Несколько недель пути дались Глассу тяжело. Он не был приучен к походной жизни, поэтому страдал от холода, неудобной обуви, которую ему выделили индейцы, а также от бесконечных вахт, которые ему приходилось нести чаще других. Вскоре они вышли к берегам реки Луп, где и расположено было поселение этого племени пауни. Живописные края радовали глаз. Первозданная чистота здешних мест дарила желание жить и дышать полной грудью.
Однажды им встретилось несколько воинов, одетых практически так же, как и члены племени пауни. Завидев их, Гласс обрадовался, решив, что их лагерь уже близко. А вот остальные пауни были не столь позитивно настроены. Встреченный отряд был значительно меньше по численности, но пауни возвращались с сезонной охоты и были уязвимы. До драки дело не дошло, но несколько шкур бизонов отряду все-таки удалось украсть. Вслед за ними погналось пара воинов из племени, к которому примкнул Гласс. Вождь племени окрикнул воинов и велел им немедленно вернуться в строй. Ослушаться вождя никто не посмел.
Так Гласс узнал о том, что пауни очень противоречивый народ, внутри которого беспрестанно ведутся свои междоусобные войны.
Пауни делились на четыре кэддоязычных племени: киткехахки – Маленький Земляной Дом; чауи – Просящие Мяса; питахауират – Человек, Идущий Вниз по Реке (или на Восток); и скиди (также известны как скири). Первые три народа старались держаться вместе и считали себя родственными, а вот скиди никогда и ни с кем общего языка не находили. Киткехахки, чауи и питахауираты наотрез отказывались считать скиди близким народом. Более того, то и дело между этими тремя народами и скиди возникали конфликты, очень быстро перерастающие в маленькие войны. Обычно конфликт перерастал в тайный набег с воровством имущества, на который вскоре отвечали соответствующим образом, затем все нарастало, как снежный ком, пока вожди племени не решали встретиться на Великом Совете. Вскоре шаткое перемирие вновь рушилось. По-настоящему объединяла их лишь ненависть к вороватым сиу и шайеннам, то и дело пытавшимся захватить территории пауни.
Глассу довелось найти общий язык с племенем скиди, входящим в число пауни. Немногочисленный и очень воинственный народ, испокон веку враждующий с народами сиу, в те годы селился по берегам реки Луп и Платт. У скиди было четыре главных поселения: Тиуахукаса – Деревня за Хребтом, Тухицпиат – Деревня в Низине, Цкирирара – Волк в Воде, Пахукстату – Тыквеная Лоза.
Помимо сиу и шайеннов, у скиди хватало и своих личных врагов. Арапахо, кроу, понки, омахи, канзы, ото, осейджи, айовы, юты, команчи, кайовы, кайова-апачи, вичиты, кэддо, а также переселенные на Равнины чероки, шауни, кри, семинолы, делавары, сауки, фоксы и кикапу, – короче говоря, все народы Великих Равнин ненавидели скиди, а также их недолюбливали племена, случайно ступившие на эти территории. Почему? На этот вопрос у историков нет ответа. Возможно, дело было в своей особой религии, ритуалы которой скиди ревностно оберегали. Возможно, дело в удачном расположении, которое занимали племена скиди на берегах рек Луп и Платт. Впрочем, история доказала ошибочность обоих предположений. Через много лет после того, как Гласс оказался в числе воинов племени, скиди ушли с рек в глубь страны. Заручившись поддержкой властей Штатов, они кое-как отражали нападения сиу, но те не оставляли их в покое вплоть до начала ХХ века.
«Агуахи (скиди)… торгуют с любым незнакомцем, посещающим их. Они… очень напоминают команчей. Подобно им, они воюют с разными другими северными народами, но союзны с тавехашами… Агуахи, должно быть, имеют значительную боевую силу, поскольку в 1822 году они послали на церемониальное заключение мира с команчами 600 хорошо вооруженных воинов… Они очень воинственные люди» (Жан-Луи Берландье – французский биолог, естествоиспытатель, антрополог).
