Книга: Приговоренный
Назад: ДЕЛОВАЯ ВСТРЕЧА
Дальше: НЮАНСЫ И РЕЗОНАНСЫ

НОВОСТРОЕЧНЫЙ 25

 

Клык проснулся без похмельного болиголова. Хотя и не рано, но и не совсем поздно. Часиков около десяти. Проснулся рядом с Надеждой, хотя точно не помнил, как оказался у нее после Инны и Веры. Зато хорошо помнил, что, когда укладывал Надежду спать, не раздевал ее. А она оказалась в костюме Евы. Похоже было даже, что у Клыка вчера и на нее сил осталось… Вот уж гульнул так гульнул! Вспоминать было сладко, но не хотелось думать, как сегодня придется разбираться со всеми тремя. Нет, некогда ему на это дело время тратить! Уматывать отсюда надо. Но сначала на Новостроечный сбегать.
Воровато слез с кровати, пошел для начала ополоснуться. Обнаружил чистое одноразовое лезвие, соскреб щетину начисто, помолодел лет на пять и стал выглядеть куда менее привлекательно для ментов. Потом, освежившись-ободрившись, отправился искать одежду.
Вера и Инна спали, чуть ли не обнявшись. Клык даже хмыкнул, припомнив, что они после того, как он их обеих довел до кондиции, от радости, наверно, стали между собой целоваться… Нет бы его целовать, а то сами себя. Лесбиянки недоделанные…
Клык торопился. Оделся по случаю жары легко, в джинсы да майку. Оружия не взял никакого, но зато положил в карман паспорт. Денег много не понес. Так, на проезд и на сигареты.
Прежде чем уехать, Клык решил разбудить Веру — ей он почему-то, может, по старой памяти, доверял больше всего.
— Веруня! — ласково подув в ухо спящей, произнес он.
— Чего? — сонно пробормотала Вера, открывая припухшие глаза.
— Я поехал. По делу. Если не вернусь до пяти часов — делайте что хотите. Хоть в милицию идите, хоть в ФСБ, если найдете. Но до этого ничего не трогайте, никуда не ходите. И открывайте с осторожностью, всяко может быть. Ты поняла или спишь еще?
Клык небольно пошлепал Веру по щеке.
— Да не сплю я, — проворчала Вера, отстраняясь, — идешь, так иди.
— Да, еще, — попросил Клык, — дай-ка телефончик, как сюда звякнуть.
— Пожалуйста. — Вера встала, не удосужившись даже простынкой прикрыться, подошла к письменному столу Инны и, найдя листочек бумаги, начиркала на нем семь цифр.
— Во спасибо! — сказал Клык. — Если что, звякну и скажу: «Выезжайте!» Тогда берете с Надькой чемодан и едете вот сюда. — Клык написал на другом листке: «Новостроечный проезд, 25», — Но могу сказать: «Выходите!» — запомнила разницу? Тогда туда, на Новостроечный, не ездите ни в коем случае. Лучше всего прямо в приемную ФСБ топайте, на Кузнецкий мост. Там вас заберут, но в живых наверняка останетесь.
Вера сонно кивнула. Клык скользнул взглядом по ней, по распростершейся на кровати Инне. Эх, приласкать бы их еще разок! Но, увы, некогда! Топать надо. Дела!
Клык сбежал по лестнице, вышел на улицу. Приятно шагать налегке. Вроде бы и беспокоиться не о чем. Наколки, кажется, глаза не колют. На руках их немного, да и не шибко крупные, с такими сейчас каждый второй пацан бегает. Ну, тормознут где-нибудь, так у него ж паспорт. Самое главное — не мандражировать, если будут глядеть. Посмотрят, да и отпустят. Сейчас Чечню ловят, а не его.
Улица была тихая, ментов не просматривалось. На «девятку», стоявшую на другой стороне, прямо напротив подъезда, Клык даже не глянул. А вот на него оттуда поглядели и даже очень внимательно.
— О-па! — сказал тот, что сидел за рулем. — Наш, по-моему.
Другой встрепенулся, видать, в сон клонило после проведенной без сна ночи. Глянул на фото, которое Геша получил от Иванцова через Михалыча и размножил для своих кадров.
