Глава 25
К Луне!
Сергей Королев ликовал! Его наработки по «Лунной программе» не пропали даром. Изначально «космическая гонка» воспринималась большинством людей как спор СССР и США. Но теперь освоение космоса, в том числе не только околоземного, но и дальнего, переходило в практическую плоскость. Сбывались мечты великих теоретиков космического полета Циолковского, Цандера, Кондратюка, Зенгера, О’Нейла. Конечно, еще далеко до того момента, когда и на Марсе будут яблони цвести. Но русские все же полетят на Луну с благородной миссией спасения.
Утвержденная схема полета выглядела следующим образом. С космодрома Байконур с минимальными интервалами стартуют три ракеты-носителя «Протон-К». Каждая выводит в космос тяжелый корабль «Союз», в «лунном варианте» он называется «ЛЗ-М». Далее два корабля состыковываются на орбите Земли и отправляются вдогонку за терпящим бедствие «Аполлоном-13». Расчеты показывали, что «Лунный Союз» нагонит американцев на подходе к Луне для гравитационного маневра. На селеноцентрической орбите и должна была произойти первая в истории человечества спасательная операция в глубинах космоса у совершенно чуждого небесного тела. Пусть даже это и наш естественный спутник.
В принципе все компоненты космической спасательной экспедиции были в той или иной мере уже отработаны. Годом ранее, 16 января 1969-го, был выполнен совместный полет и стыковка космических кораблей «Союз-4» с космонавтом Владимиром Шаталовым и «Союз-5» с экипажем в составе Бориса Волынова, Алексея Елисеева и Владимира Хрунова. Сложнейшие орбитальные маневры были выполнены впервые в мире.
А в октябре 1969 года по программе «Союз» состоялся групповой полет уже трех космических кораблей с семью космонавтами на борту. Уже сам факт запуска с одного космодрома с минимальными интервалами трех космических кораблей подряд стал настоящим технологическим прорывом! Уникальным оказался и полученный в этом эксперименте опыт управления групповым полетом. Четко и слаженно функционировала целая система в составе трех пилотируемых «Союзов», наземного командно-измерительного комплекса, группы научно-исследовательских судов и спутника связи «Молния-1».
Об американских астронавтах было точно известно, что их трое. Как раз: на одном космическом корабле стартует один советский космонавт, на другом – два. Так что два пилотируемых советских «Союза» как раз сумеют подобрать троих американских астронавтов и вернуться. Вопрос в том, чтобы выйти на необходимую траекторию полета.
К тому же спасательная миссия была связана с полетом американцев к Луне, поэтому логичнее было бы использовать советские лунные корабли. На этом, в частности, настаивал и академик Келдыш. С ним был согласен и Сергей Королев.
Советский лунный корабль «ЛЗ» уже был готов, правда, подвела ракета-носитель. В первом пуске гигантской «Н-1» 21 февраля 1969 года был задействован прототип лунно-орбитального корабля «7К-Л1А/Л1С» «Зонд-М». Во втором старте к нему уже был пристыкован еще и макет спускаемого аппарата «ЛК». Правда, второй старт ракеты-носителя «Н-1» 3 июля 1969 года обернулся масштабной катастрофой: огромная ракета взорвалась прямо на стартовом столе из-за рассогласования работы одного из тридцати реактивных двигателей первой ступени.
Но все же на базе наработок «Л3» был создан новый экспедиционный корабль «Л3-М», предусматривающий высадку на Луну уже не одного, а двух космонавтов. Правда, существовал только один построенный образец двухместного лунного посадочного модуля. Полномасштабные испытания он еще не проходил.
Но именно лунный корабль – внук «Союза», и стал главным «космическим спасателем».
* * *
Серьезный спор между Мстиславом Келдышем, Сергеем Королевым и Владимиром Челомеем возник по поводу комплектации тяжелого межпланетного корабля-спасателя. Академик Келдыш настаивал на том, чтобы оба корабля «лунной сцепки» не оснащались посадочными модулями. Мол, так будет быстрее, да еще и ракетное топливо удастся сэкономить. Владимир Челомей, напротив, отстаивал идею полного испытания всей лунной системы.
– Топлива и так более чем достаточно, а вот испытание всей конструкции лунного корабля в сборе даст неоценимый опыт для последующих межпланетных полетов! – категорично возражал он.
