Глава 12
Путешествие без портала
Голем подал признаки активности. Подпрыгнул, покрутил руками и повернулся.
— Что со мной?
— Во время магического поединка тебя зацепила молния! — быстро ответил дядя. — Надо скорее убираться, пока фей не отошел от колдовства.
— Душеприказчик живой? — удивился я.
— Что ему будет? — проворчал Оливье. — Этого душегуба, так просто не изведешь. Хотя, стоило бы.
— Я не помню о молнии. — пробормотал Евлампий.
— Тебе еще повезло. — сердобольно заметил дядя. — Могло бы напрочь заклинить!
— Мы прошли поляну и начали пробираться через заросли…
— Сейчас это не важно. Надо спешить! — строго сказал Оливье.
— Как мы выберемся? — заинтересовался я.
Ни на дядю, ни на голема смотреть не хотелось. Поэтому, я рассматривал архивариуса. Старик бледной тенью выделялся на фоне травы.
— У меня есть план, но придется покопаться!
Схватив меня за шиворот, Оливье зашагал к перевернутому дереву. Я старался идти с ним в ногу, чтобы не упасть.
— Слышал про радужный мост?
— Его разрушили после мировой войны. Он соединял Благодатные земли и Отдельный мир. — не дав мне ничего сказать, затараторил Евлампий.
— Точно булыжник. Радужный мост соединял не только Благодатные земли и Отдельный мир. Он состоял из трех лучей, сходящихся в Благодатных землях в один. Пути начинались в Подгорном царстве, Пустынных территориях и Фейри Хаусе. Сейчас они закрыты, но мы один откроем.
— Это запрещено! — закричал Евлампий.
— Жалко, что тебя молнией не испепелило. — вздохнул дядя.
— Молния не может мне навредить, только временно парализовать или лишить памяти. — возразил голем.
Оливье не стал отвечать, мы подошли к перевернутому дереву.
— Смотри, у земли должна быть нора, а в ней горшок.
— Горшок? — переспросил я.
— Горшок. — передразнил дядя.
— Зачем нам горшок? — спросил я.
— Не для того, чтобы в него гадить! — разозлился Оливье. — Из него начинается радуга!
— Так и есть! Но нам нельзя его выкапывать и открывать, мы же не хотим восстановить радужный мост? — вмешался Евлампий.
— Вам может и нельзя! — отрезал дядя. — А я собираюсь, выбраться отсюда.
Он подтолкнул меня к норе.
— Лезь!
— Но, Отдельный мир. — засомневался я.
— Лезь, фей очнется и закроет горшок, ничего не случится.
— Вы не можете быть так уверены! — возразил голем.
— В тридцати мирах, вообще, ни в чем нельзя быть уверенным. Лезь!
Я подчинился. Опустился на четвереньки и заглянул в дыру. В конце концов, мне хотелось покинуть негостеприимный Фейри Хаус.
— Не надо! Закон нельзя нарушать. — сурово проговорил голем.
Я не ответил. Вздохнул и протиснулся в нору. Желание жить, сильнее любых правил. А страх перед темными ямами можно и преодолеть. Тем более, это единственный путь из мира фей.
Влажная земля скользила. Руки расползались, пришлось держаться за стенки норы. Пропихнув себя в дыру, я пополз на ощупь. Корячился, я не долго. Яма оказалась не глубокой и не такой уж темной. Глаза быстро привыкли и я смог разглядеть то, зачем лез.
Передо мной стоял увесистый медный горшок с ручками и крышкой, запертый навесным замком. Как спрашивается его открывать? Ломать замок? А чем?
Я огляделся. За горшком притулились три сундука. Большой, средний и маленький. Интересно, что фей в них прячет?
Я подполз ближе. Самый маленький приоткрыт. Приподняв крышку, я заглянул внутрь.
— Лазить в чужих вещах, преступление. — напомнил о себе голем.
— Я не лазаю. Я смотрю. — парировал я.
— Это одно и тоже. — не унимался Евлампий.
В сундуке лежал потертый, черный футляр с выдавленной монограммой. Знак изображал нож, продетый между зубцов вилки и опоясанный витыми буквами, складывающимися в надпись «Еда для наслаждения».
— Это чудо! — проговорил голем, забыв о нравоучениях.
Я бы не согласился, но надпись меня заинтересовала. Я открыл футляр. С обратной стороны крышку обтягивал черный бархат. На нем, вставленные в крепления, разместились ложки. На основании футляра вилки и ножи. Комплект насчитывал тридцать столовых приборов, но одной ложки не хватало.
— Последнее творение мастера Правши. Оно считалось утерянным. — Евлампий покачал головой. — Я видел ложку у Оксаны. Во время боя за ключ Отдельного мира. Она воспользовалась ею, чтобы снять с себя проклятье.
— Этой ложки, как раз нет. — согласился я. — Интересно, как она к ней попала?
— Какая разница. — возмутился голем. — Такое сокровище не должно лежать в сырой норе. Все миры должны иметь возможность любоваться им! Надо его забрать!
— Ты же говорил, что лазить в чужих вещах — противозаконно! — опешил я.
— Преступление бросать столовый набор мастера Правши в грязной дыре! — завопил Евлампий.
Я злобно на него посмотрел и закрыл футляр.
— Бери! — прошипел голем.
Повертев в руках ценную вещь, я решил, что смогу ее продать.
— Что ты там возишься? — закричал снаружи Оливье.
Запихав трофей за пазуху, я развернулся и, уцепившись за ручку горшка, полез наверх. Как только я показался из норы, дядя перехватил горшок. Отнес от дерева и поставил на землю.
— Не стоит этого делать! — начал нудить Евлампий. — Нельзя нарушать закон, даже по необходимости.
