14
Себастьян, не делай этого. Пожалуйста.
— Не останавливайся, — прошипел братец, — не то у меня может дрогнуть рука.
Кардонийское оружие славилось своей сталью и заточкой. Даже не обладая выдающейся силой, таким стилетом можно перерубить человеку шею, поэтому я продолжала идти. Себастьян ускорил шаг, и теперь я думала только о том, чтобы не споткнуться и не зацепиться за что-нибудь платьем. Лезвие едва касалось кожи — легко, как перышко, но это перышко способно меня убить. Себастьян собирается меня убить. Мой брат. Мальчишка, с которым я провела детство. Что с ним случилось?! Неужели то же, что с Хилкотом?!
— Что ты сделаешь, если я откажусь подниматься?
— Заткнись!
— Перережешь мне горло? Почему, Себастьян?
— Я сказал — заткнись! — Братец заорал так, что у меня заложило уши. Сорвавшийся на фальцет голос эхом пронесся по оранжерее, отскакивая от стен. Лезвие ужалило, кровь заструилась по шее и ключице. Я сочла разумным замолчать.
— Ты… ты вечно получаешь все, тогда как мы должны довольствоваться подачками,
— хрипло выдохнул Себастьян. — Я, матушка, Киана! Но куда уж нам, когда есть Луиза. Очаровательная в своих причудах, бесподобная и такая добродетельная!
Мы вышли в залу. Холодный свет стареющей Луны заливал все вокруг, перекрытия купола расплескались по мрамору черными изломами. Тени ветвей и листьев напоминали распластанных на полу чудовищ. И если я ничего не сделаю, очень скоро на этом полу распластаюсь я.
— Матушка ухаживала за твоим стариком месяцы, но он вышвырнул ее и пригрел тебя! Отец наорал на нее и запер в комнате, хотя она просто заботилась о семье! Все из-за тебя, ты, тварь!
Он слишком резко шагнул вперед, и я чуть не напоролась на лезвие. Сердце заколотилось так, что его стук только чудом не разносился по оранжерее.
— В детстве все внимание доставалось тебе. Даже когда ты сбежала, только и слышно было: «Луиза то, Луиза се, ах почему она так поступила, ах где я не досмотрел». Все вокруг помешаны на тебе, ты как отрава — проникаешь в кровь, и избавиться от тебя невозможно! Но ничего. Сегодня мы это поправим.
Одурманен Себастьян или нет, но его злоба была настоящей. Она струилась через судорожно сжатые пальцы, через смертоносную сталь, обжигающую кожу. Злоба звенела в его голосе и эхом рикошетила от стен.
При виде лестницы мне стало по — настоящему дурно. Металлические ступеньки и невысокие перила с резным узором, уходящие наверх. И высота. Одуряющая высота, при одной мысли о которой желудок сжался в ледяной ком, а голова закружилась. Ему даже не придется ничего делать: стоит мне оказаться на краю, я рухну туда сама. Просто потеряю сознание и упаду.
— Поторапливайся!
— Себастьян, я беременна. Если ты убьешь меня, ты убьешь двоих.
Мы резко остановились.
— Ты лжешь, — процедил он, — лжешь, сестрица. Не зря тебя наградили змеей, потому что ты и есть змея. Теперь прикрываешься ребенком… Даже если так, думаешь, меня остановит бастард де Мортена?
— Не думаю, — еле слышно прошептала я, — знаю. Себастьян, ты учился на целителя. Ты давал клятву…
— Не тебе! — процедил он и подтолкнул меня вперед. — На лестницу! Живо!
Первая ступенька. Вторая. Третья. Четвертая.
Я остановилась и вцепилась в перила.
— Я не пойду дальше.
Если бы я могла смотреть ему в глаза, возможно, мне удалось бы пробиться сквозь дурман зависти и отчаяния, который превратил застенчивого мальчишку в монстра. Но я не могла, только чувствовала его обжигающее тяжелое дыхание на щеке и на шее. Все, что мне оставалось — говорить с ним. Я должна до него достучаться!
