Глава 6. Тростниковая земля
Зеленый полог раздвинулся, и из них выступил зверь вроде рыси, но намного больше, и рыжий, как закатное солнце, с черными полосками на шкуре. Заворчал негромко, оскалил клыки, белые и острые, в палец длиной, причем не в самый короткий палец.
– Ух ты! – в возгласе Нерейда прозвучало восхищение.
Ивар же чуть присел, выставил меч, рядом встал Даг с копьем в руках.
Зверь выглядел красивым и грозным, словно изготовленный мастером клинок, водил глазами, изучая викингов. Наверняка имел дело с людьми, знал, что могут эти блестящие штуковины в безволосых лапах, и нападать не спешил.
А затем и вовсе решил, что связываться не стоит, бесшумно отступил и исчез.
– За дровами только по трое, и смотреть по сторонам, – велел Ивар. – От такой киски в одиночку не отобьешься.
– Может, поохотимся? – предложил Нерейд. – Какая шкура, а, клянусь лыжами Скади?
Конунг пожал плечами:
– Ночью, если хочешь, отправляйся в лес, только не жалуйся, если тебя самого сожрут или сотворят еще что похуже.
– А что может быть похуже? – Болтун озадаченно выпучил глаза, и поплелся в чащу вслед за Гудрёдом.
Выставили стражу, запылал разожженный старым эрилем костер, искры полетели к темнеющему небу. Солнце зашло целиком, как ему и положено, на смену дню явился вечер, готовый распахнуть двери ночи.
От реки, где Кари набирал воду, донесся всплеск и недовольное ворчание.
– Что у тебя такое? – спросил Ивар.
– Да тут кто-то… – берсерк стоял по колено в волнах, и с удивлением глядел вниз. – Сейчас я его…
Он нагнулся, пошарил в реке, и с усилием, так что под рубахой вздулись мышцы плеч, вытащил на воздух мускулистого толстяка. С того полилась вода, закачалось округлое брюхо, затряслась набедренная повязка и короткие ножки, перепончатые, точно у селезня или лягушки.
Обитатель реки злобно пучил глаза навыкате, недовольно брыкался, шипел и плевался, но сделать ничего не мог. Кари держал его за шею так, что ясно было – одного нажатия хватит, чтобы переломилась, как сухая ветка.
На голой макушке толстяка имелась небольшая выемка, и в ней плескалась речная вода, плескалась и не выливалась. Вместо носа торчало нечто похожее на клюв, но не птичий, а тот, что бывает у кальмаров и осьминогов.
– Это еще кто? – спросил Ингьяльд.
– Как кто? – сварливым тонким голосом произнес толстяк. – Вы что, с Токама но-хара свалились?
– Не совсем, – сказал Ивар. – Но такую образину, как ты, в первый раз видим.
– Каппа я, каппа! – пропыхтел обитатель реки. – У, кабан какой здоровый, хотел его притопить слегка, чтобы знал… ан нет, даже ногу сдвинуть не смог… чтоб тебя подземные боги взяли!
Последнее относилось к Кари.
– Так это местный никси, – догадался Арнвид. – Водяной, зараза… Если баловать будешь, мы тебя поймаем и высушим, понял?
– Как не понять? – глаза каппы блеснули, в брюхе забулькало, а голос стал жалобным, просящим. – Сами-то юмора совсем не понимают, чтобы вам… отпустили бы вы меня, люди добрые?
– Брось его, – сказал Ивар, и послушный Кари отшвырнул каппу так, что тот улетел на середину реки.
Там смачно плеснуло, раздалось удовлетворенное ворчание.
– Как бы не нагадил? – с беспокойством произнес Ингьяльд. – А то помню я тех водяных из земель русичей.
– Пусть только попробует, – старший эриль горделиво распрямился, а кашель его прозвучал воинственно. – Устроим ему Рагнарёк тактического масштаба. А теперь, конунг, я хотел бы сказать вису.
– Вису? – удивился Ивар.
Этот поход настолько отличался от обычного плавания куда-нибудь в Бретланд, Гардарики, или Валланд, что он и не думал о том, что находящиеся на корабле эрили будут складывать хвалебные стихи.
– Да, – Арнвид с достоинством кивнул. – О нашем путешествии через Йотунхейм. Ведь это подвиг, равного которому не совершал ни один из морских конунгов древности.
– Конечно, я слушаю, – Ивар кивнул.
Дружинники замолчали, остался только плеск речных волн и потрескивание костра, и Арнвид заговорил звучным и мощным, так не похожим на его обычный голосом:
Детей Имира – лось
Эгирова луга – тем не
Распотешу – правит
Вяз игрища Грима.
