17
Вечером миссис Пенимен сообщила Кэтрин (они сидели в малой гостиной) о своей беседе с Морисом Таунзендом; услышав эту новость, девушка вздрогнула, как от боли. Она даже рассердилась, — чуть ли не впервые в жизни. Кэтрин казалось, что тетка принимает непомерное участие в ее делах, и она с тревогой чувствовала, что от этого непременно произойдет какой-нибудь вред.
— Не понимаю, зачем вам понадобилось встречаться с ним, — сказала она. — По-моему, так нельзя.
— Мне стало жаль его; я подумала, кто-нибудь должен к нему пойти.
— Не кто-нибудь, а только я, — заявила Кэтрин, понимая, что никогда прежде не проявляла такого высокомерия, и в то же время чувствуя свое право на это.
— Но ты бы не пошла, милочка, — возразила тетушка, — и с ним могло бог знает что случиться.
— Я не встречаюсь с ним, потому что отец мне запретил, — простодушно ответила Кэтрин.
Такое простодушие раздосадовало миссис Пенимен.
— Если бы отец запретил тебе спать, ты бы, наверное, никогда не уснула, — заметила она.
— Я вас не понимаю, тетя, — сказала Кэтрин, поглядев на нее. — Вы какая-то странная.
— Ничего, дорогая, когда-нибудь ты меня поймешь!
И миссис Пенимен вернулась к вечерней газете, — она ежедневно прочитывала номер от первой строки до последней. Читала она молча и словно отгородившись от племянницы: она твердо решила дождаться, пока Кэтрин сама попросит ее рассказать о встрече с Морисом. Но Кэтрин молчала так долго, что терпение тетки истощилось: она уже открыла было рот, намереваясь обвинить племянницу в бессердечии, когда та наконец заговорила:
— Что он сказал?
— Что готов жениться хоть сейчас, несмотря ни на что.
Кэтрин никак не отозвалась на это, и миссис Пенимен снова начала терять терпение; а потеряв его, сообщила, что Морис был очень красив, но выглядел изможденным.
— И грустным? — спросила племянница.
— У него были круги под глазами, — сказала миссис Пенимен. — Когда я с ним познакомилась, он выглядел совсем иначе. Но, пожалуй, если бы я тогда увидела его таким, как сейчас, он поразил бы меня еще сильнее. В самой удрученности его есть что-то чарующее.
Это описание показалось Кэтрин необычайно ярким, и при всем своем недовольстве теткой Кэтрин почувствовала, что оно ее завораживает.
— Где вы с ним встретились? — спросила она наконец.
— Мы встретились… мы встретились на Бауэри, в кондитерской, — сказала миссис Пенимен, полагавшая, что в таких вещах нужна некоторая конспирация.
— А где эта кондитерская? — поинтересовалась Кэтрин, немного помолчав.
— Ты хочешь пойти туда, милочка? — спросила тетя.
— Да нет же! — и Кэтрин поднялась, подошла к камину и стала глядеть на тлеющие угли.
— До чего ж ты холодна, Кэтрин! — нарушила молчание миссис Пенимен.
— Я? Холодна?
— Холодна… и суха.
Девушка быстро обернулась.
— Это он так сказал?
Миссис Пенимен выдержала паузу.
— Я передам тебе, что он сказал. Его страшит, сказал он, лишь одно что ты побоишься.
— Побоюсь? Чего?
— Отца.
Кэтрин снова обернулась к камину и через некоторое время сказала:
— Я и вправду боюсь отца.
Миссис Пенимен тотчас встала и подошла к племяннице.
— И что же — ты готова отвергнуть Мориса?
Кэтрин надолго застыла, глядя на угли; наконец она подняла глаза и посмотрела на тетку.
— Зачем вы меня все время торопите? — спросила она.
— Все время тороплю? Да я прежде и не говорила с тобой об этом!
— А по-моему, говорили, и не раз.
— Так ведь это необходимо, Кэтрин, — сказала миссис Пенимен с необычайной торжественностью. — Боюсь, что ты сама не понимаешь, как важно… — Она сделала паузу; Кэтрин не сводила с нее глаз. — …как важно уберечь от разочарования эту прекрасную юную душу.
И миссис Пенимен вернулась в свое кресло у лампы и несколько резким жестом снова взяла в руки газету.
Кэтрин осталась стоять у камина, заложив руки за спину и глядя на тетку, которая подумала, что никогда прежде не видела племянницу такой угрюмой и сосредоточенной.
— Мне кажется, вы не понимаете… вы меня вовсе не знаете, — сказала девушка.
— И неудивительно — ты же мне совсем не доверяешь.
Кэтрин не стала защищаться от этого обвинения, и на какое-то время в комнате воцарилось молчание. Но воображение миссис Пенимен требовало пищи, и на сей раз вечерняя газета не могла его насытить.
— Если ты подчинишься отцу, побоявшись его гнева, — сказала она, — я просто не представляю, что с нами станет.
— Неужели он велел вам передать мне все это?
— Он просил меня употребить мое влияние.
— Не может быть, — сказала Кэтрин. — Я знаю, что он верит в меня.
— Как бы ему не пришлось в этом раскаяться! — миссис Пенимен прихлопнула ладонью свою газету. Она не понимала, что вдруг нашло на ее племянницу — та никогда не была такой строптивой и самоуверенной.
Между тем эти новые черты проявлялись в Кэтрин все яснее.
— Не надо вам больше встречаться с мистером Таунзендом, — сказала она. — По-моему, так нельзя.
Со всей величавостью, на какую она была способна, миссис Пенимен поднялась с места.
— Уж не ревнуешь ли ты ко мне, дитя мое? — спросила она.
— Ах, тетушка! — прошептала Кэтрин, краснея.
— Ну так не тебе учить меня, что можно и что нельзя.
Однако на сей раз Кэтрин проявила твердость.
— Обманывать нельзя, — заявила она.
— Кого-кого, а уж _тебя_ я не обманула!
— Но я дала слово отцу…
— Ну разумеется, ты дала слово отцу. А вот я ему никаких обещаний не давала.
На это Кэтрин нечего было возразить, и она промолчала.
— Я думаю, мистеру Таунзенду это тоже не нравится, — сказала она наконец.
— Не нравится встречаться со мной?
— Во всяком случае, тайно.
— Мы встретились не тайно — там полно людей.
— Но ведь место-то было тайное, где-то на Бауэри.
Миссис Пенимен скривилась.
— Мужчины это любят, — заметила она, помолчав. — Уж я-то знаю, что нравится мужчинам.
— Если бы отец узнал, ему бы это не понравилось.
— Ты, что же, собираешься рассказать ему? — поинтересовалась миссис Пенимен.
— Нет, тетушка, не собираюсь. Но прошу вас больше этого не делать.
— Другими словами, если я снова встречусь с ним, ты расскажешь отцу так прикажешь тебя понимать? Я не разделяю твоего страха перед моим братом. Я всегда умела за себя постоять. Но больше я, конечно, ничего для тебя делать не стану. Какая неблагодарность! Я знала, что тебе не свойственны душевные порывы, но считала тебя решительной натурой и объявила твоему отцу, что он в этом еще убедится. Я в тебе разочаровалась — но отец, конечно, останется доволен!
Сказав так, миссис Пенимен сдержанно кивнула племяннице и удалилась к себе.
