Дверцы хлопнули одновременно, заглушая шум дождя.

– Как все прошло? – Мак отложил распечатку, которую читал в машине, ожидая возвращения друзей.

– Отлично. – Дэлл стряхнул с волос капли. – Он был дома, собирался ложиться спать с собственной девчонкой. Ту пришлось отключить, с ним поработали без проблем. Всё по плану.

Халк удовлетворенно раскинулся на заднем сиденье.

– В этом гребаном городе, сколько себя помню, всегда сыро.

– Угу. – Водитель бросил взгляд на скользящие по стеклу дворники. – Значит, остался один.

– Да, последний – Луи Бовега.

– О’кей.

Чейзер взял лист бумаги, коротко взглянул на черно-белое фото и закрыл глаза, мысленно нащупывая объект. В машине сделалось тихо; Дэлл знал – в этот момент незнакомый человек на другом конце города, не подозревающий об опасности, скорее всего, уже лежащий в постели, скорчился от боли.

Бита, вырванная из пальцев, упала на пол коридора и покатилась с равномерным стуком. Пистолет за поясом брюк – скорее достать, но удар в живот заставил Луи сложиться пополам и отхаркнуть кровью из разбитой челюсти. Он не успел ни сориентироваться в том, что происходит, ни защититься. Позор: столько лет подготовки, а его скрутили словно цыпленка. Он едва успел рассмотреть троих, одетых в темное. Теперь один из них стоял, опершись на косяк кухонной двери, безучастно смотрел в окно и пожевывал в зубах спичку, второй – Бовега ощущал мокрую кожу его куртки голой спиной – сжимал шею так, что легкие горели от недостатка воздуха, а третий, со странными светлыми глазами, стоял напротив. Нездорово спокойный, будто киборг.

Не грабители – с теми бы Луи справился в два счета; в его дом нагрянули люди из элитного подразделения, он был уверен в этом. Только они видят спиной, остаются безучастными до последнего момента, а когда попытаешься замахнуться, выламывают руку из плечевого сустава с корнем.

Охранник дернулся – сработала привычка, попытался вывернуться из захвата, но моментально получил еще один удар в живот и полное отсутствие воздуха: сдавившая шею рука перекрыла доступ к кислороду. Издав хриплый звук, Луи обмяк.

– Всё, успокоился?

Стоящий напротив смотрел терпеливо, без раздражения. Со скучающим видом жевал спичку другой, у двери.

– Вот теперь поговорим.

Дэлл с наслаждением вдохнул прохладный, но уже совершенно сухой осенний воздух ночного Нордейла и пожал протянутую руку.

– Спасибо.

– Да какие проблемы… Звони, если снова.

– Снова не будет. – Какое-то время мужчины смотрели друг на друга. Без лишних вопросов – за годы работы срослись, изучили друг друга. Темнел дверной проем задней части дома, освещенный луной. – Я обо всем позабочусь.

Они попрощались. Машина Чейзера тихо заурчала мотором и, скрипя мелкими камушками под шинами, выехала за ворота. Дэлл остался один. Какое-то время смотрел на уснувшую дорогу, тянущуюся за садом, затем аккуратно, стараясь не шуметь, открыл дверь и вошел в дом.

Душ принял на первом этаже, хоть и был уверен, что Меган уже спит, но все же подстраховался – незнакомые звуки могли потревожить ее сон; затем вытерся полотенцем, джинсы надевать не стал – пряжка ремня звякнет, если снимать вновь, – и поднялся на второй этаж.

Около минуты стоял в дверях спальни, глядя на притихшую под одеялом девушку – ни посапываний, ни метаний; укрытый почти до макушки затылок и рыжие волосы, разметавшиеся по подушке, – затем осторожно подошел к кровати, приподнял одеяло и прилег, как на плот, который может опрокинуться, если наступить на самый край. Медленно перевернулся, вытянулся на животе и затих.

Часы на тумбе показывались начало третьего. Будильник заведен на семь – с утра нужно забросить ее обратно в Солар к началу рабочего дня. Одного из последних рабочих дней, по крайней мере в конторе Тони.

