Глава 10. Испытания

Утро встретили на реке, примерно там же, где и ночевали, но на палубе драккара.

Наводнение схлынуло, Янцзы успокоилась, и открылось место стоянки, покрытое слоем ила, со сломанными деревьями на опушке и застрявшим между ними трупом большой выдры.

– Ну точно, колдовство, – повторил Арнвид.

– Колдовство или нет, а путь надо продолжать! – сказал Ивар достаточно громко, чтобы его услышали все дружинники. – Наляжем на весла, во имя всех асов, осталось немного!

Река шла через пустынную местность, с севера к ней подступили горы, не очень высокие, но дикие, с отвесными склонами и острыми пиками. На южном берегу время от времени попадались деревушки, обнесенные частоколом, настороженные, словно воин в ожидании врага.

Следующие ночи дежурили по четверо, и дозорных не нужно было понукать – вглядывались во тьму так добросовестно, что затем днем клевали носом и едва не выпускали из рук весла. Но ничего не происходило, моргали с неба чужие звезды, да скользили во мраке летучие мыши.

На четвертый день после ночной тревоги показался Ваньсянь, по словам Шао Ху ставший одной из резиденций императора только при отце нынешнего правителя. Поднялись над высоким берегом мощные стены, сложенные из огромных глыб, уставились на драккар стражники.

Затем открылся порт, куда меньший, чем в Цзянье, и не такой шумный: причалы, джонки, лодки. Один из военных кораблей, на чьей палубе было тесно от лучников, двинулся навстречу чужакам, и хэшану пришлось вновь демонстрировать полученную от вана грамоту.

– Я отправлюсь во дворец Сына Неба, править ему тысячу лет, – сказал Шао Ху, – попробую добиться аудиенции, и когда вернусь, знает разве что всемилостивый Шакьямуни.

Он сошел на берег и исчез, оранжевая ряса растворилась в толпе.

– А мы пока пойдем гулять, – Ивар оглядел нетерпеливо сопевших воинов. – Арнвид, Кари, Нерейд, Ингьяльд…

Взял с собой тех, кого брал всегда, с кем не побоялся бы отправиться на пиво в Хель или вызвать на бой Сурта. По причалу сошли на землю, и через ворота, в тени которых дремали стражники, прошли в город.

Тот встретил несущимися со всех сторон криками, ударами барабанов, звоном гонгов и колокольчиков.

– Купите священные зеркала, что отгоняют духов! – завопил кто-то мелкий и носатый, ухватив Ивара за локоть. – Изрисованы древними иероглифами самого Юя, действуют на горных, водных и прочих призраков!

– Мы и без зеркал с духами справляемся, – конунг высвободил рукав из цепких пальцев торговца.

С другой стороны налетел второй, предлагавший отведать тушеных в меду скорпионов, третий, наскочивший на Нерейда, принялся тыкать ему в лицо глиняными статуэтками.

Обширную площадь, что лежала прямо за воротами, занимал рынок, со всех сторон виднелись павильоны с вывесками, зазывалы надрывали глотки, ханьцы торговались, покупали, продавали и воровали.

– Ну вот, ничего нового, это мы уже видели… – сказал Арнвид, с трудом отогнав продавца скорпионов.

Пошли по рядам, и остановились там, где продавалось оружие – мечи огромные и крохотные, узкие и широкие, как лопаты, изогнутые и прямые, копья и топоры, алебарды и клевцы, вовсе непонятные штуки вроде колец с лентами или цепов, метательные ножи и парадные кинжалы…

Обладатель всего этого богатства, толстый и важный, в синем халате, деловито передвигал камушки по доске с прорезями.

– Что это такое, почтенный? – заинтересовался Арнвид.

– Абак! – сказал торговец. – Эй-эй, нельзя трогать! Удачу спугнешь, призовешь демонов!

Старый эриль поспешно отдернул пальцы.

– А клинки можно трогать? – спросил Ивар.

– Ну, можно, во имя Лэй-Гуна… – протянул торговец, решивший, что огромным варварам лучше много не запрещать, а то еще начнут бушевать, разнесут лавку, – только осторожно.

Ингьяльд примерился к мечу, почти такому же большому, как его собственный. Нерейд взял в руки кольца, едва не порезался, и торопливо положил обратно. Конунг повертел гибкий и звонкий клинок шириной в половину ладони, взмахнул так, что засвистел воздух.

– Легковат, – сказал он, и они отправились дальше, туда, где громче всего орали.

