Глава двенадцатая

Всем постам летели горячие депеши — описание машины, приметы преступников. Из ростовского управления обещали спецназ, из вертолетного отряда 12-го авиационного полка, дислоцированного под Шадрином, — выделить машины для мониторинга местности с воздуха. Спецназ, как на крыльях, летел в «Приволье». Пробуравили поселок, таща за собой клубы пыли и разъяренных местных собак, влетели на участок Жутарова — благо секция в заборе до сих пор была разобрана. На территории царил строительный кавардак, пристройка к дому выглядела почти завершенной, но до ума ее так и не довели. Дверь вагончика была распахнута настежь, рядом с лестницей в вагончик стоял древний прицеп (видимо, стационарная театральная декорация), некогда составлявший с «Тойотой» одно целое. Под навесом недалеко от парадного крыльца прохлаждался белоснежный джип, из выхлопной трубы вырывался сизый дымок. Окна были открыты, салон пуст. Невысокий чернявый мужчина щуплого телосложения загрузил в багажник пухлые сумки и теперь лихорадочно пересчитывал толстую пачку денег, вытащенную из кармана. Джип со спецназовцами лихо вывернул из-за угла. Хозяин особняка застыл, как парализованный, и выпустил денежную пачку из ослабевших пальцев. Банкноты красиво рассыпались — мутно-зеленые, песочные (большинство, конечно, песочные) — и улеглись под ногами ковром. Подул ветерок — и денежная масса стала расползаться по двору.

— Преуспеваете, господин Жутаров? — строго осведомился Вадим, скидывая с плеча автомат. — С добрым утром в нашей хате, как говорится. Найдется минутка перед отъездом?

Жутаров подозревал, что все закончится плачевно. Но чтобы так быстро… Его лицо стало жалобным, просящим — словно мордочка кота из мультфильма «Шрек». Внезапно он дернулся, что-то протестующе выкрикнул — и стремительно понесся к дому! Одним прыжком преодолел все ступени крыльца, ворвался внутрь. Спецназовцы с негодующими возгласами помчались за ним.

— Взять живым засранца! — приказал Вадим. — Капралов — вокруг дома, держать окна и чердак! Рудницкий, остаться на крыльце! Остальные — в дом!

Амбарцумян и Балабанюк бросились к крыльцу, исчезли в коттедже. Капралов припустил за угол. Вадим помялся, перехватив укоризненный взгляд Рудницкого, — стоит ли там толкаться? Повертел головой, быстрым шагом смерил территорию, передернув на всякий случай затвор. Осмотрел нутро недоделанной пристройки, перебежал к вагончику. Возникло острое желание бросить туда гранату, но это уже была какая-то мания. Он вошел внутрь, пылая от злобы. Нары с матрасами и мятым постельным бельем, раскладной столик, какая-то тряпка на полу. Относительно прибрано. Фронтальное стекло мутное, крошечное, засиженное мухами, а вот заднее окно — нормальное, вполне подходящее, чтобы в него пролез человек. И механизм подъема стекла в порядке, недавно смазан. Все продумали, сволочи! В прошлый раз окно было завешено пошлыми постерами, осматривали мельком, не обратили внимания. Под окном с двух сторон — штабеля шпал и глинистый обрыв вдоль Донки. Наблюдатель с обратной стороны, как бы ни менял параллакс, ничего не заметит. Увидят только с речки, но такое и в голову никому не пришло. Сколько же глупых ошибок!..

Из коттеджа донеслись отрывистые выстрелы. Вадим опомнился, скатился с лесенки и прыжками понесся через двор. Ворвался внутрь, оттоптав пятки Рудницкому, которому надоело караулить крыльцо. Просторный холл, обвешанный лепниной, странная мебель, неподвластная разуму человека со средней зарплатой, люстра того же пошиба. Короткий коридор, спальня, кажется, отсюда раздавался шум. Вадим вбежал в комнату, отпихнув Рудницкого. Картина маслом. На полу валялся маленький пистолет — видимо, из него и пытался отстреливаться хозяин особняка. Жутаров собирался вылезти в форточку, непонятно на что рассчитывая, а Балабанюк, пыхтя от злости, держал его за лодыжку и тащил на себя. Вцепившись в раму, Жутаров истошно визжал. Голова его находилась на улице, плечи упирались в массивное стекло. С обратной стороны окна подошел Капралов, с интересом наблюдая за происходящим. Поднял приклад, задумался — не забить ли этот шар обратно в лузу. Но решил не усердствовать, опустил приклад и что-то сострил на тему популярного человеческого заблуждения: раз голова пролезла — то и все остальное пролезет. Вадим схватил Жутарова за вторую лодыжку, и совместными усилиями оторвали его от рамы, швырнули на пол, награждая пинками.

— Чуть не попал в меня, представляешь, командир? — пожаловался Балабанюк. — Я в него, видите ли, не стреляю, шкурку берегу, а он давай в меня шмалять.

— Вы не имеете права, это насилие! — надрывался и кашлял Жутаров.

Вадим, не церемонясь, нагнулся, схватил его за шиворот, встряхнул, наотмашь врезал по челюсти и прошипел:

— А ты как хотел, дружок? Только у государства монополия на насилие, а у такой мрази, как ты, ее нет.

— Хорошо сказал, — ухмыльнулся Балабанюк. — Давай дальше. Теперь сделай хорошо.

— Говорить будем, ублюдок? — Вадим опять схватил за ворот пособника убийц и швырнул на койку. — Куда поехала банда? Где их искать? Живо!

— Я не знаю! — завизжал Жутаров. — Я ничего о них не знаю, вы не имеете права! Я законопослушный человек, у меня жена, дети, я не сделал ничего противозаконного! Оставьте меня в покое, я буду жаловаться прокурору о…

Вторая оплеуха была настолько сильна, что перебросила его через кровать. Но упал Жутаров, как кошка, на все четыре лапы, и засеменил, подвывая, к выходу. Балабанюку пришлось пробежаться, он схватил преступника за шиворот, приволок обратно. Тот хрипел, глаза затравленно носились по орбитам.

— Времени нет, — вздохнул Вадим. — Как заставить человека сказать правду?

— Разозли, — подсказал Рудницкий.

