Книга: Змеиный клубок
Назад: «ЕСЛИ ДРУГ ОКАЗАЛСЯ ВДРУГ…»
Дальше: ГОЛОВНАЯ БОЛЬ ГЛАВЫ

ПРИКОЛ НА ВСЮ ОБЛАСТЬ

Девятины благополучно заканчивались. Жертв и разрушений не было. Молодежь пошла догуливать, старики — отсыпаться. У Буркиных осталась пара баб, которые совмещали приятное с полезным: помогали Ирке посуду мыть, а заодно «Санта-Барбару» смотрели. Что они там в этих Мэйсонах и Крузах понимали — фиг знает, но некоторые даже помнили, с чего там все начиналось несколько лет назад.
Севка курил на крыльце с Ванькой Ерохиным, который уже второй час разобъяснял, что раньше запчасти, блин, стоили копейки, но их ни хрена не было. Теперь их кругом полно, но хрен купишь, потому что денег ни хрена. Севка тоже чего-то говорил насчет запчастей, хотя у него был только мотоцикл, да и ездить на нем ему больше не хотелось.
И тут среди этого скучного, сонного разговора, который ни уму ни сердцу, вдруг послышался звонкий крик Саньки:
— Папка! Там дядь Лешу в телике кажут! Иди!
— Вот это да! — удивился Ерохин. — По какой же это программе-то? Вроде «Барбара» еще не должна кончиться…
— Да идите вы скорее! — это уже Ирка крикнула.
Буркин с Ерохиным вбежали в горницу, где светился голубой, порядочно размытый помехами экран. Но и на этом экране рожа Лехи Коровина вполне узнавалась.
Рожа-то узнавалась, но костюма с галстуком, которые на нем были, ни Севка, ни Ванька, ни даже Ирка с бабами припомнить не могли. Коровин, жутко важный и нарядный, каким-то не очень знакомым, но все-таки явно своим голосом рассказывал:
— …В настоящее время я нахожусь в надежном месте и всецело подчиняюсь той группе лиц, которая провела эту акцию. Убедительно прошу всех тех, кто будет заниматься создавшейся ситуацией, не делать необдуманных шагов, проявлять благоразумие и сдержанность. Я бы советовал внимательно прислушаться к требованиям, выдвинутым похитителями, и не отвергать их без тщательного анализа и изучения возможных последствий… — тут Леха прервался, хлебнул из стакана что-то коричневое типа кваса, кока-колы или пепси. — Я попросил бы также всю демократическую общественность города и области самым серьезным образом обратить внимание на те факты, которые приведены похитителями для характеристики нынешнего руководства областью.
Не утверждая, что они полностью соответствуют действительности, я убежден, что тщательная проверка их необходима…
— Давно говорит? — спросил Севка вполголоса, но никто ему не ответил.
Экран в это время неожиданно мигнул, на какое-то время замутился, но затем на нем появилась картинка с видом облцентра и заиграла какая-то легкая музыка.
— Когда началось-то? — еще раз поинтересовался Буркин.
— Да минут пять назад, не больше, — ответила Ирка, вытирая полотенцем блюдо из-под салата. Там «Санта-Барбара» шла, потом реклама закрутилась в перерыве… И тут — р-раз! — все свернулось. А потом вдруг Леха появился. Я даже и не признала.
— Ага! — встряла Танька Ерохина. — Такой важный! Рожа надутая. И говорит, как начальник какой-то. Если б не Зинка, мы б точно не углядели.
— Точно! — очень довольная собой подтвердила третья добровольная посудомойка, Зинка Гусева.
Я аж обалдела — Коровин! И Таньке говорю: «Смотри, это ж Леха!» А она мне: «Ты чо, сбрендила? Ему на один галстук от этого костюма денег не хватит!»
— А может, вы и правда обознались? — предположил Ванька. — Рожа, конечно, похожа, но говорит как-то не по-русски.
— Да его же террористы захватили, вы что, не поняли? — вскипел Севка.
— На фига он им сдался? — возразил Ванька. —
Чего с него взять-то?