Раз вопят, значит, происходит что-то интересное.

В небольшом загончике, за оградой высотой по пояс скакали, роняя перья, два петуха. Расправляя крылья, бросались друг на друга, били ногами, клювами, на землю капала кровь. Вокруг толпились ханьцы с клочками бумаги в руках, орали, свистели, чуть ли не дрались.

– Петушиные бои, – сказал Ивар, – слышал о таких еще в Миклагарде, но не видел никогда.

Растолкав местных, подошли к ограде, но зрелище оказалось скучным – много шума и квохтанья, и никакого толку.

– Пойдем отсюда? – предложил заскучавший первым Кари.

– Пойдем, – согласился Ивар.

Торговый квартал остался позади, потянулись более тихие улицы, застроенные одноэтажными домами с крышами из черепицы. Мелькнула пагода, то сооружение, что напоминало множество поставленных друг на друга каменных шляп, и открылась площадь с выходящим на нее храмом.

– Заглянем? – предложил Ингьяльд. – Местные боги, как я понял, не против чужаков.

– Давай, – сказал Ивар.

Прошли под аркой, на которой висело множество колокольчиков, ветер шевелил красные ленты из бумаги, исписанные иероглифами. Оказались на просторном дворе, с двух сторон тянулся навес, под ним располагались статуи, впереди несколько ступеней вели к дверям святилища.

– Ух ты, сколько их! – воскликнул Арнвид, оглядывая местных божеств.

Тут стояли два льва, напоминавших собак с гривами, некто оскаленный, пихавший в пасть голого человека, отрешенный толстяк с гладким лицом, державший такие же четки, как у Шао Ху, женщина с таким количеством рук, что их хватило бы на нищих всех Северных Земель…

– Даже слишком много, – Нерейд принялся чесать в рыжем затылке. – Перебор, я бы сказал.

Людей тут, в отличие от рынка, почти не было, лишь ходил от статуи к статуе меланхоличный служка с метелочкой для сметания пыли, да яростно спорили шепотом две пожилые женщины.

На чужаков глянули испуганно и презрительно, заговорили еще тише.

Ивар двинулся вправо, прошел мимо льва, остановился перед суровым дядей с зеркалом в руке и мечом на поясе, одобрительно цокнул языком, сообразив, что оружие высекал мастер.

– Зеркало вроде тех, что нам предлагали? – ядовито осведомился Нерейд. – Духов гонять?

Услышавший реплику служка посмотрел сердито, но ничего не сказал.

Двинулись дальше, к дракону, чьи чешуйки были украшены иероглифами, а в огромных глазах имелось по два зрачка.

– Так, может быть, попробую прочитать… меня Шао Ху учил, – старый эриль закряхтел, напрягся, как в отхожем месте. – Фань… мань… или вань? Ху… му… мин цзяо бу…

– Это что, эриль совсем с ума сошел? – тактично поинтересовался Нерейд.

Ивар хотел ответить, но земля под ногами дрогнула, стены храма качнулись, и статуя дракона начала падать прямо на них. Конунг схватил увлекшегося чтением Арнвида, потащил за собой, и каменная фигура грохнулась на то место, где они только что стояли.

С треском рассыпалась на куски, в стороны полетели осколки.

Свирепый дядя с зеркалом и мечом тоже зашатался, и рухнул бы тоже, не подхвати его Кари. Глаза берсерка выпучились, надулись чудовищные мышцы на плечах и руках, ноги под безумной тяжестью ушли в землю.

– Варвары! Варвары громят храм Пяти Благоденствий! – завопила одна из пожилых женщин.

Вслед за ней заверещали остальные, служка выронил метелку и убежал в храм.

– Что ты несешь, дура?! – рявкнул Нерейд.

– Давай поставим фигуру на место, и пойдем отсюда, – сказал Ивар.

Но они не успели – едва взгромоздили статую обратно на постамент, во двор хлынула толпа. Раздались возмущенные крики, сверкнули лезвия алебард в руках стражников, замелькали палки, которыми вооружились простые горожане.

– Оп-па… – конунг выхватил меч, и северяне встали плечом к плечу, выстроились полукольцом.

– Что тут происходит? – гневно вопросил один из стражников, усатый и лохматый.

– Варвары сбросили наземь статую Ван Луна! – наябедничали из толпы женским голоском. – Разбили ее на части, помочились на нее и оплевали… Хотели еще осквернить Судью Бао, но не успели!