— Можно напугать, — предложил Балабанюк еще одно решение и схватил за ножку резную «венскую» табуретку, стоящую в углу. — Я смотрю, вы мало смыслите в вещах, друзья мои, — хищно оскалился он. — Берем табуретку обыкновенную… — и резким рывком занес ее над головой скулящего преступника.

— Ни хрена себе, обыкновенная, — фыркнул Рудницкий.

— Не бейте, пожалуйста… — взмолился теряющий человеческий облик Жутаров. — Я ничего не сделал…

— Вот же мразь! — сплюнул Вадим, и вдруг взревел во всю мощь легких: — Расстрелять!!! Капрал Прапорщиков, расстрелять!!! — после чего уставился на ухмыляющегося Балабанюка — все ли правильно сказал?

— Наоборот, — подсказал тот.

— Ну, да, — согласился Вадим. — Капрал Прапорщиков, расстрелять эту мразь!!! Вывести к реке и расстрелять, к той-то ядреней матери!!!

— Слушаюсь, господин хорунжий! — проорал с улицы Капралов. — Уже бегу!

— Не надо! — Жутаров от ужаса забился в падучей. — Я ничего не сделал, меня заставили, я все скажу!

Грохнул выстрел на втором этаже! За ним, с небольшим интервалом, второй. Звук был объемным, каким-то выпуклым, словно разбивались надутые воздухом шары — стреляли явно не из пистолета. Прогремела короткая очередь из «калашникова». Посыпалось что-то стеклянное. Послышался удар по двери и плач ребенка.

— Рудницкий, за мной! — бросил Вадим. — Балабанюк, остаться!

Они вывалились в холл и помчались по помпезной мраморной лестнице, перепрыгивая через ступени. За галереей скорчился перед выходом в широкий коридор Гриша Амбарцумян. Он сжимал автомат, но выглядел каким-то растерянным.

— Мужики, это фурия какая-то. Не могу стрелять в женщин… — виновато посмотрел он на товарищей.

— Но стрелял же, — резонно возразил Рудницкий.

— Так я не по ней…

Вадим оттащил его за шиворот, выглянул в коридор. Всегда все приходится делать самому! Проблемка действительно имела место. Лариса Жутарова, возможно, и была матерью детей своего мужа, но это не мешало ей быть в курсе его дел и всячески им способствовать. Прогремел третий выстрел — пуля выбила кусок косяка! Вадим отпрянул и снова высунул нос. Растрепанная мегера — в домашнем спортивном костюме, с распущенными волосами, со сверкающими от бешенства глазами — стояла в проходе, расставив ноги, и мастерски справлялась с американским помповым ружьем «Ремингтон-870»! В комнате за открытой дверью плакали дети. Лицо Ларисы было перекошено от ярости, она передернула скользящее цевье, досылая патрон в патронник, вскинула помповик и завизжала:

— Ненавижу! Всех вас ненавижу, пошли вы к черту! Что, съели? Ну, возьмите меня, возьмите! — и для пущего эффекта топнула ножкой.

Грохнул выстрел, пуля пронеслась по коридору, добила помпезную статуэтку, стоявшую у окна.

«Действительно, проблема, — растерянно подумал Вадим. — Стрелять по бабе, даже по такой — потом неделю будет желчью рвать. Хотя какого черта?! У бабы охотничий вариант «Ремингтона» — отнюдь не полицейский вариант! В подствольном трубчатом магазине максимум четыре патрона, и все четыре она уже извела!» Он выпрыгнул в коридор, невзирая на протестующие выкрики товарищей, и помчался, набирая скорость. Женщина торжествующе закричала, передернула затвор. Затрепетало все внутри — а вдруг ошибся? Вдруг не все патроны извела? Вот сюрприз будет! Она снова надавила на спусковой крючок — ружье не выстрелило! Лариса возмущенно что-то гавкнула, а в следующее мгновение Вадим уже сбил ее с ног и повалил. Она дергалась, визжала, пыталась засадить в него кулачком. В детской за открытой дверью надрывно плакали малолетние отпрыски. Вот же ситуация! Она все же расцарапала ему лицо, чуть глаз не выдавила! Вадим вывернул руку, перевернул ее на живот и хлопнул ладонью по затылку. Лариса икнула и потеряла сознание. Он схватил ее под мышки, поволок обратно по коридору и бросил под ноги растерянным товарищам:

— Разбирайся, Григорий, она твоя, ты же у нас специалист по женщинам. Рекламное лицо российского спецназа, блин… Руки связать, чтобы не дергалась, при нужде разрешаю кляп забить в глотку. Тащи вниз и вызывай, кого следует. Ментов с передвижным «обезьянником», социальную службу — тут дети, их надо куда-то пристроить, не в тюрьму же везти…

А сам загремел по лестнице, мысленно сокрушаясь бездарной потере времени. Трассу перекрыли сразу после нападения на сотрудников ФСКН, убийцы должны были где-то отсидеться перед отходом, но кто их знает — вдруг уверовали в свое везение и рванули сразу? Где их теперь найдешь? Разъяренный, он влетел в спальню. Жутаров извивался под дулом автомата, которым Балабанюк прижимал его к полу.

— Ларисочка, что с ней? — заголосил хозяин дома. — Она живая?

— Живая твоя сообщница! — проорал Вадим, делая страшное лицо. — В отличие от тебя, тварь позорная! — Эх, была бы тельняшка на груди, он бы с удовольствием ее порвал, но с бронежилетом такие номера не проходили. — Митьку убила, подлюка! Митьку-братана убила! — орал он, украдкой подмигивая Балабанюку. — Ты ответишь, падла, за Митьку-братана! — Где-то в массовой культуре подобное уже было, но не важно, лишь бы сработало. Он оттолкнул Балабанюка, схватил за ворот синеющего от страха пособника, потащил куда-то. — Ну, все, мерзавец, пришел твой час, вставай к стенке!

Тот повалился на пол, впился ногтями в ковер, скулил, что все скажет, умолял не убивать.

— Живо колись! — проорал ему в лицо Вадим. — Кто были эти люди? Имена, пароли, явки! Куда поехали?! Пять секунд на правильный ответ, а то череп снесу!