— Хочешь истечь кровью на ступеньках? Что ж, это твой выбор.
— Себастьян, ты не убийца.
— На твоем месте я бы не был в этом так уверен, — голос его дрогнул.
— Если бы ты хотел меня убить…
— Я хотел! Это я принес шкатулку. Даже написал тебе послание. В стиле твоих дурацких стишков, от которых все были в восторге. Такой бред! Кому это вообще могло нравиться?
Мне не было больно. Ну, почти. Навернувшиеся на глаза слезы я проглотила вместе с пытающимся сорваться с губ вопросом: «Почему?!» Пламя мысли о том, что Фрай все-таки оказался прав насчет моей семьи, прокатилось по разуму и выжгло остатки осторожности.
— Что ж, тогда делай это, — прошипела я, — делай это прямо сейчас, а потом беги как можно дальше, потому что не хотела бы я оказаться на твоем месте, когда герцог де Мортен обо всем узнает.
Ответить Себастьян не успел — по зале эхом прокатился странный звук: похоже на глухое бумканье отскакивающего от пола мяча. А следом донесся топот лап и веселый голос Лавинии:
— Не хотят нас видеть на празднике, ну и ладно! Мы с тобой лучше побегаем… Всевидящий, нет! Только не это.
Додумать я не успела: визг Лави и рычание Арка раздались одновременно, Себастьян швырнул меня на ступеньки. Я больно ударилась локтями о железные узоры, забарахталась в юбках, обернулась и успела только увидеть, как пес летит на брата. Стремительно, словно черная молния, а не огромный дог, который весит в два раза больше меня.
— Лави! Останови его! Останови!
Поздно. Вой, рык, вопль Себастьяна. Арк повалил братца на пол, а потом, словно в кошмарном сне, сверкнуло лезвие стилета, и рычание оборвалось одуряюще страшным визгом собачьей боли. Меня словно саму полоснуло — по сердцу. Цепляясь за перила, я кое-как поднялась на ноги.
— Беги! — завопила не своим голосом застывшей как изваяние Лавинии. — Беги и зови на помощь!
Но девочка замерла, не сводя глаз с упавшего пса. Себастьян выдернул стилет, и тонкий фонтанчик крови черными брызгами разлетелся по воздуху. Страх растворился, из меня словно вышибло все чувства, а потом пришла необузданная, дикая ярость. Я бросилась на брата, прежде чем он успел подняться, и мы уже покатились по полу. Стилет зазвенел по мраморному полу, я услышала стук каблуков Лавинии и от души влепила Себастьяну затрещину. Одну, вторую, третью, пока он опомнился, перехватил мои руки, с силой отшвырнул меня в сторону. Я ударилась о какую-то кадку, почти не почувствовала боли. Совсем рядом сверкнуло лезвие стилета, я схватила его двумя руками и выставила вперед.
Себастьян тяжелым шагом наступал на меня, но остановился. На белой рубашке и шейном платке чернела кровь Арка, и лишь усилием воли я заставила себя остаться на месте.
— Уноси отсюда свой трусливый зад, — процедила я. — Потому что скоро здесь будет лорд Фрай и Его Светлость.
Себастьян моргнул, в глазах его застыло странное выражение, похожее на то, что было у Луни. Он смотрел на стилет: живой человек, напоминающий зомби. Моргнул снова. Еще и еще раз. Я же потихоньку отползала к Арку, он скулил так жалобно, что невесть откуда взявшиеся слезы грозили затопить не только оранжерею, но и весь Мортенхэйм. Я размазывала их по лицу, не сводя напряженного взгляда с братца, а когда ладонью коснулась теплого окровавленного бока, заревела еще горше.
Даже сейчас пес смотрел на меня виновато — не успел защитить, а я ничего не могла поделать. Я не целитель! Я вообще не пойми что.
