Глава 15
– Шаткая очень, – пробормотала домработница, расставляя стремянку, – трясется. Эх, боюсь высоты до жути.
– Сама полезу, – предложила я, – а вы держите лестницу, она действительно неустойчивая.
– На ее ножках должны быть резиновые ботиночки, – вздохнула Люся, пока я медленно карабкалась по ступенькам, – пол в чулане плиткой выложен, скользкий…
Я не слушала домработницу, осматривая голову Мафи. Через минуту стало понятно: на зависть крепкие зубы собаки впились в ароматное сыровяленое мясо, по морде Мафи текли слюни. Я попыталась расцепить челюсти безобразницы, но потерпела неудачу.
– Чего там? – крикнула Люся.
– Она вцепилась в окорок, – ответила я. – И не отпускает.
– Заклинило! – поставила диагноз домработница. – У моей соседки Нинки муж Володька ночью в кухню попер, свет не зажег. Врач ему велел на диете сидеть, жена у него всю еду отняла. Вот он и решил подкрепиться, пока она спит. Открыл холодильник, а дверца заскрипела. Квартирка у них крохотная. Нина звук услышала, поняла, что дорогой, единственный обжорствовать пошел, и тихонько на кухню приперлась, неожиданно люстру включила да как заорет: «А ну положь!» Володька в этот момент от батона докторской кусал. Он вопля-света испугался, и упс! Зубы в колбасу воткнул, а назад вытащить не может. Нинка сначала думала, что он прикалывается, но потом сообразила, что нет, в травмпункт они поехали прямо с батоном. Доктор сказал, что челюсти от стресса переклинило. Нинка потом целый месяц расстраивалась, что, когда уходили, колбасу в кабинете врача забыли, не дешевая она!
– Муж вашей подруги сидел на табуретке, – возразила я. – Ему можно было встать и в клинику пойти, а Мафи за хамон зубами уцепилась. Как ее снять?
– Просто. Крючок, который к ноге приделан, чтобы ее повесить, выньте из звена цепочки, – подсказала Люся.
– Гениально, – обрадовалась я, – не додумалась до столь простого решения.
– Что тут происходит? – спросил Дегтярев, появляясь в чулане. – Дверь в дом нараспашку, я ходил по первому этажу, никого не нашел, в гостевой кто-то спит. А вы здесь! Что делаете?
– Мафи на хамоне повесилась, – ответила Люся. – Сейчас Дарья ногу снимает, и конец истории.
– Вам ничего доверить нельзя, – возмутился полковник. – Знаете, что будет, когда Даша крючок отцепит?
– Хамон вместе с собакой у меня в руках окажется, – ответила я. – Спущусь спокойно.
– Вы не способны думать на шаг вперед, – рассердился Дегтярев. – Ты сколько весишь?
– Год назад в санаторий ездила, не помню, сколько кило там намерили, – вздохнула домработница, – я не толстая.
– Не о тебе речь, – отмахнулся Александр Михайлович, – о Даше.
– Пятьдесят, – ответила я.
– А теперь простая арифметика, – торжественно заявил Дегтярев. – Скажи мне, что написано на бумажке, которая из ноги торчит, там вес указан.
– Двенадцать, – сказала я.
– Ммм, – пробормотал Дегтярев. – Мафи примерно на шестнадцать тянет. Итого?
– Двадцать семь, – быстро подсчитала Люся.
– Двадцать девять, – поправила я.
– Кто больше? – усмехнулся полковник. – Горе-Архимеды, двенадцать и шестнадцать сложить не можете.
– Зачем нам сейчас пример решать? – остановила я математика-теоретика, берясь за цепь. – Надо Мафушу снять.
Собака горько вздохнула.
– Твои пятьдесят кило могут удержать в одной руке двадцать восемь? – поинтересовался полковник. – Да еще когда они с ускорением вниз полетят?
Я посмотрела на толстяка.
– Кто будет ускоряться?
– Физику в школе учила? – снисходительно спросил полковник.
– Наверное, – осторожно ответила я. – Е равно эм цэ квадрат.
– С ума сойти! – восхитился Александр Михайлович. – Полагаю, эта формула приводилась в каком-то из романов Смоляковой, потому и осела в твоей памяти. Смысла ее ты не понимаешь. Так вот, любое тело падает вниз с ускорением девять и восемь десятых метра в секунду в квадрате, следовательно, вес Мафи с ногой увеличится…
– Да тут метра три с половиной, не больше, – остановила полковника Люся, – где вы десять увидели.
– Секунда в квадрате? – заморгала я. – Это как?
– О-о-о, – простонал Дегтярев. – Кругом Эйнштейны и Курчатовы.
– Оххх, – издала Мафи.
– Короче, собаку сниму я, – отрезал полковник. – Дарья, слезай.
– Может, не надо тебе этим заниматься? – заспорила я.
