Глава 17
Томас распахнул глаза и посмотрел прямо на меня. Он выпустил Камиллу из объятий и, даже не попрощавшись и не взглянув на нее, прошел мимо. Направился к нам с Джимом, прихватив на ходу бутылку воды.
– Пап, ты тщательно допросил ее, пока меня не было?
– Не так тщательно, как сделал бы ты. – Джим повернулся ко мне. – Из Томаса вышел бы отличный детектив.
Несмотря на опасную близость к правде, я сдержала улыбку.
На лице Томаса появилось странное выражение, но через секунду он вновь стал невозмутимым.
– Хорошо проводишь время, детка?
– Скажи, что это было прощание, – проговорила я, не заботясь, что услышит Джим.
Моя просьба была искренней, так что наша легенда не пострадала бы.
Томас с нежностью взял меня под руку и отвел в пустовавший угол зала.
– Я не думал, что она это сделает. Прости.
Сама того не желая, я приуныла.
– Жаль, что ты не видел этого моими глазами, а потом не слышал моими ушами, что она в прошлом.
– Лииз, она извинялась. Что я должен был сделать?
– Не знаю… хотя бы не выглядеть несчастной жертвой с разбитым сердцем.
Томас ошарашенно посмотрел на меня.
Я закатила глаза и потянула его за руку:
– Ладно, давай вернемся на вечеринку.
Он отступил от меня:
– Лииз, так и есть, у меня разбито сердце. Случившееся и впрямь очень грустно, черт подери.
– Отлично! – сказала я с притворной радостью и сарказмом. – Идем!
Я прошла мимо Томаса, задевая его плечом, но он перехватил меня за запястье и притянул к себе. Поднес мою руку к своей щеке и, прикрыв глаза, поцеловал ладонь.
– Это грустно, потому что все закончилось, – сказал он, не отпуская моей руки и согревая своим дыханием мою кожу. Потом повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. – Это грустно, потому что я принял решение, которое в корне изменило наши отношения с братом. Я ранил ее, и Трентона, и себя самого. Но хуже всего: я думал, что все это было оправданно, но боюсь, это не так.
– О чем ты? – взволнованно спросила я.
– Я любил Камиллу. Но не так… не так, как тебя.
Я осмотрелась по сторонам:
– Прекрати, Томас. Никто тебя не слышит.
– А ты?
Когда я не ответила, он отпустил мою руку.
– Ну что? Что мне сказать, чтобы убедить тебя?
– Продолжай повторять, как ты грустишь из-за того, что потерял Камиллу. Думаю, в конце концов это сработает.
– Ты лишь услышала, что это грустно, а то, что все закончилось, проигнорировала.
– Все не закончилось, – коротко усмехнулась я. – И никогда не закончится. Ты сам сказал. Ты всегда будешь любить ее.
Он махнул рукой в противоположную сторону зала:
– То, что ты видела там… это было прощание. Она выходит замуж за моего брата.
– А еще я видела, как ты мучаешься – и по тому, и по другому поводу.
– Да! Это очень больно! Лииз, что ты от меня хочешь?
– Хочу, чтобы ты больше не любил ее!
Музыка как раз сменялась, возникла пауза, и все повернули головы в нашу сторону. Камилла и Трентон в этот момент разговаривали с другой парой, выглядела Камилла столь же униженной, как и я. Она заправила волосы за уши, а потом Трентон отвел ее к столу с тортом.
– О боже! – прошептала я, прикрывая глаза.
Томас глянул за наши спины, потом отпустил мою руку и покачал головой:
– Все в порядке. Не переживай за них.
– Я никогда себя так не веду. Это не в моих правилах.
– Понимаю. – Томас облегченно выдохнул. – Кажется, мы так друг на друга действуем.
Мало того что я была сама не своя рядом с Томасом, он еще и вызывал во мне чувства, которые я не могла сдержать. Внутри закипела злость. Если он хоть немного меня понимал, то знал бы, что подобные безумства неприемлемы.
С Джексоном я могла держать в узде свои эмоции. Мне бы и в голову не пришло накричать на него посреди вечеринки. Он был бы в шоке, сорвись я подобным образом.
Но когда дело касалось Томаса, я не могла трезво мыслить. Разум тянул меня в одну сторону, а сердце – в другую. Непредсказуемость всегда меня пугала. Пришло время обуздать свои чувства. Страшнее всего оказаться заложником своего сердца.