Я с неодобрением посмотрел на голема. Какой он все-таки лицемер!
Оливье, в отличие от меня, не обращал на него внимания, продолжая возиться с замком.
— Волшебный! — наконец резюмировал он.
Голем облегченно выдохнул.
— Давайте, поищем другой путь.
Я хотел с ним согласиться, а вот дядя, нет.
— Ты заткнешься наконец! Бестолковый валун! Хватит ныть? Разрази тебя гром!
— Может быть я смогу помочь?
Оливье оборвался на полуслове, и мы одновременно повернулись.
Архивариус стоял в шаге от нас, с интересом разглядывая горшок.
— Он не дышал. — испуганно проговорил я.
— Так не бывает. Он не мог выжить. — подтвердил Оливье.
— Прошу прощения. — смущенно проговорил архивариус. — Я был не совсем честен с вами. Должен признаться, я не совсем живой.
У меня отвисла челюсть. По-настоящему. Закрыв рот, при помощи руки, не дожидаясь пока потекут слюни, я сглотнул.
— Продолжайте? — металлическим тоном проговорил Евлампий.
После его слов, я услышал знакомое шипение. Голем трансформировался.
— Пожалуйста, не делайте преждевременных выводов, а тем более действий. — попросил архивариус. — Я все расскажу в подробностях. Стоит начать с того, кто я. Это, наверное, самый сложный вопрос и ответ на него будет непростой. Я действительно архивариус, а еще, я архив.
От удивления голем перестал трансформироваться.
— Как это? — растерянно спросил он.
— Я же говорил, что объяснить будет трудно. Около трехсот лет назад, когда высшие чародеи создали магистрат, они решили, что кому-то необходимо содержать в порядке и беречь документацию. Поскольку магические сведения слишком ценны. А главное, не должны попасть в чужие руки. Они создали меня. Как бы вам объяснить? Я множество магических книг с единым разумом, я чудотворная библиотека.
— Никогда о таком не слышал. — проговорил Евлампий.
— Я тоже. — подтвердил Оливье.
Вынув из бездонной сумки самострел гномьей работы, он прицелился в Мровкуба.
— Истинная правда. — обиделся архивариус. — Прискорбно, что наше знакомство началось со лжи, но сейчас, я говорю правду. Я нахожусь в Семисвете. Одному, мне тяжело управляться с архивом, ведь я не обладаю необходимыми приспособлениями в виде рук и ног. Поэтому, я создал себе помощников — гомункулов Мровкубов. Они похожи на слаборазвитых големов, мало на что способных без управления. — глядя на Евлампия, уточнил он. — Для удобства, их столько же сколько миров. Я в теле Тридцать Первого, последнего Мровкуба.
— Предположим, — проговорил дядя, не опуская самострел, — но нужно убедиться и в другом. Надави указательным пальцем на глаз!
Архивариус поднял руку и прижал ее к лицу. Ничего не произошло. Глаза так и остались голубыми.
— Еще раз! — скомандовал Оливье, ткнув самострел в горло Мровкубу и приблизившись вплотную.
— Что за глупые проверки? — спросил ничего не понимающий голем.
— Хорошо. — наконец проговорил дядя и отступил назад. — Как открыть замок?
— О чем вы говорите? — удивился Евлампий. — Кого интересует замок! Зачем вы отправились в Изумрудный мир?
Оливье повернулся и сбросил голема с моего плеча.
— Отвечай! — велел он, махнув на архивариуса самострелом.
Голем забрался обратно, придерживаясь за цепочку.
— Я веду счет всем обидам. — насупившись, пробормотал он.
— Мне будет сложно объяснить, но если вы позволите, я могу его открыть. — предложил Тридцать Первый Мровкуб.
— Валяй, но учти, я слежу за тобой! Ты под прицелом! — предупредил дядя.
— Я буду осторожен. — пообещал архивариус.
Он подошел ближе и склонился над замком.
— Устройство обычное, всего три сторожевых заклятья, друг с другом не взаимодействуют.
Пошарив вокруг, он подобрал зеленую веточку и поднес к замку.
— Переносим магическую энергию с горшка на ветку. Замыкаем. Создаем обратный щит…
Архивариус еще некоторое время бормотал, но уже неразборчиво. Потом, взмахнул рукой. Замок щелкнул и открылся. Ветка посинела, засохла и рассыпалась пылью.
— Подыми крышку! — скомандовал Оливье.
Мровкуб подчинился.
Внутри горшка лежали золотые монеты. Они призывно блестели и позвякивали.
— Теперь, отойди!
Архивариус отступил, всем видом изображая покорность и раскаяние.
— Вам придется за это ответить! — пообещал голем. — Закон нельзя нарушать когда захочется.
Оливье усмехнулся и ударил прикладом самострела по замку, сбив его.
— Обязательно отвечу и за это тоже. Пусть помучается, когда будет крышку закрывать. — он подмигнул мне, убирая свое оружие в бездонную сумку. — Без замка-то.
Прежде чем голем возмутился, дядя присел рядом с горшком. Протянул руку и три раза щелкнул по медному боку.
Раздался мелодичный звон. Монеты в горшке завибрировали. Трясясь и перепрыгивая с места на место. Запахло свежестью, как перед грозой.
— Полундра! — крикнул дядя и отскочил в сторону.
Золото сверкнуло, и в небеса ударили семь прозрачных струй. Разлетелись брызги. Я отступил подальше, задрав голову. Водяные столбы тянулись и растворялись в вышине. На фоне неба, они все выглядели голубыми, но это продлилось не долго. Крайний столб потемнел, приобретя фиолетовый оттенок. Остальные окрасились в синий, зеленый, желтый, оранжевый и красный. Набрав яркость, радуга наклонялась, пока верхняя часть не скрылась за горизонтом.
