Глава 4
– Стой!
Возница послушно потянул вожжи. Лошади нервно прядали ушами, уперлись всеми своими копытами, и фургон, качнувшись, как корабль на волнах, остановился, окутавшись облачком пыли.
Тихо, нет даже слабого ветерка. Солнце высоко – жарко, несмотря на то, что рядом заснеженные вершины гор Виргунского хребта. От распаренных на солнце деревьев пахнет смолой, от земли, усыпанной иглами, – прелью, а от Иссильмарона, принявшего прежний облик неряшливого вздорного старикашки, – кислятиной и по́том почище чем от ездовых лошадей, весь день тащивших здоровенный фургон.
– Вот что, Гаранор, – задумчиво протянул старый колдун, поглядывая на поворот дороги, следующий изгибу горной гряды. – Вон там, в низине, нас ждет засада. Вернее, не нас, но нам от этого ни холодно ни жарко. Караван ждут, и, видать, тот, что утром мы опередили, выходя из Санлуса.
Иссильмарон помолчал, собираясь с мыслями, возница же невозмутимо пожал плечами и сунул руку под скамью, на которой сидел почти неделю (Илар поражался крепости задницы этого человека – целыми днями сидеть на жесткой скамье! Вероятно, у этого крепыша уже давно на заду образовалась костяная мозоль!). Пошарил, вытащил здоровенный меч с волнистым клинком. Положил рядом и только тогда удостоил колдуна спокойным, но явно осуждающим взглядом:
– Говорил я вам – не нужно было придираться к караванщикам! Ну зачем вы обложили руганью старого Дургула? Он вам правильно заметил – надо…
– Заткнись! – Колдун грозно сдвинул брови и поднял обе руки вверх. – Сейчас прокляну, тогда узнаешь, что на самом деле надо!
– Нечего мне узнавать! – отмахнулся возница. – А проклянете – сами будете править! А если я сдохну, так хоть на том свете отдохну от вашей вони! Хватит баловаться, предлагаю дождаться большого каравана, пропустить их вперед и пусть отдуваются, раз это их ждут! Мы-то при чем?
– Так-то вроде и ни при чем, – задумчиво протянул маг. – Но… караван вообще-то может сегодня сюда и не доехать. У них были какие-то проблемы с лошадьми… вроде как слабились те сильно, потому, возможно, заночуют на постоялом дворе. Ночевать же на дороге, дожидаясь другого каравана, мне совсем не хочется. Тем более что и негде. Стоит нам расположиться в лесу, как эти гады прибегут и сонных нас побьют. Скорее всего, они уже нас заметили. Так что…
– Так что – не надо было ругаться с караванщиком! – мрачно заметил возница. – А еще не нужно было проклинать их лошадей! Я же прекрасно знаю, господин Иссильмарон, почему эти лошади загадили весь постоялый двор! Видел, как вы делали пассы в сторону табуна! Вот и пожинаем плоды!
– Много знаешь – быстро состаришься! – хмыкнул колдун. – Выдумываешь разные глупости! Илар, загружайся заклинаниями, какими можешь. Есть боевые?
– Кроме огненного жиздра – ничего не знаю, – сознался Илар. – Вообще-то я старался избегать боевых заклинаний, всяких там огненных шаров и прочей дряни. Тут с простыми-то заклинаниями получается ерунда, а если боевое применить – что тогда будет?
– Да ничего может не быть! – пожал плечами колдун, просматривая Книгу заклинаний. – Типичная ошибка новичка-мага! При чем тут – боевое заклинание или нет? У тебя простейшее заклинание может сработать как боевое, и наоборот! Не забывай, кто ты есть! Да ладно, не о том речь. Если что – и жиздр сгодится. Только вот не хочется мне этих людей убивать, совсем не хочется. Стар я стал, добр душой… иногда. Пугнуть бы придурков да и проехать дальше. Судя по тому, что тебе рассказал однорог, это не профессиональные грабители. Скорее всего, селяне, решившие слегка подработать.
– Ничего себе подработка! – хмыкнул возница. – Я им, подработчикам, башки-то посрубаю! Нет бы на полях работать – они по тракту шалят!
– Говорят, тут неурожай был, – неохотно ответил Иссильмарон, захлопывая Асмунг. – А налоги с них содрали исправно. Слышал в трактире. Многие не смогли заплатить, вот и результат. Волнуется народ. Бунтует потихоньку. Пожинаем плоды глупой налоговой политики. Жаль их. Но и допустить, чтобы они убивали, – нельзя. Видимо, кто-то навел на караван, лазутчик. Решили поправить свои финансовые делишки.
– Я им поправлю! – возница грозно покачал мечом. – Так что делаем? Как мне – главное, под стрелу не попасть, и я их порубаю в капусту! Будьте уверены!
– Верю, – серьезно кивнул Иссильмарон. – Гаранор у нас бывший наемник, всю жизнь с мечом, ребята. Теперь, на старости лет, решил пожить спокойно.
– Ага! С вами поживешь спокойно! – возница скривил рот, будто в него попало что-то горькое, противное. – Это господин Геренар просил вас отвезти! Уж как я не хотел-то! Кабы не его просьба…
– Но-но! Не посмотрю, что ты заслуженный вояка, будешь – как те лошади! Весь тракт загадишь! – прикрикнул Иссильмарон и тут же озабоченно предложил, оглянувшись на Илара: – В общем, так: пытаемся договориться, если не получается – бьем насмерть. Я поставлю купол, но надолго его не хватит. Купол защиты стрелы не пробьют, из пращи тоже не взять. Но люди сквозь него проходят. С острыми железками. Да и держится он недолго.
– Я вообще не возьму в разум, какого демона вы заботитесь об этих жалких ублюдках?! – пискнул Даран, выглядывая из-за спины Илара. – Жахнуть их заклинанием, и кишки по деревьям! Штоба на честных людей не нападали! Заслужили!
– Понимаешь, какая штука, мальчик… – серьезно сказал Иссильмарон, поднимая взгляд на Дарана. – Они еще могут одуматься. Конечно, среди них есть негодяи, но не все же злодеи! Если с ними поговорить и…
– Так они сразу и сделаются хорошими! – хмыкнул возница. – Чушь это все, господин Иссильмарон! Давайте-ка решать, что нам делать. Помирать очень не хочется! Напомню, у меня тоже есть жена и дети! И еще в планах парочка деток! Очень уж не хочется подыхать со стрелой в брюхе! И я как раз пожрал… точно сдохну, если стрелу в брюхо!
– А почему точно, если пожрал? – тихо спросил Даран, но Илар нетерпеливо отмахнулся:
– Потом как-нибудь расскажу. Господин Иссильмарон, у меня есть план… мне кажется, у нас получится.
***
– Едут! – Передовой наблюдатель махнул рукой, и Майоль подал команду лучникам:
– Товсь! Не промахнитесь, олухи! Другого шанса может не быть!
– Майоль, это не караван! – сзади подполз средний сын Ханорса и яростно выдохнул в ухо предводителю: – Это один фургон! Что будем делать?! Пропустим его? У него на борту знак Ордена!
