Часть вторая
Risoluto un poco stretto

В далеком подростковом возрасте Никите, сидящему после драки с одноклассниками на крыше ярко-красного, как пятно свежей, только что пролитой крови, гаража, впервые солнце показалось мерзким.

Может быть, потому что именно тогда он начал осознавать, что его семья… несколько отличается от других, обычных и счастливых, в которых детям не тыкают носом в то, что матери у них нет, отец и брат – преступники, а старенькие, порядком измученные бабушка с дедушкой не смогли воспитать из него человека. По крайней мере, так говорили Никите учителя после очередных драк с одноклассниками-уродами. Почему-то виноватым всегда был именно он. Все ведь логично: его отец – бандит, который мотает срок, брат тоже сидит, значит, и он тоже такой же, как они.

Воспитание ведь идет из семьи – это непреложная истина. Учителя верили непреложным истинам. А Никите не верил никто.

В тот день, когда после очередной драки, закончившейся его безоговорочной победой, нокаутом одного соперника и разбитым носом второго, Ник в полной мере осознал свою непохожесть на нормальных детей.

Мать пострадавшего парнишки, решившего нарваться на Кларского, женщина достаточно обеспеченная и работающая в городском управлении образования, долго квохтала над сыночком, а после, уже в кабинете директора, разразилась громовыми воплями по поводу того, что обидчика и драчуна нужно наказать. Она ведь не знала, что зачинщиком был ее сын, мальчик не только избалованный, но и достаточно сильный и жесткий. Парнишка занимался в секции бокса, а одноклассник Никита Кларский, у которого и так была плохая репутация, нехило его раздражал.

Мама третьего участника драки, которого Никита ловко отправил корчиться после ловкого удара под дых на пол, тоже этого не знала, правда, и не кричала, а тихонько выговаривала сыну за то, что он встрял в драку.

– И что вы теперь будете делать? Да в вашей школе произвол происходит! Настоящий про-из-вол! – кричала женщина. Завуч и классный руководитель стояли рядышком, пытаясь сгладить ситуацию, но у них ничего не выходило. Инспектор по делам несовершеннолетних сидела и стучала пальцами по столу. Немногословный мальчишка Кларский, если честно, ее уже порядком достал. Он уже находился на учете в детской комнате милиции – драк с его участием было достаточно.

– Детей избивают посредине дня, а вы и в ус не дуете! Моего ребенка избили! Второму мальчику тоже досталось, – женщина кивнула на мать второго пострадавшего после драки с Ником. Сам Кларский, в отличие от одноклассников, один из которых поехал в травмпункт, а второй ушел обратно в класс, стоял в кабинете, за спинами завуча и классной, в тени, и хмуро молчал, пялясь в окно. За ним светило майское солнышко, кричащее о том, что всего через недельку начнутся школьные долгожданные летние каникулы. Ему в драке тоже досталось, но никто, кажется, этого не замечал.

– Куда вы смотрите, когда у вас такое происходит?! Я спрашиваю, куда? – рявкнула женщина в лицо директору. – Я этого просто так не оставлю! Вы знаете, где я работаю!

– Давайте успокоимся и все обсудим, – торопливо заговорил тот. – Вы ведь понимаете – это мальчишки, в таком возрасте драки – дело обычное…

– Ах, обычное? – взбеленилась женщина. – Мой сын – в травмпункте… это, по-вашему, дело обычное?! Куда учителя смотрели, пока моего сына избивал этот мерзавец? – И она ткнула пальцем с длинным ярким красным ногтем в сторону Никиты. Тот поднял на нее глаза, не по-детски серьезные, но ничего не сказал.

– Что, молчишь, стыдно стало? Или просто боишься? – спросила его женщина, уперев руки в боки. – Других бить не боишься, кто слабее, а как ответ держать, то и сказать нечего?

Кларский продолжал молчать.

– Трус ты, – вынесла ему вердикт мать одноклассника. Никита подарил ей мрачный взгляд.

– Вы посмотрите, как он на меня смотрит! Звереныш! Трусливый звереныш!

– Не надо так говорить, – попыталась остановить ее классная руководительница – молодая учительница, недавно закончившая педагогический институт. Мама второго паренька, женщина, видимо, неконфликтная и добродушная, тоже поддержала ее, но не была никем услышана.

– А я с ним сюсюкаться не собираюсь. С трусом.

– Я не трус, – сами собой открылись губы Никиты и выдали эту фразу. Выдали довольно-таки дерзким тоном уличного хулигана. Он даже и не ожидал. Женщину это невероятно разозлило.

– Кларский! – нахмурилась завуч. – Рот на замке подержи.

– Так, все, сейчас мы на него заявление напишем. Мой сын сейчас как раз в травмпункте со старшим братом, там все побои засвидетельствуют!

Ник закатил глаза к потолку, вдруг представив, как он с Андреем тащится в травмпункт, и ему стало смешно. Это разозлило маму его одноклассника еще пуще. Классная вновь попыталась угомонить мать своего пострадавшего ученика. Она-то подозревала, что Кларского, мальчика неразговорчивого и, в общем-то, спокойного, явно спровоцировали – такое уже не раз бывало. Однако у классной руководительницы ничего не вышло, как, впрочем, и у директора с завучем и инспектором, которым все-таки хотелось решить дело полюбовно, без заявления в милицию.

– Как вы детей воспитываете? Почему такие выродки вырастают?

– Мы – учим, воспитывать в семье должны, – напомнил директор.

– Ах, в семье?! Все правильно, нынче школы не способны воспитывать! Да и учат из рук вон плохо! Ну, и где тогда его мать? – рявкнула женщина. – Хочу в глаза посмотреть! Вырастила такого сыночка!

У Никиты от злости сузились глаза.

– У Кларского нет матери, – встряла инспектор по делам несовершеннолетних.

Женщина самую капельку растерялась. Мама второго мальчика жалостливо глянула на Никиту.

– Отец тогда где?

– Сидит, – негромко проинформировал ее директор.

– Кларский – подросток из неблагополучной семьи, – добавила со вздохом инспектор. – Отец сидит, старший брат. Его дедушка с бабушкой воспитывают.

– Они уже совсем старенькие, – ловко вклинилась в разговор классная руководительница, желающая хоть как-то защитить ученика. – Больные, их тревожить не надо. Давайте уж так с Никитой разберемся. И без заявления.

Пыл воинственно настроенный матери подостыл. Мать второго участника драки еще более жалостливо посмотрела на Никиту, и даже руки к груди прижала. Жалостью было пропитано все ее румяное круглое добродушное лицо, как ромовая баба – ромом.

– Им живется не слишком хорошо, – продолжала классная. – Давайте войдем в положение мальчика. Конечно, его поступок – отвратителен, но все же примем во внимание тот факт, из какой он семьи.

Никита, услышав это, словно окаменел. Тогда, наверное, и произошло полное его осознание себя и своей семьи, как неблагополучной. Он возненавидел это слово. Так же сильно, как и жалость. Кларский с ненавистью смотрел на тех, кто посмел его жалеть, а в его совсем еще юной душе клокотала злоба. Жалеют ущербных. А он – нормальный! Такой же, как все!

Они все стояли на солнце, а он – в тени.

Они все были белыми, а он – черным.

– Да, давайте, – сказала родительница второго избитого Ником парнишки. – Мальчику и так тяжело, давайте без заявления. К тому же все трое виноваты, раз кулаками махать стали. Я своего Ваньку знаю – он у меня в драки не прочь влезть.

Дело кончилось тем, что в душном, опаленном солнцем кабинете директора Никиту сначала долго по очереди ругали, а после так же долго и нудно наставляли на путь истинный, оставив после уроков. Потом уставший от всего этого балагана директор пригрозил Кларскому вылетом из школы и отпустил восвояси.

Тем майским солнечным днем Никита, понявший, что он далеко не такой, как все, долго сидел на крыше ярко-красного гаража, изредка прикрывая глаза от лучей ладонями с разбитыми после драки костяшками и сам себе твердя, что слезятся глаза именно из-за солнца.

Он всем своим сердцем не желал быть неблагополучным.

Никита сделал все, что мог, чтобы не казаться таким в университете. И да, пусть это была ложь – в первую очередь самому себе, но в то время он был счастлив. Только по-прежнему недолюбливал солнце. Возможно, оно ассоциировалось у него с жалостью?

Никита смотрел на Нику, вспомнив, как давным-давно целовал ее, и у него в груди что-то болезненно сжалось.

«Прощай, глупая. А, знаешь, ты мне нравилась», – мысленно сказал он, последний раз посмотрев на невесту – не его, а чью-то, какого-то гипотетического недоумка, после поднялся с лавочки под заинтересованными взглядами молодых мамочек и неспешным прогулочным шагом пошел прочь со двора, повернувшись к окнам Ники Карловой спиной. В лицо ему дул ругающийся ветер.

А Ника, делающая вид, что усиленно дышит воздухом, просто смотрела в небо, и ее взгляд опустился на грешную землю только тогда, когда Никита покидал двор. Ника лениво скользнула по нему взглядом, не узнав, и, наконец, решилась вернуться в зал, где Саша с кем-то отрывисто говорил по мобильнику – потому и не пошел за ней на балкон, поскольку ему позвонили.

Правда, уже оказавшись в комнате, Ника вдруг подумала, что видела там, внизу, какую-то очень знакомую фигуру в белой рубашке.

«Может быть, это Никита?» – робко предположил внутренний голос Карловой. Но девушка сама себя обругала. Нет, естественно, это не он. Это всего лишь расшалившаяся фантазия, которая делает подставу за подставой. То ей чудится, что Никита приходил к ней ночью, то мерещится, будто он стоит в ее дворе. Пустые иллюзии!

Ника хотела пойти в свою комнату, чтобы переодеться, однако, вопреки здравому смыслу, девушка вдруг развернулась и вновь оказалась на балконе, где принялась отчаянно оглядываться, ища глазами светловолосого парня в белой рубашке в и темных джинсах. А, вот он! Стоит под деревом!

Ника перегнулась через перила, стремясь получше разглядеть молодого человека. Словно бы почувствовав взгляд невесты, тот, кто подпирал плечами толстый ствол тополя, отлип от него, сделал пару шагов по направлению к центру двора и поднял голову вверх. Карлова вздохнула. Нет, это был не Ник, совсем не Ник. Какой же это Ник? И как же она только приняла этого незнакомца с печальным худым скуластым лицом, черты которого словно были вырезаны из светлого камня, за господина Укропа?! Совсем ведь не похожи! Идиотское воображение!

«Хватит цепляться за прошлое, дура», – сама себе сказала совсем уже обессиленная Ника и вернулась в зал, чтобы больше не выходить из него.

Девушка не поняла, что просто-напросто перепутала Ника с другим парнем в белой рубашке. Она не видела, как этот человек усмехнулся, второй уже раз увидев на балконе будущую жену того, кого ненавидел, и его светлые глаза с сумасшедшей злой поволокой, которую так легко было спутать с артистичностью оригинального человека, на мгновение закрылись, представляя, как вкусно будет блюдо под названием: «Месть за содеянное». Такое же, как бифштекс с кровью. А кровь на белом платье будет выглядеть весьма и весьма своеобразно. Красное и белое смотрятся красиво и по отдельности, а уж когда они вместе…

В его кармане запиликал мобильник, оповещая о том, что пришло текстовое сообщение, и обладатель этих злых мыслей медленно достал из кармана телефон.

«Зайка, ты не обидеться, что у нас сегодня не получится встретиться?», – спрашивала та, которая считала его своим парнем. Милая девочка, глупая и такая влюбленная.

– Не обижусь, – тихо произнес молодой мужчина.

Он и правда не обидится.

Ему все равно.

А Никита уже ехал на неприметном арендованном «Форде» по своим делам. Блюдо «Месть за содеянное» ждало и его, хотя, наверное, было и не таким острым, как у того, кто прятался под старым тополем.

Благодаря самым странным стечениям обстоятельств, во дворе дома, где жила Ника Карлова, пересеклись две параллельные прямые – два человека, одержимые желанием отомстить.

До того момента, как Ник обязался передать архив с компроматом, оставалось еще порядка восьми часов. С сотрудником органов правопорядка, с которым его свел Виталий Сергеевич, Кларский должен был встретиться на очередной законспирированной квартире и передать ему ключ от банковской ячейки, а также сообщить нужный пароль.

Фамилия, имя и отчество Ника, а также прочая информация о нем не зря пропали из списка потенциальных преступников, которых разыскивала полиция – в обмен на архив через посредничество все того же Виталия Сергеевича оперативники согласились «убрать» Ника из уголовного розыска. Для них это было малой ценой. По сравнению с теми, на кого имелись компроматы, младший брат покойного Андрея Марта был мелкой сошкой.