— На абордаж! — весело вскрикнул Оливье.
Не обращая на нас внимания, он подбежал к горшку. Подобрал из него золотую монету и, сделав шаг, исчез в разноцветном сиянии.
Я пошел следом.
— Монета, твой билет. Без нее на мост попасть нельзя. — пояснил голем то, о чем я и сам догадался.
Хотя удивляться нечему, он всегда так делает.
— Прошу прощения, юноша. Могу ли я отправиться с вами?
Я обернулся. За мной, в нерешительности переступая с ноги на ногу, стоял Тридцать Первый Мровкуб. Ответить, я не успел, потому что меня опередил голем.
— Вы должны пойти с нами. — сообщил он. — У меня к вам накопилась масса вопросов.
— Боюсь учитель будет против. — заметил я.
— А кого это волнует! — взъерепенился Евлампий.
Я вздохнул. Кого бы это не взволновало, крайним, как всегда, окажусь я.
— К счастью, я могу быть незаметным. — пообещал архивариус. — Я не доставлю ни каких хлопот.
В этом, я сомневался, но голем снова меня перебил.
— Какие хлопоты? — удивился он. — Вы уже нам помогли, а с вашими величайшими знаниями, вы будете нам полезны и дальше.
— Благодарю, и обещаю оказать посильную помощь. Всю, на которую только способен.
Я покачал головой и, повернувшись, поднял из горшка монету. Она весила, как десять обычных.
— Не стой столбом! — поторопил Евлампий.
Я скривился, но шаг сделал. С големом спорить бессмысленно, а главное некогда. Меня потащило вверх сквозь радужное сияние. Мимо пролетело перевернутое дерево, все еще неподвижный, черный силуэт душеприказчика, одуванчиковое поле, заросли кустов. Я с трудом вдохнул.
— Иди! — приказал Евлампий.
Я шагнул еще раз. Перед глазами мелькнули незнакомые пейзажи. После третьего шага, мимо меня пронеслось голубое небо и, я оказался посреди звезд. Испугавшись, я резко засеменил ногами. Радуга помчалась с сумасшедшей скоростью. Моментально преодолев оставшийся путь, я свалился у ее окончания.
— Добро пожаловать в Благодатные земли! Ты что-то не торопился? — проговорил Оливье, рассматривая меня.
Я валялся у его ног. От падения, из-под рубахи выпал футляр мастера Правши и валялся рядом со мной на земле.
— Что это? — спросил дядя.
Я не знал, что ответить, соображая, как лучше объяснить.
— Язык проглотил? — осведомился дядя.
— Он слишком разогнался. — ответил вместо меня Евлампий.
— Что за футляр, крысеныш? — не обращая внимания на голема, прищурившись спросил Оливье.
— Набор «Еда для наслаждения». — выговорил я.
— Правша? — удивленно переспросил дядя. — Из норы душеприказчика?
Он подхватил футляр и усмехнулся.
— Замечательные кухонные приборы. — по его лицу пробежала лукавая улыбка. — Побудет у меня.
Заглянув в футляр и цокнув языком, Оливье убрал его в бездонную сумку. Раздался писк.
— Как не вовремя. — расстроился дядя.
— Что случилось? — кротко спросил Евлампий.
— Пора вносить абонентскую плату за сумку. Год прошел, а я и не заметил.
Странно, что голем не возмутился. Я ожидал пламенной речи о том, что сокровища известного мастера должны увидеть во всех мирах. Ведь после того, как его заграбастал дядя, его не увидит никто. Даже я. Но голем, почему-то промолчал.
Продолжая лежать на земле, я поднес к лицу руку. Медленно раскрыл ладонь. Пусто. Монета испарилась. Я печально посмотрел на радугу. С этой стороны, она не выглядела такой яркой. Цвета поблекли, став полупрозрачными.
— После перехода, монета исчезает. — пояснил Евлампий.
Я вздохнул и встал.
— Нам еще до Благограда добираться! — сказал Оливье. — Так что поторопимся.
Я кивнул, как скажите учитель. В Благоград, так в Благоград. Какая мне разница?
Дядя достал из бездонной сумки маленький, бумажный сверток и потянул за торчащую снизу ниточку. Раздался хлопок. Вверх полетела синяя звезда. Несколько раз мигнув, она взорвалась блекло-синим, едва заметным на фоне неба, фейерверком.
— Даже не спрашивай, что это! — грозно предупредил Оливье.
Я кивнул и повернулся к голему.
— Что такое абонентская плата? — поинтересовался я у него.
— Все, что ты кладешь в бездонную сумку, хранится в специальной ячейке всемирного банка. Плата за обслуживание ячейки вносится раз в год. — ответил Евлампий.
— А как оно попадает в ячейку? — спросил я.
— Секретная технология, банк об этом не распространяется. Ходят слухи, что тут замешаны гремлины.
Я вздохнул, поправляя рубаху. Что-то кольнуло меня в плечо. Вздрогнув, я залез за отворот рубахи и вынул желтое перо. Подписка. Я совсем забыл о ней.
— Чича меня убьет. — пробормотал я.
— Когда возвратимся на корабле, ты ее отдашь. — строго сказал голем.
Я кивнул. Отдам конечно, но пока она у меня, можно попользоваться. Я взмахнул пером и над ним появились желтые буквы.
Великий повар проклинает кусочком торта!
Правители тридцати миров приносят соболезнования королевской династии Изумрудного острова. Известный мастер Оливье проклял короля Дарвина. До сих пор, ни одному магу не удалось вернуть монарху подвижность и дар речи. Официальным вердиктом магического сообщества, мастеру Оливье запрещено заниматься кулинарным ремеслом. Звание великого повара вакантно!
