Глава одиннадцатая
План отхода на экстренный случай был отработан. Последняя акция вылилась в нервотрепку, но все завершилось благополучно. Группа Гарко вышла из-под обстрела непострадавшей, подготовка членов была на высоте. Георгия трясло от злости. Финальный акт — и такой конфуз. Расслабились, уверовали в свою непотопляемость. А ведь спецназ работал, они постоянно получали об этом информацию. Решили закончить одним ударом — вышли к шоссе в том районе, где не было постов, дождались первого попавшегося «универсала» с велосипедами на крыше. Кто же знал, что он курсирует уже полночи? Соблазн был велик — отступить подальше в лес и устроить показательную засаду, перебить, к чертям собачьим, весь спецназ! Но он устоял перед соблазном, спецназ есть спецназ, последствия непредсказуемы.
Их было трое — Гарко, Куприн и Крамер. Фильченко остался в вагончике — изображать присутствие всех четверых. По сигналу сообщников он должен был ликвидировать мента-наблюдателя, засевшего за косогором (парень выполнял как бы тайную миссию, но уже томился, и уши его торчали из травы, как у зайца), отцепить прицеп и гнать «Тойоту» в указанное место. Так и сделали, но работа оказалась невыполненной! Они пробились через лес, вышли из него в двух километрах от трассы и лежали в густой траве под кюветом. По проселочной дороге тащился патрульный «УАЗ», набитый полицейскими. Никто не обратил внимания на травянистые бугорки. Машина отдалилась — бугорки зашевелились, превратились в диверсантов, одетых в маскировочные накидки. За спиной у каждого висел небольшой продолговатый рюкзачок. В зависимости от ситуации компания в считаные секунды могла трансформироваться в кого угодно — в неряшливых местных жителей, в рабочих-ремонтников, в шустрых ниндзя, могла оставаться невидимой — бесследно пропадать из одной точки пространства и материализовываться в другой.
Машина удалилась на двести метров. Три тела, словно бревна, перекатились через дорогу. Справа за оврагом чернела полоса леса, слева простиралось поле. От погони благополучно ушли, но черт подери эту раздражающую незавершенку!
— Что, Георг, лоханулись напоследок? — ядовито осведомился Крамер. — Что делать будем? Оставим, как есть?
— Вот же суки… — плевался белобрысый Куприн. — Георг, меня чуть не подстрелили, прикинь! Только башку убрал — всю землю «маслята» изрыли… Не везет нам че-то в последнее время. То клиента упускаем, то на спецов нарываемся. Не к добру это. Не пора ли на покой? А то, блин, в третий раз на те же грабли…
— На саперные грабли не пробовал наступать? — снова съязвил Крамер. — Эффект знатный, знаешь ли, Бурундук. Всю дурь из башки выбивает на счет «раз».
— Ну, все заткнулись, не по сезону что-то шелестите, — проворчал Гарко. Он приподнялся, всматриваясь в темноту и добавил: — Согласно контракту, мы должны провести семь успешных акций. Если меньше, то все результаты аннулируются, и мы ни хрена не получаем. Выполняем семь — получаем по двести тонн «евриков» за эпизод плюс сто тонн премиальных. Ерунда осталась, хлопцы, справимся. Топаем до леса длинными перебежками. Ушастый уже на месте с тачкой. Здесь пара верст, за четверть часа осилим.
Убийцы бежали, сливаясь с темнотой, размеренно, берегли дыхание. Погрузились в овраг, заваленный комьями глины. Фонари не включали, умели видеть в темноте. Из оврага выбирались со всеми мерами предосторожности, перебежали к лесу, припустили вдоль опушки. Местность, отдаленную от трассы, правоохранительные органы не контролировали. Серая пропыленная «Тойота» далекого 98-го года стояла в леске в тридцати метрах от проселка, скрытая буграми и шапкой зелени. От дороги к лесу вела колея из примятой травы. Фильченко коротал время за косогором. О неудаче, постигшей подельников, он уже знал, посматривал на них с сочувствием, не язвил. Но это не помогло.