Когда остальные отвернулись от нас, я изобразила улыбку, подняла подбородок и посмотрела Томасу в глаза.
– Что еще? – Он сдвинул брови. – С чего вдруг эта улыбка?
Я прошла мимо него:
– Сказала же, что ты не почувствуешь разницы.
Вслед за мной Томас вернулся к гостям. Он встал у меня за спиной и обнял за талию, прижавшись щекой к моей шее.
Когда я не откликнулась, он прикоснулся губами к моему уху:
– Лииз, границы стираются. Разве все было лишь для видимости?
– Я на работе. А ты?
В моем горле образовался ком. Это была моя самая большая ложь.
– Ну ничего себе. – Он отпустил меня и отошел.
Томас остановился между Джимом и еще одним мужчиной. Я не могла сказать на все сто, но, наверное, это был дядя Томаса. Выглядел он почти как Джим. Вот они могучие семейные гены.
Вдруг музыка стихла, выключился свет. Мы погрузились в кромешную темноту, а я стояла в полном одиночестве.
Открылась дверь, и через несколько секунд тишины со стороны входа раздался мужской голос:
– Э…
Свет зажегся, и на пороге, щурясь, появились Трэвис и, по-видимому, Шепли. Тэйлор и его брат-близнец бросили в лицо Трэвису конфетти, все радостно закричали:
– Поздравляем, засранец!
– Подкаблучник!
– Так держать, Бешеный Пес!
Я изучающе смотрела на Трэвиса, пока он всех приветствовал. Последовали похлопывания по плечу, медвежьи объятия и грубая трепка по голове, все кругом хлопали и радостно кричали.
Почти голый Трентон, весь в блестках, дергался под музыку, танцуя хип-хоп с элементами стриптиза. Глядя на него, Томас и Джим покачали головой.
Камилла стояла перед толпой, что окружала Трентона, подбадривала его и безудержно смеялась. Меня вдруг охватил непонятный гнев. Десять минут назад она вешалась на Томаса, оплакивая их разрыв. Мне она совершенно не понравилась. Я не могла взять в толк, почему в нее влюбились сразу двое мужчин из семьи Мэддокс.
Когда песня закончилась, Трентон подошел к Камилле, поднял ее на руки и закружил. Затем опустил ее, она скрестила руки у него на затылке и поцеловала.
Из колонок загрохотала следующая мелодия, и немногочисленные девушки потащили своих парней на скромный танцпол. К ним присоединились и другие мужчины, которые в основном просто дурачились.
Томас все так же стоял между отцом и дядей, изредка поглядывая в мою сторону. Он злился на меня и имел на то право. Я же мысленно ругала себя. Я и представить не могла, что он сейчас чувствовал.
И вот я стояла, сердито глядя на Камиллу каждый раз, когда она привлекала к себе внимание, сама же я поступила с Томасом не лучше. Он не просто играл свою роль. Его интерес ко мне был ясен задолго до выезда на это задание. Я была даже хуже Камиллы. По крайней мере, она не морочила ему голову, зная, что имеет дело с разбитым сердцем.
Разумнее всего – поддерживать только служебные отношения. Придет день, когда нужно будет выбирать между Томасом и Бюро, и я выберу работу. Но мои чувства – когда мы оставались наедине, когда он прикасался ко мне, даже когда я увидела его с Камиллой – говорили о том, что игнорировать их все сложнее.
Вэл советовала мне быть откровенной с Томасом, но он меня не поймет. Мои щеки вспыхнули. Я была сильной и умной женщиной. Могла проанализировать проблему, придумать выход из ситуации, принять решение и озвучить его.
Я тяжело вздохнула. И все-таки я накричала на него перед всеми друзьями и родными. Он смотрел на меня так, будто я свихнулась.
Может, так и есть?
По его словам, он избавился от фотографии, но выбросить кого-то из сердца не так легко, как убрать снимок со стола. Джим сказал, что Томас оставил Камиллу в прошлом, и это правда. Но я не могла смириться с тем, что он тосковал по ней и все еще любил.
Мне хотелось, чтобы Томас поставил окончательную точку в их истории, и это решение лежало всецело на нем. Возможно, мое желание не было столь уж неразумным, однако могло оказаться неисполнимым. От меня ничего не зависело. Только от Томаса.