Закрыв глаза, Дэлл продолжал ощущать ее кожей – присутствие незнакомого человека в личном пространстве. Неопасного, тихого, спящего – не желающего причинять неудобство. Казалось, даже во сне ей было неловко за собственное присутствие: Меган лежала на самом краю – повернись, и скатится.

Сон не шел. Пятнадцать минут спустя Дэлл все еще лежал с закрытыми глазами и думал о том, что никогда бы добровольно не привел в дом владельца ножа. Может, Райдо Саара, который заставлял его пытать других, стоя в сторонке и наслаждаясь видом боли на лицах ни в чем не повинных перед Дэллом людей? Или ту Олу Барелиас – молодую, неоперившуюся избалованную девчонку, которую он в избытке возил по ночным клубам и которая боялась его больше, чем тех идиотов, что приставали к ней каждую ночь в дымных залах, сотрясаемых звуками дамб-баса? А она боялась его… пользовала, приказывала, но все время боялась. Да он не привез бы их в собственный дом даже под пытками… А эта – худая, с рыжими волосами, жмущаяся к краю постели, теперь лежит в его спальне. Нонсенс. Больше не владелица ножа, а кто-то еще…

В какой момент она превратилась в кого-то еще? И в кого?

Он не смог ответить на этот вопрос. А еще через полчаса уснул.

В следующий раз он проснулся в пятом часу утра.

Тепло. Слишком тепло… Открыл глаза. Не поверил собственным ощущениям – когда она успела подкатиться и завернуться в него как в одеяло? Дэлл задержал дыхание, ощущая под рукой женское тело. Перед внутренним взором плыли обрывки сна – маленькие аккуратные груди почти у самого лица, перед глазами… Аппетитные соски – розовые круглые ореолы. Ягодки, которые хочется лизнуть…

Дура.

Дэлл не смел ни вдохнуть, ни выдохнуть, концентрируясь лишь на одном ощущении – восставшей плоти, компасом указывающей в нужном направлении. Его член стоял. Стоял жестко, налитый пульсирующей кровью, тяжелый, почти свинцовый.

Как такое произошло?.. Почему?

Дэлл, путаясь в обрывках мыслей, осторожно убрал руку с чужого плеча и медленно, словно под прицелом в окопе, отодвинулся назад, чтобы вздыбившийся бугор перестал упираться в ее попку. Не дай господь она проснется… даже просто пошевелится, и он не сдержится – не хватит контроля. Слишком давно такого не было. Хотелось сделать это, взять податливое горячее тело, убедиться, что он все еще может…

Может. Оказывается, может.

Кровь билась тяжелыми волнами не только в паху, но и в висках.

Да уж… Безобидный.

К возбуждению примешалось ликование.

Может!

Меган, почувствовав движение, пошевелилась, но не проснулась и через несколько секунд затихла. Дэлл слушал ее размеренное дыхание.

Рассвет еще не забрезжил – спальня была полностью погружена во мрак.

Лежа на спине, Дэлл высвободил твердый горячий тугой орган из плавок – прямое доказательство вернувшейся мужской полноценности – и обхватил его рукой. Крепко сжал, чтобы тот перестал подрагивать. Перед глазами продолжали стоять сводящие с ума груди Меган – небольшие, но такие аппетитные, сексуальные, дерзкие, смотрящие на него вызывающе розовыми сосками…

Большой палец медленно провел по головке – пенис вздрогнул, и Дэлл едва сдержал спазм, грозивший выкинуть сперму прямо на внутреннюю часть пододеяльника.

Вместе с кипящей кровью по телу курсировала бьющая через край радость – ладонь держала не обвисший мягкий насос, а здоровый напрягшийся ствол, твердую плоть, готовую действовать.

Глубокий вдох-выдох, пульсация в паху.

И довольная жесткая улыбка на лице.

Утро запомнилось странным, по-своему волшебным – утренние лучи, заливающие кухню, деловитый мужчина, сервирующий еду на столе (ведь ты не можешь ехать на работу голодной?), щелчок вскипевшего чайника, дразнящий аромат кофе, блики солнца на дрожащей темно-коричневой поверхности.