Жутаров, стуча зубами, выдавливал из себя правильные ответы. Он действительно не был кладезью информации. Но хоть что-то знал! Действующий член какого-то размороженного подполья, целью которого является дестабилизация в стране и сеяние страха среди населения. Супруга — в курсе всех дел, сообщница, помощница и просто хороший товарищ. Впрочем, к черту это подполье, есть органы куда компетентнее группы «Поток», пусть они и разбираются. Три недели назад прибыл некто Алибек Гухоев, произнес правильный пароль, рассказал про капитана Усольцева, с которым Жутарову придется контактировать, устроил встречу. Потом прибыла бригада строителей. Мужики как мужики. Да, он знал, что они собираются делать, но его запугали, угрожали жизнью близких! Он ничего не имеет против российской власти, просто совершил в жизни много ошибок! «Не соверши, дружок, последнюю», — посоветовал Вадим и снова потащил упирающегося Жутарова к стенке. Тот продолжал выдавливать крупицы ценной информации. Он впервые видел этих мужиков, ничего о них не знал. Со строительным делом они неплохо справлялись. По ночам меняли специализацию… Он получал информацию от Усольцева, передавал ее «строителям» — о планах ментов, о прибытии спецназа, о расположении постов… Друг к другу шабашники обращались по кличкам — Ушастый, Лапоть, Бурундук… Бригадиром у строителей был некто Курочкин — «погоняло» Лапоть. Но это пыль в глаза, главным был вовсе не бригадир, а обладатель паспорта на фамилию Бауэрс. Угрюмый мужик с неприятным взглядом. «Погоняло» — Георг, зовут — Георгий Михайлович… Вадим похолодел. Неужели тот самый? Как же меняют человека время, одежда, прическа и нежелание быть узнанным! Весьма известная в узких кругах персона — Георгий Михайлович Гарко, родом с Украины, весьма способный и непотопляемый мастер «заплечных дел». На счету десятки заказных убийств и прочих деликатных мероприятий. Воевал в Чечне на стороне сепаратистов, потом пропал из поля зрения, был на посылках у одиозного украинского олигарха, а сейчас определенно поменял хозяев… Он закрыл глаза, попытался представить лицо с фотографии, которую видел лишь однажды, очень давно. Вполне возможно, почему бы нет?

— Куда они поехали? — прорычал Вадим.

Жутаров срывающимся голосом ответил, что реально не знает. Вернее, знает, но не точно, только не стреляйте! Это либо Колонск на Дону, либо будет прорыв на Луганщину, а оттуда на милую сердцу Георга Украину. Колонск — это вряд ли. Данная точка подразумевает сохранение инкогнито членов группы. Но Георг уже догадывался, что с них сдернут маски. Остается Украина. До границы 70 верст. На той стороне ополченцы, а значит, людей с российскими паспортами вряд ли кто-то будет особо проверять. Банда просочится на Украину — и концы в воду. Украине некогда искать особо опасных рецидивистов — она вливается в дружную семью украинских народов под грохот дальнобойных орудий. И вообще хохлы обрадуются прибытию людей, насоливших россиянам. Кого там волнует, что эти люди убивали исключительно мирных жителей?

— Куда ты дел труп оперативника, который наблюдал за домом? — сдавил Жутарову горло Вадим.

— Это не я… — задергался Жутаров. — Мамой клянусь, не я… Это Ушастый, он остался, это он, подлюка… Подкрался сзади, зарезал парня, а потом удрал на «Тойоте»… Христом-богом клянусь, это не я, Аллах свидетель…

— Повторяю, куда ты дел труп оперативника и его машину? — повторил Вадим, усиливая давление на горло.

— Машина в Донке, я скинул ее с обрыва… Труп под обрывом, там, где камни, он глиной засыпан…

Напоследок Вадим не сдержался — отправил кулак в трясущуюся переносицу. Еще раз не сдержался — пнул обмякшее тело и, переступив через него, направился к выходу. За ним засеменил притихший Балабанюк. Нечасто бойцу приходилось лицезреть командира в таком состоянии. Он вдруг спохватился, сцапал Жутарова за шиворот и поволок за собой. Во дворе уже сигналили машины — прибыли не очень компетентные органы. Им будет чем заняться в ближайшее время. Товарищи собирались во дворе у внедорожника, выжидающе смотрели на командира. Он позвонил Любавину.

— Олежка, мне плевать, где ты сейчас находишься и чем занят. Хочешь помочь — присоединяйся. Форма одежды любая, желательно не полицейская. Нам нужен человек, знакомый с местностью. Через десять минут заберем тебя на трассе напротив Ершовки. Средства связи — обязательны…

Интуиция подсказывала, что теперь он на верном пути. Из машины Вадим позвонил полковнику Панькову, описал сложившуюся ситуацию.

— Мы возьмем их, Эдуард Романович, — пообещал он, — но нужно создать условия. В вашей власти надавить на рычаги. Привлеките военных, полицию, вертолеты МЧС, кого угодно, хоть спецназ ФСБ. Первым делом надо перекрыть подъезды к границе с Луганской областью — преступники не должны уйти на Украину. Если уйдут — это катастрофа. Там они разделятся, смешаются с местными маргиналами — и поминай как звали. Сообщите приметы, марку машины. Пусть хватают всех подряд. Невиновны — выпустим. Преступники опасны, следует проявлять крайнюю осторожность.

— Я понял, Вадим, все сделаем, — отозвался Паньков. — Собирай доклады от всех участвующих в мероприятии служб — я замкну их на твой телефон и на второй, который ты дал… как его? Любавина. Передай парнишке мои поздравления — лейтенант полиции становится самым важным ментом в районе. В случае успеха наградим и повысим. До полковника, хм… Удачи, Вадим. Будь осторожнее с Георгом.

Спустя пятнадцать минут «Фортунер» уже бороздил просторы западнее трассы «Дон». Возбужденный Любавин дышал в затылок. Честолюбия парню хватало, быть в центре внимания оказалось весьма увлекательно.