— Если костюм такой сляпал, значит, есть чего, — не согласилась Танька. — А потом он же фамилию сказал и имя-отчество.
— Да, это точно. Только начал, сразу сказался: «Товарищи, господа и дамы, я Коровин Алексей Иванович…» — вспомнила Зинка.
— Он еще чего-то говорил, только тут чего-то захрюкало в телике. А остальное уже при вас продолжалось…
— «Сижу, — говорит, — в надежном месте», — заметил Ерохин. — А вообще-то это чего-то мне напоминает.
— Чего напоминает? — не понял Севка.
— Да это самое место, где он говорил. Вроде я там тоже бывал.
— Тоже, что ли, в заложники попадал? — хмыкнула Танька. — Интересно, а чего я про это не знала?
— Ладно тебе, — отмахнулся Ванька, впрочем, довольно добродушно. — Если б еще разок увидеть, я б, наверно, точно сказал.
— Чего сказал? — спросил Севка.
— Да понимаешь, — наморщил лоб Ерохин, — года два назад мне калым подвернулся. Мужик один по тем временам неплохо предложил — триста тысяч за пару ездок. На склад какие-то ящики возил. Там, по-моему, какое-то овощехранилище раньше было. А коммерция его под склад заарендовала.
— Ты что, думаешь, что Леху туда увезли? — удивился Севка.
— Да так, — неопределенно ответил Иван, — похожее место.
— Мало что похожее, — сказала Ирка, — таких складов сейчас хрен знает сколько.
— Там заметка одна была, — сообщил Ванька. — Мне показалось, что я ее видал.
Показалось или видал? — настырно спросил Севка.
— Хрен его знает, — проворчал Ерохин, — там же резкость на Леху была наведена, а что за спиной у него — мутно. Вроде, стена белая, однако какие-то черточки видать. Вот там, где я был, на складе в смысле, была на стенке надпись накарябана.
— Матом? — хихикнула Танька.
— Нет. Там было написано чего-то по-иностранному. Немецкими буквами.
— Да сейчас в каждом сортире чего-нибудь такое написано, — буркнул Севка, — нашел, блин, примету!
— Так-то оно так, — согласился Ванька, — но только это не «Ай лав ю» было. И не «Куин», и не «Битлз», и не «Депеш мод». Это я тоже везде видел. У нас вон, на клубе, намазали. Там чего-то редкое было. Оттого и запомнил. То есть не совсем запомнил, а так, в общем и целом. Если сейчас сказать — не напишу, а вот если увижу — точно вспомню. Может, еще прокрутят, а?
— Может, и прокрутят… — насупился Севка. — А ты как раз уедешь в это время. Тут даже видак не помог бы, если б и был. Черт его знает, когда включать? Не предупреждали же, когда эта передача будет.
— А между прочим, — вспомнила Зинка, — я знаю, кто мог эту передачу записать. Абрамян со своей Каринкой. Она все серии «Санта-Барбары» пишет на кассету. У них и телик, и видак японские. Отлично видно!
— Ну что, съездим? — предложил Севка.
— И не подумайте! — в испуге замахала руками Танька Ерохина. — На фиг, на фиг! Уже темнеет, а вы пьяные. Под откос слетите еще…
— Мы — пьяные? — обиделся шофер. — Да ты сама косая!
— Может, я и косая, а ты — косее! — прошипела Танька. — Пошли домой, живо!
— Правильно! — Ирка с удовольствием проявила солидарность. — Знаем мы, зачем вас в «Колосочек» потянуло. Не допили, что ли? А потом три дня опохмеляться будете. Татьяна, забирай своего, а ты, Зинуля, соображай, чего говорить при этих козлах.
— А чего я-то? — зашипела Зинка. — Ну, сказала и сказала! Каринка действительно всю «Санта-Барбару» от и до пишет. У ней уж, наверно, сорок кассет ее накручено. Ни одной серии не пропустила.
— Ой, да на хрен нам это нужно! — заорала Ирка. — Ну если даже и так? Ну, узнает Ваня эту надпись. Что вы, туда попретесь? Леху отбивать? Хватит того, что Петрович тут войну устроил! Так у него автомат был. Ты сам-то, Буркин, не помнишь, какой приехал? Вам чего, приключений захотелось?! И так еще неизвестно, простят бандиты или нет. А на ментов не надейтесь. Им главное, чтобы шухеру меньше было.