– Ордена? – озадаченно переспросил Майоль, раздумывая. – Пропустить?!
– Да – пропустить?! – снова спросил парень, тараща серые, навыкате глаза. – Исчо жахнет молоньей, куды токо штаны полетят! Что делать-то?
– Бить, что же еще! Скоро вечер, караван должен был пройти раньше, и до сих пор нет. Значит, сегодня не пойдут. А у колдунов всегда денежки водятся! И помирают они так же, как обычные люди, и кровь у них красная!
– Дурное дело делаем, парни. – Юстар, сын кузнеца Самога, состроил тоскливую гримасу, и его покатые плечи опустились, будто под тяжестью вины. – Я уже сто раз пожалел, что повелся на твои речи, Майоль! Не крестьянское это дело – по дорогам шастать! На людей нападать!
– А если дурное – чего с нами потащился?! – фыркнул Майоль и подозрительно посмотрел на Юстара. – Ты что, не хочешь помочь родителям? Деньги не нужны? Чего смуту вносишь?!
– Это ты смуту вносишь! – хмуро потупился Юстар. – Как только появился в деревне, так и смута началась! А пошел я, чтобы за моим дурным братцем посмотреть! Чтобы ему башку не снесли! И вообще, не твое дело, зачем я пошел!
– Мы должны выжить! Деревня должна выжить! И если для этого нужно срубить пару голов – значит, так тому и быть! – ощерился Майоль. – Слабаки пусть ноют, а мы сделаем то, что нужно! Верно, ребята?!
– Ве-е-ерно… – нестройно подтвердили голоса из придорожных кустов, и Майоль довольно кивнул. Все идет как надо!
– А раз верно – готовимся! И по команде стреляем в возницу! И в кого увидим! Остальные – бежим и бьем всех, кто сидит в фургоне! Без команды не стрелять! Подпускаем ближе!
Все замерли. Фургон неспешно катился по дороге, засыпанной щебенкой, вплавленной в дорожную грязь, высохшую как камень, – старая дорога, построена тысячу лет назад. Или больше. Хотя кому какое дело, когда построена эта дорога? Главное – это те, кто по ней едет! У них всегда есть деньжонки, а у него, Майоля, их нет! А это неправильно. Совсем неправильно! Делиться надо, ублюдки!
Ближе, еще ближе, еще…
– Давай! – махнул Майоль, и несколько стрел полетели в возницу, кряжистого вислоусого мужика с красным, злым лицом.
Бац! Бац! Бац!
Будто в каменную стену.
Вспышка! Другая!
Стрелы упали на землю обугленными, как если бы их только что вынули из горящего очага.
Те, кто бежал к фургону, этого не видели. Они поняли только одно – фургон остановился, а раз остановился, нужно бежать и хватать тех, кто в нем сидит! Так приказал Майоль, а он знает, что делает!
Ближе, ближе… Майоль закусил губу, он ожидал, что парни сейчас падут такими же головешками, какими стали стрелы. И тогда ему в Темном Логе не жить. А может – и вообще не жить. Родители убитых парней прибьют. Только поздно думать об этом. Дело сделано! Черту переступили!
Толпа нападающих была уже в десятке шагов от фургона, когда из него вдруг поднялась, выросла огромная фигура – выше фургона, выше деревьев, почти до неба! Бородатый старик с красными, налитыми кровью глазами держал в руке волнистый меч, сверкающий на солнце и слепящий глаза. Старик открыл рот, рявкнул так, что заложило уши:
– Стоять, сучьи дети! Кишки выну, на шею намотаю! У-у-у… вот я вас, дети шелудивой овцы и плешивой собаки!
Следом произошло нечто еще более невообразимое – небо потемнело, потом в нем появилось что-то вроде дыры, отверстия, в которое высунулась невероятного размера задница! Задница сделала то, что делают все задницы в мире, даже если они принадлежат святым… или первым красавицам, перед которыми склоняются благороднейшие мужи на свете. Звук, усиленный в тысячу раз, прогремел громом над вершинами деревьев, докатился до гор и, эхом отразившись, вернулся назад. И тогда пошел запах – отвратительный, выворачивающий внутренности наизнанку, тошнотворный!
– Уничтожу, поганцы! Это говорю вам я, черный колдун Иссильмарон, гордость Ордена черных колдунов!
Майоль замер, открыв рот и побелев от ужаса, – даже из укрытия под корнями старой ели смотреть на колдуна страшно до колик в животе. Что говорить о тех несчастных, которые оказались прямо возле фургона, под ногами проклятого монстра, ошибочно именуемого человеком!
Бросили оружие все. В обморок упали трое – потрясение было таким сильным, что двое из них так и не забыли пережитого и заикались всю свою жизнь, несмотря на усилия лекарок. Один едва не скончался – сын мельника, по недомыслию попавший в эту компанию. Уж ему-то, сыну обеспеченного, можно сказать, богатого человека, нечего было делать в толпе оборванцев, нищебродов, собиравшихся грабить караваны! Остальные просто упали на землю, в отчаянии закрыв голову руками, ожидая своей участи – все равно сбежать не удастся, побежишь – раздавит своей чудовищной ножищей, как тараканов!
С деревьев как горох посыпались стрелки – один едва не сломал себе ноги при падении, двое других упали в колючие кусты и теперь напоминали собой подушечки для иголок, упавшие в лужу с кровью.
Меньше всех пострадал предводитель, который тут же сообразил, что нужно делать, и теперь улепетывал по лесной тропе, отчаянно надеясь, что проклятый демон в человеческом обличье до него не доберется. Ему казалось, он слышит, как хрустят кости бывших товарищей по шайке под ногами мерзкого колдуна, и этот хруст стоял в ушах всю его оставшуюся жизнь.
В деревню Майоль не вернулся никогда: такого поражения и позора ему не простит никто – ни молодняк, который он повел на разбой, ни родители погибших страшной смертью парней, желающие отомстить за своих детей. Самое меньшее, на что он мог рассчитывать, – на смерть от укусов гнуса, будучи привязанным к дереву на краю Фиберова болота. Сутки – и вместо человека выпитый досуха кусок мяса, почерневший от яда летающих тварей.
Поговаривали, что через некоторое время видели Майоля где-то в столице, вроде как он подался в наемники, но, возможно, это только слухи. Вероятнее всего, сгинул в чаще Бурнобского леса, заеденный дикими кагуарами, коих у подножья хребта водилось великое множество. И поделом! Чтобы не смущал умы добропорядочных людей.
***
– Ох ты! Я всякого ожидал, но чтобы ТАКОЕ?! – Иссильмарон перевел дух и удрученно покачал головой. – Вот зачем тебе такие способности?! Ты знаешь, что девяносто процентов коллег отдали бы все что угодно, чтобы уметь делать то, что умеешь ты?! Нет, не знаешь. И не узнаешь… хе-хе-хе… никто тебе, кроме меня, не скажет! Но завидовать будут – до воя!
– А он еще и не то умеет! – высунулся Даран, поглаживая лобастую голову Быстрика. – Он еще много чего умеет! Илар – великий колдун! И я стану великим колдуном!