– Сколько нового о себе узнаешь? – Нерейд покачал головой. – Может быть, это мы ту крепость разрушили, что ниже по течению стоит? Древняя такая, с желтыми стенами…

– Нет, это еще до вас было, пару веков назад, – сказал усатый стражник, брови его сошлись к переносице. – А теперь, преступники, склонитесь перед силой закона, сложите оружие и проследуйте за мной в темницу!

– Ага, побежали, – сказал Ивар, пошевеливая мечом.

Клинки в руках викингов были куда длиннее и тяжелее тех, с которыми привыкли иметь дело в Чжунго, палица Кари и вовсе напоминала колонну, лица всех, даже Арнвида, отражали не кротость и смирение, а готовность к драке, и поэтому главный стражник колебался.

Толпа за его спиной бурлила и кипела, но вперед никто не лез.

– Дорогу! Дорогу несущим красный свиток! – донеслись голоса от входа во двор, и в скоплении людей наметилось движение. – Склонитесь перед теми, кто исполняет волю Сына Неба!

Толпа раздалась, показались двое детин с плетками, шагающий за ними важный чиновник в фиолетовом халате с широкими рукавами, и последним – невозмутимый Шао Ху. Увидев его, Ивар вздохнул с облегчением – рубить поверивших глупой бабе ханьцев не хотелось, а если кто и способен разобраться во всем и навести порядок, так это бритоголовый хэшан.

– Что происходит? – спросил чиновник, выйдя на открытое место. – Кто нарушает порядок?

– Я думаю, что никто, – сказал Шао Ху, чьи острые глаза заметили и разбитую статую, и то, что викинги стоят с обнаженными мечами. – Делайте свое дело, почтенный Цзян.

– Да? – чиновник сверкнул черным оком, но спорить не стал.

Он поправил семиугольную шапку из тонкого шелка, вытащил из широкого рукава красный свиток, и принялся читать:

– Во имя всех богов и духов в подчинении Шан-ди, Тай-цзун, Сын Неба, владыка мира, повелевает…

– Вас приглашают во дворец, – шепнул подошедший к Ивару Шао Ху. – Император желает видеть вас немедленно, так что уберите мечи, и идите за мной. А с тем, что произошло здесь… – он сделал паузу, еще раз осмотрел двор, – пусть разбираются жрецы.

Дворец императора находился к северу от Ваньсяня и сам напоминал небольшой город.

Сначала глазам гостей предстала стена с башнями, в каждой из которых имелись ворота, в центральной большие, в боковых – поменьше. Их провели внутрь через меньшие, и викинги оказались в саду, где шуршали ветвями деревья, пахли цветы, и бродили совсем не боявшиеся людей дикие звери – антилопы, косули, и иные, каким Ивар не знал названия.

Над прудами, в глубине которых скользили крупные рыбы с золотой чешуей, были перекинуты мостики, на берегах сидели огромные черепахи, виднелись изящные, будто сотканные из лунного света и радуги беседки.

Дорожка привела их ко второй стене, над которой вздымалась семицветная крыша дворца. За спинами гостей захлопнулись еще одни ворота, и стало ясно, что здание не столь велико, просто стоит на прямоугольной платформе, а на нее ведет широкая лестница с красными ступенями.

Распахнулись широкие двери, стал ощутим запах благовоний.

Прошли через зал, по углам которого стояли огромные вазы, в каждой убрался бы человек размером с Кари, разрисованные журавлями, горами и рощами, миновали второй, побольше, где на стенах висели изготовленные из металла картинки – бамбуковые рощи, крадущиеся тигры…

Третий зал оказался громадным, в нем поместилась бы усадьба Ивара, и все тут блестело золотом. На черном потолке вились чешуйчатые драконы, колонны были словно отлиты из драгоценного металла, и у дальней стены высился трон – высокая спинка, подлокотники, все желтое, сверкающее, и два тигра по сторонам, что выглядели словно живые.

Вдоль стен стояли чиновники в разноцветных одеждах, глядели на варваров презрительно. На троне же сидел молодой человек в желтых одеждах, узкие глаза его смотрели свирепо, челюсти были сжаты.

Чиновник в фиолетовом, что привел гостей, упал на колени, и поклонился семь раз, ударяясь лбом об пол. Шао Ху сложил руки перед грудью, и ограничился единственным поклоном, но долгим и очень низким, до земли.

Ивар кивнул – невежливо не поприветствовать хозяина, оказавшись в его доме.