— Точно. Пора докладывать.
Он вытащил рацию, нажал кнопку передачи.
— Герман, отзовись.
— Слушаю.
— Дружок вышел из дома. Пустой. Идет пешком к остановке троллейбуса. Как понял?
— Принято. Поглядите за ним, но дом продолжайте держать. Бабы могут тоже выйти следом. Если выйдут — притормозите их тихонько, но не грубо. Я через пять минут буду.
Через минуту со двора дома, из которого вышел Клык, выкатилась еще одна «девятка». Она неторопливо поехала следом за идущим по улице «дружком», обогнала его и притормозила метрах в пятидесяти от троллейбусной остановки, около одинокого коммерческого ларька. Один из тех двоих, что сидели в «девятке», вышел, не торопясь, порылся в набрюшном кошельке, лениво подошел к киоску, поглядел на многочисленные разноцветные пачки. Клык в это время уже подходил к остановке, слегка ускорив шаг, потому что позади него уже синел подкатывающий к остановке троллейбус. Мужик у киоска попросил пачку «Магны», а затем не спеша вернулся к машине.
— Сел? — спросил он у водителя, наблюдавшего за Клыком в зеркало заднего вида.
— Сел.
— Пошли впереди троллейбуса, скорее всего этот клиент у метро выйдет…
Тем временем во двор дома, откуда выехали те, кто хвостом пристроился за Клыком, вкатил вишневый «мерс». К нему неторопливо подошел парнишка в майке и легкой ветровке.
— Как тут? — спросил у него Лопарев.
— Никто не выходил.
— Останешься здесь, на стреме, — распорядился Герман. — Пошли!
Из «Мерседеса» с достоинством вышли три подтянутых молодых человека в костюмах и при галстуках. Следом вышел сам Геша…
…Когда Клык, уходя, захлопнул за собой дверь, Вера хотела было лечь обратно в постель. Она чувствовала себя неважно. Прежде всего стыдно было. Когда ей стало помаленьку вспоминаться все то безумное, что происходило прошлой ночью, у нее загорелись щеки и уши. Господи, как она себя вела! Шлюэха! И Инна, и Надька, все они — шлюхи! Мерзкие и похотливые! Грязные и вонючие! Тьфу!
Вера бросила взгляд на себя, на все еще спящую Инну, на смятую кровать, от которой так и разило грехом, и ей захотелось вымыться. Она собрала с полу белье и халат, брошенные ночью как попало, и, скрутив тряпки в узелок, побежала в ванную.
Она пустила воду, но тут заметила, что на крючке нет банного полотенца. Клык, вытираясь, утащил его в комнату, где спала Надежда. Там оно и валялось на стуле. Надежда, голая, жирная, бесстыжая, ничем не прикрывшись, храпела на кровати. На мятой простыне серели пятна, которые Вере сказали все. Хотя вроде бы и глупо было ревновать, но так уж тошно стало… Самки! Они все самки, а не женщины. Этот уголовный кобелина отвел душу. От ощущения гадливости к самой себе у Веры комок к горлу подкатил. Стыдобища! А все эта гадина! Она первая завелась, она в вагоне все закрутила, теперь тоже…
За какие-то секунды Вера вдруг поняла, точнее, осознала наконец-то, что погрузилась по уши в такое дерьмо, в такое болото, что ей никогда, никогда не отмыться, даже если ее за все эти грехи не расстреляют. Она теперь навсегда останется подельницей и любовницей этого бандита. На всю оставшуюся жизнь. Этот самый Петя-Андрюша вроде бы предлагал им с Надеждой идти сдаваться в ФСБ. Как она тогда, в деревне, могла ему поверить? Ведь не дура же, не темная деревня, а поверила! Сдаваться? Вера один раз посетила по редакционному заданию женское отделение СИЗО в родной области и едва вспомнила о тухлом, тяжком тюремном запахе, как ей и вовсе жизнь показалась немилой. Не в переносном, а в прямом смысле.