— Что? — со злостью уставился на него Куприн.
— Ну, ё-мое! — всплеснул руками Фильченко. — Опять не так. Да пошел ты!..
— А ну, ша! — остановил их Гарко. — Все в тачку. Как прошло, Ушастый? Облавы не было?
— Когда уходил, еще не было, Георг, — отчитался Фильченко. — У ментов бардак, они не знают, за что хвататься, и людей у них не хватает. Выбрался из вагончика, как обычно, сделал крюк. Парень долго не ерепенился. Лежал за кочкой, фотки в телефоне разглядывал. Зевал так, что челюсть отваливалась. Ну, и отвалилась в итоге… Он на машине был, «Нива» в низине прохлаждалась. Я обшарил «жмура», ознакомился с «ксивой». Мент, обычный мент из соседнего района. Фамилия — Лахновский. «Ксиву» прибрал на всякий случай, может, пригодится. Старшой его звонил, спрашивал, как обстановка. Буркнул, что все ништяк — голос понизил, помехи изобразил, вроде не заподозрили ничего. Потом вернулся, прицеп отцепил и погнал, куда договорились. Под трассой у моста «очканул» слегка — менты носились, фарами моргали, но все обошлось — огни вырубил, постоял малость…
— Жутаров что? — перебил его Гарко.
— Да вылез этот недоделанный, давай вякать, что так не договаривались, что по «жмуру» его враз раскусят. Давай наезжать на меня, прыгал как козел, мол, вы уедете, с вас взятки гладки, а ему тут жить, все такое… Достал, в общем. Моя бы воля — придушил бы голыми руками. В общем, на хрен послал работодателя. Дескать, сам избавляйся от трупа, если хочешь, сочиняй ментам небылицы или собирай свою семейку да вали куда-нибудь за кордон…
Гарко поморщился. Он бы тоже с удовольствием устранил Жутарова, тот сделал свое дело, вроде не опасен, душу и личности перед ним не открывали. Но такого уговора не было, чтобы трогать полицейского осведомителя Жутарова и членов его семейства. К черту Жутарова, в коттедж поселка «Приволье» они уже не вернутся. Члены группы сели в машину, пристроили вещи, оружие.
— Внимание сюда, — хмуро бросил Гарко, — последнее дело не удалось, будем переделывать. Работаем «с колес» — это не возбраняется, даже приветствуется — машины на трассе сейчас гаишники не останавливают. Находим клиентов, устраняем и уходим на запад — маршрут вы знаете. Предельное внимание и концентрация, никакой самостоятельности. Если все же надумают нас остановить — валим всех. Ушастый, заводи корыто!
В 3 часа 09 минут темно-синий «Форд Фокус», следующий в северном направлении, проскочил границу района и через несколько минут пронесся мимо спящего Глазова. В салоне находились двое молодых мужчин. Водитель всматривался в лобовое стекло, а его спутник настороженно смотрел по сторонам. Обоим было чуть за тридцать, аккуратно стриженные, одетые в незамысловатые пиджаки. Сотрудники ростовского наркоконтроля следовали в Воронеж по делам службы — за фигурантом одного из громких дел, которого по случайности прибрали воронежские коллеги. Дело было горячим и деликатным, чем и обусловливалось столь неурочное время для поездки. Начальство обязало доставить фигуранта в Ростов к началу рабочего дня, после чего обещало каждому по отгулу. Сотрудники старались — машина неслась далеко за сотню. Трасса была пуста в оба конца. Редкие огни Глазова растаяли в ночной дымке. Мелькали знаки, километровые столбики. Пронесся, словно в мимолетном сне, стоящий у обочины гаишный экипаж. Инспектор проводил глазами машину, останавливать не стал.
— Спишь, Серый? — покосился водитель на коллегу.