– Станешь, станешь. – Старик ухмыльнулся, медленно кивнул, кряхтя вылез из фургона и подошел к лежащим на земле грабителям. Пнул в бок ближайшего к себе и, когда тот ойкнул, приказал:
– Встать! Разговаривать буду.
Парнишка медленно приподнялся, сел, опасливо глядя на грозного колдуна, посмотрел на небо, будто ожидал, что из небес снова появится демонический зад и все-таки завершит то, что было начато, и наконец замер, подняв взгляд на Иссильмарона, упершего руки в бока.
– Какой караван вы ждали? – резко спросил старик, будто хлестнул кнутом. – Кто вас подбил на грабеж? Кто вожак?
– Он там… в кустах прятался… – шмыгнул носом парень и вытер верхнюю губу запястьем. Илар с отвращением отвернулся – на руке осталась дорожка зеленой слизи. Фу, гадость!
Илар был брезглив – видимо, сказалось влияние матери, которая всегда клала ему в карман носовой платок. Потому он так и не научился ловко выстреливать соплей, сбивая таракана на расстоянии двух шагов, за что был не раз высмеян более умелыми приятелями. Искусство смачно сморкаться, как и громко пускать ветры, было неотъемлемой частью культуры Шересты, затерянного городка в провинции, населенной лесорубами, золотоискателями и остальным сбродом, мигрировавшим на север – подальше от зорких глаз имперских чиновников. Не зря, когда родители Илара сбежали из столицы, чтобы воссоединиться в счастливом браке, они выбрали именно этот городок. И народ попроще, посердечнее, и от столицы подальше. Живя в столице, Илар уже как-то позабыл, каковы бывают деревенские жители – простые, незамысловатые и дубовые, как бочки для пшеничного спирта.
– И где он теперь?! Я хочу его видеть! И предать суду! – так же грозно прогремел Иссильмарон, поднимая руки вверх и запуская заклинание «Искра Мурадора», после чего между кулаками громко хлопнула иссиня-белая молния и в воздухе запахло грозой.
Парень, сидевший перед колдуном, вдруг закатил глаза и хлопнулся на бок, потеряв сознание от страха.
– Что это они такие хлипкие?! – с отвращением спросил колдун, пожимая плечами. – Ничего спросить нельзя! Сразу в обморок! И воняет! Похоже, он еще и в штаны напрудил!
– Мастер, вы так их запугали, что они того и гляди помрут, – хмыкнул Илар. – Может, стоило бы помягче допрашивать? И вообще – какого демона мы их допрашиваем? Ехать нужно! А то к постоялому двору только в темноте доберемся!
– Сейчас поедем, – кивнул колдун и недовольно поморщился. – Допросить нужно – вдруг впереди еще засада! И кроме того, неужели не интересно знать, с какой стати вполне добропорядочные парни решились выйти на дорогу грабить караваны? По этим сосункам видно, что они никакие не бойцы, – так, придурки с ржавыми мечами. Вы где оружие-то взяли, придурки? Эй, чего молчите, сдохли, что ли?
– Майоль! – отозвался один из парней. – Это все он! Говорит, поможете родителям, да и сам промысел разбойника – дело благородное! Мол, богатеи городские награбили сокровищ у сельского люда и теперь жируют! А мы скоро голодать начнем! Опять же – засуха! Родителям надо же помочь? Вот мы и решились – разок всего! Пощиплем жирных купцов, дадим денег родителям, семьи поддержим. Месяц назад сборщики налогов были, все выгребли! И слушать не хотят про недород – дай им, и все тут! Хотели их всех поубивать, но родители не разрешили! А надо было! Другие бы тогда подумали!
– Дурак! – мрачно бросил Иссильмарон, оглядываясь на Илара и кривя губы, – мол, говорил я. – Следующий раз сборщики пришли бы с большим отрядом и всю вашу поганую деревню спалили бы дотла. Вас перевешали, барахло все конфисковали, и… все. Не вы первые, не вы последние. Кстати, а почему недород? Вроде дожди же были?
– У всех были – кроме нас, – с горечью ответил парень, почесывая вихрастую пыльную голову. – Прокляли нашу деревню! Поля сухие, все выгорело, в лесу сухо – аж трещит. Даже болото пересохло – и когда это было-то?! Даже звери поуходили – дичи нам нет! Чем жить?! Впору подпереть дверь палкой – да в столицу, на заработки!
– Трижды дурак, – хмыкнул Иссильмарон. – На кой демон вы в столице сдались? Там таких, как вы, умников выше крыши императорского дворца! Нищенствуют да перебиваются с лепешки на воду!
– Хотя бы с лепешки на воду! – упрямо покачал головой парень. – А здесь и лепешки уже нет! Везде дожди – у нас нет! Везде ручьи-речки разливанные – у нас сухая земля, все пруды высохли – скотину пришлось порезать, трава повысыхала! Прокляли нас, точно, прокляли!
– А кто мог проклясть? – хмыкнул Иссильмарон. – Какого-нибудь колдуна обидели? Стрелами баловались, камешки в него пускали? Худое слово говорили?
– Нет, колдунов у нас не бывало, – степенно ответил парень, уже заметно успокоившись. – А вот целительница была. Ее два года назад староста прогнал, когда она напустила проклятие на его жену. Едва не померла жинка евонная, так он и сказал, чтобы лекарку высекли розгами, а потом прогнали. Мол, из-за нее все случилось, беда эта самая. Говорят, когда уходила, прокляла деревню. Вот с тех пор уже два года у нас недород, земля не родит, дожди нас стороной обходят, зверя в лесах нет. Вот вы, господин колдун, да помогли бы нам в энтом деле! Расколдовали бы! А уж мы бы доброту вашу не забыли!
– Вот наглец! – развел руками Иссильмарон. – Они нас убить хотели, и мы им должны помогать?! Да ты спятил, что ли? Я и сейчас могу тебя убить, ты и пискнуть не успеешь! За наглость твою дурацкую!
– Если бы хотели, убили бы, – пожал плечами парень. – А вы разговоры разговариваете. Значит, не хотите нас убить. А раз не хотите – так почему бы нам не помочь? Мы вам заплатим – чем сможем! Если не сейчас – потом заплатим, когда на ноги встанем!
– Хотите попытаться им помочь, мастер? – подал голос Илар, не дождавшись ответа колдуна. – А где ваша деревня, парень? Далеко ли отсюда? И, кстати, – там что, все такие, как вы… разбойники?
– Да вы что! – искренне удивился парнишка. – Родители и не знают, что мы за Майолем пошли! Они вообще против, чтобы мы с ним дружили! Говорят – он нехороший парень! Плохому учит! А вы тоже колдун, господин?
– Колдун! – встрял Даран. – Еще какой колдун! Самый сильный в мире! Сильнее нету! Если кто нас обидит – он его так проклянет, что взвоете!
– Да? – с сомнением протянул парень. – Что-то больно молод для могучего колдуна… ну да ладно, колдун так колдун. Ну что, поможете нам? Деревня-то в пяти иррах отсюда. Вон дорога, видите? Позаросла совсем! Как купцы прознали про то, что у нас недород, а пуще про то, что на деревне проклятие, перестали к нам ездить. Вот дорога и заросла! Честно, если бы не беда, мы бы никогда не осмелились на разбой!