Впервые за свою взрослую жизнь я попала в ситуацию, которую не могла контролировать, и от этого внутри все сжималось.
Я посмотрела на Томаса и вновь поймала на себе его взгляд. Наконец я подошла к нему, и он слегка расслабился.
Я просунула ладони под руки Томаса, обнимая его за спину, и прижалась щекой к груди.
– Томас…
Он прикоснулся губами к моим волосам:
– Да?
Кто-то выключил музыку, и в этот момент Трентон подошел к Камилле. Взял ее за обе руки и вывел в центр зала. Потом опустился на колено и протянул ей маленькую коробочку.
Томас отстранился от меня и сунул руки в карманы, переминаясь с ноги на ногу. Потом наклонился и шепнул мне на ухо:
– Прости.
Он отступил на несколько шагов и тихо двинулся вдоль задней стены, огибая толпу и пробираясь к выходу.
Бросив последний взгляд на Камиллу, которая прикрыла рот и кивнула, Томас толкнул стеклянную дверь и вышел наружу.
Джим сперва опустил взгляд, а потом посмотрел на меня:
– Любому мужчине было бы непросто.
Все выкрикивали поздравления, а Трентон поднялся и обнял свою невесту. Толпа сомкнулась вокруг них.
– И тебе тоже, думаю, непросто. – Джим легонько похлопал меня по плечу.
Я с трудом сглотнула и посмотрела на стеклянную дверь.
– Джим, увидимся у вас дома. Была рада познакомиться.
Я обняла отца Томаса и заторопилась на стоянку.
Мой свитер совсем не спасал от прохлады ранней весны на Среднем Западе. Стараясь согреться, я скрестила руки на груди.
– Томас? – позвала я.
Из-за потрепанного старого «шевроле» вышел какой-то пьяный. Он вытер со рта остатки рвоты и поковылял ко мне.
– А ты кто? – еле ворочая языком, проговорил он.
Я остановилась и вытянула руку:
– Я иду к своей машине. Прошу вас, отойдите.
– Ты з-здесь остановилась, милашка?
Я изогнула бровь. Пивное пузо и рубашка в пятнах не делали его привлекательным, но, видимо, ему самому так не казалось.
– Я Джо, – сказал он и рыгнул. Потом улыбнулся с полузакрытыми глазами.
– Рада познакомиться, Джо. Вы, похоже, много выпили, поэтому лучше меня не трогайте. Я всего лишь хочу попасть в свою машину.
– И где ж она? – пробурчал он, поворачиваясь к стоянке.
– Вон там. – Я указала в неопределенном направлении, понимая, что это не имеет значения.
– Потанцуем? – спросил он, дергаясь под музыку, слышную ему одному.
– Нет, спасибо.
Я отошла в сторону, но мужчина схватил меня за свитер.
– Ты куда намылилась? – полуразборчиво проговорил он.
Я вздохнула:
– Не хочу причинять вам вреда. Прошу, отойдите.
Он дернул меня за свитер, и я схватила его ладонь, заламывая пальцы. Мужчина вскрикнул от боли и упал на колени.
– Хорош, хорош! – завопил он.
Я выпустила его руку:
– В следующий раз, если девушка скажет ее не трогать, послушайся. Конечно, если ты что-нибудь вспомнишь из сегодняшней ночи… – Я ткнула пальцем ему в висок, а потом оттолкнула голову. – Запомни это хорошенько.
– Да, мэм, – сказал он, пуская в воздух облачко пара.
Вместо того чтобы встать, он поудобнее устроился на земле.
Я застонала:
– Джо, ты не можешь спать здесь. Тут холодно. Вставай и иди внутрь.
Он поднял голову и посмотрел на меня печальными глазами:
– Не помню, где мой номер.
– Вот черт. Джо! Ты же не пристаешь к этой милой девушке? – сказал Трентон, снимая куртку.
Он накинул ее на плечи Джо, потом помог ему встать, принимая на себя его вес.
– Она, черт подери, хотела сломать мне руку! – пожаловался Джо.
– Наверное, ты это заслужил, пьяница. – Трентон посмотрел на меня. – Ты в порядке?
Я кивнула.
Колени Джо подогнулись, и Трентон закряхтел, перебрасывая через плечо этого довольно крупного мужчину.