Ненависть всех родственных народов заставила скиди искать новых союзников. Скиди селились в глубине страны. Там очень долгое время не встречались белые люди, но вот на сезонные охоты индейцы уходили далеко от своих родных мест. В первую очередь они охотились на бизонов, стада которых водились на юге страны. Здесь они впервые повстречали белых людей. Они были вооружены по последнему слову техники. У них водились отличные товары, произведенные по неведомым индейцам технологиям. Вдобавок ко всему скиди везло сталкиваться с мирно настроенными бледнолицыми, которых совершенно не интересовали далекие земли поселений скиди. Их интересовали места поближе, куда скиди вполне могли их провести за умеренную плату.
Несколько таких эпизодов привели к тому, что скиди сочли белых людей дружественным народом. В начале XIX века только власти США были союзниками скиди, только они помогали им выжить в схватках с сиу и шайеннами.
Чужаки, не знавшие здешних мест, ходили небольшими группами, порой по два-три человека. У них было искусно сделанное оружие, отличные ножи и другие не менее ценные и полезные товары. Встретив белого человека, скиди чаще всего просто заставляли его отдать все ценные вещи, включая одежду, но никогда не убивали. Человеку нужно оставлять шанс, даже белому. Так они считали. Ценные товары белых людей служили им платой за жизнь. Вот только у Джона и Гласса ни черта с собой не было. Скиди решили, что с паршивого человека хоть скальп да нужно содрать.
Скальпирование в те годы было особенно распространено. Высочайшим мастерством считалось скальпировать еще живого человека, не соскакивая с лошади. Причем иногда, очень редко, человек оставался жив. Так случалось, когда удавалось срезать лишь верхний слой кожи, не задев черепа. Джону не повезло. Здесь, правда, стоит отметить, что в ряде других биографий Гласса, а также в романе Панке «Возвращенец», описывается другая смерть друга Гласса – жертвоприношение богу Утренней Зари. В те годы человеческие жертвоприношения все еще практиковались у скиди, но их совершалось все меньше, да и в племени уже многие считали, что эта традиция изживает себя. Спустя чуть более десяти лет, в 1831 году, индеец Питалешаро и вовсе запретил скиди устраивать ритуальные жертвоприношения.
Как и Жан Лафит несколько лет назад, вождь племени скиди увидел в Глассе нечто особенное. Гласс производил впечатление безусловного лидера, вождя без племени. Это вызывало уважение. Вдобавок ко всему скиди недавно лишились нескольких хороших охотников, и Гласс явно мог заменить собой одного из них. Гласс обучился искусству охоты на бизонов, вел себя отчужденно, но никак себя не скомпрометировал. Вождь в нем не ошибся.
Поселение на реке Луп представляло собой несколько десятков умело замаскированных земляных домов. Издалека их вполне можно было принять за небольшие холмы. Лишь приблизившись вплотную, можно было увидеть вход в такой дом. Жилище уходило глубоко под землю, имело несколько просторных помещений. В каждом из них жило несколько семей. В среднем в одном таком доме жило до двадцати-тридцати человек.
Вождь племени сразу почуял что-то неладное. В месте, где живет много детей, ни днем, ни ночью не может стоять такая мертвенная тишина. Их вышло встречать лишь несколько женщин с мрачными лицами. Вождь судорожно стал искать глазами свою дочь. Женщины и дети потихоньку выходили из домов, но ее нигде не было видно. Наконец он увидел ее. Заметил девушку и Хью Гласс.
Воины скиди точно так же, как и их вождь, искали глазами в собирающейся толпе своих родных и близких. Далеко не всем так везло, как их вождю. За несколько месяцев сезонной охоты здесь многое изменилось. В поселение пришли белые люди. Они попросили приютить их на несколько дней, и женщины не посмели отказать им. Двое из нежданных гостей выглядели больными. Женщины скиди оказали им посильную помощь, дали снадобий и произнесли молитву, но состояние двух белых мужчин только ухудшалось. Промучившись в лихорадке несколько дней, они ушли в мир духов. На следующий день остальные члены той группы людей отправились в путь.
