Глава 9
День рождение Дарвина
Я проснулся затемно. Вылез на палубу и, облокотившись о фальшборт, долго смотрел на темное море. Теперь, когда я знаю, что не полечу за борт в ближайшее время, я могу смотреть в бесконечное скопление голубых светящихся капель. Без страха, с задумчивой нежностью.
— А! — вскрикнул я. — Море горит!
— Что ты орешь! — цыкнул на меня Евлампий. — Разбудишь Люсю!
Я показал пальцем за борт.
— Вода светится.
— Конечно. Мы же на границе перехода. Доплывем до точки отсчета и переместимся на Изумрудный остров.
— Я раньше не видел, что она горит.
Почему вид сияющей воды произвел на меня такое сильное впечатление? Наверное, из-за дядиных слов: «Я утоплю тебя при переходе в Изумрудный остров». Поэтому так страшно. Тонуть в этой светящейся воде намного хуже, чем в обычной или мне только кажется?
— Займись чем-нибудь. — строго сказал голем. — Безделье тебе противопоказано. Приготовь завтрак, ты же хочешь стать искусным поваром.
— Хочу. — сказал я. — Это правда.
— А артефакт не хочешь?
Я повернул голову, с укором глядя на Евлампия:
— Зачем ты спрашиваешь? Мало надо мной поглумился?
— В мыслях не было. — искренне проговорил голем. — Я невольно слышал ваш вчерашний разговор и теперь знаю, зачем нужен артефакт.
— И?
— Твой отец прав, если поглотители прорвутся и вновь нападут на тридцать миров, кроме оборотней нас не кому защитить.
Я вздохнул. Не знаю можно ли ему верить?
Заметив мои сомнения, Евлампий добавил.
— Ты можешь думать обо мне что угодно, я все равно буду помогать.
Я кивнул и пошел на кухню. Стараясь выбросить наш разговор из головы. Снял с полки книгу рецептов и потер обложку.
— Просыпайся, соня. Доброе утро!
В ответ на черной поверхности фолианта появились закрытые глаза, один из которых приоткрылся и укоризненно посмотрел на меня.
— Прости, пожалуйста. — извинился я. — Мне нужен рецепт вкусного и питательного завтрака на троих.
На обложке под глазами появился рот. Книга зевнула и зашуршала страницами. Открывшись на болтуньях.
Омлет рыцарский.
Желток с молоком взбить венчиком. Добавить соды и животного масла, перемешать до однородной массы. Вспушить белок. Вылить на разогретую сковороду массу с желтком. Присоединить рубленное вареное мясо, зелень, очищенный от шкурки помидор и залить взбитым белком. Поджарить, перевернуть, предварительно залив на дно две ложки сметаны, и посыпать тертым сыром. Жарить до золотистой корочки.
Я невольно облизнулся и с надеждой спросил:
— У нас все есть?
Один из заспанных глаз на темной обложке подмигнул, и вместо рожицы появилось схематичное изображение кухни. Там, где лежали нужные продукты, стояли крестики.
— Спасибо. — с благодарностью проговорил я.
Через полчаса моих метаний по камбузу. Я, не без помощи Евлампия, приготовил Рыцарский омлет. Разделив его на три равные части, я выложил их на большое блюдо и, прихватив вилки, пошел накрывать на стол.
— Тарелки возьми и ножи, неуч. Сервировка стола не менее важна, чем кулинария!
— Что такое сервировка? — спросил я, уже понимая, что иногда рот лучше держать на замке.
— Стоить отметить, что сервировка стола, это не приготовление к поглощению пищи. А не менее достойное искусство, чем само приготовление пищи. Гармония цвета, стиля и экстерьера. Естественно созвучие с интерьером помещения и вкусом гостей тоже очень важно. Еще необходима согласованность с поводом торжества.
— Я понял. — глухо прошипел я, расставляя тарелки.
— Существуют определенные правила. — не слушая меня, продолжил голем. — Сначала стол застилается скатертью…
К моему счастью, из каюты вышел Оливье. Он потер глаза и удивленно воззрился на меня.
— Доброе утро, учитель. — громко сказал я, чтобы заглушить бормотание Евлампия.
Он нахмурился и, не глядя на меня, прошел к бочке с водой. Сунул в нее голову и жадно пил, не останавливаясь пока я не спросил:
— Все в порядке учитель?
— Нет. — зло ответил он. — После подгорного коньяка никогда ничего не бывает в порядке.
— Я завтрак приготовил. — растерянно сказал я.
Оливье глянул за борт.