— Все в порядке, Вадим, если они еще не вырвались, то уже не вырвутся. Наши пограничники на постах «Нахрапино» и «Мозда» осведомлены. Обширный район, по периметру примерно 100 километров, усердно перекрывают. Вертолетчики уже в воздухе. ППС и ДПС получили полный боекомплект, шныряют по дорогам…

— Предупредить людей, чтобы в случае контакта в бой не вступали, — предупредил Вадим. — Это спецы экстра-класса, хватит нам трупов. Сообщить, заблокировать и ждать… Что там с Усольцевым? — вспомнил он.

— Потрясен, дергается, как припадочный, — усмехнулся Любавин. — То плачет, то обещает засадить всех, опорочивших его честное имя. Сегодня у Усольцева первое свидание, в тюрьме, разумеется. Жена напросилась. Следственные действия пока не проводятся, охрана следит, чтобы не повесился, не отравился и лоб об стену не разбил.

Вадим лихорадочно штудировал карту. В этом районе, к западу от трассы «Дон», цивилизацией практически не пахло. Сельскохозяйственных угодий тоже было немного, сплошные лесные массивы, дикие поля, речушки. Несколько относительно сносных грунтовых дорог, переплетающихся в затейливый узел, несколько проселков. К западу от Глазова заброшенное агрохозяйство «Черпалово», деревенька Арбузово. Севернее — непробиваемые леса, опоясанные проселками, несколько карьеров, из которых функционировал только щебеночный. Песчаный был выработан и заброшен, каменный затопила разлившаяся пару лет назад Калятна. «Фортунер» отдалился от трассы, пересек Донку и неторопливо смещался в глубь приграничной территории. Несколько раз они замечали патрульные машины, шныряющие по заросшим полевым дорогам. Интерес к внедорожнику никто не проявлял — знали, кого он перевозит. Несколько раз в небе появлялись вертолеты с символикой МЧС. Они курсировали группами с севера на юг, охватывая всю территорию. Противно трещали двигатели. Одна машина круто снизилась и прошла над джипом, «освежив» салон, — очевидно, пилотам не хватало либо информации, либо орлиного зрения. Вертолет, покачивая брюхом, отправился дальше, завис над опушкой.

— Идиоты непуганые, — ворчливо бросил Рудницкий, — их же из рогатки сбить можно. Совсем не соображают.

Телефон разрывался — поступали доклады. Вадим включил переадресацию, и Любавину пришлось напрячься. Спецназовцы ухмылялись — пусть молодой поработает. Ничего утешительного не поступало. На таможенных постах все было тихо, субъекты с означенными приметами не появлялись — ни порознь, ни сплоченной группой. Вертолетчики тоже не отмечали ничего подозрительного, машин на проселочных дорогах было немного, несколько раз приходилось снижаться, чтобы зафиксировать номерные знаки, но это было не то. Патрульные и автоинспектора активно тормозили местный транспорт, обшаривали машины, доводя до исступления водителей и пассажиров. Серые пожилые «Тойоты» в поле зрения не возникали. Возвращались недобрые предчувствия. У преступников еще перед рассветом имелась фора. Убраться подальше, спрятать машину в лесу, пробираться поодиночке. Но надежда не умирала — убийцы ведь не знали точно, что их вычислят и локализуют!

Капралов, сидящий за рулем, прибавил громкость приемника. На него злобно зашипели, и он поспешил убавить звук.

— Новости хоть дайте послушать, злыдни, все равно впустую топчемся. Слышали, санкции против нас собираются вводить? Несправедливо, мужики. Чем ответим?

— Дальнейшим повышением рейтинга президента, — машинально пробормотал Вадим. — Больше нечем. Выруби эту хрень, Леха!

— Ну да, нас ждут великие бла-бла, — раздраженно фыркнул Рудницкий. — Ты сам-то веришь, командир, что злодеи еще здесь? Что им мешало съехать с трассы и податься на восток? Их ищут в Колонске, ищут на украинской границе, а они спокойно сидят в деревне Гадюкино, где о них слыхом не слыхивали, дуют самогон, щупают баб и подсчитывают барыши.

— Но это временный успех, — неуверенно возразил Балабанюк. — Георгу все равно придется пробиваться на Украину, где его дом родной, но сделать это будет труднее. И дальше.

— Что мы знаем о планах Георга? — пожал плечами Рудницкий.

— Давайте без паники, — предложил Амбарцумян. — Я тут вот о чем подумал, мужики. Куда бы ни подались наши подопечные, им все равно придется ехать по бездорожью. Клиренс «Тойоты» такое не потянет, он слишком мал. Наверняка решат поменять транспорт на более проходимый. Причем делать это надо быстро, пока не попались.

Ему бы оракулом работать! Что-то произошло, и завертелись шестеренки в невидимом механизме! Пробудилась рация у Любавина, забубнила взволнованным голосом. Диспетчер из райцентра докладывал: четыре минуты назад у деревни Ясенево, что южнее песчаного карьера «Борок», замечена серая иномарка, предположительно «Тойота» 90-х годов выпуска! Машина стоит поперек проселочной дороги в шестистах метрах от деревни, рядом с ней лежат тела! Ближайший экипаж ППС находится в 8 верстах от места происшествия, он уже направляется туда!

— Ни в коем случае не приближаться! — ахнул Вадим. — Заблокировать дорогу и стоять! Олежка, где это?

— Здесь. — Любавин перегнулся через плечо майора и ткнул пальцем. Совсем недалеко! Шесть километров на северо-запад по буеракам — какая чепуха! Капралов, возбужденно дыша, уже переключал передачу. Завозились спецназовцы. С этой минуты Олежка Любавин работал штурманом. Машина мчалась, подпрыгивая на кочках. Местность становилась неровной, джип съезжал в низины, карабкался на холмы. Дорога втягивалась в лес, который внезапно оборвался, и она запетляла вдоль обрыва над каким-то жидким ручейком. Стали появляться глиняные проплешины, небольшие скальные образования. Дорога влилась в другой проселок, впереди за скалами показались крыши деревушки, еще немного — и вот оно, место происшествия. Через несколько минут подтянется полицейский экипаж…

Местечко не отличалось живописностью — как, впрочем, и весь антураж. Глиняные надолбы, куцая растительность, подозрительные заросли справа по борту. Бойцы высыпали из машины, попадали на колени, приникая к прицелам. У каждого свой сектор. Жадно поедали глазами окружающие реалии — нет ли в них чего-то необычного, чужеродного? Капралов остановился метрах в пятнадцати от «Тойоты», выпрыгнув наружу, укрылся за распахнутой дверцей и взял ее на прицел. Вадим, пригнувшись, побежал по дороге, проверил салон. Та самая машина, будь прокляты люди, ее использовавшие! Номера не поменяли, грязь не протерли. Три двери из четырех были распахнуты. Любопытный Любавин дышал в затылок, он обнажил табельный пистолет — единственное оружие, что удосужился взять с собой. Вокруг машины было чисто, растяжки не просматривались. Машину тупо бросили! Но два тела — одно лежало на дороге, другое чуть дальше, в траве — не имели никакого отношения к банде Гарко. Старая добрая традиция — убивать беззащитных гражданских!

