Белла планировала нанести срочный визит «фонтаноголовым», когда узнала, что Джим Чисхолм уже отправился вниз. Она села на ближайший поезд и встретилась с Джимом в Поддырье, в укрытой и безопасной части Вокзальной площади. Это место окружила импровизированная изгородь из мерцающих «призраков», взявшихся за руки, будто цепочка бумажных человечков.

За нею случайные прохожие с тревогой смотрели на происходящее, представляя, насколько скверный оборот приняли дела, раз уж сам Чисхолм решил спуститься в город. Из всех оживленных мертвых он один по-настоящему так и не вернулся из могилы. Белла подумала с раздражением, что Светлана тут оказалась целиком права. Явился человек с лицом Чисхолма, но вовсе не тот Джим, какого знали на «Хохлатом пингвине». И дело было не только в том, что его мозг восстановили, использовав уцелевшие части мозга Шроупа. Хотя иногда привычки и манеры Шроупа проскальзывали в поведении нового Джима с пугающей очевидностью. Теперь вокруг Джима ощущалась аура чужеродности, будто заряд статического электричества. Она не пугала. Белла ни на секунду не усомнилась в дружелюбии старого друга. Он остался добрым человеком. Но вместе с тем появилась проницательность и расчетливость. В его поведении читалась снисходительная мудрость старшего, глядящего сверху вниз, казавшаяся временами холодностью.

Он еще носил старые очки-полумесяцы. И взгляд его оставался всегда очень серьезным, даже суровым.

– Белла, пришла беда. Настоящая.

– Ты имеешь в виду наши новости или свои?

– Думаю, и те и другие. «Мускусные собаки» верны себе. Раньше или позже они искусили бы кого-нибудь, и контакт состоялся бы все равно. Помешать тому было бы трудно – разве что ввести военное положение и тотальный контроль. Можешь представить, как переживает Маккинли. Остается лишь надеяться, что ситуация еще поправима.

– Маккинли же предупреждал, что не бывает безопасного общения с «мускусными собаками».

– Он был прав. Но если ты станешь действовать прямо сейчас, еще есть надежда спасти хоть что-нибудь.

– Я не знаю, сколько вреда она успела причинить.

– Скоро узнаешь, – проговорил Джим, снимая очки и протирая линзы бежевым рукавом. – До сих пор ты вела себя правильно. Решение воздержаться от публичного заявления было верным. Пусть «мускусные собаки» считают, что визит Светланы был официально санкционирован.

– И что дальше?

– Попробуй договориться со Светланой, если сможешь. Убеди ее отказаться от дальнейших переговоров. Если «мускусные собаки» поймут, что здесь ловить больше нечего, возможно, они оставят попытки и уберутся восвояси.

– Я сделаю что могу. Наверное, стоит послать Райана – она скорее послушает его, чем меня.

– Мудрое решение. Я бы предложил свою кандидатуру, но, если Света уже поддалась на уговоры «собак», мои протесты для нее стоят немногого. – Он водрузил очки на нос. – К тому же сейчас меня занимает другое дело.

– А, твои скверные новости.

– «Мускусные собаки» позволили «вырвавшимся» войти в соседний с нами отсек. Ворота открыты. На пять световых минут – свободное пространство. «Вырвавшиеся» идут сюда.

– И это, как мне кажется, еще не самое плохое?

– Нет. Изгнанный «шепчущий» вернулся в посольство. Он теперь не сомневается: между «собаками» и «вырвавшимися» заключена сделка. Скорее всего, ворота оставлены открытыми вовсе не случайно.

– А о природе сделки по-прежнему никаких догадок?

Джим помрачнел:

– «Шепчущий» добыл новые сведения. И похоже, сделка имеет отношение к Янусу. И связана с доступом к нему.

– Что за сделка?

– Янус – машина, созданная, чтобы привезти нас сюда, защитить и обеспечить выживание во время перелета. Она содержала достаточно энергии для движения с ультрарелятивистской скоростью плюс небольшой запас на непредвиденные случаи. Теперь мы прибыли к месту назначения, работа машины закончена. Мы этого не замечали, но ведь запасы энергии на Янусе не безграничны, и они уменьшаются.

– Он умирает, – подумала вслух Белла.

– Энергия иссякает. Нам бы еще хватило на десятилетия, но рано или поздно не осталось бы ничего. Это случается со всеми лунами, прибывшими в Структуру: они иссякают, словно старые батарейки. Но по меркам Структуры мы прибыли только что. У нашего Януса еще немалый заряд внутри.

– И зачем он нужен?

– Если сведения «шепчущего» верны, «мускусные собаки» попытаются извлечь всю энергию в один присест.

– Зачем? Я не понимаю…

– Чтобы проделать дыру в Структуре, – ответил Джим спокойно. – И вырваться наружу, в окружающую Вселенную.

Белла вздрогнула:

– Это… и в самом деле возможно?

– Согласно истории Структуры, это уже делалось. Но лишь однажды. И никаких сведений от прорвавшейся наружу расы больше не поступало.

– Ну, они все же попытались. Не пожелали сидеть взаперти до скончания времен.

– Там не все так просто. Ни у кого нет сведений об условиях за пределами Структуры. Пока не попадешь наружу, не узнаешь, чего там следует ожидать. Структура может оказаться формой защиты.

– Ею всегда могут воспользоваться решившие остаться.

– Не забывай, что об ушедших наружу не поступило больше никаких известий.

