Глава 9. Поднебесная империя

Не разворачиваясь, зверь сдал в реку, исчез в водах Янцзы, веревка снова начала разматываться. Дождь ослабел, тучи принялись рассеиваться, оттуда, где стояли зеваки, донеслись радостные крики – ханьцы, похоже, решили, что дело сделано, гнусная тварь побеждена.

Но Ивар знал, что самое сложное впереди, что без туши ван им не поверит.

– Стой! Куда!? – осадил он рванувшегося вперед Арнвида.

– Ему надо помочь! – старый эриль ткнул в ту сторону, где лежал Харек.

– Ему ничем уже не поможешь, – проворчал конунг.

Грудь дружинника была примята, словно гриб, на который наступил медведь, глаза бессмысленно пялились в небо, и дождевые струи стекали по белым щекам. Кровавые струйки покрывали кольчугу похожими на ржавчину разводами, а рука Харека закаменела на древке копья.

Арнвид выругался, да так, что икнулось, наверное, всем асам, и в этот момент веревка прекратила разматываться. Натянулась, как тетива лука, загудела, столб затрещал, покачнулся, но выдержал, и ливень хлынул с новой силой.

– Кари, тащите! – велел Ивар. – Давай-давай!

Могучий берсерк, а с ним еще десятеро воинов поздоровее бросились к канату. Принялись тянуть, упираясь ногами в раскисшую землю, поскальзываясь и падая, обдирая руки в кровь.

На веревке болтались обрывки водорослей, мусор, будто шла через подводную свалку, но самое главное, что она двигалась.

– Навалились, во имя Одина! – воскликнул Ивар. – Немного осталось!

Арнвид присел, нарисовал что-то на волнах, и невиданная молния, подводная, ударила в глубины Янцзы.

– Вот так, получай, – просипел старый эриль, гневно потрясая бородкой.

Веревка пошла легче, в глубине проглянула огромная туша, в серой мгле мелькнули багровые глаза. Из кипящих волн высунулась ревущая пасть, блеснули острые зубы, огромная лапа зацепилась за сушу.

Ивар ударил, меч отбросило, но когтистый палец покатился по земле.

Нерейд атаковал с другой стороны, глаз зацепить не сумел, но от ответного выпада Куя увернулся. Тот открыл бок, и в тот одновременно вонзились клинки Рёгнвальда и Гудрёда. С воем набежал Тормод, Кари бросил веревку и схватился за палицу, которую никто кроме него не мог поднять.

Они били и колотили с разных сторон, не давая зверю опомниться, тот дергался, извивался, но сил атаковать у него больше не было.

– Одину слава! – взлетел над берегом неслыханный в этих местах боевой клич.

Ивар вонзил меч в багровый глаз, и тот лопнул с хлопком, точно налитый багровым гноем пузырь. Лезвие вошло глубоко в череп, Куй издал свистящий рев, подпрыгнул, едва не вырвав оружие из руки конунга, и замер.

Дождь исчез, ветер стих, облака начали расходиться, проглянуло солнце.

– Это что, все? – спросил Кари, не успевший в очередной раз опустить дубину.

– Да, – сказал Ивар. – Вытаскивайте его на берег, посмотрим хоть, на что он похож…

Куй напоминал громадную ящерицу с бычьей головой, лапа у него и вправду была одна, зато имелись четыре ласты вроде тюленьих. В длину он не уступал драккару, а лишенный чешуи хвост и вправду походил на исполинское щупальце.

Приехавший в порт ван долго смотрел на чудовище с седла, потом спрыгнул с коня, и прошелся туда-сюда, чтобы оценить размеры.

– Невероятно, видит Желтый Предок! – воскликнул он, покачивая головой. – Вы свершили невозможное…

На лице правителя Цзянье были недоверие, радость, и еще – опаска.

– Да чего уж там, – сказал Ивар. – Прибили зверушку, она больше не будет людей обижать.

– Да, не будет, – ван полоснул по викингам острым взглядом. – Вы исполнили то, что я хотел, и я сдержу свое слово… Я дам вам подорожные к Сыну Неба, да пребудут с ним все восемнадцать архатов, чтобы он решил вашу судьбу, но отправлю с вами своего человека.

– А где ныне пребывает Сын Неба? – осторожно поинтересовался Арнвид.

– В своем дворце в Ваньсяне он готовится к походу на мань.

– Годится, – прошептал старый эриль так, чтобы ван его не услышал.

