Премьер-министр Израиля Беньямин Нетанияху, комментируя события, связанные с нападением на израильское посольство в Каире, озвучил любопытный тезис. «Ближний Восток переживает землетрясение исторического масштаба, — заявил Нетанияху. — Может быть, можно сравнить это с событиями столетней давности, после окончания первой мировой войны и установления нового порядка. Ввиду этих исторических потрясений, мы должны действовать взвешенно и ответственно. Нужно понимать, что это происходит в результате мощных подземных течений, несмотря на нашу привычку считать, что все происходит по нашей вине, или благодаря нам — здесь действуют силы гораздо сильнее». Чуть ранее министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу квалифицировал события «арабской весны» как «наступление второй волны деколонизации».

Эти две позиции некогда находившихся в тесных союзнических отношениях Израиля и Турции отражают не только разный подход двух стран к оценке характера бурных событий в Северной Африке и на Ближнем Востоке, но и демонстрируют возможности принимаемых — по ходу развития событий — практических решений.

Позиция Израиля. Первая мировая война 1914–1918-х годов завершилась исчезновением Османской империи и разделом остатков империи между Францией и Британской империей. 30 октября 1918 года Лондон и Стамбул подписали на борту английского крейсера «Агамемнон» в порту Мудрос (остров Лемнос) соглашение. Оно предусматривало: открытие Черноморских проливов для военных флотов Антанты с предоставлением союзникам права оккупировать форты Босфора и Дарданелл; капитуляцию остатков турецких войск в Хиджазе (ныне — Саудовская Аравия), Ираке, Сирии, Йемене и вывод их из Ирана, Киликии, Закавказья; оккупацию союзниками шести так называемых армянских вилайетов «в случае беспорядков в одном из них», и вообще любого стратегического пункта в Турции, если союзники сочтут это необходимым по соображениям своей «безопасности».

Планы раздела Османской империи обсуждались на Парижской мирной конференции 1919–1920 годов, где был выдвинут — в числе многих других — и проект передачи Турции под мандат США. В августе 1920 года был подписан Севрский мирный договор, в основу которого были положены условия соглашения «Сайкс-Пико» и решения конференции союзных держав в Сан-Ремо в апреле 1920 года. Палестина и Ирак передавались Великобритании, Сирия и Ливан — Франции в качестве подмандатных территорий. Турция отказывалась от притязаний на Аравийский полуостров и страны Северной Африки, признавала английский протекторат над Египтом, английскую аннексию Кипра, передавала Италии Додеканесские острова. Восточная Фракия и Эдирне (Адрианополь), Галлиполийский полуостров отходили к Греции; зона проливов подлежала полному разоружению и поступала под контроль созданной Антантой международной Комиссии проливов. Выдвигались проект «независимого Курдистана», включающего юго-восточные вилайеты Анатолии, и «независимой Армении», границы которой должен был определить президент США. Кроме того, Севрский мирный договор предоставлял державам Антанты право вмешиваться во внутренние дела Турции, ограничивал численность турецких вооруженных сил.

Но созданное в апреле 1920 года правительство Великого национального собрания Турции и даже султан отказались ратифицировать Севрский договор, хотя в дальнейшем многие его положения были зафиксированы на Лозаннской конференции (1922–1923) договором, который определил современные границы Турции.

То, что Израиль вернулся к оценке положения на Ближнем Востоке, сложившегося после Первой мировой войны, свидетельствуют некоторые косвенные, но красноречивые факты. Во время турне по балканским странам Нетанияху показывали статуи национальных героев, убитых во времена Османской империей. В этой связи в интернет-версии газеты Haaretz известный обозреватель Алуфа Бен пишет, что «политическое цунами уже наступило», и «израильские страхи перед «арабской весной «сбылись». На днях озвучены некоторые пункты так называемого «плана Либермана», цель которого — «наказать Турцию за счет сотрудничества с курдами и армянами». Сам Либерман в интервью израильским телеканалам так отреагировал на этот проект: «Есть многомиллионная курдская нация, и не все курды состоят в PKK (Рабочая партия Курдистана). И этот вопрос вообще не стоит на повестке дня. Министерство иностранных дел, как любое внешнеполитическое ведомство, проводит массу совещаний, различных «мозговых штурмов», есть множество идей, и мы готовим разные сценарии. Но в повестке дня нет никакого предложения об оказании помощи PKK или установления контактов с этой организацией». Но говоря о взаимоотношениях с Турцией, Либерман подчеркнул: «Мы готовимся к любым сценариям развития ситуации, но надеемся, что сумеем восстановить добрососедские, или хотя бы нормальные отношения. Однако мы не намерены волочиться за турками или поднимать белый флаг».