– Но я не понимаю, зачем «мускусным собакам» пробивать новую дыру? Отчего не воспользоваться старой?

– Стены ремонтируют себя. После недели-другой они становятся как новые.

Белла умолкла. Ее раздирали противоречивые чувства. Хотелось найти выход наружу, даже если это стоило бы Януса. И ужасно не нравилось свое полное бессилие в данной ситуации.

– Что требуется «мускусным собакам» для достижения их цели?

– Заглянуть вглубь Януса, добраться до нужного слоя машин. Сами по себе «мускусные собаки» недостаточно умны и развиты для такого, но им помогут «вырвавшиеся».

– Сколько у нас осталось времени?

– Не имею понятия. Может быть, часы. Может, дни или недели.

– И затем Янус взорвется.

– Что-то в этом роде. Тут и говорить не стоит, что «мускусные собаки» вряд ли захотят остаться в этом отсеке Структуры, когда произойдет взрыв. Они используют ключ, чтобы закрыться в соседнем отсеке.

– А мы, с другой стороны, умрем.

– Если мы останемся здесь во время взрыва, я бы оценил наши шансы как очень малые.

– Ладно. Я услышала достаточно. Нужно срочно все остановить.

– Это не так просто, как кажется.

– Почему нет? Ведь «фонтаноголовые» могут разделаться с «собаками». Или нет?

– Могут. Но им необходимы более веские доказательства, чем сведения одного «шепчущего». В противном случае они рискуют навлечь гнев остальных членов Союза Пятой Оси. «Шепчущие» имеют репутацию не самой правдивой расы, прошлое их небезупречно. Всегда остается вероятность того, что информация нашего «шепчущего» – часть задуманной интриги против «собак».

– Но ты же сказал, что «собаки» купили ключи у «шепчущих».

– Белла, это всего лишь сведения третьей стороны. У нас нет ни единого клочка информации, который бы не вызывал сомнения.

– То есть вы будете спокойно сидеть и смотреть, как мы умираем?

– Этого я не говорил. Я сказал всего лишь, что нужны более веские доказательства, чем находящиеся теперь в нашем распоряжении. Не считай, что Маккинли и остальным наплевать. Они уже делают все возможное, чтобы защитить вас от «вырвавшихся».

– Я напугана.

– Я тоже. И давно так не боялся.

Он осторожно коснулся ее руки.

– А теперь мне нужно вернуться к «фонтаноголовым». Они стали очень добрыми друзьями, и я не могу позволить им смотреть в эту пропасть одним. Когда придут «вырвавшиеся», я хочу быть с «фонтаноголовыми», что бы ни случилось.

– Что делать с «мускусными собаками»? Ты можешь предложить хоть что-нибудь действенное?

– Хотел бы. Но я хорошо знаю нашу историю. И понимаю, что произойдет тогда.

– И я понимаю, – проговорила она обреченно. – Джим, я знаю, что произошло после Порога. И знаю, что слишком сильное оружие чуть не сделало с человечеством.

Впервые за многие годы Белла поняла, что поразила Джима и застигла врасплох. И зло обрадовалась, но и огорчилась в то же время.

– Как ты можешь знать? – выдохнул он.

– Могу. Мне рассказал кое-кто.

– Кто же?

– Подруга по имени Хромис Сон-Трава Шалашник.

Он закрыл глаза, и Белла ощутила, как оживает в его голове колоссальная, древняя, нечеловеческая память.

– Политик? Конгресс Кольца Линдблада?

– Она нашла меня. И я знаю все.

Он посмотрел на Беллу, удивленный и опечаленный:

– У меня появились подозрения, когда ты сказала, что эта Структура – не вблизи Спики. С тобой определенно пообщался кто-то сведущий. Как еще ты могла узнать, насколько далеко мы забрались?

– Думаю, я смогу довериться ей, если дела пойдут скверно.

– В свое время Хромис считали мудрой. Но, Белла, ты ведь не знаешь ее. Тебе известна лишь тонкая тень, посмертная маска. Ее призрак, вероятно считающий, что хочет добра тебе…

– Возможно, она – все, что у нас теперь есть.

Белла стояла в секретной, усиленно охраняемой лаборатории под Крэбтри, у черного куба. Казалось, прошло много месяцев с тех пор, как она впервые притронулась к нему. После того как Хромис вошла в ее голову, у Беллы не было причин вновь посещать куб. Она приказала прекратить все исследования, а ученых, занятых ими, распределила по другим проектам. Сенсоры и датчики убрали. Куб более не вращался. Он уже не притягивал, не создавал ощущения того, что ищет прикосновения. И выглядел не более живым, чем вырезанный и отполированный кусок угля.

– Меня всегда интересовало, что произошло бы, случись мне умереть. Если куб запрограммирован реагировать лишь на мою ДНК, никто другой…

– А, это не важно, – отмахнулась Хромис. – Честно говоря, мы считали ваши шансы найти куб практически нулевыми. И всегда полагали, что лишь ваш далекий потомок сможет обнаружить наше послание.

– Но где гарантия того, что я сумею передать свою ДНК? И какой прок был бы моим далеким потомкам от куба, который невозможно использовать?

– Мы посчитали, что это не станет препятствием для них. По нашему мнению, они наверняка сохранили бы вашу кровь либо хотя бы релевантный образец ДНК как символ и память. Вряд ли им стоило бы больших затрат сохранить часть вас на случай, если ДНК вдруг понадобится.

– И это обмануло бы куб?