О том эпизоде даже и не стоило бы упоминать, если бы спустя несколько дней несколько женщин пауни не почувствовали у себя первых признаков лихорадки. За считанные дни болезнь сразила более десятка женщин и детей, вскоре превратившись в настоящую эпидемию. Ничего, кроме трав и снадобий, у них не было, а они далеко не всегда помогали.
Когда Хью Гласс вместе с остальными мужчинами пауни вошел в поселение, более чем половины женщин и детей племени не было в живых. Многие были при смерти. Гласс почувствовал укол боли. Он даже не заметил, как пауни стали его семьей. Пираты вместе с их вороватыми привычками всегда были противны Глассу. Они были воспитаны в таких же семьях, как и сам Хью. Некоторые из семей побогаче, некоторые – победнее, но все были воспитаны в католической вере, все ходили в воскресные школы. Пусть некоторые и пару раз в жизни. Пауни могли заживо скальпировать человека, но это было их традицией. При этом по всем законам их морали они должны были ненавидеть Гласса, но те приняли его как своего. Отношение всегда взаимно. Гласс, сам того не желая, привязался к племени и сейчас переживал последствия эпидемии как свою собственную трагедию.
Девушка, к которой бросился вождь, судя по всему, была его дочерью. Их одежды украшали одинаковые узоры, в головные уборы были вплетены такие же перья, да и похожи они были как две капли воды. Девушка что-то сказала вождю, и тот сделался мрачнее тучи. Они молча отправились к входу в один из земляных домов. Слышать тот разговор Хью было не нужно, он и так все понял. Мать девушки заболела.
Женщины и дети племени скиди встретили Гласса настороженно. Кто-то из воинов, с которыми Гласс ходил на охоту, коротко сказал, что Гласс – друг. Едва ли этого оказалось достаточно. Несколько месяцев назад белые люди уже приходили сюда. Ничего плохого они тоже не хотели – и вот чем все обернулось.
Дочь вождя предпочитала избегать общества Гласса, что смутно расстраивало бывшего пирата. Дни текли своим чередом. Быт скиди налаживался. Они учились жить без своих жен и детей.
Однажды Гласс увидел, что дочь вождя примостилась на коряге возле реки. Девушка бесцельно смотрела в шумные воды реки Луп и не замечала скатывающихся по лицу слез. Хью знал о том, что мать девушки недавно умерла, но ни разу не видел, чтобы девушка плакала. Это вообще было не в традиции скиди.
Неожиданно для себя Гласс подошел к девушке и попытался ее успокоить. Та отреагировала своеобразно. Она вдруг дернулась, как будто ее окатили ледяной водой, вскочила и начала кричать. Американец попытался ее успокоить, но все было бесполезно. Она кричала ровно до тех пор, пока у нее не охрип голос. Тогда она бессильно села и расплакалась.
– У меня тоже мать умерла от лихорадки, – хмуро сообщил Гласс на наречии скиди, неловко пытаясь обнять девушку.
Очень скоро пара поженилась. Вождь Лашелешаро одобрил выбор дочери, но это не спасло от слухов, кривотолков и откровенного осуждения со стороны остальных скиди. Вдобавок ко всему пара вынуждена была поселиться в доме вождя, в котором жило еще несколько десятков человек. Глассу было непривычно и неприятно постоянно находиться в обществе такого количества людей. Его вполне можно понять, если учитывать тот факт, что индейцы не скрывали своего отношения к Глассу. Одно дело, когда белый охотится для них, совсем другое – когда берет в жены дочь вождя.
Тем временем набеги сиу и шайеннов участились. Они подкрадывались ночью к селению скиди, проскальзывали к складам и воровали все, что были в состоянии унести. В первую очередь это были съестные припасы, шкуры бизонов и лошади. После чего они поджигали склады. Такое повторялось несколько раз. Когда их ловили, начинался бой. Многие сиу были убиты, но и скиди терпели потери. Гласс всегда был первым в числе тех, кто вставал на защиту скиди. На его счету было уже больше десятка убитых воинов, но любви со стороны членов племени это не добавляло. То и дело люди начинали требовать принести человеческую жертву, чтобы задобрить богов.
