Глава 10
– Спасибо, – тихо проговорила я.
Я старалась не смотреть на загорелую полоску кожи, что выглядывала из-под белой футболки Томаса, пока он вешал картину. Ее я купила сразу же по окончании своей подготовки. Как украшение стены эта гравюра на холсте была слишком тяжелой.
– Мрачная картина, – сказал Томас, спускаясь со стула на ковер.
– Это Такато Ямамото. Мой любимый японский художник из современных.
– Кто они? – спросил Томас, имея в виду двух сестер с картины.
Девушки лежали под ночным небом. Одна смотрела вверх, очевидно наслаждаясь тем, что между ними происходило. Вторая взирала на нас с Томасом с угрюмым и скучающим видом.
– Они наблюдают. Слушают. Прямо как мы.
Для него мои слова прозвучали неубедительно.
– Они очень странные.
Я скрестила руки на груди и улыбнулась, радуясь тому, что наконец сестры на месте.
– Он потрясающий художник. Тебе стоит посмотреть остальные работы. По сравнению с ними эта картина очень скромная.
По лицу Томаса было видно, что он не слишком одобряет мой выбор.
Я задрала подбородок:
– А мне они нравятся.
Томас набрал воздуха в легкие, покачал головой и вздохнул:
– Чем бы дитя ни тешилось… Ладно, мне пора.
– Спасибо, что привез меня домой. Спасибо за кронштейн. Спасибо, что повесил девочек.
– Девочек?
Я пожала плечами:
– У них нет имен.
– Потому что они не настоящие.
– Для меня – настоящие.
Томас поднял стул и отнес обратно к столу, но вдруг остановился, стиснув сиденье, и слегка подался вперед:
– Говоря о ненастоящем… Я все думал, как обсудить с тобой некоторые аспекты нашей поездки.
– Какие?
Томас выпрямил спину и подошел ко мне. Потом склонился, приблизив лицо почти вплотную к моему, и повернул голову набок.
– Ты что делаешь? – отпрянула я.
Довольный результатом, он отступил:
– Проверяю твою реакцию. Я был прав, что завел сейчас этот разговор. Если я не буду проявлять знаки внимания, они что-нибудь заподозрят. Ты не должна шарахаться от меня.
– Я и не буду.
– Уверена? А разве сейчас ты не пыталась вдарить мне между ног?
– Да… Но прежде я позволяла тебе целовать себя.
– В пьяном виде, – с ухмылкой сказал Томас. Он прошел на середину комнаты и сел на диван так, будто был здесь хозяином. – Это не в счет.
Я проследовала за ним, на секунду задержала на нем взгляд, а затем села справа, вплотную к нему. Прильнула щекой к груди и провела пальцами по крепким мышцам живота, затем положила ладонь на левый бок, приобнимая Томаса.
Я полностью расслабилась, скрестила ноги, заводя правую на колено Томаса и буквально обтекая его всем телом. Уютно устроилась рядом с ним и улыбнулась, ведь Томас Мэддокс – проницательный спецагент с потрясающим самообладанием – сидел неподвижно, словно статуя, а его сердце громко стучало.
– Это не мне нужно попрактиковаться, – ухмыльнулась я и закрыла глаза.
Наконец я почувствовала, как его мышцы расслабляются. Он обнял меня за плечи и положил подбородок мне на макушку. Полностью выпустил воздух из легких и еще долго не осмеливался снова вздохнуть.
Так мы и сидели, не думая ни о чем, окутанные тишиной моей квартиры и шумом, что шел с улицы. По мокрому асфальту все еще скрипели шины, сигналили автомобили, хлопали дверцы. Иногда раздавались выкрики, визжали тормоза или лаяла собака.
Сидя внутри вместе с Томасом – на том самом диване, который мы обновили в ночь нашего знакомства, – я будто перенеслась в иной мир.
– Мне хорошо, – наконец сказал Томас.
– Хорошо? – слегка обиженно проговорила я.
Я же чувствовала себя просто замечательно. Никто меня так не обнимал со времен Джексона в Чикаго, и то ощущения были менее яркими.
Я и не думала, что буду тосковать по чьему-то прикосновению, особенно после того, как игнорировала проявления любви со стороны Джексона. Но подобного не было уже около месяца, отчего я чувствовала себя одинокой и слегка угнетенной. Конечно, это естественно для любого, но мною не овладело бы такое отчаяние, не ощути я прикосновения рук Томаса в свою первую ночь в Сан-Диего. И каждый день после я скучала по ним.
– Ты знаешь, о чем я, – сказал он.
– Нет. Может, расскажешь?
Томас прижался губами к моим волосам, а потом тихо и умиротворенно вздохнул:
– Не хочу. Дай насладиться моментом.
Я не возражала.
* * *
Открыв глаза, я поняла, что лежу на диване в одиночестве. Я по-прежнему была полностью одета и накрыта шерстяным пледом, который прежде находился свернутым на стуле.
Я села, потерла глаза и вдруг замерла.
– Томас? – позвала я.
Мне было очень неловко. Еще хуже, чем на утро после нашего спонтанного секса.
Часы показывали три ночи, и тут я услышала грохот наверху. Посмотрела на потолок и улыбнулась. Было приятно знать, что Томас так близко от меня. Но вдруг я услышала кое-что еще, отчего у меня скрутило живот.
Всхлип.
Стон.
Вскрик.
О боже!
Ритмичный грохот и стоны просочились в мою квартиру сквозь потолок, и я огляделась, не зная, что и думать.
