Глава 9
Март (бересень), 987 год. Переяславль
Вот и весна пришла. Наконец-то тает снег, отступают холода. Хорошо! Никогда не любил зиму. Которая словно вымораживает тебя изнутри Особенно здесь, в этом времени. Лишенном многих комфортных вещей, что могли скрашивать это унылое время года.
Впрочем, у ранней весны здесь есть один очень серьезный недостаток. Дороги. Точнее, их слабая проходимость. Грязь, в которую они превратились из-за растаявшего снега, никак не способствовала быстрому перемещению, поневоле заставляя передвигаться на дальние расстояния лишь при большой необходимости. Да и внутри городов тоже… не все было гладко.
Именно в это время приходила в голову мысль о благоустройстве дорог. Каменные мостовые, а может и еще что-то более продвинутое. Но… напрягаться и рвать жилы по такому второстепенному поводу? Нет уж, держите карман шире! Мне сейчас других хлопот хватало. И развлечений тоже!
Да-да, именно развлечений, я не ошибся. Ведь политические игрища, если к ним относиться соответствующим образом, способны поднять настроение до очень высокой отметки. А уж если совмещать их с светскими раутами, так тем более.
Вообще, званые пиры для отдельных персон и просто широкого круга приглашенных — идеальное прикрытие для любых переговоров. Тем более, когда прикрышка для пиров непрошибаемая. Дескать, гостящая в Переяславле великая княгиня Рогнеда Рогволдовна желает ощущать себя в центре внимания. Ну и заодно приглашать тех, кого давно не видела. И кто осудит желающих выразить почтение столь значимой персоне? Правильно. Никто. Даже нашим врагам все понятно. Но вот сделать они в этом направлении не могут ровным счетом ничего.
Зато до чего же хорошо эти пиры и тому подобная «радость светской жизни» повлияла на саму княгиню! Диво дивное, право слово. Вроде бы подобных впечатлений по жизни у нее и в Киеве хватало. Не выдержав приступов любопытства, спросил насчет этого у Змейки. Ну и получил исчерпывающий ответ:
— Хальфдан, родненький, тебе голову не напекло? Солнышко вроде слабое, весеннее, не должно так сильно светить. Она же там не могла делать что хочет, разговаривать с кем захочет. И уж тем более приглашать интересных ей людей, чувствовать себя «хозяйкой пира». Хорошо, — поправилась она, уловив мой ироничный взгляд. — Одной из, но и это раньше было недоступно.
— И ей достаточно будет вот такой вот жизни, такого ограниченного влияния? — спросил я тогда. — Сама понимаешь, Рокси, это важный вопрос для всех нас.
Женщина женщину всегда лучше понимает. Особенно если она умна, как Змейка. Вот и получил я ответ довольно быстро, всего спустя минуту.
— Ей хватит. Особенно если ты будешь допускать ее к некоторым важным делам. На свой выбор, но чтобы она чувствовала свою значимость. Ну и помогал ее сыну. Она мать, а он — самый близкий ей человек. И пусть я не вижу в нем ничего особенного, но и ему можно найти место. Со временем. Тогда у тебя не должно быть с ней никаких сложностей. А про пользу… думаю, ты и сам все понимаешь, Хальфдан.
Что верно, то верно. Мне оставалось лишь прислушать к мнению Змейки. Уверен, что жалеть об этом не придется.
Ну а гости… Им в Переяславле оказывался самый радушный прием. А заодно производилась аккуратная такая психологическая обработка. Она касалась всех, путь и выглядела по разному. Для один — обычное радушие со стороны княгини и всех нас. Это касалось тех, кто был подчеркнуто нейтрален или же явно склонялся к поддержке нынешней власти. Другим, колеблющимся, доставалось больше внимания. Отдельные беседы, попытки повлиять на дальнейший выбор… Про союзников и говорить нечего — эти приезжали с целью прояснить уже имеющиеся договоренности и уточнить дальнейшие действия.