После передачи компромата Никита планировал в скоростном режиме покинуть город и уже издалека наблюдать за тем, как Даниила Юрьевича Смерчинского и Макса настигнет заслуженная кара в лице правоохранительных органов. После этого ход в родной город ему будет закрыт навсегда, потому как, скорее всего, оба врага поймут, откуда у ментов появился тот самый легендарный архив, принадлежащий Марту. Это же поймут и остальные, кто попадет под гребенку арестов и задержаний – компромата у старшего брата Ники было собрано достаточно и на энное количество людей, занимающих нехилые должности в государственном аппарате или являющихся шишками в преступном мире. Они, скорее всего, очень захотят встретиться с тем, кто им так знатно подгадил.

Короче говоря, Ника захотят убрать уже не только Смерчинский и Макс, а множество других влиятельных людей. Конечно, можно было отдать оперативникам только ту часть архива, где содержалась информация лишь о Смерчинском и бывшей левой руке Марта, но это было невозможным хотя бы чисто технически. Например, на видео и фото, где Макс участвовал в сделке с наркоторговцами, был запечатлен не только он, но и те, с кем сделка, собственно, и заключалась.

После того как Кларский вновь побывал во дворе Ники и беззвучно с ней попрощался, он поехал на свою квартиру, чтобы переждать медленно тянущееся до встречи с оперативником время там, однако ему вдруг захотелось немного поездить по городу и посетить знакомые, все еще не забытые места. Например, проехать мимо университета, где он когда-то учился.

Это было иррационально, но поделать с собой Кларский ничего не мог – «Форд» направился к месту получения его высшего образования.

Главный корпус оставался прежним, словно и не прошло трех лет. И все те же студенты сидели на лавочках перед зданием, читали учебники, курили украдкой, смеялись.

Одна из девушек, светловолосая и шумная, отчего-то напомнила ему ту смешную, порою раздражающую девчонку по имени Маша, подружку клоуна Смерчинского, которую он должен был забрать для Марта, но так и не смог этого сделать.

К девушке, что-то радостно кричащей друзьям, подошел темноволосый смазливый тип и обнял за плечи.

Ника посетило легкое чувство дежавю. История повторяется?

Наверняка. Очередная девочка найдет своего идеального мальчика. Очередной мальчик полюбит свою неповторимую девочку.

Такие дети.

И он поехал дальше.

Никита не испытывал ностальгии или острого приступа жалости по прошлому, которое нельзя было вернуть, – он просто с каким-то даже интересом рассматривал знакомые места, подмечая все изменения, словно и не отсутствовал в родном городе целых три года. Единственное, что заставило его проявить эмоции – усмехнуться – так это тотальное отсутствие пробок в городе, которое давало ему перемещаться очень быстро, испытывая от вождения удовольствие.

Ник как будто катался по своему прошлому, почти забыв о настоящем и точно не думая о будущем. Он просто ездил, ездил, ездил.

А где-то часа через два Кларский не без изумления обнаружил, что опять находится неподалеку от дома Насти и Полины, хотя совершенно не планировал подъезжать к нему вновь. Более того, он увидел свою несостоявшуюся невестку. Она шла из местного супермаркета с полным пакетом в руках в сторону подъезда – крайнего в огромном десятиэтажном доме, расположенном буквой «Г».

Никита медленно проехал вперед, остановившись неподалеку от подъезда, задумчиво глядя на девушку. Ему казалось, что сейчас, придя домой, она обязательно приготовит вкусный обед себе и дочери, обязательно сделав что-нибудь сладкое – такое, что мягкий аромат ее десерта будет витать по всей квартире. А после Настя устроится около окна, занавешенного легкими занавесками, в удобном кресле, с Полиной на коленях, откроет большую яркую книгу и начнет читать ей детскую сказку. А мелкий щенок, которого Настя подобрала на улице, уже совершенно чистый и сытый, уляжется у нее в ногах и будет мирно сопеть, слушая тихий голос своей хозяйки и изредка подергивая ушами во сне.

Нику показалось, что семья, состоящая из матери, дочери и их пса – хороший вариант, почти счастливый. С Мартом они бы не были так счастливы. И с ним, Ником, – тоже.

Настя, чьи огненно-рыжые волосы развевались на ветру, как кровавый флаг, естественно, не замечала Ника и шагала вперед, цокая тоненькими каблучками кремовых босоножек. Она не замечала и другой машины, припаркованной напротив ее подъезда, в которой находились двое мрачных молодых людей весьма крепкого телосложения, которые не спускали с нее внимательных цепких, как у гончих псов, глаз. Они были похожи друг на друга, как братья – одинаковые, близко посаженные карие глаза, тяжелые челюсти и волевые подбородки, носы с горбинками, какие бывают у борцов или боксеров, коротко стриженные темные волосы. Впрочем, они и были братьями – братьями Баталовыми, известными среди криминального мира города как приближенные Макса. Когда-то, когда у руля был еще Март, они тоже состояли в банде Пристанских, потом попали в места не столь отдаленные, а год назад вышли, чтобы вернуться под крыло Максима.

– Она? – сверился с фотографией один из братьев.

– Она, – отозвался уверенно второй. – Зайдет в подъезд, и мы с ней. Макс сказал доставить ее тихо, без шума.

– Лады, – коротко кивнул первый. – А если этот мудак, – тут он имел в виду не кого-то, а Никиту, которого усиленно разыскивал Максим, – у нее на хате тусуется?

– Зайдем с ней в хату, проверим. – Второй Баталов коснулся наплечной кобуры, спрятанной под пиджаком. Его брат согласно кивнул. Буквально полчаса назад эти двое получили важное задание от Макса – найти по указанному адресу изображенную на фото девушку и срочно доставить ее к боссу. Слишком сильно тот хотел с ней потолковать.

Результаты акции «Поймай Никки – получи приз» были хорошими. Макс, которого очень нервировало присутствие Ника в городе, стал обладателем важной информации. Кто-то из его людей, побывавших на кладбище, вспомнил, что на выезде из него вроде бы как была дорожная камера, которая могла зафиксировать тот момент, когда Никки уезжает. Макс самолично просматривал запись. Кларского, естественно, он не увидел, зато заинтересовался всеми выезжающими из кладбища машинами. Особенно его заинтересовала ярко-красная типичная женская тачка, которая едва не столкнулась с тачкой его ребят. Находящихся в ней, к сожалению, видно не было, но вот номер разглядеть оказалось возможным. После того как номер машинки пробили, Макс даже выругался – она принадлежала хорошо знакомой ему девушке – бывшей подружке Марта.

Появление этой рыжей девки показалось Максу крайне подозрительным, а потому он отправил своих людей к ней. Возможно, она знает, где находится Никки – не зря же засветилась ее тачка на камере.

Кольцо вокруг Кларского сужалось.

Почти одновременно с этой информацией Макс узнал еще кое-что важное. Один из барыг, занимающийся оружием, донес, что его посетил тип, похожий на того, кого ищут Пристанские, и купил ствол. По фото он признал Никиту и добавил, кто направил к нему этого мальца. Таким образом, Макс через пару часов вышел и на Виталия Сергеевича – он лично поехал к нему пообщаться. Ему не к спеху было портить с ним отношения, но собственная безопасность стояла у Макса на первом, приоритетном, месте.

Настя подошла к подъезду и стала искать в сумочке ключи, правда, из-за тяжелого пакета это у нее получалось плохо. В это время оба брата Баталовых покинули свою машину и оказались у нее за спиной – со стороны они были похожи на желающих попасть в подъезд, а не на тех, кто замыслил похищение человека. Один из мужчин даже помог ничего не подозревающей рыжеволосой девушке подержать пакет, пока она искала ключи, а после пропустил поблагодарившую его Настю вперед, вежливо придержав дверь и благосклонно кивнув на ее слова благодарности.

Никита, наблюдающий за девушкой брата, слишком поздно вспомнил этих двоих молодых мужчин – он выскочил из машины тогда, когда подъездная тяжелая черная дверь захлопнулась.

Парень и не ожидал, что люди Макса выйдут на Настю, которую он так неудачно встретил на кладбище. Если они нашли ее – дела плохи. Этих парней, которых Кларский не видел давным-давно, Макс не послал бы на самое простое «задание» – для этого были простые «шестерки». Баталовы занимались обычно серьезными, нет, вернее, грязными делами. Например, избавлялись от ненужных людей. Под личиной легального бизнесмена живет все тот же моральный урод, который не остановится ни перед чем на пути к власти и деньгам.

А сейчас они шли за Настей.

И это не могло быть случайностью.

Никита, на которого волна за волной накатывали холодный гнев и неосознаваемый, но ощутимый страх за Настю и ее ребенка, знал, что сейчас только от него зависит их судьба. Иначе они отправятся к Марту – если не сейчас, то парой дней спустя – точно.

Эта мысль ледяной стрелой пронзила его затылок, пробила кость и хрящи, чтобы выйти из кадыка.

Конечно, правильнее было бы сделать ноги, спасая свою шкуру, но Никита отчетливо понимал – он этого не сделает. Не сможет. И холодный трезвый ум, отдающий приказ отступать, оказался слабее голоса сердца.

Понимая, на что идет, парень методично принялся звонить в квартиры по домофону, представляясь участковым. Дверь ему в результате открыли, но он потерял две минуты драгоценного времени.

Никита зашел в подъезд, аккуратно прикрыв дверь.

Где-то наверху, через несколько лестничных пролетов, он услышал неясные мужские голоса. На ходу достав пистолет, с которым не расставался, он побежал вверх по лестничным пролетам, игнорируя лифт, оказавшийся к тому же сломанным. Настя жила на третьем этаже, и до него оставалось совсем немного.

Девушка, кстати говоря, не заподозрила ничего странного в том, что следом за ней в подъезд вошли двое крепких молодых людей в темных костюмах. Четыре пролета они молча следовали за Настей, и лишь когда оказались на площадке между вторым и третьим этажами, вдруг резко затормозили ее. Один из парней встал впереди рыжеволосой, второй – позади, перекрывая все ее пути к бегству.

– Вы чего? – удивленно спросила Настя, крепче вцепляясь в пакет и поворачиваясь лицом к тому, кто стоял сзади.

– Поедешь с нами, – было ей ответом от одного из мужчин.

– В смысле? – не поняла она. – Что вы хотите?

– Пойдем с нами, – повторили ей.

– Кто… кто вы такие? – сглотнула рыжая. Она мгновенно вдруг поняла, что эти люди как-то связаны с Андреем и миром, в котором он жил.

Где-то в глубине души она знала, что однажды за ней придут. Только верить в это не хотела.

– Спускайся вниз, – велели ей.

Сильные руки толкнули девушку в спину, и Настя от неожиданности выронила пакет с продуктами. Тот порвался. Детские печенья в форме грибочков, которые так любила Полинка, упали к мусоропроводу. Туда же покатились и зеленые большие яблоки из порванного пакета.

– Давай-давай, шевели ножками, девочка.

– Что вы хотите? – испуганно спросила Настя, понимая, что надо бежать. Иначе случится что-то страшное. – Кто вы такие?

– Заткнись, – поморщился один из братьев Баталовых. – Делай, что говорят.

– Помогите! – закричала было девушка, понявшая, что дело плохо, но ей грубо закрыли рот ладонью, больно сдавив губы.

– Тварь, не ори, – равнодушно сказал один из людей Макса ей на ухо, и его шепот огнем обжег бледную кожу.

Он приставил к боку испуганной девушки самый что ни на есть настоящий пистолет.

– Или застрелю, – спокойно продолжал мужчина. – Ствол с глушителем. Никто не услышит.

От ужаса Настя едва не упала на холодный пол вслед за пакетом. Дыхание ее моментально сбилось, руки задрожали, ноги стали подкашиваться.

– Не шуми и делай, что говорят, – прошипели ей на ухо вновь. Настя покорно кивнула. Лучше просто уйти, увести их от квартиры с Полиной и старшей сестрой.

– Брат, квартиру-то проверим?

– Проверим, – согласился мужчина, убирая ладонь со рта рыжеволосой девушки. – Эй, стерва, он там?

– Кто? – с трудом выдавила девушка, подумав почему-то об Андрее. Кричать она больше не стала – понимала, чем может это закончиться. От пульсирующего в висках страха кровь в ее жилах сворачивалась. Она даже и подумать не могла, что они ищут Никиту – так была ошарашена.

– Сама знаешь кто, – нехорошо улыбнулся ей один из Баталовых. – Дурочку включила? Еще раз – он там? Этот сосунок в твоей хате?

– Т-там н-нет ник-кого… – запинаясь, прошептала Настя и получила по лицу. На белоснежной коже, еще не тронутой загаром, остался красный отпечаток от широкой мужской ладони.

– Сама знаешь. Дуру из себя не строй.