Ивару послышался плеск и, повернув голову, он обнаружил, что из реки торчит голова каппы, макушка тревожно поблескивает, зато уши внимательно ловят каждый звук.
Слава не изгинет,
Пока не сотрясется –
Тяжек ход пучины –
Виселица Грима.
Там были еще четверостишия, и в конце каждого Арнвид обязательно вставлял то имя Одина, что значит «личина».
– Великую честь ты оказал мне, – сказал Ивар, когда эриль замолк. – Проси, что хочешь.
– Эх, конунг, – Арнвид слабо улыбнулся. – Ты сам оказал великую честь, взяв меня с собой.
– Возможно. А теперь не вопросить ли нам руны? Пора узнать, что ждет впереди, и куда направить бег драккара.
– Да, конечно, – и старый эриль с кряхтением полез в вышитый мешочек, что всегда носил на поясе.
Оглянувшись еще раз, Ивар обнаружил, что каппа исчез – руны интересовали обитателя реки куда меньше, чем стихи.
Вытащенные из мешочка костяные плашки с выжженными на них священными знаками легли странно, так что Арнвид с Ингьяльдом какое-то время поспорили, прежде чем объявить результат.
– Укуси меня Фенрир, если я такое когда видел, – признался старый эриль. – Идти нам на юго-запад, это понятно, но ждет нас там… кровь, препятствия, и некие странные опасности.
Ивар лишь плечами пожал – за десятилетия походов с кем только не сталкивался, дрался с колдунами и дэвами, чудовищами и богами, бывал в плену и участвовал в турнирах…
– Кровь будет чужой! – объявил он. – А опасности – какой викинг их боится?
В путь пустились ранним утром, когда в прибрежном лесу чирикали только самые ранние пташки, а каппа наверняка дрых где-нибудь на дне речки. Столкнули корабль на воду, и заработали веслами, выгоняя из тела сонную одурь, разогревая мышцы, наполняя тела здоровой мощью.
Арнвид сидел на носу нахохлившийся, согнутый, вчера отдал все силы, и словно постарел еще лет на десять.
– Чудные места, – сказал Ивар, когда солнце поднялось выше и начало припекать. – Хотя человек где только не живет… Там, где и тролли с альвами жить не смогут, и цверги сбегут, проклиная все на свете.
– Это уж точно, – проворчал старый эриль.
Холмистый берег, похожий на лохматую зеленую шкуру, уходил назад, в кронах резвились обезьяны, долетали их вопли. Кружились птицы, большие и яркие, вроде попугаев, вдали ревели горластые, но невидимые с корабля твари.
Затем лес оборвался, за небольшим мыском начались поля, а на водной глади обнаружились лодчонки.
– Вот и люди, – Ивар поднес ко лбу ладонь, чтобы прикрыть глаза от слепящего солнца.
В утлых посудинках, каждая едва больше корыта, возились обнаженные по пояс мужчины, мелкорослые, точно мальчишки. Тянули сети, вытряхивали из них рыбу, вытаскивали раскоряченных крабов, орудовали веслами, делали еще что-то, но что, издалека не разглядеть.
Драккар заметили, раздался тонкий крик, на мгновение все замерли, а затем дружно погребли к берегу.
– Хм, неужто сталкивались с викингами? – задумчиво вопросил Арнвид.
Местные торопились так, что едва не выскакивали из суденышек, лупили веслами по воде, летели брызги. На берегу, за полями виднелась деревушка – округлые хижины с остроконечными крышами, дымки над ними.
– Ну это вряд ли, – заметил Ивар. – Тут могут быть свои не хуже нас, что любят пограбить.
Лодчонки достигли суши, рыбаки помчались в сторону деревни так, что засверкали босые пятки. Меж домов поднялась суета, ветер донес детский писк, женские крики, мычание недовольной скотины.
Драккар подошел к берегу медленно, с достоинством, вытаскивать его целиком не стали – вдруг придется срочно отплывать.
– Оставайтесь тут, на землю не сходите, – велел Ивар. – Кари и Арнвид – со мной.
– Но как же так? – возмутился Нерейд, и многие поддержали его недовольным гулом. – Мы что, и свежего мяса не добудем? Никого не зарубим? За девками по кустам не побегаем?
– Не для того так далеко забрались, – сказал Ивар сурово.
Спорить дальше никто не стал, хотя видно было, что дружинники недовольны – ворчат, как собаки над старой костью, башками крутят, глазами сверкают, и даже на лице Гудрёда недоумение.