– Речь идет не про обман куба, а про возможность дать ему решить, в надежных он руках либо нет. Если он распознает фрагмент нужной ДНК, то посчитает, что попал по назначению.

– А если бы они не сохранили мою ДНК? – задумчиво спросила Белла.

Эксфорд посмотрел на нее удивленно, но заинтересованно – со стороны разговор с собой, вероятно, выглядел весьма забавно.

– Все же они были бы вашими потомками. И при должном старании смогли бы восстановить вашу ДНК.

– Но ведь у меня пока нет детей.

– Время еще есть. Кроме того, ваши люди любят вас. Уж поверьте мне, они непременно сохранят вашу частицу. Вы только посмотрите на нас. Мы же сумели отыскать образец вашей ДНК.

– Я вот все думала – где?

– Было непросто, – призналась Хромис. – В те времена, когда вы отправились в полет, ваша ДНК сохранялась во множестве мест: медицинских, страховых и тому подобных базах данных, но к той поре, когда Конгресс Кольца Линдблада решил осуществить мемориальный проект, все древние хранилища данных и их содержимое были давно утеряны. Нам пришлось проявить… хм, изобретательность.

– Какую же?

– Мы раскопали плато Синай на Марсе – место, где умер ваш муж.

– Гаррисон? – спросила Белла изумленно. – Но его останков так и не нашли!

Хромис не смогла удержаться от самодовольной улыбки:

– А мы нашли. Они оказались глубже, чем кто-либо предполагал, и разбросаны по территории гораздо больше ожидаемой. Когда мы обнаружили останки Гаррисона, уже миновали две попытки марсианского терраформирования. Но все же мы отыскали достаточно материала для работы.

– Но я же не Гаррисон.

– Нет. Но вы дали ему прядь своих волос. И она осталась с ним. Он носил ее в скафандре – надежно упакованной в перчатке. И прядь пережила эти годы, все эпохи, ожидая нас.

– Господи!..

– Белла, он хорошо позаботился об этой пряди. Должно быть, очень сильно любил вас.

Позднее она наблюдала за тем, как посольство разбилось на сотню блестящих осколков, – будто стая сверкающих рыб бросилась внезапно врассыпную, завидев хищника. Осколки упорядочились в слегка неправильную мерцающую структуру и понеслись в направлении открытых ворот отсека. Они достигнут их менее чем за час и встанут против «вырвавшихся».

Белла подумала о Джиме Чисхолме – вернее, о том, в кого он превратился, – и представила, как он отправился в бой, ведомый гордостью и долгом перед инопланетными друзьями. Храбро. И трогательно. Но все же как далеко он ушел от человеческой природы, чтобы настолько привязаться к «фонтаноголовым», а может, и полюбить их? Конечно, люди очень обязаны им за многие дары. «Фонтаноголовые» всегда были надежными и верными союзниками. Но признательность и уважение – отнюдь не симпатия. Белла ощущала себя слишком хрупкой, маленькой, ограниченной, чтобы просто вообразить любовь к «фонтаноголовым».

Невозможно представить, что Джим Чисхолм преодолел хотя бы часть пропасти между людьми и чужаками. И отдалился от людей, ступил на неведомую землю без примет, ориентиров и даже желания исследовать ее. Пусть ему и его друзьям повезет, но если Джим не вернется, едва ли Белла слишком расстроится. Она уже попрощалась с ним, причем давным-давно.

Вместо печали она ощущала нечто очень странное, давно ею не переживаемое и теперь кажущееся экзотическим и ярким, словно неведомая пряность. Но все же это чувство было знакомо.

Это душевный покой, и пришел он отнюдь не из-за Джима и инопланетян.

После стольких десятилетий она наконец смогла подумать о Гаррисоне без тяжелой и мертвящей горечи. Исчез комок, подкатывавший к горлу. Когда Гаррисон ушел в свой последний полет на Марс, Белла разругалась с любимым мужчиной по дальней связи. А он простил ее. Даже падая, когда корабль загорелся от трения об атмосферу, Гаррисон нашел время подумать о любимой, о том, как она почувствует себя, услышав о его смерти, и спрятал прядь ее волос в перчатку, крепко зажал – оставил знак того, что все в порядке, ссора забыта, он все еще любит Беллу. Записать прощальное послание он не мог, но послал ей кое-что более материальное, надеясь, что его тело отыщут. А оно восемнадцать тысяч лет лежало под марсианской почвой, над ним лили дожди, приходила засуха, по равнинам разливались реки и океаны, затем отступали, небо становилось голубым, испещренным облаками, а после возвращалось к разорванной ветрами, лишенной облаков марсианской охре. Цикл перемен повторялся, рождались и распадались империи, человечество двинулось к звездам и стало чем-то странным и прекрасным, частью чего и явилась Хромис. И вот это послание. Лично для нее. Словно дань памяти и прошлому. Оно пересекло немыслимые пространства и времена, в сравнении с которыми пропасть в восемнадцать тысяч лет – всего лишь мгновение.

Послание отыскало Беллу. Круг замкнулся. Не смешно ли: во всей огромной человеческой мудрости, принесенной Хромис, для Беллы стало по-настоящему важным только одно, такое человеческое воспоминание. И теперь казалось, что раньше она лишь билась лбом о стену. Сколько завязавшихся отношений окончилось ничем, сколько мужчин она так и не подпустила к себе, потому что старая боль шевелилась в груди.