— Успели к первой паре, — мрачно пошутил Любавин.

Вадим подбежал к первому телу, нагнулся над ним. Мужчине в клетчатой рубашке и штанах из плащовки было лет сорок пять. Он лежал в пыли, разбросав руки, и таращился в небо мертвыми глазами. Под головой растекалась лужа крови. Вадим потрогал лоб — еще теплый, убили минут двадцать назад. Поздно прибыли, очень поздно…

Он бросился ко второму телу. Женщина лежала ничком. Но когда он перевернул ее, она застонала, разлепила глаза! Ей было чуть больше сорока, вполне миловидная, даже не раненая! Но лицо заливала кровь, на лбу переливалась фиолетовая шишка. Видимо, убегала к кустам, бандиты стреляли вдогонку, но спешили, промазали. Она упала, треснулась лбом о зазубренный камень и лишилась чувств.

— Господи, кто вы? — прошептала женщина. Изувеченное лицо напряглось от страха.

— Все в порядке, мы свои, полиция, — бормотал Вадим. — Опасность миновала, не волнуйтесь. Поправьте, если ошибусь. Вы — местные, из Ясенева, ехали с мужем на машине. Дорогу перегородила серая иномарка, в вас стали стрелять…

— Это был не муж, а брат, Игорек… Мой муж парализован, не может ходить… Мы ехали в Бабаево за стройматериалами… Где Игорек, что с ним? — заволновалась она.

Вадим буркнул что-то успокаивающее, заставил ее лежать. Язык не повернулся сказать, что брат мертв. Нужную информацию он вытянул быстро — женщина была слаба, испугана, но с головой дружила. Они ехали на черном пикапе «Пежо» — брат неделю назад купил подержанную машину и очень этим гордился. Машина мощная, дорожный просвет впечатляющий. Из серой иномарки высадились четверо мужчин в масках. Она бежала, упала, когда стали стрелять, потом взревел мотор — уехала их собственная машина. Она приподнялась, увидела, как она удаляется, и снова упала…

— Вы видели, куда они поехали? — наседал Вадим.

— Туда… — Она как-то неопределенно показала пальцем. — Дорога примыкает к нашей под прямым углом… Там несколько лесных и проселочных дорог, можно заблудиться… Раньше этой дорогой пользовались, когда работали песчаный и каменный карьеры…

Есть шанс их схватить! — прозрел Вадим. Убийцы сами не поняли, куда забрались. Решили, что этим путем доберутся до границы. Они незнакомы со всеми нюансами местности! Что и подтвердил Любавин, у которого заблестели глаза от возбуждения:

— Вадим, мы их накроем! Гадом буду, накроем! Здесь только маленькое кладбище, а за ним два карьера. Оба не работают. Имелась сквозная дорога на Алексеевку, но года три назад ее накрыл оползень. Местность сложная, можно выйти только пешком. Или выехать обратно. Но ведь не выезжают же! Значит, плутают по карьерам, ищут проезд…

Женщина снова потеряла сознание. Вадим бережно пристроил ее голову в траве, а Любавин снова стал общаться с кем-то по рации.

— Олежка, где патрульные?

— Будут через три минуты.

— Отлично. Пусть позаботятся о женщине. Ей нужно срочно в больницу. Пусть перекроют выезд с карьеров, заблокируют вообще весь район! Приметы пикапа на все посты! Мужики, в машину!

Бойцы опустили стекла, приготовили оружие. Капралов вел машину по заросшей молочаем проезжей части. Дорогой, мягко говоря, пользовались нечасто, она производила впечатление окончательно запущенной. Крутой поворот налево, и теперь кусты оказались слева, а справа потянулся сплошной земляной вал, похожий на фортификационное сооружение. Вскоре показалось небольшое деревенское кладбище. Могилки были старые, заросли травой, кресты и памятники просели в землю.

— Проверим? — кивнул на погост Капралов.

— Что, мертвяками могут прикинуться? — усмехнулся Вадим. — Отставить, Леха, рули дальше!

Он повернулся к своим бойцам, обозрел их критическим взором. Все готовы, камуфляж, бронежилеты. Рудницкий извлек из «загашника» ручной пулемет «РПК», ящик с гранатами, отсоединенными от запалов. Под сиденьем ждали своего часа реактивные гранатометы «РПГ-7». Все были собранны, сосредоточенны. Дорога уходила вправо. Возник песчаный обрыв, заросший, словно мхом, неприхотливым кустарником, за ним просматривались крыши понурых строений с выбитыми окнами.

— Песчаный карьер — два человека? — пошутил Балабанюк.

— Скорость прибавь, Леха, — скомандовал Вадим. — Объедем — там посмотрим. Глядим во все глаза, парни!

Местность становилась сложной, непредсказуемой. Машина погружалась во впадину между холмами. Дорога продолжала выворачивать вправо. Заброшенный карьер закрыла плотная лесополоса. Проезжая часть побежала прямо — за лес. Мелькнула развилка — видимо, еще один проезд к заброшенному песчаному хозяйству. Были готовы ко всему, и оно свершилось! Черный пикап с мощной колесной базой вырулил навстречу из-за леса! Дистанция — метров двести! Оба водителя врезали по тормозам. И началось! Видимо, убийцам надоело кружить по замкнутому кругу, и они решили выбираться обратным путем.