Я вздохнул и посмотрел на дядю. Он не обращал внимания на мои манипуляции с пером.
Я еще раз встряхнул подписку.
Загадка вкуса!
Новый кулинар покоряет тридцать миров. Он еще не представлен высшему свету, но его похождения уже обсуждаются в кулуарах. Его троллево колено вызвало фурор на Императорском приеме в Черногорске. Кто он? Что мы знаем о нем? Только имя его наставника…
Я не успел дочитать.
— Что копошишься! — закричал Оливье. — Время дорого!
Я встряхнул перо и спрятал в рубаху.
Мы не успели отойти от радуги, когда из ее сияния вышел архивариус. На его губах блуждала блаженная улыбка.
— Как сказочно прекрасен мир! — проговорил он. — Просидев триста лет в казематах архива, я не представлял насколько он восхитителен.
— Так и знал, что увяжется. — проворчал Оливье.
Взглянув на нас, Тридцать Первый Мровкуб перестал улыбаться и опустил глаза. Дядя, не оглядываясь, пошел вперед. Призывно махнув архивариусу рукой, я последовал за ним.
Нас окружала бесконечная пустошь. Во все стороны простиралась голая земля с редкими клоками пожелтевшей травы. Не очень похоже на Благодатные земли.
— До начала мировой войны. — шепотом поведал Тридцать Первый Мровкуб. — Эти земли выглядели по-другому. — он словно читал мои мысли. — Поглотители выпили из Благодатных земель всю магическую энергию. Прекрасные сады и парки, созданные волшебством, были уничтожены. Богатые урожаи остались в прошлом.
— Прискорбно. — поддержал голем. — Но вы так и не рассказали свою подлинную историю.
— О да, простите. — проговорил архивариус. — Я триста лет просидел взаперти, меня буквально все приводит в восторг. — он пожевал губу. — Чтобы оставаться откровенным, мне придется рассказывать с момента моего сотворения.
— Вы помните свое создание? — удивился Евлампий.
— Немного. Верховные маги, чьи имена вам ничего не скажут, потому что они почили задолго до вашего рождения, создали меня в небольшой пещере. Вблизи замка королевской семьи Семисвета. Надежное место. Помимо магии, защищено еще и удачным расположением. Единственный вход в пещеру находится на отвесной скале над морем.
— К сожалению, мне не довелось побывать в Семисвете. — вставил голем.
— О, это прекрасный мир. Он не пострадал от нашествия поглотителей, оставшись таким же, как до войны.
Оливье не обращал на нас внимания, следуя выбранным направлением. Окружающая местность не менялась, оставаясь голой и безжизненной. Не придумав других занятий, я слушал архивариуса.
— Создатели объяснили мне, что делать, и удалились. — продолжал он. — Моя основная обязанность хранить вложенные в меня знания. Для внесения новых данных, которые они регулярно поставляли, я создал первого гомункулуса. Я назвал его Мровкубом. Книжным червем. — архивариус улыбнулся. — Он производил записи потому, что я не мог делать этого самостоятельно. Потом, мне начали присылать целые книги. Пришлось создавать хранилища и дополнительных помощников. Я впитывал новые знания, мне было очень интересно. На скуку и философствования не оставалось времени. Так прошло двести лет. Архив стал огромным, Мровкубам пришлось расширять пещеры, чтобы вместить новые фолианты. А потом грянула война! Верховные маги сражались с поглотителями. Снабжение сведениями прервалось и, я заскучал. Появившееся свободное время, я посветил размышлениям.
— Полезное занятие. — поддакнул голем.
— Да. Одиночество не тяготило меня, но я мучился из-за другого. Я понял, что видел все миры и многое знаю о них, но я смотрел на них чужими глазами, а понимал не своим разумом. Тогда, я решил покинуть архив и отправиться в путешествие. Чтобы увидеть все воочию.
— Вы странствуете целых сто лет? — удивился я.
— Что вы, юноша. Конечно нет. В те времена, моей мечте не суждено было свершиться. По окончании войны, хозяева вернулись и я сообщил им о своем желании.
— Не разрешили. — догадался я.
— Не перебивай, это невежливо. — встрял голем.
— Вы совершенно правы, юноша. Мне строжайше запретили покидать стены архива. Я слишком ценен и враги могли меня похитить или уничтожить.
Оливье обернулся, с интересом посмотрев на архивариуса.
— Я вам мешаю? — вежливо поинтересовался Тридцать Первый Мровкуб.
Дядя покачал головой и отвернулся, продолжая шагать в одном ему ведомом направлении.
— Я снова погряз в работе. После войны, на меня обрушился такой поток информации, что на время, я забыл даже о своей мечте. Скорее всего, она бы никогда не сбылась, если бы ни одна странность. Как я вам и рассказывал, два года назад моим Мровкубам начали сниться сны.
— Не может быть! — воскликнул Евлампий.
— Вы совершенно правы. Меня тоже потрясло это явление, но поскольку, я чувствую то же, что и гомункулы, сомнений не возникло. Им снились сны. Все началось с безобидных фантазий, а закончилось тем самым кошмаром, который я описывал. Позже, у всех Мровкубов, на теле, начали появляться страшные раны, с трудом поддающиеся заживлению даже при помощи самой сильной магии.
— Потрясающе! Необычайно! — провозгласил голем.
— Пугающе! — закончил вместо Евлампия архивариус. — Я перерыл весь архив и единственное, что раскопал, относилось к смутным временам до прихода магов.
— Чародеи были всегда! — провозгласил голем.
— Всегда! — подтвердил я.