В лагере на реке Луп прочно поселилось отчаяние. Запасов еды не хватало, бобровых шкур для продажи белым людям практически не осталось после последней схватки с сиу. Лошадей тоже заметно поубавилось. Если раньше на каждых двух скиди приходилось по одной лошади, то теперь соотношение резко изменилось. Неурожай и недавняя эпидемия довершали картину.
Скиди часто ходили на охоту и здесь, правда, зимой они предпочитали не отходить далеко от своего лагеря. Вместе с остальными индейцами на охоту ходил и Гласс. Единственным человеком, с которым он общался, был сын вождя, тот самый Питалешаро, которому помогла киноварь. Высокий и статный юноша с самого детства воспитывался как будущий вождь племени, поэтому поведение Гласса в первый день их знакомства, мягко говоря, было неуместным. Лишь неожиданное выздоровление от оспы спасло Гласса от казни.
Через пару недель после свадьбы Гласса и Дочери Утренней Звезды вождь племени уехал в форт Лиза. Там он должен был встретиться с давним знакомым Уильямом Кларком. Отец Питалешаро вот уже многие годы общался со знаменитым путешественником и первопроходцем, организовавшим первую экспедицию в глубь страны. Несмотря на бесспорное уважение скиди к своему вождю, это знакомство они не одобряли. Говорили, что Кларк со своими идеями плохо влияет на вождя. Сейчас, когда он уехал, вождем скиди номинально стал Питалешаро, к которому относились очень неоднозначно. Вместе с другими членами отряда Питалешаро и Гласс отправились на охоту. Они решили на время разделиться и встретиться через пару часов.
Гласс и Питалешаро вернулись в условленное место с хорошее добычей, остальные задерживались. Примерно через полчаса вдалеке показалось двое индейцев, тащивших кого-то под руки. Приглядевшись, Гласс понял, что они тащат ребенка, девочку лет двенадцати. Хью в недоумении воззрился на сына вождя. Тот был мрачнее тучи.
– Утренняя Звезда, – коротко сообщил он.
Божество Утренней Звезды считалось покровителем скиди. Вот только весьма кровожадным. Отец Питалешаро, после того как познакомился с Уильямом Кларком, очень переменился и стал запрещать человеческие жертвоприношения. Он считал, что нужно постепенно отказываться от чудовищной традиции, предложив ее проводить только в крайнем случае. Вождя не было, а девочка потерялась, и скиди сочли это знаком. Они схватили ее неподалеку от поселений арикара; как она там оказалось, ведомо лишь Утренней Звезде.
– Вы не имеете права делать это, пока отца нет, – взвился Питалешаро.
– Чтобы вновь обрести удачу, нам нужно кем-то жертвовать, – парировал охотник. Драка ни к чему не привела. Девочку все-таки привели в лагерь скиди и поселили в подвале дома охотника, который ее нашел.
На следующий день в честь девочки устроили пиршество. Несчастная была очень перепугана, но от угощений не отказывалась. Гласс не мог поверить в то, что люди, с которыми он живет вот уже больше года, способны на такое. После пиршества девочку вывели на центральную площадь. Она не заподозрила ничего плохого, даже когда ее подвели к ритуальному столбу. Опомнилась она лишь, когда ее начали привязывать, а вокруг столба стала собираться толпа.
– Они это всерьез? – ошеломленно поинтересовался Гласс у Питалешаро.
– Нет, – резко ответил юноша и пошел к столбу. Индеец резко оттолкнул женщин, занятых подготовкой к ритуалу. – Отец этого не одобрил бы! – закричал он.