— Уснешь тут, — проворчал спутник, как-то непроизвольно поправляя кобуру под мышкой. — То самое место, Мишаня, Бабаевский район. Шесть или семь нападений на водителей — исключительно по ночам. Больше дюжины трупов. Блеск!
— Я в курсе, — усмехнулся Михаил Ульянов — молодой, но перспективный капитан Федеральной службы. — Я тоже читаю сводки. Кто-то думает, что этот район проклят.
— Реально проклят… — проворчал Сергей Дьяченко — старший лейтенант той же самой службы, и нервно передернул плечами: — Тут точно не по себе. Поднажми-ка, Мишаня, пролетим это место, не будем геройствовать…
Ульянов прибавил скорость. Стрелка спидометра перевалила за отметку 130. Столбики побежали шустрее, замельтешили деревья за обочиной. Нервишки пошаливали. Вроде ерунда, слишком мизерный шанс, что с ними что-то произойдет, но все равно неприятно.
— Давай быстрее, — попросил Серега.
— Почему? — не понял Михаил.
— Стреляют по колесам, — объяснил напарник. — В разогнавшуюся машину труднее попасть. Снайперы отличные, спору нет, но они же не волшебники?
— Ты что, реально считаешь, что нас подстрелят? — удивленно покосился на товарища Михаил. — Очнись, Серега, ты явно переутомился.
Дьяченко смутился, отвернулся к окну. Дискомфорт товарища неким образом передался водителю — он поколебался, но прибавил газу. Машина задрожала, стрелка подалась вперед, затормозила на делении 140. Скорость явно недопустимая. Но очередной инспектор с автоматом на плече, возникший на обочине, это явление проигнорировал. Машина пролетела мимо него, как торпеда, он и ухом не повел. Промелькнул указатель «Осипово» — село притулилось где-то справа, о его наличии за лесополосой указывали три или четыре огонька. Работники наркоконтроля оборвали разговор. Дьяченко прикурил две сигареты, предложил одну товарищу — тот не отказался.
— Дурдом полный, — раздраженно фыркнул Дьяченко. — Если не поймают лиходеев — что теперь, всю жизнь люди будут трястись, проезжая этот участок? А почему именно на этом участке балуют? Зона какая-то геопатогенная?
— Серега, кончай нервы мотать, — разозлился Ульянов, — и без тебя на душе кошки скребут! Помолчи, пожалуйста.
Напарник заткнулся, обиженно запыхтел. В принципе Серега был прав, чем выше скорость у машины, тем меньше вероятность, что прострелят колесо. До стационарного поста ГИБДД осталось пять километров — о чем доходчиво известил соответствующий знак. «Фокус» несся по средней полосе. Мелькнул в свете фар еще один указатель — приближение к месту отдыха водителей. Парковочное место погружалось во тьму — обрисовались лишь контуры одинокой легковой машины. Фары были погашены, двигатель не работал. «Форд» был не приучен к такой чрезмерной скорости — корпус подрагивал, в двигателе образовался подозрительный стук. Михаил ослабил нажим на педаль акселератора — скорость стала падать. И вдруг за спиной вспыхнули фары! С парковочной площадки, оставшейся за спиной, выезжала машина — видимо, та самая, одинокая. Взревел мотор — она пустилась вдогонку по крайней левой полосе.
— Что за хрень? — заволновался Дьяченко. — Мишаня, чего это они?
Ульянов сглотнул, почувствовал дурноту в горле.