— Пожалуй, успею. — пробурчал он и сел за стол.
Отпилил кусок омлета вилкой и запихал в рот.
— Неплохо. — сказал он прожевав. — Беги на камбуз! В крайней левой полке стоит бутылка настойки.
Я понесся на кухню и залез в указанное место. В полке стояла всего одна бутылка. Яркая цветная этикетка гласила «Плохое утро».
Я с интересом перевернул ее и прочитал состав: березовый сок, самогон «Люкс», настой хрена, капусты, огурца и сок черной моркови.
— Не тяни время, быстрее возвращайся. — посоветовал Евлампий.
Я решил прислушаться к совету голема и, прихватив стакан, побежал на палубу.
Разделавшись с яйцами и выпив два стакана «Плохого утра», дядя кивнул мне и пошел на мостик. Не успел я приступить к завтраку, как на палубе в неизменной пижаме показалась Людмила. Ее лицо опухло, под глазами пролегли темные круги. Держась за голову, она нестройной походкой подошла ко мне и совсем по-детски пожаловалась:
— У меня голова болит.
— Присаживайтесь, Людмила. — запел голем. — Вы должны выпить настойки и как следует покушать, вам, наверное, не хочется. Но, это необходимо! Поверьте, это для вашего же блага.
Фея присела за стол сонно посмотрела на настойку, на яичницу и ее лицо изменилось. Она побледнела, сглотнула и позеленела. Вскочив, Люся вылетела из-за стола и, пробежав палубу, перегнулась через борт.
— Молодец! — поздравил я Евлампия.
— Никогда не думал, что увижу фею за столь… — задумчиво проговорил он, подбирая слова. — За столь интимным занятием.
— Лучше нам спуститься в трюм. — ответил на его философствования я. — Сейчас начнется переход. Не думаю, что это облегчит ее страдания.
— Мы должны ей помочь. — начал голем, но я его оборвал:
— Ни за что.
Глянув на изогнутую, вздрагивающую спину феи, он сдался. Я спустился в трюм и лег на гамак, закинув руки за голову.
— С ней ничего не случится? — не унимался голем.
— Ты о нас лучше подумай. — не открывая глаз ответил я.
— А что тут думать! — огрызнулся Евлампий. — У нас все хорошо, с Оливье ты договорился. Что тебя беспокоит?
— Меня? — также резко ответил я. — Да практически ничего. Подумаешь Оливье сто пятьдесят лет или больше. Ерунда. Что особенного в том, что он знаком с моим прадедушкой и обещал ему крестить всех его потомков.
— Ты из-за этого волнуешься? — удивился голем.
— Нет, это мелочи. Я волнуюсь, что фею тошнит.
— Да ладно тебе, наболтал Оливье спьяну, а ты веришь. Он же сам сказал, не надо понимать все слишком буквально.
Я приподнялся в гамаке, скосив на него глаза.
— По-моему, он говорил правду.
— Не может ему быть сто пятьдесят лет, он даже не маг. — не согласился Евлампий.
— Может оно и так. — неуверенно проговорил я.
Евлампий хотел что-то добавить, чтобы окончательно меня убедить, но раздался истерический крик феи. Пришлось вскочить и лезть на палубу. Мало ли что.
Я раньше не задумывался, почему родина летучих обезьян называется Изумрудным островом.
Корабль висел среди звездного неба. Нас окружала бесконечная, неживая чернота. Прямо по курсу сверкал огромный изумрудный шар. Он переливался всеми оттенками зеленого. Поверхность сферы дрожала, и цвета перетекали из одного в другой, смешиваясь слоями воды.
— Потрясающе. — зачарованно проговорил голем.
— Полный вперед! — прокричал Оливье с мостика.
Фея выглянула из дверей камбуза и тоненько взвизгнув, спряталась.
Корабль разгонялся, направляясь к поверхности шара. Зашипели раздувающиеся паруса. Скрипнули натянувшиеся канаты. Скорость увеличилась. Изумрудная сфера приблизилась, вытеснив из поля зрения тьму со сверкающими звездами.
Я вцепился в фок-мачту и с обреченностью смотрел вперед. Зеленая гладь неотвратимо приближалась. Поверхность перестала казаться твердой. Под слоем малахита блеснул теплый свет. Я не верил в происходящее.
— Право руля! — гаркнул дядя так громко, что я подпрыгнул от неожиданности.
Шхуна накренилась вправо и, задрожав, стала опрокидываться.
Я обхватил мачту руками и ногами. Хотел закрыть глаза, но не смог. Происходящее не только пугало, но и завораживало.
