Турне премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана по странам победившей «арабской революции» — Египет, Тунис и Ливию — событие многозначительное. Это — первая попытка Турции в новейшей истории позиционировать себя в Северной Африке и на Ближнем Востоке в качестве новой региональной державы. В этой связи директор отдела новостей турецкого телеканала NTV Мете Чабукчи в беседе с ИА REGNUM заявил, что в случае укрепления влияния Турции в сердце арабского мира — Египте, можно будет говорить о реальном восстановлении величия Турции «землях, которые некогда входили в состав империи». К слову, в день визита в Каир многие турецкие телеканалы вспомнили период османизма, подчеркивая, что у Турции появился «исторический шанс перехватить геополитическую инициативу в регионе».

Правда, мало кто из турецких политиков объяснил, в чем именно заключается тактика такого «перехвата инициативы», поскольку уже через несколько часов пребывания Эрдогана в Каире стало ясно, что он оказался в окружении не местных демократов, а военных, недавних близких соратников Мубарака, а подписанное соглашение с Египтом о стратегическом партнерстве двух стран — это не военный союз. Так что единственной площадкой, на которой глава правительства Турции получил возможность полностью развернуть свои «тезисы», это было заседание глав МИДов стран — членов Лиги арабских государств. Да и то только по части призывов поддержать в ООН признание Палестинского государства. В этой связи представляется, что команда Эрдогана при подготовке сценария египетского визита допустила серьезную ошибку, рекомендовав премьеру апеллировать «к воле народа как источника власти» в аудитории, которая в большинстве настороженно воспринимает «арабскую весну». На это указал известный тунисский аналитик Мохаммед Адил. Он рекомендует Анкаре не натягивать на себя «тогу эмиссара демократии в странах с разной историей, хотя некогда и входивших в состав Османской империи». По его словам, Каир никогда не будет брать за образец турецкий вариант демократии, поскольку там более популярен ее американский эквивалент. Что касается Туниса, то он, по словам Мохаммеда Адила, будет следовать знакомым и близким ему «французским стандартом».

В целом же, как считает турецкий эксперт Ибмен Каран, Турция может столкнуться с неожиданным для себя парадоксом: разбрасывая по региону «зерна демократии», она в перспективе может столкнуться с нежелательным для себя феноменом «пробуждения арабского духа», тенденциями к консолидации арабских государств. Кстати, Мохаммед Адил сообщил, что определенные оппозиционные силы в Ливии начали переговоры с Тунисом об объединении двух стран в одно государство. Вспомним, что на четвёртой конференции Движения неприсоединившихся государств в сентябре 1973 года в Алжире тогдашний тунисский президент Бургиба уже призывал к объединению Алжира, Ливии и Туниса в «Соединённые Штаты Северной Африки».

Много вопросов вызывает и антиизраильская риторика Эрдогана, широко используемая им в общении с новыми «арабскими демократиями». Похоже, что Турция принесла в жертву свои отношения с Израилем в попытке позиционировать себя как лидера исламского мира. Не получается. При этом Анкаре кажется, что такой подход вписывается в американскую концепцию перезагрузки отношений с исламским миром. Именно в этом контексте Эрдоган пытается позиционировать себя еще в одной роли — моста между Евросоюзом и США и арабо-исламским миром. Но как ни крути, Турция в Северной Африке и на Ближнем Востоке воспринимается, прежде всего, в качестве форпоста НАТО и преданного союзника США. Поэтому новые арабские демократии предпочитают общаться с Западом без посредников и оценивают миссию Турции в арабском мире на данном этапе практически исчерпанной.

К тому же никто не знает, достаточно ли окажется накопленного за годы правлении партии Гюля-Эрдогана экономического и политического потенциала для продолжения такой «игры» в долгосрочной перспективе. Сейчас Турция — официально светское государство с намеченной стратегической целью — вступление в ЕС. Но это — вчерашняя статика. В динамике пока только то, что помимо изменений в результате «арабской весны» характера режимов в некоторых странах региона, две «старые демократии» — Турция и Израиль — оказались в фазе обострения отношений. Это разваливает прежние региональные коалиции. Новые только рождаются.

Возможно, что турецкой дипломатии удастся убедить своих западных союзников в том, что отношения с Израилем имеют специфический эксклюзивный характер, а отношения с другими западными странами — нечто принципиально иное. Но и тут проблемы. Когда премьер-министр Эрдоган заявил, что группировка ВМС Турции в Восточном Средиземноморье будет усилена за счет трех фрегатов из Черного и Мраморного морей, уже насторожился Брюссель. Анкара обещает, что эти корабли будут сопровождать суда с гуманитарным грузом для блокированного Израилем палестинского сектора Газа. С другой, как считает турецкий министр по делам ЕС Эгемен Багыш, планы, которые вынашивает Кипр, это — «как раз та причина, по которой страны держат военно-морской флот». Речь идет о возможности остановить намеченную греками-киприотами разработку месторождений газа и нефти. Так что турецкой дипломатии приходится решать сразу массу сложных проблем. Вот почему визит премьера-министра Турции Эрдогана по странам победившей «арабской революции» выглядит больше в качестве отвлекающего маневра от решения иных, скорее всего, внутриполитических проблем. Но его нельзя считать непродуктивным: бывают моменты, когда лидерам стран необходимо себя показать и мир посмотреть. Тем более, что сейчас в регионе складывается новая расстановка сил, что скоро станет определять там главные направления событий.