В сторону деревни пошли втроем: конунг – понятное дело, ему нужно посмотреть, что тут и как, Арнвид – на тот случай, если придется с чем-то хитрым столкнуться, Кари – если с излишне простым, но сильным. Кольчуг и шлемов надевать не стали, положились на удачу, без которой воин не воин.
Домишки приблизились, стало ясно, что они крохотные и невероятно хрупкие.
– Небогато живут, – заметил Арнвид, когда они достигли околицы.
В деревне не было ни единой живой души, зато повсюду виднелись следы поспешного бегства – распахнутые двери, брошенные посреди улицы вещи, отпечатки копыт на земле.
– Ты, Кари, дыши осторожнее, а то еще развалится что-нибудь, – сказал Ивар, разглядывая крайний дом: крыша из тростника, стенки тонкие, пальцем проткнешь. – Морозов они, похоже, не знают.
Донесся шорох, из-за соседнего домишки кто-то выглянул, стремглав понесся прочь.
– Эй, стой! – крикнул Арнвид, но бегун был далеко и прибавлял шагу.
Разглядели только, что он тощ, жилист, облачен в штаны до колен и просторную рубаху.
В центре деревушки, на небольшой площадке, обнаружился крохотный храм – две покатых стены уперты друг в друга так, что получается навес, а под ним на полках стоят фигурки из дерева, изображающие, скорее всего, богов, лежат чудные плоды, семена в глиняных мисках.
Старый эриль не утерпел, шагнул поближе, но посягнуть на святыню ему не дали. Из-за храма выбрался дрожащий мужичок в таких же штанах и рубахе, крохотный и черноволосый.
Раскосые, темные глаза его смотрели со страхом, но голос звучал сильно.
– О могучие морские великаны, посланцы Эммы, уроженцы Ёми но-куми, – затянул мужичок. – Не погубите нас! Мы исполняем все заветы, приносим жертвы предкам, буддам и Пресветлой Аматэрасу!
– Какие же мы великаны? – спросил Ивар, стараясь говорить мягко.
– Свирепые и большие, – сказал мужичок. – Глаза ваши изо льда, клинки из небесного грома, волосы из драгоценного металла, и путешествуете вы на огромном змее с длинными плавниками!
– Ну да, мы великаны… – Арнвид, похожий на исполина так же, как мокрица на волка, насмешливо хмыкнул. – Но мы, э… заблудились… Что это за земля, что за народ тут обитает?
Мужичок слегка приободрился, дрожать перестал, глаза его чуть расширились.
– Асихара-но накацукуни, Тростниковой землей зовется она, – сообщил он с интонациями начавшего сагу сказителя, – правит тут трижды благословенный Сын Пресветлой Аматэрасу, что рождена из капель воды, коими спасшийся из Страны Мертвых Идзанаки омыл свой левый глаз, а мы, ничтожные, погруженные в колесо Сансары, именуемся нихондзин…
– Сколько слов, – растерянно пробормотал Кари.
– Ага, понятно, – сказал Арнвид как ни в чем не бывало. – А как насчет того, чтобы купить у вас провизии?
Мужичок совсем повеселел, распрямился, так что достал бы Ивару почти до груди.
– О, великаны всегда голодны, – произнес он с пониманием. – Урожай был хорош, и мера риса в общественном доме найдется, также добыли мы немало рыбы, и можем продать вас теленка, хотя нет, один он…
Великаны или нет, а если собираются торговать, то вряд ли будут грабить.
– Хорошо, – сказал Ивар. – Несите рыбу и этот ваш рис к драккару, э, к нашему змею…
– А он нас не сожрет? – на лице мужичка вновь появилась опаска.
– Не сожрет, – пообещал конунг. – А заплатим мы золотом, не сомневайся… как тебя зовут, кстати?
– Золотом! – черные глазенки выпучились, едва вовсе не выскочили из черепа, их обладатель сделал шаг назад, словно намеревался обратиться в бегство. – Я, ничтожный Харихиро, не достоин принять такую плату… У нас, бедных селян, отберут… нельзя так… смилуйтесь!
Он рухнул на колени и зарыдал, точно обиженный ребенок.
– Э… ну ладно, ладно, – торопливо сказал ошеломленный Ивар. – Клянусь копытами Слейпнира, кто же знал?.. У нас еще серебро есть, если золото не годится… Если порыться, там много чего можно найти.
– Хорошо, мы придем, – пообещал Харихиро, вытирая слезы.
Как скоро выяснилось, он не обманул.