– Все так, как нам и доложили, – произнес император, и лицо его украсила хищная ухмылка, что вполне подошла бы тому же тигру. – Позволяем вам приблизиться, чужеземные воины.

Ивар двинулся вперед, за ним зашагали соратники, Шао Ху и чиновник остались на месте. По залу побежала волна шепотков – стоявшие у стен возмущались диким видом чужаков, неприлично большим ростом, желтыми волосами и прозрачными, точно вода глазами…

Сбоку от трона располагались двое облаченных в ало-золотое стариков, держали посохи с загогулиной на вершинах. Эти смотрели на северян со страхом и удивлением, глаза бегали, руки тискали плотное дерево так, что казалось, сейчас переломится или хотя бы промнется под пальцами.

– Вот так хорошо, – император, судя по голосу, не боялся, хотя стражи видно не было, то ли надеялся на колдунов с посохами, то ли оружие на поясе носил не для красоты и пущей важности.

Ивар остановился, положил руку на эфес меча и выпятил челюсть – пусть видит, что гости не сетью воду носят.

– Наших ушей достигли слухи, что вы желаете отправиться далее на запад, – сказал император, испытующе поглядывая на викингов, – в дикие, малонаселенные области… Зачем?

Вопрос оказался резким, как удар копья, но Ивар был к нему готов.

Повторять то же самое, что говорил вану в Цзянье, не особенно хотелось, но понимал, что только глупый правитель верит пересказам, а умный пользуется каждой возможностью все услышать из первых уст.

Император внимал молча, только глаза его сужались сильнее и сильнее.

– Мы удивлены… – протянул он, когда конунг замолчал. – Чудное и страшное слышим от вас… Янь Си, позволяю изрекать!

Из ряда чиновников выдвинулся один, с жемчужиной на высокой шапке, с резным посохом в руках, огладил усы и бороду, похожие на сморщенные сосульки, заговорил тонким голосом:

– Всемогущему повелителю известно, что беды, обрушившиеся на Поднебесную – следствие того, что люди отступили от порядка, коему учил великий Кун-цзы. Дети не почитают родителей, жены прекословят мужьям, «рожденные в травах» не повинуются находящимся на государственной службе… И от этого происходят мятежи, неустроения и нападения варваров, буйство духов и поднятие мертвецов… Куньлунь же, обитель благой Си Ван-му, бодхисатв и священномудрых, не может быть источником зла – об этом говорят все священные тексты…

– …которые годятся лишь для того, чтобы засунуть их тебе в задницу, – очень тихо сказал Нерейд, но Янь Си, его, похоже, услышал, поскольку поперхнулся и начал багроветь.

Император посмотрел туда, где стоял бритоголовый хэшан:

– Шао Ху, дозволяю изрекать.

– Ничтожный осмелится заметить, – донесся от входа в зал мощный бас, – что люди эти, прибывшие из-за пределов Поднебесной, могут видеть то, что мы, родившиеся тут, видеть неспособны… Недаром взгляду того, кто безумен или подобен безумцу, открываются глубокие тайны?

Император покачал головой, приказал:

– Проросшее Зерно, теперь ты.

Один из стариков в ало-золотом сделал шаг вперед, качнулся посох, зазвенели укрепленные на загогулине колокольчики.

– Я вижу в них силу… – сказал он, щурясь, будто смотрел на яркий свет. – Призраки должны бояться ее… Они подобны драконам, что опасны для всех… и благотворны для всех!

– Особенно опасен Арнвид, – Нерейд хихикнул, – с его козлиной бородой. Самый дракон и есть. Как бочку пива увидит, начинает огнем дышать, и нет пиву после этого спасения…

Он осекся, поскольку император заговорил вновь:

– Советники говорят разное, и посему мы назначаем на завтра испытания, что позволят определить, с кем мы имеем дело – с благородными мужами или наглыми разбойниками. Сейчас позволяем вам удалиться, чужеземные воины, ночь вы проведете в моем дворце, укрепляясь духом.

Ивар поклонился еще раз – не худший вариант, их хотя бы не попытались убить, а испытания… бывало всякое, так что и на этот раз удастся сдюжить, коли выпадет немного удачи.

Комнату гостям отвели в одной из башен внутренней стены, отдали им целый этаж.