– Ты дернешь наглую псину, не удержишь ее, упадешь, сломаешь шею, придется вызывать моих парней, – забубнил Дегтярев. – Труп в доме нам не нужен, без тебя работы полно. Давайте прекратим дискуссию, послушаем единственного умного человека в доме, то есть меня, и в пять минут устраним затеянную Дарьей глупость.
Мне стало обидно.
– Сейчас не я вишу под потолком, вцепившись в хамон.
– С твоими коронками на всех клыках такой трюк не проделать, – отмахнулся полковник, – я главный, я мозг, вы – руки-ноги. Ясно! Спускайся!
Мне пришлось слезть со стремянки, Александр Михайлович кряхтя начал подниматься по ней, негодуя:
– Купили же лестницу! Ступеньки узкие, скользкие. Эй, она шатается.
– Держу старательно, – заверила Люся.
– Не так держишь, – возмутился полковник. – Встань слева, Дарья справа. Расставьте ноги.
Мы с домработницей потянули стремянку в разные стороны.
– С ума сошли! – завопил полковник. – Сейчас упаду! Прекратите меня трясти.
– Сам велел расставить ноги, – напомнила я.
– Ваши, ваши, ваши лапы, – разозлился Дегтярев, – вроде не на китайском объясняюсь. Растопырьте свои нижние конечности для лучшего упора, верхними фиксируйте направление держателей подъемно-спускательного устройства, не давайте ему совершать скользящие обратно-возвратные движения по керамическому напольному покрытию помещения, в котором мы находимся. Ясно? Или повторить?
– Чего он сказал? – свистящим шепотом поинтересовалась Люся. – У меня высшего образования нет, не поняла ничего.
– Держите стремянку, – растолковала я.
– Пусть Люся немедленно подаст кусачки Нойбеля, – распорядился Дегтярев.
Домработница разжала руки.
– Эй, эй! – заорал толстяк. – Не отпускай трап.
– Так надо инструмент принести! – резонно заметила прислуга.
– Тащи! – крикнули сверху.
– Не могу же я одновременно держать и ходить, – возразила Людмила.
– Ничего сделать не способны, – рассердился Александр Михайлович.
– Ступайте за кусачками, – шепнула я, – не дам лестнице раскачиваться.
Люся поспешила к двери, но на пороге остановилась:
– Где он живет?
– Кто? – хором спросили мы с полковником.
– Нойбель, – ответила горничная.
– Не знаю, – растерялась я. – Вроде в нашем поселке такого нет.
– Александр Михайлович, подскажите адрес мужика, – почтительно попросила Людмила. – Далеко ли к нему идти?
– Господи! – взвыл полковник. – Это название: кусачки Нойбеля. Они должны лежать в ящике с инструментами. Такие большие, ими дужки замков перекусывают. Красные! На ручке написано «МЧС». Я их лично сюда привез. На всякий случай. Случай настал. И где они?
– Нашла! – обрадовалась Людмила. – Вот они, на полке лежат. Держите.
– Повыше подними, я не дотягиваюсь, – загудел Дегтярев. – Так! Наконец-то. Сейчас перекушу крючок, и лады.
– Не надо, – испугалась я. – Мафи упадет.
– И что? Нам это и надо, – ответил полковник.
– Она разобьется, – занервничала я, – пол жесткий.
– Расчудесно удержу пса, – пообещал Дегтярев, – у меня бицепсы каменные.
– Для работы с таким инструментом требуются обе руки, – заспорила я. – Третьей, чтобы удержать Мафи, у тебя нет.
– Ну и глупости приходят некоторым в голову, – запыхтел полковник. – Понятное дело, у любого человека всего две верхние конечности. Вечно свое мнение не к месту высказываешь. Ну-ка подставь что-нибудь туда, куда будет падать охотница за испанским деликатесом. Например, вон ту большую коробку.
– В ней железные банки, – вякнула я.
– Опять возражаешь, – вышел из себя Дегтярев.
– Нехорошо бухаться на твердое, – пропищала Люся. – Мне бы больно было.
– Еще одна болтунья в доме! – взвыл полковник. – Или делайте, что я говорю, или уходите. Ей-богу, одному лучше работать, чем в такой компании. Ну? Долго мне ждать?
– Возьмите вон тот здоровенный мешок, – посоветовала прислуга, – не знаю, чего туда напихано, но оно упругое и легко поднимается.
Я подошла к большому матерчатому пакету и пощупала его.
– Там пуфик, который мы из гостиной убрали. Что он делает в кладовке для продуктов?
– А почему у вас в гладильной стоит мешок с удобрениями для туй? – осведомилась в свою очередь домработница.
– Не знаю, – растерялась я. – Давно туда не заглядывала.
– Внимание! Кусаю! – заорал Дегтярев.
Я живо переместила мешок в нужное место.