Не успел Ивар рассказать, что произошло с ними в деревне, как со стороны домов появилась целая процессия: впереди два старика в халатах, за ними мужчины с мешками и корзинами, а позади всех подростки с какими-то непонятными штуковинами вроде опахал без ручек.
Подошли ближе, и Ивар сообразил, почему их обозвали великанами – никто из обитателей селения не был выше Харихиро, сам конунг смотрелся меж них гигантом, а Кари и вовсе возвышался как гора.
– Мелкие какие все, – озабоченно проговорил Арнвид. – Жрут плохо, что ли? Или работают много?
Старики, не дойдя до корабля шагов тридцати, принялись кланяться так, что едва не мели седыми бородками землю. Мужикам с грузом делать то же самое оказалось не с руки, но и они согнули шеи, и дальше зашагали, уставившись вниз, подростки замахали «опахалами».
– Привет вам, посланцы Эммы, – просипел один из стариков, что помоложе.
– Привет вам, уроженцы подземного мира, – подхватил второй, такой древний, что вполне мог помнить убийство Имира.
Кто такой Эмма, и с чем его едят, Ивар не знал, но спорить с местными не собирался – пусть хоть сетью назовут, лишь бы в море не кидали. Хорошо помнил, как на дальнем западе северян то именовали детьми Кецалькоатяля, то считали явившимися с того света духами предков.
Отчего бы не побыть великанами из подземного мира?
– Да пребудет с вами благословение Амиды, чья милость больше неба, обильнее земли, глубже моря! – воскликнул Харихиро, облачившийся в халат с поясом, на котором висели, постукивая друг о друга, разноцветные раковины.
Обитатели селения были не только одинаково мелкими и тощими, их еще и вытащили словно из одного стручка – волосы черные, как сажа, а глаза такие узкие, будто специально прищурили.
– Да избегнете вы козней… – в два голоса завопили старики.
– Сколько можно болтать? – негромко заворчал Нерейд. – Пора бы к делу…
Ивар сердито глянул на него, и рыжий викинг осекся, а лицо сделал умильно-благостным, как у христианского жреца. Повидал немало, хорошо понимал, что у каждого народа свой обычай, и нарушать его можно лишь в том случае, если ты собрался воевать…
Но не сдержался – натура взяла верх.
Пожелания следовали одно за другим, все более хитрые и сложные, порой совсем непонятные. Старики и Харихиро старались вовсю, парни махали опахалами, а мужики один за другим подходили к конунгу, ставили к его ногам корзины, складывали объемистые, шуршащие мешки.
В корзинах был лосось, на вид такой же, как в Северных Землях, в мешках – Ивар увидел сквозь прореху – белые зерна, похоже, что тот самый рис, о котором упоминали в деревне.
– Э, спасибо, во имя светлых асов, – сказал он, когда пожелания закончились. – Ингьяльд, тащи серебро и бочонок с кружками, спрыснем сделку… Вы, ребята, тоже не хворайте.
Соревноваться с узкоглазыми в красноречии Ивар не собирался.
Младший из эрилей приволок позвякивающий мешочек, Харихиро удивленно уставился на монеты, даже попробовал одну на зуб. Старики заинтересованно потянули носами, когда в кружки хлынул добрый, пахнущий хмелем напиток, заколыхалась белая пена.
– Что это? – спросил тот, что постарше.
– Пиво, – ответил Нерейд. – Держи, батя… Как же ты, до седых волос дожил, а о пиве не узнал?
Дед нахмурился, но кружку взял, уткнулся в нее носом.
– Во славу богов! – сказал Ивар, когда посудины оказались у всех.
Харихиро понюхал пиво, сделал первый глоток осторожно, а вот дальше пил, точно страдающий от жажды верблюд. Прочим обитателям приморской деревушки оно тоже пришлось по вкусу – бочонок прикончили мгновенно, пришлось доставать второй, побольше.
Викинги принялись таскать продукты на борт, конунг остался на берегу с местными.
– Вы должны прийти к нам… – с трудом ворочая языком, произнес захмелевший Харихиро. – Мы вас уважаем… и вы нас уважаете… сакэ нальем, все из домов вынесем… прямо сейчас…
– Это что, нас на пир зовут? – заинтересовался Арнвид. – А что такое сакэ?
– Огненный дух, что веселит сердце, – сообщил дедуган подревнее, оказавшийся более стойким к хмельному.
Глаза старого эриля загорелись:
– Тогда отчего бы не сходить?
– Можно, – Ивар повернулся к Гудрёду. – Готовьте обед, по сторонам поглядывайте, а мы в селение.