– Неплохо, – заявил Нерейд, изучив все уголки, выглянув в забранные решетками окна, подвигав туда-сюда легкие загородки на колесиках, покачав золоченые вазы на тумбах и ковры на стенах. – Тут я готов укрепляться духом, особенно если дадут пожрать и выпить…

Суетливые слуги, отвешивая на каждый шаг по два поклона, притащили низкий стол, уставили чашками и кувшинами. По помещению поплыл запах жареного мяса, рыбы, аромат пряностей, еще какой-то незнакомый, от которого в брюхе начинался потоп с землетрясением вместе.

Едва расположились за столом, как в помещение проскользнул Шао Ху.

– Садись с нами, – пригласил Ивар. – Тут есть и трава, и плоды… как раз для тебя.

– Нет, благодарю, – хэшан улыбнулся. – Меня ждет ночной молебен в храме Восемнадцати Архатов… Перед ним я загляну на корабль, скажу, что с вами все в порядке, что вы в гостях у императора.

– Это верно, загляни, – одобрил конунг. – А то Гудрёд сгоряча может решить, что нас кто обидел… Дружина возьмется за мечи, и Поднебесная поймет, что все прежние неприятности были детскими шалостями.

Шао Ху поклонился и исчез, а они принялись за еду.

Уничтожили целого кабана, попробовали карпов в сметане, маринованные побеги бамбука и даже собачатину, не отказались и от лягушек, чье мясо оказалось нежным и сладким. В дальних странствиях выучишься есть всякое, и не просто выучишься, а еще приспособишься получать от этого удовольствие, а уж Ивар Ловкач и его воины побывали много где…

Стол опустел, его накрыли вновь, принесли еще вина и пива.

Налопались так, что едва могли икать, а Нерейд вдобавок набуздырялся, чуть не полез в окно, когда захотелось по нужде. Выручил Кари, вовремя скрутил друга и вручил слугам, объяснив, что именно от них требуется и в какой особый покой надо проводить рыжего безобразника.

Ивар спал плохо, мешали отдаленные песнопения, звон и гудение труб.

Похоже, император и его советники обращались к своим богам, спрашивали совета, как похитрее испытать северных варваров, или может не возиться, сразу обречь на мучительную смерть?

Разбудили гостей ни свет не заря, еще драконы с тиграми не дрались.

– Куда в такую рань? – спросил Нерейд, разлепив один глаз.

– Время испытания, – объявил стоявший на пороге чиновник в фиолетовом, тот самый, что вчера явился за ними в храм. – Сын Неба, да благословят его все будды и бодхисатвы, ожидает.

– Подождет еще чуток, – Ивар сел, почесал бок: отлежал, поскольку спать пришлось по местному обычаю на тонкой циновке. – Пока мы умоемся, сходим куда надо… позавтракаем.

– Вы же вчера пировали? – глаза чиновника стали как у очень большой жабы, которой в задницу воткнули не соломинку, а целое бревно.

– Так то вчера было… – Арнвид поднялся, почесал живот.

– Ладно, обойдемся, – сказал Ивар. – Но если до обеда не закончим, то все может быть очень плохо… Ведь всем известно, что голодные варвары – это очень злые варвары!

Чиновник привел их в тот же зал, где вчера разговаривали с императором.

Правитель Чжунго обнаружился на троне, но уже в другом халате, чисто-белом, как горные снега. Чиновников стало намного меньше, но обладатель усов-сосулек остался, как и двое стариков в ало-золотом и Шао Ху, а с ним еще парочка хэшанов в оранжевых рясах.

Все сидят на подушках вдоль стены, лица неподвижные, словно неживые.

– Приветствуем вас, чужеземные воины, – сказал император. – Как вам наше гостеприимство?

– Славно, – ответил конунг. – Кормят хорошо, слуги шустрые, но шумновато…

Император удивленно задвигал бровями, похоже, что ожидал другого ответа, сказал почти с угрозой:

– Ничего, вторую ночь вы тут вряд ли проведете… Садитесь вон туда!

И он указал на ту стену, что оставалась свободной, и вдоль нее лежали подушки.

Арнвид опустился на свою довольно ловко, Нерейд с трудом подогнул под себя ноги, Кари брякнулся так, что вздрогнул пол, а золоченые драконы на потолке зашевелились.

– Во имя всевидящего Неба и предков мы начинаем, – правитель Поднебесной хлопнул в ладоши. – Янь Си, объяви церемонию!

Чиновник с жемчужиной на шапке поднялся, поклонился, и заговорил:

– Воистину благородные и справедливые испытания предстоят нам здесь. Сначала мы очистим помещение от злых духов, противных Дао, что могли проникнуть сюда вместе с чужаками. Затем же испытаем наших гостей на те умения, что пристали благородным мужам, узнаем, обладают ли они дэ, и достойны ли проверить удачу на дороге в Куньлунь. Начинаем!