Вадим выкрикивал отрывистые команды. Люди выбегали из машины, падали за укрытия. Огонь открыли одновременно обе стороны. «Фортунер» не пострадал — в нем уже никого не было. Из окон пикапа разразилась пальба — видно, знали уже, с чем едят этот «Фортунер»! Пули крошили слежавшуюся глину, выли над головами. Водитель пикапа сделал рискованный маневр назад, до упора вывернув руль, и включил переднюю передачу — машина выскочила на дорогу, показав задний бампер. Они уходили! Бойцы вскочили на ноги, стали бить длинными очередями. Далеко, очень далеко! Пикап носило из стороны в сторону. Отвалился бампер, перебило крепление заднего борта, и он с лязгом рухнул вниз. Но преступники уходили! Кузов прикрывал сидящих в салоне. Они уже скрывались за лесом. «Все к машине!» — крикнул Вадим, и возбужденный народ быстро загрузился в салон. Капралов резво рванул с места…

Состязание в скорости и выносливости продолжалось недолго. Мелькали повороты, островки растительности, какие-то скальные отложения. Временами в прорехах между элементами антуража возникал уходящий пикап — он несся с резвой скоростью. Дорога уходила на север, превращаясь в какой-то фронтовой рубеж, изрытый буераками. «Приближаемся к каменному карьеру, — предупредил Любавин. — Здесь только одна дорога, они уже не выберутся. За лесом будет здание карьерной администрации, а дальше зона выработки».

Предприятие когда-то было мощным, а потом случилось наводнение, Донка вышла из берегов и затопила большую часть предприятия. По другой из версий, предприятие обанкротилось в кризис 2008-го, по третьей версии — исчерпались запасы камня.

Пикап катился с горки, огибая очажки куцей растительности. За шесть лет безвременья тут все пришло в запустение, слева и справа возвышался лес. Под колеса убегала низина, заваленная каменными и глиняными глыбами. Прямо по курсу показалось продолговатое двухэтажное здание управления. Обычная нелепая коробка, которых в годы соцреализма налепили больше, чем надо. Зияли выбитые окна, кое-где осыпалась кладка. Стихия, похоже, добралась и сюда — само здание и окрестности выглядели, как после небольшого артобстрела. Когда «Фортунер» взгромоздился на косогор, пикап уже резво катил в долину. Сюрприз! Поздно выяснилось, что дорогу преградил какой-то древний грузовой прицеп, а объехать его не было возможности из-за массы препятствий. Убийцы покинули машину и бросились под защиту каменной гряды, возвышающейся недалеко от дороги. Спрятались за камни и сразу открыли огонь. Группе Вадима опять пришлось остановиться. Бойцы разбежались цепью, начали огрызаться короткими очередями. Их было пятеро против четверых — преимущество не подавляющее. Любавин — не в счет.

— Олежка, это не твое! — прокричал Вадим смертельно побелевшему пареньку. — Спрячься за машиной, заберись в какую-нибудь канаву! Обзванивай всех, пусть высылают подкрепление! Ни в коем случае не выходи, тебя сразу убьют! Ты понял?

Лейтенант судорожно кивнул и пополз. Он сам понимал, что толку от него в этой ситуации — ноль. А дальше было, как на показательных стрельбах. Бойцы переползли вперед, используя складки местности. Из-за гряды строчили автоматы, но не очень активно — боезапас к «калашниковым» у бандитов был ограничен. Сработал гранатомет — реактивная граната помчалась к гряде. За ней вторая — Леха Капралов умел не только баранку крутить. Взрывы прогремели среди камней, гряду окутало дымом. Молодецки свистнул Балабанюк. Оба гранатометчика завозились, стали перезаряжать. Когда рассеялся дым, обнаружилось, что банда уходит к лесу! Они уже пробежали метров тридцать — все четверо, живые, здоровые, лишь один прихрамывал — самый рослый, с оттопыренными ушами. Воспользовались ситуацией!

— Мужики, дайте им жару! — гаркнул Вадим.

Снова вступили гранатометы. Небольшой перелет — два взрыва прогремели на опушке, вывернув с корнем пару деревьев. Бандиты попадали на землю, а в следующий момент уже бежали вправо — к зданию управления. Больше на открытой местности укрыться от осколков было негде. Открыли огонь автоматчики, но расстояние было приличным, никого не зацепили. Было видно, как кто-то вбежал в дверной проем, другой перевалился внутрь через оконный карниз.

— Вперед! — прорычал Вадим.

Жидкая цепочка спецназовцев покатилась к гряде. Дистанция сокращалась. Бойцы вовремя спрятались за камни — из окон здания началась нешуточная стрельба. Снова пришлось расползаться, благо камней здесь хватало.

— Огонь по окнам! — скомандовал Вадим.

Боеприпасы пока не иссякли. Стреляли прицельно, но щедро. Снова срабатывали «РПГ» — у каждого гранатометчика оставалось по три заряда, не тащить же эту тяжесть с собой! Две гранаты взорвались под фундаментом, обрушив часть кладки, остальные сработали в здании. Было слышно, как рушатся перекрытия, межстенные перегородки. Клубы дыма вырывались из окон.

— Бойцы, слушай сюда! — прокричал Вадим. — Они не будут вечность загорать в здании, понимают, что это западня, и скоро район оцепят! Тупо в лоб не пойдем, и ключи нам не вынесут! Расползаемся в разные стороны, не «светимся»! Слева лощина, справа кустарник, мы можем обойти их незаметно! Только быстро! Гранатометы оставить здесь! Рудницкий, Капралов, обойти здание справа! Если полезут — загонять обратно! Амбарцумян, Балабанюк — ныряйте в лощину, заходите с левого торца, а я с правого! Пошли, мужики, да задницы не оттопыривайте…

Он видел цель перед глазами — мерцающий проем, бетонное крыльцо, видимо, здесь, на правом торце здания, находился запасной выход, — но не видел, что делают товарищи. Рудницкий с Капраловым уползли дальше, свернули за угол, пропали, двоих других вообще отсюда не видать. Перед ним был лишь этот черный проем, к нему он и полз, перехватив автомат за антабку ремня. Пот хлестал, щипало глаза. Вадим пожалел, что не избавился от бронежилета, зачем он здесь нужен? Картинка в глазах уже как-то двоилась. Он присел у ступеней, приготовил автомат, отдышался, прислушался. Весь сконцентрировался на черной дыре и начал переползать на крыльцо. Где-то неподалеку пролетел вертолет, значит, получен сигнал от Любавина. С тыльной стороны строения прогремело несколько очередей, и все стихло. Правильно, парни, загоняйте их внутрь…