Кари и Нерейда прихватили с собой – первого для солидности, дабы местные не забывали, что имеют дело с великанами, второго потому, что если не взять, обидится и будет ныть дней десять.
Харихиро хлопнул в ладоши, старики затянули унылое песнопение, и процессия двинулась обратно в деревню. Вперед умчался один из мальчишек – наверняка с приказом накрывать столы, вытаскивать из погребов все, что там есть повкуснее, и наливать в кувшины сакэ…
Встретили гостей радушно, но столов, к удивлению викингов, им не предложили.
Прямо перед храмом располагался застеленный циновками помост, на них лежали другие циновки, потолще, и на каждой стояло множество тарелочек, блюдечек, каких-то стаканчиков.
– Садитесь, гости дорогие, – пригласил Харихиро, и опустился на помост, ловко подогнув под себя ноги.
Когда Ивар попытался проделать тот же трюк, колени его громко хрустнули, Нерейд сморщился, точно ему вместо пива подсунули уксус, а под могучей тушей Кари помост затрещал. Только Арнвид уселся, как ни в чем не бывало, и потянулся к глиняному кувшинчику.
– Это сакэ? – спросил он.
– Да, – важно ответил один из стариков. – Сделаем возлияние духам предков, и начнем…
Вокруг суетились женщины, мелкие, узкоглазые, в халатах с привязанными к спине подушками. Глаз не поднимали, но Ивар чувствовал, что разглядывают чужаков с интересом, даже со страхом. Постукивали по земле странными деревянными башмаками, на вид удобными, словно колодки.
– Возлияние предкам – это важно, – сказал он. – Ну что, начали?
К драккару возвращались вечером, уже в темноте.
Нерейд кривил физиономию – сакэ не понравилось, хотя выпил в одно жало нескольких кувшинчиков, а кормили местные так скупо, точно никогда не видели голодных мужчин. Плошек и тарелок вроде бы много, но в каждую словно птичка капнула, и то мелкая, а когда есть начинаешь, непонятно, что жуешь, то ли мясо, то ли водоросли, то ли еще что похуже.
Ивар тоже был недоволен – так и не удалось узнать, что за земля лежит на юго-западе; пытался разговорить стариков, но те бурчали что-то о Срединном государстве, а больше ничего сообщить не могли.
Кари тяжко вздыхал – тоже не наелся, и только Арнвид выглядел радостным, как дорвавшийся до мухи паук.
– Семь поколений богов, что были сами по себе, и невидимы! – восклицал он, потирая лысину. – А затем пять поколений богов, что являлись парами! Хе-хе! Идзанаки и Идзанами родили Аматэрасу!
Старого эриля напичкали новыми знаниями, и он счастливо переваривал их, забыв про пустое брюхо.
– О, вон и наши, – приободрился Нерейд, когда показался темный силуэт драккара и костер около него. – Клянусь утробой Тора, я готов сожрать столько же, сколько нам предложили!
– А я – в два раза больше, – добавил Кари.
Их встретили удивленными взглядами – ожидали, что приползут на карачках, держась за выпирающие животы. Пришли же своими ногами, да и вид такой, словно не на пир ходили, а в гости к теще, что готовить не умеет.
– Эй, жрать давайте! – завопил Нерейд. – Вы рыбу сварили? Отлично! И эту белую фигню тоже? Прекрасно!
– Что, все так плохо? – спросил Гудрёд, его желтые глаза изумленно блеснули.
– Бедно живут, – пояснил Ивар.
– А уж девки – кошмар! – влез Нерейд. – Такие мелкие, что у каждой задница в мой кулак размером. А уж тощие… сдавишь такую посильнее, не только ребра треснут, а и позвоночник сломается.
Ходивших в гости пустили к котелку, где была каша белого цвета – тот самый рис, что притащили местные. На вкус оказался так себе, немного получше бересты, но сожрали без остатка, и лосося погрызли всего, едва не проглотили кости.
– Так, стражу надо выставить, – сказал Ивар, наконец-то чувствуя приятную сонливость, что всегда приходит вместе с сытостью. – Гудрёд, ты распорядись, а то я… уже…
Веки опустились еще до того, как брякнулся на бок.
Проснулся, как показалось, мгновенно, и ощутил себя настолько бодрым, словно продрых всю ночь, хотя вокруг было темно. Плескало море, двое дозорных негромко переговаривались, вдали, за полями, за деревней, настырно и жалобно вопила ночная птаха.