Очисткой от злых духов занялись двое стариков в ало-золотых халатах.

Один зажег пучок сухих стеблей, принялся им размахивать, и по залу пополз вонючий, черный дым. Второй, бренча колокольчиками на посохе, начал бегать туда-сюда, выкрикивать неразборчивые возгласы и делать выпады, словно протыкая кого-то невидимым мечом.

– Тут и вправду есть кого гонять? – спросил Ивар, нагнувшись к Арнвиду.

– Да откуда? – старый эриль пренебрежительно махнул рукой. – Деньги отрабатывают, перед лицом правителя стараются, а сами дурачка играют… По лицам видно.

Морды у стариков были самые прохиндейские, хитрые и довольные.

Беготня закончилась, дым немного рассеялся, и вновь прозвучал тонкий голос Янь Си:

– Первое, по чему узнается тонкий ум благородного мужа – это искусство стихосложения. Кто из вас, благородные варвары, готов посостязаться с придворным поэтом Сыма Ню в создании оды?

– Что такое ода, я не знаю, но стихи сочинить готов! – громко объявил Арнвид. – Тема какая?

– Единственно возможная в данном дворце, – Янь Си поклонился императору. – Славословие Сыну Неба, благословенному всеми благими небожителями, потомку божественного Юя, несравненного Шуня…

Правитель Чжунго поднял руку, и чиновник замолк, хотя поперхнулся, запихивая обратно рвущийся из горла поток лести.

– Годится. Я готов, – сказал Арнвид.

Принесли большие песочные часы, перевернули, и поэт, худосочный, совсем молодой, принялся возить кисточкой по бумаге, хотя Ивар был уверен, что у него-то хвалебная ода готова заранее. Старый эриль откинулся к стенке, прикрыл глаза и, казалось, задремал.

– Да, еще, знайте, если вы не покажете себя достойными, – сказал Янь Си вкрадчиво, – то будете обвинены в оскорблении величества, осквернении предков, и брошены в темницу…

Ивар улыбнулся так, что чиновник побледнел и отшатнулся.

– Готов возвысить голос в присутствии императора! – воскликнул Сыма Ню, хотя песка в верхней половине осталось достаточно.

– Начинай, паря, а я уж за тобой, – разрешил Арнвид так благодушно, словно был тут главным.

Придворный поэт вскочил на ноги, и заголосил:

Дальше полились славословия, такие приторно-сладкие, что у Ивара заныли зубы. Но пришлось выслушать все до конца, понаблюдать, как на лицах слушателей расцветают одобрительные ухмылки.

– Теперь ты, – сказал Янь Си, глядя на Арнвида с презрительной уверенностью: куда тебе, лысый старичина, против нашего поэта, что простую орхидею может назвать тридцатью разными словами.

Голос его звучал сначала негромко, потом окреп, в нем послышалось лязганье стали, предсмертные хрипы, воинственные крики и тот страшный напев, который издают мчащиеся по небу валькирии:

Ханьцы не могли понимать кеннингов, виса столь же отличалась от оды, как тяжелая секира от парадного меча, но они разбирались в стихах, и слушали, затаив дыхание, даже невозмутимый император.

А когда Арнвид закончил, по залу пробежал дружный вздох.

– Это… это было необычно, – сказал правитель Чжунго. – И не хуже, чем у Сыма Ню…

– Правитель, ничтожный просит о милости покончить с собой! – придворный поэт, чьи щеки выглядели красными, словно два мака, упал на колени, приник лбом к полу. – Ибо я навеки опозорен, проиграв состязание варвару, и достоин лишь смерти в петле или от яда!

Он-то хорошо понимал, кто победил в этом поединке.

– Дозволение не дается, – сухо проговорил император. – Янь Си, второе испытание!

Чиновник в шапке с жемчужиной махнул рукой, и слуги принесли низкий столик, расчерченный в черные и белые клетки, принялись расставлять на нем фишки тех же цветов.

– Облачные шашки, – объявил Янь Си. – Благородный муж обязан показать тонкость ума, играя в них. До трех побед. И я сам, недостойный, стану противником того, кто будет состязаться от наших гостей.

– Может быть, я? – Ингьяльд несмело глянул на конунга.

Молодой эриль в тавлеи был сильнее всех в дружине, да и по Трандхейму находилось мало равных ему игроков.

