Пора в Бразилию
Как же хорошо просто ощущать на своем лице капли дождя. Сидеть, вытянувши ноги. Вдыхать свежий воздух. Виктор понемногу отходил, уже мог выпрямляться без болезненных ощущений. И все почему? Да потому, что Родина выручила его из беды, не забыла, не бросила в трудной ситуации, вырвала из грязных лап.
Программист попробовал дотянуться до притихшего дознавателя и кулаками потревожить целостность его лица. Ему уже два раза удавалось такое проделать.
Но на сей раз Свешников вовремя оттолкнул недавнего пленника от Стоуна, показал здоровенный кулак и пригрозил:
— Если не успокоишься, студент, то я тебя обратно в клетку посажу. Еще меньшую, чем та, в которой ты загорал две недели. Или свяжу покрепче дикаря отмороженного. — Усатый капитан повернулся к дознавателю. Пристально оглядел его с головы до ног и полюбопытствовал: — Слышь, мужик, а чего это он тебя убить-то так усиленно хочет? Что ты ему такого сделал, если он тебя разорвать голыми руками готов, а? Следов пыток вроде на нем не видно, тогда почему?
Стоун не ответил, еще больше нахмурился, шмыгнул разбитым носом, потупил взгляд.
Андронова вытерла рукавом мокрое лицо, подсела ближе и пояснила:
— Ролями они поменялись. Так всегда бывает. Наш подзащитный сидел в клетке, терпел издевательства, мучился в тесном помещении. Теперь отыгрывается. Если мы покинем их на несколько минут, то в живых наверняка останется только один. Довольный, отомстивший и очень даже спокойный. Улыбающийся во всю свою программистскую рожу.
— Тут ты права, Наталья Максимовна. У озверевшего российского программиста лучше во врагах не числиться.
Никифоров пихнул мрачного дознавателя, хмыкнул и заявил:
— Если не расскажешь нам все как на духу, то мы тебя с Виктором наедине оставим. Чуешь, чем это пахнет?
Стоун поерзал, втянул голову в плечи и промолчал.
Спуск в предгорья прошел вполне нормально. Десантникам удалось преодолеть ревущие потоки воды и перетащить через них двух слабаков. Справились они и с ураганным ветром.
Теперь вся группа сидела под раскидистым деревом, промокшая до нитки, и даже не думала о том, чтобы обсушится. Ливень не переставал ни на миг.
Капитан Кузнецов сосредоточенно обматывал мокрыми бинтами царапину на ноге, вполголоса матерился, прихлебывал спирт из фляжки и горстями употреблял антибиотики. Тем самым он превентивно избавлялся от всех местных заразных бактерий, включая и тех, которые приносят лихорадку.
Младший лейтенант Никифоров сокрушался над тем, что все его хитрые приборы были повреждены во время экстремального спуска с гор, промокли напрочь и теперь их хоть выкидывай. Он ходил туда-сюда, размешивая грязь ботинками, ругался, пинал ветки, траву, кусты, зло поглядывал на пленного дознавателя, из-за которого чуть не утонул. Ему пришлось бросать аппаратуру в грязь и вылавливать неуклюжего Стоуна из бурного потока, куда тот по неосторожности свалился.
Батяня задумчиво курил, зная, что сигаретный дым забьет ливнем и никто его не учует. Он рассматривал карту, засунутую в непромокаемый прозрачный чехол, выбирал дорогу, вспоминал прошлые свои похождения в этих краях. Увы, приборы Никифорова накрылись во время спуска. Теперь придется идти без них, по старинке, надеясь только на собственные глаза и уши.
Свешников, весь в грязи, следил за освобожденным программистом, которого так и подмывало напасть на пленного дознавателя.
Андронова немного погоревала о своем внешнем виде, потом плюнула на все эти неудобства. Делать нечего, придется потерпеть.
Программист понемногу отлеживался. Он уже проявлял тягу к жизни и движениям, набирался сил. Через несколько часов бедолага сможет самостоятельно передвигаться.
Дознаватель же просто чудом сохранял остатки спокойствия и нервов. Во время движения его не пинал разве что Батяня. Все остальные обращались с ним как с врагом народа в тридцать седьмом году, особенно когда программист рассказал немного о своеобразных увлечениях сахарного палача. Десантники волокли, швыряли, пинали Стоуна, от всей души отвешивали ему подзатыльники. Когда по его вине Никифоров утопил свою электронику, дознаватель просто чудом остался жив. Теперь он сидел, весь нахохленный, грязный, оборванный, и не знал, что с ним будет.
Местность, озаряемая встающим солнцем, лучи которого едва пробивались сквозь тучи, выглядела унылой, мокрой и противной. Всюду вода, ручьи, грязь. Медленно плывут наносы мусора, ветки, сухие листья. От земли поднимается пар, дышать приходится с трудом.