Даже голем молчал. Он конечно открыл рот, но звуков не раздалось.
Корабль перевернулся, и мы мчались к зеленой поверхности палубой. Сфера состояла из воды. Самой обыкновенной, изумрудной она казалась издалека. Грот-мачта воткнулась в водяную гладь. Я услышал всплеск и зажмурился в ожидании удара. Сжался, веря, что меня прижмет к палубе, но после слабого шлепка, начал тонуть. Почувствовав на губах соленую влагу, я испугался и чуть не отпустил руки. Слава предкам потопление длилось недолго. Вода схлынула. Услышав, как она водопадом сливается через борт, я открыл глаза. С удивлением осмотрел себя. Обошлось без повреждений, даже одежда не намокла.
— О таком, я и не слышал. — очумело проговорил голем и закрыл рот.
— Я тоже.
Пересилив страх, я подобрался к борту. За ним плескалась вода. Сквозь прозрачную поверхность просвечивали звезды.
Я отскочил к мачте, снова вцепившись в нее.
— Посмотри вверх. — дрожащим голосом проговорил Евлампий.
Я поднял голову. Над нами в небесах висела земля. С горами, лесами и реками. Недалеко, метрах в восьмистах. Даже можно разобрать детали. Вдоль горной кручи виляла дорога. По ней катила повозка, и не падала. Хоть и висела над моей головой. Дорога изгибалась, опоясывая склон горы, и входила в ворота замка.
— Потрясающе. — очарованно пробормотал голем.
Я кивнул, соглашаясь с ним, просто слов подобрать не мог.
Замок окружала крепостная стена, укрепленная остроконечными башнями. По стенам прохаживались степенные стражники в доспехах с яркими плюмажами. По опущенному мосту в замок стекались повозки, кареты и пешие путники.
— Прибыли! — весело проговорил незаметно подошедший дядя и хлопнул меня по плечу.
Ответить я не смог. Слова на ум еще не пришли и, оторваться от висящего над головой мира, не получалось. Глаза сами смотрели в ту сторону.
— Что замер! — гаркнул мне в ухо Оливье. — Беги на кухню, возьми книгу рецептов и собери все для торта. Забудешь что-нибудь, шкуру спущу. Понял, крысеныш?
— Да, учитель. — проговорил я, но мачту из рук не выпустил.
До сих пор не разобрался где верх и низ. Поэтому с уверенностью сказать, что не упаду, если разожму пальцы, я не мог.
— Заморыш! — ласково проговорил Оливье. — Ты пытаешься меня разозлить?
Я отчаянно замотал головой.
— Тогда пулей на камбуз!
Я неуверенно оторвался от мачты и, стараясь не смотреть вверх, шагнул.
— Дядя ведь не падает. — бормотал я, передвигаясь в сторону кухни.
— Будем надеяться. — подбодрил меня Евлампий.
На мгновение мне показалось, что голем побледнел. А камень, из которого он сотворен, стал светлее. Только этого не может быть, просто освещение зеленое. Волшебные булыжники масть не меняют!
Открыв дверь, я вошел на камбуз. Ничего не изменилось. Побитые тарелки не лежали на потолке. Столы не болтались кверху ногами. Я немного успокоился.
В углу, у мусорного бака, сидела фея. Бледная и растрепанная, она, сжавшись, положила голову на подтянутые к подбородку колени.
— Все будет хорошо. — пообещал я, глядя на несчастную Люсю.
Она не ответила. Продолжала сидеть, покачиваясь, обхватив ноги. Так даже лучше. Ей пока не стоит выходить.
Я взял с полки книгу рецептов и погладил корешок.
— Здравствуй, милая. — ласково сказал я.
На обложке проступила улыбающаяся мордочка.
— Открой, пожалуйста, рецепт грандиозного праздничного торта.
Книга перелистнула страницы, показав описание блюда. Взяв из ящика холщовый мешок, я складывал продукты, стараясь ничего не упустить. Когда что-то ускользало от моего внимания, голем напоминал. Общими усилиями мы упаковали необходимый провиант.
Я нехотя открыл дверь и вышел на палубу, таща за собой мешок.
— Все готово, учитель.
Оливье махнул рукой.
— Где фея? Сюда ее, сейчас обезьяны прилетят. Ты еще не собрался? Бегом! Оставь мешок, я возьму.
Я вздохнул и вернулся на камбуз. Фея так и сидела в углу, закрыв глаза.
— Люся, пора идти. — строго сказал я.
Евлампий вздохнул и прошипел мне в ухо:
— Помолчи. Лучше я.