— Да успокойся ты, Серега, ну, выехала машина… Мы же менты, чего ты трусишь? Не так тут нападают, не так, Серега…
Но сегодня было именно так! Все произошло очень быстро, офицеры не успели адекватно среагировать. Напрасно Ульянов сбросил скорость, попытка ее набрать не увенчалась успехом. Машина дребезжала, кашлял двигатель. Автомобиль преследователей догнал их за несколько секунд. Горели фары, но Ульянов мельком отметил, глянув в зеркало, — иномарка, довольно старая, 90-х годов, судя по обводам кузова. Возможно, «Тойота», темная, но не черная. А дальше было, как в энергичном боевике: машина поравнялась с «Фордом», опустилось правое переднее стекло, возник глушитель, навернутый на дуло пистолета. Все чувства перемешались в клубок. Дьяченко издавал заупокойные звуки, рвал из кобуры застрявший пистолет. Лишь в последний момент, когда пассажир «Тойоты» выбросил руку с пистолетом и глушитель едва не уперся в стекло «Форда», Ульянов среагировал — повалился корпусом на коробку передач, на пару мгновений выпустив руль. Пуля разбила стекло, поразила Дьяченко в верхнюю часть головы — над виском. Словно крышка у горшочка распахнулась! Треснул череп, брызнула кровь. Его отбросило на дверь, а затем, отвалившись от нее, он упал на пригнувшегося Ульянова. Тот локтем оттеснил от себя мертвого товарища, перехватил руль и со всей силы надавил на тормоз. Машина забилась, словно умирающий в судорогах, завиляла по полосе. Заднюю часть подбросило и уронило обратно, и Ульянов распрямился. Страх прошел — поздно психовать, все уже случилось! Нога продолжала выжимать тормоз. Это было ошибкой, в подобных случаях уместнее прерывистое торможение. Левое заднее колесо вынесло вперед, машину начало разворачивать. Она неудержимо устремилась к обочине, пробила отбойник, не способный похвастаться достаточной прочностью, съехала в кювет с задранными правыми колесами, перевернулась на 360 градусов. Адская боль пропорола ребра, левый висок, в котором застрял осколок стекла. Сдавило горло — мертвый напарник, похоже, задался целью задушить выжившего товарища. На несколько мгновений капитан Ульянов потерял сознание. Очнулся, начал в ужасе выпутываться, позабыв про боль. Ногой выдавил дверь, рывками вытянул себя через порог и покатился на дно канавы, ударившись головой. Осколок еще глубже вошел в висок, но это лишь добавило ясности горящей голове. Он с усилием переворачивался на левый бок, чтобы извлечь пистолет из кобуры. В предплечье пульсировала боль — похоже, он сломал лучевую кость. Но справился с поставленной задачей, вытащил оружие, перевернулся на спину, передернул здоровой рукой затвор. Михаил лежал на косогоре в какой-то искривленной позе. На небе издевательски подмигивали звезды. Машина преследователей остановилась метрах в сорока от места падения, тени убийц скользили по светлеющему пространству. Кто-то спрыгнул в водосток, побежал по дну канавы. Еще двое съезжали на пятках с косогора метрах в пятнадцати от капитана. Сердце сдавило тисками. Ульянов поднял пистолет, рука тряслась. Он фактически ничего не видел, пот заливал лицо, перед глазами носились размытые тени. Михаил надавил на спусковой крючок, и «макаров» отрывисто гавкнул. Он надавил еще раз. Тени распались, кто-то глухо выругался — мол, надо же, опять нарвались на обладателя огнестрельного оружия! Никаких условий для спокойной работы! Окрыленный успехом, Ульянов приподнялся на левом локте, прищурился, чтобы лучше видеть. На косогоре никого не было, убийцы вернулись за отбойник. На дне канавы скорчилось что-то невнятное. Он выстрелил в третий раз, в четвертый. Пистолет трясло, пули сыпались непонятно во что. Мелькнула мысль ползти за машину и там держать оборону. В обойме осталось четыре патрона, продержится…
Убийцы открыли огонь. Первая пуля пропорола ногу, застряла в мягких тканях. Его подбросило от боли, он выронил пистолет. Вторая пуля обожгла плечо, швырнув его в липкую глину. Третья разбила коленную чашечку — он уже почти не реагировал, хотя и не потерял сознание. Единственная здоровая рука шарила по земле, пытаясь нащупать пистолет. Четвертая пуля попала в голову, но по касательной — срезала часть черепной кости вместе с кожей и волосами. А затем показались сами убийцы — им нужно было добить человека. Привычка делать контрольный выстрел — вторая натура.