– Ты же Лииз, верно?
Я снова кивнула. Мне было ужасно неловко разговаривать с Трентоном, но я не знала почему.
– Папа сказала, что Томас вышел на улицу. С ним все хорошо?
– Что ты здесь делаешь? – резко проговорил Томас.
Обращался он к своему брату, а не ко мне.
– Пришел проверить, как ты, – сказал Трентон, переступая с ноги на ногу.
– Какого хрена здесь творится? – проговорил Тэйлор, глядя на Джо, свисавшего с плеча Трентона.
Он затянулся и выдохнул сигаретный дым, который тут же закружился в ночном воздухе.
– Она, черт подери, хотела сломать мне руку! – снова заныл Джо.
– Тогда не суй к ней руки, придурок! – усмехнулся Тэйлор.
Взгляд Томаса упал на меня.
– Что случилось?
Я пожала плечами:
– Он дотронулся до меня.
Тэйлор согнулся пополам, трясясь от громкого смеха.
За спинами Трентона и Тэйлора вырос Тайлер и тоже закурил.
– Вот где по-настоящему весело!
Тэйлор улыбнулся:
– Лииз и тебя перебросила через плечо, когда ты впервые к ней прикоснулся?
– Тэйлор, заткнись. – Томас нахмурился. – Нам пора уходить.
Тайлер изогнул брови и коротко усмехнулся:
– Азиатская красоточка Томаса знает ка-а-ра-а-те-е! – Он пару раз рубанул рукой воздух, а потом сделал выпад ногой.
Томас придвинулся к брату, но я прикоснулась к его груди.
Тайлер попятился, поднимая руки:
– Проклятье, Томми, я всего лишь пошутил!
Четверо младших братьев очень походили друг на друга, но близнецы были чуть ли не копией один другого. Татуировки и те совпадали. Стоя рядом с ними, я не могла сказать, кто из них кто, пока Томас не назвал их по именам.
– Да уж, Джо повел себя как жирный козел, – сказал Трентон.
– Опусти меня! – застонал Джо.
Трентон слегка подпрыгнул, поправляя Джо на своем плече.
– Отнесу его в холл, пока не замерз здесь до смерти.
– Нужна помощь? – спросил Томас. – Как твоя рука?
– Не слишком гибкая, – ответил Трентон и подмигнул. – Но стоит мне выпить, и я этого не замечаю.
– Тогда до завтра.
– Люблю тебя, братишка, – проговорил Трентон, разворачиваясь ко входу.
Томас свел брови и опустил взгляд.
Я прикоснулась к его руке.
– Мы готовы ехать, – сказала я Тэйлору.
– Хорошо. Без проблем. Трэвис уже уехал. Он стал такой размазней.
Мы вернулись к машине, и Тэйлор поехал через город, петляя по улицам, потом свернул на узкую, посыпанную гравием подъездную дорожку. В свете фар показался скромный белый дом с красным крыльцом и грязной стеклянной дверью.
Томас открыл мою дверцу, но руки мне не протянул. Забрал у Тэйлора весь багаж и направился в дом, оглянувшись лишь раз – проверить, иду ли я следом.
– По случаю папа и Трент навели везде порядок. Ты можешь спать в своей старой комнате.
– Отлично, – проговорил Томас.
Тэйлор потянул за ручку, стеклянная дверь скрипнула. Он вошел в дом.
– Твой отец не запирает дверь, когда уезжает? – спросила я, пока мы шли за Тэйлором вглубь дома.
Томас покачал головой:
– Это не Чикаго.
Внутри я увидела потертую мебель и такой же ковер, а в воздухе повисли запахи плесени, бекона и сигаретного дыма.
– Спокойной ночи, – сказал Тэйлор. – Мне рано на самолет. Вам тоже?
Томас кивнул, и Тэйлор обнял его:
– Увидимся утром. Я уеду около пяти. Трэв сказал, что я могу взять «камри», ведь он едет с Шепом.
Он стал удаляться по коридору, но потом обернулся:
– Эй, Томми?
– Да?
– Здорово повидаться с тобой дважды за год.
Когда он ушел, Томас опустил глаза и вздохнул.
– Уверена, он не хотел, чтобы ты чувствовал себя…
– Знаю. – Томас посмотрел на потолок. – Наша комната наверху.