Еще пара дней, и у кого-нибудь из группы начнется лихорадка, если не выбраться на свежий воздух. В принципе медикаменты должны защитить от этой дряни, но кто знает наверняка?
Батяня оставил карту, внимательно оглядел спасенного программиста и спросил:
— Со здоровьем как у тебя, Виктор? Прививки делал перед Колумбией?
— Делал. А здоровье нормальное. Я с Новосибирска родом, закаленный.
Батяня усмехнулся, явно не поверил и заявил:
— У вашего брата компьютерщика из-за долгого сидения перед монитором атрофируется весь иммунитет. Так что не хвастайся. Антон, у тебя аптечка не промокла?
Свешников пощупал набедренный карман, вытащил медпакет.
— Сухая вроде.
— Тогда накорми человека лекарствами, а то он лихорадку запросто подцепит. Надо его до дома в целости и сохранности дотащить, иначе все зря, — проговорил майор и опять углубился в изучение карты.
Тут впервые с момента захвата заговорил дознаватель, который тоже берег свое здоровье:
— А мне кто-нибудь даст антибиотики или противомикробное?
Андронова пихнула капитана в плечо и осведомилась:
— Усатый, как думаешь, дать ему таблеток?
Свешников пристально глянул на пленника и выдал:
— Я ему сейчас в голову дам, да так, что потом никакая зараза не пристанет!
Мистер Стоун опасливо отодвинулся от него. Ему уже доводилось получать оплеухи во время пути.
Батяня определился, как идти до границы, убрал карту, с сожалением выкинул промокшую сигарету. Майор решил разобраться с пленным, тем более что тащить его с собой не было никакого смысла. Он только задерживал движение группы.
— Ну, рассказывай, мастер пыточных дел, чего тебе от Лымарева Виктора Николаевича нужно было?
Тот нахохлился, исподлобья поглядел на десантников, обступивших его, и процедил сквозь зубы:
— Ничего я вам не скажу. Можете бить, пытать, сдирать кожу, но ни слова от меня не добьетесь. Я умею терпеть любую боль. Приучен.
Майор пожал плечами и сказал начистоту:
— А мы и не собираемся из тебя ничего вытягивать, у нас времени на это нет. Просто если расскажешь что-то стоящее, то возьмем с собой. Отсидишь несколько лет, потом выйдешь на свободу. Ну а будешь упрямиться, привяжем к дереву и оставим тут. Тогда тебе придется беседовать с диким зверьем, которое с немалым удовольствием тебя сожрет. Испытаешь на себе все, о чем долгими вечерами рассказывал Виктору.
Дознаватель вскинул голову и твердо ответил:
— Привязывайте. Ничего я вам не скажу.
Батяня посмотрел на Свешникова, улыбнулся и сказал:
— Антон, помню, ты однажды применил очень даже эффективный способ дознания. Еще раз покажешь?
Свешников кивнул:
— Да запросто!
Через сорок минут группа уже уходила с места привала. Дико визжащий дознаватель выложил довольно ценную информацию. Сам этот бедолага остался лежать в грязи. Десантники не стали его добивать. Они оставили это дело местному зверью, которое обязательно скоро появится завтракать, привлеченное запахом человеческой крови.
Всю ночь напролет Мартинес следовал за русскими, соблюдая все меры предосторожности и ничем не выдавая своего присутствия. Ливень нисколько не мешал ему, тем более что точного направления можно было не придерживаться. Вниз вела только одна дорога.
Иногда он даже видел русских, спускающихся довольно быстро, и сам увеличивал скорость. Порой Мартинес просто следовал короткими путями. Разбиться он не боялся, горы знал как свои пять пальцев.
Да Мартинеса сейчас и не особо волновала собственная жизнь. Гораздо важнее было отомстить русским отморозкам, которые безжалостно убили всех его парней во время освобождения пленного программиста. Сперва надо поквитаться с ними, а потом уже со спокойной душой думать, как жить дальше и стоит ли набирать новую команду.
Теперь, когда рассвело, Мартинес сидел в сотне метров от спецназовцев, весь грязный с головы до ног, вдобавок еще и облепленный листьями для маскировки. Он слышал, как пленный Стоун дико визжал и в коротких паузах что-то сбивчиво рассказывал русским спецназовцам. Прямой видимости не было, да и слов Мартинес не понимал. Но он не сомневался в том, что эти ребята просто начали допрашивать дознавателя с пристрастием. Теперь он пел им все то, что они хотели услышать. Иного и не помыслишь. Этот бедолага нарвался на достойных конкурентов, стал жертвой собственного… увлечения, пристойно говоря.
От земли поднимался пар, в воздухе реяли мельчайшие капельки воды. Пройдет еще пара дней, и сельва станет вовсе не пролазной. Уровень воды поднимется на один-два метра. Все раскиснет, станет практически непроходимым болотом.