Ивар собрался перевернуться на другой бок и заснуть вновь, как увидел, что над бортом драккара на миг поднялся темный силуэт. Решил бы, что показалось, ведь не услышал ничего, но силуэт появился вновь, маленький, стремительный, и остатки сонливости упорхнули прочь.
Конунг приподнялся, радуясь, что дозорные сидят к нему спиной, и ничем не покажут, что кто-то проснулся. Встал на четвереньки, и так, подобно гордому коту, но зато бесшумно, двинулся в сторону корабля.
До Дага Ивару было далеко, но кое-что он умел.
Оказавшись под прикрытием борта, распрямился и прислушался – наверху, между скамей кто-то ходил, легкий и очень тихий; но все же иногда задевал за предметы, издавал легкий шорох и позвякивание.
Своим там делать нечего, да и таиться ни к чему, а значит – чужак, лазутчик.
Ивар взялся за рукоять меча, но передумал, отдернул пальцы – зарубить врага можно, но тогда у него не спросишь, кто он такой, кем послан и почем нынче голова Ловкача…
Шорох приблизился, маленькая тень взвилась над бортом, и в тот же момент конунг прыгнул. Хватанул что-то, затрещала ткань, невероятно верткий лазутчик изогнулся, задергался. Твердое ударило Ивара по лицу, по животу, ощутил на губах вкус своей крови.
Маленько разозлился, саданул туда, где должна быть голова врага.
К собственному удивлению, не попал, зато сам получил в ответ добрый десяток ударов, и даже пару болезненных, в пах. Перед глазами потемнело, и конунг не стал мудрствовать, подгреб лазутчика под себя, и просто упал на него, придавил телом к земле.
Хрустнуло, вспискнуло, и враг прекратил шевелиться.
Услышал приближающиеся шаги, край глаза зацепил багровое свечение приближающихся факелов.
– О, конунг! – воскликнул один из дозорных.
– Точно. Поймал кого-то, – в голосе второго появилась гордость. – Вот какой он у нас, даже ночью найдет, с кем подраться!
– Разорви вас тролли? – Ивар с усилием повернул голову, сел. – Вы где были, когда он на корабль лез?
Дозорные преданно моргали, глаза были честные, недоумевающие, в рот каждого влетела бы морская чайка, и ей не пришлось бы поджимать крылья. Понятно, что бдили, смотрели вовсю, а что враг очутился за спиной, в самом центре лагеря, так это случайно вышло…
Ивар сплюнул и посмотрел на того, кого поймал.
Мелкий, как все местные, он был облачен в черную одежду – штаны, просторную хламиду с капюшоном. В правой руке держал короткий кинжал – вытащил, но не успел пустить в ход, левая оставалась пустой.
– Дышит вроде, – сказал Ивар, думая, что мог расплющить как котенка. – Будите эрилей, надо с ним поговорить…
Стащил с головы лазутчика капюшон, под ним обнаружилось бледное лицо с закрытыми глазами. Подошел зевающий Арнвид, вслед за ним из тьмы явился Ингьяльд, похожий на длинную, нескладную тень.
– Кто это? – спросил старый эриль.
– На корабле шарил. Я его поймал, и помял маленько…
Дозорные догадались принести веревки, и чужака связали по рукам и ногам. Обыскали, и вывалили наземь кучу разных предметов – ножи, кастеты, трубочки, оперенные иголки, звездочки из металла, перчатки с загнутыми вроде когтей крюками, небольшие склянки.
– Непростой лазутчик, – протянул Ингьяльд, а Ивару вспомнились слуги Чернобога, искусные убийцы из Гардарики, что наряжались и снаряжались похожим образом, и творили свои дела по ночам.
Неужто и здесь есть подобная погань?
Добрый Арнвид наклонился и похлопал чужака по щекам, веки задрожали и поднялись, открыв совершенно спокойный взгляд.
– О, очухался, – сказал эриль. – Не сломал тебе наш конунг ребра? Если нет, то сломает, если ты будешь молчать. А если ответишь на вопросы, то мы тебя без затей убьем.
– А почему бы вам меня не отпустить? – спросил лазутчик.
Он совершенно не боялся, при том, что его схватили на горячем, повязали, а вдобавок он попал в руки к великанам из страны мертвых. И это Ивару очень сильно не нравилось – значит, держит что-то в рукаве, какое-то оружие, о котором они не знают.
– По сторонам смотреть! – велел он дозорным. – Ингьяльд, проверь, нет ли кого вокруг.
Молодой эриль кивнул, и отступил от костра, растворился во тьме, старый же закряхтел и раскашлялся.