Вадим перебрался через порог, прижался к стене и распрямил спину. Такое ощущение, словно оказался в другом мире. Темнота опустилась, стало глухо, как в танке. Пахло пороховой гарью и цементной пылью. Разрушения от взрывов ощущались и здесь — часть стены была выбита, на полу валялись кирпичи, огрызки деревянной мебели. Это действительно был коридор. Он шел на цыпочках, прижимаясь к стене, стараясь не дышать. И чем дальше уходил по коридору, тем плотнее делалась темнота. Разрушений дальше не было, двери были закрыты. Вадим остановился, в недоумении прислушался. Ладно, свои еще не вошли в здание, где-то чешутся, прикидывают варианты (и это разумно), но где террористы во главе с Георгием Гарко? Тоже затаились, поджидают удобного момента? Он, видимо, упустил из виду, что его подготовка ничем не лучше подготовки бандитов — и они прошли через адские горнила! Умели таиться, терпеть в засадах.

Вадим вдруг почувствовал легкое дуновение затхлого воздуха, словно раздвинулось пространство справа, услышал тихий скрип и с опозданием понял, что автомат уже не повернуть. Ударил локтем, со всей силы — попал в тело, которое сдавленно охнуло и послушно убралось. Но тело оказалось не единственным. Что-то тяжелое, металлическое обрушилось на череп! Последнее, что он почувствовал, как с него срывают переговорное устройство, хватают под мышки, куда-то втаскивают…

Очнулся Вадим от пинка в бедро. Голова болела зверски. Он лежал на спине, от пола несло холодом. Рука слушалась плохо, но он донес ее до головы, ощупал, почувствовал что-то липкое, застонал. Кобура с пистолетом оставалась пока на поясе, но кто ему даст до нее дотянуться? Он находился в каком-то замкнутом, не разрушенном помещении. По комнате сновали лучики света. Здесь не было ни одного окна, металлическую дверь подпирала какая-то штуковина, похожая на лом. На потолке проглядывали балки, свисала труха. Он попытался сосредоточиться, проанализировать ситуацию. В голове билась лишь одна мысль: ты можешь встать, можешь действовать, но бандитам лучше об этом не знать. Ты полумертвый, ты парализован…

Они склонились над ним, и хотя яркий свет бил в лицо, слепил, все же он их рассмотрел. Все живы, но испачканы кровью, цементной крошкой. Блондин с белой, как у мумии, физиономией держался за поврежденную руку — похоже, она была сломана. Накачанный тип с торчащими ушами был облеплен кирпичной крошкой и смотрелся анекдотично. У него была прострелена нога, он опирался, как на костыль, на обломок доски. Двое других были целы — приземистый мужик с обширными залысинами и плотно сбитый субъект с каменным лицом и холодными глазами.

— Хорошо выглядите, ублюдки, — прошептал Вадим, стараясь не поддаваться панике. — Вы мне напоминаете команду хромого Сильвера, загнанную в угол…

— Ты тоже хорошо выглядишь, майор Вадим Репнин, командир группы «Поток», — вкрадчиво произнес субъект с холодными глазами. — Ты нам напоминаешь мертвеца, которым скоро станешь.

— Надо же, Георгий Михайлович Гарко, собственной персоной… — Вадим не отказал себе в удовольствии злорадно осклабиться. — Отбегались, Георгий Михайлович? Ну, пора, пора, сколь веревочка ни вейся… Хочу заметить, Георгий Михайлович, ваше решение взять меня в заложники обречено на провал. Вам никто не даст это сделать. Впрочем, можете попробовать…

— Заткнись, сука… — процедил плешивый и сильно ударил Вадима по голове. Словно залп похоронного караула ахнул, сумасшедшая боль пронзила черепную кость.

— Не усердствуй, Лапоть, — проворчал Гарко, — этот вояка нужен нам живым, и чтобы шел самостоятельно. Пусть бухтит, что хочет, он так и должен бухтеть. А вот нам почему-то кажется, что все у нас получится. Не будут они стрелять в целого майора. Поднимайте его, хлопцы, руки свяжите. Что там у него — кобура?

В него вцепились шесть лап, встряхнули, стали поднимать. У них патронов почти не осталось, мелькнула мысль, оттого и не стали прорываться — заведомо проигрышное дело. Нашли подходящее помещение, стали ждать, чтобы устроить засаду. А он им так первоклассно удружил своей «прогулкой». Где же эти чертовы спецназовцы, мать их за ногу! Неужели ничего не придумают?

Ему уже выкручивали руку за спину. Загребущая длань тянулась к кобуре. И вдруг что-то покатилось по потолку. Преступники насторожились, задрали головы. Вадим уже все понял, сгруппировался. На уровне противоположного угла на втором этаже прогремел взрыв. Все поняли товарищи, умеют слышать и принимать решения! Граната была неслабой, очевидно, «Ф-1». Дрогнул не очень прочный потолок, затрещали балки, посыпалась труха, мелкая древесина. Вскричал лопоухий, отпрянул от Вадима. Прогремел второй взрыв, в том же месте, что и первый. На этот раз потолок не выдержал, стали ломаться перекрытия — они оказались деревянными. И все обрушилось вниз! Тиски, сжимающие Вадима, ослабли, он вырвался, метнулся к ближайшей стене, прижался к ней, чтобы не попасть под раздачу. Творилось что-то невообразимое. Помещение наполнилось пылью. Грохот, треск. Он видел, как выстрелила одна из переломившихся балок и едва не оторвала голову ушастому убийце. Его отнесло на середину комнаты и сразу же завалило. Один готов, мысленно отметил Вадим. До него никому уже не было дела. Паника обуяла бандитов, даже хладнокровного Георга! Они кричали, бросились к двери, плешивый пинком разблокировал ее. А сверху в дыру стреляли — для острастки, усиливая впечатление. Бандиты, кашляя, выбежали за порог. В коридоре захлопали выстрелы. Замешкался белобрысый со сломанной рукой — он выбегал последним. Голова у Вадима трещала, в ней царил нещадный хаос, но это не помешало совершить беспримерный прыжок и схватить блондина за ногу. Оба упали на пол. Бандит извивался, горланил, матерился. Вадим схватил его за волосы, потом за горло и буквально продавил его пальцами. Блондин трепыхался лишь несколько секунд, потом затих, пена пошла горлом, глаза остекленели и вылезли из орбит. Второй готов. Уж мертвого от живого майор Репнин умел отличать. Он отпустил мертвеца, откатился от него.