Дэлл выглядел иначе, и дело было не во внешнем виде – те же джинсы и майка, что и вчера; но откуда взялось это удовлетворенное выражение лица и прочное спокойствие в глазах? Будто этой ночью он решил долго терзавшую его задачу, собрал воедино куски сложной формулы и остался доволен результатом. И если я все еще была сонная и расслабленная, то его бодрости хватило бы на троих – приготовил завтрак, осмотрел мои руки, ответил на два телефонных звонка, успел бегло пробежать взглядом заголовки свежих газет…

Из ночи в утро протянулось ощущение спокойствия, защищенности, домашнего уюта. Ложного, но я позволила себе потонуть в нем с головой. Бутерброды с сыром, льющаяся из крана вода, поблескивающий у холодильника графин с виски, ряд блестящих металлических поварешек у стены. Как знакомо.

Разговор легкий, ненавязчивый, ни о чем.

– Как твои ладони?

– Лучше. Ты поздно вчера вернулся?

– Около двух. Старался тебя не разбудить.

Жаль.

– Удачно съездил по работе?

– Вполне.

Вчерашний хлеб, вкус ветчины на языке. Терпкий кофе, крепче, чем я обычно готовлю для себя. Еще один штрих к мужскому характеру, и от этого голова плывет… плывет в прострации, на чужой кухне, в запахе лосьона для бритья, в мельтешении светлых пепельных волос и тугих мускулов на руках.

– У нас пятнадцать минут до выхода. Нужно ехать.

– Я буду готова.

И близкий конец сказки, который завершится пахнущим кожей салоном, утонувшими в утреннем свете незнакомыми улицами, привычным звуком мотора и словами: «Ну всё. Приехали. Созвонимся позже».

Дурь… Не хочу. Но разве жизнь послушает?

А пока еще – вкус хлеба и терпкого кофе. И серо-голубые глаза напротив. Беспричинно довольные глаза.

Все еще яркие, будто летом, цветы на клумбах, незнакомые названия магазинов и кафе – я смотрела на них с нежностью, как на родного человека, принадлежащего другой: «Я буду помнить, я не забуду, я вернусь. И ты помни…» Через час эти улицы и кафе заполнят совсем другие люди, и на них уже не наткнется взглядом девушка, сидящая в темном автомобиле. Автомобиль довезет ее до места и уедет; совсем другие машины будут стоять под светофором с налипшим на столб сухим желтым листиком. Кто-то зайдет в книжный, кто-то пронесет в руке мороженое, ровно выстукивая каблуками по булыжной мостовой, кто-то назначит встречу у веселого фонтана и будет жаловаться на излишнюю сырость, грозящую испортить прическу.

Бывает, встретишь на улице незнакомца – всего лишь секунда, зацепившиеся взгляды, удивление, радостная растерянность – и оставишь позади. Сотни непрозвучавших слов, миллионы неслучившихся возможностей, куча спиралей, из которых выберешь лишь одну…

Точно так же я оставляла позади Нордейл – город, где могло произойти многое или не произойти ничего; но колеса «Неофара», уносящие прочь, лишали спираль возможности налиться светом и стать новой дорогой, на которую могла бы ступить подошва.

Город, даже не зная тебя, мне было хорошо с тобой, спасибо.

– Привези меня сюда еще раз.

Дэлл проводил взглядом пешехода в пальто, пересекающего улицу, и посмотрел на меня.

– Привези, ладно? Хочу увидеть это место. И еще раз твой дом… увидеть лабораторию, где ты мастеришь взрывчатку…

– Кто сказал, что в моем доме есть такое место?

Он улыбался прохладно – мол, всё-то ты знаешь. И иногда зря лезешь.

– Не показывай, если не хочешь. Только возьми меня сюда еще раз.

Его глаза внезапно потеплели. Вновь беспричинно – загадка, притаившаяся в них с утра, не исчезла.

Проплыл мимо бок высокого автобуса. Мелькнули белые на желтом буквы: «Norline».