– Отойди от лестницы, начинаю обратный отсчет, – велел толстяк. – Не стой под стрелой, груз падает. Пять, четыре, шесть…
– Три, – пискнула Люся.
Дегтярев замер с кусачками в руках.
– Что?
Люся втянула голову в плечи.
– После четырех следует три, а не шесть. Простите, что помешала.
– Оххх, – вздохнула Мафи.
– Пять, четыре, три, четыре, пять, кусаю! – заорал полковник.
Инструмент лязгнул, Мафи плюхнулась с потолка прямо куда надо! Я обрадовалась. Ура! Хулиганка без происшествий совершила посадку. Но ликование оказалось преждевременным. Мафи, кстати, так и не выпустившая из пасти здоровенную ногу, внезапно ракетой стартовала вверх к плафону.
– Матерь Божья, – перекрестилась домработница, – что это с ней?
Я растерялась, а Мафи опять приземлилась на мешок и, не расставаясь с испанским окороком, снова устремилась вверх.
– Держите меня! – завопил полковник.
Мы с Люсей, стоявшие с разинутыми ртами, одновременно бросились к стремянке, споткнулись о картонные ящики с консервами и начали падать. Я успела уцепиться за край полки, на которой ждали своего часа трехлитровые баллоны с маринованными огурцами. Людмиле повезло меньше, она схватилась за одну из стоек стремянки, лестница начала заваливаться набок.
Дегтярев с воплем «падаю!» свалился на мешок, который подбрасывал Мафи.
Собака как раз совершала очередной путь вниз, она угодила прямо на Александра Михайловича, сверху на полковника и Мафи спланировал лоскут белого цвета, похожий на льняную скатерть. Дегтярев взвизгнул, раздался звук, похожий на выстрел. Я закрыла голову руками и присела. Неожиданно стало тихо. Я приоткрыла глаза, и тут раздалась гамма звуков: шлеп, шшшь, топ-тот, цок-цок. Я увидела, как Мафи с хамоном в зубах бежит вон из кладовки, потом заметила полковника, который сидел на скособоченном плоском мешке. Его голову, ноги и руки покрывала красная жидкость.
– Убился! – завопила Люся. – Насмерть покалечился! Не дышит! Умер! Во дела! Похороны теперь такие дорогие!
Я бросилась к Дегтяреву.
– Милый, не шевелись. Сейчас вызову врача.
– Это варенье, – простонал борец с преступным миром. – Банка с полки гукнулась прямо на мою макушку и кокнулась.
Людмила перестала орать и нормальным голосом сказала:
– У вас крепкая башка, прямо деревянная. Моя бы от банки раскололась.
– Полковник Буратино, – захихикала я, разглядывая похудевший мешок, на котором сидел толстяк. – Знаю, почему Мафи вверх-вниз прыгала. Это не пуфик из гостиной. Маше на прошлый день рождения подарили трамплин для скейтбордов, он сделан из какого-то материала вроде латекса или резины. Когда на него прыгают, он сначала сжимается, потом распрямляется и подкидывает спортсмена. Наверное, отличная вещь для того, кто с горы по снегу на доске несется. Но Манюне зачем такое? Она даже на лыжах кататься не умеет. Очень хочется посмотреть на человека, который ей это преподнес. Может, передарил ненужный презент? Я спрятала его в чулан. А уж как он в продуктовых запасах очутился, не спрашивайте. Нет у меня ответа на этот вопрос.
– Что за идиот преподнес девочке, которая даже стоять на скейте не умеет, трамплин? – разозлился полковник. – Ну народ! Ну дураки! Нет чтоб сначала выяснить, что человеку надо!
Я молча слушала толстяка, а он продолжал негодовать:
– И трамплин дурацкий! Качество дерьмовое! Небось по дешевке брали, не настоящий, сделан какими-то гастарбайтерами в подвале.
– Мафи на нем идеально прыгала, – возразила я.
– А подо мной он лопнул! – отрезал Дегтярев.
Я вздохнула. Производители не рассчитывали, что на сделанную ими вещь с потолка свалится сначала собака с пудовым окороком в зубах, а затем рухнет стокилограммовая туша полицейского. Вон прикреплен ярлык, на нем написано: «Вес спортсмена не должен превышать шестьдесят килограммов».
– Здесь визитка приклеена! – обрадовался полковник. – Сейчас узнаю, какому недоумку пришло в голову…
Александр Михайлович замолчал.
– И кто преподнес трамплин? – заинтересовалась я.
Дегтярев встал, смял карточку и сунул ее в карман брюк.
– Там цена была написана.
– Простите! – закричали из прихожей. – Дома кто-нибудь есть?
Полковник пошел в холл, я поспешила за ним, увидела, что он уронил скомканную визитку, подняла ее, расправила и прочитала: «Любимой Манюне от дяди Саши Дегтярева».