А с этим локоном… будто прошлое разрешило будущее. Белле не нужно забывать Гаррисона, но теперь можно идти вперед, зная: когда они расстались, когда Вселенная забрала мужа – он по-прежнему любил Беллу.

Ее окутало спокойствие. Такое воцаряется после землетрясения, сбросившего накопившееся напряжение. Как радостно и тихо! Хотелось просто наслаждаться покоем, ничего более не делая, обдумывать радостно открывшиеся возможности. Но облегчение пришло как раз тогда, когда всему миру угрожала гибель. Еще повезет, если к вечеру останешься в живых.

Вселенная такая: кажется, победил, нашел возможность отправить послание в бутылке за половину вечности, но она всегда найдет способ посмеяться последней.

Чисхолм вызвал ее по каналу посольства:

– Белла, мы достигнем ворот через полчаса. Сенсоры Союза указывают, что «вырвавшиеся» – еще за один отсек от нашего. Но продвигаются быстро. Похоже, они решили драться.

– А вы выиграете бой?

– Во всяком случае, мы им наставим таких синяков, что запомнится надолго. Но если мы не выстоим и остальные члены Союза не успеют вовремя… – Он смолк, но нашел силы продолжить: – Многого обещать не могу. Но мы оставили небольшой спасательный корабль на «железном небе».

– Я знаю, – ответила видевшая его Белла.

– Туда смогут погрузиться все пятьсот человек. Если ты соберешь людей и посадишь их туда, мы, по крайней мере, сумеем увезти их в безопасное место.

Белла подумала о том, чего будет стоить бегство из Крэбтри и из всех остальных поселений на Янусе.

– Ты имеешь в виду, мы вылетим в отсек, который вскоре будет кишеть «вырвавшимися»? С каких это пор подобное считается «безопасным местом»?

– Если Янус взорвется, уж лучше вам быть в зоне боев, чем на нем. По крайней мере, Союз Пятой Оси сможет защитить вас.

– Если они подоспеют.

– Они придут. Союз очень серьезно относится к своим обязательствам. Как только станет ясно, что мы и Союз выигрываем, я вернусь на Янус и помогу чем смогу, – заверил Джим и глянул, прищурившись, на Беллу. – С тобой все в порядке?

– Мой мир катится в тартарары. И ты спрашиваешь, все ли у меня в порядке? – с улыбкой сказала она.

– Просто ты изменилась в лице.

– Подурнела?

– Нет. Даже наоборот. Будто с тобой произошло что-то очень хорошее.

– Да. Прекрасное. Давай надеяться, что часть моей удачи передастся и всем остальным.

Новая дыра была образцово круглой и в точности соответствовала своему аналогу над Поддырьем. Груда машинерии «мускусных собак» – будто обернутый вокруг карбюратора кусок мяса размером в шаттл – проследовала за Светланой всю дорогу до Януса, волоча за собой дергающееся проволочно-тонкое щупальце из «потрохабля». Когда Света приблизилась к «коробке передач», щупальце еще шевелилось поблизости, но затем дернулось, ушло в сторону и устремилось в щель, какую не смогли обнаружить многие годы человеческих исследований.

Вернувшись в Форпост, Светлана ожидала встретить тревогу, суматоху и вести о грозящей расправе. Но поиск по «Шипнету» не обнаружил ничего особенного. Света сняла скафандр и попросила Дениз Надис переписать файлы в наноплавильню. И через час в ее красном брюхе родилось что-то удивительное и таинственное.

Прибыл поезд из Крэбтри. Светлана почти уже приготовилась встретить Беллу, но вместо нее увидела мальчишку – Райана Эксфорда – в сопровождении «призрака». Света приказала проводить его в гостиную с марсианскими пейзажами.

– Можешь оставить «призрака» снаружи, – сказала хозяйка Форпоста. – Я не причиню тебе вреда. Мы ведь всегда разговаривали с глазу на глаз.

– Что с тобой случилось? – спросил доктор.

– Да ничего особенного…

Она потерла затянутыми в резиновую перчатку пальцами лоб, где «мускусная собака» оставила пометку владения. Пометка казалась сморщенной, мертвой кожей, будто старый шрам либо запекающаяся корка на ране. Под меткой кожа чесалась ужасно. Свете хотелось содрать «собачий» след, избавиться от всех следов чужеродного загрязнения.

– Болит?

– Чешется, только и всего. «Мускусная собака» заверила, что никакого вреда не причинено. Ты запах чувствуешь?

– Нет.

Светлана криво улыбнулась.

– Некоторые чувствуют. Наверное, чувствительность к этому запаху зависит от чего-то очень тонкого в нашей обонятельной системе. Для «мускусных собак» этот запах – как неоновый знак. Он говорит им все необходимое.

– Его можно убрать?

– Хоть прямо сейчас. Немного повредится кожа под ним, но, думаю, все быстро заживет.

– Так почему не уберешь? – осведомился Райан, не спускающий глаз с метки.

– Потому что тогда прекратятся мои отношения с Тем, Кто Переговаривается.

– Одной из «мускусных собак»?

– Пока ведутся переговоры, я – его территория. Если я вернусь на их корабль без пометки о собственности либо если «собаки» убедятся, что пометка удалена хирургическим путем, это станет роковым ударом по статусу моей стаи «мускусных собак».

– И что случится?

– Его накажут, – ответила Светлана и улыбнулась скупо. – А я бы этого не хотела.

– Тебе не следовало лететь к ним.

– Я всего лишь проявила инициативу. И насколько понимаю, поступила верно. Они за один день дали нам больше, чем «фонтаноголовые» за последние десять лет.