– Давай, – кивнул Ивар. – Только если продуешь, я сам тебе башку отрублю, клянусь Вальхаллой.

Ингьяльд поднялся, сутулый, длиннорукий, зашагал к столику.

– Только бы хотелось узнать правила… – попросил он, усевшись напротив Янь Си.

Объяснения не заняли много времени, и вскоре противники начали двигать черные и белые фишки по доске.

Первую партию Ингьяльд проиграл, зато вторую, третью и четвертую свел вничью.

– Так мы тут до вечера просидим, – пробурчал Нерейд, когда стало ясно, что и пятая сшибка закончится мировым соглашением. – Хоть бы пива принесли, опохмелиться после вчерашнего… или пожрать.

То ли император его услышал, то ли сам понял, что игра может затянуться надолго, но после шестой, снова ничейной партии он объявил это состязание законченным. Мрачный Янь Си сообщил, что «благородный муж» обязан показать себя в искусстве каллиграфии.

– А что это такое? – спросил Ивар.

– О! – на лице чиновника появилась злорадная улыбка. – Сие есть умение красиво рисовать иероглифы, дабы вид их не только радовал глаз и сердце, а еще и отражал смысл всего сущего…

– Это просто, хотя я возьмусь лишь за руны, – сказал Арнвид. – Только принесите мне камень.

– Камень? – глаза императора удивленно расширились.

– Лучше гранитную плиту, и молоток надо. Резец у меня с собой, – старый эриль похлопал себя по поясу.

Небрежного жеста правителя хватило, чтобы забегали, засуетились слуги. Непонятно откуда притащили серый валун, Арнвид оглядел его и признал годным, после чего состязание началось.

Выставленный со стороны ханьцев сутулый дядька с лишаем на щеке изящно помахивал кистью, перекладывал с места на место широкие полосы шелка. Испуганно вздрагивал, когда старый эриль начинал стучать молотком слишком громко, поглядывал на того с неудовольствием.

Ну а Арнвид старался вовсю, из-под резца его летела каменная пыль, черты выходили прямыми и четкими.

– Готово, – сказал он, закончив колотить и отступая на шаг, чтобы полюбоваться результатом.

– И что это значит? – спросил император.

Он и все прочие ханьцы таращились на ряд из пяти знаков с удивлением, да и Ивар, хоть и знал символы Футарка, мог лишь догадываться, что изобразил эриль, практиковавшийся в искусстве Одина более полувека.

– Тейн с руной Уруз в центре. Пока стоит этот камень, будет стоять и твое могущество, о конунг Чжунго, – сказал Арнвид. – Надпись привлечет в твое государство спокойствие и благоденствие, отведет напасти, но только те, что являются обычными, человеческими, не принесенными из иных миров.

Все взгляды обратились на каллиграфа.

– Счастье, выгода, долголетие, радость, – перечислил тот, показывая полосы из шелка, на которых с необыкновенным изяществом были выведены крупные иероглифы, – изображены в стиле цай, с добавлениями элементов северной школы…

– Неплохо, – оценил старый эриль. – Но чья надпись проживет дольше, устоит перед огнем и водой?

– Трудно сравнивать, – вступился за каллиграфа император. – Мы признаем ничью.

Арнвид презрительно хмыкнул и вернулся на место, а Янь Си объявил следующее испытание – стрельбу из лука.

– О, это для меня! – обрадовался Нерейд. – Разомнусь маленько, кидая стрелы. Правда, клянусь котлом Эгира, на сухую глотку стреляется плохо, но не посрамлю дружины!

На двери зала повесили две мишени, каждую с небольшой щит размером, принесли множество одинаковых луков. Противник Болтуна, широкоплечий и длиннорукий ханец, выбрал один, приготовил колчан, и замер в ожидании.

– Так… давай этот, – Нерейд взял лук, а когда потянул тетиву, тот с протяжным хрустом сломался. – Нет, слабоват… Ой, и этот хилый, и этот… Так, вот этот покрепче, хотя нет, тоже хрусть и пополам…

С каждым отброшенным луком узкие глаза зрителей округлялись больше и больше, император тискал подлокотники трона, по лицу Янь Си плыли багровые пятна, старики в ало-золотых халатах с трудом удерживались от смеха.

– Хватит! – не выдержал наконец правитель Чжунго. – Возьмите из моей сокровищницы лук силача Фаня!