Точку в споре поставил Сергей Королев. Знаменитый и «самый засекреченный в СССР» Главный конструктор неожиданно принял позицию Челомея, хотя они были непримиримыми соперниками. Но в том и заключается настоящее величие сильной личности – в способности видеть масштаб и идти на компромисс ради общего дела. Королеву было нелегко, но его совет стал решающим:
– Зачем рисковать с неотработанным и неиспытанным спускаемым аппаратом, если у нас есть двухместные аэрокосмические истребители Глеба Лозино-Лозинского? Используйте их как посадочные лунные модули с минимальными доработками!
– По-моему, гениально, – все так же прикрыв глаза, констатировал академик Келдыш.
* * *
На стартовые позиции космодрома Байконур встали два ракетоносителя «УР-500К» «Протон-К» с полностью комплектными лунными кораблями «ЛЗ-М» под обтекателями третьих ступеней. К ним были пристыкованы аэрокосмические самолеты «ЭПОС» в качестве спускаемых лунных аппаратов.
Рядом с ними уже на ракетах «Союз» были готовы взлететь одноименные космические орбитальные корабли-спасатели. Дополнительно уже были выведены на высокие орбиты ретрансляционные спутники.
Еще один «Протон» нес на себе беспилотную лунную станцию – так, на всякий случай.
Кроме этого были задействованы специальные самолеты радиолокационного наблюдения «Лиана», вертолеты поисково-спасательных сил, подняты в небо истребители прикрытия. В разных точках Мирового океана огромные, снежно-белые корабли дальней космической связи развернули ажурные чаши гигантских антенн. Астрофизические обсерватории в Крыму и на Кавказе следили за небом. Острыми жалами ракет кололи облака комплексы ПВО С-125 и С-200. Во всех военных округах Советского Союза была объявлена повышенная боевая готовность.
Темпы развертывания всей ракетной группировки поражали воображение. За восемнадцать часов первая, наземная, стадия подготовки к межпланетной спасательной миссии была завершена. В альтернативном варианте это были учения по подготовке ракетно-ядерного удара по «вероятному противнику»! Но сейчас цели военно-космического развертывания были диаметрально противоположными. И это была самая легкая часть всей космоспасательной операции.
* * *
В сияющей чистотой лаборатории космонавты облачалась в скафандры. «Рабочая одежда» довольно серьезно отличалась от той, к которой привыкли космонавты. Кроме своих защитных функций и обеспечения работы в невесомости новые «Кречеты» должны были защищать людей и на Луне. Для удобства ходьбы поверх скафандров надевался еще и жесткий каркас с сервомоторами, который позволял более оптимально распределять нагрузку при передвижениях с меньшей в шесть раз силой тяжести.
– Сколько мы в этих скафандрах уже набегались, – заметил полковник Гагарин. – Как собачки на привязи…
Космонавт № 1 имел в виду специальный испытательный стенд на фирме – разработчике космических и лунных скафандров, известной как «Звезда». Специальная башня дополнялась коническим бетонным треком. Космонавт в скафандре, подвешенный на специальной системе тросов, фактически «ходил по стенке» – по тому самому коническому треку. Так на Земле имитировалась в шесть раз меньшая лунная сила тяжести. В таких условиях космонавты в массивных скафандрах ходили, бегали, прыгали и даже работали с различными инструментами и приборами.
Вопреки расхожему мнению скафандр не надевали – в него входили через спинной люк-лаз. В массивном ранце размещались системы жизнеобеспечения, кислородные баллоны, патроны – поглотители углекислого газа. Для удобства космонавтов были устроены даже питьевые бачки с водой и виноградным соком. Щелкали замки герметизирующих сочленений, специалисты, которые помогали космонавтам облачаться в их «рабочую одежду», подтягивали по росту ремни, защелкивали штуцерные разъемы кислородных шлангов, проверяли крепления кабелей системы связи. На Земле все снаряжение космонавтов весило девяносто килограммов, на Луне, понятное дело, будет весить всего пятнадцать – в шесть раз меньше. Но вот только есть существенная разница между весом и массой. Потому и нельзя неограниченно наращивать массивность космического снаряжения.
Специалисты стартовой команды переключили шланги воздушного питания с замкнутого цикла на специальные чемоданчики-фильтры. Подали космонавтам перчатки со специальными герметизирующими кольцами, защелкнули гермозамки.