— Георг, сирена, менты едут! — донесся вдруг напряженный голос водителя «Тойоты». — Валим, Георг!
— Все назад! — выплюнул Гарко. — Бурундук, назад, я сказал, уходим!
Трое мужчин в масках карабкались обратно на косогор, побежали к машине, перепрыгивая через отбойник. Со стороны Осипова шел автомобиль с включенными проблесковыми «маячками». До него оставалось не меньше километра. За машиной на удалении шла вторая — такая же. Видимо, выстрелы услышали на ближайшем посту. Убийцы практически одновременно запрыгнули в машину, Фильченко с места взял в карьер. Фары у «Тойоты» были выключены, задние габаритные огни соответственно тоже. Серая машина сливалась с серой обстановкой, и менты ее даже не видели. «Тойота» мгновенно умчалась прочь, растаяла в предутренней дымке. Через километр был съезд направо на проселочную дорогу.
— Ушастый, сворачивай, — распорядился Гарко, — отсидимся в лесу, сейчас кипиш начнется. Через часок начнем выруливать на запад.
Вариантов отхода было два — на юг через Дон в заштатный городок Колонск и на запад — на Луганщину. Там сейчас бардак, Юго-Восток Украины пылает, как подожженный сарай, добровольцы едут на войну со всей России, и людьми с российскими паспортами там никого не удивишь. Гарко склонялся ко второму варианту — там их точно не найдут, даже если раскроют личности. А то, что их раскроют, он не сомневался…
Фильченко круто вывернул баранку. Грунтовый проселок прорезал лесополосу, машина утонула в высокой траве, которой заросли обочины, и устремилась к синеющему вдали лесу…
Озверевший спецназ прибыл на место происшествия уже через пятнадцать минут. Полицейская облава в районе нападения на Вадима, разумеется, не принесла результатов. Жилина отправили в больницу, взяв с него слово, что он не будет разносить по кирпичикам эту чертову богадельню. Начинало светать. Растерянный Любавин был уже здесь, докладывал срывающимся голосом: преступники ушли, и, судя по всему, они сменили тактику. Колеса у «Форда» все целы, ни одно не прострелено. К моменту прибытия полиции двигатель работал. Полиция прибыла буквально через минуту — на звук выстрелов. Бандиты обнаглели до того, что идут на дело под носом у правоохранительных органов! Картина происшествия вырисовывается такая. Двое мужчин следовали на «Форде» в северном направлении. Преступники догнали их на своем транспорте, открыли огонь. Первым, по-видимому, погиб пассажир — сотрудник ростовского управления ФСКН Сергей Дьяченко. При нем нашли оружие, служебное удостоверение, папку с рабочими документами. Судя по всему, мужчины ехали по делам службы. Такое бывает. Водитель — сотрудник того же ведомства капитан Ульянов — не справился с управлением, кувыркнулся в кювет. Выбрался, весь переломанный, дотянулся до табельного оружия, какое-то время сопротивлялся. Израсходовал половину обоймы, получил несколько тяжелых ранений, потерял сознание…
— Так Ульянов жив? — встрепенулся Вадим.
— Жив, но очень тяжелый, — ответил Любавин. — Два экипажа ГИБДД прибыли сразу. Видимо, преступники хотели его добить, но наши сирены спугнули. А может, посчитали, что он уже готов. В общем, сразу дали драпа, наши их не видели. Трассу перекрыли, но пока безрезультатно. Наверное, свернули на второстепенную дорогу. «Скорая» примчалась сразу за гаишниками — словно почувствовали. Парень был очень плох, но шевелился, что-то бормотал, частично находился в сознании. Его сразу в карету — и в мор… тьфу, в больницу. Ракитин поехал с ним — может, скажет что-нибудь доброе.