– Не верю! – решительно заявил Иссильмарон, яростно дергая бороду. – Чтобы какая-то баба прокляла целую местность так, что два года земля не родит, – не верю! Нет у баб таких сил! Если бы это колдун был – я бы еще поверил… наверное. Но баба?! Брехня все это! Заманивают нас в ловушку! Разбойничья деревня! Заманят, а потом попытаются убить! И тогда придется сжечь весь их притон!
Колдун яростно помахал руками перед лицами пленников, будто кастуя заклинание, и те испуганно втянули головы в плечи.
– Клянусь – не заманиваем! – перепугался парень. – Верно, ребята? Парни не дадут соврать – никто не знает, что мы сюда пошли! И мы бы просили вас, господин колдун, не говорить родителям, как именно мы с вами встренулись! А то выпорют! У моего папаши рука тяжелая, что-то не хочется мне ему под руку попасться!
– Как будто мне хочется, – пробормотал парнишка, лежавший в одном шаге от говорившего. – Мой хоть и не кузнец, но рука у него тяжелая! Так ремнем врежет – неделю на зад не сядешь! Все равно достанется. Наши небось дома уже, все выложили…
– Хм… может, вы и не врете, – задумчиво пробормотал старик и, посмотрев на небо, сощурил глаза. – Скоро ночь, где-то надо ночевать. Может, и правда к ним заехать, как думаешь, Илар? Хочется мне эту деревню увидеть. У нас есть тот олень, что однорог добыл, так что поедим. Кстати, чего говорит – засады нет?
– Говорит, разбежались все. Один в лес ушел, остальные в другую сторону, туда пошли – между горами. Он уже сбегал, посмотрел, пока мы тут разговаривали, – там проход есть на равнину, деревня возле речки, только речка почти пересохла, еле течет. В общем-то, скорее всего, парни не врут. Только мне все равно неспокойно. Уехать бы нам, и все!
– Хм… – Иссильмарон пожал плечами. – Сам не знаю почему, но мне хочется туда попасть! Честно сказать – заинтересовало меня это дело. Какая-то жалкая лекарка прокляла деревню так, что поля не родят, дожди не идут и вообще – полное безобразие! Этого не может быть! Но оно есть. И я хочу убедиться, что оно есть.
Колдун подошел к лежащим на земле парням и ткнул одного из них ногой в бок:
– Собрали мечи и быстро покидали их в фургон! Ржавые железяки… с мусорки собрали, что ли? И показывайте дорогу – поедем в вашу деревню!
Через пять минут фургон уже пылил по неприметной дороге между высокими елями. Было тихо, сумрачно – солнце уже склонилось к горизонту, еще часа два – и темно. Ночевать в лесу и правда не очень-то хотелось, потому Илар скрепя сердце согласился ехать в эту про́клятую деревню. В буквальном смысле про́клятую. И, кстати, – за дело проклятую! Наверное…
Парни шли впереди, сопя, пыхтя и спотыкаясь о корни деревьев, тугими змеиными кольцами вспоровшими дорожное полотно. Видно было, что за дорогой почти не ухаживали, она заросла травой, кусты свисали так, что фургон продирался через их цепкие лапы, время от времени с треском ломая тонкие колючие ветви.
Илар уселся рядом с молчаливым, хмурым возницей и смотрел в спины парням, тащившимся впереди, размышляя о превратностях судьбы, в который раз забросившей его непонятно куда. Что ждет впереди? Ловушка? Или нищая деревня, обедневшая из-за глупости своих правителей? Как много иногда зависит от того, кто управляет людьми! Если правитель дурак – деревня хиреет, люди разбегаются или еще хуже – становятся разбойниками, негодяями – вот как эти парни, едва не ступившие на кровавую тропу грабежа. Если правитель умный, порядочный – деревня процветает, люди сыты и довольны.
И тут же пришла другая мысль – о том, как злые дела возвращаются назад еще большим злом! Зло и добро растут из маленького семечка, посеянного тем, кто решил взрастить их на делянке жизни. Что посеешь, то и пожнешь – говорили древние. И вот – пример.
Илар снова всмотрелся в парней: люди как люди. Одеты, обуты, все признаки человеческого существа. Но вот кто может сказать – почему они сегодня едва не стали нелюдями? Только нелюдь может спокойно жрать и пить, зная, что час назад ради денег, ради вещей он отнял жизнь у человека. Как парни жили бы после этого? Впрочем, а как живут тысячи и тысячи наемников, убивающих по приказу своего командира, вожака? Живут как-то… увы.
Деревня стояла у подножия большой, покрытой лесом горы. Из леса на склоне горы торчала освещенная солнцем скала, и на секунду Илару показалось, что это не просто скала, а лицо человека, высеченное в камне. Но через секунду наваждение прошло – не рука человека, а солнце, дождь и ветер придали ей причудливую форму, в которой Илар увидел подобие человеческой головы. Высечь такое не по силам даже могучим колдунам древности – по крайней мере, так думал Илар.
Дома располагались на берегу ручья – бурного, прозрачного, весело журчащего по гладким камням, разбросанным по всему руслу, будто огромные головки сыра. В воздухе пахло дымом очагов, хвоей, а еще навозом – как и должно пахнуть в нормальной забытой богами деревеньке.
Домов было несколько десятков – больше пятидесяти, как прикинул на первый взгляд Илар. С крышами, покрытыми плотно пригнанными досками, старые, кряжистые дома ушли в землю под тяжестью бревенчатых стен. Бревен тут не жалели, строили на совесть: дома большие, крепкие, каждому дому точно по нескольку сот лет. Дерево, из которого их строили, не поддавалось гниению из-за огромного количества смол в древесине. В чем, в чем, а в этом Илар разбирался получше многих – все-таки вырос в городке лесорубов, и почти каждый из мальчишек, бегающих с ним в одной компании, был сыном лесоруба, значит, разбирался в досках и бревнах, как заправский строитель. А может, и лучше строителя.
В деревеньке, как сразу заметил Илар, было шумно. Откуда-то издалека, из-за домов, доносились крики, отборная ругань, плач, хорошо слышимые в прозрачном вечернем воздухе. Когда фургон въехал на деревенскую площадь, туда, где висело здоровенное било для созыва селян на собрание, открылась интересная картина: возле столба стояла кучка парней, таких же молодых, как и те, что вели Илара и его спутников. Возле них стоял седовласый мужчина, кряжистый, с торчащим вперед толстым животом, и двое других – помоложе. Седовласый что-то говорил, яростно размахивая при этом руками, парни молчали, потупившись, селяне, собравшиеся вокруг, вопили, заглушая и седовласого, и друг друга, и стук копыт приближавшегося фургона.
Все, что Илар сумел выловить из этого разноголосого хора, это слова «проклятие», «придурки», «горе», «месть» и «ай-ай-ай». Вот это «ай-ай-ай», в совокупности со стонами, плачем и стенаниями, повторялось гораздо чаще других выражений.