– Отпустить? – протянул он, прочистив глотку. – Где это видано, чтобы таких как ты, отпускали?
– А что вы хотите знать? – спросил лазутчик.
– Кто ты такой, и что искал здесь? – Ивар смотрел прямо в глаза чужака, тот же шнырял взглядом по сторонам, что-то прикидывал, взвешивал, рассчитывал, и при этом не двигался.
Словно не в путах лежал на твердой земле, а на мягкой перине.
– Что вам скажет, если я поведаю о младшей ветви нефритового клана Нога с гор Нобуяга? – поинтересовался лазутчик с улыбкой. – А имя нанимателя я вам не назову даже под пытками.
– Какая-такая нога? – Арнвид вытаращил глаза. – И ху… нобуяга?
Чужак вздохнул, а в следующий момент вскочил, оказался на ногах. Руки его вылетели из-за спины, что-то швырнул вниз. Хлопнуло, вспухло облако вонючего дыма, такого густого, что затянуло все вокруг.
Ивар ударил выхваченным мечом, но тот рассек лишь пустоту, услышал удаляющийся топот.
– А ну стой! – гаркнул в стороне Ингьяльд, но чужак и не подумал послушаться.
Дым рассеялся, на том месте, где лежал лазутчик, обнаружились разорванные веревки. Груда предметов, извлеченных из-под черной одежды, исчезла, не осталось ни одного ножа, вообще ничего.
– Шустер, все забрал, – сказал Арнвид задумчиво. – Мелкий и опасный, как хорек.
– Руны говорят, что вокруг чисто, – сообщил подошедший Ингьяльд. – Он так рванул, словно оса в задницу тяпнула. Сейчас уже наверное в лесу, домой чешет и над нами посмеивается.
– Ничего, – протянул конунг угрожающе. – Еще посмотрим, кто будет смеяться последним.
Второй раз Ивар проснулся, когда было светло.
Костер дымил, рядом с ним сидел один из вчерашних стариков, тот, что подревнее, по имени то ли Мотомаса, то ли Есикацу, и Арнвид слушал его, развесив уши, точно лопухи.
Ивар прислушался.
– И тогда почтенный сёгун и говорит – не бывать такому! – вещал нихондзин, размахивая фарфоровой чашечкой едва больше наперстка, в которой наверняка плескалось сакэ. – И все самураи его обнажили мечи, и закричали – не бывать! Ринулись они в бой, потрясая знаменами, и войско узурпатора потерпело поражение, а сам он сделал себе сеппуку и умер в страшных мучениях, поскольку…
– Ну, пуку сделать немудрено, если испугаешься, – сказал конунг, садясь. – А мучения-то откуда?
Старик-нихондзин испуганно замолчал, ну а Арнвид, в руках у которого была такая же чашечка, пояснил:
– Сеппуку – это когда вспарываешь себе брюхо, чтобы кишки выпали. Местные ярлы, когда поражение в бою терпят, с собой подобное учиняют. А друг, что рядом стоит, должен голову срубить, чтобы ты не мучился. А у узурпатора Моритоми, посягнувшего на трон божественного микадо, не имелось друзей, и поэтому он умирал долго, вдыхая вонь собственного навоза.
– Хорошо, что я не местный ярл, и мне эту самую пуку делать не придется, – с чувством заявил Ивар. – А ты, чем саги слушать, спросил бы, что за тип к нам ночью приходил.
– Кто приходил? – старик нахмурился, седые косматые брови едва не сшиблись.
– Да в черном один, – Арнвид махнул рукой, чуть не расплескав сакэ. – Что-то бормотал про младшую ветвь нефритового клана Нога с гор Нобуяга. Мы его вроде бы схватили, даже чуток помяли, а потом он выпустил облако дыма, не знаю, откуда, но вонючего, и удрал.
Старик побледнел так, что на лице остались только глаза, опустил чашечку туда, где на циновке стоял кувшин.
– Вы схватили ниндзя? – прерывающимся голосом спросил он. – Да поразит меня Сусанноо-но Микото…
– Ниндзя? Так они называются? – спросил подошедший Ингьяльд.
Дружинники уже просыпались, кто-то шел умываться к морю, кто-то зевал во всю глотку. На драккаре распоряжался Гудрёд – слышались его реплики и недовольный голос одного из молодых воинов.
На гостя из деревни, конунга и эрилей никто особого внимания не обращал.
– Да, да… ночные воины, стремительные и непобедимые, – краска возвращалась на лицо старика. – Харихиро, староста, послал вчера гонца к господину Такеши, нашему властелину… и тот поверил вестям, прислал лазутчика… а вы его поймали? Не может быть!