«Да, это выход!» — мысль о самоубийстве вдруг показалась спасительной. Ее даже злорадство охватило. Недолго думая, Вера вытащила из-под кровати чемодан. Щелкнули замки, открылась крышка. Куда этот бандит пистолеты засунул? Надо скорее, а то Надька проснется! Под папками с документами ее рука ухватила цевье автомата. Кажется, это был тот самый, который она подобрала в лесу и из которого
застрелила человека… Пусть! Это будет справедливо. Вера пихнула незакрытый чемодан обратно под кровать, взяла полотенце, вернулась в ванную и заперла за собой дверь на задвижку…
Как раз в это время из прихожей донесся звонок и лай болонки Лили.
«Наверно, этот Петя-Андрюша вернулся. Забыл чего-нибудь, — решила Вера. — Не пойду открывать. Я моюсь. Надо уйти чистой!»
Звонок повторился еще два раза, прежде чем долетел шорох из комнаты Инны. Она зашаркала шлепанцами по направлению к двери.
— Кто там? — донесся сонный голос хозяйки.
— Инна! Это я, Геша Лопарев, помнишь?
Потом с минуту было тихо, даже собачонка не гавкала, а только тихонько рычала. Видимо, Инна разглядывала пришельцев в глазок двери.
— Ой, вас там много!
— Да это ребята из редакции, — отозвался Лопарев. — Я тут вчера Веру Аверьянову встретил, она говорила, что у тебя остановилась…
Вера что-то не могла припомнить, чтоб она такое говорила, но не была уверена, что не обмолвилась. А, какая разница! Через несколько минут все будет кончено…
В прихожей лязгнули замки, Инна открыла дверь, послышался шум многочисленных шагов вводящих, разноголосое: «Здрассте! Здравствуйте!»
— Извините, я гостей не ждала… — произнесла Инна извиняющимся тоном. И тут же послышался какой-то странный звук — не то сдавленный кашель, не то хрип. Вера не обратила бы на него внимания, если бы следом за этим звуком не послышался отчаянный визгливый лай болонки, а затем не очень громкий шум какой-то возни.
— Вы что там? — громко, но сонно спросила Надежда. Тут же протопало несколько пар ног.
— Ой, кто это? — взвизгнула Надежда и в ту же секунду захрипела, будто внезапно потеряв голос. Скрипнула кровать, послышались возня, хрипы, сопение и приглушенная ругань нескольких мужиков:
— Здоровая, падла! У, бля! Стягивай! Да не дрожи, сам-то баба!
Вера похолодела. Это ж налет! И скорее инстинктивно, чем осознанно, схватила автомат, опустила предохранитель и, сжавшись в комочек, забилась в угол ванной, выставив вперед ствол. Нет, она уже не о самоубийстве думала, а о самообороне.
— Третья в ванной! — крикнул кто-то. — Заперлась!
— Ломай на фиг!
Первый удар плечом задвижка выдержала. Второй, когда навалились вдвоем, снес ее к чертям. Влетели двое, потные, краснорожие, в распахнутых пиджаках, ожидавшие визга, плача, истерики, попыток кусаться и царапаться перед смертью, но никак не того, что их ждало на самом деле.
А ждала этих двоих длинная автоматная очередь в упор, которую Вера послала в них не то что не целясь, а еще и зажмурившись. Правда, лишь на секунду. Потому что отчаянный вопль ошарашенных, ошпаренных пулями мужиков тут же придал ей храбрости и ярости.
Эти двое от удара пуль отлетели к порогу ванной, повалились один на другого. Вере только бросились в глаза быстро расплывающиеся на светлых пиджаках и рубашках алые пятна.
— Получили?! — заорала Вера, уже полностью придя в то самое бесстрашно-бесстыжее состояние, которое охватило ее вчерашней ночью. Как была мокрая и голая, она выскочила из ванной с автоматом в руках и увидела на пороге Надеждиной комнаты еще одного, третьего по счету парня, который только сумел сунуть руку за борт пиджака, чтобы выхватить оружие, но не успел этого сделать.
С метра, не больше, пять пуль, ударивших в грудь и живот отшвырнули его обратно в Надеждину комнату.