— Кто-то в гору едет, — прислушался Ерохин.
— Уй, — сказала Танька с почти серьезным испугом в голоске, — не иначе, опять банда!
— Смотри, накаркаешь, дура! — заругалась Ирка.
— Топор где? — спросил Севка.
— И не думай! — завизжала благоверная. — Тихо сиди, если что!
— Абрамян это, — определил Ваня, — покамест только у него «Опель» есть.
— Во зараза, легок на помине! — сказала Зинка.
«Опель» подкатил к калитке, остановился, заглушил движок. Вышли двое, мужчина и женщина.
— Здравствуйте, — сказал Абрамян, подойдя к крыльцу. — Соболезную. Очень хороший человек был Иван Петрович, хотя не все понимал в современной обстановке. Извините, поздно узнал.
— Проходите, проходите, Степан Семеныч, проходите, Кариночка! — запела Ирка.
— Не надо, не надо беспокоиться! — сказала женщина. — Мы ненадолго. Просто я хотела сообщить, что ваш сосед Алексей по телевизору выступал. Я «Санта-Барбару» записывала на видео, и вдруг в перерыве, вместо рекламы, показывают его.
— Мы видели, — кивнул Севка. — А у вас запись осталась?
— Конечно, — подтвердила Каринэ. — Как вы думаете, это инсценировка?
— Почему инсценировка? — удивился Буркин.
— Потому что идет во время рекламы, — пояснил Абрамян. — Это же оплаченное время, так? Минута миллионы стоит. Кто рекламу давал — в суд подать может.
Ирка тем временем выставила на стол остатки поминальной трапезы, бутылку, упрятанную подальше от Севки с Ванькой, и усадила новых гостей за стол. Зинка, опасаясь, что придется еще раз посуду перемывать, потихонечку распрощалась.
— Так вы думаете, понарошку все это? — поинтересовалась Танька Ерохина.
— Я думаю, что это «Статус-банк» себе рекламу делает.
— «Статус-банк»? — переспросил Севка. — А при чем он тут?
— Ха! — воскликнул Абрамян. — Разве начало не слышал? «Коровин Алексей Иванович, председатель правления «Статус-банка»!
— Леха? Председатель? — Буркин просто выпучил глаза.
— Да. Так сказал. Это же реклама, — усмехнулся Абрамян. — Как Леня Голубков у «МММ». Его как артиста наняли.
— Но Леня там экскаваторщиком был, а не Мавроди играл. И потом, там, в области, и драмте-атр есть, и музыкальный, актеров полно. Неужели надо было пьяницу деревенского нанимать?
— Э-э-э, — прицокнул языком Степан Семенович, — у всякого хозяина — свои фантазии могут быть.
— Реклама-то, извиняюсь, фиговая, — заметил Ерохин, — из такого банка, откуда начальника сперли, все вкладчики деньги позабирают от греха подальше.
— Но это же понарошку. Никто не поверит.
— Ну да! — хмыкнул Ванька. — Помнишь, как Жванецкий трепался, что у нас хорошему слуху ни-
256
когда не верят, а плохому — сразу? Не так, что ли? Тут, Семеныч, именно тот случай.
— А может, мы посмотрим вашу запись, а? — предложил Севка.
— Нет проблем! — развел руками Абрамян. — Поехали!
На этот раз Ирка и пикнуть не успела. Севка с Ванькой погрузились к Абрамяну в «Опель» и покатили к любезному хозяину.