– Шустрый – это да, – согласился Ивар, щупая грудь и ребра, где после ночной драки возникли синяки. – Но таких непобедимых у нас в базарный день можно купить по десятку за марку серебра.
Поднявшись, он зашагал прочь от костра, оставив нихондзина сидеть с открытым ртом. Когда вернулся, гостя уже не было, от него остался только кувшинчик и две крохотные чашки.
– Ну вот, ты спугнул Мотомаса-сана, – недовольно заявил Арнвид. – А он столько всего мог рассказать…
– А что у тебя там? – подошедший Нерейд унюхал сакэ, и нос его зашевелился. – Пьешь в одиночку? Нехорошо, видит Владыка Ратей! Разве не грех – не поделиться с соратниками?
– Тебе же вчера не понравилось? – огрызнулся старый эриль.
– И что? – Болтун изобразил возмущение. – Я не могу допустить, чтобы ты давился этой гадостью в одиночку!
Внимание Ивара привлек донесшийся от деревни стук барабанов и, глянув в ту сторону, он мигом забыл о шутливой перебранке: к драккару двигалась новая процессия, совсем не такая, как вчера. Похоже, на великанов решил взглянуть сам господин Такеши, властелин здешних мест.
Все в Асихара-но накацукуни, Тростниковой земле, делалось быстро.
Или расстояния тут были очень уж небольшими.
– Кольчуги надеть, – бросил конунг вроде бы негромко, но так, что услышали все, и Арнвид с Нерейдом, и те воины, что отошли от корабля.
Вскоре у драккара выстроилась готовая к бою дружина – щиты подняты, мечи пока в ножнах, но выхватить их недолго. Ивар встал впереди, Арнвид рядом с ним – на тот случай, если придется не оружием размахивать, а языками трепать, ну а местные это, похоже, любят…
Во главе процессии двигались суровые дядьки в доспехах странного вида и причудливых шлемах. Штаны их были так широки снизу, что напоминали юбки, а на поясах висели необычайно тонкие, немного изогнутые клинки.
Дальше шагали парни с длинными, почти в рост человека луками, и тащили носилки, на которых колыхался ящик с занавесками по бокам – Ивар видал такую штуку в Миклагарде, в ней по городу перемещались знатные сановники, не желавшие утруждать ноги и пачкать сапоги.
Воины в доспехах остановились, когда до северян осталось шагов двадцать, вперед выбрался тощий щекастый молодец в желтом халате. Приосанился, надув глаза, и завопил неожиданно могучим басом:
– Склонитесь перед милостью и могуществом Такеши, многославного дайме острова Кюсю!
– И не подумаем, – сказал Ивар.
– А чего, он сам немой? – добавил Арнвид, и кое-кто из викингов захихикал.
Щекастый глашатай побагровел, не ожидал, что на его слова отреагируют вот так, но сказать больше ничего не успел. Занавески носилок колыхнулись, и из них выпрыгнул плечистый мужик, одетый так ярко, будто собирался состязаться с попугаем.
– Слухи подтвердились, – сказал он, одергивая украшенный жемчугом пояс. – Знаете ли вы, что все, находящееся на этих землях, принадлежит мне? В том числе и ваш корабль, причаливший к моим берегам, и все, что на нем есть?
– Приди и возьми, – предложил Ивар.
Глаза плечистого вспыхнули гневом, он взмахнул рукой, гневно рявкнул.
– Вот, это другое дело… – проговорил Арнвид, глядя, как дядьки в доспехах потащили из ножен мечи, а лучники потянули из колчанов длинные стрелы. – Буря дротов – это я понимаю…
– А раз понимаешь, то вперед не суйся, – посоветовал Ивар. – Одину слава!
Останься на месте, по ним начнут стрелять, и тогда кое-кто погибнет – луки вон какие здоровые, наверняка приспособлены для того, чтобы метать стрелы далеко, прошибать доспехи.
Конунг рванул вперед, зная, что дружинники последуют за ним.
Увидел, как округлились глаза господина Такеши, злорадно улыбнулся – еще узнаешь, каково с викингами связываться. Затем перед ним оказался воин в высоком шлеме, и пришлось отражать быстрый удар. Мечи звякнули, высекая искры, Ивар сделал выпад, и острое лезвие с хрустом пропороло доспехи.
Раненый сделал шаг назад, и упал.
– Бей мелких! – заорал Нерейд, опустилась дубина Кари, размозжила попавший под нее череп.
