Глава 7. Пауни

Здесь стоит вновь упомянуть о том, что история Хью Гласса до его схватки с медведем больше напоминает легенду. Известно лишь одно: он был рожден, чтобы бежать. Гласс не представлял интереса для историков и журналистов. Вдобавок ко всему он не особенно любил людей. Они были слишком непредсказуемы и опасны. В отличие от всего остального. Математика, картография, даже природа – во всем можно было найти логику, но только не в человеческих поступках.

Итак, по одной версии, оказавшись на берегу где-то в штате Техас, Хью и Джон отправились пешком к Новому Орлеану. На середине пути их схватило племя индейцев. По другой же версии, прежде чем попасть в плен к индейцам пауни, Гласс и Джон все-таки добрались до Нового Орлеана, после чего отправились дальше по Миссисипи. В течение нескольких месяцев они работали трапперами, то есть охотниками на пушного зверя.

Так или иначе, приблизительно осенью 1818 года Хью Гласс и его давний приятель Джон охотились в лесу неподалеку от берегов Миссисипи. В этом районе индейцев видели нечасто, а те, что встречались, по отношению к белым людям вели себя достаточно благодушно. Гласс и Джон немного потеряли бдительность и не услышали приближения нескольких охотников племени пауни. Лишь выйдя на поляну, они заметили пятерых пестро одетых мужчин, разговаривающих на своем диалекте. Гласс тут же отступил и сделал знак Джону. Молодой человек и сам заметил их. Он сосредоточенно кивнул и тоже сделал шаг назад. Джону повезло меньше. Он ступил на ветку, которая с громким сухим треском переломилась надвое. Индейцы насторожились и пошли в сторону Гласса и Джона. Оставалось только одно – бежать.

Естественно, их догнали в три счета. Индеец постарше внимательно осмотрел их и кивнул. Этот жест, видимо, значил одобрение, так как остальные члены охотничьего отряда тут же расположились к Хью и Джону. Они о чем-то рассказывали, смеялись и панибратски обнимали Хью и Джона. Объятия хоть и были дружескими, выпутаться из них все равно не давали. Спустя пятнадцать минут такой прогулки Хью и Джон поняли – они пленники. Вопрос лишь в том, что это за племя и что им от них нужно.

Шли они достаточно долго, час или два. Наконец ведомые лишь индейцам тропы привели их к лагерю охотников. Гласс уже понял, что это пауни. Племя весьма неоднозначное. Не столь воинственное, как арикара, но и к дружественным белому населению народам его нельзя было отнести. Гласс слышал о пауни лишь то, что они очень ценят товары белых людей. Если у тебя есть что-то ценное, пауни могут пощадить твою жизнь. Оружие у них отобрали сразу же, а больше ничего ценного для индейцев ни у Джона, ни у Гласса не было. Обнадеживало лишь то уважение, с которым индейцы к ним обращались. Проблема была лишь в том, что никто из них не знал языка пауни, а с уважительной интонацией, по большому счету, можно говорить что угодно.

Поселение охотников пауни представляло несколько временных жилищ, наспех сооруженных из подручных материалов. Все эти конусовидные постройки были замаскированы листьями и ветками. Поэтому издалека нагромождение типи сложно было заметить.

Их вышли встречать все, кто в тот момент был во временном лагере. Гласс обратил внимание на то, что среди встречающих их людей не было ни одной женщины, детей и стариков тоже не наблюдалось. Значит, это лишь лагерь охотников. Он слышал, что некоторые племена индейцев в этот период времени уходят на охоту, а возвращаются лишь по прошествии нескольких месяцев, с добычей.

Тут Хью заметил, что к ним идет процессия из шестерых человек. Самый старый из них шел впереди. Видимо, вождь племени, решил Гласс.

Осмотрев их хмурым взглядом, вождь что-то сказал своей свите. Те с привычным уже для Гласса уважением стали обыскивать их. Ничего ценного они не нашли. С каждым обысканным карманом уважения в поведении индейцев наблюдалось все меньше.

