Наступило минутное молчание.
— Тогда пойдем без них, — сказал рыцарь.
Он потянул за поводья Бланшара. Белый конь неохотно сделал шаг, затем другой. Джим и Арагх двинулись следом.
Мрачная жутковатая атмосфера, сгущавшаяся с каждым шагом, свела разговор на нет.
Каждый вдох и выдох, каждое движение требовали огромного усилия воли; руки и ноги налились свинцом, и каждый шаг становился пыткой. Но самым страшным явилось молчание, которое изолировало сознание и нагнетало мрачные мысли. Соратники шли, словно в нереальном бесцветном сне, лишь изредка перекидываясь несколькими фразами и замолкая опять.
Дорога сузилась с сорока ярдов до нескольких футов. Деревья стали ниже; их стволы были искривлены и изогнуты, а под редкой травой виднелась земля, отличная от торфяника, что был вблизи леса, — твердая, каменистая, песчаная почва. Песок похрустывал под ногами людей и копытами Бланшара и был одновременно и неожиданно неподатливым и предательским.
Большой конь остановился, захрапел, замотал белой гривой и попятился назад.
— Какого черта! — взорвался Брайен и потянул за поводья. — Что на него нашло…
— Слушай! — призвал Джим, тоже останавливаясь.
Какое-то мгновение Джим был уверен, что это слуховая галлюцинация. Но звук повторился и начал нарастать. Он доносился откуда-то спереди и приближался. В нем нельзя было не узнать завывания сандмирков.
Завывания перешли в мощный вой. Сандмирки, очевидно, бежали не только впереди, но и по сторонам. Их голоса слились в единый мощный унисон. И вновь этот звук прорвался через все преграды сознания и затронул темные, примитивные закоулки. Джим посмотрел на Брайена. Забрало шлема было открыто, и он увидел мертвенно бледное лицо, кожа обтянула кости черепа. Это было лицо Человека, мертвого уже добрых десять дней. Завывание достигло крещендо, и Джим ощутил, как тает его способность размышлять.
Арагх оскалился — вызывающе и насмешливо. Английский волк задрал голову, раскрыл пасть — и его протяжный вой бритвой полоснул по сандмиркам. Это был не привычный вой, который слышен лунными ночами. Он начинался на низкой ноте, затем менял тональность и, вибрируя, набирал гортанную силу, заглушая сандмирков, а затем постепенно стихал… стихал… в ничто. Это был охотничий клич.
Когда он стих, осталось только молчание — и ничего, кроме молчания. Арагх насмешливо оскалился.
— Продолжим путь, — предложил он.
Брайен внезапно очнулся и потянул за поводья. Бланшар пошел вперед. Джим за ним. Соратники продолжили путь.
Сандмирки больше не завывали. Но за шагами рыцаря, дракона и волка различались бесчисленные всплески воды, шорохи за деревьями, треск кустарника, шелест камыша. Эти шумы окружали их и двигались вместе с ними, как будто их сопровождал эскорт огромных крыс. Он старался не замечать этого шума. Один только звук бесчисленных лап и тел пробуждал инстинктивный ужас. Но какие еще опасности подстерегают их впереди? Следить за дорогой становилось все трудней.
— Смеркается, — подметил Джим. — И заволакивает туман.
С момента пересечения линии они прошли мили полторы.
Небо чернело. Но это не были естественные сумерки: небо быстро чернело, наступала ночь. Низкие тучи зависли над головой, стена тумана двигалась от болот к дороге.
Бланшар резко встал. Соратники замерли. Издаваемый сандмирками шум усилился и превратился в неистовство бешеной активности, в которой ощущалось дьявольское торжество. Неожиданно впереди, справа от дороги, раздался громкий всплеск, как будто нечто вышло из воды на землю. Арагх задрал нос и гортанно-зловеще зарычал.
— Вот оно, — сообщил волк.
— Что? Не понял? — переспросил Брайен.
— Мое мясо, — прорычал Арагх. — Держитесь в стороне!
Он сделал несколько шагов навстречу и остановился — хвост изогнут, голова наклонена, пасть полуоткрыта. Он застыл в ожидании, а глаза горели в полумраке красным огнем.
Теперь и Джим различил знакомый запах; поначалу ему показалось, что это запах сандмирков, которые следовали за ними. Но вскоре запах стал резче и сильнее. Джим услышал, как навстречу по дороге приближается некое крупное животное, которое скорее пойдет напролом через кусты, чем обойдет их.
Брайен обнажил меч. Арагх не обернулся, но уши его настороженно шевельнулись, заслышав лязг металла.
— Моя добыча! — повторил он. — Назад! В сторону.
Тело Джима напряглось, глаза ломило от усилия разглядеть существо в темноте. Внезапно оно вышло из мрака: громадное, черное, с короткой шерстью, поблескивающей от еще не стекшей воды. Оно приближалось открыто, не таясь, и остановилось в трех корпусах от Арагха. Затем встало на задние лапы и издало хриплый глубокий вой, напоминавший вой сандмирков.
— Храни нас, апостолы! — пробормотал Брайен. — Гигантский сандмирк?
