Глава 13

Вэл поднесла к губам бокал вина. В темно-серых домашних штанах и бледно-голубой футболке с надписью: «Патриархат себя не трахнет», она лежала на моем диване, вытянув ноги.

– Прошло уже больше трех недель, – заявила Вэл, погрузившись в свои мысли так глубоко, как позволяло ее одурманенное вином сознание.

Между пальцами, словно оружие, она зажала штопор, а ноги скрестила, как настоящая леди.

– К чему ты клонишь?

– Просто он такой… Не хочу говорить, что он влюблен. Это преждевременно. Но он такой… влюбленный.

– Ты сама себе противоречишь.

– А как насчет тебя?

– Он мне нравится, – призналась я после небольшой паузы. – Очень.

Что толку обманывать Вэл?

– Ну и каково это – испытывать влечение к Мэддоксу? Я уже так давно его ненавижу, что мне это чувство неведомо. В моих глазах он и не человек вовсе.

– Может, как раз это мне и нравится.

– Врешь.

– В смысле, человеческое тоже в нем есть, и мне нравится, что он открывается лишь мне. Словно это наш секрет – что-то исключительно для меня.

Вэл поболтала вино в бокале, а потом, запрокинув голову, допила остаток.

– Ой, будь осторожна. Ты словно только жаждешь победы, солнце.

– Ты права. Беру свои слова обратно.

– Что ж, на этой мрачной ноте вино иссякло, как и я.

– Чувствую, что меня использовали.

– Но тебе же понравилось. – Вэл подмигнула. – Увидимся утром.

– Проводить тебя?

– Я живу в соседнем доме. – Вэл неодобрительно посмотрела на меня, но в пьяном виде ей не удавалось выглядеть устрашающей.

– Каково это – жить в одном доме с Сойером?

– Раньше мне нравилось. – Она подняла пустую бутылку и отнесла на столешницу. – Но продлилось это не долго. Теперь я просто его игнорирую.

– Почему все его так ненавидят?

– Сама поймешь.

– И почему это такой секрет? – Я нахмурилась. – Почему ты не можешь просто все мне рассказать?

– Поверь мне. Недостаточно просто услышать, что он ублюдок. Нужно испытать это на собственной шкуре.

Я пожала плечами:

– А Маркс? Разве он не здесь живет?

– Нет, в центре.

– Даже не знаю, что о нем думать. – Я поднялась. – Кажется, он меня ненавидит.

– Между Марксом и Мэддоксом крепкая мужская дружба. Без преувеличений.

Для девушки, выдувшей полторы бутылки вина, Вэл двигалась с невероятной грацией.

Я засмеялась:

– Все, я спать.

– Давай. Спокойно ночи, «чииз» с буквы «Л».

Вэл вышла из квартиры, и я услышала, как звякнул лифт.

Заранее переодевшись, я плюхнулась на матрас и уткнулась лицом в желто-серый плед. Раздался тихий стук в дверь, и я встрепенулась. Сначала я решила, что пришли к соседям, но потом стук стал громче.

– Вэл! – позвала я, злясь, что снова приходится вставать.

Я пересекла кухню и гостиную, чтобы открыть дверь.

– Можно было просто остаться… – Я осеклась, увидев на пороге Джексона, совершенно несчастного и вдрызг пьяного.

– Лииз.

– Бог ты мой, Джексон! Что ты здесь делаешь?

– Я пошел в бар «Лучший стрелок», как ты советовала. Напился. В этом городе женщины очень… – он прищурился, – очень горячие. – При этих словах он совсем поник. – Мне стало еще тоскливее… из-за тебя, – заныл он, проходя мимо меня в гостиную.

Я напряглась всем телом. Джексон принадлежал минувшей жизни, и меня бесило его вторжение в квартиру, где ему совсем не место.

– Тебе здесь делать нечего, – заявила я.

– Я ничего не хочу делать без тебя, – заплетающимся языком проговорил он. – Хочу исследовать Сан-Диего вместе с тобой. Может, если… если я тоже переведусь сюда…

– Джексон, ты пьян. Ты и так почти не слушаешь меня, когда трезв. Я вызову тебе такси.

Я направилась к телефону, но Джексон перехватил его и бросил через комнату. Мобильник проехался по полу и ударился о плинтус.

– Да что с тобой такое? – закричала я и тут же прикрыла рот рукой.

Я кинулась к телефону и подняла. Мобильник лежал экраном вниз возле плинтуса. Я осмотрела аппарат, проверяя, не сломался ли. Каким-то чудом он не треснул и даже не поцарапался.

– Прости меня! – Джексон подался вперед, поднимая руки. – Лиизи, не надо такси.

Джексон покачивался из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие. Таким пьяным я его раньше не видела.

– Я всего лишь посплю здесь с тобой.

– Нет, – твердым голосом проговорила я. – Ты здесь не останешься.