Мартинес подозревал, что русские тоже об этом знали. Иначе с чего они так быстро уходили из этих мест? Отдыхали немного и вновь шли дальше. Это несмотря на то что среди них был слабосильный программист, а один из спецназовцев чуть прихрамывал. Он наверняка легко ранен в ногу.
Вопли и визги Стоуна прекратились. Спецназовцы двинулись дальше. Мартинес немного выждал и поднялся из своего укрытия. Стараясь поменьше хлюпать ботинками в грязи, он осторожно приблизился к стоянке русских, только что покинутой ими.
Разглядев, что к чему, Мартинес покачал головой и сказал:
— Да, не повезло вам, мистер Стоун.
Дознаватель лежал на животе в грязи. С его спины была сорвана вся одежда. Капли воды размывали потеки крови, сочащиеся из страшных порезов. Поясница и вовсе была превращена в жуткое месиво.
Мартинес присел перед Стоуном на корточки.
Тот услышал, что рядом кто-то есть, с трудом повернул голову, проморгался от воды и грязи и прохрипел:
— Помоги, Мартинес. Позвони своим нанимателям, скажи, что мне нужна помощь. Я заплачу любые деньги, только вытащи меня отсюда, не дай подохнуть в этих зарослях и в грязи.
— А какой смысл тебя отсюда вытаскивать, мистер Стоун? Тебе осталось максимум полчаса. Потом ты умрешь от потери крови.
— Сделай хоть что-нибудь. У тебя же есть медикаменты. — Дознаватель попробовал встать, но жуткая боль не дала ему этого сделать. — Помоги мне.
— Я могу тебе помочь только таким вот способом. — Мартинес мрачно усмехнулся, вытаскивая нож. — Да и некогда мне с тобой здесь торчать. Честно тебе скажу, время поджимает. Я должен идти за русскими. Так что давай-ка без обид, мистер дипломированный дознаватель из Америки.
— Стой! Не делай этого!
— Поздно, мистер Стоун. — Мартинес без замаха, коротко и резко ударил ножом.
Потом он, немного понаблюдав за стекленеющим взглядом мертвого дознавателя, убрал нож в чехол, присел под деревом, вытащил спутниковый телефон, завернутый в прозрачную пленку, и принялся звонить нанимателям. Пора уже было ставить их в известность о случившемся. Иначе русские спецназовцы запросто доберутся до границы с Бразилией, а там их достать будет уже намного сложнее.
Представитель нанимателей ответил сразу. Молча выслушал скомканный рассказ, поинтересовался здоровьем патентованного дознавателя. Узнав, что этого специалиста угрохали русские, собеседник Мартинеса пришел в конкретную злость. Несколько минут из трубки неслась только яростная ругань, и ничего больше.
Мартинес криво ухмылялся, курил и равнодушно слушал. Вскоре представитель нанимателей немного успокоился и поинтересовался, куда сейчас двигаются русские спецназовцы. Мартинес выбросил сигарету и сообщил, что они скорее всего пойдут по одному из двух направлений. На обоих следует организовать горячую встречу.
Мартинес обговорил все детали, отключился, убрал телефон в рюкзак и осторожно двинулся следом за русскими. Он знал, что уже через сутки все дороги будут перекрыты. Спецназовцы никуда не денутся. Их всех перестреляют или возьмут в плен.
Потом можно будет самолично всех перерезать. Старые связи в полиции позволят Мартинесу это провернуть. Нет ничего проще, чем устранить человека в местной тюрьме.
Свешников зацепился ногой за какую-то корягу под водой и чуть не растянулся.
— Черт побери! Скорей бы уж на сухое место выйти. Такого потопа мне давненько видеть не приходилось.
— Это еще только начало, Антон. — Батяня придержал капитана рукой, не дал ему упасть. — Через пару дней нам вообще плыть придется. Смастерим плотик, весла, все как полагается.
Группа устало месила ногами раскисшую почву. Кое-где уже попадались солидные лужи. Чем ниже спускались люди, тем больше преград возникало на их пути. В предгорьях еще можно было как-то лавировать, обходить грязь по камням и насыпям. С выходом на равнину идти стало намного сложнее. Впереди лежал еще очень долгий путь по такому непролазному бездорожью. Скорость передвижения существенно снижалась. Одно радовало — воды было в достатке. Ну и тепло, само собой.
Десантники понемногу отмылись от грязи, налипшей на них во время экстремального спуска с гор, оттерли лица и одежду. В этом им активно помогал дождь, который то прекращался на час-два, то начинался вновь, мощный и яростный. О том, чтобы обсушиться и развести костер, и речи быть не могло. Негде и не из чего, все промокло. Людям оставалось надеяться на то, что в конце концов вновь засияет солнце. Только тогда они смогут высушить одежду.
Батяня остановился, оглядел низину, раскинувшуюся впереди. Все затоплено. Обойти нет никакой возможности. Из воды торчит всякая дрянь, снесенная потоками, виднеются стволы деревьев, раздувшийся труп какого-то животного.
