Церковь — это таинство Царства Христова в настоящем. Она везде, где Бог дарует спасение; где уже начинается новое творение; где, по образному слову провидца в Откровении, новый Иерусалим нисходит от Бога (см. Откр 21:10).

Это происходит везде, где община верующих возвещает евангельскую истину, приобщается святых даров и может собираться вокруг своего епископа (или вокруг поставленного епископом священника) для празднования евхаристии. В каждом таком месте пребывает Церковь, Ибо там верующие через посредство причастия получают благодать спасения, усыновления Божьего и вечного блага. В каждом таком месте всецело и полностью жива Церковь, потому что Бог всегда дарует любовь и благо сполна.

Церквей много во всех уголках мира, ибо Церковь Божья всегда одна. Есть только одна-единственная Церковь. Мы признаем это, когда произносим символ веры: «Верую во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь». Мы знаем, что церквей много во многих местах, и верим, что многочисленные воплощения Церкви вместе составляют единую Церковь Христову.

Каждая из церквей на своем месте может служить людскому благу, и между собой они равны: у всех одно и то же назначение. Чтобы подчеркнуть эту равноценность, их называют церквами-сестрами. Как сестры в одной семье, они должны жить дружно, делиться друг с другом духовными дарами и вместе причащаться. Этим единством они должны подтвердить, что составляют единую Церковь Христову: только тогда они исполняют волю Господню. Ибо Он требует, чтобы все были едины.

Однако ход истории зачастую приводил к потере единения церквей-сестер. Они, согласно Апостолу, во время земного паломничества носят свое сокровище в глиняных сосудах (2 Кор 4:7). Только при втором) пришествии они обретут совершенную полноту, а до тех пор не могут полной мере соответствовать своему призванию и носят многочисленные изъяны «на своей земной одежде».

Вследствие этих изъянов церкви-сестры, деля друг с другом свои духовные дары и оказывая помощь, должны практиковать также взаимную критику. Кроме того, они обязаны принимать справедливую критику, чтобы по мере сил освобождаться от своих недостатков. Но если церковь не слушает увещеваний, придется, может быть, пригрозить рaзрывом, а если и это не поможет — на самом деле порвать с ней. Ведь бывают крайние случаи, когда изъяны одной из церквей так возрастают, что вредят общему единению.

Однако даже после разрыва церкви-сестры не становятся совершенно чужды друг другу: многие духовные дары Божьи и с нарушением единства остаются их общим достоянием. Разделяет их собственное земное несовершенство, но по-прежнему объединяет благодать Божья. Обсуждая взаимоотношения церквей-сестер, утративших заповеданное Господом полное единство, папа Павел VI при поддержке II Ватиканского собора отметил в первую очередь их неизменное духовное единение и лишь после этого — недостатки. Он ввел определение «церкви сестры в почти совершенном единстве». Долг таких церквей перед Господом — сделать всё возможное, чтобы вновь обрести полное единство.

Перед тем как возобновить общение, необходимо обсудить существующие проблемы. Это необходимо для отношений между Католической и Православной церквами. Поэтому начат богословский диалог церквей который они стараются вести открыто и искренне.

Ведение богословского диалога требует, чтобы разделенные церкви не замыкались в себе, а шли друг другу навстречу. Они должны найти себе мужество честно, но самым деликатным образом выносить на обсуждение все, что считают важным. Кроме того, им следует признавать, что в исправлении нуждаются не только другие, но и они сами, что можно многому научиться у церквей, с которыми ведешь диалог. Следовательно, нужно быть готовыми внимательно прислушиваться к тому, что предлагает другая сторона.

Официально Православная и Католическая церкви вступили богословский диалог. Однако в их отношениях еще не полностью установился дух взаимного уважения и вежливости. До сих пор с обеих сторон некоторые клирики и миряне горюют по тем временам, когда эти церкви не желали иметь между собой ничего общего и только осыпали друг друга упреками. Чтобы дух братства воцарился также в повседневной церковной жизни той и другой стороны, предстоит еще долгое и терпеливое выяснение отношений.

Для укрепления взаимного доверия и обоюдного уважения между церквами богословский диалог следует начинать с того, что великий патриарх Афинагор I называл «диалогом любви». Это значит: постараться смягчить взаимную напряженность и уменьшить трения, чтобы между церквами установилось взаимное расположение.

При определенном сходстве с тем, что политики называют «мерами по созданию доверия», это гораздо важнее: речь идет о насущной необходимости для Церкви. Ведь, во-первых, завет Христов призывает всех к единству, а церкви-сестры — к обоюдному уважению и любви, коль скоро они стремятся к полному единению. Если добросовестно изучать Церковную историю, становится все яснее, что наши церкви в этом отношении должны вести себя совершенно по-иному. И довольно многое из происходящего доказывает, что и сегодня слишком плохо соблюдался завет любви, полученный учениками от Иисуса. Во-вторых, только при взаимной любви выполнима огромная богословская работа в процессе диалога, ибо перед нами встают задачи, которые поверяются только божественной истиной. А Бог есть любовь, и только те, кто любит, могут познать истину.

«Диалогом любви» должно начаться и сопровождаться выяснение всех проблем. Он только тогда достигнет совершенства, когда воцарится взаимопонимание и церкви-сестры полностью воссоединятся.

Под этим обозначением понимается, что над решением возникающих проблем трудятся церковные делегаты, которые достаточно хорошо знают доктрину, пастырское предназначение, историю своей собственной церкви и притом имеют как можно более верное представление об истинной сути церкви-собеседницы.