Кстати, последние две категории ожидал интересный для них сюрприз — разговор с нашим новым пленником. Тем самым, говорящим многого, охотно и во всех подробностях. Но главное было не в том, что он говорил, а кем он являлся. Не в психологическом, а в самом что ни на есть физическом смысле слова. Точнее сказать. в его физическом отличии от нормального человека.
Честно признаться, многие их нашей варяжской братии впервые сталкивались с таким вот… явлением вплотную. И уж тем паче не задумывались о том, что оно из себя представляет. Вот и проводился этакий «ликбез» в выгодных для нас тонах. Благо сделать это было просто, а многие из гостей были людьми к подобным гадостям впечатлительными.
Чего стоил один визит Ратмира Карнаухого, замаскированный, как водится, под его желание выразить почтение княгине Рогнеде. Сначала он с искренним интересом ознакомился со сведениями, которые удалось выжать из Коллоподия и которые можно было показывать посторонним. Ну а потом пришло время идеологической обработки. Спусковым крючком же стал вопрос ярла:
— Хальфдан, а чем же этот ромей такой особенный, по твоему разумению?
— Да тем, друг мой Ратмир, что он — это один из ликов того, что пытается принести к нам на Русь Владимир со своими советниками. Паршивый лик… Хотя не столько лик, сколько другая часть тела. Мстиша!
— Да, ярл…
— А покажи-ка нашему гостя особенность присутствующего пленника.
Помощник Гуннара лишь пожал плечами и без малейших эмоций выполнил требуемое. Проще говоря, подошел к пленнику, за ради такого случая вновь прикованного, и сдернул с того портки, наглядно демонстрируя отличие.
— Вот, смотри… Евнух, он же кастрат. То есть бывший мужчиной, но переставший им быть, — без тени эмоций в голосе разъяснял я Карнаухому увиденное тем. — Вот этого конкретного человека кастрировали еще когда он отроком был Тогда человек, подвергнутый подобному непотребству, становится наиболее смирным, покорным, податливым для влияния. Ну и… особо привлекательным для тех «мужчин», кто делить ложе с мальчиками любит. Сам знаешь, среди ромеев, да и среди того, первого рима это очень распространено.
— Мерзость!
— Согласен. Но одно дело, когда эта мерзость находится «где-то там», а совсем другое, когда ее на наши земли хотят притащить.
— Ты о чем, Мрачный?
— О том о самом, Карнаухий, — нехорошо усмехнулся я, подходя к гостю почти вплотную. — Ты у нас человек умный, тебе лишних слов говорить не надо. А вот другим…
Карнаухий посмотрел на меня, потом на бесштанного ромея-кастрата. Поморщился… Понимая, что видок действительно не радующий, я приказал Мстише восстановить статус-кво, то есть освободить ромею руки. Пусть сам портки оденет. Опасности от него нет, с собой кончать он тем паче не собирается. Характер не тот…
— Я тебе зачем это чудо без порток показывал, Ратмир. Чтобы ты знал, что вот таких вот существ среди ромеев много. А значит есть серьезные опасения, что и тут будут подобных же творить. Из детей тех, кто примет нового бога. Как ты видишь, его слуги ничуть не против подобного издевательства. Да, коллоподий? Ответь нам, сколько тебе подобных при дворе базилевса. Половина или все же треть?
— Скорее треть, господин, — пискнул подтягивающий спадающие портки евнух. — И да, святая наша матерь-церковь считает нас нужными… И важными!
Подобный писк Коллоподия заставил лицо Карнаухого аж перекоситься от омерзения. Ну а последовавшие слова лишь подтвердили первое впечатление:
— Калека, считающий свое уродство естественным и нормальным. У нас, если бы кто из жрецов заикнулся о таком, его бы утопили в болоте. Привязав к ногам камень потяжелее. Признаюсь тебе. Хальфдан, мне захотелось его убить.
— За что?