Питалешаро говорил долго. Гласс даже успел потерять нить разговора, хотя уже отлично понимал диалект скиди. Ни одна речь не могла убить последнюю надежду отчаявшегося народа. Все верили в то, что только жертва задобрит богов. В конце концов это осознал и Питалешаро. Он обескуражено замолчал. Помедлил секунду, а затем резко схватил девочку за руку и потащил за собой. Та едва успевала. Не обращая ни на кого внимания, сын вождя посадил девочку на лошадь, а затем уселся на нее сам.
Когда они скрылись из виду, какая-то старая женщина, имени которой Гласс не помнил, подошла к Глассу и его жене и заглянула в глаза белого человека.
– Все это из-за тебя, – выплюнула она.
Питалешаро не было больше недели. Он отвез девочку на безопасное расстояние и объяснил, как добраться до дома. Вскоре девочка добралась до ближайшего форта, где встретила военный отряд. Те согласились доставить ее домой. Поскольку в форте тогда жило несколько журналистов, случай попал в газеты.
Когда вождь племени вернулся, ему рассказали о произошедшем. Тот был вне себя от ярости. Не столько из-за несанкционированного жертвоприношения, сколько из-за неповиновения его сыну.
Приблизительно через месяц после возвращения вождя история повторилась. На сей раз отряд охотников скиди набрел на нескольких мексиканцев, оставшихся на ночлег возле берегов реки Луп. Скорее всего, они направлялись в форт Лиза, чтобы продать свои товары, коих было великое множество. Скиди напали на них ночью, когда все мексиканцы, включая дозорного, крепко спали. В живых не осталось никого. Забрав все имущество, охотники уже собрались уходить, как вдруг заметили мальчика, все это время прятавшегося в кустах. Его тут же связали и, словно раба, потащили в лагерь.
К скиди несколько дней назад приехал крупный торговец, желавший приобрести кое-какие товары. Индейцы племен пауни, в том числе и скиди, охотно вели торговлю с белыми людьми, поэтому приняли гостя с расппростертыми объятиями. Он же не Гласс, отобравший у них расположение Утренней Звезды, в конце концов.
На следующий день ситуация повторилась – мальчика уже привязали к ритуальному столбу, как вдруг вмешался торговец. Он кричал на скиди, как обезумевший, пока вождь не отвел его назад к себе в дом.
Отец Питалешаро попросил отложить день казни мальчика и решил собрать совет вождей племен скиди и немногочисленных дружественных народов. Неделю мальчик жил в доме вождя. Затем был долгий совет вождей, продолжавшийся несколько дней. Многие индейцы были против человеческих жертвоприношений, считая эту традицию уходящей в прошлое, но многие считали, что боги могут разгневаться.
– У нас нет урожая уже второй год, охотники то и дело возвращаются с пустыми руками. Мальчик послан с небес для того, чтобы мы доказали преданность Утренней Звезде, – в очередной раз завел один из вождей соседнего поселения скиди.
– Я выкуплю мальчика, – заявил бесцеремонно вошедший в комнату торговец.
– Это будет стоить тебе двух третей твоего товара, – сообщил один из индейцев. Глаза у него тут же загорелись огоньком азарта.
– Согласен, – сообщил торговец. Он даже и не подумал торговаться, хотя эта цена означала пару месяцев тяжелой работы. В конце концов, жизнь ребенка дороже.
Отец Питалешаро отправился в форт Лиза вместе с торговцем и мальчиком. Несмотря на то, что теперь склады были полны, индейцы роптали на вождя.
Гласс вместе с женой все-таки поселились в отдельном доме. В последнее время спать в общем доме стало просто небезопасно. У индейцев считалось, что нападать нужно первым, притом желательно, чтобы противник ничего не подозревал о готовящемся нападении. Хью уважали как охотника, но в каждой своей неудаче продолжали винить единственного белого человека в лагере. Хью было глубоко плевать на то, что говорили за его спиной, а вот жена Гласса сильно переживала из-за кривотолков.
За два года жизни с пауни Гласс совершенно переменился и практически забыл родной язык. К сожалению, его пришлось вспомнить.