Неужели Томас ушел отсюда и направился в «Каттерс»? Встретил там девушку? Привел ее домой?
Томас не стал бы этого делать. Я была единственной, с тех пор как… а может, я вывела его из депрессии.
О боже!
– О боже! – приглушенно вскрикнула женщина, озвучивая мои мысли.
Ну уж нет. Это нужно остановить!
Я поднялась и стала искать что-нибудь, чем могла постучать по потолку. Мне было наплевать на то, что Томасу будет неловко, как и на то, что я веду себя как типичная соседка – старая дева с нижнего этажа, которая ненавидит музыку, громкий смех или секс. Я лишь хотела прекратить ужасающе громкий оргазм этой женщины.
Со шваброй в руке я забралась на стул, на котором чуть раньше стоял Томас. Не успела я забарабанить ручкой по потолку, как в дверь постучали.
Кого там черти принесли?
Я распахнула дверь. Понятно было, что вид у меня как у сумасшедшей, но если там явился какой-то псих, я смогу врезать ему шваброй.
На пороге стоял Томас, а под его глазами пролегли темные круги. Выглядел он выжатым как лимон.
– Можно мне остаться здесь?
– Что?
– Почему у тебя в руке швабра? Сейчас четвертый час ночи. Ты занимаешься уборкой?
Я сощурилась:
– У тебя, кажется, гости?
Он осмотрелся, сбитый с толку моим вопросом, потом переступил с ноги на ногу.
– Ну да.
– Тогда не лучше бы тебе быть у себя?
– Э… там я не могу уснуть.
– Ну еще бы!
Я попыталась захлопнуть дверь, но Томас перехватил ее и зашел внутрь.
– Да что с тобой? – спросил он, потом указал на отдельно стоящий стул. – А со стулом что?
– Я собиралась встать на него и поработать вот этим! – Я взмахнула шваброй.
– Для чего? – поморщился Томас.
– Пробить вам потолок! Чтобы все это прекратилось! Чтобы она замолкла!
В его глазах вспыхнуло понимание, и он смутился.
– Ты все слышишь?
– Да! – Я закатила глаза. – Как и весь дом.
Томас потер шею:
– Прости.
– Не извиняйся, – прошипела я. – Мы ведь не… это не по-настоящему.
– Что?
– Только не извиняйся! От этого я кажусь себе еще более жалкой!
– Хорошо, прости… В смысле…
Я вздохнула:
– Просто… уйди.
– Я… хотел спросить, могу ли остаться здесь на ночь. Но если ты ее слышишь, то, наверное…
Я кинула в Томаса швабру, но он ее перепрыгнул.
– Лииз, какого черта?
– Нет, ты не можешь здесь остаться! Возвращайся наверх к своей одноразовой красотке! Похоже, ты теперь в этом деле профи.
Его глаза округлились, и он поднял руки:
– Эй! Да нет же! Это не… это не я. Наверху. С ней.
– Что? – Я зажмурилась, пребывая в растерянности.
– Я не с ней.
– Понятное дело, – сказала я, сверкнув взглядом. – Ты ведь ее только что встретил.
Он замахал рукам, отрицая это:
– Нет, я не наверху и не трахаю ее.
– Знаю, – подчеркнуто сказала я.
Мне казалось, я разговариваю со стеной.
– Да нет же! – раздраженно воскликнул он.
Снова наверху застучала кровать, и мы вдвоем подняли головы. Послышались вскрики женщины, а потом тихий стон – мужской.
Томас спрятал лицо в ладонях:
– Вот дьявол!
– Кто-то привел женщину в твою квартиру?
– Мой брат, – простонал он.
– Который?
– Тэйлор. Он остановился у меня на пару дней. Написал мне эсэмэску, спрашивая, почему я не дома. Я ушел отсюда и встретился с ним наверху, но он был из-за чего-то на взводе и не захотел сидеть в четырех стенах. Поэтому я отвел его в «Каттерс». Там оказалась агент Дейвис, и…
Томас кивнул в сторону потолка.
– Ну слава богу. – Я прикрыла глаза рукой.
– Что? – нахмурился он.
– Ничего.
Наверху вскрикнула Дейвис. Я покачала головой и указала на дверь:
– Тебе придется сказать им, чтобы они завязывали. Мне надо поспать.
Томас снова кивнул:
– Да, схожу к ним.
Он повернулся к двери, но остановился, резко обернулся и ткнул в меня пальцем:
– Ты подумала, что это я. И взбесилась.
Я скорчила рожицу:
– Совсем нет.
– Еще как да. Признайся.
– Ну и что с того?
– Почему ты разозлилась? – спросил он, ожидая от меня какого-то признания.
– Потому что сейчас три часа ночи и я должна уже спать.
– Чушь собачья.
– Понятия не имею, о чем ты!
Но я прекрасно понимала, что Томас имел в виду, а он знал, что я строю из себя дурочку.
Он улыбнулся:
– Ты подумала, что я трахаю какую-то цыпочку из бара, и взбесилась. Ты приревновала меня.
Несколько секунд я безуспешно пыталась придумать разумный ответ, но потом выпалила:
– И что?
Томас довольно вздернул подбородок и дотянулся до дверной ручки:
– Спокойной ночи.
Перед тем как Томас закрыл дверь, я адресовала ему свой самый яростный взгляд, потом подняла швабру и поставила стул на место.
Где-то через минуту вскрики и стук кровати прекратились. Я поплелась в спальню, переоделась в футболку и плюхнулась на кровать.
Я вовсе не испытывала ненависти к Томасу, скорее он мне нравился. А хуже всего то, что он это знал.