– Ждите, – велел правитель Цзянье, развернулся и зашагал к коню, на ходу отдавая приказы.

Чиновники принялись кланяться, воины бросились к туше Куя, поволокли ее прочь от воды. Наверняка местные колдуны сделают из нее чучело, выставят в ванском дворце, а его хозяин станет врать, что лично сразил тварь, нырнув на самое дно речное, или диковину пошлют в подарок императору…

– Ну что, пошли? – спросил Нерейд. – Дело сделано, можно и пива выпить, оно тут не такое поганое.

– Пошли, – согласился Ивар.

Надо отпраздновать победу, а заодно помянуть Харека, чей труп отнесли на драккар.

Солнце укатилось за горизонт, поэтому запалили факелы, и оранжевые блики побежали по черной глади реки. Выплыли из сумрака борта расположившихся по соседству джонок, причал, где так же дурели от скуки воины-ханьцы, бочка с раскиданными на ней картами.

– Эх, давай, во имя Тора! – воскликнул Нерейд, вытаскивая жбан на лавку.

Хлопнуло, бело-желтая струя ударила в кружки, наполняя их одну за другой, поплыл горький запах. Ивар пригубил, ощутил незнакомый привкус, в первый момент показавшийся неприятным, но быстро исчезнувший.

– За Харека! – объявил он, и дружинники поддержали конунга слитным ревом. – Пусть ему в Вальхалле хорошо пьется!

Ингьяльд прочитал драпу, короткую, но со стевом, и после нее выпили еще, и в дело пошел второй бочонок.

– Эх, завтра уплывем отсюда, – сказал Нерейд, щурясь на ближайший факел. – А в Зеленых теремах так и не побывали… И еще – зачем нам человек этого вана на драккаре?

– Ну, точно, – буркнул Арнвид. – Пришлют какого-нибудь чинушу важного в золоченой шапке и с жирным задом, а с ним пятерых слуг, чтобы его опахалом обмахивать и горшок выносить.

– Если пришлют такого, то выкинем его за борт, едва от города отойдем, – сказал Ивар. – Поближе к берегу, конечно, чтобы не утонул, но вымок и испачкался… Пусть в таком виде назад тащится.

Дружинники захохотали, а конунг краем глаза заметил движение на причале.

Повернув голову, обнаружил, что воины-ханьцы почтительно согнулись, а у борта стоит невысокий человек в оранжевом балахоне, и блики ползают по его выбритой наголо голове.

– Привет вам, во имя всемилостивейшего Шакьямуни, – сказал он, отвешивая поклон.

– Привет и тебе, – настороженно ответил Ивар.

Этого дядьку он видел во дворце вана, рядом с троном, и именно лысый убедил правителя Цзянье не казнить «благородных варваров» сразу, дал им возможность оправдаться.

– Волею Небес и всемилостивейшего повелителя, – голос у обладателя оранжевого балахона был мощный, басистый, – я, ничтожный хэшан Шао Ху, должен отправиться вместе с вами к престолу Сына Неба.

– Ты? – удивился конунг. – А что такое «хэшан»?

– Тот, кто отрекся от земной суеты ради постижения Восьмеричного пути и обретения просветления, – сообщил Шао Ху, сложил руки и поклонился, так что задрались оранжевые рукава и стали видны черные пятна на предплечьях, и не просто пятна, а то ли сделанные иероглифами надписи, то ли рисунки.

Точно Ивар не успел рассмотреть.

– И подорожные с тобой? – спросил он, решив не ломать голову над словами лысого: начнешь разбираться в ханьских выдумках, так и вовсе мозги сломаешь.

– Да.

– Тогда иди, собирайся.

– Я готов в путь, – на смуглом и гладком, словно вырезанном из дерева лице Шао Ху мелькнуло подобие улыбки. – Позволит ли достославный дафу благородных жунов вступить на его корабль?

Ивар кивнул, только тут обратил внимание, что на плече лысого висит дорожный мешок, и что это, похоже, все его вещи. Ван Цзянье решил удивить варваров, и отправил с ними не разряженного в шелка и золото чиновника, а местного жреца, эриля или вообще альвы пойми кого.

Шао Ху поклонился вновь, и легко перескочил через борт, не коснувшись его рукой. Мелькнули ноги в обувке с обмотками на лодыжках, дружинники удивленно зашумели.

– Иди, выпей с нами, – предложил Ивар. – За победу над Куем, за нашего погибшего соратника…

– Увы, Пять Запретов не позволяют мне употреблять хмельного, – извиняющимся тоном произнес Шао Ху, – но я с удовольствием посижу с вами, поддержу беседу, помяну того, кто пал в битве.