– Я, правда… правда, н-не знаю…

Она получила еще один удар.

– Заткнись, – велели ей. – Идем проверим. А ты, стерва, откроешь нам хату. Сделаешь это тихо. Иначе пристрелю.

Тот, кто держал пистолет, посильнее вдавил его в бок Насте, второй рукой опять закрыл ей рот и потащил наверх, к ее квартире, в которой находились дочь и старшая сестра. Они и знать не знали, что сейчас к ним в квартиру ворвутся эти ужасные люди. Настя еще больше похолодела от одной этой мысли.

Девушка, которая не шла, а которую фактически тащили, поняла, что должна сделать все, чтобы эти ужасные люди не вошли в ее квартиру. Кто знает, что они смогут сделать с ее дочерью? Полина – это все, что у нее есть. И ее нужно защищать до последней капли крови.

Она решилась. Да и времени долго думать у нее не было.

До площадки третьего этажа оставалась всего лишь половина лестничного пролета. Настя, продолжающая сжимать в слабой руке ключи, приказала себе собраться, напрягла вдруг все ставшие ватными мышцы и попыталась ударить ключами в лицо того, кто держал пистолет. У нее получилось только лишь царапнуть его по щеке, но и этого хватило. От неожиданности бандит, выругавшись, с силой ударил по лицу рыжеволосую девушку, и она, не удержавшись на ногах, покатилась по ступеням вниз, разбив голову в кровь о батарею.

Почти сразу она потеряла сознание.

– *Запрещено цензурой*! – прохрипел тот из мужчин, который получил глубокую царапину ключами по лицу. – Тварь!

Настя уже не слышала его слов.

Оба брата моментально оказались около неподвижно лежащей на бетоне Насти. Вокруг ее головы расплывалась кровавая лужица, в которой тут же заиграли солнечные блики, попадавшие на лестничную клетку из небольшого прямоугольного окна под самым потолком. На лице девушки тоже была кровь – резкий удар разбил ей в кровь губы. Ее глаза были закрыты, а правая рука изогнулась под каким-то пугающим неестественным углом. Впрочем, братья Баталовы не обратили на это никакого внимания. Их заботило другое.

Второй молодой мужчина тоже произнес крепкое бранное слово, глядя на глупую девицу. Макс сказал привести ее живой.

– Дышит, – склонился он над Настей.

Его брат утер с щеки кровь. Он не ожидал, что девчонка чиркнет его ключами по лицу. Если придет в себя – пожалеет, что сделала это.

– Че, потащим ее с собой или на хату заглянем? – мрачно спросил он, растирая свою кровь между пальцами.

Ответить Баталов не успел. Он поднял указательный палец свободной руки кверху, словно прося тишины, и кивнул вниз. Мужчина не слышал шагов – интуиция заставила его оглянуться.

В это время снизу как раз и появился Никита с пистолетом в руке. Он, можно сказать, произвел фурор. Такой, какой могла произвести звезда Голливуда, появившаяся в заштатном маленьком фан-клубе имени себя. На самом деле Ник не хотел поднимать шума – хотел неслышно подойти сзади, но, к сожалению, братья Баталовы тоже были бывалыми ребятами, и этого сделать не получилось. Наверное, если бы не экстренная ситуация, из-за которой умом Ника овладели эмоции, он придумал бы что-нибудь куда более действенное, но в эти минуты это было лучшее, что пришло Кларскому в голову.

– Опа, ты ли это, малыш? – радостно поприветствовал парня один из Баталовых, аккуратно, почти с любовью, беря Ника на прицел. Второй бандит, мигом сориентировавшись, направил свое огнестрельное оружие на лежащую без сознания Настю. Кровь вокруг ее головы красиво оттеняла рыжие спутавшиеся волосы.

– Сам нас нашел. Ай да молодца, ай да сукин ты сын, – оскалился второй Баталов.

Оба брата глядели на Ника так восторженно, словно он был Сантой, притащившим им подарки. На их широких лицах расплылись одинаковые улыбки жестоких детей. Лицо же Кларского нельзя было назвать добродушным – увидев лежащую на боку в лужице крови Настю со следами ударов на лице и сломанной рукой, оно исказилось яростью. Он с силой стиснул челюсти. На скулах заходили желваки. В мышцах по всему телу разлилось напряжение, так, как будто бы Ник находился в тренажерном зале.

Сам он никогда не бил женщин.

Ник крепче сжал свой «макар». Ледяную стрелу рывком выдрали из его горла. Он не мог оторвать глаз от обездвиженной Насти.

– Жива еще, – проследил за его взглядом Баталов, направивший оружие на Настю, и радостно ухмыльнулся. – Никки, братан, а мы тебя все ищем.

– Ты стал большим мальчиком, – ухмыльнулся тот, кто держал Кларского на мушке. Против Никки он ничего не имел. Но приказ есть приказ.

– Похож на Марта, да?

– Заткнитесь, – велел им Никита, напряженно смотрящий теперь то на одного из братьев, то на другого.

Эмоции давно так не захлестывали его, как сейчас. Этих двух уродов, сделавших с беззащитной девушкой такое, ему хотелось убить. Прямо сейчас и прямо здесь. В нем просыпалось что-то животное, зверское, злое, необузданное и совершенно дикое. Доводы разума тихо отползали назад, зная, что будут погребены под снежной лавиной эмоций Ника.

– А вежливый – прямо как Март, – хохотнул тот из братьев. Ему и его родственнику было весело. Они оба чувствовали, что преимущество на их стороне. К тому же им сильно подфартило – шли за девкой, нашли Никки. Макс будет доволен. Довольный Макс – щедрый Макс.

– Скоро будет такой же мертвый, – прищурившись, сказал второй. – Если не положит пушку на пол.

Никита не двигался, продолжая сжимать пистолет, направленный на того, кто держал его на мушке. На его лбу пульсировала синяя венка. Он понимал, что сглупил, бросившись вот так просто на помощь Насте, но по-другому поступить просто не мог. Теперь либо они его, либо он их. А на кону стоит не только месть за Марта и его, Ника, судьбу, но и жизнь Насти и маленькой Полины.

– Давай бросай пушку. Иначе застрелю девку, – предупредил Кларского тот, кого поцарапала Настя ключами. Кларский знал, что он не шутит.

– Тронешь ее – сдохнет один из вас, – приглушенно сказал Никита, и никто не сомневался, что он так и сделает. – Одного успею убить.

– Разумно, – согласился держащий на прицеле Ника Баталов. – Но сам подумай. Киска скоро сама от потери крови загнется, если «скорую» не вызывать. Ох, жалко девку. Красивая. Я бы с ней развлекся. Она ведь была мартовская? А он умел подобрать себе хороших девочек. Ну, Никки, убери ствол, и если она выживет, мы, может быть, забудем про нее, – мужчина тоже не спускал глаз с пистолета Никиты, лицо которого вновь стало спокойным, а остекленевшие от гнева глаза метали ядерные молнии.

– Выбирайте, кто сегодня подохнет, – в развязной истинно мартовской манере отвечал Никита, широко улыбнувшись. – Или проваливайте оба.

В ответ он услышал смешки, впрочем, нервные.

– Если мы уйдем, а девка останется в живых, в борделе ей найдется хорошее местечко, – продолжал подручный Макса глумливо, не убирая оружия. – Мы позаботимся, Никки. Мы найдем ее снова.

– Бросай оружие. Будешь стрелять, сам знаешь, я девку кончу, – добавил его брат. – А если не сдохнет, сгниет в борделе. Я устрою ей это.

Ярость, которая мягкой паутинкой опутывала напряженные кисти рук Ника, возросла еще в разы, хотя, казалось, это было уже невозможным.

– У нас два ствола и твоя девка. Убирай пушку и поехали с нами. Ты просто поговоришь с Максом, и все. Он тебя отпустит.

Никита коротко рассмеялся, услышав такую откровенную ложь.

– А красавице-то все-таки «скорая» нужна, – глянул на лежащую на полу Настю тот, кто толкнул ее. – Загнется прямо тут. Лады. Поедешь с нами, о ней забудем. Я и об этом забуду, – коснулся он окровавленной щеки.

В серых глазах Кларского вспыхнул синим огнем лед. Паутинка на руках Ника стала железной и больно впилась в кожу.

– Вызывай ей «скорую». И я уеду с вами, – решился вдруг Никита, вспомнив маленькую Полину. Без матери ей будет тяжело. А Настя и правда может умереть. Кровотечение – опасная штука.

– Сначала брось своего дружка, – указал подбородком на пистолет один из братьев, доставая мобильник. – Тогда вызову. Поехали – и девка больше не пострадает.

Кларский, про себя прокляв и этих отморозков, и Макса, как подаяние нищему, бросил огнестрельное оружие к ногам Баталовых, понимая, что иначе жизнь Насте он спасти не сможет. Пистолет тут же оказался в руках одного из них.

– К стене, – велели ему злым голосом, из которого пропала всяческая глумливость.

Никите, покорно подошедшего к стене, заломили руки, угостили парой хороших ударов по ребрам, а после спешно обыскали и вытащили нож, наличку, которая у него была с собой, ключи от машины и, что самое страшное, банковский ключ от ячейки с архивом. Кларский даже зубы сжал, когда понял, чего лишился. Никогда еще ненависть так не зашкаливала в его жилах.

Он все завалил, идиот.

– Что это у нас тут такое? – повертел в руках ключ Баталов. – Что ты хранишь в банке, а, Никки?

– Яйцо с иглой внутри. На которой чья-то смерть, – дерзко сказал Кларский и получил ощутимый удар по почкам. Парень сжал зубы, отстраненно подумав, почему же никто из жильцов этого гребаного дома не появляется в подъезде.

– Пасть захлопни, весельчак. Иначе тебя этот банковский ключи сожрать заставят, – приказали ему.

Одному из братьев Баталовых вспомнилось вдруг, как однажды очень похоже «пошутил» Март. Он тоже упомянул яйцо с иглой внутри, на конце которой находилась Кощеева смерть. Шутка казалась ему забавной и символично-метафоричной – в это время он как раз держал в пальцах шприц с опасно поблескивающей иглой, в котором находился сильнейший наркотик, чтобы сделать укол одному связанному человеку, не желающему делиться важной информацией.

Хотя Андрей и был мертв, он до сих пор внушал своему бывшему окружению толику ужаса. Даже таким, как братья Баталовы.

В это время Настя слабо застонала и, кажется, пришла в себя. Ее глаза чуть приоткрылись и мутным взором обвели троих мужчин. Девушка узнала Никиту и неотрывно смотрела на него несколько секунд, силясь что-то сказать – кажется, даже позвала его по имени слабым дрожащим голосом, пока вновь не потеряла сознание.

– Вызывайте «скорую», – проговорил парень, стараясь скрыть нервозность. Один из ножей – небольшой керамбит, спрятанный в широком браслете на руке, – Баталовы при спешном обыске не нашли. Можно было воспользоваться им в машине, когда его повезут к Максу. Для Ника это был последний шанс вырваться на свободу.

– Ага, сейчас, – весело откликнулся тот, кто пообещал это сделать, и приставил пистолет к коротко стриженному виску парня. – Давай, малыш, поворачивайся и спускайся вниз. Макс тебя очень ждет.

– «Скорую», – почти прорычал Кларский, глядя на Настю. То животное и необузданное, что в нем медленно просыпалось, готово было прорваться наружу.

– Кто-нибудь твою девку найдет и вызовет. Может, к тому времени она и не загнется, – отмахнулся мужчина. – Шевели копытами, Никки. Тебя очень ждут. Иди, или я отправлю тебя к братику прямо сейчас. Давай-давай, поторапливайся, гаденыш, пока не появились свидетели.

Из горла Никиты вырвался лишь рык. Он был на пределе. До этого он не хотел убивать – не хотел переступать последнюю черту, а теперь был готов к этому. Он с садистским удовольствием прикончил бы обоих Баталовых, и Макса, и еще целую кучу народа.

В это время совершенно внезапно открылась дверь квартиры на третьем этаже, и навстречу бандитам и Нику спустился вдруг высокий жилистый пожилой мужчина в тельняшке и с дробовиком в руках.

– Ну-ка, бросаем стволы, ребята, – дружелюбно сказал он, направив заряженное оружие на того из братьев, кто держал пистолет у виска Кларского.

– Дед, ты чего? – изумились они, не ожидая такой подставы.

– Бросайте, говорю, – насупился пожилой мужчина. – А полицию я уже вызвал. И «скорую», – добавил он, глядя на Никиту.

Этого человека, когда-то служившего в органах правопорядка и жившего с Настей по соседству, привлек неясный шум в подъезде. Глянув в глазок, бывший сотрудник комитета госбезопасности увидел творящееся на лестнице безобразие, скоренько вызвал полицию и бесстрашно вышел на лестничную площадку с дробовиком в руках. Вообще-то выходить он не планировал, но, увидев, что парня собираются увести, все же решился.