— Прямо как в тайге. Грязь, топь, болото. — Майор обернулся, посмотрел на своих людей. — Стало быть, надо шесты вырубать да веревкой обвязываться.
Виктор с ужасом глядел на все это безобразие. Он представил себе, как полезет вперед по шею в воде, и его пробрал страх.
— А свернуть нельзя? — Программист с надеждой посмотрел на Лаврова. — Мы ж тут завязнем. Утонем.
— Не переживай. Ничего такого с нами не случится. Не утонем. — Батяня присмотрел подходящую жердину, поднял ее. — С нами, Виктор, нигде не пропадешь. Тем более в этом реденьком, чуть подтопленном лесу.
— Реденьком?! Подтопленном?! Да я…
Свешников сунул программисту конец веревки с петлей и оборвал его:
— Обматывайся, студент, и не причитай так жалостно. В конце пойдешь. Чисто на буксире.
Андронова видела, что спасенный программист беспомощно уставился на веревку, врученную ему.
Она подошла к Виктору, помогла обвязаться, хлопнула его по плечу и тоже ободрила, как уж смогла:
— Через пару неделек это все закончится, не переживай. Приедешь в свою Москву, залезешь в горячую ванну по самые уши, напьешься пива и напрочь забудешь о том, что был в Южной Америке.
— Забудешь такое, как же! — Виктор шмыгнул носом и мгновенно вспомнил Анну. — У меня жену здесь убили.
Андронова развела руками.
— А чего ты сюда поперся вместе с женой, спрашивается? Мог бы и в России отдохнуть. Там курортов хоть отбавляй. Тем более что работаешь в секретной конторе и должен понимать всю серьезность своего занятия. — Наталья видела, что задела Виктора за больное.
Она немного помолчала, а потом твердо сказала:
— Короче, мужик, сопли будешь дома распускать. В Москве напьешься, посуду расколотишь, поплачешь, рожу кому-нибудь набьешь. Но пока отсюда не выбрались — терпи. Можешь скрипеть зубами, ругаться, стонать, плакать, но чтобы не отставал во время движения ни на шаг! Понял?
— Да, конечно. — Виктор вновь шмыгнул носом, но уже от сырости. — Постараюсь не отставать.
— Вот и ладненько. — Андронова вручила программисту подходящий шест и занялась собой.
Через несколько минут все было готово. Группа мерно двинулась через затопленную низину. Офицеры не собирались терять время на поиск обходных путей.
Впереди шел Свешников. Он имел немалый опыт передвижения по болотам и осторожно торил путь. За ним следовала Андронова, пристально оглядывающая прилегающие заросли на предмет наличия там каких-либо посторонних личностей. Следом шагали Лавров, Кузнецов и Никифоров.
Последним ковылял Виктор. Он с трепетом переставлял усталые ноги и ежесекундно ожидал, что в них вцепится какая-нибудь местная зубатая гадина. Ведь именно в этих краях обитают страшные пираньи.
Где-то через час вновь начались каменные насыпи, и идти стало малость полегче. Майор Лавров решил устроить небольшой отдых. Он видел, что иначе программиста скоро придется нести на себе. Тот вымотался до посинения, дышал с трудом.
— Что же ты, бедолага, зарядку-то по утрам не делал? — спросила Андронова и помогла измученному программисту сесть. — За своим компьютером небось и корни уже пустил?
Виктор с благодарностью посмотрел на единственную женщину в группе. Без ее помощи он не добрался бы до этого камня.
— Работа у меня такая. По несколько суток приходится из-за компьютера не вставать. Программный код — штука довольно своенравная. Чуть что упустил, отвлекся, и приходится переделывать все заново. Какая уж тут зарядка по утрам? До кровати бы доползти.
Свешников закурил, передал сигареты Кузнецову и поинтересовался:
— А чего там с этим спутником? Как он вообще действует? Что такое вы там у себя изобрели? Почему американцы дошли до таких отмороженных действий, осуществляемых чужими руками?
Программист попросил сигаретку, получил ее, глубоко затянулся и начал подробно рассказывать. Он втайне надеялся на то, что сможет отдохнуть подольше. А то ноги уже не подчинялись ему от усталости.
— Еще при Советском Союзе специально обученные люди задались вопросом, как уничтожить чужие спутники-шпионы. Было даже сделано несколько конкретных разработок на эту тему. Суть одной из них сводилась к тому, что надо бы запустить на орбиту специальный аппарат, начиненный пятисантиметровыми стальными иглами, и взорвать его. В результате эти самые иголки уничтожили бы все спутники, крутившиеся вокруг планеты, в том числе и наши. В другом варианте речь шла просто о стальных шариках. В итоге эти умники плюнули на все, посчитали это дело слишком дорогим. Люди при погонах ограничились простой разведкой, а чуть позднее — электронным шпионажем. — Виктор уселся поудобнее.