Не успел никто глазом моргнуть, как крошечный человечек в оранжевой накидке уселся на лавку между Кари и Нерейдом. В руках его объявились нанизанные на нитку бусинки из темно-вишневого камня, засновали ловкие пальцы, неспешно передвигая их одну за другой.

– Ага, само приползло! – громко объявил Нерейд, и плотоядно облизнулся. – А скажи-ка мне, друг любезный… – он подмигнул дружинникам и приобнял Шао Ху за плечи.

– Очень опасный человек, – прошептал Арнвид, нагнувшись к Ивару вплотную.

– Кто, этот оранжевый? – конунг недоверчиво глянул на старого эриля.

– Да, он. Я чувствую в нем силу… не такую, как у меня или у тебя, и даже не в нем, а за ним… Боюсь, что и в обычном бою, и в схватке чародеев одолеть его будет непросто.

Ивар прослушал и вопрос Нерейда, и то, что ответил бритоголовый хэшан, но, судя по взрыву хохота, тот не оплошал. Болтун изумленно выпучился, потом сам загоготал, да так, что перекрыл всех остальных, закашлялся и едва не свалился с лавки.

– Ничего, – сказал конунг, – посмотрим, что за птица, и решим, что с ним делать.

Харека зарыли на рассвете, когда над рекой плыла белесая дымка.

Явившийся к драккару Ли Гуан проводил викингов на местное кладбище для людей простого звания, где уже была вырыта могила. Погибшего в схватке с чудовищем воина опустили в нее, в изголовье поставили камень, и Ингьяльд высек на нем поминальную надпись.

Шао Ху, к удивлению Ивара, не остался на корабле, пошел с ними, и все время простоял рядом с могилой, шепча что-то и двигая свои бусины.

Драккар отошел от причала в момент, когда на востоке, прямо из речных вод вынырнуло солнце. Дружинники в охотку заработали веслами, начал удаляться берег, крепостная стена над ним, зубчатые башни.

– Прошу простить ничтожного, если это оскорбит вас, – сказал бритоголовый хэшан, отвесив очередной поклон. – Но я не немощен, и не стар… мне хотелось бы грести с остальными.

Ивар удивился в непонятно уже какой раз.

– Зачем? – спросил он. – Мои парни сами справятся, а для новичка это дело тяжелое.

– Великий Будда сказал, что кто не работает, тот не ест, – Шао Ху был серьезен, точно христианский жрец во время обряда, но конунга не оставляло ощущение, что над ним издеваются. – А у вас на корабле, я полагаю, нет другой работы, пребывать же в праздности для облаченного в рясу постыдно.

– Ну ладно, иди вон туда… – и Ивар махнул в сторону задних лавок, куда сажали новичков.

Он ожидал, что хэшан быстро сломается, запросит пощады, но тот вработался, вошел в ритм, и греб, конечно, не так мощно, как те, кто ходил в походы много лет, но вполне прилично.

– Очень, очень опасный человек… – пробормотал Арнвид, и передернул плечами, хотя было вовсе не холодно.

Янцзы вела на юго-запад, широкая и могучая, дальний берег едва темнел на горизонте, над ближним дрожал знойный воздух. Виднелись многочисленные лодки и джонки, что шли по течению и против, деревушки попадались во множестве, точно выросли после вчерашнего дождя подобно грибам.

Ханьцы с удивлением глазели на драккар, крестьяне поправляли плоские шапки из соломы, покачивали головами.

Заполдень поднялся ветер, сначала слабый, потом сильный, и тот, какой нужно – северо-восточный. Ивар велел ставить парус, а когда Шао Ху поднялся со скамьи, отметил, что тот не выглядит замотанным, даже и вроде бы не вспотел, свеж и бодр, как заяц поутру.

Рея с грохотом поднялась, хлопнуло полотнище с Кровавым Глазом, и драккар пошел шибче, разрезая низкие серые волны.

– Давай сагу, что ли, – сказал Ивар, глянув на Арнвида. – А то скучать начнут от дури великой.

– Я могу рассказать, – неожиданно вмешался хэшан.

– Ну, давай, – согласился конунг, – только иди сюда, на нос, чтобы тебя было всем слышно…

Шао Ху занял место рядом с конунгом, а когда поклонился вновь, тот смог разглядеть пятна на предплечьях. Те оказались рисунками, похоже, выжженными на коже – на одной руке скалил зубы могучий тигр, на другой извивался бородатый дракон с жемчужиной во рту.