Впрочем, не чаще, чем упоминание извращенных пристрастий в любовных играх, присущих не только провинившимся подросткам, но еще и их родителям, а также родителям родителей. Судя по высказываниям экспертов из народной толпы, парни были зачаты совершенно невообразимым образом и произошли от свиней, собак, в комплексе с падшими женщинами и умственно отсталыми мужиками.
Как и следовало ожидать, тут же вспыхнула драка: родители «умственно отсталых извращенцев» пожелали физически наказать особо ретивых критиков, заехали им в морду, что вызвало негодование у родни покаранных ораторов и, само собой, у самих пострадавших. И пока Иссильмарон не крикнул громовым голосом, усиленным магией: «Стоять, придурки! Прекратить!» – селяне добросовестно дрались. Они тузили друг друга кулаками и таскали за волосы, что вызвало здоровый смех одного городского мальчика и живой интерес одного легендарного зверя, отдыхающего в фургоне. (Быстрик, как выяснилось, уже сожрал одного оленя, прежде чем принести другого своим друзьям, а потому пребывал в полусонном состоянии и не желал трудить свои умученные бегом лапы, о чем он известил Илара, перемежая слова громкими и сладкими зевками.)
После команды колдуна часть селян бросилась врассыпную, часть осталась на месте, парализованная ужасом, две женщины упали в обморок, и одна чуть не родила на шестом месяце беременности, но главное было достигнуто: беспорядки прекращены в зародыше.
После минутного ступора мятежные отпрыски крестьянских семейств воссоединились со своими родителями, бросившись в их не очень ласковые, но крепкие объятия, а еще через пять минут к Иссильмарону, гордо стоявшему руки в боки возле повозки, подошел седовласый мужчина, который, как и следовало ожидать, оказался старостой деревни. Тем самым, что и навлек на нее проклятие неведомой колдуньи.
– Приветствую вас, господин! – Староста заметно волновался, и его лицо покраснело, отчего на нем выступили прожилки, указывающие на то, что этот человек излишне полнокровен и когда-нибудь скончается от апоплексического удара.
– И тебе привет, селянин! – выпятив бороду, надменно бросил Иссильмарон. – Что тут происходит? По какому поводу крик и шум? И, кстати, это ваши парни, те, кого мы привели?
– Наши, – угрюмо ответил староста, пряча глаза и тяжело вздыхая. – Знаем, что пошли они на черное дело! Сбили их с пути истинного… есть тут один парень, язва проклятая! Гад! Ужо я его увижу, да как наподдам по тощему заду! Узнает, как подбивать людей на преступления, противные человеческому роду! Уж я ему…
– Да ничего ты ему! – пренебрежительно отмахнулся колдун. – Скорее всего, он уже бежит по лесам, спасаясь от кары неминучей. А что тут за собрание было? Дай-ка догадаюсь… порицали этих молодых придурков, решивших обобрать караван на тракте? Вот только не надо про мораль! Знаю я вас, селян, вы всегда горазды кого-нибудь обобрать, если не боитесь расплаты за содеянное. Или же когда пьяны до умопомрачения. Так что тут было?
– Собрание… – Староста отвел глаза в сторону, и молодой колдун, стоявший опершись спиной на фургон, со смехом подумал о том, что Иссильмарон совершенно прав: скорее всего, селяне были недовольны не тем, что их отпрыски отправились на разбой, а тем, что сделали это неумело, глупо и могли навлечь беду на всю деревню. Ведь за грабежом обязательно последует разбирательство, пришлют следователя, тот сложит два и два, вычислит грабителей, и тогда… тогда будет очень плохо. Всем – парням, их родителям, всем, кто живет в этой забытой богами деревушке.
Примерно это самое и сказал староста – само собой, опустив рассуждения о неопытности грабителей, которым следовало устроить засаду не вблизи деревни, а где-нибудь подальше, иррах в тридцати от того места, ближе к соседнему селу. Со слов старосты выходило, что вся деревня осуждает поведение преступников, что эта деревня вообще-то славится святыми людьми, которые не возьмут чужого, даже если его насильно впихивать им в карманы. И только пес смердячий Майоль, пришедший в деревню два года назад непонятно откуда и промышлявший охотой на зверей, растлил несчастных крестьянских детей, которые и меча-то в руках держать не умеют. А еще староста сказал, что он рад принимать в своей деревне колдунов славного Ордена, ведь они не какие-то там мерзкие колдуньи, а настоящие, честные волшебники, помогающие людям, светочи науки, почти что святые!
Еще минут десять староста рассказывал о мерзких колдуньях, кои хорошим людям порчу наводят, всяческие гадости в мире творят и достойны лишь усекновения главы, а лучше всего – сожжения в очищающем огне, уничтожающем всяческую заразу безо всякого следа! Остановился он в своем обличительном порыве, только когда устал и слегка охрип, выпаливая подробности мерзкой деятельности колдуний и способы наказания богопротивных существ.
Тема для Иссильмарона была животрепещущей, он даже порозовел от удовольствия – мало того, что его превознесли как светоча науки, так еще и прошлись по колдуньям, пнуть которых он считал святым делом, за которое Создатель семь грехов простит.
– От колдуний все зло! Смерть им! – так закончил свое выступление пузатый староста, и с ним согласились все, кто слышал пламенную речь, – все, кроме Илара, Дарана, Быстрика, возницы и лошадей.
– Верно говоришь, уважаемый! – довольно кивнул Иссильмарон и уже более благосклонно посмотрел на разгорячившегося старосту. – Вот что, селянин, так как ваши придурки помешали нам вовремя добраться до постоялого двора, считаю, что вы просто-таки обязаны предоставить нам ночлег. Кстати, вопрос: где эти идиоты взяли столько мечей? В этой мирной деревеньке, населенной святыми людьми, не берущими чужого?
– Э-э… мм… – замялся староста и неохотно пояснил: – От дедов остались. Храним как память. Мало ли что… в хозяйстве сгодится.
И тут же резко сменил тему разговора:
– Вот что, господин… ночлег мы вам предоставим, спору нет… вот только покормить особо и нечем. Вы же знаете, что у нас случилось? Парни говорили, что рассказали вам о нашей беде. И еще сказали, что вы попытаетесь нам помочь. Вот только хочу предупредить – денег у нас нет. Совсем. Два года неурожая сделали нас нищими. Впору по миру идти – попрошайничать! Поля высохли, зверь ушел из лесов. Да и сами леса пожухли. Того и гляди пожар будет – так все высохло. Даже речка пересохла – видели, какой ручей вместо нее остался? Раньше можно было нырять с головой, рыбы водилось полным-полно, а теперь? Местами можно перейти не замочив ног! Беда! И это… господин… можно, мы заберем мечи, что вы отобрали у парнишек? Это деревенские мечи, они денег стоят. Скорее всего, мы их продадим, купим муки, круп… еще немного продержимся. Можно?
– Да забирайте, – фыркнул Иссильмарон, пренебрежительно махнув рукой в сторону фургона. – Все равно эти ржавые куски железа никуда не годятся. Деревенские мечи! Позорище одно!