– Лииз… – Он подошел ко мне.

Стеклянными глазами из-под полуопущенных век он смотрел не на меня, а мимо, еле стоя на ногах. Джексон схватил меня за плечи и нагнулся вперед, сложив губы бантиком и зажмурившись.

Я уклонилась, и мы вместе повалились на пол.

– Черт тебя дери, Джексон! – крикнула я, поднимаясь на ноги и глядя, как он барахтается, тоже пытаясь встать.

Джексон раскачивался, стараясь сесть, и походил на черепаху, перевернутую на спину. Я раздраженно простонала. Он сел на колени и громко зарыдал.

– Нет, нет! Пожалуйста, прекрати! – Я вытянула руки перед собой, потом помогла ему подняться и стала набирать номер такси.

Джексон выхватил телефон у меня из рук, и тот вновь полетел на пол.

Я отпустила руку Джексона, и он упал – грохнулся всем весом.

– Ладно! Я правда пыталась быть вежливой. Выметайся!

– Лииз, ты не можешь просто выкинуть меня из своей жизни! Я тебя люблю!

Он медленно встал.

Я прикрыла глаза рукой:

– Завтра тебе будет очень стыдно.

– Нет, не будет! – Он схватил меня за плечи и потряс. – Ну что тебе стоит послушать меня? Я не могу вот так тебя отпустить! Ты любовь всей моей жизни!

– Ты не оставляешь мне выбора.

Я перехватила его ладонь и загнула пальцы назад.

Он вскрикнул, скорее от потрясения, чем от боли. Этот трюк мог сработать с любым другим пьяным придурком, но только не с оперативником полицейского спецназа из ФБР. Даже в нетрезвом виде Джексон быстро высвободился и вновь схватил меня.

– Какого хрена ты делаешь? – Томас впечатал Джексона в стену и убийственно воззрился на него, крепко держа за рубашку.

Джексон оттолкнул Томаса и замахнулся, но Томас вовремя пригнулся и пригвоздил Джексона к стене, приставив локоть к его горлу.

– Не двигайся, мать твою, – тихим и угрожающим голосом предупредил Томас.

– Джексон, делай, как он говорит, – посоветовала я.

– Что ты здесь забыл? – спросил Джексон и посмотрел на меня. – Он здесь живет? Вы живете вместе?

– О господи! – Я закатила глаза.

Томас глянул на меня через плечо:

– Я отведу его вниз и посажу в такси. В каком отеле он остановился?

– Понятия не имею. Джексон?

Глаза Джексона были закрыты, он глубоко дышал, а его колени подгибались.

– Джексон? – громко позвала я, тыча пальцем ему в плечо. – Где ты остановился?

Он не ответил, и я приуныла.

– Мы не можем посадить его в такси в бессознательном состоянии.

– Но здесь он не останется, – со злостью заявил Томас.

– Не вижу другого варианта.

Томас слегка отстранился, чтобы Джексон упал ему на плечо, а потом перетащил того на диван. Даже с большей осторожностью, чем я ожидала, он уложил Джексона и накинул на него плед. А потом взял меня за руку:

– Идем.

– Что? – спросила я с нотками возмущения, но он потянул меня к двери.

– Сегодня переночуешь у меня. Утром предстоит важное совещание, и я не смогу уснуть с мыслями, что он очнется и поковыляет к тебе в кровать.

Я отдернула руку:

– Очень жаль, если ты явишься на совещание не в лучшем виде.

– Избавь меня от дерзостей, – вздохнул Томас. – Уже поздно.

Я изогнула бровь.

Он раздраженно отвернулся, потом вновь посмотрел на меня:

– Признаюсь. Я не хочу, чтобы он, мать его, тебя трогал. – Томас взбесился от одной только мысли, но потом злость улетучилась. Он сделал шаг ко мне и нежно обхватил за бедра. – Разве ты не видишь меня насквозь?

– А нельзя просто… ну не знаю… говорить то, что думаешь или чувствуешь?

– Мне казалось, я так и делаю. Твой черед.

– Ты был прав, – ответила я, грызя ногти. – Я испугана. Боюсь, что не справлюсь с этим, даже если захочу. Не уверена, что ты справишься.

Томас поджал губы: видимо, его позабавили мои слова.

– Бери ключи.

Я подняла телефон, подошла к столешнице, сгребла одной рукой ключи, а другой сумочку. Обула тапочки и напоследок все же глянула на Джексона. Он распростерся на диване и храпел, приоткрыв рот.

– С ним все будет хорошо. – Томас протянул мне руку.

Следом за ним я вышла в коридор и заперла дверь. Мы миновали лифт и молча двинулись вверх по лестнице. Оказавшись на месте, Томас толкнул дверь и жестом пригласил меня внутрь.

Он включил свет, и передо мной открылась безупречная, даже не жилая на вид комната. На столике веером лежали три журнала, а у стены стоял новехонький диван.