Когда неприятная процедура была закончена, индейцы в явном недоумении уставились на вождя. Тот скривился и отдал приказ своим людям. Языка Гласс и Джон не знали, но тон вождя не предвещал ничего хорошего.

Неожиданно индейцы, только что плотным кольцом окружавшие Хью и Джона, стали расступаться. Гласс в недоумении озирался по сторонам. Воцарилось какое-то неестественное, гнетущее молчание. Звуки природы приобрели тревожную четкость. Пение птиц где-то вдалеке, шелест ветвей по окаемке поляны, тихое бормотание старика-шамана, сидевшего где-то в стороне. В конце концов Гласс все-таки нашел глазами шамана. Он был не просто стар, казалось, что он жил вечно. По его лицу расползались морщины, подобно тому, как несчетные линии пересекают обычно карту местности. Его глаза были полузакрыты, а голос тонул в едва заметных порывах ветра. Шамана явно не интересовало происходящее вокруг. Он был слишком увлечен разговором с духами. Неожиданно его глаза открылись. Тихий звук его песни прекратился. Глаза шамана и Хью встретились. Удивительно, но взгляд шамана сохранил решительность и отвагу двадцатилетнего юноши.

Хью потребовалось одно мгновение, чтобы в его памяти вспыхнула журнальная статья, которую он прочитал еще на Галвестоне. «О способах лечения скальпированных людей» называлась та небольшая заметка в журнале. В этой тревожной тишине, прерываемой звуками леса и шамана, появилось еще что-то. За те доли секунды, которые оставалось жить Глассу и Джону, они не успели разобрать происхождение резкого грохота, перерезавшего гнетущее молчание леса.

Гласс тут же упал на землю, прикрыв голову. Он сделал это вовремя, а вот Джон не успел последовать примеру друга. Два воина пауни на достаточно приличной скорости проскакали мимо них на лошади. Оба мужчины размахивали ножами, лезвия которых сверкали в ярких солнечных лучах. По сути, это были не ножи даже, а тесаки. Одному воину повезло чуть больше. Джон не успел припасть к земле, и индеец схватил несчастного за волосы. Раздался душераздирающий крик. Индеец явно слыл одним из лучших наездников в племени, потому что ему не требовались поводья, чтобы направлять лошадь в нужную сторону. Ловко повернув, он решил сделать круг почета. Под ликование толпы соплеменников он продолжал тащить за волосы извивающегося Джона. Гласс не нашел в себе сил поднять голову от земли. Он знал, что через пару мгновений все будет кончено. Друга он уже не спасет.

В конце концов, наезднику надоело красоваться перед соплеменниками, и он легко поднял Джона за его длинные лохмы, а второй рукой с размаха ударил по голове ножом. Джону повезло. Индеец допустил небольшую неточность и ударил чуть ниже, чем нужно. Мучения молодого человека были закончены, а вот история Гласса только начиналась.

Вождь сделал останавливающий жест, и второй наездник, чертыхаясь, повернул свою лошадь в сторону. Вождь подошел к все так же защищавшему голову Глассу и довольно резко поднял того за волосы.

Гласс с силой убрал руку вождя от своих волос и резко вскочил на ноги. В отчаянных попытках найти хоть что-нибудь ценное, что можно было бы продать индейцам в обмен на свою жизнь, он стал рыться в карманах. Там нашелся пузырек с киноварью, купленный когда-то про запас.

– Стойте. У меня есть товар. Волшебное зелье. Кровь дракона. Киноварь, у меня есть киноварь, – задыхаясь, заорал Гласс. Он в отчаянии стал озираться по сторонам и пятиться. Неожиданно он вновь наткнулся на взгляд шамана. Тот с явным интересом наблюдал за разворачивающейся сценой. Неожиданно шаман повернул голову в сторону и указал глазами на молодого человека, с отвращением разглядывающего бледнолицых. Тот был не старше двадцати лет. Лицо его было испещрено какими-то язвами. Этим он сильно выделялся среди всех своих соплеменников.