– Вам, может, и позорище, а нам – мечи! – подобострастно, но упрямо кивнул староста, наблюдая за тем, как по команде Иссильмарона возница выбрасывает мечи наружу, состроив одну из самых кислых своих мин и бормоча под нос что-то вроде: «А потом они нам в зады эти железки засунут! Ну что за щедрость такая? Глупость это, а не щедрость! Ох уж эти колдуны… и связали же меня демоны с ними!»
– Пришлешь нам кухарку – дичь приготовить. Олень у нас в фургоне лежит. Разместишь нас поудобнее. Завтра с утра я попробую вам помочь, поколдовать. Интересно, что за колдунья вас прокляла?! Это же надо – два года, и заклятие все держится! Если бы сам не видел – не поверил.
***
– Вы спите? Господин колдун, вы спите?
– Вот же неуемный мальчишка! Сплю я, сплю! Нет, теперь, само собой, не сплю… тьфу! Запутал! Ну чего тебе? Сейчас и своего брата разбудишь!
– А я и не сплю. Думаю.
– Вона что! Он думает! – «А что, иногда надо, да! Хорошее занятие, ежели с умом! И что надумал? Нет, вначале узнаю, что надо этому мелкому, зародышу человека!» – Эй, семечко говорящее, чего ты меня достаешь?
– Будете обзываться – пожалеете! Не посмотрю, что вы большой колдун! Мало не покажется! В общем… врете вы все. Плевать вам на селян. Хочется вам загадку деревни разгадать. Если бы не это – вы бы наклали на них здоровенную кучу и поехали дальше! Скажете – не так?
– Хм… поганец! Он еще мне и угрожает! Ох, доберусь я как-нибудь до тебя, выпорю! А как догадался, маленький засранец?
– Опять! Вот опять вы! Щас попрошу Быстрика в зад вас кольнуть рожком, тогда узнаете, как ругаться!
– Эй, эй! Прекрати! Вот же шайка! И куда я попал?! Никакого уважения к старику! Ладно, ладно, не дуйся! Да, ты прав. На самом деле мне плевать на них. И не жаль – прибить бы гадов, и все тут. И хотел прибить, но…
– Что – но? Спалили бы их шарами огненными, и пусть себе жарятся!
– Добрый мальчик… далеко пойдет – если не остановят! Хе-хе-хе… Ну ладно. По порядку. Давай рассудим: я видел только тех, что бежали к нам. Стрелков не видел. Как я могу в них попасть шарами? Пока расправляюсь с нападающими, кто-то может затаиться, а когда мы поедем – всадить стрелу в затылок любому из нас. Кто знает, какие типы прячутся в кустах? А так – все разбежались, все довольны, все живы. Я вообще предпочитаю заканчивать дела без крови. Слишком дорого она обходится. И кроме того, почему бы не повеселиться? Красиво вышло! Великий Колдун кричит с небес, как бог! И вызывает божественную задницу для наказания супостатов! Кстати, коллега, как ты называешь это заклинание?
– «Большой Пэ».
– «Большой Пэ»?! Хе-хе-хе… понял. А что изначально должно было произойти? Какое действие? Впрочем, все равно. Хм… честно сказать – завидую тебе. Да, да! Завидую! Молодой, красивый, все впереди – интересная жизнь, исследование заклинаний, ошибки, озарения. Жизнь! А у меня уже все позади. Наверное, это участь стариков – завидовать молодым и печалиться о том, чего уже никогда не достичь. В общем, получилось славно. Завтра походим по окрестностям села, посмотрим, поищем…
– А чего искать будем? Зачем ходить-то?
– Как зачем?! Вот и видно, что тебя никто не обучал, самоучка! Нет, тебе нужен наставник, настоящий наставник, ученый! Что может дать какая-то шаманка, да еще и… женщина! Тьфу!
– Если шаманка – так наверняка женщина. Вот если бы был шаман… тогда да.
– Издеваешься? Паршивец…
– Ничего подобного. Констатирую факт. Уважаемый Иссильмарон, а почему вы так ненавидите женщин? Вы что… это… того… хм… любите мужчин?!
– Дурак! Жаль, я далеко, а то стукнул бы тебя палкой! При чем тут это?! Я считаю, что есть определенные профессии, в которых не должно быть женщин. Например, солдаты. Землекопы. Лесорубы. И колдуны, да! Если женщина получает в свои руки Силу, жди беды! От них все склоки, все войны!
– А моя мама говорит по-другому… что все войны начинают мужчины. Что из-за их непомерных амбиций, жадности и глупости страдают тысячи невинных людей. Ведь на самом деле – женщины-то не воюют, воюют мужчины!
– Женщина – такая хитрая бестия, что без ее участия не обходится ни одна война! Покопайся в глубине интриги, и ты обязательно увидишь женскую руку! Они управляют мужчинами! Вот потому я с давних пор взял для себя правило – женщины только для домашней работы и для удовлетворения мужских потребностей! На большее они не годятся!
– И не соглашусь! Моя жена гораздо сильнее многих – если не всех – наших колдунов! Она может работать с такой магией, о которой вы даже не слышали! И при этом милая, добрая, умная и вообще лучше всех на свете! И не смейте оскорблять ее вашими злыми речами!
– Хм… вона как раскипятился… хе-хе… влюблен, да. Эх, молодость, молодость… когда станешь таким, как я, – старым, искушенным, разочарованным во всем черным колдуном, тогда только поймешь, что я был прав. Меня обманывали, предавали, и почти всегда это были женщины, любимые женщины. Иногда они делали это по глупости, по недомыслию, иногда – специально, но… факт есть факт. Ладно, забудь. Считай, что я тебе завидую, потому и ворчу, от зависти – молодая красивая жена, семья, друзья. Ты даже не понимаешь, насколько ты счастлив! Я бы отдал все, что у меня есть, чтобы оказаться на твоем месте… Береги счастье. Оно так зыбко, так преходяще. Оглянуться не успеешь, как мелькнуло оно и сгинуло в Сидомских лесах. Но к делу, хватит старческого нытья. Полагаю, мерзкая колдунья оставила артефакт большой силы. Как она сумела его зарядить, как хватило ее сил – не знаю. Но сумела. И нам нужно его найти.
– А найдем? Что тогда?
– Может, унесем его и выкинем в реку – текучая вода в конце концов артефакт разрядит. Или бросим в море. А может, заберем в Башню, там исследуем, и тогда…
– И тогда вы получите оружие, чтобы воздействовать на погоду? Так? А разве вы не умеете этого делать? Ведь есть же заклинания, которые вызывают дождь, снег или наоборот – разгоняют облака?
– Хм… есть, да. Вот только они все кратковременного действия, а тут усматривается долговременное воздействие, притом огромной силы, но не затрагивающее соседние провинции! Понимаешь? Нет, не понимаешь! Погода изменена в окружности нескольких десятков ирров. Но при этом остальные местности не подверглись подтоплению от чрезвычайно обильных дождей! Пойми, ничего не происходит просто так и никуда не девается – если тут дождей недостало, значит, где-то их прибыло! И вся штука заключается именно в том, что если ты изменил погоду здесь, то она изменится и в другом месте! Это как волны от брошенного камня. Они расходятся по всему пруду, затухая по мере удаления. Катастроф вокруг не случилось, а значит… м-да. Нам такое неподвластно. Мягко, но сильно. Мы все норовим через коленку – хрясь! И сломали. А тут…
– А тут женское, правда?