– Возьму.

Я отвернулась и стала смотреть в сторону. А потом вдруг ощутила чувственный шлейф – будто в последнем сказанном слове крылся двойной смысл. Застыла, но посмотреть на водителя не решилась.

Наверное, показалось.

Как же мало времени… Успеть бы впитать этот неповторимый запах незнакомых улиц, обласкать взглядом прохожих, облизнуть вывески шоколадных кофеен, постучать сердцем в такт чужим каблучкам, покачать головой вместе с цветочными бутонами под ласковым ветерком, застыть под синим прозрачным небом осеннего дня.

Его взгляд я почувствовала кожей.

– Тебе здесь нравится.

Не вопрос – утверждение.

Ответить я не смогла из-за возникшего в горле кома: душа вдруг сделалась непривычно чувствительной, уязвимой, без единой защитной заслонки. Голой, и оттого – светлой и легкой, воспарившей к солнечным бликам на стеклах за витиеватыми балконами.

– Мы вернемся.

Глядя в сторону, я благодарно кивнула.

Тони нервничал.

Он то бесцельно расхаживал по тесному офису взад-вперед, то вдруг застывал, погрузившись в мысли, то неожиданно выходил из забытья и принимался перебирать бумаги на столе. Следом за его несвежей рубашкой волочился стойкий запах пота.

Вид шефа наводил на неприятные мысли, привычный некогда офис отчего-то сделался непривычным: тихим и, несмотря на яркий солнечный день за окном, почти зловещим. В воздухе витало иррациональное ощущение надвигающейся беды.

Сначала не пришел Фрэнк – обычно он являлся на работу раньше меня, но сегодня безбожно опаздывал. Затем стало ясно, что и Рик Заппа составил ему компанию в прогуле. К обеду не появились ни тот, ни другой.

Я медленно, постоянно забывая, на каком месте остановилась, перечитывала один и тот же договор и краем глаза следила за шефом. Тот, вопреки обыкновению, не просил сбегать ему за кофе, не шутил, не язвил, не командовал и не ворчал. В общем, совершенно не был собой.

Отрывистый звук нажимаемых мной клавиш казался слишком, непристойно громким. Хотелось приглушить его, как хруст обертки от чипсов в притихшем филармоническом зале.

– Где Ларс?.. Почему не приехал Ларс?.. – бубнил Тони себе под нос, глядя на экран мобильного с таким отчаянием, будто тот обязался выдать нужный ответ, но в последний момент отказался. – Почему не позвонил?

В душу закралось нехорошее предчувствие: именно те, кто вчера побывал на неудачном задании, сегодня без объяснений не появились на работе. Был ли Дэлл прав? Неужели охранники выследили всех троих? А если так, то не я ли на очереди?

В позвоночник будто вставили ржавую пружину. Возник ощутимый дискомфорт.

Этим утром Дэлл высадил меня на проспекте неподалеку от офиса – заходить в квартиру не было ни времени, ни необходимости. Может, и хорошо? А если там ждали?

Оттолкнув пугающие мысли, я вновь принялась за договор.

Тони то приходил, то вновь скрывался в коридоре, хлопая дверью. С каждым новым появлением его лицо становилось заметно бледнее.

Через час его мясистые руки легли на мой стол, а взгляд карих глаз-бусинок впился в мое лицо. Шеф придвинулся и хрипло спросил:

– Ты же говорила, что вчера все успели уйти, никого не взяли?

Из его рта пахло недавно съеденным гамбургером и чем-то еще… Валерьянкой?

– Насколько я знаю, все.

– Тогда почему ты здесь, а другие не пришли?

– А я что, за ними слежу? – огрызнулась я, стараясь не морщиться от неприятной близости блестящего от пота лица Балато.

– Ты была этой ночью дома?

– Нет.

– А где?

– На свидании.

– Ты еще и на свидания ходишь?

Я удержалась от комментариев.

Тони смотрел долго, будто пытался увидеть на моем лице скрытые ответы на его вопросы, как до этого пытался их прочесть на экране собственного мобильника. Затем отошел, больше ничего не сказав.