Я подошел ближе.
— Людмила нам пора, учитель ждет. — мягко проговорил голем.
Фея подняла полные ужаса глаза.
— Нам нужно отправляться на Изумрудный остров. — продолжил Евлампий. — Сейчас за нами прилетят летучие обезьяны.
— Я не хочу. — дрожащим голосом выговорила Люся. — Там тьма!
— Там больше нет тьмы. — заверил голем. — Только свет, вода и остров. Больше ничего.
— Очень красивый остров. — подтвердил я.
— Правда? — спросила Люся.
Оторвавшись от колен она подняла голову, с наивной надежной в глазах. Я покраснел. Мне стало одновременно стыдно и неловко.
— Конечно. — не растерялся голем, ему стыдно, а тем более неловко, не бывает.
— Помоги ей. — едва слышно прошипел он мне.
Я протянул руку. Она оперлась на нее и встала. Поправила замявшуюся пижаму и продолжая смотреть мне в глаза спросила:
— Ты меня проводишь?
— Непременно. И будем сопровождать до замка. — продолжал Евлампий.
Пришлось взять фею под руку и вывести на палубу. Там уже ждали летучие обезьяны. Боцман приветственно махнул рукой. Его подручные, не дав опомниться, подхватили нас за плечи и оторвав от корабля подняли в воздух.
Хорошо, что фея не успела ничего понять и смотрела вниз. Наличие воды ее успокаивало.
Обезьяны живо махали крыльями и мы развили высокую скорость. Я с дуру взглянул вверх. Мы падали на остров, по крайней мере, так казалось.
— Дыши глубже. — посоветовал Евлампий.
Все-таки его рекомендации неподражаемы.
Обезьяны собрались вместе и выставив свободные руки закружили хоровод. Раздался хлопок. Мы переместились. Ну, мне так показалось. На самом деле, мы еще сильнее разогнались и резко затормозили. После третьего разгона и остановки, мы коснулись земли. Причем, встали на нее, а не уперлись, как должно было бы быть.
Я огляделся. Рядом с нами проходила дорога. Справа она упиралась в опущенный крепостной мост. Слева, насколько хватало глаз, тянулась вереница желающих попасть в крепость.
— Гости Дарвина! — зло прокомментировал Оливье, высвобождаясь из лап боцмана. — Опять придется торчать в очереди вместе со всеми. Потому что влететь в крепость невежливо!
Чича усмехнулся:
— В замок нельзя попасть по воздуху!
— Я уже семь лет слышу эту чушь! — взревел дядя. — Ненавижу очереди!
— Придется потерпеть. — давясь от смеха, ответил боцман. — Гости короля равны, никто не попадет на день рождение раньше других.
Оливье продолжал ругаться, забавляя свою команду, а я осматривал гостей.
В большинстве своем, толпа состояла из летучих обезьян. В ярких нарядах и шляпах с пестрыми перьями. Одни шли пешком, другие ехали в повозках или верхом на лохматых животных, похожих на беззубых медведей с выпяченной губой. Встречались и странные создания, закутанные в темные мантии, и бородатые волшебники в остроконечных колпаках.
— Перестань пялиться на гостей, регламент не позволяет! — одернул меня Чича.
Я вздохнул, переключившись на разглядывание собственных ног. Не знаю, кто этот регламент, но теперь мной командует даже он.
Мы вклинились в процессию и ползли вместе со всеми. Слава источнику магии, до ворот оставалось шагов четыреста.
Невидимое солнце вовсю жарило, и через десять минут, я запарился и мечтал о глотке воды. К тому же, от скопища чуждых существ нестерпимо воняло потом.
Когда мы добрались до стражи, и вошли под арку крепостной стены, с меня текло в три ручья, и я еле шевелил ногами.
Оливье не прекращал ругаться на все лады, склоняя причуды короля Дарвина.
— Нам сюда. — подсказал боцман, повернув сразу за воротами.
Отделившись от основного потока, продолжающего черепашье шествие к центру крепости, мы поднялись на стену. Минули два лестничных марша и вошли в приворотную башню. Свернув в тупик, к сверкающему во всю стену полупрозрачному порталу.
— Идете за мной. Строго по одному! — наказал боцман и первым прошел сквозь сияние.
Мы последовали за ним. Передо мной шла фея. За время нашего пребывания на Изумрудном острове? она не произнесла ни слова.
— Мы должны ее подбодрить. — сказал Евлампий.
— Точно. — пробормотал я. — Давай скажем, что ее скоро запекут в торте, поэтому беспокоится ей не о чем.