– Дед, давай проваливай к себе в фатеру, – рассерженно сказал ему один из братьев Баталовых. – И сиди тихо. Или пожалеешь.

– Ты сам пожалеешь, – ничуть не смутился тот, не убирая своего оружия. – Отпустите парня и проваливайте, крысы.

– Да я тебе щас…

В это время все, находящиеся на лестничной площадке, услышали далекий вой приближающихся сирен. Братья переглянулись, словно говоря что-то друг другу на понятном только им языке, и помчались вниз, оставив и Ника, и Настю. Они прекрасно понимали, что если нагрянут менты, им просто так будет не уйти. А Макс приказал работать тихо и особо не светиться.

Напоследок один из них бросил:

– Мы вернемся, Никки. И за тобой, и за девкой.

Кларский обжег их широкие спины взглядом, наполненным первосортной ненавистью, зная, что они не шутят. А после, не тратя времени, бросился к рыжеволосой, опустившись рядом с ней на колено. Следом за ним к девушке подбежал и ее бесстрашный сосед.

– Вот сволочи, – покачал он головой, приложив руку к шее девушки. – Пульс вроде есть. Жива еще. Парень, а ты-то в порядке?

Никита, который от всепоглощающей злости не мог говорить, кивнул, глядя на рыжеволосую девушку. Пока что он, охваченный сильнейшими эмоциями, не мог рассуждать логически, а потому молодой человек и не понимал, каким образом Макс пронюхал о том, что они с Настей встречались.

Через пару минут на площадке появились санитары и врач из «скорой помощи» – бандиты услышали сирену их машины, приняв ее за полицейскую, а потому поспешно скрылись. Полиция, к сожалению, приехала не так быстро – едва ли не через полчаса после вызова, как это часто бывает. Настя находилась в больнице, а Никита и братья Баталовы находились далеко от этого дома.

Рыжеволосую осторожно погрузили на носилки. Напуганные соседи один за другим выглядывали из квартир, заслышав шум и громкие голоса, и сестра Насти – Таня не стала исключением. Она, ожидающая родственницу дома и смотрящая вместе с племянницей диснеевский мультик «Король лев», тоже высунула голову из-за двери.

– О, Господи, – ахнула она, поняв, что на носилках видит сестру. Рыжие волосы, испачканные в крови, зловещим болезненным ореолом лежали вокруг ее головы. Таня, как была, босиком кинулась вниз, к сестре. Она заметила лужу темной крови на бетоне, и это шокировало ее еще больше.

– Что с ней?! – закричала девушка, вне себя от ужаса, пытаясь броситься к Насте, но сосед в тельняшке, уже спрятавший дробовик дома, и врач остановили ее. Она рыбкой забилась у них в объятиях.

– Пустите! Я – ее сестра! – почти завизжала Настина родственница сквозь первые слезы. Она впадала в истерику. – Скажите, что с ней!

– Все в порядке, с ней все в порядке! – торопливо бросил врач, глядя, как носилки с раненой девушкой санитар и вызвавшийся помочь сосед медленно несут по ступеням вниз. Если честно, в порядке Настя не была, но что он мог еще сказать ее сестре?

– Давайте, я поставлю вам укольчик, и вы успокоитесь?

– Я не хочу укольчик! Что с моей сестрой?!

Никита отстраненно смотрел, как плачущей сестре Насте делают укол с успокаивающим раствором. Он все еще плохо осознавал действительность, словно находился не в своем теле, а в виде бесплотного духа висел под потолком, и полностью пришел в себя тогда, когда кто-то подергал его за рубашку. Кларский опустил глаза и увидел стоящую около него зареванную Полину, прижимающую к себе плюшевого песочного цвета медведя. Девочка плакала беззвучно, глядя на него огромными покрасневшими глазами, из которых слезы прозрачным ручейком бежали по щекам и капали на шею и небесно-голубую кофточку.

Полина, видимо, видела и кровь, и лежащую без сознания мать, но, в отличие от тети, не кричала, хотя, видимо, сильно испугалась. Никита, глядя на племянницу сверху вниз, молча взял ее за руку, и ее мокрые от слез пальцы вцепились в его ладонь.

Они ничего друг другу не говорили, но, удивительное дело, Ник почувствовал себя спокойней, увереннее и хладнокровнее, а Полина почти перестала плакать, доверчиво прижимаясь к дяде. Кларский даже несмело погладил ее по волосам, заплетенным в косички, и безэмоционально сказал вышедшей на лестницу ахающей над происходящим бабульке:

– Отведите ребенка в квартиру.

– Конечно-конечно, – засуетилась она тут же, поняв, что родная тетка пока что не в состоянии сделать этого. – Нечего ей тут делать! Страсти какие, страсти-то! Полиночка, деточка, пошли к нам в гости?

Дочка Насти вцепилась в большую твердую ладонь Никиты, не желая ее отпускать, упрямо помотала головой, но он коротко сказал ей: «Иди, все будет хорошо», и Полина послушалась дядю. Она все время оглядывалась на оставшегося на лестничном проеме Ника – глаза у нее при этом были все такими же огромными, как у олененка Бэмби, и он помимо затаившейся в сердце ярости, ощутил еще и глухую тоску. Где-то в глубине квартиры Насти заскулил тихонько, но жалобно и тревожно найденный щенок. Этот звук добавил новый штрих-зигзаг ко взрывной картине эмоций Ника.

Когда девочка вместе со старенькой соседкой скрылась за дверями квартиры, а санитары и врач спустились вниз, Никита поймал за руку более-менее успокоившуюся сестру Насти, которая хотела поехать в карете «скорой помощи» вместе с пострадавшей девушкой, но которую категорически не захотел брать врач, и сказал тоном, не терпящим возражения:

– Слушай меня внимательно. Увези девочку отсюда как можно дальше. Спрячь ее на время, поняла меня?

– Почему? – спросила Таня с глупым испугом, которое можно было принять за любопытство. Лекарство блокировало ее эмоции.

– Потому. Ты помнишь, кто отец Полины?

Девушка медленно кивнула. Она помнила. Вся семья Насти была, мягко говоря, в глубокой прострации, узнав, от кого та собралась рожать ребенка. К тому времени Андрей Март уже был мертв, а слава Пристанской ОПГ уже пару лет гремела в городе.

– Тогда не задавай глупых вопросов. Просто делай так, как я говорю. Спрячь девочку. Это ненадолго, – не своим голосом сказал Никита. Сейчас он чувствовал себя почти спокойным, задвинул эмоции подальше и вновь мог анализировать случившееся.

– Ты кто такой? – испуганно вглядывалась в его лицо Таня.

– Неважно. Если ты не спрячешь Полину, пожалеешь.

– В смысле? – девушка почти жалобно посмотрела в серые глаза Никиты.

– В прямом. Они могут вернуться.

Дав Тане кое-какие указания и взяв у нее номер телефона, чтобы перезвонить, дабы узнать состояние Насти, Никита почти бегом бросился вниз, к своему «Форду». Запасной комплект ключей лежал в бардачке, и Кларскому пришлось выбить окно, прежде чем завести автомобиль и рвануть вперед, нарушая правила вождения. Подручных Макса уже и след простыл, но Ник долго петлял по улицам города, проверяя, нет ли за ним слежки, а после, поразмыслив, что братья Баталовы могли понять, на какой машине он ездит, оставил ее в переулке где-то на окраине города, неподалеку от остановки, после чего сразу запрыгнул в длинный полупустой бело-зеленый автобус и умчался в другой район. Все это он делал на автомате.

Сидя на самом последнем, приподнятом ряду кресел ровно посредине, широко расставив ноги, откинувшись на спинку сиденья и скрестив руки на груди, Никита бессмысленным взглядом смотрел в окно, за которым размытым пятном проплывали небо, дома и фигуры людей.

Эмоции вновь вырывались из-под контроля: холодная ненависть, нестерпимое желание наказать тех, кто посмел обидеть Настю, дикая злость на себя и на свою беспомощность. Одновременно привыкший к логике мозг Кларского пытался анализировать ситуацию, в которую попал его хозяин.

Насте и ребенку грозит опасность. Теперь ее не оставят в покое. Доступа к архиву с компроматом больше нет – Баталовы забрали банковский ключ. Месть, как следствие, отменяется. А Макс продолжит искать его.

Лучшее, что сейчас Ник может сделать, – просто уехать из города, пока это еще возможно. Пока не перекрыты все пути. Нужно убраться, переждать и напасть заново, в самый неожиданный момент.

Однако это был не вариант – из-за рыжеволосой Насти и ее ребенка. Люди Макса могут вернуться за ними, как обещали. Нет, они не могут, они – вернутся.

В голове Кларского засела мысль о том, что он должен защитить их – просто обязан, любой ценой. Эта мысль была путеводной звездой в его сознании, похожем на ледяную ветреную пустыню. То бесконечно злое и страшное, что проснулось в нем после того, как Ник увидел окровавленную Настю и испуганную Полину, требовало настоящего возмездия. «Око за око, зуб за зуб!» – вот что кричало оно яростно внутри Кларского, овладев всем его сердцем. А ум меланхолично подтверждал, что, скорее всего, принцип талиона будет самым верным в этом случае. Остановить Макса будет крайне нелегко, а самый простой способ сделать это – убрать его.

– Никита, дурак, хва-а-атит, – услышал вдруг Кларский игривый возглас и машинально повернул голову. На последний ряд уселась парочка: спортивного телосложения парень с симпатичной блондинкой, чья короткая стрижка напомнила ему стрижку Ники три года назад. Молодой человек пытался обнять и поцеловать свою подругу, а она отбивалась, шутливо шлепая его по рукам, и говорила, что они в автобусе, и вести себя так в нем не должны. Однако невооруженным взглядом было видно, что все поползновения друга ей приятны.

Никита смерил парочку вроде бы равнодушным взглядом, но парень, уловивший его, как-то сразу напрягся и закрыл собой свою симпатичную спутницу – что-то во взоре Никиты ему не понравилось.

А Кларский, вновь вспомнивший Нику и ее смех, только сам себе почти незаметно улыбнулся, понимая, что должен сделать, чтобы и отомстить за брата, и защитить Настю и ребенка.

План в его голове, охваченной ледяным пожаром ненависти, придумался на удивление быстро.

Когда Никита, наконец, вышел из автобуса, он уже точно знал, что будет делать.

Ника, облаченная в свадебное платье, с трудом покинула сознание Никиты, грустно отправившись куда-то на его периферию, а основные его мысли заняло предстоящее мероприятие, если так, конечно, можно было его назвать. Мероприятие «Большая торжественная месть». Март был бы доволен, прочти он мысли своего младшего брата, ласково называемого им оленем.

Никита окончательно решил, что будет делать – ведь ничего другого больше ему не остается.

Он убьет Макса.

Переступит через себя, свои долбаные принципы, и убьет. Зверь внутри него был очень доволен.

Сидя на покосившейся серо-синей лавочке в пустом полузаброшенном дворике, заросшем дикой травой и украшенном клумбами, в которых вместо цветов виднелись горки мусора, Никита набрал номер Виталия Сергеевича.

Свой номер парень ему не оставлял – по нему можно было легко вычислить местонахождение обладателя мобилы, да и вообще по этой же причине мнительный Кларский всегда держал мобильник выключенным, без сим-карты. Ее вставлял только по мере необходимости, после чего сразу же вытаскивал обратно. А когда звонил сам, предварительно включал антиопределитель – если кому понадобится, все равно, конечно, через станцию номер пробьет, но это займет дополнительное время.

Трубку мужчина взял сразу.

– Здравствуйте, – тихо произнес в трубку молодой человек, глядя на сломанные качели, которые из-за усилившегося ветра чуть слышно поскрипывали.

– Никки, ты? А я ждал твоего звонка, ждал, – несколько взволнованно сообщил ему грубоватый голос Виталия Сергеевича.

– Мне нужно достать взрывчатку, – сказал ему Никита. Прозвучало это совершенно обыденно.

– Что-что? – удивился мужчина, явно не ожидая этого услышать.

– Срочно.

– Зачем же? – полюбопытствовал собеседник Ника.

– Нужно, – было ему крайне лаконичным ответом. – Где и у кого я могу ее взять? – спросил молодой человек.

– Никита, что за вопросы? Что слу…

– Где? – в голосе Никиты проскользнуло что-то чрезвычайно злое. Виталий Сергеевич уловил это.

– Вижу, ты не намерен ничего говорить. Хорошо. Твое право. Помнишь того человека, у которого ты покупал ствол? Обратись к нему и скажи, что от меня, – понял мужчина, что Кларский шутить не намерен. – У него есть все, что тебе нужно.