— Ни за что… из жалости. Он ведь не ненавидит сделавших с ним это. Просто в голову не берет такое. О Перун, да убей же ты молнией тех, кто не только придумал творить такое, но и выдавать за естественную часть мира! Уйдем отсюда. смотреть на ЭТО без веской причины сил моих нет.
Тут возразить было нечего. Все нужное Ратмир уже увидел, так что раздражать его неприятной атмосферой больше не стоило. Он получил свою порцию отравы. Той самой, которая в нашей ситуации лишь во благо. Не нам, а другим, еще не осознающим… не успевшим осознать.
Захлопнулась тяжелая дверь, отсекая нас от клети с находящимся внутри Коллоподием. И сразу же Ратмир облегченно выдохнул, словно мгновенно избавившись от тяжелого впечатления. Хорошо. Но я не мог позволить ему полностью расслабиться.
— Понимаешь, чего я хочу от тебя?
— Да. Наверно, да, — тут же поправился ярл. — Для наших общих целей тебе достаточно было просто дать допросные листы, их часть. Ну и, быть может, покзаать мне этого твоего Коллоподия. Но ты пошел дальше, показав еще и ту мерзость… А ты ничего не делаешь просто так, Мрачный.
— Не делаю. К тому же не ты первый, кому я показываю ромея-евнуха без порток. Да и далеко не последний. Это надо увидеть, после чего услышать слова про обыденность подобного в той же Византии, в иных местах… Хотя там несколько по иному, но не в том суть.
— Продолжай, Мрачный.
— Так я и не думал замолкать, — усмехнулся я. — Расскажи своим знакомым об увиденном и услышанном. Не о кознях ромеев, не о предательстве нашей веры Владимиром и его сворой. О нет! Это другое. более незримое. Доступное не каждому. Зато человек без яиц, лишенный их по сути в раннем отрочестве. Не исключение, а традиция, чтоб ее. Та самая, которую те самые ромеи, с которыми союз наш «великий князек» заключил, могут сюда притащить. И кто станет целью для подобных опытов? Наши дети, Ратмир. Вот ЭТО проймет многих. Согласен?
Крыть тут было нечем. Евнухи, это воистину позорное явление при дворе византийских императоров, сейчас становилось весомым козырем в той игре, что я вел против их империи. Если все получится и этот черный пиар пойдет в массы… От такого Владимиру со товарищи не отмыться. Никак!
* * *
Чем чудовищнее ложь тем легче в нее верят. Именно так говорили признанные специалисты по пропаганде во времена, близкие к моим. Ну а я не особенно то и врал, если честно. Всего лишь выдвигал вполне вероятную гипотезу, базирующуюся на фактах.
Евнухи у ромеев есть? Да. Явление широко распространенное? Несомненно. Церковью не порицается? Да вы шутите, конечно же нет! Вероятность переноса на росские земли существует? Несомненно.
Ну а мое как бы «знание будущего». Помилуйте. Господа и прочие товарищи, оно здесь точно ни при чем. Это УЖЕ другая временная альтернатива, история успела пойти по другому пути. Пусть пока не фундаментально, но некоторые случившиеся при моем участии события однозначно сместили русло реки времени. Направляя е в иную сторону. ТЕПЕРЬ тут может случиться что угодно.
В привычной мне истории евнухи в восточную ветвь христианской религии не перешли. Зато перешли в западную, европейскую. Помните знаменитых певцов-кастратов Ватикана и вообще Италии? Вот и я помню. Следовательно… Никак меня не устраивает ситуация, когда есть даже гипотетическая возможность, что славянским паренькам станут резать яйца во усладу слуха и, вероятно, еще кое-чего всяких извращенных уродов.
Так что совесть меня точно мучить не станет. Гарантия! Ну а применение черного пиара — штука вечная, что бы там ни говорили в моем родном времени соблюдатели разных «прав человека» и толерантности. Все равно я этими болячками сроду не болел.