– Хм… смеешься? Да! Женское! И, кстати, подтверждение моим словам! Видишь как – дали ей боги Силу, и как она ей воспользовалась?! Во вред людям!
– Не знаю… как это вдруг – взяла и прокляла жену старосты! С какой стати-то? Мало ли что деревенские говорят… они люди темные, неученые, почему мы должны им верить? Мы же не знаем, что там случилось!
– Я знаю!
– Ты?! Маленький… хм… и что же ты знаешь, зародыш великого колдуна? Хе-хе-хе…
– Все знаю! Пока вы там разговоры разговаривали с этим пузатым придурком, я с местными ребятами разговаривал. Я им позволил Быстрика погладить, рассказал, какие мы молодцы, и они мне все и рассказали!
– Ну-ну… следователь… от горшка две пяди… и что они тебе рассказали?
– Ничего вам не скажу, потому что вы злой и обзываетесь! Быстрик, ну-ка…
– Эй, эй, прекрати! Носатый, иди на свою лежанку! Да что за напасть такая, вот послали мне боги наказание на старости лет! Хватит дурить, рассказывай!
– Даранчик, расскажи, пожалуйста. А вы его не обижайте! Что-что, а собирать информацию Даран умеет! И находить общий язык с местными мальчишками – в первую очередь! Вы не представляете, сколько сведений может собрать эта мелкота, на которую никто не обращает внимания! Вы считаете их глупыми мелкими семечками. А у них свой разум, иногда гораздо более мудрый, чем у некоторых коллег!
– Меня имеешь в виду? Красиво обгадил, ага! И не придраться ведь! Ладно, беру свои слова назад. Давай… мудрый. Рассказывай.
– В общем, брехня это все. Про лекарку. Спасла она бабу старосты. До сих пор та живая и здоровая, еще здоровей, чем прежде. Хворь к той прицепилась, а она лечила. Староста же злой на лекарку, потому что та отказалась ему что-то давать, – селяне-то ей приносили и продукты, и деньги. И не только селяне – с окрестных деревень приезжали. А теперь – все. Никто не едет. А еще – старосту никто не принимает в гости в соседних деревнях. Все злы на него, а еще говорят – проклятие на нем, а ведь всем известно – проклятие заразно! Может прилепиться и к тем, к кому пришел проклятый человек! А проклятие такое сильное потому, что это была не просто лекарка, а богиня! И он, староста, взял и ее обидел! Теперь вот расплачивается вся деревня, и не только она – соседним деревням тоже попухло – зверь-то ушел и оттуда. И урожаи стали хуже. Вот так.
– М-да… неужели кто-то из Древней Расы? Только они умеют так управляться с погодой… те из людского племени, кто умел подобное, давно уже скончались в священном огне.
– Это не в столице ли Гутасора, мастер? Которую вы со своими коллегами сожгли? Женщины-колдуньи ведь там жили? Не понимаю, как можно быть такими жестокими… вас не гложет совесть?
– Совесть? Если по поводу колдуний, то нет. Если по поводу жителей – да. Это моя боль. Но при этом – я исполнял свой долг! Я ведь был на службе империи, как я мог отказать императору Ассутиру?! Тогда вообще разговор был короткий – или выполняешь, или голова на пике. Посмотрел бы я, как бы ты стал возражать Ассутиру Пятому, Ассутиру Железному, Ассутиру Казнителю, Ассутиру Собирателю Земель! Это сейчас император мягкий, как воск! Прежние были совсем другими!
– Оправдать можно все. Службой. Необходимостью. Отец говорит: не нужно лгать самому себе. Это самое страшное вранье, и боги за него покарают. Такой человек возродится больным проказой и умрет в мучениях за свою страшную ложь.
– Философы… демоны вас задери! Молчите! Я спать буду! Сопите там в две дырочки и меня не трогайте!
И уже когда Илар засыпал – тихо, почти неслышно раздалось:
– А может, ты и прав, мальчик. Устами ребенка говорят боги? Мне с этим как-то надо было жить… что теперь поделаешь? Жить-то хочется… даже если тебе семьсот лет и все на свете надоело. Кроме самой жизни…
***
– Подъем, сони! Нас ждут великие дела!
Иссильмарон был отвратительно бодр и весел, так свеж, что хотелось кинуть в него башмаком! После того, как вчера они легли спать глубокой ночью, вставать в этакую рань – надо быть совершенным извращенцем либо… стариком, который старается поменьше времени уделять сну и побольше бодрствованию. Видимо, чтобы подольше быть в сознании в остаток жизни.
– Эй, мелкий, ты чего там закутался в одеяло?! Вставай, будущий великий колдун! Зародыш мага, подъем!
– Я вас уже ненавижу, мастер! – Даран пискнул и попытался укрыться от цепкой и на удивление сильной руки колдуна, уцепившей его за пятку. – Да встаю я, чтоб вас чирьи покрыли, и в самом вашем скрытом месте!
– В мозгу, что ли? – ухмыльнулся колдун и пощекотал голую пятку мальчишки. Тот взвизгнул, отдернул ногу, но спрятаться не смог. Одеяло безжалостно сорвано, и хуже того – на голову несчастного «зародыша» вылита кружка воды, приведшая его в совершеннейшую ярость. С минуту он ругался, да так виртуозно, что у портовых грузчиков уши скрутились бы в трубочку. Остановился только тогда, когда Илар, давящийся от смеха, сделал грозную физиономию и погрозил ему пальцем, показывая, как низко пал его невоспитанный «брат».
Красный от ярости, разгневанный Даран замолчал и не отвечал ни на какие вопросы, решив наказать всех, кроме Быстрика. Иссильмарона – за мерзкую агрессию в адрес порядочных людей, Илара – за то, что не защитил от поганого старикашки. А с Быстрика чего взять – он существо нелюдское, ему человеческих нравов не понять! Впрочем, имелось подозрение, что и однорог тоже посмеялся. Уж больно его рожа была хитрой и скалилась во все белые, острые, как кинжалы, зубы.
Позавтракали остатками оленины. Часть отдали селянам, готовившим ужин и вправду не выглядевшим очень уж сытыми, скорее наоборот. Нет – до полного голода не дошло, поесть у них было что, но достатка в деревне точно не наблюдалось. Обветшалые дома, потертая, старая одежда, обувь, да и общая атмосфера какая-то упадочная – ни тебе веселых лиц, ни тебе радостных улыбок, беготни детей. Потухшие физиономии, тусклые глаза – будто живут не в родной деревне, а на постоянно пополняющемся кладбище, ожидая ухода очередного близкого родственника. Такое бывает во время чумы или эпидемии желтой лихорадки – так сказал Иссильмарон, а уж он разбирался в подобных делах и пережил не одну эпидемию, уносившую тысячи жизней людей.