– Хорошо.

– Погоди, Никита, ты что задумал?

Это был чисто риторический вопрос. Виталий Сергеевич и не надеялся услышать правдивого ответа.

– Я вам перезвоню через пару часов. За это время вы должны узнать расписание Макса и Смерчинского на ближайшие пару дней, – вместо ответа почти приказал ему Кларский. – Также мне нужна информация об их охране. Все, что можно.

– Положим, это я сделать смогу, – медленно отвечал мужчина. – Но все же, для чего тебе это?

– До свидания.

– Никки! Постой!

Но молодой человек уже сбросил вызов и вновь вытащил сим-карту из телефона.

Он, горящий от невероятного по своему накалу желания мстить и защитить, вновь поехал к тому самому барыге, продававшему из-под полы оружие, и через некоторые время стал счастливым обладателем взрывного устройства небольшого размера, которое вполне могло поместиться в литровую коробку из-под сока. После Никита, ледяной гнев и холодная белоснежная ненависть из которого так и не исчезли, перезвонил Виталию Сергеевичу вновь.

– Никита, – спешно заговорил тот, едва заслышав голос молодого человека. – Ты вовремя. У меня для тебя новости. Тебе как будто бы судьба благоволит, – тут он, не сдержавшись, позволил себе смешок.

– Что случилось? – мигом насторожился Кларский. Ему понравилось упоминание о судьбе.

– Удача на твоей стороне, – почти торжественно сообщил мужчина. – Мои люди принесли хорошую весть. Завтра, в пять вечера, в ресторане «Милсдарь», Смерчинский встретится с Максом. Никита, – почти зашептал он, – это твой шанс. Они будут вместе ужинать в отдельном кабинете. Редкий шанс убить двух зайцев. Понимаешь, о чем я? Ты ведь не зря купил взрывчатку, верно?

Никита понимал. Он также прекрасно понимал и выгоду Виталия Сергеевича, которая приплывет к нему в руки в случае расправы Ника над этими людьми.

– У меня нет времени, – торопливо продолжал мужчина. – То, что знал, я тебе сказал. Долг перед Мартом выполнил. Теперь ты действуй по своему разумению.

– Хорошо, понял, – глухо отвечал Никита.

Значит, планы меняются. Он встретится с этими людьми не поодиночке, как предполагал вначале, а тогда, когда они будут вместе. Ведь это действительно очень удобно – двух зайцев одним ударом.

Виталий Сергеевич сообщил Нику, сколько охраны будет у каждого из его врагов, в каком ВИП-кабинете они встретятся, на каких машинках прикатят к ресторану и многое-многое другое: вплоть до информации о том, что Макс самолично проводит Смерчинского после его визита. Выйдет по обычаю своему вместе с ним на крыльцо – так у них было заведено по традиции, этакой дани уважения, маскирующей вынужденное подчинение одного другому.

– На Макса недавно уже совершали покушение, – продолжал мужчина. – Тоже около «Милсдаря» – это его ресторан и, – хохотнул он коротко, – штаб-квартира. Стреляли из тачки. Говорят, так Радик привет передал. Ты можешь повторить покушение и…

– Понял, – повторил Кларский почти равнодушно, и они торопливо распрощались.

Намек был слишком очевидным.

После спешного прощания молодой человек выключил мобильник и вновь вытащил сим-карту, спрятав все это в карман, после чего быстрым шагом направился прочь, решив переждать на своей квартире.

Два коронованных зайца – Даниил Юрьевич Смерчинский, подставивший его брата, и Макс, отрекшийся от него и занявший его место, – встречались в ресторане «Милсдарь», и он, Ник-охотник, должен был убить их одним выстрелом. Ну, положим, все же не одним, а, как минимум, двумя, да и вообще не выстрелом, но это уже технические мелочи.

Никита считал, что Виталий Сергеевич сообщил ему верную информацию. Естественно, он проверил ее, потому как бизнесмен был не единственным «информатором» Кларского. Еще один из старых людей Марта, оставшийся на свободе и очень не жаловавший Максима, подтвердил, что новый лидер Пристанских и Смерчинский встретятся завтра в пять вечера по какому-то довольно важному поводу.

После телефонных разговоров Никита долго, очень долго думал, сидя на полу своей очередной временной безликой квартиры. В деталях прокручивал в голове исполнение задуманного.

Взрывное устройство с дистанционным управлением – отличная вещь.

Беспроигрышный план.

Конечно, можно использовать огнестрельное оружие, например, ту же винтовку, но способным снайпером Никита себя не считал – не было у него нужных навыков, хотя за последние годы в оружии он стал разбираться куда лучше, чем раньше.

Пистолет отметался сразу. Охрана в ресторане – а Макс и Смерчинский встретятся лишь там – продырявит его прежде, чем он успеет убить обоих врагов. На крыльце, когда эти двое будут прощаться, шансов больше, но охраны много и она постоянно начеку. Макса уже однажды чуть не расстреляли из машины, и его псы сейчас явно наготове. Тем более что и второй информатор Ника говорил о том, что бойцы главы Пристанских сейчас чуть ли не землю рылами роют, кого-то разыскивая. Ник не знал, что разыскивают его, полагая, будто они ищут того, кто покушался на Макса. Знал бы – давно сделал ноги и вновь затаился, как волк, готовый ждать сколько угодно, дабы осуществить свои намерения.

Еще можно было бы достать автомат и попытаться расстрелять противников из машины, но Ник не был уверен, что в последний момент чуткая охрана не закроет собой босса, а после не настигнет киллера. К тому же нужен был напарник – за руль. Надежного напарника было найти куда тяжелее, чем надежное оружие.

У Ника был вариант явиться с автоматом в сам ресторан и найти нужный кабинет, но Кларский отлично понимал, что пройти мимо их секьюрити ему явно не удастся ни силой, ни хитростью.

Такие штуки, как гранатомет и пулемет, даже ручные, Ник не рассматривал – как говорил Март, это было «конкретное палево». Да и существовала большая вероятность, что если бы Ник с помощью огнестрела уничтожил одного, то не успел бы уже добраться до другого, понявшего, что дело не чисто.

Кларский предпочитал не рисковать. Лучше выбрать более надежный способ, рассчитать все детали, положившись на свой мозг и свои руки, нежели на гипотетическую удачу.

А холодное оружие или всякую экзотику типа ядов парень во внимание не брал вообще – все это казалось ему полнейшей чушью, не заслуживающей внимания.

Некоторое время Никита размышлял над установкой взрывного устройства до прихода Смерчинского и Макса. Дабы нажатием кнопки на мобильнике или специальном пульте, передающем сигналы, активировать бомбу. Однако и этот вариант сошел на нет – опытная охрана может заранее проверить помещение на наличие жучков или взрывных устройств. Да и в кабинет заранее проникнуть будет крайне трудно.

Единственным местом, где возможно было, по расчетам Ника, устроить взрыв, являлось крыльцо ресторана «Милсдарь». Активировать бомбу нужно было в тот самый момент, когда оба его врага окажутся на ступенях, прощаясь друг с другом. Сначала Кларский думал подогнать машину, начиненную взрывчаткой, к самому крыльцу, который от парковочного кармана отделялся лишь тонкой линией чистого тротуара, вдоль которого гордо росли редкие черные и алые тюльпаны, словно подчеркивающие роскошь и элегантность заведения. Однако Никита почти сразу же отмел этот план, ибо нельзя было точно предугадать, удастся ли ему поставить свою тачку в нужное место и нужное время перед самым крыльцом или нет.

Поэтому, поразмыслив еще немного и осмотрев место будущей казни врагов, Никита решил поступить иначе – имеющееся у него взрывное устройство в пакете из-под сока он подкинет в одну из двух урн-пепельниц, стоящих около крыльца. А после, наблюдая за происходящим из укромного местечка, в нужный момент нажмет на кнопку пульта.

Бабах – и его миссия выполнена.

Март будет отомщен и никто не тронет Настю и Полину.

Можно было, конечно, нанять киллера, даже и не приезжая в город, а продолжая находиться за тысячи километров от него, но для Никиты это было делом чести. Глупой, никому не нужной чести. А может быть, и смыслом жизни, который твердил: «Не сдавайся, парень, не падай духом, борись, у тебя еще впереди есть важное дело».

Порой люди ищут смысл жизни в самых странных вещах.

А может быть, всему виной становятся ярость, ненависть и боль, которые толкают на безрассудство.

Никита все же просчитался.

Он не знал, что после того, как он сделал такую интересную и опасную «покупку», продавец нелегальным товаром перезвонил Максу и доложил ему о том, что тип, которого он разыскивает, приходил к нему во второй раз и, назвав имя Виталия Сергеевича, купил опасную штуку. Макс новости очень порадовался и, слегка остыв после того, как узнал о неудачи братьев Баталовых, поехал к информатору Никиты лично. Новый глава Пристанских сразу понял, что задумал брат Андрея. А еще он знал отличный способ загнать зарвавшегося пацана в клетку и захлопнуть ее.

Давление и грязные угрозы, связанные с семьей, которая, правда, находилась, за границей, – и Виталий Сергеевич раскололся. Нехотя, зло сверля нежданных гостей глазами и обещая неприятности, мужчина делано вальяжным тоном поведал Максу и его грозным ребятам кое-какие вещи.

Да, он информировал Никки о том, что происходит в городе время от времени, потому как отрабатывал долг перед ним и ныне покойным Мартом. Да, он помог Никки вернуться в город, обезопасив его от преследования органов правопорядка. Да, Никки приходил к нему вчера поздним вечером, выспрашивал обо всем, но планами не делился, и зачем в город приехал, так и не сказал. Никки хочет отомстить? Кто знает, в свои намерения он не посвящал. Где Никки находится? Это даже смешно. Трудно сказать, ищите сами, вы ведь такие шустрые и вас так много. Телефон Никки? Не оставил, сказал, что сам перезвонит, если понадобится. Какой у него номер? Вы серьезно? Он всегда звонит с неизвестного. Страхуется.

Чуть обмозговав ситуацию и – вот парадокс – подумав, как бы на его месте поступил Март, лидер Пристанских медленно, с расстановкой – видимо, чтобы собеседник лучше запомнил, велел ему следующее:

– Сейчас ты, любезный Виталий Сергеевич, говоришь Никки то, что я тебе скажу. Иначе, – Макс сделал вид, что задумался. – Что я сделаю? Правильно, найду и изуродую твоего сыночка. Он ведь сейчас в Штатах, в Нью-Йорке, верно? – Мужчина продемонстрировал осведомленность – он знал, как надавить на этого человека. – Учится парниша. В баскетбол играет. Подружка опять-таки хорошенькая. Смотри, как здорово вышли, – будто бы дружески протянул он замершему Виталию Сергеевичу телефон, на экране которого были изображены симпатичный парень и веселая девушка. Они сидели на лавочке в парке, явно не видя, что их фотографируют. – И жена у тебя ничего так, – продолжил издевательски Макс, показывая уже новое фото – с высокой брюнеткой, которая прогуливалась по ухоженной аллее. – А любовница – просто шик. Сколько ей? Двадцать? День рождения у нее скоро. Как отмечать будете?

Руки Виталия Сергеевича мелко задрожали. На лбу появился пот.

На любовницу было плевать, а вот семья… Как бы он ни прятал, пристанские нашли и жену, и сына. Нужно срочно приставить к ним охрану!

– Что я должен ему сказать? – хрипло спросил Виталий Сергеевич, с неприязнью глядя на амбалов, стоявших подле него. У одного из них в руках был складной нож, которым тот, словно бы невзначай, умело поигрывал, не отрывая при этом хищного взгляда от бизнесмена.

– Скажешь, что завтра в пять я и Смерчинский встретимся в ресторане «Милсдарь». Уверен, Никки на это клюнет, – хрипло рассмеялся Макс. – Если малой приехал ради мести, то точно клюнет. И попробуй предупредить его, – его голос посуровел. – Ты знаешь, что тогда будет. Сам выбирай, Виталик, кто тебе дороже: сынок или Никки.

– Я все понял. Я скажу то, что нужно, – торопливо заверил его мужчина.

– Я и не сомневаюсь, – широко, как доброму другу, улыбнулся Макс. Улыбка получилась пугающей – то ли из-за шрама, то ли из-за холодного взгляда. – А до звонка с тобой побудут мои люди, – кивнул он на амбалов. – Чтобы ты случайно не сделал ноги.

– А если Никита спросит, откуда такая инфа? – нервно спросил Виталий Сергеевич.