Это действительно был сандмирк, но во много раз превосходивший размерами тех, которые трижды пробуждали в Джиме инстинктивный животный страх. Сандмирк был ростом со взрослого гризли. Арагх, пошедший на сандмирка, казалось, уменьшился в размерах: от пони — до комнатной собачки.
Но английский волк не намеревался отступать. Из его пасти вырывался медленный клокочущий рык: непрекращающийся, грозный, однотонный. Чудовищный сандмирк стоял, покачиваясь на задних лапах, и продолжал басистые завывания. Затем он прыгнул на Арагха, и бой начался.
Последовал настоящий вихрь движений, неразличимых для глаз дракона и человека. Исполинские размеры ничуть не мешали сандмирку двигаться с головокружительной быстротой. И все же Арагх оказался быстрее и проворнее. Он находился повсюду: то сзади, то спереди, то справа, то слева, атакуя черного монстра стремительно и неустанно, так что Джим не мог уследить за перипетиями сражения.
Схватка закончилась так же внезапно, как и началась. Арагх отступил, все еще грозно порыкивая, держа голову низко опущенной. Громадный сандмирк тяжело дышал, покачиваясь на массивных задних лапах; черная шкура была испещрена красными линиями.
Рык Арагха прекратился, но он не сводил глаз с противника.
— Уходите! — не поворачивая головы, приказал он. — Остальные сандмирки не последуют за вами, пока я играю с их матерью. Они не набросятся толпой, чтобы помочь ей. Они знают, что первые пять умрут на месте, и никто не хочет оказаться в их числе.
Джим колебался. Брайен ответил за двоих.
— Сэр Волк, — отчеканил он, — мы не оставим тебя. Твои шансы…
Но не успел он договорить, как схватка возобновилась. И опять глаз не мог уследить за движением, однако теперь схватка длилась много дольше. Внезапно раздался зловещий хруст, и Арагх отпрыгнул назад. Он стоял на трех лапах, а левая передняя болталась в воздухе.
Уходите, — яростно прорычал он. — Я же сказал!.. Уходите!
— Но лапа… — начал было Джим.
— Я просил помощи? — голос Арагха кипел от ярости. — Просил ли я помощи? Когда медведица поймала меня хромым волчонком, я на трех лапах убил ее. Один и на трех лапах я убью этого сандмирка! Уходите!
Монстр был весь исполосован. Из ран сочилась кровь. Но, несмотря на хриплое отрывистое дыхание, движения матери сандмирков не стали ни слабее, ни медлительнее. Тем не менее, переубедить Арагха было невозможно, как невозможно было и намеренно принести волка в жертву. Несомненно, покончив с ним, сандмирки через некоторое время нагонят и прикончат остальных Соратников.
Брайен посмотрел на Джима.
— Пойдем, — позвал Джим.
Рыцарь кивнул. Он взял поводья и повел Бланшара за собой. Они уходили, а схватка между волком и гигантским сандмирком возобновилась.
Звуки смертельного боя с каждым шагом делались тише. Темнота и туман поглотили дракона и рыцаря. Но Арагх оказался прав в одном: никто из сандмирков их не преследовал. Соратники продолжали путь а долгое время молчали. Затем Брайен обернулся к Джиму.
— Весьма достойный волк, — медленно произнес он.
— Если сандмирк убьет его… — начал было Джим, но слова застряли в горле.
Он собирался поклясться отомстить за волка, но затем сообразил, что клятва невыполнима. Если громадное черное существо убьет Арагха, то он никогда не отыщет сандмирка. А если бы это и удалось, то самка с легионом детей легко расправилась бы с Джимом. Он не родился Английским волком и не мог игнорировать завываний.
Горько было Джиму осознавать собственное бессилие. Не горько — невыносимо. Он вырос с убеждением, что справедливость должна торжествовать, и что в конечном итоге все достигает положительного баланса. И вот теперь он не мог не принять самопожертвования Арагха, заранее зная, что долг этот ему никогда не вернуть. Джим брел в жутковатой тишине сверхъестественной темноты, которая взяла в заложники болота, и на мгновение позабыл о том, где находится, о собственной судьбе; он изнывал во внутренней борьбе, примеряясь к этому долгу.
Так тяжело прощаться с иллюзиями, но разве оставался выбор? Постепенно Джим смирился с фактом; слепая вера в жизненную справедливость угасала, и еще один осколок его духа откололся, упав в воды забытия.
— Темнеет? — голос Брайена вырвал Джима из раздумий.
Джим огляделся. С того момента, как расстались с Арагхом, они прошли мили полторы. Воздух стал еще тяжелее, а непроницаемый туман опустился по обе стороны дороги и стал стеной.
— Еще немного, и мы не сможем продолжать путь, — заметил Джим.
Видимость предельно ухудшилась, сократившись ярдов до десяти. Отчетливо можно было различить лишь кромку воды по обеим сторонам. Соратники вдыхали холодный злобный воздух, и он, застывая в легких, душил их. Каждый шаг, каждое движение становилось пыткой; депрессия сжимала их сознание железными тисками. Но и это было еще не все. С приближением темноты звуки заглушились. Шум шагов и цоканье копыт о песчаную почву стали не слышны, и даже их собственные голоса звучали тихо и как бы издалека.