– Однажды, блуждая по земле магадхов, Блаженный остановился в брахманской деревне Эканала, что в Дакхинагири, – начал хэшан. – Как раз наступила пора сева, и в пятьсот плугов…

Дружинники слушали непонятную историю с удивлением, оторопело моргали. Шао Ху, похоже, не очень волновало, понимают его или нет, интересно кому или нет, он словно исполнял некую обязанность, но исполнял хорошо, рассказывал живо, говорил на разные голоса.

– Ничего не понял! – заявил Арнвид, когда хэшан закончил. – То есть он жратву выкинул, и это хорошо?

– Ничтожный объяснил недостаточно четко, – Шао Ху поклонился. – Но истолковать сутту можно следующим образом: брахман символизируют непроснувшуюся душу, что готова…

Ивар послушал-послушал, и отправил хэшана вместе со старым эрилем на корму – пусть там обсуждают непонятное, раскладывают по кусочкам непознаваемое, и болтают о всяких мудреных вещах, а простым воинам и даже ему, конунгу, от излишнего умствования один вред.

Забудешь, с какого конца за меч браться, и о том, что по сторонам глядеть надо.

Некоторое время доносились обрывки спора, когда затихли, Ивар в беспокойстве глянул – не уморили друг друга мудреными байками? Но обнаружил, что бритоголовый в оранжевой рясе и лысый в полотняной рубахе сидят рядом, и оба тычут пальцами в кусок то ли белой ткани, то ли очень тонкой бересты.

– Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы жрать не просило, – буркнул конунг с облегчением.

Переночевали на пустынном берегу, а утром отправились дальше.

У очередного города им наперерез двинулась джонка, украшенная флагами с драконьей мордой. Когда подошла ближе, над бортами показались воины, под солнцем искрами загорелись наконечники многочисленных стрел.

Но Шао Ху вышел на нос драккара, прокричал что-то и развернул длинный свиток из тонкой «бересты», называвшейся, как уже знал Ивар, бумагой. Закачалась огромная печать на толстом шнурке, и на джонке с драконами принялись опускать луки. Развернувшись, она пошла в сторону, а затем и вовсе двинула обратно к причалам.

Кое-кто из дружинников заворчал недовольно, но Ивар испытал лишь облегчение – не хотелось тратить время и силы на мелкие драчки, ведь ханьцы не враги, настоящий враг засел дальше на западе…

Городков и деревень стало меньше, на берегах появились леса, к воде выходили дикие звери, косули, кабаны.

Несколько раз видели развалины крепостей, а на следующий день проплыли мимо настоящего мертвого города – с полуразрушенными стенами, желтыми пнями башен, пустыми улицами.

– Что здесь было такое, интересно? – спросил Ингьяльд, на лице которого отразилось желание выскочить на берег, облазить развалины, все изучить, пощупать, заглянуть в тайные уголки.

– До предков нынешнего Сына Неба, да пребудут с ним боги долголетия, землями Чжунго правила династия Сун, – невозмутимо сказал Шао Ху, – еще ранее – династия Тан, а перед ней на престолах сидели владыки династии Младшая Хань, и здесь находилась их южная столица…

– А династии Бздынь, Вонь и Хрень когда были? – поинтересовался Нерейд, но хэшан и бровью не повел.

– О таких не ведаю, – ответил он.

Сидевший у руля Гудрёд тревожно вскрикнул, и Ивар обнаружил, что от близкого берега к ним идут лодки. Ну, точно, отвлекся, позволил очаровать себя рассказами о древних правителях, и едва не проворонил нападение.

А что нападение – видно за версту, вон в лодках блестит оружие, веслами орудуют рьяно, так что брызги летят.

– К бою! – рявкнул Ивар, сердясь сам на себя, и выхватил из ножен клинок.

В лучах здешнего солнца, плоского и желтого, он сверкнул победным огнем, словно обдали золотой краской. Дружинники загомонили, повскакали на ноги, раздался стук, с каким открываются крышки сундуков, и лязг кольчуг.

Свистнула первая стрела, впилась в борт, вторая ткнулась в схваченный Ингьяльдом щит. Бритоголовый хэшан сделал неуловимое движение рукой, и словно взял из воздуха третью, сломал и выкинул за борт.

Ивар подумал, что спутника им и вправду навязали опасного, но ближайшая лодка подошла вплотную. С нее полетели не только стрелы, а еще и веревочные лестницы с крюками, и стало не до отвлеченных мыслей.