Через час его телефон завибрировал, и прежде чем ответить, шеф почти пятнадцать секунд хмуро смотрел на имя вызывающего абонента.

– Алло.

Пауза.

– Кто это? Кто говорит?

Взгляд маленьких карих глаз застыл на окне, за которым покачивались деревья. Впрочем, я могла дать руку на отсечение – Тони не видел их.

– Почему… почему вы мне угрожаете?! Да кто вы такие?! Что??? – Сальные волосы Тони дернулись, будто невидимый собеседник ударил шефа по лицу, – тот побледнел и на какое-то время потерял дар речи. А когда голос вернулся к нему, то сипел, словно спущенная шина. – Кто у вас? Где?! Нет, погодите! Не нужно их никуда сдавать… да, я приеду, поговорим-обсудим… черт! Да всё ведь решаемо!

Собеседник отключился, и крышка мобильника Тони захлопнулась зло, словно крокодилья пасть.

– Вали домой! – зло гаркнул шеф и принялся остервенело натягивать пиджак. – На сегодня всё. Мне нужно закрыть контору.

Не дожидаясь повторного приглашения, я быстро свернула все окна и нажала кнопку выключения компьютера. Поднялась, бросила короткий взгляд на шефа – тот застыл, глядя остекленевшими глазами на стену, – и направилась прочь.

Сердце колотилось быстро и неровно.

Еще ни разу я не возвращалась домой так рано. Следуя по залитым солнцем, но сырым и промозглым от холодного ветра улицам, я постоянно оглядывалась через плечо – нет ли преследования? Почему мужик с сигаретой у автобусной остановки проводил меня настороженным взглядом? И как-то подозрительно выглядят те двое, что идут навстречу: вроде бы разговаривают, шутят, только вот улыбки пластиковые, словно наклеенные на театральные маски. Нет… прошли мимо… можно выдохнуть.

Вроде бы не оглядываются…

Отраженные лужами лучи резали глаза, мешали смотреть. Видеть. Холодно и ярко – дурацкое сочетание. Не добавляет комфорта. Зажмуришься и не заметишь того, кто подойдет сзади, возьмет за плечо или толкнет в машину…

С ускорившимися шагами усилилась и мания преследования.

А что, если меня поджидают у двери? Или даже внутри… Дэлл был прав, да, черт возьми, прав: чтобы играть в опасные игры, нужны мозги и умение постоять за себя. А у меня, похоже, ни того, ни другого… Почему я всю жизнь экономила на железной двери? Деревянную один раз толкнул – и выпала, словно гнилой зуб, вместе с косяком. Что там сказал Тони? «Не нужно их никуда сдавать»? Значит, мои коллеги уже застряли в цепких вражеских когтях? Как же быстро, и суток не прошло.

Позвонить Дэллу? Попросить защиты, уехать, спрятаться, залечь на дно? Но ведь однажды все равно придется вернуться.

Очередная лужа оказалась глубже – каблук подвернулся, штанина покрылась грязными брызгами.

Черт бы подрал такую жизнь…

Теперь сердце билось медленно и тяжело.

Солнечный свет дробился в щели между пыльными занавесками. Вот уже несколько минут я сидела на кровати в напряженном ожидании; да, пока никого, но в любую минуту в дверь могут постучать.

Страшные голоса и страшные удары.

Пусть этого не произойдет. Боженьки, пусть пронесет… Избавь хотя бы один раз. В последний раз…

Где-то там, на другом Уровне, спокойно живет и занимается своими делами Дэлл. Далеко, почти в другой галактике. Он не боится, не трясется, он уверен в себе и горд за свои поступки. А я? Нет ничего хуже, чем жить в страхе. Что случится с Тони и с ребятами? Что теперь будет с работой?

Устав маяться от ожиданий худшего, я встала с кровати, прошла к шкафу и вытащила завернутый в водолазку нож. Коснулась холодной стали – на душе стало спокойнее. Знакомо и тускло переливался выученный наизусть номер.