Вот так и работал с «человеческим материалом», убеждая с помощью наглядного пособия прибывающих в Переяславль гостей. Одни реагировали сильнее, другие слабее, но равнодушным никому не удалось уйти. Подобным я зарабатывал себе дополнительное влияние. Повышал авторитет в глазах многих. А другие. Соответственно, многое теряли.
Ближний же круг… Они обо всем знали, поддерживали. Только вот гуннар Бешеный как-то раз счел нужным напомнить, заявившись к нам со Змейкой в личные покои. Обрушился на лавку, выдохнул, немного расслабляясь от круговерти хлопот, после чего изрек:
— Ты, брат, усадил и Владимира, и ромеев голой жопою да на растревоженный муравейник. Слухи о евнухах, их особенностях и поганых ромейских обычаях поползли по всем городам. Особенно хорошо, что вскоре после союзного договора с Византией, о коем люди великого князя на всех площадях орали.
— Это же замечательно! — радостно взвизгнула от избытка чувств Роксана, валяющаяся на ложе и лениво листающая что-то из комедий Аристофана. Греческий она знала так себе, но все же достаточно, чтобы медленно продираться сквозь текст. Да и чтиво легкое, развлекательное по нынешнему времени. Выбор, увы небольшой. — Пусть повертятся, как раки в кипящем котелке. Тут еще и затея с рабами…
Тут Роксана правильно заметила. Богумил Соловей выполнил договоренность. Да и прочие союзные нам жрецы постарались. Среди определенных групп невольников расползался слух по затею ярла Хальфдана Мрачного. Ту самую, позволяющую рабам, им купленным, выкупаться в рассрочку, если их сочтут полезными в будущем. Кого в делах воинских, кого в мастеровых…
Мда. Началось если и не активное бурление, то пересуды. А они по любому отвлекали часть невольничьей массы от тех «прелестей», о которых говорили им проповедники ромейского распятого бога. Ведь свобода здесь, пусть и в перспективе. Куда лучше той, для «рабов божьих в царствии небесном». Последнее может привлечь лишь от полного отчаяния, когда иных перспектив нет. Иначе… совсем другой расклад.
Меж тем Гуннар явно был не согласен с радостным настроением Змейки. Иначе не заявил бы, что:
— Слишком явный успех привлекает к себе внимание. А уж увидеть наши уши, которые торчат за всеми этими событиями, не сможет только дурак. А сейчас в Киеве целое посольство во главе с магистром Лигиросом и уже знакомым нам жрецом Михаилом. Тем, который в прошлом посольстве был. Понимаешь?
— И она понимает, и все мы тоже не маленькие, — ответил я, присаживаясь рядом с Роксаной и обминая свою вспыльчивую красотку. А то еще начнет спорить, что сейчас не особо к месту. — Ты к чему разговор то завел? Сам ведаешь, что иначе нельзя, времени почти не осталось, скоро в Киеве будет не протолкнуться от наших недругов.
— Я к тому, что остерегаться тебе надо, Мрачный. На тебя уже дважды покушались и почти достигли цели. Не говорю уже о том, скольких любителей злата-серебра удалось остановить на дальних подступах. Ты же сам все мои грамотки по этим делам внимательно читаешь.
— Да знаю я все, — губы поневоле сложились в злобную гримасу. — Что Владимир с Добрыней спят и видят меня на погребальном костре. Что эти, вороны ромейские, о том же мечтают. Только последние себя вроде толком не проявляли
— То и беспокоит! А еще новость, что тот самый жрец Михаил и недостреленный «тенями» нашей Змейки Никифор Фракиец сюда собираются. С дарами к великой княгине Рогнеде Рогволдовне от имени Византийской империи. И хотелось бы завернуть, но не уверен я, что так лучше будет. Сам как разумеешь, брат?
Гости, значит! Те, которых ина порог пускать не хочется, но приходится, причем вежливо при этом улыбаясь. Политика! И дипломатия, чтоб ей пусто было. Там постоянно улыбаются, вежливо разговаривают. Одновременно думая, как лучше всего всадить нож в спину врагу или же отравить по-тихому.