Перерубил одну лестницу, уклонился от брошенного снизу топора.

– Одину слава! – завопили на корме, и конунг обнаружил, что там в борт ткнулась еще одна лодка.

Длинные, верткие посудины окружали драккар, словно акулы раненого кита, по лестницам лезли оскаленные полуголые люди, все в татуировках. Сверкало оружие, доносились воинственные вопли и визг, такой пронзительный, будто в схватке сошлись коты целого города.

Ивар сшиб самого шустрого пирата, тот свалил еще одного, но на борту обнаружился третий, маленький и верткий, как обезьяна.

– Чистое Небо! – завопил он, бросаясь на конунга с двумя прямыми мечами.

Завертел легкими клинками с бешеной скоростью, но могучий выпад отразить не сумел, не хватило сил. Меч легко пропорол не защищенное доспехами тело, вышел со спины, а конунг стряхнул мертвеца с лезвия, обернулся к следующему врагу, вооруженному большим мечом.

Увидел, как сражается Ингьяльд, прикрывая бывшего наставника, как палица Кари плющит головы и ломает кости. Обнаружил, что Шао Ху не забился под лавку в страхе, как положено умнику, а голыми руками отбивается сразу от троих, и вовсе не собирается уступать!

Хэшан вертелся, словно оранжевый вихрь, уклонялся и атаковал, его кулаки так и мелькали. Трое пыхтели, сопели, тыкали мечами, но попасть не могли, а сами время от времени получали чувствительные удары.

Вот один вылетел за борт, у второго повисла переломанная рука, третий согнулся от тычка под дых…

Ивар так загляделся, что едва не пропустил удар, остановил в последний момент. Длинное изогнутое лезвие распороло рубаху на плече, там стегнуло болью, теплая струйка побежала на грудь.

– Одину слава! – закричал он, чувствуя, как от бешенства раздуваются мышцы.

Прыгнул вперед, ударил противника так, что у того изо рта выплеснулась кровь. Услышал яростный рык Кари, понял, что берсерк впал в боевое безумие, священную ярость, которую дарует избранным сам Отец Ратей.

– Чистое Небо! – закричали вновь, но на этот раз скорее со страхом, чем с боевым задором.

Напавшие на драккар не ожидали такого отпора – несмотря на то, что ханьцев было много больше, их теснили, то и дело раздавался плеск от падавших в воду тел, по волнам Янцзы расплывалась кровь, из них высовывались зубастые чешуйчатые хари, в предвкушении клацали зубами.

– Взять одного живым! – гаркнул Ивар так, чтобы услышали все, даже самые глухие и азартные.

Понятно, что захватят не одного, но это и лучше.

Шао Ху подпрыгнул на высоту своего роста, ударил одной ногой вперед, другой назад. Обоими попал, невезучий пират улетел за борт, знакомиться с речными хищниками, везучий грохнулся на лавку и наверняка сломал что-то при падении.

А хэшан приземлился и присел, разведя в стороны руки.

– Ничего себе, – сказал Ивар, опуская меч.

Уцелевшие враги торопливо прыгали в лодки, хватались за весла и гребли прочь, но гнаться за ними никто не собирался. Насмешливо орал и улюлюкал Нерейд, хлопал глазами приходивший в себя Кари, кряхтел Арнвид, вытирая об одежду одного из убитых окровавленный клинок.

Когда старый эриль успел влезть в схватку, Ивар не заметил.

– Неплохо вышло, клянусь всеми богами, – сказал он Шао Ху. – Вижу, тебе не впервой сражаться?

– Скромному служителю Пути Дамо, взыскующему Нирваны, не положено брать в руки оружия, – хэшан поклонился, сложив ладони перед лицом, и тигр с драконом оскалились в лицо конунгу, – поэтому в нашей обители у горы Сун укрепляют дух и тело посредством кулачного боя.

– Да ну? – пробормотал Нерейд. – Это не бой, это бойня какая-то.

Кулаком Шао Ху и вправду молотил словно железным шаром на цепи, каким любят сражаться некоторые рыцари в Бретланде и Валланде, расшибал черепа, ломал кости.

– Так, парни, на весла! – скомандовал Ивар, обнаружив, что их сносят течением. – Трупы осмотреть и за борт, выживших тащите ко мне…

Из нападавших уцелели двое – один, которому хэшан угодил ногой в голову, и второй, получивший тычок в живот от Рёгнвальда. Обоих наскоро привели в себя и притащили к конунгу, в то время как драккар медленно, но все набирая скорость, двинулся против течения.