– Закрыть забрало гермошлема. Полная герметизация.
– Есть.
– Дыхательная смесь пошла.
– Давление – норма, – отрапортовал самый молодой из космонавтов, врач Игорь Тимофеев.
– Проверка связи.
– Раз-раз… Один, два, три, четыре, пять…
– Я иду искать, – добродушно улыбнулся Алексей Леонов за герметичным забралом гермошлема. – Связь в порядке.
– Проверка окончена, все системы скафандров функционируют нормально.
Трое космонавтов, не спеша, вышли из корпуса предстартовой подготовки и погрузились в сине-белый автобус «ЛАЗ-695Б».
Все так же, не спеша, они пошли к своим ракетам. Гагарину с Тимофеевым предстояло стартовать на «Лунном Союзе-1», а Леонову – на втором корабле. На старте их ждала целая делегация: Королев, Челомей, Лозино-Лозинский, Келдыш, маршал Савицкий и даже сам Василий Сталин. Тут же стояли и братья-космонавты: Георгий Береговой и Павел Попович должны были взлететь на орбитальных «Союзах-спасателях» и подстраховать основной экипаж, если что-то пойдет не так. Они же должны были дожидаться возвращения тяжелого лунного корабля. Для прессы его назвали «Константин Циолковский» – в честь скромного учителя из Калуги, который стал выдающимся теоретиком космических полетов.
– Вы – посланники СССР, не подведите, – кратко и просто сказал Василий Сталин и пожал космонавтам руки.
– Есть! – так же кратко ответил полковник Гагарин. – Экипажи – по машинам.
* * *
Над головой мягко закрылась крышка герметичного люка. Двое космонавтов оказались отрезаны от всего земного. Еще один оказался в кабине лунного корабля в одиночку. Они прошли несколько уровней жесточайшего отбора, ежедневный смертельный риск стал обыденностью, насколько таковым может стать смертельный риск. Самые опытные, самые подготовленные на всей планете Земля для самой необычной спасательной миссии в истории человечества.
Командир межпланетной спасательной экспедиции – Космонавт № 1 Юрий Гагарин. Алексей Леонов, первый человек, вышедший в открытый космос, пилотировал второй лунный корабль.
Второй пилот в экипаже Гагарина летчиком не был, он представлял совсем иную, милосердную профессию. Спасательная операция, даже космическая, предусматривает оказание помощи, в том числе и медицинской. Первым по-настоящему космическим врачом суждено было стать Игорю Тимофееву. Он уже побывал на орбите и выполнил там хирургическую операцию на кролике в условиях невесомости. Хирургическое вмешательство прошло успешно. Молодой врач писал кандидатскую диссертацию по космической медицине под руководством самого Карпова. Полковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов в августе 1959 года возглавлял группу врачей Института авиационной медицины, которая вела отбор первых двенадцати кандидатов в Отряд космонавтов.
Но «кабинетным ученым» Игорь Тимофеев не был. Он много раз вылетал в составе поисково-спасательных отрядов к местам приземления космонавтов. Самым сложным из таких заданий был как раз поиск экипажа Павла Беляева и Алексея Леонова после приземления в тайге. Из-за ошибок в расчетах снижения и технических неполадок на борту космического корабля «Восход-2» вместо привычной казахской пустыни космонавты «припланетились» в непроходимой сибирской чащобе. Как потом вспоминал Алексей Леонов, «к мишкам косолапым прилетели в гости». А мишки были голодные… Но тогда все закончилось благополучно.
Врач-космонавт Тимофеев вместе с Гагариным и Леоновым и на Земле отрабатывали приемы оказания первой медицинской помощи: в гидроневесомости в бассейне и на борту специально переоборудованного военно-транспортного самолета.
За секунды динамической горки, когда в дюралевом нутре самолета возникали условия, приближенные к космическим, молодой военврач успевал очень многое. Работа хирурга в таких условиях весьма существенно отличалась от привычной – той, что выполняется в земных операционных. Игорю Тимофееву уже принадлежали запатентованные изобретения в области космической медицины и хирургии в условиях невесомости.
Совсем скоро старшему лейтенанту медицинской службы Игорю Тимофееву придется продемонстрировать некоторые из своих весьма специфических навыков уже в реальной космической обстановке.