Может, Дэлл прав, и пришла пора сменить работу? Наступить на горло собственной гордости, попросить о помощи и сойти с кривой тропинки, выйти на нормальную широкую дорогу, не затененную безобразными кустами и тянущимися со всех сторон кривыми ветками? Зашагать по ней спокойно, зная, что впереди все хорошо?

Я обвела взглядом темную комнату. Дверь молчала: ее не сотрясали тяжелые удары и выкрики с той стороны. Пока.

Зверек. Я загнанный в угол зверек, пожинающий плоды собственной глупости.

А нож – тяжелый, военный.

Интересно, им когда-нибудь убивали?

Дэлл пребывал в глубокой задумчивости.

Шорох глянцевой страницы – очередная фотография обнаженной красотки на мотоцикле, из одежды – лишь тонкий лоскут поверх округлой, налитой груди и полоска трусиков, тонкая, словно нить.

И никакой реакции. Ни на волосы, ни на призывный взгляд, ни на просвечивающие сквозь ткань темные соски.

Новая страница – новое фото… Белокурая, рыжая, шатенка. Приоткрытые губы, сексуальные позы, все прелести для обозрения, и никакого отклика ни в штанах, ни в голове.

Странно все это. Ведь если вернулось, то вернулось, не так ли? Значит, не так.

Одриард отложил журнал и закрыл глаза.

Перед мысленным взором вновь возникла аккуратная небольшая грудь и тонкий порез, заклеенный пластырем. Розовые соски… такие аппетитные, напрягшиеся от прикосновения холодного воздуха… Что за наваждение, что за наркотик проник в кровь, стоило представить именно эту картинку?

Тело напряглось. Возбуждение возникало сначала в голове и тут же передавалось в пах. Как йо-йо на веревочке, который тянула вверх ее озорная улыбка, порой такая беззащитная. И это выражение в глазах: «Я сильная. Ты ведь не увидишь, что на самом деле слабая?»

Дэлл потер лоб.

Гостиную заливал солнечный свет. Тихий, мирный, пустой дом, где этим утром была она, пила на кухне кофе, расспрашивала про Нордейл, с удовольствием жевала ветчину. Грустила, когда он сказал, что пора собираться.

Вспомнилось тепло ее кожи под его руками при пробуждении, ее прижатая к его бедрам попка. Совсем не плоская, как оказалось… совсем.

Дэлл терялся в собственных ощущениях и никак не мог решить, что же делать дальше. Что позволить себе чувствовать. Предательская мысль прокрадывалась через все барьеры, возведенные рационализмом, – он должен ее взять… Он хотел ее взять. Настоять на близости. Испить, насладиться, доказать, удостовериться. Наконец дать себе почувствовать триумф от вернувшейся полноценности.

Но будет ли это правильным? Не разрежет ли нежные слои кожи при расставании?

Да, он уйдет, они оба знали об этом с самого начала. Но стоит ли отказываться от близости, пусть даже временной, которой хотел не он один – хотели оба? Тот взгляд из-под прикрытых век в баре, губы совсем рядом с его лицом, дразнящий запах духов – женский, мягкий, по-своему требовательный. То, как Меган ласкала взглядом его фигуру, не оставляло сомнений в ее желаниях, которые она тем не менее старалась тщательно скрывать.

Вот только флюиды не скрыть. Когда воздух потрескивает от напряжения, стоит двоим приблизиться на расстояние метра, это всегда говорит об одном и том же…

Дэлл сцепил руки, опустил голову и посмотрел прямо перед собой. Несмотря на то что его взгляд можно было охарактеризовать как спокойный, ровный, даже с примесью прохладцы, в голове с ревом вращались шестеренки.

Да, он должен ее взять. Так или иначе, раньше или позже… И, похоже, лучше раньше.

Всё. Поезд понесло с горы. Не удержать.

Где эта рыжая чертовка?

Он поднялся с кресла.

Со страницы журнала, распахнув накрашенные ярко-красным губы, молча взывала к утехам застывшая на стоге сена красотка.

Дэлл оставил ее позади.

Накинул на плечи куртку и ушел, не обернувшись.