Этот кит оказался не по зубам местным акулам.

– Ответите правду – отпустим, – сказал Ивар, глядя на первого из пиратов, сутулого, широкоплечего, с повязкой на голове. – Будете врать – свяжем руки и выкинем в реку, чтобы издыхали долго… Понятно?

Оба закивали, на физиономиях отразилась угодливая готовность.

Говорили оба и вправду охотно, и Арнвид не почуял в их речах лжи, но толку было немного. Бормотали насчет того, что старшие решили отомстить за убитых в Цзянье братков и приказали напасть на варваров, обещали, что удастся потешиться доброй схваткой и взять добычу…

– Вот и потешились, – Арнвид почесал лысину. – А что вы там насчет «чистого неба» орали?

– Это девиз нашего… вана, – сказал раненый в живот.

– Эти несчастные, пошедшие против установленного порядка вещей, полагают себя наследниками древнего царства У, что некогда существовало в этих местах, – пояснил Шао Ху. – Они якобы сражаются за независимость народа, страдающего под властью Сына Неба из чужеземной династии, а на самом деле грабят проплывающие мимо суда и проходящих странников.

– Одно непонятно – как они так быстро узнали о том, что случилось в Цзянье? – спросил Ивар, и взглянул на Арнвида.

Физиономия старого эриля была мрачной, в глазах пряталась растерянность.

На ночлег в этот раз встали недалеко от деревни.

Там сначала поднялась паника, но хэшан прогулялся в ту сторону, и испуганные вопли затихли. Вернувшись, принес небольшую корзинку с разными овощами и принялся готовить себе ужин.

То, что Шао Ху не ест мяса, стало ясно еще в первый день.

– Ну что, Арнвид, – сказал Ивар, когда с едой оказалось покончено, и на мир опустилась тьма. – Может быть, обратимся к рунам? Что они скажут по поводу сегодняшнего нападения и насчет того, что ждет нас в будущем?

– Давай, – старый эриль закряхтел, раскашлялся, но видно было, что для пущей важности.

Наземь лег отрез чистой белой ткани, на него посыпались костяные плашки со священными знаками. Арнвид и Ингьяльд уставились на них озадаченно, бритоголовый хэшан, что до этого момента сидел, будто статуя, подвинулся ближе, темные глаза блеснули.

– Во-первых, Турс, – сказал наконец старый эриль, – поскольку мы не в Йотунхейме, то он означает некую враждебную силу… нечеловеческую силу. Перевернутый Ансуз – нет помощи от богов, а также Лагуз – текущая вода, река, по которой мы странствуем, и в то же время запад, куда направляемся… – он поднял голову, широко улыбнулся, показав беззубые десны. – Похоже, это нападение, как и то, что в Цзянье, подстроил неведомый враг…

– Но откуда он узнал про нас? – спросил Ивар. – Даже сильнейшему колдуну это не под силу!

– Может быть, мы имеем дело с богом? – Арнвид пожал плечами, и глянул на Шао Ху. – Кто там у вас обитает на западе, и есть ли среди них мелкие… нет, крупные пакостники?

Хэшан подумал немного, а потом степенно сказал:

– На закате находится гора Кунлунь, нижняя столица Небесного Императора и обиталище благой Си Ван-му. Там растут священные персики, а также пребывают бодхисатвы, давшие обет спасения живых существ из объятий Сансары… Я не верю, что там может гнездиться зло.

Ивар нахмурился:

– Но руны не могут врать! То, что ты не веришь, не значит, что это невозможно?

– Да, это так, – признал Шао Ху. – Я буду молиться, и просить Будду ниспослать мне откровение… ибо в последнее время в Поднебесной и вправду нарушилась гармония инь и ян, а Великий Предел пошатнулся.

– Теперь насчет того, что ждет впереди, – Арнвид нагнулся, подобрал руны, и высыпал их вновь. – Ха, клянусь пятками Хель, кто бы сомневался! Препятствия, битвы и кровь!

– Ну, этого добра у нас всегда навалом, – Ивар улыбнулся почти с облегчением.

Начали устраиваться на ночлег, во тьме подальше от костра расположились дозорные. Хэшан же подошел к старому эрилю, судя по жестам и поклону, попросил посмотреть гадательные плашки. Затем вытащил из своего мешка некий свиток и три старых бронзовых монеты, принялся кидать их на землю.