– Придумаешь что-нибудь, не маленький, – равнодушно отозвался Максим. И тут же подумал – нужно срочно пустить дезу о том, что он и Даниил Юрьевич встретятся завтра в его ресторане. Если у Никки есть другие информаторы, они должны подтвердить ему эту информацию. Надобно шепнуть, кому нужно, будто бы он и Смерчинский станут обговаривать что-то важное. Вступление Макса в совет директоров или поглощение одной местной крупной компании – чем не повод для важной внезапной встречи? Да и в узких кругах это наделает шуму.

Никки об этом доложат.

Пусть мальчик идет в мышеловку. Прямо, как и его брат.

И Никита пошел.

Следующий день – день возмездия наступил неприятно быстро.

Никита никогда не думал, что будет убивать людей. Нет, он не был хорошим мальчиком – за некоторые поступки его можно было отправить в яму. Но был у него какой-то свой внутренний кодекс чести – как у благородного бандита. Правда, благородным Никита себя никогда не считал. Напротив, считал себя антигероем – таким, который есть в каждом фильме. А ему хотелось быть героем. Нет, не таким, который каждые пять минут совершает хорошие поступки, спасает собачек от плохих хозяев, а мир – от конца света, доводя до умиления самих ангелов. А таким, который считается в обществе обычным человеком. Который может заниматься тем, что ему нравится. Который может спокойно спать. Который может не бояться.

Наверное, мечта Никиты Кларского о том, чтобы стать обычным, среднестатистическим человеком, никогда не должна была сбыться. Ведь сегодня, через пару часов, он убьет несколько человек. А значит, загонит сам себя в мир тени, на грани которого удачно балансировал с тех пор, как стал одним из пристанских.

Никита готовился к мести, как к хирургической операции. Обдумал каждую деталь, просчитал каждую мелочь. Возможно, если бы разгоряченные эмоции полностью отступили, он бы понял, что поступает несколько опрометчиво. Что все может пойти под откос не из-за него самого, а из-за других людей, вовлеченных в эти события. Никита и не думал, что на его информатора могли так быстро выйти.

Пакет из-под сока, в котором находился взрывной механизм, должен был оказаться в урне около ресторана «Милсдарь» за час до встречи Макса и Даниила Юрьевича. Сам Ник планировал находиться в кафе, расположенном напротив ресторана, чтобы видеть крыльцо и в нужный момент нажать на кнопку брелка, приводящего механизм в действие.

Это будет его шанс и отомстить за брата, и обезопасить Настю, Полину и себя.

Осталось лишь решить проблему со внешностью. В нем не должны были узнать младшего брата Андрея Марта. Цвет волос, глаз, овал лица, походку, стиль одежды – все нужно было изменить. И это, честно сказать, у Никиты получилось неплохо. Вместо светловолосого сероглазого парня со спортивной подтянутой фигурой он превратился в темноволосого и кажущегося худощавым субъекта, чьи глаза скрывались за черными стеклами модных очков и удлиненной челкой, а фигура – за широкой неформальной одеждой. Лицо его тоже изменилось – в этом помогли грим и косметика, которые появились на Никите после посещения профессионального гримера, которого он нашел через социальную сеть. Несколько удивленной девушке-гримеру, которой за срочность была предложена сумма вдвое больше обычного, он сообщил, будто собирается разыграть друзей, а потому та, ничего не подозревая, поработала над его лицом. Получилось это у нее здорово. Через полтора часа Никита, глядя в зеркало, с трудом узнавал сам себя: лицо его стало визуально более узким и скуластым, нос – более длинным, с горбинкой, а губы – широкими, пухлыми. Линия бровей изменилась, и теперь они казались вздернутыми, разрез глаз тоже казался совершенно другим – внешние уголки чуть опустились книзу, став печальными. Этому же эффекту способствовали и откуда-то появившиеся носогубная складка и впадинки на – сексуальные, как заметила девочка-визажист – обеих гладко выбритых щеках.

Все эти изменения в совокупности придавали парню вид более хрупкий и даже слабый, а когда Никита не без помощи все той же девушки, решившей взяться за клиента всерьез, надел на голову парик, обрамлявший темными длинными прядями его лицо, то даже улыбнулся. Конечно, в нем можно было узнать Никиту Кларского, младшего брата Марта, но сделать это было довольно трудно. Грим и одежда сделали свое дело – он очень изменился, став похожим на беззаботного симпатичного парня-неформала лет двадцати.

Девушке-гримеру так понравилось работать над новым образом Ника, что она сопроводила его в торговый центр, отвела в модный молодежный отдел и помогла с покупками. В результате Кларский был одет в широкие темные джинсы с цепями, футболку с логотипом то ли какой-то рок-группы, то ли какого-то фестиваля и удобные кеды. Они были единственным приобретением, которое Нику понравилось. Силами девушки были приобретены еще и пара мелочей вроде кожаных браслетов и перстня на палец. Ее забавляла эта игра, да и напряженный Никита, который каждую минуту помнил о том, что скоро он убьет людей, немного расслабился.

В азарте помощница предлагала Нику еще и проколоть ухо, но он категорически не соглашался на это, и тогда она от всей своей широкой, видимо, души, сказала, что новый образ Никиты можно дополнить искусственными пирсами, например, в брови или в губе. Кларский, скрепя сердце, согласился на бровь, хотя очень не любил всяческие издевательства над телом типа пирсингов и татуировок. Первые казались ему уделом не мужчин, а девчонок, на вторые он после общения с Мартом и подобных ему людей, сидевших в тюрьме, не мог смотреть.

– А давай тебе накладную тату-рукав забацаем? – разошлась совсем девушка, которую захватил дух творчества. – Тут неподалеку есть местечко одно…

Никита никогда не любил неформалов, но сейчас удачно стал одним из них. Он даже скейтборд купил, будь он неладен, чтобы его не узнали. Правда, доску пришлось тащить в руке – кататься на борде Кларский не умел и как-то совершенно не хотел учиться. А еще ему всучили рюкзак, заявив, что это дополнит образ современного молодого человека.

– Ты стал таким классным, – восторженно сказала ему на прощание девушка-гример, которая за несколько часов работы преобразила Кларского почти до неузнаваемости.

Тот молча протянул ей деньги, но та только отмахнулась.

– Ты и так потратил много на образ, – заявила она, с восторгом разглядывая длинные волосы, которые самого Ника жутко раздражали. – Пусть это будет мой подарок. Было круто тебя создавать! Отлично повеселись с друзьями!

Никита лишь криво улыбнулся, вплотную подошел к девушке и сунул ей в карман довольно крупную сумму, справедливо полагая, что если что-то пойдет не так, то ему деньги уже не понадобятся.

– Спасибо, – шепнул он гримерше и ушел, оставив ее в недоумении хлопать глазами.

Он вышел на улицу, прошел пару кварталов и опустился на лавочку в небольшом скверике. Пока все шло, как надо. Но было тревожно: за Настю, за Полину, за себя, за свои идеалы.

Ник позвонил Тане, и та, испугавшись его звонка, срывающимся голосом сообщила, что Полину они с матерью отвезли в соседний городок к родственникам. А Настя находится в больнице и, кажется, ее жизни ничего не угрожает, хотя состояние тяжелое.

– Приходили из полиции, расспрашивали, что случилось… Я про тебя ни слова не сказала. И еще приходили какие-то мужчины, – испуганно добавила Таня. – Какие-то… странные. На бандитов похожие… – она шмыгнула носом. И Никита получил еще одно лишь подтверждение того, что, скорее всего, Настю в покое не оставят. И осознание этого всколыхнуло в парне новые грани холодной убийственной ярости и желание идти до самого конца.

«Убирайся из города, – кричал ему разум, – не делай глупостей, идиот! Проваливай, пока они не нашли тебя! Какая месть, ты о чем? Какое спасение невинных? Рехнулся?! Спасай свою задницу, парень! Ты и так натворил делов: побежал в подъезд за уродами, дал им себя обнаружить, потерял ключ. Они в курсе того, что ты сейчас в городе. Они ищут тебя. Уезжай. Как тогда, три года назад, понял? Сматывай удочки».

Однако чувства глушили эти крики, более того, заставляли Ника поверить в правильность своих действий. Он уничтожит тех, кто не дал жить его брату, не дает жить ему и хочет помешать жить Насте. Его врагов остановит только смерть. И пусть в том, что пострадала Настя, виноват Макс, и он же ведет охоту на Ника, но на Данииле Юрьевиче лежит ответственность за смерть Андрея. Предательство вообще – тяжкий грех. И предателей следует наказывать.

Часы перед взрывом были самыми сложными. Внешне он был спокойным – как и всегда, но внутри у него кипел белый ледяной огонь, над которым медленно зажигалась звезда сожаления и усталости. Ник не хотел быть зверем, всегда не хотел, но теперь медленно превращался в него.

В начале четвертого он пешком направился к «Милсдарю». Его единственным спутником стал усиливающийся с каждым часом ветер. Нести пакет из-под сока, в котором находился взрывной механизм, было нестрашно. Потому что теперь уже черноволосый парень точно знал – он приведет в действие только после нажатия кнопки лежащего в кармане миниатюрного пульта управления. Страшно было не успеть или сделать что-нибудь не так. А еще было страшно стать таким, как Март, – после убийства это произойдет непременно. Что-то сломается.

Кларский точно знал, что не останется прежним. Он превратится в кого-то, очень похожего на старшего брата. Не сразу, не сейчас. Это будет происходить постепенно, почти незаметно, но неотвратимо.

Это пугало.

– Возьми, – всучил кто-то Нику в свободную от пакета с соком руку прямоугольную карточку. На ней был изображен яркий рисунок, а замысловатая подпись-граффити говорила, что это флаер на свободный вход на двоих в местный клуб «Rок-zzzона». Ник раньше много бывал в ночных клубах – чаще по делу, но об этом слышал впервые. Наверное, он появился после того, как Кларский покинул родной город.

– Спасибо, – буркнул Ник. Флаеры раздавал очень высокий паренек с худыми руками и такими же костлявыми ногами, торчащими из широких бридж цвета хаки. В обоих ушах молодого человека виднелись широкие черные туннели, а одна рука была полностью украшена замысловатой цветной татуировкой – не такой, какие привык видеть Никита.

– Приходи к нам в клуб, приятель, будут выступать «Связь с солнцем». Отменно, да? – с дружелюбной улыбкой взглянул парень с туннелями в ушках, приняв Ника за своего. – Сто-о-оп, только не говори, что ты не знаешь группу «Связь с солнцем»!

– Не знаю, – ответил Никита, удивляясь тому, что подобный тип остановил его, чтобы пригласить в рок-клуб.

– Приди и узнаешь, – ничуть не обиделся долговязый. – Крутые парни. Выступают завтра. Начало в девять. Живой звук – закачаешься просто! Приходи и приводи подружку!

Но Кларский уже не слышал его – он шагал дальше.

До цели ему оставалось пересечь нарядный сквер, перейти дорогу по пешеходному переходу и пройти по кварталу, застроенному магазинчиками и барами.

В сквере неожиданно развязался шнурок. Ник беззвучно выругался и опустился на одну из многочисленных свободных лавок. Доску он оставил на земле, а прямоугольный пакет с убийственной начинкой аккуратно положил рядом с собой. Шнурок он завязал быстро, но вставать почему-то не спешил – время у парня еще было, и он вдруг решил немного посидеть под солнцем.

Картина перед его кофейно-карими (спасибо линзам) глазами открывалась незатейливая, но умиротворяющая. Высокое чистое небо цвета нежной берлинской лазури, тонкие гравийные дорожки и асфальтированные дороги сквера, посредине которого стоял памятник одному из великих русских писателей-романистов, прямоугольные большие клумбы с цветами, еще не раскрывшими свои бутоны, пятиэтажные, но очень важные, какие-то царственные старые дома, обрамляющие сквер, как рама картину. Неподалеку разговаривали на своем воркующем языке голуби, кажущиеся ручными.

Нос парня щекотал запах какой-то вкусной домашней выпечки, неведомым образом долетавший с первого этажа одного из домов, находящихся неподалеку. Ветер трепал искусственные волосы и дул в лицо. Ладони грело ласковое солнце – и оно же опять настойчиво светило в глаза.

Никита набрал грудью воздух – так, словно дышит последние минуты жизни. И в голове вдруг как-то все прояснилось. Первый раз с момента происшествия в Настином подъезде он понял, что может думать трезво. В эти минуты, под солнцем и ветром, он вдруг почувствовал себя так умиротворенно, что его ненависть и гнев отошли на второй план, растворяясь в тяжелом спокойствии.

В его жизни все и всегда шло не так. Но может ли он изменить свою судьбу? Есть ли у него силы на это?

А право?

– Эй, пацан! – окликнул кто-то Ника со спины громким, слегка гнусавым голосом. Его давным-давно никто не называл пацаном. В последний раз, кажется, это делал Март. Но ему можно было делать все, что он захочет.

– Пацан, – продолжал гнусавый голос, – дай закурить.