— Вы не совсем правы, не буду вдаваться в подробности, если захотите, мы вернемся к этому разговору позже. Единственное, что я откопал в архиве. В домагическом прошлом существовали шаманы. Исходя из скудных источников, они могли проникать в сны и еще многое такое, что современным волшебникам недоступно.
— Никогда не слышал о шаманах! — раздраженно воскликнул голем.
На этот раз, промолчал я. Я-то слышал о шаманах и даже знал одного лично, отец водил меня к нему. Всю жизнь буду помнить его вонючую задымленную хижину и морщинистые руки с черными загнутыми ногтями.
— Все что я рассказывал про сны истинная правда. Единственное, чего я не сказал, так это то, что мои гомункулы начали погибать один за другим. Каждую ночь, после смерти очередного Мровкуба всем оставшимся снился сон в котором морщинистый старик в шубе говорил, что я должен отправиться на Изумрудный остров. Когда остался единственный Тридцать Первый Мровкуб, я сдался. Ничего не сказав хозяевам, я открыл портал и отправил выжившего гомункула на Изумрудный остров. — архивариус вздохнул. — Дальше вы знаете!
— Как же вы теперь справляетесь без помощников? — не к месту спросил я.
— Ращу новых.
— Это неважно! — вскрикнул голем.
— Если все это правда, нас ждут большие неприятности. — серьезно проговорил Оливье.
Он остановился, повернувшись к нам и напряженно рассматривал архивариуса. Пытаясь проникнуть в его голову и узнать, ложь его рассказ или нет.
— Почему это? — бросился в бой Евлампий.
— Потому, что хозяева будут искать, куда делся единственный выживший гомункул.
Голем фыркнул, а я подумал, что дядя прав. Если пресловутый магистрат существует, то представить страшно, что нас ожидает.
— Вы правы, они захотят найти и вернуть меня, а точнее гомункула. Я-то, по-прежнему, остаюсь в архиве. Но пока, они не знают! — проговорил архивариус.
— Скажи, как началась мировая война? — проговорил дядя, глядя Тридцать Первому Мровкубу в глаза.
— Какая чушь! — взвился Евлампий. — Об этом знают все!
— Чушь — это твое существование. — бросил Оливье, не глядя в сторону голема, а продолжая в упор смотреть на архивариуса. — Если ты и правда тот, за кого себя выдаешь, ты знаешь правду.
— Какая ерунда. Причины войны и события первых дней известны каждому школьнику в любом из тридцати миров. — продолжал ворчать голем.
— Вы считаете, стоит говорить об этом в присутствие юноши? — неуверенно проговорил архивариус.
— Скажи одно слово. — по буквам протянул Оливье.
— Мировая война началась с восстания. — проговорил Мровкуб, опустив глаза.
Дядя кивнул.
— Это еще не значит, что я тебе верю. — сказал он и пошел дальше.
— Какое восстание? О чем вы? — загалдел Евлампий.
— Объясните. — попросил я, не слишком уверенный, что действительно хочу услышать ответ.
— В другой раз. — пообещал архивариус, не поднимая глаз.
Мы двинулись вслед за дядей. Голем требовал объяснений, но Мровкуб сосредоточенно молчал. Когда я уже не ожидал никакого ответа, он тихо произнес:
— Историю пишут победители и если говорить правду, то с самого начала. Пока, я не готов рассказать вам большую часть того, что знаю, в основном из-за того, что боюсь последствий.
— Что за нелепые оправдания! — запричитал голем.
— Позвольте с вами не согласиться. — ответил архивариус. — Слова это оружие и страшная сила, поэтому, я несу полную ответственность за все мною сказанное. Я не могу позволить необдуманным словам разрушить вашу жизнь.
Голем хотел ответить, открыл рот и сразу захлопнул.
— Прошу прощения за высокопарность и лекторский тон, но я действительно так считаю. — добавил архивариус.
— Вы разожгли мое любопытство и теперь обязаны что-нибудь рассказать. — попросил Евлампий.
— На это нет времени. — крикнул Оливье.
Недалеко от нас начиналась пыльная дорога. По ней к нам приближалась странная повозка. Она мчалась по дороге сама по себе. В тридцати мирах волшебные вещи не невидаль, но она передвигалась без колес. А это выглядело странно.
— Оно за нами? — испуганно спросил я.
— Быстроходная повозка? — усмехнулся Оливье. — Ни как к нам королевские гвардейцы пожаловали. Хотя чего удивляться, у них дозоры кругом, а мы верхом на радуге, да с фейерверком.
— Нас арестуют? — совсем струсил я.
— За что? — не понял дядя.
— Мы нарушили закон.
— Какой? А! Поменьше слушай своего стукнутого голема.
— Я бы попросил, обо мне, так не выражаться! — заверещал Евлампий.
Повозка подлетела к нам, подняв тучу пыли. Вблизи, она походила на деревянный ящик с окошками, выкрашенный в нейтральный серый цвет. Единственное украшение составляли две синие полосы проходящие вдоль борта.
— Всем молчать, говорить буду я. — наказал Оливье.
Мы переглянулись.
Один из бортов ящика отъехал в сторону и из проема вылезли двое гвардейцев в серых камзолах. Оружие им заменяли увесистые черные дубинки.
— Построиться! — проревел круглолицый гвардеец с раскрасневшимся лицом.
Из-под его шляпы тек пот, а перемещался он так медленно и неохотно, словно каждое движение причиняло ему страдание.
Мы послушно выстроились в шеренгу по одному. Первым встал Оливье.
Второй гвардеец, не обладающий примечательной внешностью, прошел мимо и застыл за нашими спинами.
— Способ прибытия? — заорал круглолицый, вперившись в дядю.
— Хождение по радуге! — заорал Оливье в ответ, копируя манеру гвардейца.