Вдвоем таращились на них, словно на голую женщину, глаз не отводили, оживленно переговаривались. Рисовали в пыли линии, сплошные и прерывистые, и заглядывали в свиток, где иероглифов было больше, чем мошек над рекой в жаркий летний день.

Когда Ивар проснулся, оба сидели на том же месте, красные от недосыпа глаза блестели довольством.

– Чем это вы всю ночь занимались? – спросил он.

– Изучали великие перемены, – ответил Арнвид со смешком. – Что-то вроде рун, только местное…

Ивар только головой покачал, и отправился к берегу умываться.

Несколько дней драккар шел вверх по Янцзы, то под парусом, то под веслами, совершенно одинаковые деревни сменялись одна другой, изредка попадались города, тянулись засеянные рисом поля, бамбуковые рощи и настоящие чащобы.

Шао Ху продолжал рассказы о Будде, его учениках и странствиях, и их слушали почти с таким же интересом, как и саги о сражениях конунгов, морских походах и кровавых распрях. Хэшана держали за своего, все видели, как он сражался, и даже Нерейд не пытался над ним подшучивать.

Янцзы понемногу сужалась, из исполинского водного потока превращалась в обычный, хотя и широкий.

Миновали город, почти такой же большой, как Цзянье, и после него река запетляла между скалами, порой выделывая такие выкрутасы, что корабль описывал чуть ли не круг. Течение усилилось, в волнах появились округлые, блестевшие от влаги валуны, похожие на спины водных чудовищ.

– Это ненадолго, – сказал Шао Ху. – После Шаши опять все будет ровно.

До самого вечера лавировали меж камней, то правый, то левый берег превращался в отвесную стену, о которую с грохотом бились волны. Ветер не помогал, гребли постоянно, почти без отдыха, напрягали все силы, чтобы бороться с необычайно сильным течением.

К вечеру, когда надо было искать место для ночлега, вымотались так, что едва ворочали веслами. С трудом затащили драккар на сушу, и то корма осталась в воде, и попадали бы на землю, если бы не конунг.

Тот сердитыми окриками погнал за хворостом, заставил работать, готовить ужин.

Шао Ху выглядел бодрее многих, хотя греб наравне с остальными, и когда покончили с едой, он подошел к Ивару и предложил:

– Видит милостивый Гаутама, я могу сторожить целую ночь.

– Один? – конунг усмехнулся. – Боюсь, что этого мало, места тут дикие, как бы кто не явился…

Для стоянки заняли крохотный пятачок свободной земли, с одной стороны высятся скалы, с другой начинается лес, переплетенные лианами гиганты стоят тесно, под ними темно, словно в погребе, слышится шуршание, хруст и резкие крики, не поймешь чьи, звериные или птичьи.

Подкрасться тут легче легкого.

Кроме того, Ивар до конца не доверял хэшану – тот хоть и показал себя хорошим спутником, все же чужак, посланец вана Цзянье, и сами асы не разгадают, что у него на уме.

– Как угодно, – Шао Ху поклонился и отошел.

Конунг назначил сторожей и лег, но заснуть быстро не смог, хотя тоже устал – не раз сегодня садился на лавку, орудовал веслом вместе с остальными. Потом вроде сомкнул глаза, задремал, но тут же, как показалось, очнулся, поскольку в лицо плеснули холодной водой.

Из тьмы несся грохот и рев, точно с привязи сорвались огромные звери, костер куда-то подевался, земля под ногами тряслась, и было очень сыро, будто уснул в огромной луже.

– Что происходит, возьми меня тролли? – рыкнул Ивар, вскакивая на ноги.

Рядом возник темный силуэт, и он с трудом удержал желание выхватить меч, ударить.

– Наводнение! Река вышла из берегов! – прокричал силуэт голосом Шао Ху.

– Этого только не хватало… – Ивар пнул в бок спавшего неподалеку Гудрёда, заорал так, что перекрыл гул стихии. – А ну вставайте, отрыжка Нидхёгга! Сожри вас кони ведьмы!

Глаза привыкли к мраку, разглядел, что вода заливает тот кусок земли, что они избрали для ночлега, подступает к лесу, драккар пошатывает волнами и вот-вот сорвет с места, а дружинники продолжают спать, как ни в чем не бывало, дрыхнут даже те, кто вроде бы стоит на страже…

– А? Что? – Гудрёд подскочил, выпучил глаза. – Что это?

– Буди всех! – гаркнул Ивар. – Мы попробуем удержать корабль! Шао Ху, за мной!