* * *
Прошел обратный отсчет предстартовой готовности, отошли кабель-мачты и фермы обслуживания. Взревело прирученное, укрощенное человеком пламя. Первый «Протон-К» поднялся в небо.
– Поехали! – Юрий передал в эфир уже ставшее традиционным приветствие. – Тридцать секунд – полет нормальный.
– Телеметрический контроль, подтверждаем. Двигатели первой ступени работают нормально.
– 123-я секунда полета. Отделение первой ступени прошло штатно. Включились двигатели второй ступени.
– 347-я секунда полета. Прошла команда «Контакт подъема», сброс головного обтекателя, – штанга с твердотопливными двигателями, которая венчала циклопическую конструкцию «Протона», отлетела в сторону. Раскрылись «лепестки» головного обтекателя ракеты.
– Кедр на связи, прием. Есть запуск маршевой двигательной установки разгонного блока. Корабль успешно вышел на орбиту.
– Я – Заря, вас понял.
На околоземную орбиту уже летел второй лунный корабль с Алексеем Леоновым на борту. Два «Союза» стартовали одновременно с ними, подстраховывая «лунников» – так космонавты на жаргоне называли лунные корабли. Но их участие пока не понадобилось.
Юрий поднял забрало гермошлема и переключил несколько тумблеров на приборной панели. После перегрузок на старте наступала невиданная легкость невесомости. Но наслаждаться парением было некогда – впереди был сложный и ответственный этап сближения и стыковки. Игорь Тимофеев помогал командиру проводить контроль бортовых систем и готовить тяжелый корабль к орбитальным маневрам.
Развернулись ажурные «крылья» солнечных батарей. Система ориентирования с помощью гироскопов и двигателей коррекции развернула «Лунный Союз-1» на курсе. Все системы работали нормально.
– Вижу! Наблюдаю второй лунный корабль, – доложил Игорь Тимофеев.
– Подтверждаю, – спокойно ответил Юрий. – Кедр на связи, прием, Алмаз, как слышишь меня?
– Алмаз на связи, прием. Слышу тебя хорошо. Начинаю переход на орбиту стыковки и сближение.
– Понял тебя, я Кедр. Леша, не спеши.
– Нормально, командир.
– Кедр на связи, прием. Начинаю сближение и стыковку.
– Алмаз, приступил к сближению и стыковке.
– Заря – подтверждаю, – пришло разрешение с космодрома Байконур.
* * *
Стыковка является одной из самых сложных операций на орбите. Нужно свести вместе два многотонных корабля и ювелирно подвести их друг к другу. Невесомость ведь не значит отсутствие массы покоя и огромной инерции. Сближение двух кораблей массой более семи тонн каждый контролировалось точнейшими импульсами реактивных двигателей коррекции. Юрий приник к оптическому визиру контроля стыковки, управляя специальными рукоятками по тангажу и крену корабля.
– Тормозной импульс. Увод с траектории на два градуса влево. Кедр, откорректируй…
– Я – Кедр, выполняю. Алмаз, снижай скорость с пяти до трех метров в секунду.
– Алмаз на связи, понял тебя. – Алексей Леонов точно так же осторожно подводил свой корабль к стыковочному узлу.
Юрий внимательно наблюдал, как вспыхнули сопла тормозных двигателей. Перекрестие оптического визира зафиксировалось на габаритной метке. Космонавт дал еще один импульс тормозным двигателям. Действовать нужно было максимально осторожно, ведь оба космических корабля не висели неподвижно в космосе, как могло бы показаться на первый взгляд. Они двигались с достаточно большой орбитальной скоростью, и стыковка напоминала скорее попытку сцепки двух железнодорожных локомотивов, мчащихся на полном ходу. Сила, действующая на предмет, равна произведению ускорения, умноженного на массу. И ускорение, и масса покоя двух космических кораблей были весьма солидными.
– Скорость сближения полметра в секунду. Курс зафиксирован. Подходим – аккуратно и плавно.
– Есть контакт стыковки! Я – Алмаз, есть контакт стыковочного узла.
Стыковочные узлы двух космических кораблей мягко соприкоснулись, штанги захвата соединились. Легкий удар сотряс конструкцию, но он тут же был погашен реактивными двигателями коррекции. Тихо клацнули герметизирующие замки.
