Интерлюдия

Доброга шел по улицам вечернего города в сопровождении пятерки охранников с ничего не выражающим лицом и бурей эмоций под этой привычной маской. Это все же началось! Две тысячи йомсвикингов прибыли в Новгород и уже должны были двигаться сюда. А это значило лишь одно — необходимость со стороны великого князя указать им цель. Указать ее всем, ведь просто так подобных наемников не приглашают.

На недавнем совете Путята попробовал было убедить остальных, что надобно рискнуть, попробовать раздавить вольных князей-ярлов тут, на Руси, но Добрыня встал стеной. Сказал, что сил недостаточно, а с каждым месяцем их будет все меньше. Да и пленники Хальфдана в Переяславле, те самые, ромейские. Он ведь мог выставить их на всеобщее обозрение в любой момент, тем самым начав настоящую войну с отступниками от исконных богов.

Глава Тайнос Стражи понимал это. Равно как и то, что необходимо было окончательно согласовать с ромейскими послами место будущей встречи с войском базилевса и вообще общего врага.

Болгарское царство, как предварительно обсуждалось. Но вдруг у союзником новоявленных вновь что-то изменилось? Потому его и послали в византийское посольство этаким особо важным и доверенным вестником. Добрыня не хотел лишний раз приглашать послов во дворец, привлекать пристальное внимание раньше времени. Вот и поручил…

Забор. Высокий, хороший, но не способный, в случае чего, стать сколь-либо серьезной преградой. Ну да и не положено посольству иметь в Киеве собственное крепкое место. А то появится впечатление слишком большой безопасности, что вредно для интересов восседающего на престоле Киева.

Знак одному из «тайных», и вот он уже стучит кулаком в ворота, возвещая о прибытии важных гостей. Привратники или кто там у ромеев просто обязаны узнавать одеяния Тайной Стражи. А значит и открывать.

Так оно и получилось. С легким скрипом открылись ворота, сделавшие это рабы согнулись в низком поклоне, ну а стражник, вышедший их встречать, лишь вымолвил:

— Что вам угодно? У вас дело к…

— Проводи меня с магистру Георгию Лигиросу, — прервал слова ромея Доброга. — И да, он всегда меня ждет, как и все твои хозяева, в любое время дня и ночи. Шевелись, ромей!

Разговор, конечно же, шел на русском, хотя глава Тайной Стражи в любой момент мог перейти и на рожной для обитающих тут язык. Впрочем. Ему все равно скоро придется это сделать, ведь магистр изучить язык страны, в коей оказался, не удосужился. Тогда пусть терпит изъяны в его речи… Доброгу подобное ничуть не смущало. Зато другое заставляло всерьез тревожиться.

Стражник, заговоривший с ним, словно бы пытался разорваться на две части, явно не ведая, что ему делать. Спасло его лишь появление кого-то более важного. Ромей в более богатой одежде и с мечом, рукоять которого была украшена золотом и каменьями, присмотрелся к Доброге и произнес.

— Он может пройти, Тит. Пожалуй, я сам проведу его к магистру, — затем, повернувшись в сторону Доброги и слегка склонив голову, произнес. — Я скрибон Геннадий Скафол. По вашему — сотник личной дружины базилевса Василия II. Для тебя, глава Тайной Стражи Доброга, двери тут действительно открыты. Следуй за мной, магистр скоро встретит тебя в одной из комнат. Но твои воины…

— Останутся здесь. Пусть так. Будут ждать меня.

— Именно. Следуй за мной.

Приказав пятерке «тайных» оставаться и ждать», Доброга последовал за этим… скрибоном, одним своим видом пресекая попытки того о чем-либо заговорить. А сам меж тем думал о том. что ему следует сейчас сделать.

Зыбко было все вокруг, слишком зыбко. Потому и выбирать одну из двух сторон он не собирался. А вот быть полезным сразу двум сторонам… О, в подобных делах у него опыт был большой. Да и недавний опыт, связанный с Рогнедой, он тоже давал возможность надеяться на лучшее. Тогда его ни в чем не заподозрили. Так почему должны будут подозревать сейчас?

Так что вопрос был не в том «передавать сведения в Переяславль Рогнеде или нет». Интересовало другое — что именно передавать? Нельзя было отделаться малым — тогда услугу не воспримут как серьезную. А передать слишком много… значило чересчур крепко связать себя с «вольными», а особенно Хальфданом.

Уже оказавшись внутри дома и поднимаясь по лестнице, ведущей на второй этаж, Доброга позволил себя мимолетную улыбку. Если ее кто и видит, все равно подумают, что она относится к увиденному здесь, а ни к чему иному. На самом же деле…

Решено. В Переяславле получат весточку насчет планов ромеев. Догадаются как ее использовать — честь и хвала. Нет? Что ж, тогда Доброга всего лишь будет и дальше быть тем, кем он есть, при прежнем князе. Главное — ничего не потерять, а при возможности еще и приобрести.