— Тише, маленький, тише, — такого слезокапства я за собой не замечала уже очень давно, вытирала хлюпающий нос чем придется — запястьем, локтем, ладонью, стянула перчатки, положила стилет рядом, и снова и снова гладила дога по голове, зажимая рану второй рукой. — Сейчас придет Винсент, он все поправит. Знаешь, сколько раз он спасал мою дурную голову? И тебе поможет, обязательно. Ты только потерпи.
Пес тихонько скулил, Себастьян застыл оглушенной куклой и раскачивался из стороны в сторону, словно внутри него что-то поломалось.
Быстрый стук каблучков и уверенные мужские шаги. Наконец-то! Я подняла заплаканное лицо, встретилась с колючим взглядом лорда — канцлера и замерла. Он прижимал к себе Лавинию на грани приличий — как большую игрушку, которую привез в подарок любимой дочери.
— Слабак. — Итан неприязненно посмотрел на Себастьяна, холодно улыбнулся. — Все приходится делать самому.
Лавиния не шевелилась, только вот у лорда — канцлера не было оружия. Он легко подтолкнул девочку, она сделала несколько шагов и остановилась. Взгляд ее — пустой, как и у Себастьяна, уткнулся в одну точку.
— Спи, — просто сказал Итан, и Лави, как подкошенная, рухнула на пол. — Милая девчонка, не находите? Спорим, никто бы не подумал, что именно она вынесла кровь?
Арк попытался рыкнуть и приподняться, но я удержала. Как ни странно, появление лорда — канцлера отрезвило: я стянула шарф с плеч, распорола подол платья стилетом и соорудила плотную повязку. Итан наблюдал за мной как кот за сумасшедшей мышью, которая делает какие-то глупости.
— А ты что застыл? Иди наверх и закончи то, что начал.
Себастьян направился к лестнице, я же безуспешно пыталась справиться с диким, первобытным ужасом. Этот человек играл остальными, подчинял своей воле. Он мог заставить сделать что угодно и кого угодно. После танца с ним я чуть было добровольно не залезла на площадку и чуть было не шагнула вниз. По его приказу брат сейчас сделает это за меня. И никто не придет нам на помощь, потому что Лави не успела никого предупредить.
От этой мысли желудок подкатил к горлу.
— Себастьян! — собственный крик показался жалким.
— Он вас не слышит.
— Себастьян!
Я приподнялась, и Итан нахмурился.
— Сидеть.
Звонкие шаги Себастьяна, поднимающегося наверх, сейчас звучали ударами молота. Арк снова с рычанием дернулся, но тут же всхлипнул и затих. Бок его подрагивал, пес продолжал дышать. Что же, так даже лучше — пока он без сознания, Итан его не тронет. Я снова попыталась подняться, но поняла, что не могу пошевелиться. Не могу отвести взгляда от лорда — канцлера, потому что… не могу. Меня сковали по рукам и ногам.
Что за странный, чудовищный дар? Никогда о таком не слышала.
— Вы за это ответите, — прошептала я.
Странно, но мысли текли свободно — по всей видимости, Итан решил побеседовать, прежде чем превратить меня в безумную куклу.
— Не думаю. Девчонка расскажет всю правду. Вы с братом ссорились наверху, а потом произошел несчастный случай.
Я судорожно втянула воздух.
— Занимательная вы особа, леди Луиза, — Итан приблизился и взял меня за подбородок, заставляя запрокинуть голову, — должны были сдохнуть сразу, но почему-то выжили. Магии в вас особой нет, вы пустышка, но заклятие вас не убило. Почему?
К счастью, бабочка армалов мешала ему почувствовать силу. Мне бы только суметь сосредоточиться. Лорд — канцлер, конечно, не Тереза, но он не знает о моей магии, это уже хорошо.
— Отвечайте!
— Потому что я люблю Винсента. Всегда любила. — Голос был мой, но мне не подчинялся.
Сказала — и поняла, что именно любовь спасла меня в ту ночь. Змея не убила меня сразу, и не давала жить спокойно до той поры, пока я противилась нашему чувству.
— Очень занимательно.