В то же время, как подметила израильская газета «Едиот Ахронот», глава дипломатического ведомства Израиля «ничего не сказал (то есть не опроверг — С. Т.) по армянскому вопросу». По сообщениям израильских СМИ, во время своего визита в США Либерман собирается «встретиться с лидерами местного армянского лобби и с руководителями курдского подполья в Европе с целью укрепления связей с ними на всех уровнях, в частности, в вопросах военной помощи». В этой связи телеканал CNN TURK стал транслировать заявления турецких экспертов и политиков о том, что для Анкары теперь «становится очевидным то, о чем она раньше знала, но молчала». Более того, у турок формируется ощущение того, что Израиль в Северной Африке и на Ближнем Востоке стремится воссоздать историческую матрицу образца 1920 года, и готов активно разыгрывать в своих интересах курдскую и армянскую «карты».

Позиция Турции. Анкара не выработала свою версию бурных событий «арабской весны» и идет в этом отношении в фарватере США. Поэтому, когда глава МИД Турции Давутоглу говорит о «второй волне деколонизации» на Ближнем Востоке, то он дублирует версию президента Совета по международным отношениям (США) Ричарда Хааса, которая была им изложена в журнале Foreign Affairs, № 6 (ноябрь-декабрь) за 2006 год. Хаас считает, что первый период колониального правления регионом завершается окончанием Второй мировой войны. Он характеризуется подъемом арабского национализма и началом противостояния двух сверхдержав — США и СССР, — что предопределило структуру региона, которую сейчас именуют «старым Ближним Востоком»: авторитарные режимы арабских стран, Иран и две демократии — Турция и Израиль. «Арабская весна» — начало нового этапа.

Что дальше?

Первое: США, сохраняя еще заметное, но остаточного типа влияние на Ближнем Востоке, будет сталкиваться с фактором ослабления стратегических позиций Израиля. Потеряв Египет, а вслед за этим и Турцию, Израиль станет компенсировать эти потери за счет сближения с Саудовской Аравией и ее соседями по Персидскому заливу. То есть действовать на той площадке, которую в последние годы старательно обхаживала Турция. На западе Тель-Авив будет пытаться «изолировать» Турцию, укрепляя связи с Грецией, Болгарией и Румынией. Турция способна сыграть против Израиля только в случае, если ее игра будет коррелироваться с интересами США и крупнейших евроатлантических стран, что — маловероятно.

Второе: Ислам — в самой разной форме — станет активнее заполнять политический и интеллектуальный вакуум в регионе. Напряженность в отношениях между суннитами и шиитами распространится на весь Ближний Восток, создавая проблемы в Бахрейне, Ливане и в Саудовской Аравии. Когда в «игру» вступит Иран, Турция окажется в более сложном положении в своих отношениях Вашингтон — Москва — Тегеран. Во всяком случае, согласие Турции на размещение американского радара на своей территории обострит ее отношения с Ираном, на российском направлении может привести к постепенному свертыванию торгово-экономических связей. Борьба за региональное лидерство между Турцией и Ираном, и балансирующим между ними Израилем, приведет к нарастанию дестабилизирующих процессов, в регионе.

Наконец, третье. О своих новых интересах на Ближнем Востоке заявят Россия и Китай, которые по ходу «арабской весны» дистанцировались от западных усилий по продвижению «демократии» в государствах Ближнего Востока. Так что ни одного из известных сценариев возможного хода событий в этом регионе мира исключать нельзя. На Ближнем Востоке рождается новая геополитическая сущность, название которой еще никто не придумал.