Радуясь собственной предусмотрительности. Старый хитрый зверь зашел в комнату. дверь которой перед ним услужливо распахнули. Ну и на пожелание подождать немного ответил согласием… Хотел было присесть, но видя, что все подходящие для этого креста и даже скамьи находятся в не слишком выгодных позициях, решил воздержаться. Лишь переместился поближе к окну, но чтобы не быть видимым в проеме. Странноватые для большинства людей привычки, но именно они пару раз спасали жизнь.

Теперь можно было подождать. Но не расслабляясь, не доверяясь обманчивым тишине и спокойствию.

— Сюда пришел кто? — рявкнул магистр Лигирос на скрибона Геннадия Скафола. — Доброга? И ты провел его в обычную комнату, где по случайности никого не было да там и оставил… Господь нас вседержитель, за что ты посылаешь мне таких скудоумных?!

— А в чем дело, магистр?

— В тебе! Но не только… Это не простой посетитель, а глава Тайной Стражи, которого без присмотра ни на миг оставлять нельзя. Он способен даже по виду комнат понять многое о тех, кто в них бывает.

— Но ведь сейчас…

— …у нас общие цели, — хмыкнул георгий. — Да, все так. Но они не всегда будут такими. Учись смотреть далеко в будущее. Скрибон, иначе так им и останешься.

Скафол пристыжено смотрел в пол, пытаясь продырявит взглядом роскошные волчьи шкуры, которыми тот был устлан. Понимал теперь, что совершил глупость. Но магистр не собирался сильно стыдить и тем более гневаться на давнего знакомого и вообще полезного человека.

— Успокойся, Геннадий. Сейчас ты не сделал ничего опасного для нас. Просто запомни это и в другой раз лучше думай.

— Да, магистр…

— Тогда не будем задерживаться гостя.

— А Его Преосвященство?

Лигирос лишь раздраженно отмахнулся. Потом заложил руки за спину и неспешно стал прохаживаться по комнате. Взгляд его перемещался то на резной столик из дерева редкой и неизвестной ему породы, то на стоящий на столике подсвечник на четыре свечи. Моментами останавливался на совсем уж малозначимых вещах вроде брошенного рядом с чернильницей гусиного пера… Ну а речь его текла неспешно, спокойно, внушительно.

— Епископ, давний наш знакомец по годам далеким, хорош на своем месте. Патриарх ему доверяет, ценит… Он именно таков, каким полагается быть истинно верующему, что готов положить всего себя на алтарь несения света христианства варварским народам. Но… К сложным интригам его допускать не стоит. Несколько сгоряча, от духовного пыла сказанных слов. Они могут навредить. Особенно когда разговор этот с таким как Доброга.

— То есть… Пусть Преосвященство тихо молится во славу нашей великой империи?

— Наконец то ты понял, не юный годами, но все еще не умудренный разумом друг мой, — расплылся в улыбке магистр, прекращая хождение по комнате. — Говорить с Доброгой буду я. а ты можешь постоять в стороне и послушать. Взять бы еще Фоку, но его сначала будить будешь, потом он долго ничего не может делать, кроме как командовать… Нет, это лишнее.

— И Преосвященство тогда возмутится, что все мы, кроме него, там были.

— Верно, Геннадий. Вижу, что разум начинает просыпаться. Пойдем.

Скрибон уже двинулся было к выходу, даже открыл дверь, придерживая ее для магистра Лигироса, но тут вспомнил.

— А есть что ему говорить то?

— У меня есть все, скрибон… Пока еще скрибон. Он получит уверения насчет места встречи армии Владимира и нашего императора. А может и еще что-то, что захочет, если оно не будет слишком… невообразимым.

Спустя несколько минут эти двое уже входили в комнату. где их дожидался Доброга. Спокойно дожидался, без тени эмоций, чем поразил даже привычного ко многому Георгия Лигироса. Ну а Фока куда больше был удивлен неплохим владением этого «варвара» их родным языком. Да звучал он из его уст необычно, грубо, но никаких ошибок заметить не удавалось. По крайней мере, явных.

Присаживаться гость отказался, от еды и питься тоже. Лишь с легкой, но на сей раз не скрываемой иронией выслушал слова магистра о том. что они тоже тогда… и постоят, и без вина обойдутся. Зато Доброга сразу предложил перейти к делу. Мало того, извлек из внутреннего кармана своего одеяния сложенную карту и, развернув. Разложил на столике. Придавив углы подсвечником и небольшими статуэтками из мрамора, которые стояли неподалеку, на одной из полок.

— Как вы видите, это карта земель. Достаточная, чтобы на ней вы, магистр, провели предполагаемые пути войска вашего императора, нашего войска, а особо отметили желаемое место встречи. Что скажете?

— У меня есть такие полномочия, лично от императора Василия II, — согласился Лигирос, склоняясь над картой. Геннадий, перо и чернила!

— Да, магистр!

Слегка поморщившись от слишком громкого возгласа скрибона, Георгий немного подождал, и вот уже оба предмета были на столе, в стороне от важных участков карты. Обмакнув перо в чернильницу и привычно стряхнув туда избыток чернил, магистр начал проводить на карте линии, сопровождая их поясняющими пометками и параллельно говоря:

— И моему императору и вашему великому князю интересно Болгарское царство. Обе наших страны граничат с ним, обоим властителям интересны его земли. Это наша цель в предстоящем походе. Ваш великий князь с этим согласен.