— Брайен? — позвал Джим, продираясь через мрак.
— Здесь, Джеймс… — смутные очертания одетого в доспехи рыцаря передвинулись ближе к Джиму. Оба остановились.
— Ничего не вижу, — сообщил Джим.
— Я тоже, — признался Невилл-Смит. — Полагаю, мы останемся здесь?
— Да…
Они стояли вплотную друг к другу, но даже на таком близком расстоянии не различались черты лица рыцаря, терявшиеся в темноте. И темнота эта все сгущалась — пока последний проблеск света не оказался закрашен черной тушью и мгла не стала воистину кромешной. Джим ощутил, как холодные, сильные, железные пальцы как тиски сжали его левое плечо…
Будем держаться вместе, — заверил Брайен. — А затем мы вместе будем драться против того, что пошлют на нас Темные Силы.
— Да, — согласился Джим.
Они стояли молча, ожидая неизвестного; скоро тьма изолировала их, начала терзать сознание. Из окружающей чернильной пустоты не материализовывалось ничего; но из сознания Джима слепыми белыми червями вылезали, как из бездонного колодца, все внутренние страхи и слабости, все, чего Джим стыдился, что всячески старался позабыть…
Он попытался заговорить с Брайеном, безуспешно стараясь сказать хоть что-нибудь, пусть даже самой банальной фразой изгнать темное проклятие. Но яд уже разлился в крови. Джим не доверял рыцарю. Он знал, что зло должно быть в Невилл-Смите, поскольку обнаружил зло и в самом себе. Медленно, украдкой Джим попытался избавиться от прикосновения рыцаря.
— Джим! — внезапно раздался голос Брайена. Но это был странный и далекий голос незнакомого человека. — Оглянись назад на дорогу!
Джим обернулся. Как он определил нужное направление, осталось загадкой. Он обернулся и увидел вдалеке мерцание звезды — крохотную, слабую точку света, удаленную на бесчисленные световые годы.
— Что это? — изумленно воскликнул он.
— Не знаю, — ответил искаженный пространством, игрушечный голос рыцаря. — Но оно приближается. Смотри, точка растет.
Медленно, очень, очень медленно приближалась эта искра. Некоторое время спустя она уже казалась замочной скважиной в дневной свет. Минуты шли, отсчитываемые ежесекундными ударами сердца Джима. Наконец точка вытянулась в линию — словно разрез, сделанный ножом в ткани мрака.
— Что это? — снова спросил Джим.
— Не знаю… — повторил рыцарь.
Но оба они ощутили в этом свете добро. В нем были жизнь и храбрость, сила мужества, противостоящие темной беспомощности, которая пыталась покорить их. Соратники почувствовали, как возвращаются силы и возрождается дух. Бланшар ожил, забил копытами по твердой песчаной земле и заржал.
— Сюда! — позвал Джим.
— Сюда! — закричал Брайен.
Линия света росла, разделяя тьму небосвода, — казалось, будто она оживилась благодаря их выкрикам. Огромной, расширяющейся стрелой-молнией она мчалась им навстречу. Темнота откатывалась назад. Мрак отступал, превращаясь в серые сумерки. А сумерки рассеивались с каждой минутой.
Соратники услышали звуки приближающихся шагов, медленного, размеренного дыхания, и внезапно…
Наступил день.
Перед ними стоял Каролинус, облаченный в плащ и с неизменной остроконечной шляпой на голове; в руках, словно щит, меч и копье вместе, он держал перед собой длинный жезл из резного дерева.
— Клянусь Силами! — воскликнул он, окинув их взглядом, — Я добрался до вас вовремя!
Джим с рыцарем переглянулись, как будто их спасли от падения с края пропасти. Бланшар закинул голову и забил копытом, доказывая себе, что он снова стоит на твердой земле знакомого мира.
— Мои благодарности, Маг! — кивнул Брайен.
— Ткань Случая и Истории на сей раз была разостлана в вашу пользу, — покачал головой Каролинус. — Иначе я не успел бы вовремя добраться до вас. Смотрите!
Он поднял жезл и воткнул в песок около себя. Тот вошел в землю и стал похож на ствол дерева с обрубленными ветвями. Маг указал на горизонт, и Соратники посмотрели в том же направлении.
Темнота исчезла. Перед ними лежали болота — открытые, необозримые; примерно в полумиле они смыкались с темной линией моря. Дорога в этом месте поднималась, и сейчас они стояли на тридцать футов выше окружающей местности. Далеко на западе небо полыхало огнем заката. Пламя, перекинулось на болота, и вода, дорога, земля, деревья и трава впитали раскаленный жар солнца. Красный цвет накалил даже низкий холм, на сто футов вознесшийся на побережье, где лучи безуспешно пытались окрасить огромные перевернутые камни и разрушенную, изветренную, изъеденную трещинами черную Башню.
Назад: Глава 19
Дальше: Глава 21