Я невольно обернулся. Радуга, с которой мы спустились, все еще висела над землей.
— Цель прибытия?
— Посещение достопримечательностей!
— Конкретнее?
— Визит в филиал Всемирного банка!
Гвардеец подошел вплотную, долго смотрел в единственный дядин глаз и спросил:
— Имя?
— Мастер Оливье. — бодро прокричал дядя.
— Он говорит правду! — зачем-то добавил голем.
— Задержаны! В повозку! — приказал круглолицый.
— За что? — уточнил Евлампий.
— Нарушение военного положения!
Гвардеец с непримечательной внешностью подтолкнул Оливье в спину. Дядя, продолжая улыбаться и корчить гримасы, поднял руки.
— Сдаюсь! — заорал он.
Вел он себя, по меньшей мере, странно. Словно все происходящее не реальность, а веселый розыгрыш.
— Странная повозка. — пробормотал я, приблизившись к открытому борту.
— Один странствующий чародей приехал в Благодатные земли для участия в местных гонках. — проговорил архивариус. — Во время тренировки, перед соревнованием, королевские гвардейцы арестовали его за лихую езду. Чародей пришел в ярость и проклял гвардейские кареты. «Чтобы ваши поганые колеса никогда не оскверняли землю этого прекрасного мира. Чтобы ни одно живое существо не тянуло ваши кареты.» Кричал он, покидая тюремную крепость королевских гвардейцев. Проклятие сбылось и оказалось таким сильным, что чары не развеяли по сей день. С тех времен, у повозок Благодатных земель нет колес. Зато, такие повозки оказались чрезвычайно удобными для гонок на выживание.
— Разговорчики! — гаркнул круглолицый.
Оливье влез в повозку и развалился на деревянной скамье. Я сел рядом. Около меня притулился архивариус. Следом забрались гвардейцы и устроились напротив нас. Круглолицый постучал по крыше, и борт заехал на свое место, закупорив нас внутри ящика.
Я нервно огляделся. Не пешие путешествия оставались для меня экзотикой и вызывали беспокойство. Мою тревогу никак не уменьшали, лежащие на полу повозки цепи с застежками для рук и ног.
Ящик дернулся и, судя по виду из окна, поехал по дороге. Кандалы тоскливо звякнули в такт движению. Пейзаж не менялся, продолжая демонстрировать унылую степь. Навевая тоску и безысходность. Хорошо хоть не трясло на ухабах. Повозка двигалась плавно и ухабы с рытвинами не чувствовались.
Мы с архивариусом и Евлампием напряженно молчали, не решаясь говорить при гвардейцах. Дядя, беспечно улыбаясь, насвистывал себе под нос.
От равномерного покачивания, а может от накопившейся усталости, я задремал.
— Потрясающе! — проговорил архивариус.
Я бы наплевал на любопытство и не стал открывать глаз, но несносный голем дернул за цепочку.
— Смотри! Смотри! — скандировал он.
— Тихо! — возмутился круглолицый гвардеец, но больше для порядку.
Чувствовалось, что он доволен произведенным на чужеземцев эффектом.
Поддавшись на общее восторженное удивление, я взглянул в окошко. Дорога поднималась на холм, поросший вялой бледной травой.
— Выгляни наружу! — скомандовал Евлампий.
Я высунулся в окно. От бьющего в лицо ветра слезились глаза, но даже это не портило потрясающего вида. На вершине взгорья, к которому поднималась повозка, стояло сооружение. Подобного которому, я еще не видел. Четыре огромные колонны подпирали платформу, украшенную витой балюстрадой. На ней разместились десятки домов с коптящими трубами. Густой дым поражал разнообразием цветов от бледно-розового до ярко-голубого.
— Благоградская гильдия алхимиков самая известная в Благодатных землях. Она неспроста попала на холм. Горожане, возмущенные постоянной гарью и другими неприятными последствиями опытов алхимиков, выгнали их из столицы за черту города. Гильдия нелепо смотрится на возвышении. Вода сюда не доходит. Да и подниматься на нее неудобно, — пояснил архивариус, — Но это неважно. Она все равно потрясает воображение. Я и представить не мог, что увижу ее своими глазами.
Мы въехали на холм и промчались между колонн. За возвышенностью начинался Благоград. Столица королевства занимала гигантскую ложбину, простиравшуюся до горизонта. Город стоял на платформах, сходных с башней гильдии алхимиков. Различалось, только количество поддерживающих перроны ног. Здания соединяли изогнутые мосты, лестницы, балконы и акведуки. А между ними висели, залитые водой, ячейки с торчащей зеленой порослью.
— Знаменитые Благоградские рисовые поля. Единственное место во всех тридцати мирах, где растет рис сырец. — рассказывал архивариус. — Его используют для приготовления…
— Точно, и я использую его на все сто! — радостно подтвердил Оливье.
— Тихо! — рыкнул круглолицый.
На некоторое время снова повисла тишина.
Я наклонился к окну, рассматривая чудесный город. Большинство платформ занимали здания, но некоторые пустовали. По свободным террасам, среди фонтанов и статуй, прогуливались горожане. В центре Благограда возвышался гигантский перрон, опирающийся на бессчетное количество колонн. Из него, доставая до закатного неба, вырастал купол, окаймленный изящными остроконечными башнями. На крыше купола, переливаясь в лучах заходящего солнца, бурлил еще один огромный фонтан. Вода струями сбегала с полусферы и, водопадами, срывалась с платформы вниз.
— Вечером начинается прилив. — прошептал архивариус. — Вода из подземных источников заливает долину до верхнего края колонн. А утром, вода уходит.