— Вадим, ты в порядке? — проорал в дыру Рудницкий.

— Да!

Он вывалился из помещения, как из удушливой газовой камеры. Брел, пошатываясь, по коридору, кашлял, спотыкался о разбросанный хлам и, наконец, чуть не выполз на крыльцо, еле держась на ногах.

Товарищей снова разбросало. Кто где, непонятно. Справа от крыльца на земле боролись двое — Капралов и плешивый. Оба хрипели, матерились. Спецназ одерживал верх. Капралов ударил убийцу лбом в переносицу. Тот дернулся, завибрировал, но продолжал выкручиваться и сопротивляться. Вадим завертел головой. Гарко убегал, подволакивая ногу, — на север, к карьеру, который от управления отделяла жидкая лесополоса. Он оборачивался через каждые два метра. В висящей руке чернел пистолет. Вадим двинулся за ним, сил бежать уже не было, его мутило, из пробитой головы сочилась кровь, все плясало перед глазами, расплывалось, отображалось, как в кривом зеркале. Ноги не слушались, но он упорно брел вперед. Гарко обернулся, выстрелил, но промахнулся. Вадим пошарил на поясе, нащупал кобуру, вытащил пистолет, передернул затвор, начал стрелять на ходу. Он практически не видел мишени, спина убийцы распадалась на составляющие. В какую из составляющих целился, сам не понимал. Несколько раз он останавливался, задерживал дыхание, ловил убийцу в перекрестие прицела. Бесполезно. Такое ощущение, что бил холостыми. Убийца тоже оборачивался, стрелял. Но и он мазал. Замечательно, встретились два отличных стрелка! Он слышал, как у Гарко вхолостую защелкал курок. Георг выбросил пистолет, потащился дальше — через лесополосу. Вадим произвел еще два выстрела, и его обойма тоже иссякла. Выбрасывать оружие он не стал, сунул в кобуру. Сзади кто-то кричал, но он не обращал никакого внимания на крики, тяжело бежал, переваливаясь с ноги на ногу. Медленно проплывали деревья, какие-то чахлые кустики…

Когда Вадим вышел из лесополосы, то обнаружил, что Гарко стоит на краю обрыва и смотрит вниз. Видимо, пройти там было невозможно, обрыв оказался крутым и глубоким. Гарко медленно повернулся. Он стоял, сутулясь, опустив руки, и с презрением смотрел на выходящего из леса майора спецназа. Вадим остановился. Гарко смотрел на него, не моргая. Потом потянулся к поясу, вытащил нож — тонкий, с длинным блестящим лезвием, фактически стилет, и хрипло произнес:

— Ну, что, майор, поговорим? Ты же хотел со мной поговорить?

— Поговорим, Георг… — Ножа у Вадима не было. Но как он мог отказать себе в удовольствии задушить киллера голыми руками?

Гарко оскалился, сделал шаг от обрыва, ждал. Вадим медленно подходил к нему. Он должен найти силы, они еще есть, не все иссякли! До убийцы осталось метров восемь. Тот расплылся в холодной улыбке, перехватил поудобнее нож… и вдруг заметил что-то у Вадима за спиной. Улыбка сразу поблекла. И тут же прогремела автоматная очередь, вся, до последней пули, войдя в мишень, как в «десятку». Георг изменился в лице и, не сгибаясь, словно оловянный солдатик, повалился в обрыв.

Вадим вздохнул и подошел к краю обрыва. Внизу действительно простирался набранный из каменных уступов гигантский котлован. Все пространство было завалено камнями, из которых пробивалась чахлая растительность. Георг лежал не так уж далеко, метрах в десяти, на первом уступе. Затылок у него был разбит в лепешку, лицо залито кровью. Из пулевых отверстий в груди тоже сочилась кровь.

Подошел Балабанюк с автоматом в опущенной руке, встал рядом и тоже уставился вниз.

— Ну, и зачем ты это сделал? — пробормотал Вадим.

— Не позволю, — мотнул головой боец, — потерять родного и единственного командира. Пришлют нового, пока еще к нему привыкнешь… А вдруг засранец окажется? Не выпендривайся, командир, с чего ты взял, что смог бы одолеть этого гада? Ты себя в зеркале видел? Тоже мне, Шерлок Холмс и профессор Мориарти на краю Рейхенбахского водопада…

Вадим усмехнулся. Родным и единственным его называла только покойная жена. Приятно, черт возьми. Он качнулся, и Балабанюк тут же схватил его за плечо, оттащил от края. А потом помог добрести обратно до здания управления.

Этот путь Вадим почти не помнил. К нему бежали какие-то люди, что-то говорили, он отмахивался. Гудели машины. Мощный джип оттаскивал прицеп, перегородивший дорогу. Мелькали сочувственные лица товарищей. Гриша Амбарцумян предлагал свои услуги в качестве медсестры. Он снова отмахивался. Прибывал народ в полицейской форме, у него что-то спрашивали. Вытаскивали из здания тела террористов. Плечистый полицейский швырнул на колени единственного выжившего — плешивого. Руки преступника были скованы наручниками, в районе переносицы набухал роскошный бланш. Балабанюк кому-то объяснял, где искать тело главного террориста (если оно, конечно, не убежало), и люди устремились к лесополосе. Возник лейтенант Любавин с виноватой улыбкой, начал что-то спрашивать, сокрушаться. В иной ситуации он был бы рад этому парню, но только не сегодня! На бреющем полете, едва не касаясь крон деревьев, пролетел вертолет. Его отчаянный рев вспорол череп, просто добил. Вадим опустился на колени, стиснул виски…