Я кивнула и вслед за ним поднялась по деревянной лестнице. Под нашими ногами скрипели ступеньки, будто пели грустную песню о возвращении. На стенах висели потускневшие фотографии, изображавшие мальчика с платиновыми волосами, которого я уже видела на снимках в квартире Томаса. Потом я заметила фотографию его родителей и ахнула: было похоже, будто рядом с Трэвисом сидит Томас в женском варианте. У него были глаза матери и все ее черты, за исключением подбородка и длинных волос. Она была ослепительно красивой, молодой и полной жизни. Я с трудом могла представить ее серьезно больной.
Томас свернул в дверной проем и поставил наш багаж в угол комнаты. У дальней стены находилась большая кровать с металлическим каркасом, а еще здесь уместился деревянный комод. На полках по стенам стояли трофеи Томаса из старших классов, а рядом – фотографии его бейсбольных и футбольных команд.
– Томас, нам нужно поговорить.
– Я собираюсь принять душ. Хочешь пойти первой?
Я покачала головой.
Томас открыл чемодан, громко чиркнув молнией. Достал оттуда зубную щетку, пасту, бритву, крем для бритья, пару серо-лиловых боксеров и темно-синие спортивные шорты.
Не сказав больше ни слова, Томас зашел в ванную и стал уже закрывать дверь, но та съехала с направляющих. Он вздохнул, положил вещи на раковину и принялся дергать дверь, пока та не встала на место.
– Нужна помощь?
– Нет. – Он закрыл дверь.
Я раздраженно плюхнулась на кровать, не зная, как исправить свою ошибку.
С одной стороны, все было довольно просто. Мы вместе работали, а сейчас выполняли задание. Глупо было переживать из-за чувств.
С другой стороны, чувства никуда не делись. В ближайшие дни Томасу будет непросто. Одна женщина разбила ему сердце, а я еще прошлась по осколкам, потому что разозлилась на нее.
Я поднялась с кровати и сняла свитер, глядя на кособокую дверь. Идущий из-под нее свет рассеивал темноту спальни. Жалобно стонали трубы, выплевывая воду из лейки для душа и переходя в равномерную струю. Открылась и закрылась дверца душа.
Я захлопнула дверь в спальню и прислонилась ухом к раздвижной двери.
– Томас?
Он не ответил.
Я отодвинула дверь, и меня окутал пар.
– Томас? – повторила я, вглядываясь в тесную ванную.
Он все молчал.
Я полностью открыла дверь и задвинула ее за собой. Дверца душевой кабины запотела, был виден лишь силуэт. Раковина нуждалась в чистке, а линолеум персикового цвета по углам оттопыривался.
– Это было не для показухи, – сказала я. – Я приревновала и разозлилась, но больше всего я испугалась.
Он все еще молчал, натирая лицо мылом.
– Мне не нравились отношения с Джексоном. Почти с самого начала я поняла, что между мной и тобой все иначе. Я чувствую это, но мне кажется, неправильно так быстро переключиться, ведь я слишком долго мечтала о свободе.
По-прежнему ничего.
– Но если я решусь, мне нужно, чтобы ты поставил точку в вашей истории. Вряд ли это так уж несправедливо. Как думаешь? – Я подождала. – Ты меня слышишь?
Тишина.
Я вздохнула и прислонилась к туалетному столику. Пластик откололся, ручки ящиков заржавели. Кран подтекал, и вокруг хромового слива уже образовалось черное пятно.
Я прикусила большой палец, обдумывая, что сказать. Может, Томас ничего не хотел слушать.
Я выпрямилась, сняла блузку через голову и сбросила высокие сапоги. Понадобилась некоторая ловкость, чтобы стянуть узкие джинсы, а вот от носков я избавилась в мгновение ока. Слава богу, утром я догадалась побриться. Я прикрыла грудь длинными волосами, чтобы не чувствовать себя столь уязвимой, а потом сделала два шага к кабинке.
Я дернула за ручку, потом еще раз. Когда дверца распахнулась, Томас повернулся ко мне, не открывая глаз; по его щекам струилась пена. Он смахнул мыло и взглянул на меня, потом наспех смыл шампунь с лица и изогнул брови.
Я закрыла за собой дверцу:
– Ты меня слушаешь?
Томас задрал подбородок:
– Начну, как только ты станешь меня слушать.