Он начинал ощущать, что усталость понемногу уходит, и продолжил:
— В наши дни работа заметно продвинулась. Пару месяцев назад на орбиту втихаря был запущен военный спутник, тот самый, для которого я писал программу. Этот аппарат может запросто менять свою орбиту и захватывать чужие спутники. Он умеет выравнивать скорости и пристыковываться. Топлива у него много, тем более что ему и чужое вполне доступно.
Батяня достал карту, начал сверяться с ней и спросил:
— И как он их находит? Просто шарится вокруг планеты?
— Можно сказать и так. Но если быть точным, то в него заложены орбиты всех известных спутников, каких угодно, в том числе и военных. Наших — полностью. Американских — на тридцать процентов. Это все, что удалось узнать. Ну и Китая — почти пятьдесят процентов. Остальные страны, кстати, тоже полностью. В итоге наш спутник знает большое количество других. Но особый интерес он проявляет к тем космическим аппаратам, которые не обозначены в его базе данных. Пристыковывается к ним, проникает в программу. Потом выдает орбиту еще одного иностранного спутника-шпиона. Если находка весьма ценная, то он перехватывает управление и передает его в наш центр. Примерно так дело и происходит. — Виктор вздохнул и продолжил: — И вот некоторое время назад атаке этого монстра подвергся какой-то супер-пупер секретный американский военный спутник. Штатовцы, естественно, возмутились, но ничего России предъявить не могли. Подобные спутники запрещены многочисленными международными соглашениями. Вот они и решили попросту вытрясти всю информацию из меня.
Батяня хмыкнул и спросил:
— А чем же ты думал, когда в Колумбию рванул, да еще и с супругой?
— Я поехал по другим документам. Все было надежно засекречено. Скорее всего где-то наверху утекает информация.
— Она всегда утекает.
Никифоров, сидевший выше всех, на особенно большом булыжнике, вдруг вскочил и поднял руку, призывая к тишине.
— Кажется, у меня глюки. Или я слышу шум вертолета. Одно из двух.
Остальные притихли, начали вслушиваться в шум дождя. Вскоре офицеры уже явственно различали рокот вертолета, явно приближающегося к ним.
— В такую погоду только последние идиоты летают. Или поисковики, — сказал Батяня и посмотрел наверх, сквозь крону дерева, рядом с которым он приказал устроить привал, проверился на предмет скрытности. — Скорее всего нас ищут. Больше тут вроде никто и не бродит. Непогода, понимаешь.
— Но какого хрена? Мы ж там всех перестреляли, кто мог поднять тревогу? — Кузнецов перебрался с открытого места под дерево. — Может, просто случайный какой летает? Заблудившийся?
— Хотелось бы, чтобы это было так. — Майор опять глянул вверх, потом поднялся, перешел к стволу и заявил: — Ладно, господа хорошие. Как улетит, так сразу же дальше пойдем. К вечеру надо еще прилично протопать. Больно уж сырые тут места, в Бразилии должно быть посуше.
Шум вертолетного движка вскоре отдалился. Группа подхватилась и ускоренным шагом двинулась дальше, собираясь как можно быстрее добраться до границы.
Буквально через пару минут Виктор почувствовал, что вскоре испустит дух от усталости. Просто-напросто упадет вниз лицом в эту грязь и тихо умрет. Жизнь покинет это бренное тело, которое занесло в такую грязную глухомань.
Андронова видела, что программист все больше и больше сдает.
Она на ходу сорвала несколько листков с ближайшего куста, понюхала их, потом протянула Виктору и приказала:
— Жуй!
— Что это?
— Кока. Жуй, станет легче. Нам целый день шагать, а ты еле плетешься, задерживаешь движение.
Виктор озадаченно уставился на остро пахнущие листки.
— А привыкания к ним нет? — поинтересовался он.
— Жуй давай! Достал уже. — Старший лейтенант Андронова нахмурилась, давая понять этому интеллигенту, что ему следовало бы поспешать, а не разговоры разводить. — Вся Южная Америка жует листья коки, и никто не жалуется. Некоторые и вовсе их в салаты кладут для вкуса. — Она сделала короткую паузу и добавила: — А кое-кого мы время от времени пристреливаем, если они слишком уж сильно наглеют и шлют в Россию свои кулинарные творения в виде белого порошка.
Виктор вздохнул и принялся покорно пережевывать листья. Вскоре он понял, что Наталья не зря скормила ему эту зелень. В теле откуда-то взялись новые силы. Настроение ощутимо поднялось. Будущее уже виделось не таким беспросветным, как совсем недавно. Виктор начал надеяться на то, что все же вернется домой. Пусть ему и придется преодолеть много всяческих препятствий на этом пути.