Вдвоем ринулись к драккару, у которого воды было уже по колено, конунг схватил лежавшую на лавке бухту троса. Закрепил вокруг штевня, другой конец швырнул оставшемуся внизу хэшану, тот все понял сразу, с хлюпаньем помчался к деревьям, начал привязывать к одному из них, самому толстому.

Корабль дергался из стороны в сторону, словно готовый сорваться с места жеребец.

– Держись, – сказал Ивар, не зная, кому из богов молиться.

Если драккар унесет, то в одиночку с ним не справиться, будь ты хоть трижды силач, пятижды умелец и восемь раз эриль, а без корабля викинги не совсем викинги, да и на нем все имущество…

Гудрёд на берегу прыгал, толкал не желавших просыпаться дружинников, пинал и вопил. Воины неохотно поднимались, таращили глаза, пытались сообразить, что происходит, движения были неуверенные, замедленные, словно находились под действием дурмана.

Под днищем чмокнуло и драккар приподняло, Ивар про себя выругался – если Шао Ху не успел…

Но веревка натянулась, задрожала, от стены леса донесся скрип, а в следующий момент показался бегущий по тросу хэшан. Легко и уверенно, точно под ногами была широкая доска, спрыгнул на борт, а затем на одну из лавок, подхватил брошенный снизу мешок.

– Что за ерунда? Кто-то описался? – донесся с берега недовольный голос Нерейда.

– Разве что инеистый великан… – ответил ему Арнвид.

Дружинники брели к кораблю, борясь с наступавшими волнами, тащили все, что успели схватить. По воде плыли одеяла, запасенные на утро дрова, ветки и пучки травы, слышались проклятия и громкий плеск.

Ивару почудилась среди волн чешуйчатая спина, зубастая пасть, он поспешно схватил копье.

– Э, конунг, ты что? – удивленно вытаращил глаза Хакон с Бугров.

Копье погрузилось в воду рядом с ним, задергалось, всплыла хищная ящерица размером с человека, называемая в этих местах крокодилом. Задергалась, забила хвостом, тут же из глубины ринулись ее сородичи, вцепились, разрывая на куски, пожирая еще дергающееся, живое мясо.

Хакон словно птица взлетел на борт, мигом позже через него перевалил Нерейд, ругавшийся, как сам Локи.

– Быстрее! – прокричал Ивар, хотя никого подгонять не нужно было.

Волны лупили в борт словно огромные кулаки, раскачивали драккар, дружинники лезли на него, помогая друг другу. Забравшиеся первыми протягивали руки, вытягивали других, Ингьяльд помогал залезть Арнвиду, последним брел не проснувшийся до конца Кари.

Напавшему на него крокодилу так врезал по морде кулаком, что тварь без плеска ушла в глубину.

– Дерево ломается, – сказал Шао Ху, и Ивар отчетливо различил донесшийся с берега протяжный треск.

Веревка, закрепленная на штевне, ослабела, драккар медленно понесло назад.

– Кари, давай! – отчаянно закричал Нерейд.

Берсерк прыгнул, но не достал до борта совсем немного, с громким «плюх» обрушился в воду. Когда поднялся, до корабля оказалось более десяти шагов, и тот утаскивало на глубину.

– На весла! – приказал Ивар, а сам смотал веревку и швырнул ее в руки Кари.

Тот схватил, но на ногах не удержался, его повалило, поволокло по волнам.

Гудрёд налегал на руль, дружинники рассаживались по лавкам, ворочали веслами, драккар двигался все медленнее, хотя его по-прежнему тащило течением и подкидывало на волнах.

– Давай! – Ивар потянул за веревку, рядом оказался Шао Ху, вдвоем начали вытягивать Кари.

Нерейд сунул другу весло, и тот взобрался на борт, отдуваясь и пыхтя, словно после знаменитой русичской бани. Хоть едва не потерялся сам, дубину не выронил, приволок с собой, а вот сапог лишился – их либо унесло, либо пошли в пасть не особенно разборчивому крокодилу.

– Все здесь? – Ивар огляделся. – Вроде все… Но откуда это наводнение?

– Готов съесть свою бороду, но тут замешано колдовство! – заявил Арнвид. – Кто-то сильно хочет погубить нас, поскольку боится, что мы отыщем его логово и надерем задницу…

– Некто, способный управлять рекой и насылать разбойников? Кому такое под силу? – Ивар вопросительно глянул на Шао Ху, но тот лишь пожал плечами, да еще и руками развел.