– Поговорим позже. – Я закрыла глаза и наклонила голову Томаса, чтобы дотянуться до его губ.
Он схватил меня за запястья, удерживая на расстоянии:
– Я понимаю, в какой сложной ситуации мы оказались на этих выходных, но я устал играть с тобой в игры. Не хочу больше притворяться. Я просто хочу тебя.
– Я стою прямо перед тобой. – Я всем телом прижалась к Томасу и ощутила животом его возбужденное достоинство – внушительных размеров.
У Томаса перехватило дыхание, и он закрыл глаза. Вода стекала с его волос по лицу, капая с носа и подбородка.
– Но останешься ли ты? – Он вновь взглянул на меня.
– Томас… – Я нахмурилась.
– Ты останешься? – громче повторил он.
– В каком смысле?
Он сделал шаг назад, испортив тем самым весь момент. Потом дотянулся до крана, и на нас тут же хлынула ледяная вода. Томас уперся ладонями в стену, встав под струю и уронив голову, а я завизжала и схватилась за дверь, чтобы выбраться. Потом рванулась наружу, но поскользнулась и упала на колени.
– Боже! – Томас кинулся ко мне. – Ты не ушиблась?
– Нет, – сказала я, потирая локоть, а потом колено.
Томас схватил полотенце, перекинутое через дверцу душа, и набросил мне на плечи, затем взял с поручня другое и обмотал вокруг талии.
Он покачал головой:
– Ничего не повредила?
– Только свое самолюбие.
Томас вздохнул и поднял мою руку, чтобы осмотреть. Потом наклонился:
– Как колено?
Когда я вытянула ногу, на которую упала, Томас внимательно посмотрел на нее.
– Я первоклассный придурок. – Он провел рукой по влажным волосам.
– Я сама не лучше.
Набрав в рот воздуха, я надула щеки и выдохнула.
На несколько секунд повисла неловкая тишина. Я оставила Томаса в ванной и пошла за зубной щеткой. Когда я вернулась, он снял крышку с тюбика пасты. Я протянула щетку, и он выдавил немного пасты, потом проделал то же самое со своей щеткой.
Мы сполоснули щетки и уставились в зеркало его ванной комнаты, которой он пользовался еще подростком. Завернутые лишь в тонкие полотенца с цветочным рисунком, мы вместе чистили зубы, пользуясь одной раковиной. Все казалось столь обыденным, однако еще десять минут назад между нами была неловкость, и я не могла в полной мере насладиться моментом.
Я наклонилась, чтобы выплюнуть пасту и прополоскать рот, Томас сделал то же самое. Он усмехнулся и пальцем стер пятнышко пасты с моего подбородка, потом нежно обхватил мое лицо ладонями. Его улыбка потускнела.
– Восхищаюсь твоей способностью тщательно изучать каждую деталь, но зачем препарировать наши отношения? – уныло проговорил он. – Почему бы просто не попытаться?
– Томас, ты еще не забыл Камиллу. Сегодня вечером это стало ясно. Только что ты попросил меня остаться с тобой в Сан-Диего. Мы оба знаем, что я не смогу и не захочу сдержать это обещание. Вполне разумно, что после всего ты хочешь стабильности, но я не могу гарантировать, что не стану продвигаться дальше по карьерной лестнице в Бюро.
– Что, если я дам тебе гарантии?
– Какие, например? Только не говори, что это любовь. Мы познакомились месяц назад.
– Лииз, мы не похожи на других. Мы проводим вместе каждый день – иногда весь день, а потом и вечер, и даже выходные. Если мы будем следовать по намеченному пути, у нас на все хватит времени.
Я на мгновение задумалась.
– Прекрати так много думать. Хочешь гарантий? Лииз, я вовсе не бросаюсь в омут с головой. Да, я уже любил прежде, но то, что я испытываю к тебе… это чувство в тысячу крат сильнее.
– У меня тоже к тебе чувства. Но иногда этого не достаточно. – Я прикусила губу. – Я боюсь, что, если ничего не выйдет, на работе все станет сущим кошмаром. А для меня это неприемлемо, Томас, ведь я очень люблю свою работу.
– И я тоже, но ты стоишь того, чтобы рискнуть.
– Откуда тебе знать?