Лопарев выпрыгнул из комнаты Инны, и у него уже был в руках пистолет, но не успел и он, потому что пронзительно, аж мороз по коже, зазизжавшая Вера заставила его руку дрогнуть, и пуля из «ТТ» ударила не в цель, а в филенку двери. А второй выстрел он смог сделать лишь в потолок судорожным нажатием на спусковой крючок, потому что все остававшееся в магазине Вериного автомата тучей влетело в дверной проем, и Геша, получив пули в лоб, в плечо и в грудь, плашмя рухнул на пол… Бордовая лужа потекла из-под пиджака, зазмеились по лакированному паркету кровавые ручейки…
…Стремщик, покуривавший в подъезде и поглядывавший в сторону «Мерседеса», где кемарил водила, стрельбы в доме не ждал.
— Леха, слышал? — спросил он, подбегая к машине. — Шмаляют!
— Слышал… — буркнул тот. — Автомата у наших не было…
— Мотать надо! На весь двор слыхать! Тут ментура через три квартала. Влипнем!
— Лопарь нам яйки отвернет, — опасливо прошипел водила. — Подождем чуток.
— Чего ждать, козел! Собровцев? Дуем!
— Сбегай наверх, глянь осторожно!
— Ага, а ты слиняешь, падла?
— Давай, морда, живо! — Водила высунул из стекла ствол «стечкина».
Те два лестничных марша, которые отделяли стремщика от второго этажа, он прошел осторожно, держа «ТТ» перед собой и прислушиваясь. Стояла мертвая тишина. В том числе и за той дверью, где несколько минут назад гремели выстрелы.
Подумав чуть-чуть, стремщик решил позвонить. Сам, едва нажав кнопку, отскочил от двери к стене.
Вера в этот момент, как ни странно, вовсе не лекала в обмороке, не исходила рвотой от запаха крови и вида трупов. Она одевалась. Одевалась спокойно, даже немного медлительно, хотя всего в двух шагах от нее на кровати лежала с удавкой на шее и почерневшим лицом задушенная бывшим однокурсником Инна, а чуть подальше, в другой комнате, распласталась Надежда, точно так же покончившая счеты с жизнью.
Когда прозвучал звонок, она всовывала ногу в кроссовку. Это был последний предмет, который ей оставалось надеть на себя. Поэтому реагировать на этот звонок Вера не спешила. Кто бы там ни стоял: бандиты, милиция, почтальон какой-нибудь… Она спокойно прошла через комнаты, где на залитом кровью полу лежали убитые ею люди. Правда, прошла осторожно, не ставя ноги в лужи.
Второй раз стремщик звонить не стал. Страшно. Он стремглав сбежал вниз, выскочил из подъезда и впрыгнул в «мерс».
— Валим! Там засада! — Водила уже был согласен. Тачка на скорости вывернула со двора и ходко дунула по улице. Следом за ней пошла и «девятка», все еще торчавшая перед парадным. Через десять минут из этого парадного вышла девушка в джинсовом костюме, тащившая в каждой руке по хозяйственной сумке. То есть Вера.
Не успела она пройти и пяти шагов вдоль улицы, как за спиной у нее пискнули тормоза.
— Ручки не оттянула, маленькая? — спросил участливо какой-то джентльмен из синей «шестерки». — Присаживайся!
Вера села рядом с водителем.
— Новостроечный проезд, — сказала она.
— Далеко, — заметил хозяин «шестерки», — полтинник потянет.
— Вези, — произнесла Вера, — расплачусь…
«Шестерка» уже откатила на сотню метров от злополучного дома, когда навстречу ей пронеслось несколько милицейских машин…
…Клык обо всех этих делах и знать не знал, и слыхом не слыхивал. Он только-только доехал до нужной станции метро.
От метро Клык добирался пешком, не торопясь. При этом он как-то не забывал поглядывать за спину. Еще в метро ему не понравился паренек, который отчего-то шел в том же направлении, что и Клык. Надо было как-то проверить этот кадр.
Парень шел метрах в тридцати за Клыком, жевал жвачку и вроде бы слушал плейер. Это было совсем нехорошо, потому что под плейер могла быть запросто замаскирована рация. Вряд ли те граждане с Новостроечного, 25-3-6 были бы рады, если б Клык привел за собой хвостик и засветил их родную хату.