Итан отпустил мой подбородок, выпрямился и скрестил руки на груди. Кажется, он мне не поверил. Или поверил, но не до конца.
— Если бы не демонова реформа, я бы переправил вас в одну занимательную лабораторию. Уверен, в вас еще много сюрпризов, но увы. Время поджимает.
Я больше не слышала шагов. И своего сердца тоже. Может ли лорд — канцлер остановить сердце? На лбу выступил холодный пот, я попыталась сосредоточиться на змее, но не чувствовала ее.
— Попрощайтесь с братом, — голос Итана в кои-то веки был на удивление мягким. Так же мягко он взял меня за плечи и развернул лицом к площадке, указал на Себастьяна. Отсюда я не видела его глаз. Что, если его сознание тоже свободно? Тогда он знает, что должен сделать сейчас, и…
— Отпустите его, — задыхаясь, пробормотала я. — Пожалуйста, я сделаю все, о чем вы попросите, только…
— Вы и так сделаете.
Лорд — канцлер махнул рукой, и Себастьян шагнул вниз. Я не могла закрыть глаза и даже лишиться чувств: меня держала клятая магия Итана, но кричать я могла, и потому закричала. Во весь голос, срывая горло, так, что обожгло легкие. Но даже так мне не удалось перекрыть глухой мертвый звук ударившегося о мрамор тела: он звучал в моем сознании снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.
Все из-за вас, леди Луиза, — лорд — канцлер снова взял меня за подбородок и пристально смотрел в глаза, — это все из-за вас. Это вы должны были умереть, но вместо вас умер ваш брат.
Сознание снова заволакивало пеленой опьяняющей магии — чужой, разрушительной и мощной. Не слушай, Луиза! Не слушай! Сопротивляйся. Он убил Себастьяна. Не позволяй ему убить тебя. Ты сможешь. Говори с ним. О чем угодно, заставь его поволноваться!
— Вы заставили его желать мне смерти, — я еле ворочала языком, — вы отправили Хил кота меня убить, вы…
Лорд — канцлер нахмурился:
— Ну что вы, я никогда никого не заставляю. У этих джентльменов были свои причины вас не любить, я же просто направил их мысли в верное русло. В отличие от маленькой нахалки, — он кивнул на лежащую без чувств Лавинию, — я лишь чудом не превратил ее в хихикающую дурочку, чтобы заставить зайти в хранилище. Но это моя особая гордость. Подчинение сильного мага.
— Сильного мага? Наивной девчонки!
Пальцы сжались сильнее, аккуратные ногти Итана впились в кожу.
— Вы ничего не смыслите в магии, леди Луиза. Справиться с Вудвордом или с вашим слабаком — братцем — раз плюнуть, но это не то же самое, что подчинить потомка Уильяма де Мортена.
Ой — ой — ой, да мы тщеславны!
— Так вот почему вы не смогли продавить отказ по реформе! — фыркнула я. — Потому что Винсенту ваши трюки нипочем!
На мгновение его глаза полыхнули яростью. Сработало!
Я снова направила все мысли на змею. Давай, загогулина, не подведи. Устроим лорду — канцлеру зажигательный сюрприз! Ладонь полыхнула — как бывало в минуты моих попыток управления силой, магия потекла сквозь меня. Свободно, точно я не застыла послушной куклой у ног этого гада.
— Замечательная попытка, леди Луиза, — Итан улыбнулся, и виски прошило обжигающей болью, — но с вами скучно играть. Достаточно пустить слух о помолвке де Мортена, и можно делать все что угодно. А теперь идите на площадку, и покончим с этим.
Начинающая просыпаться сила погасла. Боль шла по нарастающей, я цеплялась за обрывки воспоминаний — как мы с Лавинией катились с горки, как Винсент обнимал меня у камина, как его сердце билось под моей ладонью. Может ли голова лопнуть? Если да, то моя была близка к этому, ее точно набили хлопушками и фейерверками, которые взрывались там и искрами сыпались перед глазами. И все же я упорно цеплялась за реальность. Я не позволю ему убить себя… нас!