Абрамян вообще-то числился поначалу беженцем после землетрясения 1988 года. Но обратно не торопился, поскольку заполучил российское гражданство. В Армении, конечно, психологически было получше, зато без газа и бензина прохладно. Потому что у них зимой вопреки традиционному представлению вполне замерзнуть можно, если не отапливаться. Да и вообще Абрамяну очень понравилась здешняя коммерческая конъюнктура. «Колосочек» очень здорово закрутился, а при отсутствии конкурентов, которых отсюда аккуратно выпроваживали «варриоры» во главе с Костей Костоправом… В общем итоге шести с лишним лет, прожитых в данной области, Абрамян обзавелся городской квартирой в облцентре и двухэтажным домиком здесь, на природе. Кроме «Опеля», у него еще «Москвич»-пикап был и «Газель», для хозяйственжх перевозок. У него еще и в райцентре было две палатки. Каринэ, его жена, вопреки восточной традиции работала у мужа главным бухгалтером и так хорошо вела этот тяжкий участок работы, что Степан Семенович утверждал, будто супруга и есть главный источник его дохода.
В уютной, по-городскому обставленной и отделанной комнате, Абрамяны усадили Севку с Ванькой в кресла и включили видик. Промотали «Санта-Барбару» и врубили.
Сначала шла реклама, но через минуту резко прервалась. На экране замельтешили всякие полосы и зигзаги. Потом также резко, как и срыв, произошло восстановление изображения. Поскольку телевизор у Абрамянов был японский — может, конечно, и тайваньской сборки, но хороший, — то видно было намного лучше, чем на старом буркинском «Рекорде», у которого к тому же трубка уже заметно подсела.
Леха появился в кадре, сидя перед маленьким столиком на небольшом диване. В нижнем левом углу экрана менялись цифирки.
— Три дня назад снято, — заметил Абрамян, понимавший в этом толк.
— Дамы и господа! — очень солидно произнес Леха. Судя по всему, необычное обращение: «Товарищи, господа и дамы!» было придумано Зинкой. Не было и того «хрюканья», о котором вспоминали бабы. Наверно, это только у Буркиных была помеха, небось антенну ветром качнуло. А здесь, на абрамяновской записи, все было сказано четко:
— Я Коровин Алексей Иванович, председатель правления «Статус-банка», — представился Леха, и Севке показалось, что он услышал небольшую неестественность в голосе. Если в первый раз Буркин ничего такого не почуял — может, в последующих фразах, немалую часть которых Севка уже слышал, этой неестественности и не было вовсе, — то сейчас эта фальшь мимо ушей не прошла. «Заставили зазубрить! — предположил Севка. — Небось тоже, как меня, в пятый угол загнали…»
— Сейчас, насколько я информирован, вокруг «Статус-банка» развернулся весьма нездоровый ажиотаж, — продолжал Коровин. — В ряде областных газет муссируются слухи о том, что банк находится на грани разорения ввиду якобы моего бегства на Запад после перевода всех активов на транзитные счета подставных юридических лиц, которые в свою очередь, обязаны перевести эти деньги на мои секретные личные счета в швейцарские банки. Поэтому я прежде всего заявляю: эти слухи ничего общего с действительностью не имеют. В действительности несколько дней назад, находясь на даче у своей невесты, госпожи Ольги Пантюховой, я был похищен группой лиц, предъявивших главе областной администрации господину Пантюхову, старшему брату моей невесты, ряд требований. Эти требования, изложенные в письменном виде, переданы похитителями и в аппарат главы областной администрации, и во все крупные областные газеты. Однако никакой реакции нет. Администрация не только сама не отреагировала на требования похитителей, но и категорически препятствует опубликованию в прессе каких-либо сведений о моем похищении. Она надеется, не предавая гласности невыгодные для себя факты, решить дело исключительно полицейскими мерами. Видимо, глава администрации настолько озабочен делом своего переизбрания на следующий срок, что готов при этом пренебречь жизнями трех человек, в том числе и жизнью собственной сестры.
Всем вкладчикам и партнерам «Статус-банка» я еще раз должен заявить, что положение банка стабильно, все операции проводятся в обычном порядке и никаких оснований для беспокойства за судьбу вложений нет. Похитители утверждают, что лично ко мне никаких финансовых или иных претензий не выдвигают, и похищение с их стороны не было направлено против «Статус-банка». В настоящее время я нахожусь в надежном месте и всецело подчиняюсь той труппе лиц, которая провела эту акцию…
Дальше Севка и Ванька все уже слышали, но тем не менее продолжали глядеть. Ванька все приглядывался к тому, что просматривалось за спиной у Лехи. Уже в самом конце речуги, точнее, всего за три-четыре секунды до того момента, как ее обрубили, видеокамера, снимавшая Леху, немного дрогнула и поднялась чуть выше, захвалив в объектив кусок стены над плечом Коровина. Там промелькнули несколько латинских букв — буквально секунду-две побыв в кадре.