К вечеру группа прошла расстояние, намеченное командиром, и выбралась на равнину. Все вымотались конкретно, поэтому майор Лавров решил сделать основательный привал, выспаться, а с утра думать, как быть дальше.
Тем более что офицеры еще несколько раз слышали шум вертолета, то приближающийся, то удаляющийся. Теперь они уже не сомневались в том, что кто-то ищет именно их.
— Охренеть! Эти ребята совсем отмороженные, что ли? Куда они поперлись-то? — пробурчал Мартинес себе под нос и остановился перед затопленной низиной.
Он прекрасно знал, что дальше довольно много грязи и воды. Именно по этому направлению труднее всего двигаться. Тем не менее русские избрали для себя именно такой путь, и неизвестно, сколько они уже прошли.
Существовала обходная тропа, но она уходила на несколько километров левее. Если Мартинес пойдет по ней, то ему придется двигаться очень быстро, чтобы успеть перехватить русских на сухом участке.
— Во дают!.. — буркнул Мартинес, закурил и вытащил спутниковый телефон.
Пусть наниматели напрягают полицию, чтобы она высылала вертолет на поиски. Мартинес в такое дерьмо не полезет, оставит это удовольствие русским. Он пойдет в обход, спокойненько минует грязищу, займет удобную наблюдательную позицию и будет направлять вертолет на русских, когда они пройдут мимо. Если экипажу не удастся их перехватить или же поискам помешает непогода, то Мартинес двинется за ними и постарается не упустить их из виду.
Он обговорил детали, убрал телефон, выкинул сигарету и направился в обход. При этом Мартинес надеялся на то, что уже к вечеру отмороженных русских спецназовцев изловит полиция. Тогда у него появится возможность самолично отправить их на тот свет. Отомстить за парней, которых эти мерзавцы безжалостно расстреляли в пещерах, не оставив ни единого шанса на сопротивление. Просто взяли и перебили, как каких-то тупоголовых быков.
С каждым из них Мартинес прошел все круги ада. Он не раз спасал из беды своих парней, да они его тоже выручали. Сдружились настолько, что и водой не разольешь.
Хаска, вечно веселый и озорной чистоплюй. Иногда он оказывался порядочной сволочью, тем не менее всегда выполнял поставленные задачи, никогда не подводил, а уж у девок пользовался бешеной популярностью. В этом никто с ним сравниться не мог.
Хуго, Джонни Испанец, Мигель, Бруно, Марих, Харад, Дерон — все стояли сейчас перед глазами Мартинеса как живые. Если бы он не видел их трупы в тех пещерах, то никогда не поверил бы, что парней больше нет в живых. Мартинес лично избил бы до полусмерти того человека, который сказал бы ему об этом.
Он в раздражении пнул гнилой ствол, валявшийся на пути, и ускорил шаг. Мартинес собирался поспеть на место раньше русских, но опоздал. Те непостижимым образом преодолели затопленную равнину за довольно короткое время. Вдобавок они еще и умудрились укрыться от наблюдения с вертолета, который делал уже, наверное, сотый круг над местностью.
Мартинес остановился, вытер испарину с лица и проворчал:
— Охренеть! Крылышки у них выросли? Эти русские летают, что ли?
Но следы говорили о том, что противники Мартинеса шли пешком. Ни о каких полетах и речи не было. Вот здесь они сидели на камнях. Об этом свидетельствовали потеки грязной воды с обуви и одежды. А ведь вертолет здесь чуть ли не носом все перепахивал. Пилоты рассматривали местность в бинокль. Укрыться от такого контроля могло разве что привидение, совершенно прозрачное, самую малость зеленоватое.
Мартинес внимательно оглядел место привала, походил туда-сюда. Потом он вновь вышел на связь с представителем нанимателей. Тот долго ругался и сам никак не мог понять, почему русский спецназ до сих пор не обнаружен. Успокоившись, этот господин уточнил у Мартинеса возможные маршруты русских и обрадовал: сообщил, что подняты полицейские поисковые отряды. Мол, задача Мартинеса не меняется. Она по-прежнему состоит в том, чтобы идти за чужаками, время от времени выходить на связь и корректировать поиски.
Представитель заказчика пообещал, что в случае успеха Мартинес получит большое денежное вознаграждение. Конечно, меньше, чем раньше, но все же. Услышав это, Мартинес лишь беззвучно хмыкнул. Деньги теперь были для него не важны. Он должен отомстить за своих парней.
На том разговор и закончился. Представитель нанимателя по-прежнему руководил поисками. Мартинес перекусил и отправился дальше. По пути он отчетливо читал следы, оставленные спецназовцами, но чем дальше шел, тем четче понимал, что ему следует поторапливаться. Русские словно из металла были сделаны, топали без устали.
Мартинес решил прибегнуть к старому способу. Он пожевал листьев коки, заметно взбодрился и опять припустил по следу, выжимал последние силы из организма, ругался шепотом, но не останавливался, шел и шел вперед.