– Возможно, у воздержанности «фонтаноголовых» свои причины. Вряд ли наши союзники хотят, чтобы мы уничтожили себя технологиями, которые едва понимаем. Знаешь ли, они могут чувствовать ответственность за нас.

– Я будто слышу Беллу.

– Что не делает мои слова менее верными.

– Есть и другая, равно верная точка зрения. А если «фонтаноголовые» не могут предложить больше ничего полезного для нас? Но Янус-то им нужен, и они держат нас здесь, не допуская к остальной Структуре.

– Они предупредили нас об опасностях, таящихся за воротами, а это не то же самое, что запрет.

– А они дали нам ключ?

– Детям не дают опасные бритвы.

– Пришло время измениться и не вести себя как дети. Райан, именно потому я и поднялась сегодня наверх. Не назло Белле и не из мести за Перри. Но чтобы продвинуть нас вперед. Сделать хоть что-то.

– Ну да, кое-что ты сделала. Определенно.

И хозяйка гостиной, и мужчина в теле мальчика смотрели друг на друга с напряженным вниманием. На голограммах ветер нес стены пыли по иссохшим, красным, как лососина, пейзажам Марса. Золотой дирижабль с крестом и полумесяцем рискованно пристал к минарету за высокими городскими стенами.

– Я ожидала большей реакции от Беллы, – заметила Светлана.

– Какой же?

– Ну, не знаю. Например, полицию в Форпосте. Арест всех известных моих приверженцев.

– Неужели ты считаешь Беллу настолько глупой? – спросил он разочарованно. – Я думал, ты хорошо знаешь ее.

– Надеюсь, она послала тебя не только для этого?

Эксфорд смерил ее холодным взглядом:

– Беллу уже давно предупредили о «мускусных собаках». «Фонтаноголовые» сказали ей, что когда-нибудь «собаки» придут обязательно. И предупредили, что они используют малейший раскол в нашем обществе. Потому Белла так долго и усердно старалась помириться с тобой. Светлана, она сделала все от нее зависящее, чтобы вернуть твое расположение. Ты не в изгнании. Она пригласила тебя на вечеринку Такахаси.

– И это все на случай появления «собак»?

– А также из-за обычной человеческой порядочности.

– В том, что она сотворила с Перри, ничего порядочного! – Светлана скривилась.

– Вижу, тебе бы очень хотелось считать дело Перри сугубо личным.

– А каким еще?

– Думаю, Белла практически решила отпустить Перри. Уверен, она хотела этого больше всего, поскольку восхищается им и очень его уважает.

Взгляд Эксфорда неизменно возвращался к отметине на лбу Светы. Та подумала, что доктор приобрел чисто детскую неспособность не пялиться на диковину.

– События с Перри неприятны ей в куда большей степени, чем ты считаешь.

– Райан, ты явился прочитать мне лекцию?

– Я уже упомянул про необходимость сохранения единства, – невозмутимо ответил Эксфорд. – Белла все еще считает, что не следует показывать малейшие внутренние разногласия «собакам». Потому она не выступила с обращением, изобличая тебя, не стала объявлять военное положение и производить аресты.

– Не понимаю.

Он посмотрел на нее оценивающе:

– У Беллы есть предложение. Она закроет глаза на этот поступок. Не будет преследовать тебя, давить твоих приверженцев. Ты останешься безнаказанной и сможешь жить и работать, как и раньше. Но разумеется, при одном условии.

– И каком же?

– Ты снова свяжешься с «мускусными собаками». Как именно – лично либо по радио, – дело твое. Наверное, ты сообщила им, что уполномочена вести переговоры от лица всей колонии?

Светлана лишь пожала плечами.

– Ну так поддерживай эту ложь, – посоветовал Эксфорд. – Пусть они думают, что мы послали тебя. А ты скажешь, что мы прекращаем всякие отношения с ними. Любые заключенные тобой сделки, обязательства, обещания объяви недействительными. Если это повлечет за собой возвращение «собакам» чего-то – верни. Мы заплатим, если потребуется. Но только пусть оставят нас в покое.

– Слишком поздно. Они уже прорезали дыру в «небе». Или ты не заметил ее?

– Мы заметили. И заметили штуковину, последовавшую за тобой. «Фонтаноголовые» очень заинтересовались ею. По мнению Беллы, это может быть вовсе не простой энергозабор, каким его представляют «мускусные собаки».

– А Белла, конечно, знает лучше.

– По данным «фонтаноголовых», «собаки» хотят уничтожить Янус.

– Глупости! С какой стати?

– Это вовсе не глупости, если планируешь пробить дыру в стене и вырваться наружу.

Света расхохоталась:

– Райан, отлично! Как вовремя приходят такие данные! Как раз когда Белле чего-то нужно от меня.

– То есть ты не веришь.

– Белла может верить во что хочет. А я вижу попытку испортить хорошее начинание.

– Не думаю, что «фонтаноголовые» лгут нам.

Светлана ощутила внезапное, всепобеждающее желание достучаться до Райана, заставить его взглянуть с ее стороны.

– Райан, послушай: я была наверху и видела, что такое эти «собаки». Они малоприятные. – Она поскребла снова отметину на лбу. – Если тебе интересно, нравятся ли они мне, отвечу: совсем не нравятся. Но их волнует лишь бизнес. Они прагматики.

– Прагматизм может погубить, если окажешься не участником сделки, а предметом торга. Мне казалось, мы усвоили этот урок еще на «Хохлатом пингвине».