Повозка переехала наклонный мост и поднялась на платформу, защищенную треугольными воротами. Проскочила в пирамидальный проем и повернула налево. Промчавшись по узкой улочке и мосту, перебралась на другую террасу и вскарабкалась по спиралевидной дороге.
Я отвернулся от окна. От промелькивающей перед глазами пропасти, закружилась голова.
— Прошу прощения, не изволят ли, доблестные гвардейцы короля, сообщить нам, куда нас везут? — поинтересовался голем.
— В тайную канцелярию. — скривив губы, проговорил круглолицый.
Выражение его лица не предвещало нам ничего хорошего.
— Мы имеем право знать в чем нас обвиняют? — затребовал Евлампий.
За окнами потемнело. Мы въехали в здание, венчающее верх серпантинной дороги.
Гвардеец ядовито улыбнулся:
— Сыч расскажет.
К повозке прикрепили толстые цепи и стукнули по крыше. В ответ, наша деревянная коробка дернулась. Судя по тянущимся вверх каменным стенам, нас опускали в колодец.
— Кто такой Сыч? — прошептал я на ухо архивариусу.
Мровкуб пожал плечами. Зато гвардеец зло посмотрел в мою сторону и прижал палец к губам.
Я замолчал.
Спуск длился пару минут. Повозка коснулась земли и борт отъехал в сторону. Подгоняемые гвардейцами, мы вылезли наружу. Перед нами начинался темный, узкий коридор.
— По одному! — скомандовал круглолицый.
Первым пошел Оливье. Мы потянулись следом. Коридор вывел нас в прямоугольное помещение, освещенное десятком факелов.
Я не смог подавить испуганный крик. Всегда боялся попасть в комнату пыток. А то, что это она, сомнений не было. На стенах висели пилы, ножи и топоры. Несколько багряных столов обвивали ржавые цепи. Рядом стояли стулья с шипами и шестеренчатые механизмы. С потолка свисали крючья и петли.
Сглотнув, мы попятились, но дверь за нашими спинами уже закрыли. Снаружи раздался скрежет задвигаемого засова.
— Добро пожаловать, уважаемые гости! Как я понимаю, вы у нас недавно, а многие из вас, и вовсе, впервые оказались в Благодатных землях!
У противоположной стены стоял письменный стол, заваленный бумагами. За ним сидел человек с седыми, коротко остриженными волосами. Проговорив свою приветственную фразу, он склонился над столешницей и передвинул, разложенные игральные карты.
— Спасибо на добром слове и вам зелий от хвори в достатке! — ответил Оливье.
Человек распрямился, уставившись на нас немигающими желтыми глазами. В его взгляде читалась скука.
— Вы выбрали не лучшее время для визита! Сейчас крайне трудно разобраться, где наследники, где предатели! Кто прав, кто виноват. Кругом враги и шпионы.
Его взгляд остановился на мне.
— Давно не видел оборотня. — проговорил он, обращаясь скорее к себе. — Для столь редких гостей, видимо должен представиться.
Встав, он оперся о стол и, наклонившись к нам, с достоинством проговорил:
— Глава тайной канцелярии, Сыч!
— Очень приятно! — отвесив шутливый поклон, пропел дядя.
Я тоже хотел сказать, как меня зовут, но не смог выговорить. Странные желтые глаза гипнотизировали, а окружающая обстановка не располагала к пустой болтовне.
— Что же, пока можете не называть ваших имен. — добавил Сыч, садясь на свое место. — Я и так знаю, что оборотня зовут Люсьен Носовский, широко известный ученик знаменитого мастера Оливье. О вас много пишут! — усмехнулся глава тайной канцелярии. — Но, против вас ничего нет. Так что вас, я скоро отпущу. — произнес он, вытаскивая из ящика стола объемную красную папку и кидая ее поверх карт. — К моей печали, великий мастер Оливье не столь безгрешен!
Подняв глаза, он с отвращением посмотрел на дядю и склонился к папке.
— Временное правительство Изумрудного острова пока не подало официальное прошение о вашем аресте и экстрадиции, но я задерживаю вас за нарушение введенного советом магов военного положения!
— Да? — беспечно протянул дядя.
— Конечно. — любезно ответил Сыч. — Вы выбрали неудачное время для шалостей, задержанный! Миры на грани войны, нас ждет раскол, анархия и прочие ужасы. А вы верхом на радуге, врываетесь в закрытый для посетителей мир! Может, вы специально открыли этот путь? Возможно, вы поддерживаете Константина?
— Кого? — скривившись, уточнил Оливье.
— Какая неосведомленность, а может быть хитрость? Вы действительно не знаете брата нашего достославного покойного короля? Право, неосторожно!
— Начинаю терять терпение. — пробормотал дядя.
— Зря. — высокопарно заметил глава тайной канцелярии. — Совет магов считает, что преступная защитница и наш неудавшийся король Константин, союзники!
— Что?
— Изменники! — холодно сказал Сыч.
— Хорош тролля валять! — не выдержал Оливье.
— Ведите себя культурно!
— Что! — взревел дядя. — Ты решил отвертеться от спора?
— От чего? — удивился Сыч. — Не понимаю вас, задержанный.
— Я так и знал! — закричал Оливье, наступая на главу тайной канцелярии. — Недавно, я готовил тебе Семисветское жаркое под лимонно-чесночным соусом. Ты сказал, что новый король хоть и безумен, но ты сам бы поставил мешок риса сырца тому, кто откроет хотя бы один луч, питающий радужный мост. Было?
— Ну. — вяло согласился Сыч. — Политическое положение было совсем другим…
— Я сказал, что ловлю тебя на слове. — перебил дядя. — Мы произнесли магическую спорную формулу и ударили по рукам! Так? — не отставал он, приближаясь к столу.
— Да.