— Ты бесчувственный мерзавец. — прошипел голем.
— Мерзавец Оливье, а я бессовестный себялюбец.
— Точно подмечено.
— Да? Жаль не я придумал. — дурашливо признался я. — Меня так в академии прозвали. Говорили, что меня волнует только мусор, а на достопочтенных магов мне плевать.
Фея прошла в портал и исчезла. Мы с Евлампием остались одни. Я хотел войти следом, но голем дернул за цепочку.
— Что еще? — разозлился я.
— Мы должны ее предупредить. — закричал Евлампий.
— Мы же договорились! — напомнил я.
— О чем? Подождать и подумать? Да! Мы не договаривались смотреть, как Оливье испечет ее в торте!
— Но…
— Ни каких но! — завопил голем. — Мы не можем так поступить! Да она не идеальная. Скорее наоборот, но мы все равно…
— Постараемся ее спасти. — сдался я.
Я так не думал, но спорить с големом, особенно когда он в таком состоянии бесполезно.
— Нам нужен план. — яростно крикнул Евлампий.
— Согласен, но пока его нет, предлагаю действовать по обстоятельствам.
— У меня есть. — возразил голем. — Во-первых, переодеть, в пижаме она конечно мила, но для побега это не…
Я не стал слушать продолжения его стратегии и шагнул в портал. Надеясь, что мы попадем в многолюдное место и ему придется заткнуться.
Иногда мечты сбываются! Мы переместились на кухню, скорее всего портал открыли именно для нас.
Признаться, такой гигантской кухни я никогда не видел. В академии помещение для приготовления пищи не маленькое, но с этим колоссальным залом, ему не соперничать. Вокруг меня одновременно голосила сотня поваров и бесчисленное количество помощников. Хочет Евлампий продолжать свои рассуждения или нет, я его все равно не услышу.
Оливье спорил с обезьяной в белоснежном колпаке, вытесняя ее из-за стола.
— Мне нужен самый большой огневой пенек! — кричал он, закинув холщовый мешок на стол. — Да! Скажи это министру. Королю! Его летающей бабушке! Что пасть раззявил, быстро ко мне!
Последние слова предназначались для меня.
— Просей муку! — рявкнул дядя, когда я подошел, и сунул мне мешочек.
Я не мог найти боцмана и фею и глупо оглядывался.
— Куда пропала Людмила? — опередив меня, уточнил Евлампий.
— Ты еще валун поумничай, я из тебя надгробие сделаю! — заорал Оливье. — Переодевается она!
Голем не стал уточнять и перепалка закончилась сама собой. Я раздобыл сито и протряхивал муку, одновременно смотря по сторонам.
Подготовка к празднованию дня рождения короля шла полным ходом. Кухня скворчала, кипела, пузырилась и источала тысячу соблазнительных запахов. Повара и их подмастерья функционировали как один, хорошо смазанный механизм. Их скупые, точно рассчитанные, движения не расходовали лишних сил. Четко, быстро, гармонично выполняя самую сложную работу. Вот это уровень, а профессионализм! Я аж обзавидовался. Чтобы достигнуть такого мастерства, мне еще долго тренироваться.
Просеяв муку, я получил следующее задание. Отделил желтки от белков и, вооружившись венчиком, начал их взбивать.
— Как только фея вернется, мы должны ей все рассказать. — забубнил мне в ухо Евлампий. — Иначе будет слишком поздно. Пока у нее есть шанс, она же умеет летать.
— Точно! Может посоревноваться в скорости с летучими обезьянами. — подтвердил я, орудуя венчиком.
— Неужели тебе ее не жалко? — спросил голем.
— А почему я, собственно говоря, должен ее жалеть? — удивился я, не забывая растирать желтки.
— Она ведь живая. Она говорит, думает и мечтает.
— Ты тоже болтаешь без умолку, но при этом совсем не живой. — съязвил я.
Голем фыркнул:
— Ирония здесь не уместна, мы говорим о бытие и смерти!
Махнув свободной рукой, я не стал отвечать.
— Я настаиваю. — не успокоился Евлампий.
— Я ничего не буду делать, а ты как хочешь! — ответил я.
Желтки, сахар и разогретое сливочное масло уже превратились в однородную массу. Подошел дядя, чтобы передать мне цедру с миндалем. Голем замолчал, предварительно кивнув.
Пусть так и будет. Хочет предупреждать, пожалуйста. Только без моего участия.
— Шустрее, крысеныш. — прикрикнул Оливье.