Вот Роксана отбросила в сторону книжку, нахмурилась. Чувствует повисшую в воздухе тревогу, в том числе и от меня исходящую. А что поделать? Я тоже человек, подобное не может не нервировать.
— Когда они собираются, Гуннар?
— Не сейчас. Я попытался узнать точное время, но они виляют, лисьим хвостом волчьи следы заметая. Ждут чего-то.
— Или кого-то?
— Быть может и так, — пожал плечами Бешеный. — События вокруг понеслись вскачь. Есть ведь и еще одна новость. Из Хольмгарда.
— Та-ак… И что там нового в делах новгородских?
— Йомсвикинги. Они прибыли. Двадцать пять драккаров, около двух тысяч воинов. Началось!
Проклятье. Действительно, началось. Конечно же им еще добираться до Киева, устраиваться там, а потом ждать приказа нанимателя. Но по сути уже спустя пару дней после прибытия столь сильного отрядя Владимир Святославович и его дядюшка могут начать разыгрывать находящиеся на руках карты. Тот самый асклад, который я могу анализировать, но лишь на основании предположений. Уверенности тут быть не может, увы и ах.
— Наши уже знают?
— Нет, — покачал головой побратим. — Только что весточка с голубями прилетела. Вот первым делом к вам пришел. Что скажешь, Мрачный?
— А что тут сказать то можно? — хмыкнул я, вставая и подходя к окну, за которым светило не столь теплое, но яркое солнышко. — Действовать надобно. Для начала в Переяславле. Всех наших и союзных хирдманов стянуть в город. Проверить состояние стен, припасов, вооружения и броней. Ну и про наше новое оружие не забывать. Но тут без кого-либо со стороны.
— Понимаю.
Еще бы Гуннар не понимал! Особое — это оружие, созданное на основе «греческого огня». Сомневаюсь, конечно, что нам незамедлительно понадобятся сифонофоры, которых сварганили шесть штук. Но вот обычные «зажигалки» — дело другое. Их наделали немало, оставалось только устроить их применение, да чтобы эффект оказался максимальным. Не столько физическим, сколько действующим на психику врага.
Но все это в пределах контролируемого нами города. А ведь им одним наши интересы ой как не ограничиваются! Поэтому…
— Надо послать весточки с голубями и просто вестников ко всем, кого мы можем считать если не друзьями, то хоть в чем-то союзниками, — не вставая с ложа, прошипела змейка. Сейчас она вновь чувствовала себя если не на поле битвы, то где-то рядом. — Хорошо бы сюда их пригласить с их хирдма вместе. Так ведь не придут. Или все же придут?
Хоть вопрос не был обращен к кому-то конкретно, но Гуннар подхватил его первым.
— Из значимых может прийти Ратмир. Только вот… Карнаухий сложный человек, но про свои интересы никогда не забудет. Поддержать нас он поддержит, особенно будучи впечатлен показом того ромейского евнуха, но и потребует с нас за помощь немало.
— Он нужен нам, Брат, — без тени сомнений в голосе произнес я. — Так что ему особую грамотку слать, с просьбой о помощи и готовности появиться хоть с частью своих. Ну и чтобы остальные его хирдманы могли выдвинуться в нужное место, как только понадобится.
— Сделаем. А остальные? Снорри, Ставр, жрец этот, Соловей, а заодно и другие, не столь важные…
— Просто предупреждающие весточки, не больше. Исключение — те, с кем будет говорить Рогнеда. Ей виднее, кого просто оповестить, а кого и сюда попробовать притащить. Один ведает, какая нам с этого польза будет Но хоть что-то, да и ее имя не пустой звук на Руси.
Немного помолчали. Я гонял мысли по голове, Гуннар переваривал полученные указания. Ну а Роксана, та просто ожидала новых слов от моей персоны. Привыкла, что я то и дело выдаю что-нибудь эдакое. И ведь правильно привыкла!