Вождь отсутствовал дольше, чем предполагалось. Во время его отсутствия скиди все-таки принесли жертву Утренней Звезде. Ни Гласс, ни Питалешаро не смогли противостоять сотне отчаявшихся и ожесточенных людей. Ребенок стал даром могущественному и кровожадному божеству. Действо произвело впечатление на всех. Многие годы вождю удавалось избегать жертвоприношений, отчего старейшины недолюбливали его, но все же никто бы не осмелился пойти против Лашелешаро. Сын вождя пока не пользовался таким уважением, со стороны индейцев. Не заслужил пока. Сейчас, когда народ получил возможность «насладиться» действом, смерть ребенка разделила людей на два лагеря: противников и сторонников Питалешаро. Одно только объединяло людей: дочь вождя презирали все.
Отец Питалешаро вернулся спустя месяц. Оказалось, что в форте Мануэля Лиза они пробыли с неделю, а затем торговец уговорил его отправиться вместе с ним в Сент-Луис. Там они пробыли достаточно долго. История спасенного мальчика впечатлила местное население настолько, что газета «Бюллетень Миссури» опубликовала цикл статей, посвященных истории спасения мальчика. Правда, по свойственной журналистам привычке, те переврали буквально каждое слово. Все заслуги приписали Мануэлю Лиза, который никакого отношения к событиям не имел. Разве что простил торговцу его долг, войдя в ситуацию. Впоследствии историю спасения мексиканского мальчика описали Эдвин Джеймс и Джедедайя Морз.
Неудачи продолжали преследовать скиди. Несколько человек вновь заболели. Конечно, масштаб несчастья был не столь катастрофичен, но несколько человек все-таки умерло. Скиди отомстили за своего друга, павшего в схватке с одним из сиу, и начался новый этап войны.
После очередного сражения с большим отрядом сиу вождю скиди пришлось признать, что им просто не пережить эту зиму. Не говоря уж о том, что численность племени резко сократилось, охотников не хватало и, самое главное, помощи ждать было неоткуда. Даже родственные народы не хотели помочь скиди в их противостоянии сиу.
Вечный конфликт то разгорался, то затухал, но пламя не утихало ни на минуту. В конце концов, без врагов жизнь невозможна. Просто в тот момент у скиди уже не было союзников, а человеческие потери были фатальны.
Оставался один выход: попросить помощи у заклятых врагов – у белых, то есть у правительства США. Первым о решении вождя отправиться за помощью в Штаты узнал Гласс. Именно он должен был стать своего рода ответом индейцев на Сакагавею. Несколько лет назад состоялась знаменитая экспедиция Льюиса и Кларка, позволившая освоить доселе неизведанные места добычи пушного зверя. Во многом успех экспедиции зависел от индейской женщины по имени Сакагавея, которая вызвалась показывать путь отряду Льюиса. Проводников найти никогда проблемы не составляло. Всегда можно было найти индейцев, которые за винтовку или красивый нож с удовольствием отведут белых куда угодно. Вот только Сакагавея была не проводником, а членом экспедиции. При виде этой женщины многие племена индейцев отступали, признавая в отряде Льюиса союзников. На роль Сакагавеи со стороны скиди был выбран Хью Гласс.
Гласс не хотел покидать жену. Девушка вскоре после свадьбы забеременела и сейчас со дня на день должна была родить ребенка. С другой же стороны, Гласс понимал, что без поддержки они просто не переживут этот год. Склады были сожжены и разграблены, людей не хватало, и, что самое главное, день за днем в лагере на реке Луп потихоньку гасла надежда. Народ без веры в лучшее не имел шансов на выживание. Вождь это понимал, сознавал он и то, что Гласс этой экспедиции необходим. Дочь Утренней Звезды скрепя сердце отпустила мужа в дорогу.
Гласс покидал селение скиди на реке Луп с тяжелым сердцем. Он очень сильно хотел сюда вернуться. Слишком сильно. Жизнь его приучила, что счастье человеку дается лишь для того, чтобы на его фоне ярче выглядело страдание. Как только он привязывался к людям, те неизменно его покидали. Хью Гласс был человеком необычным, но его дорога, как и любая другая, вела к людям.