Никита едва не засмеялся в голос – ситуация была совершенно абсурдной. К нему, в образе парня-неформала, решили подкатить трое местных гопников, по классике жанра одетых в спортивные костюмы известной спортивной фирмы.

Никита обернулся. Трое молодых людей лет восемнадцати с наглой уверенностью в глазах, присущей только жестким подросткам, смотрели на нифера, развалившегося на лавке – их лавке! Почему их? Да потому что это их территория!

– Пацан, ты че, не понял? Закурить просят у тебя, – сказал вальяжно, как барин, гнусавый. Он подошел к лавке, засунув руки в карманы, и встал напротив сидящего Никиты. Тот молчал.

– Не отвечаешь. Невежливый ты, – вставил свои пять копеек его друг, тоже вставая напротив Ника.

– Да я та еще тварь, – как-то неожиданно весело отозвался Кларский, хотя такой ответ был совершенно не в его стиле. Он предпочитал не говорить, а действовать. Но сейчас, когда он был на удивление умиротворенным – наверное, в последний раз перед своим первым убийством, что-то странное творилось с ним. Никита плотнее прижал к себе пачку из-под сока. В драку ввязываться не стоит – если вдруг взрывной механизм пострадает, он может и сам по себе сдетонировать.

– Ну, ты разговорчивый, я смотрю, пацан, – скорбно покачал головой главный из гопников. – Закурить не дал, говоришь много, хороших людей обижаешь, по чужой территории, как у себя дома, расхаживаешь.

Он притворно вздохнул.

– Вставай. Будем культуре тебя учить, пацан.

Один из его друзей грязно выругался и пнул лежащий на земле скейтборд.

– Не бей его, он заплачет, – сказал Ник.

– Сейчас ты плакать начнешь, урод!

– Давай поднимай задницу, нифер тупой, пойдем, за жизнь поговорим.

Кларскому идти никуда не хотелось – особенно разговаривать за жизнь.

– А вы, наверное, денег хотите? – делано благодушно спросил Никита, не понимая, почему он так себя ведет. По идее, нужно было припугнуть зарвавшихся крысенышей и идти дальше, а он сидит и разводит с ними демагогию. – Отдать?

Парни несколько опешили.

– А много у тебя? – спросил один из них жадно.

– Прилично, – отозвался спокойным голосом Кларский. – Даю по косарю на рыло, и проваливайте.

– Нифер, ты че-то какой-то неправильный, – склонил голову к плечу главный в этой маленькой компании. Кажется, он почувствовал что-то неладное. В голосе жертвы не было страха, но было что-то такое, что заставляло паренька в спортивном костюме насторожиться. – По закону жанра мы должны тебя избить, забрать твою мобилу и твое бабло.

– Мне мобилу жалко отдавать, пацаны, – передразнил их Никита и неспешно залез в рюкзак.

– А бабло, типа, не жалко? – подозрительно осведомился один из юных гопников.

– Нет. Что такое деньги? Прах, – пожал Никита плечами.

– Пацаны, он кажись чокнутый, – громко, но выразительно прошептал тот, кто пнул его скейтборд, следя за тем, как черноволосый ниферок, у которого они хотели по-быстрому отжать деньги на пивас, что-то ищет в своем рюкзаке. Ник, которому было невероятно смешно, реально искал деньги, а нашел свой пистолет – второй. Тот совершенно случайно высунулся из рюкзака, но даже своим мимолетным появлением произвел на парней-гопников большое впечатление.

– Ну ладно, ниферок, мы пойдем, пожалуй, – как-то даже скромно сказал главарь. – Давай, это, хорошего тебе настроения, все дела.

– А как же деньги? – с иронией, чужой, не свойственной ему, спросил Никита.

– А сколько хочешь? – вздохнули парни. – Брат, прости, у нас мало.

– Идите, – сказал Ник негромко, но серьезно – недоумки надоели ему. И они ушли – спешно, не оглядываясь.

Как только Никита встал с лавки, в воздухе раздался перезвон колоколов, оповещающих о том, что настало четыре часа пополудни – неподалеку от сквера находилась небольшая церковь. Ее не было видно – лишь слышно, но, как назло, чтобы подойти к дорожному кольцу, которое Ник должен был пересечь, ему сначала надо было пройти мимо еще одного места, в котором люди просили помощи у Бога, – мечети.

Он никогда не был особо верующим и никаких храмов не посещал, однако почувствовал себя неуютно – как будто бы кто-то укоризненно смотрел на него.

Ему это не нравилось.

Ветер стал сильнее, холоднее и все никак не мог оставить в покое черные волосы Ника, целеустремленно шагающего вперед, к дорожному кольцу. Умиротворение сменилось удивлением.

«Что я делаю?», – задал сам себе неожиданный вопрос парень и сильнее сжал пакет из-под сока.

«Я мщу», – ответил ему внутренний голос.

Идущие навстречу Нику две девушки неформального вида: одна с синими волосами и майкой с падающим вниз крылатым человеком – логотипом популярной рок-группы, вторая – с многочисленными пирсами и дредами, увидев его, зашушукались, смешливо переглядываясь. Кажется, он понравился им. Девушки неформалы на Никиту никогда не засматривались – все больше это делали девочки-модели и гламурные принцессы, которым стильный Никита казался невероятно привлекательным. А тут на него таращились девчонки лет семнадцати, одетые так, как будто только что побывали на рок-концерте.

Когда они поравнялись, девушка с дредами подмигнула ему, заставив Ника поднять от удивления бровь.

– А ты классный, – заявила ему наглая малолетка и вручила бумажку с номером телефона.

– Позвони мне, – все тем же дерзким голосом продолжала молоденькая неформалка, разглядывая парня, который из-за грима и гривы черных волос казался ей милым и даже забавным.

«Позвоню», – мысленно ухмыльнулся Ник, шагая дальше. Вслед же он ничего не сказал ей – только вдруг широко улыбнулся. Если бы он был не в этом клоунском образе, а в своем обычном, она обошла бы его за версту. Забавно – людей часто воспринимают только по внешности, не понимая зачастую, что на самом деле они из себя представляют.

Он преобразовал свою внешность – это было делом пары часов, и с ним стали случаться вещи, которые давным-давно не случались. Местные гопники, малолетка-неформалка, флаер в рок-клуб. Хоть это были совершенные мелочи, но они одновременно являлись и глупой демонстрацией причинно-следственных связей.

А если что-то изменить по-крупному? Не прическу и цвет глаз, а что-то другое? Например, отношение к жизни? Что будет?

«Да ничего не будет», – искрами нарисовала свой ответ приглушенная ярость, требующая смертей.

Никита приблизился к дорожному кольцу. Машин на всех его трех дорогах было немного, и обычно очень правильный в таких вещах Никита решил не переходить дорогу в положенном месте через пешеходный переход, а решил сократить путь в несколько раз, решив дважды перебежать дорогу в неположенном месте.

И хотя парень терпеть не мог нарушать правила, через минуту он уже находился в самом центре кольца, ровно на пересечении трех дорог. Только что он удачно пересек одну из полос, и теперь ему нужно было пересечь другую, чтобы уже совсем скоро оказаться у ресторана «Милсдарь», дабы, проходя мимо, выбросить в одну из его урн пакет из-под сока.

Как только Никита оказался на перекрестке трех дорог – в самом его центре – движение автомобилей стало почти сумасшедшим. Куча машин вылетела с разных сторон и буквально заполонила асфальтированное кольцо, обрамляющее широкий круг газона, в котором находился Ник.

«Лучше бы я по переходу пошел», – беззлобно, даже как-то безразлично подумал молодой человек, наблюдая за активным движением потока машин. Это было странно, но с ним определенно что-то происходило – не во внешнем плане, а во внутреннем. Спустя сутки шквал обуявших Ника эмоций стал спадать, и он стал смотреть на мир как будто бы другими глазами.

Что он делает? Он собрался убивать Макса и Смерчинского? Зачем? Ах, ну да, он хочет отомстить за брата – архив с компроматом ведь теперь недоступен ему – и хочет защитить Настю и ее дочь. Но что это за радикальный метод? Других вариантов больше нет? Он сможет убить уродов? А вдруг ничего не получится, его поймают, и тогда на Настиной жизни действительно можно будет поставить крест?

Ник был абсолютно трезв, но почувствовал, что голова его кружится. И все его мысли тоже кружатся вместе с ней.

Позади раздался громкий веселый гудок, и Ник моментально обернулся на него – по той дороге, которую он только что перешел в неположенном месте, неспешно и даже как-то важно ехал белоснежный длинный лимузин, из окон и крыши которого торчали нарядные девушки и парни в костюмах, с полными бокалами в руках и что-то радостно кричали. Среди них Никита разглядел и улыбающуюся невесту в фате, которую трепал усилившийся ветер. Девушка явно выпила лишнего. Или отчего у нее была такая счастливая и одновременно глуповатая мордочка? Лимузин еще пару раз посигналил – некоторые водители посигналили ему в ответ – и так же плавно и важно поехал дальше, цепляя на себе восхищенные взгляды прохожих, которым жених, невеста и их друзья весело махали.

Ник вдруг подумал, что у него на свадьбе никаких лимузинов не будет – мещанские бредовые замашки. И невесты, которая с утра уже налилась алкоголем, не будет. И дебильных орущих друзей – тоже.

Нику вспомнился Димка и университетские приятели.

Ему что, жаль?

«Да ты оптимист, – тут же сказал ему ехидный внутренний голос, – у тебя и свадьбы-то не будет, не то что друзей, лимузина и невесты. Идиот».

Да, точно. У такого, как он, уже ничего никогда не будет. То ли судьба у него такая, то ли он сам все испортил.

Никита решил уже было во второй раз перебежать дорогу, ругая себя за то, что стоит как вкопанный, как вдруг среди уменьшавшегося потока машин появился черный и большой микроавтобус «Ford Transit», со скорбной бело-желтой надписью «Ритуальные услуги» на черном блестящем боку.

«Форд» – черт, у него тоже была тачка этой марки – проехал мимо стоящего в неположенном месте Ника так же важно, как и белоснежный лимузин.

Кларский не мог не усмехнуться – все это показалось ему таким символичным: и лимузин позади, и машина, возящая покойников, впереди.

И ветер дул так сильно, так зло, словно поставил перед собой задачу – разозлить Ника и стянуть с него черный парик, который, впрочем, сидел плотно. И тут еще, как назло, Кларский вспомнил свой сон, предшествующий приезду в родной город. Это даже странно вышло – он не помнил его – сон совершенно вылетел из его головы, но именно сейчас один из фрагментов всплыл в его сознании, похожем на большую полноводную реку, над которой плавал густой туман. Отрывок из сновидения стал лодкой, покачивающейся на волнах Стикса в зыбком тумане. Но, самое важное, Никита внутренним взором видел эту лодку.

«Иди против ветра», – сказал ему в черно-белом бумажном сне мертвый брат. И теперь Никита это вспомнил. Вспомнил совершенно не вовремя.

Но что значит идти против ветра? Поворачивать назад, что ли? Сейчас идти против ветра значило вернуться обратно, вновь перейдя ту же дорогу.

Никита давно не был в такой растерянности. Он стоял на зеленом перекрестке трех дорог – колдовском, по преданиям, месте, бездумно глядя вперед, на мчащиеся по кольцу машины, и не мог понять, что он должен сейчас сделать: пойти против ветра или следом за ним. Он должен отомстить и потерять часть себя, или должен оставаться верным своим принципам, найдя другой вариант мести?

Что ему делать?

А противный ветер дул Нику в спину, пробираясь за шиворот, как будто подталкивая его именно вперед и словно лукаво шепча: «Иди вперед, иди туда, где ты должен отомстить, иди, иди…».

Никита, бездумно глядя на дорогу, едва ли не впервые в жизни застыл в нерешительности. Он не знал, хочет ли он идти вперед, туда, где находится проклятый ресторан «Милсдарь».

Он не знал, хочет ли он убивать.

«Естественно, ты хочешь, – сказал уверенно зверь внутри него подрагивающим от кровавого предвкушении голосом. – Иди. Ты же хочешь отомстить за брата. Хочешь? А защитить его девчонку и дочку? Или ты слабак?».

«Давай, малыш, собери остатки силы воли в кулак, вставай и делай что-нибудь. Иди против ветра, Никита», – словно услышал голос Андрея у себя в голове его младший брат сквозь шум проезжей части.

Никита вздрогнул, начиная подозревать, что у него не все в порядке с головой.

«Да поворачивайся уже!» – закричал ветер, обнимая плечи Ника холодными восточными руками, и тот сделал шаг назад.

А потом – два вперед.