— Несомненно, — кивнул Доброга. — Дальше.

— Нашим войскам необходимо соединиться, а сделать это легче всего там, где наши владения наиболее близки друг к другу. Понимаете?

Вместо ответа Доброга указательным пальцем придавил карту там, где находилось изображение Таврического полуострова. Добавлять к этому нехитрому действию слова здесь и сейчас он счел излишним. Зато Георгий Лигирос на них никогда не скупился.

— Прекрасная Таврида… И одна из жемчужин нашей Империи находится там… город Херсонес, прославленный в веках и по сей день сохранивший не только красоту, но и важное значение в делах воинских. Именно туда прибудут наши корабли. Вышедшие из Константинополя. На них буду многие тысячи воинов, сестра императора Анна, придворные, духовенство…

— Сколько воинов сядет на корабли? — спросил о важном для своей цели Доброга. — Будет ли там сам базилевс Василий II и патриарх Николай II Хрисоверг? Наконец. предполагаемое время их прибытия в Херсонес?

— Мы уже ведем войну с болгарами, — заулыбался магистр. — Потому в Херсонес можем отправить тысяч более пяти, но менее десяти. Для решения ВАШИХ сложностей, во исполнение нашего союзного долга. Насчет присутствия императора… То лишь он сам знает, а патриарх Николай II Хрисоверг обязательно будет проводить обряды крещения и венчания. Что же до времени… Мы полагаем, что ваше войско сможет добраться то Тавриды к началу лета?

Доброга все это внимательно выслушивал, мотая себе на ус и думая, как будет лучше распоряжаться полученными сокровищами. Слова. они зачастую ценнее золота и даже воинской силы. Но в целом… В целом прозвучавшие из уст ромейского посла слова были теми, которые устраивали и Владимира Святославовича и даже стоящего за его спиной Добрыню. И все же, следуя указаниям, он должен был кое-что прояснить.

— Если не случится непредвиденного, Владимир Святославович во главе войска сможет оказаться в Тавриде к этому времени. Днепр — удобный путь в море, а там наши лодьи легко пройдут вдоль береговой черты, не подвергая себя возможности встретиться с враждебными судами. Но в Херсонес они не пойдут. Не сразу… Это может вызвать лишние подозрения.

— Император это понимает. Потому и сказал мне передать, что ваш город Корчев, что в княжестве Тмутараканском, где правит наместник великого князя, как нельзя лучше подходит. Его гавань может вместить ваши корабли, а Тмутаракань… хорошее и не вызывающее опасений место для всех, кто будет в том походе. Конечно, если наместник верен исключительно Владимиру Святославовичу.

— Так оно и есть, — согласился Доброга. — Роман Ростиславович, нынешний наместник, полностью верен своему князю. К тому же он ваш единоверец, а его отец был из числа ближних людей княгини Ольги. Думаю, этого достаточно. чтобы и у вас не возникло сомнений.

— У меня их и не могло возникнуть…

Лицемерие и придворные, они всегда неразделимы. Особенно если тот самый двор вот уже много веков изощряется в интригах самого высокого пошиба. Для магистра давно уже не составляло труда говорить одно, подразумевать другое, а думать вообще о третьем. Ну а истинная подоплека всех его слов и действий могла быть скрыта настолько глубоко, что ему самому приходилось прилагать определенные усилия, чтобы не потерять путеводную нить.

Хотя нынешний собеседник мало чем уступал. Разве что не любил топить собеседников в потоках сладкой лжи. В остальном же…

— Тогда будем считать, что договорились, — говоря это, Доброга складывал карту, возвращая ее к прежнему, способному поместиться в кармане, виду. — Вначале войско великого князя через Днепр и плавание морем идет в Корчев. Затем шлем весть в Хеосонес и ожидаем ответа.

— Какого?

— Обычного. Насчет места встречи на ничейной земле. Не думаете же вы, что враги Владимира Святославовича настолько глупы, что будут готовы сунуться в вашу крепость или под ее стены? Если бы было так, ему бы не потребовалась помощь Византии.

— Хорошо. Ничейная земля. Мы выберем место и будем готовы…

— Надеюсь. А теперь я ухожу. Думаю, мы еще увидимся. Можно не провожать.

— Что вы, что вы, — Лигирос был вежлив, но озабоченность имела совсем иные корни. — Геннадий. Проводи нашего гостя!

Едва только закрылась дверь и затих звук шагов, Лигирос с огромным облегчением плеснул вина в кубок, залпом выпил и обрушился прямо в объятья кажущегося сейчас столь привлекательным кресла.

Он это делал! Очередной шаг возложенного на него поручения… Осталось совсем немного. В тот момент, когда войско Владимира Святославовича выйдет из Киева, порученное ему будет окончательно завершено. Дальнейшее… уже не его забота. Совсем не его. Зато тогда он сможет вернуться в Константинополь. Не просто вернуться, а на коне, победителем. И тогда многие заплачут!