— Поднимайтесь и идите наверх.
Слова эхом разнеслись по оранжерее, отражаясь в измученном сознании. Над верхней губой Итана выступили капельки пота, а я тихонько завыла. Долго не продержусь. Еще пару минут такой пытки — и сама побегу на площадку, только чтобы прекратить эту боль.
Мамочки. Как же больно! И страшно.
Всевидящий, помоги!
Я вся взмокла, точно с головой окунулась в озеро. Волосы липли к шее, а лицо моего мучителя плавало перед глазами.
— Отойдите от нее.
Голос Винсента. Родной, сильный, звенящий от гнева.
Боль прекратилась так же резко, как началась. Я со стоном рухнула на пол, всхлипывая и пытаясь отдышаться. Перед глазами оказалось лицо Себастьяна: с широко раскрытыми глазами, искаженное мукой. Я вздрогнула и зажмурилась.
Ледяной мрамор под щекой. Шаги.
— И что же мы теперь будем делать? — Итан говорил, будто выступал в парламенте, громко, уверенно, спокойно. Говорил, зная о своей победе. Зная, что все идет по плану.
Я приподнялась на руках. Винсент стоял чуть поодаль: злой как демон, хищный словно зверь. От маски джентльмена не осталось следа, это был мужчина, готовый убивать. Сдерживало его только то, что Итан остановился в двух шагах от меня. По оранжерее струились волны магии армалов. Той что пугала меня в замке у деда — мощной, сильной, разрушительной.
— Вы проиграли, Аддингтон. Через минуту ко мне присоединятся остальные.
— Ваш верный песик Альберт и его человечишки? Это будет даже забавно. Мы оба прекрасно знаем, что вы не позволите этому выйти за пределы нашего узкого круга.
— Мы с вами не одного круга.
— Ваш отец считал иначе.
Что-то не так. Помимо знакомой силы было что-то еще. И оно исходило от Итана — холодное и могущественное. От силы армалов волоски вставали дыбом, от этой внутренности скручивались в тугой узел. Сила армалов текла свободно, сила лорда — канцлера бурлила внутри, напоминала разгорающийся пожар. Винсент этого не видел. Не чувствовал. Что-то, как моя бабочка, скрывало истинную магию Итана.
— Винсент! — закричала я. — Осторожнее, он…
— Мааджари.
Кто?!
Негромкий ответ лорда — канцлера поглотил шелест искрящихся вокруг него молний. С его рук сорвались ядовито — изумрудные всполохи, схлестнувшиеся со щитом де Мортена — серебристо — голубой стеной. Пол содрогнулся, по мрамору побежали трещины. Винсента отбросило в сторону, протащило несколько ярдов, но он чудом удержался на ногах. Итан остался на месте.
— Ты же не обидишь свою любимую девочку, правда?
С руки Винсента, под пылающим узором, сорвался вихрь искр. Они собрались в витой огненный шнур, который расчертил воздух. Итан едва успел отшатнуться в сторону, когда магический хлыст разорвал его защиту, с мягким шипением вплавился в пол рядом с подолом моего платья, оставляя после себя страшный обугленный рубец. Я успела только выдохнуть — самую чуточку ближе, и зацепил бы ногу — а изумрудные молнии уже были повсюду. Они стекали с пальцев Итана, ползли по растениям, по стенам, по куполу, чтобы мгновением позже обрушиться на Винсента.
Скорость, с которой он уворачивался от атак, мерцание щита под ударами лорда- канцлера, всполохи огненного хлыста и шипящий раскаленный след сливались воедино. Пространство содрогалось от чудовищной магии. Когда серебристоголубой поток захлестнул лорда — канцлера, воздух ощутимо сгустился. Магический заслон Аддингтона лопнул с тонким тихим звуком, рассыпался тысячей искр, отдачей Итана опрокинуло навзничь. А потом к лестнице устремился град смертоносных изумрудных стрел: лорд — канцлер обрушил всю свою силу на меня.