– Оно того стоило. «Собаки» дадут нам настоящую силу. Наконец-то мы станет игроками, а не пешками. Райан, я хочу выбраться отсюда. Хочу увидеть остальную Структуру, встретиться со спиканами и задать им пару важных вопросов.

Он посмотрел на нее холодно, будто на неприятную незнакомку:

– Я рад, что ты подумала хотя бы об этом.

Света резко встала:

– Переговоры окончены. Очевидно, мой ответ «нет». Нам остается лишь узнать, что Белла сделает теперь.

Эксфорд тоже поднялся – ему пришлось слазить с высокого кресла. Но несмотря на маленький рост, он казался внушительным и угрожающим, как взрослый мужчина, а его проницательный, цепкий, безжалостный взгляд проникал в самую глубину души, до спрятанных слабостей и лжи, раскрывая их и осматривая по-врачебному бесстрастно.

– Еще не слишком поздно, – сказал он.

– Для чего?

– Для того, чтобы отступить от края. Белла простит. Она прощала всегда.

– Передай ей мои наилучшие пожелания.

Женщины говорили по «Шипнету». Светлана глядела на Беллу дерзко и холодно, как полвека назад, в самые мрачные дни «Хохлатого пингвина».

– Давай покороче, – предложила Света.

– Я думала, ты послушаешь Райана. За столько лет мы обе обязаны ему очень многим. Он был добр к нам.

– Дело не в Райане. И я выслушала его.

– Он же сказал тебе, чего на самом деле хотят «мускусные собаки» от Януса.

– Да, Эксфорд рассказал мне кое-что. И очевидно, верил в это. Возможно, и ты веришь. Но оттого оно не делается убедительнее.

– Штука, посланная вслед за тобою, уничтожит Янус.

– Это по-твоему.

– Джим Чисхолм тоже считает так.

– С Чисхолмом у нас проблема. Кто знает, насколько он прежний Джим, а насколько – Бультерьер Шалбатаны?

– Слышала, ты помирилась со Шроупом, перед тем как послать его на корабль «фонтаноголовых».

– Он вызвался сам. Совершил одно доброе дело после всей жизни абсолютного придурка.

– Думай про Джима что хочешь, но я знаю – он не лжет. Я уверена. И потому уже осуществляю план эвакуации.

Эта новость на мгновение поколебала показное безразличие Светланы.

– Ты эвакуируешь Крэбтри?

– Я эвакуирую Янус. Официального оповещения пока нет – не хочу массовой паники. Но когда настанет время, я буду располагать средствами доставить всех нас на внешнюю поверхность «неба» за часы. Поезд в Поддырье, лифт к тому, что осталось от посольства. «Фонтаноголовые» позаботятся о нас, пока мы снова не встанем на ноги. Нас всего полтысячи, так что это возможно.

– Когда подготовишься, пошли мне открытку с приветом.

– Послушай, ты, эгоистичная сука! Я эвакуирую всех! Это включает и Форпост. Твоих людей. А это значит, ты обязана помочь мне!

Светлане будто отвесили с маху пощечину.

– Помогать тебе?

– Нам всем! Тебе нужно отослать своих людей в Крэбтри, чтобы оттуда переправить их шаттлом в Поддырье и посольство. Нельзя ждать, пока начнется массовая эвакуация. Начинать следует уже сейчас, а значит, ты должна выдумать предлог, под которым вывезти людей сюда.

– Понимаю. Я очищаю Форпост, ты посылаешь приставов и забираешь его у меня.

– Кажется, ты все еще думаешь, что тут личные наши с тобой дела?

– Я обошла тебя с «мускусными собаками». И тут ты ничего не можешь поделать, потому выдумываешь тупые страшилки про взрыв Януса.

– Страшилки? Ну да, я напугана. И Джим тоже. И «фонтаноголовые». Ты ввязалась в дела, которых не понимаешь ни на йоту, и мы уже в дерьме с ног до головы. Да, страшилки, черт возьми!

– Значит, вини только себя. Ты могла бы уже давно поделиться информацией со мной, чтобы я могла представить общую картину…

– Хочешь информации? Ладно. Вот тебе кусочек общей картины: «мускусные собаки» оставили открытыми ворота. И позволили «вырвавшимся» пройти сквозь них.

Белла пристально всмотрелась в лицо бывшей подруги, надеясь заметить реакцию на новость.

– Не помню таких, – неуклюже солгала Света.

– Тогда позволь просветить тебя. Они – враждебный разум, гораздо хуже «мускусных собак». И уже уничтожили расу, по меньшей мере столь же развитую и разумную, как мы. И направляются сюда. Когда «мускусные собаки» проделают дыру в стене, «вырвавшиеся» тоже удерут сквозь нее. И неизвестно, какие разрушения они учинят перед уходом, чтобы никто за ними уж точно не погнался.

Белла уловила, что кое-что все-таки дошло, проскользнуло сквозь броню враждебности и злобы.

– Что сделано – то сделано, – процедила Светлана. – Если уж «собаки» оставили ворота открытыми, вред был причинен задолго до моего разговора с ними.

– Но сейчас ты можешь исправить вред! Я работаю над эвакуацией, но ведь есть шанс и на то, что нам не придется эвакуироваться. Возвращайся к «мускусным собакам». Скажи: сделка расторгается. Пусть убирают свою чертову машину с Януса и оставляют нас в покое. Пусть уходят и закрывают за собой дверь.