Я изобразил более энергичную деятельность. Расправился с желтками, с белками. Поучаствовал в финальной части приготовления теста и его выливании в объемный сосуд, сужающийся кверху.
— Что они так долго! — причитал Оливье. — У нас все готово!
Я заметил, что на нас смотрят остальные повара.
— Чего это они? — нервно спросил я.
— Ждут фею! — ответил дядя. — Им нравиться смотреть, как она барахтается в тесте.
Он ухмыльнулся:
— У всех свои причуды.
— Причуды? — переспросил Евлампий.
Ему никто не ответил. Из портала, недалеко от нас появилась Людмила в сопровождении Чичи. Она переоделась в обтягивающий костюм из блестящего бежевого материала.
Кухня оживилась. Помощники засвистели. За что получили от поваров оплеухи.
Впервые, после прибытия на Изумрудный остров фея улыбнулась и приветственно подняла руки.
— Мы не можем этого допустить! — закричал Евлампий.
Никто не обратил внимания на его вопль. Тогда голем начал трансформироваться. Не знаю, что при нынешних размерах он собирался делать. Скорее всего, это жест отчаяния. По крайней мере, я на это надеялся. Не хотелось, чтобы он что-нибудь натворил.
Людмила нетвердой походкой подошла к сосуду с тестом и подала Оливье руку. Дядя галантно помог ей забраться на табурет. Повара и помощники захлопали. Кухня наполнилась громоподобными аплодисментами.
Фея, продолжая глупо улыбаться, оттолкнулась от руки Оливье и, обернувшись искрящимся облачком, проскользнула в сосуд. Я стоял близко, и видел, внутри она снова превратилась в миниатюрную девушку с крыльями.
Повара и их помощники вернулись к работе.
Из сосуда раздался мелодичный звон, эхом понесшийся по кухне.
Голем трансформировался, из его рук-стволов валил пар, в вихре под ногами сверкали молнии.
— Следи внимательно! — шикнул на меня Оливье. — Я отлучусь ненадолго!
— Да, учитель.
Он пробрался между столов и скрылся в портале следом за Чичей. Преображения голема никто не заметил. Его скромный размер сыграл нам на руку.
— Что ты творишь? — прошептал я. — Немедленно прекрати!
— Цель найдена. — сказал Евлампий и трещина, заменяющая ему рот, растянулась в улыбку.
— Не вздумай! — шикнул я и попытался накрыть его ладонью.
Голем увернулся, но я ухватился за одну из его маленьких рук. Она оказалась невыносимо горячей.
— Огонь!
— Я тебе дам огонь! — взвизгнул я и, не смотря на боль, потащил его ствол вверх.
Голем выстрелил. Крошечный камешек, похожий на песчинку, с хлопком выскочил из отверстия в основании руки. Проследить его траекторию я не смог, но через мгновение услышал щелчок. Снаряд попал в сосуд с тестом для грандиозного праздничного торта.
Схватив с ближайшего стола мерный стакан, я накрыл Евлампия. Голем продолжал выпускать снаряды, они ударялись о поверхность стакана и падали ему под ноги.
Я облегченно вздохнул и повернулся к сосуду. Вместо мелодичного звона оттуда расходилась печальная мелодия, которую я уже однажды слышал. Я подошел ближе.
— Что ты делаешь?
Фея посмотрела на меня расширившимися глазами:
— Я испугалась! — нервно произнесла она.
— Немедленно перестань! — грозно сказал я. — Скоро вернется учитель!
— Не кричи! — взвизгнула фея. — Я стараюсь.
— Пожалуйста. — просительно протянул я.
Людмила не ответила, но печальная мелодия оборвалась, и раздался музыкальный звон.
Голем пыжился выбраться из-под стакана. Пока у него не получалось. Я решил не тратить на него время и натянул на стакан край рубахи. Маскировка так себе, но хотя бы держится без моего участия.
— Думаю достаточно! — проговорил незаметно подошедший Оливье.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Вылезай!
Искрящееся облачко вылетело из сосуда и превратилось в фею.
— Ты что стоишь? Пора крем готовить! — завопил дядя.
Я побежал к столу, на ходу чуть не столкнувшись с феей. Она поднесла палец к губам и выразительно посмотрела на меня. Я кивнул. Конечно, я никому ничего не скажу. Я что, сумасшедший. Людмила кивнула в ответ и, покачиваясь, пошла к порталу. От нее сильно пахло кислыми яблоками.
«Обязательно напоить синим сидром», вспомнил я.
— Что у тебя с плечом? Чем ты тут занимался? — недовольно спросил Оливье.