Гласс побежал вперед. Расстояние, отделявшее его от того юноши, оказалось слишком незначительным для того, чтобы его успели остановить. Хью заломил молодому человеку руки и вновь стал орать про «киноварь», тыча пузырьком в язвы на лице молодого человека.

Вождь заинтересовался непонятной бутылью, а шаман неожиданно поднялся со своего места. Тихий гомон переговаривающихся воинов вновь угас. Все с нетерпением ждали того, что случится дальше.

Шаман вплотную приблизился к Глассу и вырывающемуся из его цепкого захвата молодому индейцу пауни. Со вселенским спокойствием на лице шаман протянул руку к пузырьку. Гласс не хотел отдавать то единственное сокровище, которое было способно спасти ему жизнь.

Старик ободряюще кивнул и даже, кажется, улыбнулся. Гласс поверил этому вековому старцу и разжал пальцы. Индеец долго рассматривал пузырек с малиновой жидкостью внутри. Затем он удовлетворенно кивнул. Вождь нехотя закрыл глаза и едва заметно махнул рукой. Моментально пауни потеряли всякий интерес и к Глассу, и к юноше, которого он до сих пор удерживал мертвой хваткой.

Все потихоньку побрели в сторону трупа Джона, который валялся на противоположной стороне поляны.

Вождю надоело смотреть, как его сына позорно удерживает какой-то бледнолицый охотник. Он подошел к Хью и буквально вырвал молодого человека из рук Гласса. Хью уже было приготовился сражаться, но вождь лишь устало усмехнулся и кивнул в сторону одного из временных жилищ пауни.

Гласса отвели в дом вождя и достаточно вежливо усадили на какую-то лавку. Вставать было нежелательно. Это весьма доходчиво объяснили воины вождя. Каждый раз, когда Гласс пытался подняться, того вновь усаживали на место. Так продолжалось около часа. Хью тем временем пытался одновременно оценить свои шансы на жизнь и отогнать от себя мысли о Джоне. Вид его скальпированной головы то и дело вспыхивал в памяти, лишая всякой возможности думать.

Наконец в комнату вошел вождь. Он долго о чем-то говорил со своими воинами, а затем взял в руки лук со стрелами и протянул Глассу. Тот недоуменно посмотрел на эти странные предметы. Где-то с минуту он пытался понять, чего от него хотят, пока наконец его не озарило: они хотят узнать, умеет ли он стрелять из лука. Гласс помотал головой и изобразил руками то, как стреляет из винтовки. Вождь насмешливо посмотрел на него и покачал головой. Оружия у пауни было слишком мало, чтобы доверять его бледнолицым, понял Гласс. Тогда он указал рукой на нож, лежащий на столе, и кивнул. Мол, с ножом он тоже может охотиться. На самом деле это было не совсем правдой. Ножом Гласс пользовался, но только не для охоты. Да и в целом хорошим охотником его нельзя было назвать.

Вождь удовлетворенно кивнул и велел своим людям найти Глассу место для сна. С этого дня Хью Гласс стал учеником вождя племени пауни.

В той или иной трактовке этот эпизод присутствует во всех известных историях, посвященных жизни американского траппера. Роджер Желязны в своем единственном историческом романе, написанном в соавторстве с Джеральдом Хаусманом, «Дикие земли», упоминает о волшебной силе найденного в карманах пузырька с киноварью. Майкл Панке в своем романе «Возвращенец» также описывает этот эпизод. Впрочем, это художественные произведения, а не исторические источники. Ту же историю приводит и знаменитый исследователь жизни индейцев писатель Джон Нейхардт в своем произведении «Поэма о Хью Глассе», одном из первых полноценных очерков жизни Гласса. Нейхардт прожил без малого сотню лет, в свое время он прославился тем, что сумел найти общий язык с шаманом племени Великих равнин, благодаря чему свет увидело знаменитое произведение «Говорит Черный Лось», в котором рассказывается история жизни и видений старого индейского шамана. Историю о киновари рассказывает и историк Джон Коулман в своей книге «Здесь лежит Хью Гласс: маунтинмен, медведь и гордость американской нации».