– Кедр на связи, стыковка произведена. Провожу контроль герметичности стыковочного узла. – Юрий переключил несколько тумблеров на контрольной панели и увидел зеленые огоньки, сигнализирующие о том, что все нормально.
– Алмаз, подтверждаю, стыковочный узел герметичен.
– Открываем люки, уравниваем давление.
Вскоре в проеме люка показалась голова Леонова, он «вплыл» в бытовой отсек корабля Гагарина и широко улыбнулся. Стыковка была завершена успешно. Теперь можно было снять громоздкие скафандры и готовиться к отлету на Луну.
– Знаешь, что мне напомнила стыковка?
– Что, Леша?
– Дозаправку в воздухе, как о ней рассказывали летчики стратегических ракетоносцев «Ту-16».
– Да, что-то есть, – согласился Юрий. – Ладно, давай проверим все системы кораблей перед отлетом, у нас мало времени.
– Понял, командир.
* * *
Теперь на орбите Земли летела достаточно большая и сложная конструкция. Два космических корабля были состыкованы воедино. Каждый нес в кормовой части еще и переходную ферму, к которой стыковался разгонный блок «ДМ-2» с кислородно-водородными двигателями. Это была основная «изюминка» проекта, разработанная лично Сергеем Павловичем Королевым.
Главный конструктор оставался верен своей проверенной схеме с кислородно-керосиновыми двигателями. Но для полета к Луне он предложил использовать вместо керосина водород. Энергоотдача у него выше, чем у более традиционного ракетного топлива. Правда, и хранить его сложнее. Поэтому полет к Луне выполнялся на кислородно-водородных ракетных двигателях, а возвращение – на кислородно-керосиновых.
Кроме разгонных блоков к космическим кораблям были пристыкованы два двухместных орбитальных самолета «Спираль» Глеба Лозино-Лозинского. Они выполняли роль посадочных модулей. С аэрокосмических самолетов сняли теплозащитные экраны и парашютные системы спасения, ведь в этой экспедиции им не нужно было приземляться в атмосфере. В итоге обе кабины «космических спарок» стали более просторными и позволяли разместиться космонавтам в более массивных лунных скафандрах «Кречет». Специальными манипуляторами лунные спускаемые модули перевели из транспортного положения к центральному стыковочному узлу между двумя корпусами космических кораблей.
Теперь вся эта конструкция с развернутыми «парусами-крыльями» солнечных батарей, ажурными чашами антенн дальней связи, пристыкованными разгонными блоками и лунными посадочными модулями представляла собой единый тяжелый космический корабль «Константин Циолковский».
Вот так фантастический роман Александра Беляева «Звезда КЭЦ», написанный еще в далеком 1936 году, стал гениальным пророчеством. Писатель задолго до первых полетов советского спутника и Юрия Гагарина предугадал основные вехи развития космонавтики.
– Кедр на связи, прием. Проверка бортовых систем завершена, расчеты трассы межпланетного полета подтверждены. Корабль «Константин Циолковский» готов к набору второй космической скорости.
– Вас понял, Кедр. Разрешаю запуск ракетного двигателя разгонного блока. Удачи вам, ребята!
– Понял, спасибо. Экипажу – занять свои места в противоперегрузочных ложементах. Закрыть забрала гермошлемов. Стартуем с околоземной орбиты по направлению к Луне!
Юрий открыл красный предохранительный колпачок на основной приборной панели, повернул стартовый ключ и нажал красную кнопку запуска.
В корме огромного корабля беззвучно разгорелось прозрачно-белое с голубоватым оттенком водородное пламя. Чудовищная энергия маршевого реактивного двигателя столкнула конструкцию массой покоя в более чем пятнадцать тонн с круговой орбиты Земли. Набирая скорость, советский космический корабль «Константин Циолковский» впервые покинул орбиту родной планеты и ушел в необъятные ледяные глубины космоса. Пусть он должен был пролететь «всего лишь» 384 467 километров до ближайшего к нам небесного тела. Расстояние, смехотворно малое по сравнению с неисчислимыми масштабами Вселенной. И все же троих космонавтов на борту советского русского корабля обуял ужас. Всего на секунду, но Глубокий космос обжег души троих посланцев теплой, приветливой и такой родной Земли.