— Ага! — взревел дядя и протянул руку.
Сыч моргнул и нехотя подал свою. На их ладонях вспыхнуло синее свечение, превратившееся в веревку, связавшую руки у запястий.
— То-то же. — сказал Оливье. — Где мой мешок?
Глава тайной канцелярии отдернул руку и в сердцах сплюнул на пол.
— Поглотитель тебя подери, Оливье. Ты прекрасно знаешь, что у меня нет мешка сырца!
— Спор есть спор. — пожал плечами дядя, присаживаясь к письменному столу.
— Короли приходят, и уходят… — опустив глаза, начал Сыч.
— А сырец растет в цене! — гаркнул Оливье.
— Что же, говори, что тебе надо! — нахохлившись, сказал Сыч.
— Моя честно заслуженная награда. Мешок сырца.
Справившись с эмоциями, глава тайной канцелярии надел маску невозмутимости и погрозил дяде пальцем.
— Прибыв в Благодатные земли, ты послал знак синей звезды. Поэтому, ты здесь. Ты прекрасно знал, что мешка сырца у меня нет. Деньги ты, скорее всего, не возьмешь. Значит! У тебя есть предложение, на которое, я скрипя сердцем, соглашусь.
— Как скучно. — ответил Оливье.
— Выкладывайте, задержанный. — строго сказал Сыч.
— Как скажите, господин глава тайной канцелярии. — проговорил дядя. — Из мешка риса сырца, я бы мог приготовить, что угодно, даже Пир на весь мир.
Глава тайной канцелярии вздохнул.
— Покороче, задержанный, я вполне осознаю стоимость мешка сырца.
— Хорошо. — Оливье тоже вздохнул. — Первое, ты оформишь мой арест. Все тридцать миров должны знать, что я здесь. Потом, ты выпустишь меня под залог. Размер вознаграждения установишь и оплатишь сам.
Сыч кивнул.
— Во-вторых, после вечернего отлива мой корабль должен стоять у причала большой арены.
Глава тайной канцелярии еще раз вздохнул и повторно кивнул.
— В-третьих, мне нужны два… — Оливье оглянулся на нас. — Три билета в большую арену на завтрашний виктатлон.
— Все? — натужно спросил Сыч.
— Почти. — растягивая буквы ответил дядя.
Глава тайной канцелярии поджал губы, выжидательно глядя на Оливье. Дядя потянул время, наслаждаясь нервным напряжением Сыча, и добавил:
— Мне нужен почетный караул, пусть твои мальчики подбросят нас к банку.
На непроницаемом лице Сыча проступило облегчение.
— Что же, договорились.
Он протянул руку и Оливье пожал ее. Появившаяся из синего блеска веревочка развязалась и исчезла. Несмотря на это, дядя продолжал трясти руку главы тайной канцелярии.
— Приятно иметь с вами дело. Обожаю Благодатные земли. Буду рад посетить вас снова.
— Свободны, подозреваемые. — с нажимом проговорил Сыч, высвобождая руку.
Поморщившись, он убрал красную папку и, не глядя на нас, вернулся к картам.
— Спасибо, ваша любезность не знает границ. — продолжал тараторить Оливье, выходя из пыточной комнаты. — Я никогда не сомневался, что вы человек чести. Ваше слово непоколебимо. Благородство безмерно. Слава о нем разошлась далеко за пределы Благограда. Да что там Благоград, за пределы Благодатных земель…
Преодолев темный коридор, мы влезли обратно в повозку. Следом за нами запрыгнул круглолицый и второй гвардеец.
— В банк! — бросил дядя и развалился на скамейке, облокотившись на меня.
— Мы попадем на арену? — с детской непосредственностью спросил архивариус.
В его словах скрывались и надежда, и страх, и радость. Оливье великодушно кивнул.
Круглолицый постучал по крыше повозки и нас подняли наверх.
— Потрясающе! Еще недавно я и представить не мог, что увижу такое. Немыслимо! Лучшие достопримечательности тридцати миров. Явления и магия, которую не видели уже сотни лет. Я самый везучий из всех живущих!
— Заткнись! — беззлобно сказал дядя.
C поднятой повозки сняли цепи, и мы понеслись по серпантину в обратном направлении. Спустившись, переехали мост и остановились на балконе ближайшей платформы.
— Банк. — с трудом выталкивая слова, проговорил круглолицый.
Оливье выглянул в окошко.
— Подъезжайте ближе. — сказал он. — Перед лестницей грязно.
Королевский гвардеец, скрипя зубами, постучал в потолок. Повозка двинулась, проплыла три шага и остановилась. Борт отъехал в сторону. Дядя встал, по-отечески похлопал круглолицего по плечу, и вышел. Мы спрыгнули следом.
Повозка со скрипом сдвинулась и умчалась прочь. Борт закрывался на ходу.
Оливье улыбаясь, вальяжно потянулся и зашагал по ступенькам.
Массивное сооружение всемирного банка занимало всю платформу. Его сложили из крупных каменных плит и окружили колоннами. Вход украшал барельеф, изображающий источник магии. Вокруг него крутились четыре кольца с надетыми на них шарами. Они, то врезались в поверхность стены, то отплывали от нее. Загорались огнем. Шипели водяными бичами. Свистели рассерженным ветром и грохотали смертоносным камнепадом. Под барельефом сверкали золоченные ворота с надписью «Для волшебных персон». Рядом с ними примостились небольшие белые двери без таблички.
— Потрясающая архитектура! — воскликнул архивариус. — Классический стиль, а какое исполнение.
— Полностью с вами согласен, умели строить в эпоху великих волшебников. — согласился Евлампий.
Оглянувшись на них, Оливье скомандовал:
— Ждите здесь.