Большинство авторов, писавших о Глассе, сходятся в том, что Гласс сблизился с пауни. Племя приняло его, сделало его своим охотником. Также известно и то, что Гласс неосторожно влюбился в дочь вождя племени пауни и вождь вопреки всем законам благословил этот союз. К сожалению, судьба была не столь благосклонна к этой молодой семье.
Гласс прибыл в Сент-Луис вместе с делегацией, состоящих из вождей скиди и других пауни. Город, который в те дни был немногим больше поселения скиди на реке Луп, показался Глассу чужим. Он забыл о том образе жизни, к которому здесь привыкли. По большому счету, Лашелешаро был более приспособлен к здешним обычаям, чем Гласс.
Несколько дней Гласс служил переводчиком с языка пауни на английский, но вскоре необходимость присутствия Гласса на переговорах отпала. С ролью Сакагавеи Гласс справился неплохо. Теперь ему было совершенно нечего делать, поэтому он просто считал дни до возвращения к пауни. О лагере на реке Луп у него было неоднозначное мнение. Отношение всегда отражается, а к Глассу все по-разному относились. Кто-то уважал за талант к охоте, кто-то ненавидел, вторых все-таки было больше. У Гласса со дня на день должен был родиться ребенок, а это было куда важнее пересудов. С его женой в лагере остался один Питалешаро. Остальным Гласс не доверял.
В один вечеров накануне отъезда Гласс ужинал вместе с другими вождями, когда к ним вдруг ворвался запыхавшийся Питалешаро. Он преодолел огромное расстояние за несколько дней, практически убил свою лошадь, а заодно и себя. Индейцу не пришлось ничего объяснять. По его лицу и так все стало понятно. Он встретился глазами с Глассом и тут же отвел глаза.
Гласс молча вышел. Сыну нужно было поговорить с отцом, а Глассу срочно требовалось вспомнить, как нужно дышать. Жена Гласса умерла. В одну минуту пауни перестали быть ему семьей. Он вообще не понимал, каким образом на нем оказалась эта странная рубаха с оторочкой из меха и непонятными узорами.
Когда вожди собирались в обратный путь, отец Питалешаро подошел к Глассу и задал вопрос, который должен был задать: вернется ли Гласс к скиди. Ответ был очевиден, и все же его нужно было озвучить.
– Я там больше не нужен, – сказал Гласс.
Несмотря ни на что, вождь всегда уважал Гласса. Родись он индейцем, он бы легко стал вождем или великим воином. Так вождь думал до последнего дня. Только сейчас он увидел наконец человека, путь которого намного сложнее и извилистее, чем он мог себе представить. На прощание индеец подарил Глассу свой нож с изящно украшенной ручкой. Имя вождя племени переводилось как «нож», и дано оно было за непревзойденное владение этим видом оружия. Этот нож долгие годы верой и правдой служил вождю, пора было передать его человеку, которому он нужнее.
Вскоре после описанных событий Лашелешаро умер. На его место пришел новый вождь – Питалешаро. Ему суждено было стать одним из самых прославленных индейцев. Сразу же после смерти отца Питалешаро запретил человеческие жертвоприношения богу Утренней Звезды. Никто не посмел ему перечить. Раз уж жестокий бог не пожалел своей дочери, что уж говорить об остальных? Вскоре после этого история о спасенной девочке дошла до Вашингтона, и Питалешаро вручили медаль за выдающиеся заслуги перед властями Штатов.
Пауни продолжали преследовать несчастья. Войны с сиу не прекращались, а дружественных народов становилось все меньше. Питалешаро последовал примеру своего отца и, чтобы спасти свой народ от вымирания, заключил мир с властями Штатов. В обмен на защиту со стороны властей индейцы обязаны были всеми силами поддерживать торговцев и трапперов. Питалешаро неоднократно бывал в Сент-Луисе и частенько виделся с Глассом, который надолго обосновался в этом городе потерявшихся в жизни людей.