Когда заканчивали завтрак, появился возчик. Лицо его было довольным, как у сытого кота, нажравшегося вырезки из королевского окуня. Вчера его увела ночевать одна из вдовушек – моложавая, крепенькая, как свежий гриб. Похоже было, что у них все сложилось как надо, потому что возчик светился радостью и что-то про себя напевал (как расслышал Илар – развратную «Птичку с желтым клювом», песня к случаю, точно!). Узнав, что его услуги пока что не требуются, быстро ретировался – пока не передумали. Уходя, напомнил о том, что остановился у Иссидии Перомской, третий дом от въезда. Будет отдыхать и ожидать сигнала ехать.
Что он понимал под отдыхом, понять было нетрудно, но и пусть себе. Колдунам не до него. Через пять минут они уже шагали к сельской площади, на которой, будто невзначай, прогуливались несколько селян – сидели в тени, глядя на встающее над горизонтом солнце, задумчиво жевали веточки, травинки, делая вид, что кроме этого занятия их ничего не интересует и каких-то там колдунов они в упор не видят.
Иссильмарону пришлось разогнать растущую толпу бездельников, стрельнув здоровенной белой молнией, проскочившей между его поднятыми руками. Заклинание простенькое, но эффективное, и главное – зрелищное. Его обычно применяли на представлениях во время праздников у императора или какого-нибудь высокопоставленного вельможи – такого, какой может заплатить за колдовство десятого ранга.
Освободив площадку от «мусора», Иссильмарон присел на скамейку возле била, достал Асмунг и начал медленно, осторожно загружать нужное заклинание. Это заняло минут десять – что удивило Илара, привыкшего к тому, что Иссильмарон мгновенно загружал в память любое нужное ему заклинание.
Закончив загрузку, старый колдун вздохнул, встретился с удивленным взглядом Илара, страдальчески скривил губы и, прокашлявшись, ответил на незаданный вопрос:
– Сложное, да. На пределе моих возможностей. Это заклинание поиска магической аномалии. То есть оно должно показать, где в радиусе сорока ирров имеется что-то, обладающее большой магической силой. Какой-нибудь артефакт или что-то подобное. И мне понадобится ваша с Дараном Сила. Один я, скорее всего, не справлюсь.
– Наша с Дараном? – удивился Илар, подняв брови от удивления. – Ну я-то понятно, а Даран при чем?
– Я же сказал! – досадливо поморщился Иссильмарон. – У него есть Сила, немного, но есть! А мне будет важна каждая капелька магии! Я создам магический круг, сконцентрирую потоки магии от вас на себя, попытаюсь усилить магическое зрение. Как это все получится, не знаю. Но мне думается, все будет нормально. В общем, так: я беру вас за руки…
– Господин колдун! – Голос старосты проник в беседу, как раскаленный нож в масло. – Можно вас спросить?
– Чего еще? – взъярился Иссильмарон, но тут же заставил себя успокоиться. – Почему ты мне мешаешь? Я же сказал – чтобы тут никого не было! И тебя в том числе!
– Э-э… я только хотел спросить, не получится ли какой-нибудь беды? Вы уверены, что ничего такого не случится… ну… это… никому не будет вреда? Если будет – лучше не надо колдовать. Лучше езжайте своей дорогой, и все! А мы уж как-нибудь сами все решим… а, господин колдун?
– Заткнись! – Откуда-то из-за поленницы дров выскочила молодая женщина в цветастом платке, повязанном на голове, и с ненавистью уставила взгляд синих глаза в багровое лицо старосты. – Это ты во всем виноват! Ты! Из-за тебя все! Я соберу сход, и на нем мы тебя прогоним! Подлец! Негодяй!
– Пошла вон, дура! – досадливо скривился староста и отмахнулся от женщины, как от назойливой мухи. – Не слушайте ее, господа! У нее муж помер в прошлом году, упал со скалы, внутренности отбил, вот она головой и ослабела! Несет чего ни попадя, ненормальная!
– Ты ненормальный, мерзавец! – с ненавистью выдохнула молодуха. – Если бы лекарка была здесь, мой мужик бы не помер! И мы бы сейчас жили в достатке, работали бы на полях, а не как сейчас – посмотри, люди не работают, бездельничают! Поля высохли! Рыбы нет! Зверя нет! И все из-за тебя! Гости хотят как лучше, а ты еще норовишь им палки в колеса вставить?! Молчи, подлец!
– Верно она говорит! – зашумела непонятно откуда набравшаяся толпа. – Пора тебя на место поставить! Верно!
Иссильмарон молча, озабоченно смотрел на толпу, прислушивался к разгорающимся страстям и, когда уже должна была вспыхнуть драка, поднял руки и снова громыхнул молнией, заставив «зрителей» испуганно отшатнуться и утихнуть.
– Все вон отсюда! – четко и властно сказал колдун, обводя взглядом толпу. – Если что-то пойдет не так, заклинание сорвется, и вы можете пострадать и даже погибнуть. Что касается твоего вопроса, староста, отвечаю: да не пошел бы ты в… Ты и только ты виноват во всем дерьме, что тут происходит! И когда я закончу с заклинанием, поговорю с тобой на предмет – каким идиотом не надо быть! Пошел отсюда, прокляну!
Колдун поднял руки над головой, и старосту как ветром сдуло. Его толстый зад мелькнул за углом дома и растворился в пространстве, как клуб черного дыма. Следом за ним рассосалась и толпа – по одному, по два человека, искоса поглядывая на колдунов, а больше на однорога, безмятежно растянувшегося на солнце, словно котенок, вымахавший в рост взрослого человека. Быстрик щурился, вроде как невзначай следя за уходящими людьми, но его расслабленность была обманчивой. Илар знал, насколько тот быстр, и, если бы кто-то из чужаков попробовал напасть на его друзей, несчастный узнал бы, почему однороги считаются настоящими демонами. Быстрик мог разогнать банду на тракте в считаные секунды, однако Илар не позволил ему это сделать. Слишком много крови… Однорог не считал предосудительным проткнуть агрессоров своим острым, как пика, рогом или оторвать руку с мечом, так неосмотрительно занесенным над головами его друзей. Илар же придерживался мнения, что, по возможности, нужно избегать крови. По возможности…
Вообще-то они с Иссильмароном рассматривали вариант с полным уничтожением шайки, но… потом передумали. И получилось то, что получилось.
– Ну что, приступим? – довольно кивнул Иссильмарон, засучивая рукава рубахи. – Берите меня за руки, вот так… начали!
И колдун стал напевно выговаривать слова заклинания – странные, тягучие, хватающие за душу и проникающие в самое сердце. Илар физически почувствовал, как из него вытягивается что-то, чему он не знал названия, – Сила, так ее назвал Иссильмарон.
Илара бил озноб, руки леденели, ему показалось, что вокруг сразу потемнело, небо заволокло тучами, снеговыми тучами! А может, и не показалось, потому что он вдруг увидел, как вокруг начали падать снежинки, пляшущие в абсолютной, глубокой тишине, не нарушаемой ни криками птиц, ни шумом ветра. Молчаливая, глухая тишина, полное безмолвие, будто мир обложили толстенным слоем белой ваты.
А потом случилось то, чего не ожидали ни Иссильмарон, ни Илар, и уж тем более ни один из жителей деревни.
Но разве рядом с Иларом может случиться что-то обыденное?