Киноварь представляет собой минерал, сульфид ртути. На его основе в те времена создавалось лекарство и краска. Кстати, в области живописи киноварь применяется и по сей день, правда, чрезвычайно редко. Все чаще так называют сам цвет, который имеет этот минерал. Чрезвычайно ядовитая и опасная для здоровья жидкость на основе сульфида ртути применялась в те годы для лечения венерических болезней, в частности сифилиса. Чуть реже ее использовали в качестве заживляющего средства и антисептика. Жидкость действительно оказывала такой эффект, а о вреде здоровью, который достигался за счет отравления ртутью, в те годы не знали. Весьма сомнительное лекарство было в ходу у моряков, но не у трапперов. Поэтому тот факт, что карманах Гласса случайным образом оказалась бутылочка с киноварью, говорит в пользу версии о том, что пауни схватили Гласса и Джона сразу же после их побега с пиратского судна.

Гласс остался в лагере племени на ночь. Утром к нему подошел тот самый молодой человек с язвами на лице, оказавшийся сыном вождя по имени Питалешаро, и вполне доходчиво объяснил, чего, собственно, его отец хочет добиться от Гласса.

Уже через пару дней Гласс начал делать успехи в искусстве охоты. Его мир надолго погрузился в хаос звуков незнакомой речи. Постепенно он начал понимать простые слова, приказы, стал запоминать имена. Частенько он горько сожалел о том, что совершенно не приспособлен к языкам. Впрочем, охота – дело молчаливое, там слова ни к чему.

Чуть больше месяца продолжалось обучение Гласса. С каждым днем он чувствовал, что отношение к нему меняется. Он не рассчитывал стать здесь своим. С другой же стороны, бежать ему было некуда. Так чем так плохи индейцы?

Их обычаи иногда казались смешными, но чаще пугали. Высокие прически с перьями и выбритыми висками служили пауни своего рода парадным мундиром. На эти прически крепились волосы с тел скальпированных воинов. Главным доктором, а также великим мудрецом, не подчинявшимся ни вождю, ни племени, здесь был старый шаман. Именно он поверил в чудодейственное средство, способное излечить язвы на лице сына вождя. На самом деле шаман просто поверил самому Глассу, а не «крови дракона», как назвал киноварь Гласс, желая показать индейцам свою причастность к миру неведомого. Киноварь действительно дала определенный эффект, хотя его скорее можно было бы отнести к великому действию эффекта плацебо.

Человеческие жертвоприношения, поклонение богу Утренней Зари, ритуальные пляски… Конечно, всего этого Гласс не мог ни принять, ни осознать. Впрочем, у пиратов тоже был специфический образ жизни. Едва ли они были более честными и порядочными, чем племя пауни.

По истечении месяца Гласс стал все чаще слышать слово «дорога» в разговорах воинов пауни. Охотиться стали чаще, а мясо животных теперь сушили быстро и не очень качественно, стараясь сделать как можно больше запасов.

Несколько раз Гласс становился свидетелем нападений воинов сиу на лагерь пауни. Сиу были давними и заклятыми врагами племени, в котором оказался Гласс. Противоборствующее племя совершало набеги по ночам, а часто и в предрассветные часы. Они воровали немногочисленных лошадей пауни, а также старались уничтожить все запасы мяса, которые с таким трудом удавалось заготовить пауни. Вождь племени, на вид жестокий и немногословный, настрого запретил своим воинам вступать в схватку с сиу. Несмотря на этот запрет, пара стычек все-таки случилась. Несколько воинов пауни получили тяжелые ранения, а два человека умерли. Их сожгли с особыми почестями. Глядя на эти погребальные костры, Хью вспоминал тот день, когда умер Джон. В точно таком же костре сожгли и его тело. Такой же конец ожидал и Гласса, если бы не кровь дракона и вера шамана.

В один прекрасный день лагерь начали сворачивать. Гласс вместе с остальными членами племени пауни совершил долгий переход вглубь нынешнего штата Канзас, к постоянному лагерю племени.