Каждая вещь была здесь на своем месте – комнатные растения, журналы и даже картины. Все, что необходимо для домашнего уюта. Однако за всем этим декором квартира казалась слишком идеальной, даже стерильной. Томас словно пытался убедить себя, что за пределами Бюро у него есть обычная жизнь.

Я прошла к пристенному столику рядом с плоским экраном на противоположной стороне комнаты. В трех серебряных рамках там стояли черно-белые фотографии. На первой, как я предположила, были родители. На другой – Томас и его братья, и я подивилась тому, как сильно походили друг на друга четверо младших. На третьей был запечатлен Томас с женщиной.

Она определенно была красивой в своей необузданности и непринужденности. Короткая стрижка и тугая майка с глубоким декольте удивили меня: девушка совсем не походила на тот тип женщин, которые, по моему мнению, могли понравиться Томасу. На черно-белом фото подведенные глаза с густыми тенями становились еще более выразительными. Томас обнимал девушку так, будто она была очень ему дорога, и к моему горлу подкатил ком.

– Это Камилла?

– Да, – стыдливо проговорил он. – Прости. Я редко бываю дома. Даже забыл, что фото все еще здесь.

В груди у меня все сжалось. Эта фотография в рамке дала ответ, который мне требовался. Несмотря на мои усилия, я влюблялась в Томаса, но он все еще любил Камиллу. Даже при идеальных условиях, где двое, помешанных на своей работе, могли построить отношения, возникало еще одно препятствие – неразделенная любовь. Пока это была проблема Томаса, но если я позволю своим чувствам сделаться глубже, то она станет и моей.

Я всегда твердо верила, что нельзя любить двоих одновременно. Если Томас все еще любит Камиллу, что это значит для меня?

В моей голове раздался назойливый сигнал, словно от сирены, такой громкий, что я едва могла думать. Нужно немедленно пресечь чувства к Томасу – агенту Мэддоксу, моему боссу. Я взглянула на диван и поморщилась при мысли, что однажды буду молить Томаса о взаимности, заявлюсь к нему пьяная и вся в соплях, а потом вырублюсь у него в гостиной, как Джексон.

– Если не возражаешь, я посплю на полу. Диван не кажется мне слишком удобным.

– Тэйлор сказал то же самое, – усмехнулся Томас. – Можешь спать в кровати.

– Учитывая все произошедшее, это не слишком хорошая мысль, – процитировала я его самого.

– Что будешь делать, когда мы отправимся на остров Сент-Томас?

– Тогда настанет твой черед спать на полу, – нарочито безразлично ответила я.

Томас ушел в спальню, а потом вернулся с подушкой и туго скрученным спальным мешком.

Я внимательно посмотрела на его добычу:

– Держишь это на случай гостей?

– На случай похода. Никогда не пробовала?

– С тех пор как изобрели водопровод, нет.

– Кровать в твоем распоряжении. – Томас проигнорировал мое язвительное замечание. – Я только этим вечером сменил белье.

– Спасибо. – Я прошла мимо него. – Прости, что мы тебя разбудили.

– Я не спал. Признаюсь, меня поразило, что в твоей гостиной кричал мужчина.

– Приношу извинения.

Томас отмахнулся, а потом прошел к выключателю.

– Прекрати за него извиняться. Я выскочил из своей квартиры, не успев подумать.

– Спасибо. – Я положила ладонь на дверную ручку. – Спи. Не хочу, чтобы ты злился на меня, если не сможешь сосредоточиться во время своего совещания.

– Есть только одна причина, по которой я не смогу сосредоточиться во время совещания, и это вовсе не сон.

– Просвети меня.

– Мы почти все выходные проведем вместе, и мне придется уговорить брата на то, что мне не по душе. Воскресенье – очень важный день, Лииз, а единственное, что хоть как-то отвлекает меня, – это ты.

Мои щеки вспыхнули. Хорошо еще, что свет был довольно тусклым.

– Постараюсь не отвлекать тебя.

– Боюсь, это не в твоих силах, как не в моих – не думать о тебе.

– Теперь я понимаю, почему ты говорил, что нам не стоит дружить.

Томас кивнул:

– Я сказал это три недели назад. Ситуация изменилась.

– Не очень-то заметно.

– Теперь мы больше чем друзья, и ты это знаешь.

Я посмотрела на фотографию Томаса и Камиллы, а потом указала в ее сторону:

– Она – вот что меня пугает, ведь она никуда не исчезнет.

Томас подошел к снимку и опустил его на стол изображением вниз:

– Это всего лишь фотография.

Слова, которые я хотела произнести, застряли у меня в горле.

Томас сделал шаг ко мне. Я оттолкнулась от двери и выставила перед собой руку:

– Нам нужно выполнить задание. Давай сосредоточимся на этом.

– Спокойной ночи, – с нескрываемым разочарованием проговорил он.