– Зато я знаю, что скучать не придется. И я не буду ворчать из-за повышения, даже если оно занесет тебя в другие края. Может, мне надоест Сан-Диего. Я, кстати, люблю Вашингтон.
– И ты поехал бы в Вашингтон, – невозмутимо проговорила я.
– Пока до этого далеко.
– Вот поэтому я не могу обещать, что останусь.
– Я не хочу, чтобы ты обещала остаться в Сан-Диего. Я хочу, чтобы ты осталась со мной.
Я нервно сглотнула:
– А… Ну тогда… я, наверное… смогла бы это сделать.
Мой взгляд забегал по тесной ванной.
– Лииз, больше никакого притворства.
Томас сделал шаг ко мне и легонько потянул за мое полотенце. Оно упало на пол, и тогда он сдернул свое.
– Скажи это, – проговорил он тихим, спокойным голосом.
Он обхватил мое лицо ладонями и наклонился, но остановился всего в дюйме от моих губ.
– Хорошо, – прошептала я.
– Хорошо что?
Томас впился поцелуем в мои губы, зарылся пальцами в волосы и притиснул к себе. Затем он двинулся вперед. Я пятилась до тех пор, пока не уперлась в стену. Я ахнула, и его язык проник внутрь, нежно лаская мой, ища ответа. Томас отстранился, я же затаила дыхание, страстно желая нового поцелуя.
– Хорошо, – выдохнула я, не стесняясь умоляющих ноток в голосе. – Больше никакого притворства.
Томас поднял меня, и я обхватила ногами его талию. Он держал меня достаточно высоко, чтобы я ощутила прикосновение его твердого достоинства к нежной коже у себя между ног.
Я впилась пальцами в его плечи, приготовившись к незабываемым ощущениям, которые уже испытала в ночь нашего знакомства. Томасу стоило лишь немного опустить меня, и тем самым он бы удовлетворил все мои фантазии последних трех недель.
Но он не двигался. Чего-то ждал.
Я прикоснулась ртом к его уху, даже закусила губу в предвкушении того, что скажу и к чему это приведет.
– Больше никакого притворства, сэр.
Томас расслабился, а потом медленным, размеренным движением опустил мои бедра. Я застонала, когда он вошел в меня, и замурлыкала, ощущая его полностью внутри себя. С силой прижавшись щекой к щеке Томаса, я впилась ногтями в его крепкие плечи. Без всяких усилий он приподнял меня, а потом снова опустил, тоже застонав.
– Вот дьявол! – воскликнул Томас, не открывая глаз.
Толчки становились более ритмичными, заставляя каждую клеточку моего тела вспыхивать от самой приятной и ошеломляющей боли. Он с трудом сдерживал себя, его приглушенные стоны становились громче с каждой минутой.
– Нам нужно… черт подери, – выдохнул он.
– Не останавливайся, – взмолилась я.
– Какая же ты сладкая, – прошептал он, опуская меня на ноги.
Не успела я возразить, как он развернул меня и прижал к стене. Упершись руками и грудью в твердую поверхность, покрытую краской, я широко улыбнулась.
Томас положил руку мне на щеку, и я повернулась, целуя его пальцы. Потом открыла рот, впуская внутрь один. Когда я слегка пососала его палец, Томас прерывисто вздохнул.
Он нежно провел большим пальцем по линии моих губ, по шее и плечу. Затем спустился ладонью по позвоночнику, повторяя форму ягодиц, и наконец пристроился между моих бедер. Легонько надавил на одну ногу, отводя ее в сторону. Я охотно раздвинула колени, упираясь руками в стену, после чего он рывком привлек мои бедра к себе.
Томас медленно вошел в меня, но выходить не торопился. Вместо этого он стал легонько водить бедрами, наслаждаясь моей горячей плотью.
Одной рукой он сжал мое бедро, а второй дотянулся до самого чувствительного местечка. Слегка помассировал там средним пальцем, а потом отстранился. Он снова резко вошел в меня и застонал.
Я согнулась, сильнее прижимаясь ягодицами и давая Томасу возможность проникнуть так глубоко, как ему хочется.
С каждым новым толчком его крупные пальцы сильнее впивались в мои бедра, доводя меня до самого края удовольствия. Я закусила губу, запрещая себе вскрикнуть. Моя кожа покрылась тонким слоем пота, и мы вместе провалились в эту бездну.