Я вытащил стакан с Евлампием из-под рубахи. Голем еще пребывал в трансформе, упрямо расстреливая поверхность стакана.
— Чего валун бушует? — поинтересовался дядя.
— Из-за феи. — честно сказал я. — Считает, что вы ее неправомерно используете.
— Ох, крысеныш. — вздохнул Оливье. — Где ты слов-то таких нахватался! Не доведет тебя до добра твой голем.
Я не стал говорить, что он не мой. Что это по дядиной милости голем сидит у меня на шее. Хотя и распирало.
Евлампий прекратил огонь, разглядев, что феи в сосуде нет.
Я сразу снял стакан. Ходить с ним на плече и неудобно и глупо.
Оливье отправил сосуд с тестом в печь. Пока оно запекалось, мы начали готовить крем.
Голем упорно молчал. Он давно вышел из боевой трансформы, но разговаривать не желал. Дядя тоже не разглагольствовал. Ограничиваясь фразами «подай это», «сделай то» и в конце предложения добавлял неизменного «крысеныша». После моего возвращения, он перестал называть меня заморышем, наверное, потому что я вырос.
Наполнив специальное приспособление кремом, я попытался выдавить его на торт, но кулинарный мешок лопнул. Крем полез с обратной стороны.
— Уйди, сам украшу. — заорал дядя.
Я отошел от стола, наблюдая, как он ловко справляется с кулинарным мешком.
— Не стой за моей спиной, иди в портал. — цыкнул Оливье не оборачиваясь.
— Да, учитель.
Спорить, я само собой не стал. Стоило мне отойти, как голем подобрался поближе к моему уху.
— Молись, чтобы с феей ничего не случилось. — проскрежетал он. — Если она пострадает из-за того, что ты мешал мне ее защищать…
— Ты хотел пристрелить ее, чтобы не мучилась? — невинно уточнил я.
— Я хотел разбить сосуд! — зло проговорил Евлампий. — Если бы с ней…
Я не дал ему договорить, войдя в портал. Мы переместились в просторную комнату с гигантскими панорамными окнами. В центре помещения расположились длинные диваны и столиком с фруктами. Мягкая мебель манила долгожданным комфортом.
— Если бы с ней что-нибудь случилось…
— Я бы пожалел. — закончил я вместо него.
На одном из диванов спала фея, на другом сидел боцман. Оторвавшись от чтения книги, он коротко взглянул на меня, проговорив:
— Присаживайся.
Я опустился, провалившись в удобное мягкое сиденье. Взяв с подноса похожий на яблоко фрукт, я немного откусил, на пробу, и не почувствовав ничего необычного, прожевал.
Не решаясь на словесные упреки в присутствие летучей обезьяны, голем продолжал бушевать молча. Над его головой, то и дело, проскакивали маленькие грозовые облачка.
Я старался не смотреть в его сторону, сосредоточившись на Чиче. Каждый раз, когда боцман перелистывал страницу над обложкой вспыхивало желтое свечение.
— Долго придется ждать? — спросил я обезьяну.
— До церемонии осталось два часа. — сообщил Чича, не отрываясь от книги.
Я кивнул. Информативно. Пригляделся к неброской обложке. «Философские течения прямоугольного архипелага в антагонизме с основными постулатами верований Изумрудного острова». Буквы вроде знакомые, но смысла никакого.
Дожевав яблоко, я откинулся на спинку дивана и решил вздремнуть. А что еще делать, когда делать нечего?
— Пора. — проскрежетал голем.
— Что? — не понял я.
— Сейчас самый подходящий момент, чтобы пробраться на корабль. — зашептал Евлампий.
Я скосил глаза. Он окончательно рехнулся? У него камушки в голове перепутались или заклятье замкнуло? Шхуна висит в небесах кверху дном! Как на нее проникнуть?
— Я оборотень, а не попугай. — огрызнулся я. — Летать не умею.
— Фольклор? — поинтересовался Чича.
Я слишком громко спорил с големом и привлек внимание летучей обезьяны.
— Фольклор? — переспросил я.
— Ты про летающих оборотней? — заинтересованно уточнил Чича. — Про вас многое болтают.
Он заговорщицки подмигнул мне и отложил книгу.
— Куда вы собрались нестись?
Голем пнул меня в шею и приставил руку ко рту. Я вздохнул. Конечно, я промолчу, не рассказывать же боцману, что собираюсь ограбить его капитана.
Я сосредоточенно придумывал ответ, а мохнатая морда Чичи растягивалась в улыбке.
— Ты меня удивляешь. — проговорил он. — У тебя же на лице все написано.
