Глава 18
На следующий день в районе полудня я решила забежать к Демидовым и спросить, как самочувствие Марфы. Калитка в сад оказалась не запертой, я дошла до дома, позвонила в дверь, но никто не спешил ее открыть. Я подумала, что Мария Ивановна или Флора могут возиться в саду, и начала обходить особняк. Внезапно из одного окна первого этажа послышался знакомый голос Геннадия:
– Решила меня шантажировать?
– Нет, – ответил голос Флоры, – просто хочу внести ясность. Ты требуешь моего согласия на отправку Марфы в Англию в закрытую школу?
– Да. В Риверс, – раздалось в ответ.
Я остановилась и посмотрела на множество небольших темно-синих цветов, которые росли у стен особняка. Впервые вижу такие, не хочется их помять, но выбора нет. Стараясь сломать как можно меньше цветов, я, пригнувшись, на цыпочках подкралась к особняку и села на корточки под распахнутым окном. Громкий голос Флоры беспрепятственно достиг моих ушей:
– Девочка в коме, о какой поездке может идти речь?
– К сожалению, придется подождать, пока … на ноги встанет, и лишь тогда ее прочь из моего дома отправить.
– Значит, не окажись Марфуша в реанимации, ты бы от нее срочно избавился?
– Поганке требуется суровое воспитание.
– Я за девочкой постоянно смотрю.
– Тупые песни исполняй за порогом моего дома. Вешай лапшу на уши дурам-подругам. Вся семья знает, что Марфой занимается Мария Ивановна, пока ты о своих любовниках думаешь.
– Что?! Не смей на меня клеветать. И по какому праву ты говоришь «мой дом»? Особняк общий.
– Я его купил, а сейчас содержу. Будешь спорить, тоже вон вылетишь.
– Мой муж один занимался ремонтом, – возмутилась Флора. – Ты раз в месяц приезжал и орал на Михаила: «Почему до сих пор паркет не положили?» Ты вел себя так, словно младший брат на тебя прорабом пашет. В особняк вложена куча нервов Миши. Не имеешь права брата на улицу выставить. И Марфу в Риверс отправить я не позволю. Девочке там не место, в эту школу запирают подонков, детей, от которых родители мечтают избавиться.
– Во-во, ей, твоему счастью, как раз туда дорога!
– Да за что?
– За воровство. Вранье. Двойки, дерзость. Хорошо, что соседка неконфликтной оказалась. Другая могла бы вой поднять. Короче, Марфа улетает в Риверс, или вы валите вон из моего дома.
– Дом общий! И моя дочь тут остается.
– Нет. Я хозяин.
– Ты нас ненавидишь!
– Прикажешь любить нахлебников?
– Миша зарабатывает!
– Чем? Пижамами?
– Да!!!
Геннадий расхохотался.
– Не смеши. Если один халат в месяц продает, уже здорово.
– Миша – прекрасный модельер. Его пижамы…
– Дрянь несусветная! – перебил Геннадий.
– Миша больше тебя получает, – взвизгнула Флора.
– Да ну?
– Просто он помалкивает о своих доходах, понимает, что ты хочешь главным в семье быть!
– Будет по-моему! Или расскажу Михаилу кое-что интересное о том, как дочь на свет появилась, – объявил Геннадий.
– Ты на что намекаешь? – закричала Флора. – Очередную гадость придумал?
– Перестаньте шуметь, – вклинился в беседу голос Михаила. – У мамы голова болит.
– Вечно Марию Ивановну здоровье подводит, если кто-то в семье всерьез заболевает, – ехидно заметила Флора. – Не может она в тени оставаться. Ей больше всех внимания требуется. Генка хочет Марфу в Риверс отправить.
– И правильно, – одобрил ее муж.
– …! – выругалась Флора. – Через мой труп. Только попробуйте, вот только попытайтесь, едва вам в голову придет идея Марфуньку вдали от меня запереть, то…
И она закашлялась.
– Да хватит, заткнись! – велел муж.
– Не делай ей замечаний, – вдруг сказал Геннадий.
Я беззастенчиво подслушивала чужой разговор и удивилась: неужели мебельщик решил встать на сторону Флоры, которую терпеть не может? Но следующая фраза Геннадия Борисовича расставила все на свои места.
– Бесполезно девушке из Нижнезадрипанска объяснять, как должна вести себя леди, – продолжил старший сын Марии Ивановны, – сколько кирпич ни шлифуй, он бриллиантом не станет. Генетика играет огромную роль. На примере Марфы мы это видим. Девчонка, несмотря на то, что с младенчества имела перед глазами много достойных примеров, все равно стала воровкой.
На пару секунд установилось молчание, потом Михаил пробормотал:
– Давайте не будем торопиться. Девочке плохо. Я звонил в клинику, сказали, пока улучшений нет. А Екатерина только что умерла, сейчас «Желтуха» по телевизору объявила.
– Теперь, братцы-кролики, слушайте меня, – сказала Флора. – Очень внимательно. Знаю, на что намекает Генка. Мария Ивановна, когда меня с младенцем выписали, заявила: «Не наша порода. Не демидовская. Ни на кого не похожа». Геннадий думает, что я дочь нагуляла. Ладно, скажем ему правду.
– Она моя дочь, – поспешно заявил младший брат, – стопроцентно.
– Я бы на твоем месте анализ ДНК сделал, – посоветовал Геннадий, – девчонка на тебя конкретно не похожа! Ни лицом, ни характером. Я бы засомневался и, чтобы себя успокоить…
– Если еще раз услышу о том, что я родила девочку не пойми от кого, изменила мужу, то отвечу адекватно, – спокойно сказала Флора. – Марфа поступила глупо, когда она выздоровеет, я приму меры, накажу ее. Но о Риверсе слышать не желаю. Иначе я…
– …отвечу адекватно, – засмеялся Геннадий. – Ух как страшно, я прямо вспотел. Что ты сделаешь? Подсыплешь мне пурген в чай?
– Да нет, – пропела Флора, – поеду к Светлане Зинкиной и заставлю ее рассказать правду об Артеме. Думаю, ее интересно будет послушать редактору «Желтухи». Гена, чего притих? Понял, какие неприятности у тебя начнутся?
Послышался звук шагов, затем хлопок двери, похоже, Флора ушла.