Даже с плоского экрана флекси взгляд Светланы полыхнул такой злобой, что у Беллы заледенела в жилах кровь.

– Им не потребуется закрывать. У меня есть возможность создать ключ.

Белла вспомнила о технологии «шепчущих»:

– Их дали тебе «собаки»?

– Они продали мне их, – поправила Света. – У меня файл с чертежами для наноплавильни.

– И ты уже делаешь ключ?

– Пока нет. Есть дела более срочные.

– Этому файлу нельзя доверять. «Мускусные собаки» не собираются больше иметь с тобой дело. Там может оказаться что угодно.

– Я попытаю счастья.

– Даже если файл без подвохов, ты же намерена сделать что-то инопланетное в нашей земной наноплавильне. Это не заставляет тебя задуматься хоть на секунду?

– Значит, ты не хочешь ключ?

– Хочу, конечно! Но черт возьми, я еще больше хочу удостовериться в том, что это не обман.

– Как же ты удостоверишься?

– Ван – мастер своего дела. Последние сорок лет он только спит, ест и занимается наноплавильнями.

– Значит, мне просто передать файл, и все?

– Пожалуйста, Светлана, позволь мне исследовать этот файл!

– Но без «мускусных собак» ты и понятия иметь не будешь о том, что с ним делать.

– Джим покажет мне. Он-то уж знает. А до того тебе всего лишь нужно сообщить «собакам», что все сделки с ними отменяются.

– А потом что?

– Потом мы все обсудим.

– Не пойдет. Сначала я хочу гарантий – начиная с твоего немедленного отречения от власти и освобождения Перри.

– Надо понимать, торговаться ты не станешь?

– Белла, я сама вручила козыри в твои руки, когда вернула Джима из мертвых. Это стоило мне Крэбтри. Я не виню Джима… я даже тебя не виню. Но своей возможности не упущу. Если тебе так нужен ключ – плати.

Белла кивнула, соглашаясь и принимая грядущее. Она уже ощущала, как тридцать пять лет власти ускользают из рук, но они не стоили ровно ничего по сравнению с человеческими жизнями.

– Света, они все ближе. Что бы ты ни решила сделать со мной – делай поскорее. Нужно начинать работу над ключом. Самое малое – он поможет нам уйти отсюда, перед тем как взорвется Янус.

– А ты откажешься от власти?

– Да что угодно! Только передай файл.

Наверняка Светлана обдумала ответ до беседы, потому что сказала сразу и с уверенностью, не оставлявшей места для уговоров:

– Я приеду на поезде в Крэбтри. В скафандре. И с файлом. И ты не попытаешься забрать его силой. Никоим образом. Если попробуешь – потеряешь ключ.

– Понимаю. Когда мне ждать тебя?

– Сейчас десять, – ответила Светлана, взглянув на часы. – Чтобы приготовиться, мне нужно чуть больше часа. Затем я сяду на поезд. Он прибудет в Крэбтри спустя полчаса. Как тебе встретиться в полдень?

– В полдень – отлично, – заверила Белла.

Из черной грани куба вышло нечто. Выдвинулось, словно из-за занавеси черного дождя. Остановилось. Оно было гуманоидной формы и лишь чуть больше человека. Глянцевые, острогранные поверхности черного, как полночь, корпуса казались тесно подогнанными доспехами. Вместо головы – жуткий острый клин, слишком узкий, чтобы уместить человеческий череп. Вместо рук – перфорированные длинные лезвия, заточенные до невероятной остроты.

– Что это? – выдохнула Белла чуть слышно.

– Государственный инструмент насилия. Мы зовем такие магистратами. Когда для осуществления решений Конгресса требуется насилие – магистраты применяют его. К счастью, не слишком часто.

– Это машина?

– Да. Не более чем пустая оболочка из фемточастиц. Все вычислительные процессы протекают в нескольких ее миллиметрах.

– И что может магистрат?

– Все. Он превращается в любой инструмент насилия, требуемый для исполнения закона.

– Если я пошлю его в Форпост, что магистрат сделает там? – спросила Белла, уже проинформировавшая Хромис о возникшей ситуации.

– Спустя некоторое время Форпоста попросту не станет. Конечно, возможности одного магистрата ограниченны. Но куб может сделать много их. Магистрат весит всего пятьдесят килограммов. Куб произведет полк из тысячи магистратов – вдвое больше населения Януса, – потеряв всего лишь четверть массы. Если этого окажется мало, я прикажу кубу перевести всю свою массу в магистратов. Их появится четыре тысячи.

– Хромис, а что тогда произойдет с вами?

– Мои процессы будут идти в них, пока они не вернутся в куб. Если значительная часть их не получит сильных повреждений, я буду функционировать по-прежнему.

– Как же такому можно повредить?

– Здесь – вряд ли. Если, конечно, мы отреагируем быстро и не дадим Светлане время получить от «мускусных собак» оружие, способное повредить магистратам. А обо мне беспокоиться не стоит. Я более устойчива, чем вы можете представить. Иначе как бы я уцелела столько времени?

– Хромис, я рада, что вы нашли меня, – сколько бы времени это ни заняло.

– Я тоже рада. Если бы только существовал способ послать весточку упрямым глупцам, едва не похоронившим мемориальный проект. Они говорили: недостаточно фондов. Бесполезный жест, обреченный на провал. Возможно, стоит подождать еще десять тысяч лет. Лучше воздвигнуть памятник или общественное учреждение. Красивый узорчатый фонтан. – Хромис фыркнула презрительно. – Как будто они могли остановить меня!