Принесенное оружие оказалось длинным, почти как те луки, что делают в Бретланде, и его сломать Нерейд не смог. Выбрал самую тяжелую стрелу, больше похожую на копье, и, гордо выпятив грудь, объявил, что готов.

– Стреляйте! – объявил Янь Си. – И пусть рука ваша будет тверда, а дух – спокоен!

Ханец поднял лук и спустил тетиву одним невероятно быстрым, красивым движением. Раздался глухой стук, и стрела со светло-серыми утиными перьями затрепетала в центре мишени.

Нерейд, руки которого тряслись после вчерашнего, а дух, хоть и спокойный, но вонючий, ощущался за дюжину шагов, одобрительно кивнул.

– Дай-ка теперь я, – сказал он.

Тетива со скрипом поползла к плечу, надулись жилы на запястье, и стрела помчалась к цели. Грохнуло, полетела пыль, дворец вздрогнул, и в двери там, где висела мишень, появилась дыра.

Советники императора растерянно переглядывались, сам он лупал глазами, точно забравшаяся на трон сова.

– Хлипкие у вас двери, – Нерейд нахмурился. – Из бумаги, что ли? Дай-ка я во вторую поцелю…

– Нет, не надо! – поспешно воскликнул император. – Опусти лук, могучий варвар, настало время для последнего состязания, самого главного – в воинском искусстве, что есть отражение мощи человеческого духа и совершенства тела.

– Наконец-то, – проворчал Ивар. – А то я уж засиделся, да и стыдно конунгу прятаться за спины дружинников. Эй, как драться будем, на мечах, в доспехах, со щитами или без?

– Зачем? – Янь Си выглядел уже не так уверенно, как в начале испытаний, но злобы в его взгляде хватило бы на дюжину ночных всадниц. – Плоти не нужны низменные орудия из металла и дерева.

– Это чего значит? – спросил Кари.

– На кулачки зовет, – Ивар снял пояс с мечом, отдал Арнвиду. – Отчего бы не потешиться?

Вышел в центр зала, обнаружил напротив себя обнаженного по пояс ханьца, не особенно могучего, но перевитого жилами и мускулами, с мозолистыми костяшками и цепким взглядом. Тот поклонился, конунг в ответ кивнул, затем поплевал на ладони и сжал кулаки.

Не успел оглянуться, как получил в ухо, в живот, и в промежность.

Последний удар заставил охнуть, и Ивар махнул, целясь в голову противника, но не попал. Ханец оказался за спиной, принялся молотить руками и ногами, попадая по бокам и позвоночнику.

– Эй, конунг, не спи! – крикнул Нерейд с насмешкой. – Подушку забыл!

Ивар разозлился, повернулся резко, и на этот раз угадал маневр противника. Поймал того на встречном движении, и тяжелый кулак северянина врезался ханьцу в середину груди.

Хрустнуло, изо рта жилистого бойца выплеснулась кровь, и он мягко упал на пол.

– О, готов! – с досадой воскликнул Ивар. – А я только разогреваться начал! Давай еще одного!

Окаменевший император повел рукой, бросил умоляющий взгляд в ту сторону, где сидели хэшаны в оранжевых рясах. Один из них, располагавшийся рядом с Шао Ху, поднялся, выждал, пока слуги утащат поверженного, и вышел к конунгу.

– Покажи, на что годен! – бросил тот, чувствуя, как кровь быстрее бежит по жилам, а мышцы полнит свирепая сила.

Давно не дрался вот так, без оружия.

Хэшан метнулся вперед стремительно, как смазанная жиром молния, Ивар отшагнул назад, выбросил кулак. Получил по уху, по роже, по шее, даже вроде бы в живот пару раз, а сам ударил единожды, и подумал, что промахнулся – не встретил сопротивления.

Приготовился сплюнуть с досады, но обнаружил, что противник отскочил, шипит и трясет рукой.

– Что? – спросил Ивар, облизывая разбитые в кровь губы.

– Ты ему предплечье сломал, – сказал Арнвид с восхищением. – Вот зверюга, хуже берсерка!

– Тебе хватит? – спросил конунг, глядя на хэшана. – Давайте теперь парочку, и лучше с оружием! Эх, размахнись рука, раззудись плечо, помашем клинками, потешим Видрира!

– Э… повелитель? – Янь Си бросил отчаянный взгляд на императора, тот кивнул.

Ивар только успел взять оружие, как в зал явились двое крепких по местным меркам парней, один с двумя прямыми мечами, каждый не длиннее предплечья викинга, другой – с большим лезвием на древке.