В некоторых кругах существует опасение, что богословский диалог относительно доктринальных различий между разделенными церквами приведет к поискам компромисса. Поэтому там отвергают диалог, совершенно правильно подчеркивая, что Церковь как поборница и наставница божественной истины не может допускать компромиссов в вопросах учения. Но подобные опасения беспочвенны. Компромиссы бывают в дипломатических переговорах между государствами. Дипломатия ищет соглашения и, если оно удастся, устанавливает мир.

Перед церковной комиссией по диалогу стоит задача совсем другого рода. Такая комиссия не может привести к единению церквей, ибо единение церквей — не результат людских действий. Оно возможно только между теми, кто в равной мере одарен благодатью Святого Духа. Церковное единение должно быть от Бога. Церковная комиссия по диалогу может только выявить его, но никоим образом не достичь путем переговоров.

Поэтому цель комиссии — не стремиться к компромиссам, но выяснить: правда ли, что Бог уже даровал нам все необходимые предпосылки для церковного единения, а наши церкви просто проглядели их за своими вечными спорами. Так это или не так?

Другими словами, комиссия по диалогу задается вопросом: правы ли те католики и православные, которые полагают, что только одна из ведущих диалог сторон Церковь в полном смысле, обитель Святого Духа, а другая сторона, напротив, вследствие своих ошибок лишилась этой благодати. Комиссия должна исследовать, правы ли они, говоря, что вследствие тяжких заблуждений «чужой» церкви их неукоснительный долг — оставаться разделенными и впредь.

Но есть и такие католики и православные, которые считают, что различия между церквами суть лишь внешние исторические формы, а за ними проявляется один и тот же Дух Божий. Эти верующие убеждены и по ту, и по сю сторону пропасти раскола Бог расточает те же самые дары благодати. Поэтому они не верят, что есть такие тяжкие заблуждения и недостатки, из-за которых Католической и Православной церквам невозможно вскорости прийти к полному единству. Комиссия должна подвергнуть проверке и эту точку зрения, выяснить, правы ли они говоря, что недальновидно и легкомысленно было бы вопреки дарованному Богом единству поддерживать раскол, который зиждится только на различии в земных делах.

Первый долг комиссии по диалогу состоит в том, чтобы рассмотреть какими дарами благодати одарены ведущие диалог общины — та и другая. Ценить эти дары, где бы они ни оказались, радоваться им и благодарить Господа, что он уделил их и нашей, и другой церкви, — вот в чем духовная задача диалога. Воистину богословская задача; ибо богословие, если его правильно понимать — это не просто исследовательский поиск, а соединенное с благодарственной хвалой Богу размышление о спасительном.

Затем комиссии следует рассмотреть также несовершенства наших церквей, приведшие к тому нагромождению проблем, которое нас разделяет, и оценить, насколько они серьезны. Положить на одну чашу весов все, чем одарены церкви, а на другую их несовершенства — такова исследовательская задача, которую комиссия должна решить при диалоге. Ибо она должна подготовить для церквей ответ на вопрос: сводят ли на нет эти несовершенства дарованное Богом единство, вынуждают ли к в дальнейшем к разделению, или это не так.

Если комиссия серьезно отнесется к своему духовному и исследовательскому долгу — тогда, каков бы ни был богословский вывод о близости (или отдаленности) между церквами, она может исполнить то, чего ожидает учредившее ее руководство церквей.

Если комиссия в ходе добросовестной богословской работы придем убеждению, что единство дано от Бога, а разделяют нас только превратности истории — она предложит церквам объявить, что схизмы больше нет.

Ведь тогда не будет больше оснований сохранять существующий раскол.

Но некоторые католики и православные даже сегодня выскажут серьезное сомнение, действительно ли между нашими церквами существуют предпосылки для церковного единения. Комиссия по диалогу должна принять во внимание озабоченность этих христиан. Если она считает возможным единение церквей, то ее задача — остаточно внятно объяснить скептикам, католикам и православным, на чем основано это решение; результаты исследований должны быть приняты церквами.

Но если бы после тщательного исследования комиссия пришла к противоположному решению, ей не оставалось бы ничего другого, кроме как прекратить свою деятельность. Ибо никакая земная инстанция не может учредить церковное единение, если оно не ниспослано от Бога. Но, по крайней мере, с точки зрения католической экклезиологии, такого исхода диалога нельзя ожидать: уже II Ватиканский собор признал церковность восточного христианства. Признание основано на статье 8 Догматической конституции Церкви; о том же недвусмысленно говорится в статье 15 Декрета об экуменизме.

Прекратить схизму — задача уже не для комиссии по диалогу: у нее нет полномочий принимать такие решения. Она учреждена как совещательный орган и должна представить результаты своей работы церквам Им и предстоит решать, что в конце концов произойдет.

Диалог призван выяснить, существуют ли все необходимые предпосылки для объединения церквей. По окончании доскональных богословских и исторических исследований это может быть логично, последовательно подтверждено или, в случае невозможности, оспорено. Но даже если логический результат богословского исследования окажется положительным, этого еще недостаточно, чтобы действительно восстановить церковное единство. Ведь церковное единство означает взаимную любовь. Но любовь — вольный дар, она и даруется свободно. Таким образом, церковное единство не вырастет само собой из того обстоятельства, что признано наличие предпосылок для него. Оно должно быт даровано.

Будет оно даровано или нет—вопрос останется открытым даже в том случае, если богословие даст утвердительный ответ. Тут встанет новая, проблема: готовы ли церкви, и в какой степени готовы, усвоить результаты богословского исследования и провести их в жизнь. Церкви вольны делать это или не делать. Во всяком случае, церковные иерархи и простые верующие—все, от кого зависит, будет ли вывод богословски принят или отвергнут — должны помнить: когда-нибудь придется отвечать за то, как они воспользовались своей свободой.