Сотрудники оперативно-следственной группы уже ползали по водосточной канаве вокруг перевернутой машины, осматривали обочину. И вновь приходилось бороться с обуревающими эмоциями, включаться в работу. Почему преступники сменили тактику? Другие преступники? Устранение сотрудников наркоконтроля решили выдать за дело рук таинственных убийц «на трассе» из Бабаевского района? Нет, Вадим был уверен, что это именно они. Убийцы впервые выехали на трассу. Почему? Да по кочану! Потому что сегодня они уходят, осуществив последнюю атаку! Сели в машину, напали на первых попавшихся автомобилистов и рванули прочь с чувством выполненного долга! Нападений больше не будет, но и преступникам удалось уйти от возмездия!
— Любавин, срочно оцепить все выезды из района! Они еще здесь, где-то затаились. Все силы на оцепление!
— Уже сделано, Вадим, — судорожно сглотнул Любавин. — Прибывают экипажи из соседних районов, подняты все штаты ППС, ГИБДД. Экипажи рассредоточиваются по дорогам, проверяют всех подряд…
— Что с фигурантами?
— Да, в общем-то, все нормально… — Лейтенант замялся. — Только Лахновский в «Приволье» как-то странно себя ведет. То не отвечает, то сипит, кашляет, жалуется на простуду. Я отправил туда двоих…
— Мужики, смотрите, что мы нашли на склоне, — подошел оперативник. Он осторожно, двумя пальцами, держал обычную металлическую цепочку с каким-то пошловатым перламутровым сердечком. — На склоне лежала, в землю вдавили. Обронил кто-то, потом наступил — вон, смотрите, несколько звеньев деформировались. Может, и «пустышка», конечно, мало ли, как долго она тут валялась…
Спецназовцы хмуро разглядывали находку, пожимали плечами. Рудницкий напрягся, судорожно пытаясь что-то выдавить из памяти, но не смог. Вадим нахмурился, но тоже не вспомнил, слишком много всего переплелось. Вроде видел что-то подобное, но когда, где, и не факт, что видел именно это. Но что-то любопытное в находке имелось. Он бы вспомнил — или товарищи бы вспомнили, но уже завертелся круговорот событий, и цепочка с сердечком стала не самым важным открытием дня.
Олежке Любавину в последующие пять минут можно было только посочувствовать. На телефон поступил входящий вызов. Он посмотрел, кто звонит, сделал загадочное лицо и отошел в сторону. Разговор продолжался минуты полторы. Он разъединился и медленно вернулся к остальным. Но поделиться информацией не успел — снова поступил вызов. Олежка сделал круглые глаза, пробормотал: «Ого, информатор мой проснулся…» — и опять отошел подальше. «Так бывает, — подумал Вадим, — то совсем ничего, то вдруг поперло». Когда Любавин вернулся, в глазах его блестели слезы, а цвет лица был бледно-зеленый. Окружающие смотрели на него исподлобья, с каким-то невольным сочувствием. Впрочем, в сочувствии в эту трудную минуту нуждался кто-то другой, отнюдь не Любавин.
— Давай в хронологическом порядке, Олежка, — вкрадчиво заговорил Вадим. — Постарайся не сбиваться, не путаться и не забыть чего-нибудь важное.
Любавин судорожно кивнул, искоса глянув на телефон — не поступит ли дополнительная информация, и сообщил:
— Ракитин позвонил из больницы… Пострадавшему капитану Ульянову сделали операцию, состояние стабильное. Перед операцией пострадавший на несколько минут пришел в себя. Ракитин послал к черту врачей, отгонявших его от больного, и задал Ульянову несколько вопросов. Тот все прекрасно помнит. Нападавших было трое, возможно, четверо, если шофер не вышел из машины. Он с коллегой направлялся в Воронеж по срочной служебной надобности. С пустой парковки, когда они проехали мимо, вывернула машина, погналась за ними. Пассажиров тупо расстреляли из оружия с глушителем. Моя версия оказалась верной. Преступники были на старой иномарке 90-х годов, предположительно «Тойота Королла» серого цвета. Он может ошибаться, но так ему показалось. Номерные знаки он, понятно, не разглядел…
— Серая «Тойота», подождите, мужики… — пробормотал Вадим и начал лихорадочно щелкать пальцами. — Мы совсем недавно видели что-то подобное… Старая машина, вся в пыли, производила такое жалостливое впечатление…
— Снабжена прицепом, в нем были доски и мешки с цементом, — каким-то обреченным голосом добавил Балабанюк. — Она стояла у строительного вагончика в «Приволье», где трудилась бригада шабашников. Ну, что, командир, теперь вспоминаешь, где мы видели эту цепочку с сердечком? — с каким-то тихим ужасом уставился он на Вадима.