— У меня? — не поверил я, оглядываясь на Евлампия.
— Все проще, чем ты думаешь. — подтвердил боцман. — Совместив известные факты, я могу предположить, что вы собираетесь на корабль. Чтобы пока капитан занят, завладеть артефактом.
Я побледнел, а Евлампий начал шипеть. Решил трансформироваться и пристрелить Чичу.
— Да прекратите вы! — продолжая ухмыляться, сказал боцман. — Сам же говорил, что капитан выбросит тебя за борт за то, что хотел спереть артефакт. Вижу попытки ты не бросил. Видать штука очень тебе нужна.
— От нее зависит судьба тридцати миров. — согласился голем.
— О! — протянул Чича. — Да вы, герои!
— Поглотители скоро вырвутся на свободу! — сообщил Евлампий самый веский аргумент.
Улыбка сползла с лица боцмана, но тон остался делано беспечным:
— Я слышал. Последние лет сто болтают, что не все пути перекрыты, из Отдельного мира можно выбраться.
— Теперь, да. — поддержал я голема.
— Слухи. — сказал Чича. — Говорят, что среди защитников изменник и он раздобыл ключ от мира поглотителей.
Я вздрогнул, а Евлампий схватился за голову.
— Вы чего? — удивился боцман. — Это сплетни.
— Откуда ты знаешь? — спросил голем. — Кто тебе сказал?
— Болтают. — неопределенно ответил Чича.
— Это правда. — разозлился Евлампий. — Мы сами видели!
Я даже удивился, как грубо прозвучали его слова. Обычно он не переходит границ, дозволенных умеренной вежливостью.
Боцман вскочил, уронив книгу на стол.
— Я скоро вернусь. — бросил он. — Никуда не ходите! На корабль вам не попасть! Кругом охрана.
Чича вылетел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Я вздохнул, нерешительно глянув на голема. Надеюсь, он не предложит переправляться к шхуне. Боцман ясно сказал, что у нас не получится!
Мое внимание привлекла книга. Между страниц вылез край желтого пера. Я нагнулся над столом и вытянул его.
— Что это? — спросил я, с интересом разглядывая измятое перо.
— Магическая подписка. Встряхни его и узнаешь последние новости.
Я взмахнул рукой. Желтое сияние стало интенсивней, а над пером вспыхнули буквы: «Миры на грани войны».
— Вот откуда он узнал. — догадался я.
Евлампий впился в текст. Статья описывала похищение ключа и заканчивалась словами:
В связи со сложившейся ситуацией, собрание магов постановило провозгласить военное положение и закрыть для посещения прилегающие к Отдельному миру территории.
Участники заговора разыскиваются.
— Мы должны торопиться! — вскрикнул голем.
Я зажмурился.
— Что мы можем сделать? — спросил я.
— Забрать Символ свободы!
Я раздраженно хмыкнул.
— Ладно! — зло сказал я. — Давай!
Заткнув перо за отворот рубахи, я встал и топая по полу перешел через зал. Открыл дверь и выглянул в коридор.
— Выходить нельзя! — гаркнул стражник.
Он стоял у стены, недобро глядя на меня.
Я кивнул и закрыл дверь.
— Понял. — шикнул я на голема. — Мы ничего не можем сделать.
— Ты просто не хочешь. — занудил Евлампий.
— Помолчи. — отрезал я. — Если придумаешь, как нам попасть на корабль, пожалуйста. Кидаться на стражу, я не буду!
— Можно найти другой выход. — не сдавался голем.
— Какой? — не сдержавшись закричал я, махая руками в сторону окна. — Полететь? У меня что, выросли крылья?
Я завертелся, пытаясь заглянуть себе за спину.
— Только хвост. — пробурчал Евлампий.
— В твоей бы каменной башке что-нибудь выросло! — разозлился я. — Здравый смысл, очень бы тебе не помешал!
Голем пробормотал что-то неразборчивое, но спорить больше не стал.
Я сел обратно на диван и откинулся на спинку. Хотелось наговорить противной каменюке кучу гадостей, но я сдержался. Не стоит он того. Да боюсь и не поймет.
Я закрыл глаза, постаравшись выбросить из головы случившуюся перепалку. Все равно, сколько о сказанном не думай, слов не воротишь. Поэтому надо смириться и обо всем забыть. Лучшее лекарство от неприятных мыслей, сон. Слава архимагу, с этим проблем не случалось. В академии говорили, что я сплю так, будто у меня нет совести. Не знаю, может быть так есть, как бы то ни было, вскоре я уже дремал.