— Привал! — скомандовал Батяня и с тоской оглядел непролазное безобразие, постепенно погружающееся в вечернюю темноту.
А дождь все не переставал. Временами он переходил в яростный ливень, не предвещавший ничего хорошего.
«Скоро нам точно придется мастерить себе плот или отбирать у местных лодку, иначе будет не пробраться даже вброд. Вода поднимется конкретно. Мелкие ручейки станут глубокими широченными реками. Такие вот дела!» — подумал командир группы.
Свешников тяжело опустился в грязь, закурил, прикрыл сигарету рукой от дождя и спросил у программиста, явно издеваясь:
— Слушай, студент, и чего тебя в мае — июне не похитили? Топали бы мы сейчас, понимаешь, по пятьдесят километров в сутки и горя не знали. Сухие, бодрые, отдохнувшие. Обувь чистая была бы. Да и одежда.
— Я не виноват. Так уж вышло. — Виктор все еще находился в приподнятом настроении, испытывал желание идти дальше, даже после устройства на привал продолжал ходить туда-сюда. — В мае — июне только спутник запустили. Что уж тут поделать? Но, как бы то ни было, прорвемся, пролезем через эту грязь, выйдем на сухое, одежду отстираем. Я заодно в ЦУП сообщу, что спутником заинтересовались всякие злодеи американские. Да и вообще…
Свешников повернулся к Андроновой, осуждающе покачал головой:
— Наталья Максимовна, ты ему что, килограмм листьев скормила? Посмотри на него, ему же все по барабану! Готов сутками идти и всех по дороге в дугу согнуть. А по приходу еще и десяток девок оплодотворить, только подсовывай.
— А что, я могу! — Виктор действительно ощущал в себе силы, позволяющие справиться со всеми трудностями, даже грудь выпятил. — Еще пару листочков, и…
Андронова не дала ему договорить.
— И ты труп. От физического истощения, — заявила она, глянула на Свешникова, пожала плечами и спросила: — Усатый, ты знаешь другой способ? Или хочешь тащить его на себе всю дорогу? Лично я — нет.
Никифоров подошел к Виктору, заглянул в глаза, надавил на плечи, заставил сесть и заявил:
— Присядь, отдохни. Успеешь еще натопаться, дорога дальняя. Проклинать себя будешь за то, что вообще на свет появился и додумался отдыхать в Колумбии.
Усадив программиста, он сел сам и тяжело вздохнул, показывая всем своим видом, что конкретно устал, но ничего не поделаешь. Идти еще прилично, не одни сутки.
Батяня внимательно посмотрел на Виктора и предупредил его:
— Больше листья не ешь, а то точно копыта откинешь. Вот когда отдохнешь нормально, тогда можешь пожевать. Но не больше пары штук. Усвоил?
— Да, конечно, — ответил тот и поерзал, устраиваясь поудобнее и не обращая внимания на то, что сидит в грязи. — Еще бы не усвоить. Наркота же.
— Наркотой листья становятся после специальной химической обработки, — поправила его Андронова. — А в сыром виде это мощное стимулирующее средство.
Батяня отмахнулся, давая понять, что темой разговоров должно быть нечто другое.
— Ладно, давайте лучше мозговать, как выбираться будем из этого бардака. Электроника накрылась. Мы просто чудом не напоролись на мину или растяжку. Вертолет по небу кружит явно по наши души. Не исключена и полицейская облава, а в таком плачевном состоянии мы далеко не уйдем и от слишком уж большой толпы не отобьемся, — проговорил командир группы.
— Что делать? — спросил Кузнецов и начал менять повязку на поцарапанной ноге. — Реку искать?
— А хотя бы и реку. Будем сплавляться по течению. Либо заляжем где-нибудь, отсидимся пару недель, а потом потихоньку, короткими переходами пойдем в Бразилию.
Андронова потрясла рюкзаком.
— Продукты скоро закончатся, Андрей. Долго не просидим.
— Я знаю, Наталья. Максимум три дня еще протянем. — Майор кивнул и продолжил: — Стало быть, надо идти в ближайший населенный пункт, по карте это не больше десятка километров, искать там лодку или наземный транспорт, разживаться продуктами и выбираться как цивилизованные люди, по дорогам или рекам. Если же пойдем пешком, то долго не протянем, скоро совсем округу затопит.
— В город, так в город. Я не против. — Виктор оживился. — Хочется посмотреть на местное население, да и в нормальной кровати поспать.
— А тебя никто и не спрашивает, студент. — Капитан Свешников вернул программиста в реальность. — Ты лицо гражданское и в данной ситуации должен изображать из себя молчаливый предмет. Если будешь болтать, то придется тебе рот заклеить. Не поможет, то мы накачаем тебя снотворным, воткнем в пузо радиомаяк и дадим нашим знать, где ты находишься. Они прилетят и заберут. Быстро, всего-то через недельку.