Наверное, за миг до смерти положено что-то думать, но я не успела. Воздух передо мной пошел тонкой рябью, точно я была под водой, рябь поглощала молнии Аддингтона — одну за другой. Растворяла. Впитывала. Распыляла.
— И долго ты сможешь держать щит высшего уровня, щенок?
Лорд — канцлер хрипло расхохотался, а я перевела растерянный взгляд на Винсента. Огненный хлыст таял, серебристо — голубое мерцание его защиты померкло. Магия армалов сейчас напоминала штормящее море: то накатывала волной, то отступала. Рябь перед глазами истончалась, приобретая насыщенно — зеленый цвет. Винсент слабел, но продолжал защищать меня.
— Как же давно я хотел это сделать!
Аддингтон медленно поднялся, по полу зазмеились проклятые молнии: он готовился ударить Винсента, собирался бить на поражение. Наверняка. Насмерть.
Я взвыла от бессилия и отчаяния, ударила ладонями в пол — так, что боль прокатилась от кончиков пальцев до плеч. Демонов червяк! Демонов бесполезный червяк!
Ладонь обожгло, а за ней — запястье, локоть, шею. Змея оплела меня с ног до головы, продолжая расти, заполняя меня собой. В груди полыхнуло, точно я проглотила солнце, дыхание оборвалось, а вместо крови по венам заструился огонь. Ногти царапнули пол, с меня словно живьем сдирали кожу. Я согнулась пополам: ни закричать, ни завыть, выгнулась так, словно в теле не осталось ни единой кости. Хотела зацепиться хотя бы за что-то, но поняла, что не могу: пальцы не слушались, потому что их больше не было. Мой взгляд упал на грудь, полностью покрытую чешуей, раздался треск ткани и ломающегося корсета, а потом неожиданно стихли все звуки. Мир изменился. Яркие, умопомрачительно яркие запахи, тепло тел. Опасность.
Я молниеносно метнулась к Винсенту. Магия, которую лорд — канцлер обрушил на него, была убийственной, и она бы убила сразу. И его, и меня, обычную женщину, закрывшую его собой, но не змею. Изумрудная смерть ударила, оглушила, протащила по полу, сметая моим телом растения, приминая цветы. Брызнуло крошево камня, я взвилась и стрелой бросилась на Итана. Закрыться он не успел: я вонзила зубы ему в грудь. Изумление лорда — канцлера было недолгим, расширившиеся глаза подернулись дымкой, он начал заваливаться, увлекая меня за собой, и я распласталась на полу.
Вдоль позвоночника протянулся стальной штырь боли, распустивший шипы — отростки по всему телу. От холода и нестерпимой муки трясло. Затуманенный мир плавал перед глазами, отголоски затихающей силы таяли в воздухе. Я содрогнулась. Еще и еще. Обрывки моих тряпок горкой застыли рядом с Арком. А еще у меня снова были руки и ноги. Здорово. Помереть змеей — это уже чересчур.
— Луиза, говорите со мной! — сильный голос Винсента доносился откуда-то издалека. Я видела только пятно его лица и размытые контуры плеч. Он закутал меня во фрак, подхватил на руки, пошатнулся, но удержался на ногах.
Я хотела сказать: «У нас будет ребенок», — но поняла, что опоздала. Не будет никакого ребенка.
Откуда-то доносились голоса, крики, но я даже не пыталась за них зацепиться. — Луиза!
До чего же он милый, когда волнуется за меня.
— У вас… перепуганный голос.
Винсент рвано вздохнул.
— Это не страшно.
— Так написано в… большой герцогской книге?
— Да, — его голос сорвался.
— Арк ранен… — Я даже не пыталась шевелиться, каждая клеточка тела напоминала раскаленный уголек, даже дыхание превратилось в пытку. Хотела вглядеться в его лицо, чтобы в последний раз увидеть любимые черты, но темнота ударила в самое сердце и поглотила меня с головой.