Исходя из всего этого, Клык, который уже шел по Новостроечному, свернул во двор ближайшего дома. Нашел более-менее незаплеванную скамеечку, присел и закурил. Паренек с плейером прошел мимо, даже не взглянув на Клыка, и зашагал дальше вдоль дома. Клык поглядел ему вслед и убедился, что тот исчез из виду. После этого можно было попробовать вернуться на прежний курс.
Вновь выйдя на Новостроечный, Клык добрался до дома 25. Обошел кружок, огляделся. Hi парнишки с плейером, ни других подозрительных лиц на глаза не попалось. Но все же для начала Клык дошёл не в корпус 3, а в корпус 2. Поднялся на третий этаж и подождал: не сунется ли кто за ним? Нет, никто не пошел. Тогда Клык еще раз решил попробовать и пошел в корпус 4. Опять подождал — ни фига, никому он не нужен. Лишь после этого рискнул.
Дверь с номером 6 оказалась обшарпанной, деревянной, с очень ненадежным, на взгляд Клыка, замком. Клык даже подумал: не ошибся ли? Тем не менее нажал на кнопку звонка.
Сначала за дверью мощно забрехала собака. Это была точно не болонка. Затем послышались тяжелые неторопливые шаги, и басовитый голос строго спросил:
— Кто?
— От Курбаши, — ответил Клык, на всякий случай держась от двери подальше, а к лестнице — поближе, чтоб в случае чего успеть вовремя дать стрекача если хозяин окажется слишком строгим. Хотя басивший за дверью голос был Клыку незнаком и Клыка недоверчивый господин знать не мог, итоги изучения гостя через глазок привели к тому, что лязгнул один замок, потом другой, а затем дверь приоткрылась и прямо на прибывшего оскалилась, рыча, здоровенная овчарка. Правда, псину держал за ошейник приличных размеров дядя с квадратной рожей и плечами борца-тяжеловеса.
— Ну, заходи, если так, — не очень радушно пригасил мужик и пропустил Клыка. Обнаружилось, что кроме этого дяди-шкафа и его собачки, в квартире есть еще двое, причем габаритами побольше первого. А у Клыка даже ножика не было. Но и деваться тоже пока больше некуда.
Квартирка была маленькая: две комнатки, одна побольше, другая поменьше, кухонька и совмещенный санузел. Обстановка была не новая: старые раскатанные стулья, поцарапанный стол, шкаф-сервант: треснутым стеклом. Кресла потертые, продавленный диван, пыльный телевизор.
— Давай туда, — сказал тот, что открывал входную дверь, указывая на дверь в маленькую комнату. Когда Клык и мрачноватые хозяева вошли туда, один из тарней придвинул к двери обшарпанное кресло и уселся в него, доложив ногу на ногу.
— Садись! — Клыку указали на стул, который под ним зловеще скрипнул. «Не кувыркнуться бы с такого!» — заволновался «капитан Гладышев». Впрочем, разве это главное? Самое интересное будет, если это менты окажутся… Но даже если и не менты, то на лучшее настраиваться не стоило.
— Место! — Хозяин отдал приказ собаке тем же тоном, что и Клыку, после чего зверюга отбежала к двери и улеглась на коврик.
После этого он сел напротив Клыка, а второй встал позади кресла, в котором сидел Клык. Неприятно. Поговорят-поговорят, а потом удавку сзадт — и нет проблем.
— Ну, поговорим, что ли? — улыбнулся тот, что сидел напротив. — И кто ж тебя сюда направил, дорогой? Я что-то забыл уже.
— Курбаши.
— Из Ташкента, что ли? Узбек?
— Зачем? Он русский. Его Юра зовут.
— Ну и зачем он тебя прислал?
— Да так. — Клык решил пока не спешить. — Сказал: будешь в Москве, зайди, если больше некуда будет.
— Понятно. А тебя как звать-величать, можно узнать, если, конечно, не секрет?
— Можно. Кузнецов Андрей Николаевич. Паспорт показать?
— Покажи, если не затруднит.