– Вы были правы, добиваясь своего.

– Я склонна согласиться.

Эксфорд по-детски кашлянул:

– Белла, ты скажешь мне, что это за штука, или у меня двадцать попыток угадать?

– Инструмент, – ответила Белла. – Робот. Хромис говорит, его достаточно, чтобы усмирить Форпост и взять под контроль. Хороший шанс завладеть ключом, если Светлана уже скормила файл наноплавильне.

– Всего один робот?

– Хромис может и больше. В любое время.

– Насколько больше?

– Намного.

– Отлично! Тогда давай пошлем одного, пока дела не стали еще хуже. Мы же знаем: у нее есть наноплавильня и сейчас она, несомненно, варит в ней что-то крайне неприятное.

– Сколько времени нужно роботу, чтобы прибыть в Форпост? – спросила Белла, вновь обращаясь к Хромис. – Света отправится сюда на поезде меньше чем через час.

Щеки коснулся ветерок. Не пошевелившись, магистрат вдруг оказался на другой стороне комнаты.

– Им, как правило, необходим элемент внезапности для эффективного умиротворения, – пояснила Хромис. – Магистрат переформирует себя от точки к точке, перетекает, будто вода из стакана в стакан. В вакууме он перемещается еще быстрее. Если захотите, он окажется в Форпосте в пределах пяти минут.

От ужаса перед тем, что она собиралась сделать, Белле стало дурно.

– И как же он будет… умиротворять?

– Парализовать. Обездвиживать. Если он не встретит достаточного сопротивления, обойдется без смертей.

– Но он встретит сопротивление. Форпост уже приготовился к полицейскому рейду. У них нет оружия – пока, конечно. Но зато есть сверла, автоген, шахтерское оборудование…

– Тогда могут случиться и смерти. Магистраты знают: когда встречаешь значительное сопротивление, лучше допустить несколько смертей, до того как суматоха и паника причинят намного больше смертей и ранений. Но магистраты никогда не убивают без нужды.

– Робот может навести порядок в Форпосте, но жертв наверняка не избежать, – сказала Белла Райану.

– Жертвы будут, если Светлана решится пойти на Крэбтри, – возразил тот. – Даже если ты вручишь ей желаемое, даже если отдашь Высокую Башню взамен ключа, останутся те, кто не подчинится просто так. Белла, ты заслужила их любовь и преданность – и, чтобы там ни думала Света, эти люди не сдадутся безропотно.

– Я скорее сдамся, чем допущу новую кровь.

– Белла, ваша главная задача – не политика Крэбтри, а получение ключа, – деликатно напомнила Хромис. – После чего вам следует стереть все остальные чертежи «мускусных собак», пока они не успели причинить вред.

Белла покачала головой, раздосадованная и злая:

– Знаю. Черт возьми, и как успело все из такого хорошего стать донельзя скверным? Кажется, только вчера мы со Светой сидели в оранжерее и прошлое осталось за спиной. А теперь я раздумываю, сколько же ее людей допустимо убить.

– Не вы создали такую ситуацию, – напомнила Хромис. – Не вы летали к «мускусным собакам».

– Но ведь вы не можете подсказать мне, что делать дальше! При всей вашей мудрости, с тысячами лет за вашей спиной, вы не можете и не хотите разрешить мою проблему.

– Простите меня, – проговорила Хромис. – Я надеюсь, что смогла быть подругой вам, хоть и такое короткое время. Но я не могу указывать вам. Белла Линд, капитан – вы. Решать вам.

Белла вернулась к себе в офис, желая немного успокоиться, побыв несколько минут наедине с рыбами перед встречей со Светланой. За его закрытыми дверями можно было расслабиться, представить, что кризиса вовсе нет.

Но в дверь постучал Ник Тэйл. Он вошел, не дожидаясь ответа.

– Покороче, пожалуйста, – сказала Белла, зная: поезд уже вышел из Форпоста, а Ник простит ей грубость.

Он, не говоря ни слова, сунул ей под нос флекси. Белла изучила данные, затем глянула старику в лицо:

– Не понимаю. Зачем ты показываешь мне лавовые потоки?

– Я показываю тебе движение по ним, – указал Ник с легчайшей ноткой укоризны в голосе. – Заметила, как возросла активность за последние три часа? Столько движения по потокам не было с тех пор, как строилось «железное небо».

Не успела Белла ответить, как Тэйл ткнул в экран, меняя картинку:

– Вот сейсмические данные. А вот график вариаций гравитационного поля в узловых точках. Каждый измеренный параметр отклоняется за пределы интервала в пять-шесть сигма. – Ник помолчал, а затем печально проговорил: – Если бы Янус был мозгом и мы смотрели на него в сканер, я бы сказал: мы наблюдаем эпилептический припадок.

Как ближайший советник Беллы, озабоченный задачей эвакуации, Ник знал все существенные подробности о «собаках» и их планах в отношении Януса.

– Думаешь, началось? – осторожно просила Белла.

– Что-то определенно происходит. Можно или поверить в совпадение, или заключить, что это связано со штукой, притащившейся вслед за Светой с «потрохабля».

Белла закрыла глаза, пожелав, чтобы все оказалось дурным сном и развеялось с рассветом. Но оно было реальностью. И очень настырной.

Вздохнув, Белла открыла глаза.

– «Мускусные собаки» начали обратный отсчет. Ник, настало время распроститься с Янусом.