— Теперь Киев. Рокси, это уже по твою душу!
— Да, муж мой, — промурлыкала воительница. Лениво повернув голову в мою сторону, но так и не собираясь менять уютную «зону залегания». — Чего прикажешь скромной воительнице?
— Часть твоих «теней» в Киев. Не в сам город, конечно, — сразу уточнил я, почуяв, что сейчас мне будут возражать и вполне обоснованно. — Пусть вокруг него, по основным и не очень дорогам побегают, порасспрашивают. Интересуют все отряды и даже малые отрядики, которые туда будут входить. Особенно интересны наемники.
— Думаешь, что помимо йомсвикингов…
— Добрыня хитрый, а у Путяты знакомств среди этого народа предостаточно. Все может статься..
— Через пару часов они уже будут мчаться в Киев. Но если еще и Гуннар поможет. Ведь поможет?
Бешеный, на которого был направлен испытующий взгляд валькирии, лениво отбрехнулся.
— А что я? Прознатчики в городе есть, как без них. Можешь их использовать, но там надежных людей нет. Людишки, за деньги на нас работающие. Не удивлюсь, если большая часть еще и людям Доброги сведения подают, и ромеям. В общем всем, кто готов платить.
— Куда же твои верные люди делись?
— Мне их терять без цели не хочется, Змейка, — посерьезнел наш спец то тайным делам. — Тайная Стража лютует пуще прежнего. Да и с людьми того ромея, Константина Старгироса, последние пару месяцев слишком тесно общаются. Это для нас тоже… Не самый лучший случай. Я нашим хирдманам даже по дневным улицам прогуливаться бы не советовал в числе меньшем, чем пара десятков. И то лишь по нужде великой. Не любят там нас, очень не любят.
Пока Змейка и Бешеный занимались привычным делом — словесной пикировкой, я продолжал думать, что еще требовалось сделать или хотя бы к чему стоило подготовиться. Под их «аккомпанемент», кстати, думалось очень хорошо. Успокаивало и в то же время ускоряло работу мысли.
Ага, вот оно! И не один нюанс, а сразу два.
— Гуннар! Передай нашим, чтобы увеличили запасы еды. А заодно узнай через своих прознатчиков, чего и в каком количестве закупают в Киеве люди великого князя. Войско всегда хочет кушать, в походе тем паче.
— В походе?
— А ты разве забыл, о чем мы не так давно размышляли? — ответил я вопросом на вопрос. — На нас могут попробовать напасть тут, а могут сначала вытянуть в поход. И, учитывая договор о союзе с Византией, я склоняюсь к последнему. Отсюда и запасы еды. Одно дело кормить войско здесь, а другое — закупать припасы на случай похода. Разная еда, сам знаешь.
— Мой муж прав, — поддержала Рокси. — Это узнать легко, твоим прознатчикам и трудиться не надо, достаточно сунуть несколько монет купцам.
— И тогда? Ну, если поход состоится.
Интересный вопрос. И хочется ответить нечто вроде: «А я доктор. А я знаю?!» Увы, нереально. Присказка эта тут явно неизвестна, да и положение у меня совсем не то. чтобы чем-либо подобным отделываться.
— Вот и будем думать насчет этого «тогда», если расспросы покажут верность именно этой дороги. Хотя я бы до последнего момента делал вид. что поход этот нам тоже нужен и интересен. И лишь в последний момент, собрав уже сочувствующие нам силы, ударить. Один раз, быстро и смертельно! Чтобы прихлопнуть всех наших недругов… Так порой медведь одним взмахом лапы разбрасывает целую свору псов. К тому же у нас есть чем ударить!
Есть во всех смыслах этого слова… Но это я уже на стал озвучивать. К сожалению, разве что Роксана сумела дорасти до такого понятия, как психологическое оружие. действующее не на тело, а на разум врага.