Клык достал из кармана джинсов свою ксивку и вежливо подал собеседнику. Тот посмотрел, почитал, улыбнулся и сказал:
— Значит, из Бугровска приехал, Андрюша? Красивый город?
— Нормальный, не грязней Москвы.
— А зачем ты в эту грязную Москву приперся?
— Дела у меня тут есть, небольшие.
— Бизнес? — усмехнулся мужик. — Значит, корешок, ты этот самый, «новый русский»?
— Нет, — сказал Клык, — я обычный, простой. Даже паспорт показал. А вы, случайно, не из милиции?

 

— А как бы тебе хотелось?
— Да мне лично по фигу, — ответил Клык, сам удивляясь своему спокойствию. — Паспорт я показал, а больше при мне ничего нет. Если из милиции, так забирайте, там найдете, за что. Все равно больше месяца не продержите.
— Уверен? А если паспорт твой липовый?
— Проверяйте. Начальство всегда право. Другого у меня нету.
— А если мы тебя спросим, откуда ты Курбаши знаешь?
— Я у него на стройке работал, — соврал Клык.
— В Бугровске?
— Нет, в Лутохине. — Клык решил, что если это менты, то не найденовские. Те бы вряд ли стали так долго справки наводить. Скорее всего сразу бы насчет нычки завели беседу. И с большей интенсивностью.
Впрочем, сомнения его разрешились очень быстро.
Мужик, сидевший напротив и вертевший в руках паспорт на имя Андрея Кузнецова, подцепил ногтем уголок красной обложки с гербом СССР и аккуратно отслоил от нее приклеенный к ней с внутренней стороны листочек с надписью «СССР», а также маленькими серпом и молотом. Оттуда мужик осторожно выдернул листок папиросной бумаги.
— Это что?
— Понятия не имею. — Тут Клык не врал абсолютно.
— Точно? — Мужик вперил в Клыка холодные и очень неприятные глаза, будто хотел просветить насквозь, но, судя по всему, не узрел ничего подозрительного.
— Посмотри. — Мужик, сидевший перед Клыком, подал листок тому, что сидел у двери. Тот встал, вытащил из кармана лупу и долго листок рассматривал, а затем врубил в розетку утюг.
Клыка это не больно вдохновило. Если ему этот утюг на живот поставят, то будет очень не приятно и даже, наверно, обжечься можно. Правда так вроде бы менты не работают. Хотя кто его знает…
Но утюг грели не для Клыка. Просто тот мужичок собирался прогладить им листочек, извлеченный из паспорта гражданина Кузнецова. И когда прогладил, то на листочке появились какие-то каракули. Мужик, сидевший перед Клыком, бумажку посмотрел и, как видно, каракули разобрал.
— Так, — сказал он. — А теперь, Петя, покажи нам свою ножку.
— В смысле? — Клык даже не удивился, что его назвали родным именем.
— У тебя там где-то заметка должна быть От пули. Клык спустил штаны и показал. Мужик поглядел и велел одеваться.
— В общем, так, — произнес мужик, — Меня звать Цезарь. С Курбаши я немало водки выпил и очень об нем печалюсь. То, что ты тут врал, — прощаю. Сам тебя за мусоришку принял. Но впредь давай уговоримся — все начистоту. Если ты действительно хочешь из всего этого выкрутиться.
— В смысле? — Клык еще не верил. Во всяком случае полностью.
— Курбаши просит меня тебе помочь.
— Дай прочесть, — потребовал Клык.
Цезарь подал ему листок.
«Друг! Помоги той морде, что на паспорте. На левом бедре у него пуля отметилась. Я про него говорил, он меня на зоне уберег. Сделай, что попрссит. Курбаши».
— Расскажи сперва, — попросил Клык, — что ты обо мне от Курбаши знаешь. Для страховки.
Похоже, Цезарь уже собирался открыть рот, но тут послышался громкий звонок в дверь.
— Посмотри! — приказал Цезарь тому, что проглаживал записку.
Парень пошел к двери, за ним, рыча, двинулась овчарка…
Через минуту в комнату вошла Вера.
Назад: ДЕЛОВАЯ ВСТРЕЧА
Дальше: НЮАНСЫ И РЕЗОНАНСЫ