— Точно! — убежденно произнес Ванька. — Это самое место и есть! Был я там. И слово это вспомнил. Семеныч, карандашик есть?
— Пожалуйста, дорогой. Бумажку тоже возьми.
— Вот такое было, — сказал Ерохин, начертав на листочке, который ему вручил Абрамян, довольно длинное слово, причем буквами очень похожими на латинские.
— «Сатисфэкшн», — прочитала Каринэ, заглянув через Ванькино плечо. — Это по-английски «удовлетворение». Давайте проверим! Еще раз посмотрим.
Так и сделали, причем Степан Семенович даже сумел притормозить запись, и все смогли увидеть на стене, над левым плечом Лехи нерезкую надпись: «Satisfact…»
— Где это? — спросил Севка у Ерохина.
— Это теперь АО «Додоново», — сказал Иван, — бывший колхоз «Красная заря». От города сорок километров с гаком, от нас — все восемьдесят. По объездной мимо города ехать надо. Ты чего, думаешь ехать туда?
— Я ж не дурак… — ответил Севка. — Надо в милицию заявить.
— Думаешь, поможет? — недоверчиво прищурился Ваня.
— Думаю, что да. Потому что тут сестра самого Пантюхова замешана. Точнее, ее сперли, чтоб досадить главе. Слышал же, чего Леха говорил?
— Он-то наговорил… — хмыкнул Ванька. — И на Пантюховой жениться собрался, и начальником банка назвался. Завтра вся деревня ржать будет.
— А по-моему, это они его заставили, — догадался Севка. — Я чую, что на него, кроме камеры, еще и автомат навели.
— Может, и так, — кивнул Ерохин, — только вот на фига врать?
— Я сказал — это реклама, — веско заявил Абрамян. — Может, этот самый «Статус» и правда прогорал, а тут выступает и говорит: все нормально, не беспокойся, с деньгами все в порядке будет. А на рекламе можно врать что хочешь.
— Но не так же беспардонно! — сказала Каринэ. — Все знают, что председатель правления в «Статусе» Митрохин. По телевизору объявляли сперва, что он пропал, а потом — что он покончил с собой. Совсем недавно! Почему хотя бы не постесняться покойного?
— Ой, джан, кто теперь чего-то стесняется, а?
— Без поллитры не разобраться… — вздохнул Сева. — Но все же надо хоть участковому сказать.
— Чур, без меня, — открестился Ерохин. — Я в крутизну не полезу. Мне лично глубоко по хрену, зачем этот прикол на всю область устроили и кто кому дорогу переходит. Но сам в приключения лезть не хочу. Жить не надоело.
— Трезвая мысль, — заметил Абрамян, — только если не искать приключений, жизнь даром пройдет.
— Степан, — встревоженно пробормотала Каринэ, — не делай глупостей. Помнишь, как тебе утюг на живот ставили, а?
— Помолчи. Вообще уйди лучше. Много лишнего сказать можешь.
— Нет, — сказал Буркин, — это уж лучше мы пойдем.
И они с Ванькой, распрощавшись с хозяевами, потопали пешочком в родную деревню.
Абрамян походил по комнате, подумал. Потом решительно направился к двери.
— Куда? — подозрительно спросила Каринэ. — Ты что придумал?
— Это мое дело.
В этом семействе патриархат еще не был отменен. Когда Степан Семенович принимал решение, то выслушивать от жены возражения и комментарии не имел привычки. Каринэ поджала губы и ушла к себе в комнату, а владелец «Колосочка» направился к «Опелю».
Назад: «ЕСЛИ ДРУГ ОКАЗАЛСЯ ВДРУГ…»
Дальше: ГОЛОВНАЯ БОЛЬ ГЛАВЫ