А его уже ждали. Около «Милсдаря» находились лучшие люди Максима, готовые схватить Кларского, как только он появится около ресторана. Сам новый лидер Пристанских находился не в любимом своем заведении, которое по праву считал своим детищем, а в машине, припаркованной неподалеку. Ему хотелось лично лицезреть Никки, дерзнувшего замыслить на него покушение.

– Макс, думаешь, он придет? – спросил один из братьев Баталовых, находящийся около босса в его шикарной тачке. Он выполнял одновременно функции и водителя, и охраны.

– Придет, – уверенно сказал мужчина, колючими глазами глядя в окно, на пеструю толпу гуляющих по центру города. – Куда денется. Никки придет. Он своенравный, но живет по понятиям. – Макс хрипло рассмеялся, затягиваясь сигаретой. – Благородная сука. Сам себя загнал в мышеловку.

Баталов улыбнулся, не спуская внимательных глаз с проходящих мимо людей.

– Не зря же наш малыш купил взрывчатку, – стряхнул в пепельницу пепел Макс. – Хочет меня убрать. Ничего, подождем его. Должен же он ее где-то заложить, правильно?

– Правильно, – эхом отозвался бандит. – Мы его ждем.

Они оба были уверены в том, что смогут поймать Никки, когда тот вздумает приблизиться к «Милсдарю». А он вздумает. Ведь деза прошла успешно.

– Ну и ветер поднялся, – заметил Макс, глядя, как качаются деревья, готовые согнуться пополам.

– Штормовое передавали, – равнодушно отозвался Баталов.

Ветер молча ударился в стекло их машины. Это все, что он мог сделать.

Ника была в отчаянии.

Она не хотела идти на собственный девичник.

Более того, она не хотела и никакой свадьбы, понимая, что зря согласилась стать женой Саши.

Нет, дело было не в нем – он, действительно, оказался прекрасным кандидатом в будущие мужья, и хоть изредка Дионов и выглядел слишком суровым или прямолинейным, но на самом деле достоинств в нем было куда больше, чем недостатков.

Дело было в самой Нике.

Она, человек эмоций, хотела жить не разумом, а сердцем. Первый-то как раз и твердил, что Саша – идеальный муж для нее: и симпатичный, и обеспеченный, и любящий, а вот сердце хотело чувств. Оно, видите ли, желало трепетать от прикосновений мужичины, с которым Ника хотела провести всю свою жизнь. Но вот когда ее касался Саша, никакого трепета в груди девушка не чувствовала. То ли дело, несколько лет назад, когда они только-только познакомились – тогда Ника готова была отдать полжизни только за один только поцелуй, но сейчас… Сейчас такого не было. Сейчас сердце Ники уходило в коридор нежности, только когда вспоминало Никиту, совершенно забывшего о ней и живущего припеваючи в соседнем городе.

Как же хочется обнять его хотя бы еще раз…

– Мы почти приехали! – весело объявила Дашка, сидящая за рулем… Черноволосая девушка изредка смотрела на грустную подругу-невесту и, как могла, всю дорогу от дома подбадривала ее веселыми историями. Но, кажется, все это было без толку. Даша, которая, окажись она на грани супружеской жизни, была бы, наверное, самой счастливой, а потому искренне не понимала Карлову. С женихом ей повезло, свадьба будет шикарной, медовый месяц они с Сашей проведут в Европе. Неужели подружка так боится выходить замуж? Сама Даша, если честно, с радостью бы согласилась на предложении руки и сердца, жаль, что они с Олегом еще так мало знакомы.

– Сейчас припаркуюсь, и вперед, тусоваться, – объявила весело Дашка, заезжая на парковку, находящуюся в собственности клуба, в котором, собственно, и должен был проходить девичник. – Девчонки уже ждут нас. Повеселимся! Эх, вот бы меня замуж позвали! – мечтательно вздохнула она.

– Вдруг твой Олег рискнет? – пошутила Ника, глядя из окошка машины на улицу, на которую только-только опустились унылые сумерки. Парня Дашки она еще не видела, но на свадьбу вручила подруге два пригласительных – для нее и для ее нового парня. Дарья была очень рада. Во-первых, она сможет побольше времени провести с любимым, а во-вторых, покажет его приятельницам. Похвастается. Олег необычный!

– Мы слишком мало знакомы, дорогая моя, – отозвалась Даша, осторожно паркуя автомобиль и выключая зажигание. – Все, выходи.

Девушки покинули автомобиль и направились к клубу «Атмосфера», расположенному неподалеку от набережной. Клуб был небольшой, внешне скромный, с фасадом не таким ярким, как, допустим, у того же «Алигьери», зато славился хорошими диджей-сетами и живой музыкой – в «Атмосфере» часто выступали как известные, так и не очень музыканты. А еще заведение имело свою фишку – панорамную стеклянную крышу, через которую можно было любоваться звездами. К тому же тут был потрясающий бар, отличный звук и какая-то демократическая легкая атмосфера. Именно в этом местечке Даша и подружки Ники заказали ВИП-номер, дабы отпраздновать девичник. Девушки решили не просто так проторчать в баре, провожая Нику в далекое замужество, а устроить ей что-нибудь интересное и очень запоминающееся.

– Надеюсь, вы стриптизера не пригласили? – спросила она, озорно поблескивая глазами, когда вместе с Дашкой очутилась в клубе. Народу пока было не очень много, но те, кто присутствовал, уже отжигали – несколько парней и девушек так отрывались на танцполе, будто бы они оказались на каком-то танцевальном баттле. Нике, любительнице потанцевать, немедленно захотелось к ним, но Дашка потащила ее дальше – в одну из ВИП-комнат с огромным панорамным окно во всю стену.

– Ты разгадала наш главный сюрприз, – нарочито пригорюнилась Даша, поправляя короткое черное платье: все подруги невесты должны были быть в черном и лишь она одна – в красном. – Давай не отставай!

Когда Ника оказалась в полутемной комнате, оказалось, что она совершенно пуста. То есть столики, диванчики и кресла присутствовали, но вот подружек не было.

– Где все? – растерялась Дашка, оглядываясь.

– Вот это девичник, – сказала, злясь, Ника, – так весело мне еще никогда не было!

– Подожди, я сейчас девчонкам перезвоню, – полезла в сумку Даша. – Не могли же они все разом не прийти?

– Ну, видимо, могли, – бухнулась в кресло Карлова, не понимая, почему ее кинули подружки. Вконец они, что ли, обнаглели? Зачем тогда затевали все это? Чтобы просто не прийти? И Марта где?

Пока Ника сидела, корябая длинным ногтем с аккуратным френчем, деревянную гладкую поверхность столика, и смотрела в огромное окно, открывающее вид на реку, Даша принялась звонить подружкам, но почему-то ни одна из них не взяла трубку. До Марты сама Ника тоже не дозвонилась, и это очень обидело ее.

– Странно, я не понимаю, что случилось, – тихо проговорила брюнетка, отводя глаза. В это время дверь комнаты открылась, и в нее заглянул официант. Он серьезным взглядом обвел обеих девушек и сказал приятным, но совершенно официальным голосом:

– Извините, но эта комната заказана. Не могли бы вы покинуть ее?

Ника сузила глаза от удивления. У Дарьи глаза на лоб полезли от такой наглости, хотя, если присмотреться, в ее темных радужках жила искринка веселья.

– Вы с ума сошли? – спросила она официанта. – Это мы его арендовали!

– Простите, но его арендовали другие люди, которые придут сюда с минуты на минуту. Покиньте, пожалуйста, комнату, – не повышая голоса, все так же миролюбиво и официально одновременно произнес работник ночного заведения.

– Но мы оплатили уже все! – всплеснула руками Даша.

– Перейдите, пожалуйста, в общий зал. Или мне придется вызывать охрану.

– Пошли уже, – взяла Дашу за руку обескураженная Ника, гордо взглянув на невозмутимого официанта. Настроение у будущей невесты резко поползло вниз. От подруг такого она не ожидала.

Спустя пару минут девушки оказались около выхода из клуба. Карлова опустошенно молчала – она не понимала, что происходит, а потому не сразу осознала, почему около них с Дашей на улице затормозил лимузин красного цвета, из которого доносилась лиричная музыка и лилось звонкое пение.

Еще больше ошеломленная Ника как-то не сразу осознала, что внутри лимузина сидят все ее подружки и двоюродная сестра и очень складно поют песню про нее и про ее жениха Сашу, положенную на известную музыку одной зарубежной исполнительницы. Если честно, такого светловолосая девушка совершенно не ожидала.

– Ника! – дружно завопили ее подруги, допев куплет и вылезая из кожаного салона огромного шикарного автомобиля с цветами, шарами и бенгальскими огнями в руках. Откуда ни возьмись, появилась девушка-фотограф, которая, не переставая, щелкала затвором своего фотоаппарата. – Ника! Поздравляем!

Девушки – а их, включая Марту, было пятеро – обступили виновницу торжества и ловко надели ей на голову короткую кокетливую фату белого цвета. Сами они тоже были в фате – только в разноцветной. А еще они припасли красивые карнавальные маски, частично закрывающие лица. Даша, которая, естественно, знала о подставе, тоже быстренько нацепила на голову изумрудного цвета легкую кружевную ткань и в тон ей маску и обняла Нику.

– Господи, – вымолвила с трудом Ника, не веря своим глазам и ушам, – ну вы даете!! Я думала, вы меня бросили! А вы.

– Мы хотели сделать тебе сюрприз, – обняла ее Марта, щеголявшая сапфировой фатой… Маска на ней была голубая, яркая, расшитая зеленоватыми искрящимися камнями.

– Мы просто хотели устроить тебе сюрприз, дорогая! – прокричала одна из девушек ей в ухо. – Давайте в лимузинчик! Покатаемся по ночному городу!

– Это твои последние свободные деньки! – вторила другая подруга, высоко поднимая свой бенгальский огонек. – Давай классно отпразднуем их!

– Мы просто так не отдадим тебя замуж! – заверили Нику.

Многочисленные прохожие с улыбками смотрели на подружек невесты, одетых в похожие короткие черные платья, кто-то даже снимал их на камеру. Обалдевшая от всего этого Ника, у которой теперь настроение стало немного сумасшедшим, с радостью уселась в просторный салон лимузина, и ее тут же напоили шампанским.

Девушки часа два катались по ночному городу, крича что-то радостное в открытые окна и махая прохожим, которых было немало, фотографировались и позировали, поднимали наполненные до краев бокалы за будущую свадьбу их Ники и просто смеялись и радовались, заражая своим хорошим настроением Карлову, которая своих подружек и сестренку обожала.

После девушки вновь направились в клуб «Атмосфера», признавшись, что на самом деле официант тоже играл свою роль – ВИП-комнату на эту ночь выкупили, естественно, они, и основное торжество должно было проходить именно в ней.

Комната за время их отсутствия несколько преобразилась – на стенах появились коллажи, пожелания и ее собственные фотографии, начиная с самого нежного возраста, заканчивая снимками, сделанными совсем недавно. Таким образом девчонки хотели сказать невесте, что провожают ее из детства в действительно взрослую жизнь. Это так растрогало Нику, что она едва не заплакала – глаза у нее даже предательски покраснели, а на сердце стало приятно-приятно. Фарфоровая куколка в ее душе, на чьей голове тоже появилась фата, правда, черная, тоже заплакала – так благодарна была. А Дашка вытащила откуда-то в дополнение к фате и маскам картонные крылья, похожие на крылья бабочек и ангелов, карнавальные шляпы и колпаки – такие, какие бывают у добрых волшебниц в фильмах, и даже волшебные палочки со звездами на конце. Смотрелись эти аксессуары на взрослых девушках очень забавно, и это придавало колорита сегодняшнему девичнику.

Кроме того, Нику ожидали конкурсы, придуманные ее все теми же креативными подружками, красивый торт с кремовым изображением полуобнаженного парня с великолепным торсом, новая порция алкоголя и тостов, кальян, отличная музыка, куча пожеланий и энергичные танцы. Тусовки Ника любила, а потому то, что устроили девчонки, ей очень понравилось. А еще через час девушки потащили ее вниз, в общий зал со сценой, где должны были выступать местные музыкальные группы.

Пошли туда они совершенно не зря – так случилось, что именно сегодня и именно в этом клубе должна была выступать группа Стаса, постепенно набирающая популярность. И Марта, поразившаяся такому совпадению, в перерыве попросила его сыграть Нике персонально какую-нибудь классную песню. Молодой человек легко согласился – младшая сестра Юли ему нравилась: не как девушка, хотя он считал ее довольно-таки привлекательной, а как человек.

К тому же получилось так, что именно сегодня вдруг, совершенно внезапно, Юлия согласилась один раз заменить клавишника. Раньше совместные уговоры Стаса и Криса на нее никак не действовали, и девушка каждый раз отказывалась. А после того, как они провели ночь на природе в обворожительной компании Феликса – согласилась.