— Точно! — хлопнул себя ладошкой по лбу Амбарцумян. — Один из шабашников накручивал ее на палец. Самый молодой, белобрысый, небритый…
— Его фамилия, кажется, Никитин, — наморщил лоб Капралов.
— На самом деле — другая, — выдохнул Рудницкий. — Вот, черт… Командир, тебе не кажется, что мы вычислили злодеев? И в конечном счете оказались правы — они фигурировали в нашем списке. А что касается «Тойот» «лохматого» года, производящих жалостливое впечатление… — скривил он губы в язвительной усмешке, — то я скажу вам, мужики, что это самые шустрые и не убиваемые машины, на которые всегда можно положиться. Что ни говори, а «японки» 90-х годов — это образец качества. Сейчас таких не делают…
— Вот именно, — вступил Любавин. — Нас всех обвели вокруг пальца, господа спецназовцы. Наверняка в вагончике имелся люк или заднее окно, через которые можно было незаметно его покинуть. Рядом овраг, я точно помню. Двое уходят на дело, остальные создают иллюзию, что там «полна коробочка». А обладая талантами, это может сделать и один человек…
— Улики косвенные, — поколебавшись, заметил Вадим, — нам могут подставлять эту публику.
— Улики настоящие, — возразил Любавин. — Звонок был от моего информатора — от нештатного, так сказать… В общем, не важно. Это не самый респектабельный житель города Бабаево, но парень въедливый, пронырливый и наблюдательный. Я закрываю глаза на то, где он добывает деньги, взамен имею хорошего осведомителя. Сведения достоверные: вчера ресторан «Звезда Востока» в неурочное полуденное время посетил заместитель начальника районной ГИБДД капитан Усольцев. Он был одет в гражданскую одежду…
— Минуточку! — напрягся Вадим. — Ресторан «Звезда Востока», если память не изменяет, принадлежит Алексею Жутарову — парню, которому шабашники в «Приволье» мастерили пристройку.
— Мой информатор этому поначалу не придал значения. Но под утро что-то торкнуло, призадумался, решил сообщить мне. Усольцева заприметила сожительница моего «стухача», она трудится по временному договору в ресторане посудомойкой. Фигура Усольцева в Бабаеве не последняя, многие его знают. В ресторан он заявился с черного хода, в неприметной гражданской одежде, был в темных очках. Вошел и сразу шмыгнул в кабинет Жутарова. Некоторое время находились там вдвоем. То есть у Усольцева есть общие дела с Жутаровым, которые он старается не афишировать…
— Полицейский информатор бандитов… — в раздумье кивнул Вадим.