Виктор тяжело вздохнул, но возражать не стал. Он побаивался усатого капитана, особенно после того, как тот на его глазах заставил заговорить дознавателя.
Кузнецов хлебнул воды из фляжки, сплюнул соринку, случайно попавшую в рот, и предложил свой вариант:
— Можно вернуться на побережье. Нас скорее всего уже ищут, но такого шага от нас никто не ждет. Да и идти легче будет, все же по камням, а не по грязи.
— С побережья трудновато будет эвакуацию запрашивать, — заметил Батяня. — Наши нас оттуда забрать толком не смогут. Да и водолазные принадлежности, которые мы припрятали, туземцы уже наверняка нашли и оприходовали. Придется топать вдоль всего побережья в Эквадор или в Чили. Проще продолжать движение в сторону Бразилии. Она уже практически рядом. Дня за три должны добраться. Ладно, пусть будет четыре. Это уж точно.
— Тогда нет проблем. — Андронова улыбнулась. — Осталось только поужинать да спать лечь. Тем более что постель мягкая и теплая, водяной матрас, понимаешь, грязевые маски, все дела. Кто дежурит первым?
Тут вдруг неподалеку взревел мотором какой-то транспорт, послышалась человеческая речь.
Батяня подскочил, с тревогой вгляделся в том направлении и проворчал:
— А вот и гости. Уходим!
Все дружно поднялись, вздернули настороженного программиста на ноги и погнали сквозь усилившийся ливень, да так быстро, что он еле успевал переставлять конечности. Виктор только что видел перед собой донельзя уставших людей. Теперь он недоумевал, не понимал, откуда в них взялось столько сил, словно они неделю отдыхали.
Себя же недавний пленник чувствовал уже не так бодро, как несколько минут назад. Его сознание начинало затормаживаться, а руки-ноги наливались свинцовой тяжестью.
— Правее берите, тормоза проклятые! Они через распадок топают! Правее! — Мартинес ругался, плевался, сетовал на ленивых полицейских, коих смущали грязь и непогода.
Ну, еще бы! Их выдернули под вечер с теплых квартир, оторвали от жен, подружек, любовниц или просто дешевых шлюх, подняли по тревоге и заставили месить чистенькой обувкой раскисшее бездорожье. Тут любой начнет ежиться, ворчать и проклинать начальство, которое сидит в тепле и только приказы отдает, а само в поле ни хрена лезть не хочет.
— Да-да, именно через этот распадок! Я знаю, не пролезть, но они именно там идут! Правее берите!
Сам Мартинес протопал приличное расстояние и основательно вымотался. Он уже не находил в себе сил следовать за русскими спецназовцами, просто видел, что они с необыкновенной ловкостью уходят от облавы, и только диву давался, откуда у них столько сил.
Даже программиста взять. Когда люди Мартинеса гнали его через границу, то он едва ноги переставлял, а теперь шпарит так, будто у него не второе, а пятое дыхание открылось, и это несмотря на то, что просидел в узенькой клетке две недели.
Вот уж воистину непонятны эти русские. Не зря о них столько чудес в книгах пишут.
Он не стал выходить навстречу полицейским. Еще неизвестно, как они на это отреагируют. Мартинес корректировал преследование издалека, угадывал, улавливал по звукам истинное положение дел. Сам туда не лез, опасался столкнуться со спецназовцами. Перемещался короткими перебежками, вслушивался, иногда видел своих врагов на расстоянии нескольких сотен метров.
— Разворачивайтесь, они вас проскочили слева! К горам уходят! Не спите, мать вашу!
Полицейское начальство слушалось его, явно думало, что делом руководит один из своих. В рации звучали голоса. Кто-то разворачивал цепь в обратном направлении, орал на кого-то дурным голосом, кому-то обещал понижение в звании.
В любой другой ситуации Мартинес был бы горд тем обстоятельством, что управлял действиями такой прорвы копов. Но в данный момент он об этом не задумывался, просто-напросто жаждал изловить убийц всей своей банды и уже потом добраться до них в тюрьме.
— Правее берите, уроды! Они могут ускользнуть в горы. Там их и дивизия не найдет!
— А кто вы? Какое у вас звание, сеньор? — Собеседник Мартинеса начал проявлять недовольство.
Оскорбления явно не понравились ему.
— Назовитесь!
Мартинес отнял трубку от уха, с ненавистью глянул на нее, потом хитро усмехнулся и заявил:
— Если ты, чмо поганое, станешь еще задавать вопросы, вместо того чтобы действовать по моим указаниям, то уже с утра отправишься служить рядовым в тюремной охране! На это моих полномочий вполне хватит! Понял меня?!
Голос в трубке проблеял что-то извинительное и больше не заикался насчет звания.
Мартинес закурил, переместился на сотню метров и вновь начал корректировать преследование.