— Не сто процентов, — допустил Любавин, — мало ли какие дела у Усольцева с Жутаровым. Но в свете происходящих событий и кое-каких совпадений это наводит на определенные мысли. Капитан Усольцев временами подменяет начальника районного управления майора Хромова. Он в курсе всех передвижений экипажей, сколько человек на линии, где стоят посты — да черт подери, он сам их выставляет! Он в курсе перемещений патрульно-постовой службы, полностью осведомлен о проводимых следственных мероприятиях. У семьи Усольцева новый коттедж на Луговой улице, куплен в кредит. По некоторым сведениям, долг составляет три-четыре миллиона рублей плюс жесткие сроки погашения задолженностей. Чтобы поднять свою зарплату, капитан Усольцев регулярно берет ночные дежурства — сидит на стационарном посту и лично координирует работу дежурных инспекторов. К нему в это время стекается вся информация о происшествиях, он лично выслушивает рапорты подчиненных, управляет их работой. Многие считают, что из-за долга за дом у капитана непростое финансовое положение, оттого и грузит себя дополнительной работой. Думаю, все проще. Имеет смысл поднять даты заступления Усольцева на ночные дежурства и сравнить их с датами ночных нападений на трассе — не столкнемся ли мы с интересными совпадениями, господа?
— Как все просто, черт его дери! — передернул плечами Рудницкий. — Вот почему убийства совершались через ночь, а потом стали происходить ежедневно…
— Он не мог не понимать, что однажды люди сравнят эти даты, но риск, как говорится… хм, дело благородное. И прекрасная возможность по-быстрому срубить недостающую сумму.
— Быть причастным к массовым убийствам мирных граждан… — поморщился Вадим. — Не спорю, мужики, если все так, то схема красивая. Завербовали информированного представителя власти — этим объясняется выбор района и время совершения акций. Встречались, конечно, не для того, чтобы передать информацию. В наше время есть более комфортные способы это сделать. Возможно, передавали деньги или что-то еще, нуждающееся в личном контакте. Сипит, говоришь, и кашляет Лахновский? — Он пристально посмотрел в глаза Любавину.
— Последний звонок был от моих людей, покативших в «Приволье», — отводя взгляд, произнес лейтенант. — Они оседлали дорогу, осмотрели окрестности коттеджа. В дом не заходили. По всем приметам, семья Жутарова на месте. Вагончик пуст. Машина строительной бригады пропала, остался только прицеп. Лахновский вчера докладывал свои координаты — ребята осмотрели это место. Наблюдатель исчез, исчезла его «Нива». Телефон молчит. Ребята ползали на коленях с фонарем, обнаружили брызги крови на траве… — Он снова начал бледнеть. — Картина ясна, Вадим. Трое украдкой покинули вагончик, отправились на дело. Остался один, пускал пыль в глаза, задурил Лахновского. Тем троим не повезло, нарвались на вас. Ушли, решили повторить. Вызвали четвертого с машиной. Тот расправился с полицейским, отцепил прицеп и покатил к подельникам, поджидавшим его где-то за трассой. Бедный Лахновский…
— Ладно, потом будем всех оплакивать, — встрепенулся Вадим. — Это дело уже тянет на небольшое кладбище… Напрягите извилины, мужики, кто-нибудь помнит номер «Тойоты»? Первая буква, возможно, «Р», номер такой округлый… — Он закрыл глаза, вспоминая, от напряжения даже скулы побелели.
— Расслабьтесь, — не без самолюбования ухмыльнулся Балабанюк. — Вы забыли, что у меня феноменальная память, создаю ассоциации в голове и прекрасным образом все запоминаю. Нужный номер: «РМК 8806» — действительно округлый, ты прав, командир. 61-й регион, Ростовская область.
— И какие ассоциации с буквами РМК? — усомнился Капралов.
— Любые, — пожал плечами Балабанюк. — Например, Ростовский мясокомбинат.
— Номер могут сменить, — засомневался Рудницкий. — И вообще, они уже далеко.
— Где бы ни были, мы их достанем, — заверил Вадим. — А номера они могут и не менять. Откуда им знать, что у некоторых из нас феноменальная память? В общем, слушай мою команду. Любавин, ты молодец, но работа еще не закончена. Усольцев должен быть задержан — немедленно! К черту санкции прокурора и прочие отговорки. За решетку, и беречь, как зеницу ока! Без меня не допрашивать! Остальные в машину, едем к Жутарову. Этот «тихушник» должен знать, куда направилась банда. А если не знает, я его лично выпотрошу!
